CC BY
27
Д.С. Московская в публикации «Черты к портрету петербургской интеллигенции в годы Гражданской войны» приводит воспоминания, принадлежащие одной из воспитанниц петроградской колонии в Красной Славянке (быв. Царской, ныне пос. Динамо), где в годы Гражданской войны спасались от гибели дети, отрезанные от Петрограда линией фронта. В центре внимания рассказчицы, чье имя и отчество не сохранились, чета Анциферовых. «Николай и Татьяна, оказавшиеся в Красной Славянке по рекомендации Кс. Полоцкой, секретаря петербургского религиозно-философского общества, проявили себя выдержанными, бесстрашными, готовыми на все ради спасения чужих детей людьми. Обнаружились также уникальные качества Анциферова как представителя интеллигенции дореволюционной формовки - его способность без насилия внушать глубокое к себе уважение и чувство доверия»» (с. 534).
Завершает книгу публикация М.А. Ариас-Вихиль «Командиры Гражданской войны: Воспоминания Арагона о В. Примакове и М. Тухачевском». Герои Гражданской войны Тухачевский и Примаков представлены в мемуарах участника Первой мировой войны писателя-коммуниста Луи Арагона (1897-1982), которые впервые публикуются на русском языке. Судьба свела его с литературной и военной элитой СССР - А.М. Горьким, Л. Брик и ее высокопоставленным супругом В.М. Примаковым (1897-1937) и другом их семьи М.Н. Тухачевским (1893-1937). В 1936 г. Арагон последний раз посетил СССР, оказавшись свидетелем арестов советских участников Гражданской войны, комкора В. Примакова и маршала М. Тухачевского, а также Н. Бухарина, Белы Куна.
Т.Г. Петрова
2020.02.011. ПЕТРОВА Т.Г. НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ О М. ГОРЬКОМ. (Обзор).
Ключевые слова: М. Горький; переписка; архивные документы; А.Е. Богданович; Сталин; Р. Роллан; кинематограф; сценарии; экранизации.
ИМЛИ РАН подготовил к печати новые интересные издания о М. Горьком. Это и тома его переписки за 1930-1934 гг., и новые
архивные документы, и исследования, находящиеся на стыке нескольких дисциплин: литературоведения, киноведения и истории.
В год 150-летия М. Горького вышла книга воспоминаний и переписки белорусского этнографа, писателя-мемуариста Адама Богдановича (1862-1940), основоположника современной литературы Беларуси, с А.М. Горьким и членами его семьи [3]. Они породнились, женившись на сестрах, но безвременная смерть одной из них не преравала дружественных связей между Пешковыми и Богдановичами. В книге рассказывается об этой внутрисемейной дружбе, взаимопонимании и взаимопомощи, раскрывается история совместной творческой, научной, культурно-просветительской деятельности провинциальной и столичной русской и белорусской интеллигенции первой трети XX в.
«Забота о творчестве земляков старшего поколения, стремление защитить и помочь расцвету национальной литературы -одна из сквозных тем писем Богдановича Горькому», особенно в 1930-е годы, - пишет Д.С. Московская [3, с. 17].
Сегодня Архив А.М. Горького в ИМЛИ РАН - самый большой в мире личный архив писателя XX в. Особое место в нем занимает горьковский эпистолярий - деловая переписка, переписка с друзьями и коллегами, начинающими писателями и др. В юбилейный год вышли и подготовлены два тома его писем начала 1930-х годов [1; 2], снабженные обстоятельными примечаниями, списком иллюстраций, указателем писем по адресам и аннотированным указателем имен и названий.
Очередные тома писем Горького хронологически охватывают временной промежуток: один - почти полтора года (с августа 1930 г. по 30 ноября 1931 г.) и включает 429 писем, из которых 163 письма печатаются впервые [1], а второй - 394 письма Горького за период с 1 декабря 1931 по 28 февраля 1933 г., и около трети из них также печатается впервые [2].
Завершив к осени 1930 г. третью часть «Жизни Клима Сам-гина», писатель работал над пьесой «Сомов и другие». В процессе ее создания возник замысел второй пьесы - «Егор Булычов и другие». Написанная в первой половине 1931 г., она затем дорабатывалась в процессе постановки на сцене Театра им. Е.Б. Вахтангова и стала подлинным художественным достижением Горького, одним из лучших его драматических произведений. Пьесу о «вреди-
теле» «Сомов и другие», завершенную к марту 1931 г., писатель посчитал неудачной; при его жизни она не публиковалась и не ставилась на сцене. Во второй половине 1930 г. и в 1931 г., комментирует Л.В. Суматохина [1], большая часть сил и времени Горького уходила на публицистику (было написано более 70 статей, приветствий, открытых писем), обширную переписку и организационную деятельность по реализации многочисленных замыслов и начинаний. С 1931 г. писатель в гораздо большей степени, чем ранее, включается в общественно-политическую и литературную жизнь СССР. С 13 мая по 18 октября 1931 г. продолжалась его третья поездка в Советский Союз.
В 1930-1931 гг. усилилась роль Сталина, утвердилось его единовластие. Судя по письмам Горького этого периода и многочисленным публицистическим статьям, «писатель верил в подлинность предъявленных "врагам народа" обвинений», а задуманную им «Историю Гражданской войны» «предполагалось довести до 1930-х годов; последний том должен был быть посвящен политическим процессам, в работе над ним предполагалось участие ОГПУ» [1, с. 373]. Мнение Горького о политических процессах начала 1930-х годов отчетливо отражено в письмах, в частности -в письме к Р. Роллану, которого он старался убедить в справедливости выдвинутых против «врагов народа» обвинений, в законности и оправданности арестов и приговоров. В публицистических высказываниях и письмах Горького о политических процессах 1930-1931 гг. «одним из важнейших мотивов является угроза интервенции» [1, с. 374]. Прежним осталось отношение писателя к коллективизации: в публицистике он разоблачал кулака, писал Р. Роллану о сопротивлении зажиточного крестьянства - «партизанской войне» в деревне, радовался новой волне коллективизации. «И все же отношение Горького к политической обстановке в СССР, внешне вполне определенное, внутренне было противоречивым, не лишенным сомнений и драматизма», - пишет Л.В. Суматохина [1, с. 374] и обращает внимание на то, что поэтому писателю и не удалась пьеса «Сомов и другие». Письма Горького Сталину «подтверждают, что Горький стремился оказать непосредственное влияние на решения главы государства, в частности, он повлиял на смягчение приговора членам Промпартии» [1, с. 375].
Писатель искренне радовался индустриальному развитию страны, малейшим успехам и признакам изменения сознания людей, «приветствовал появление нового типа личности - "нового человека", в которого страстно верил», «актуальной и волнующей для Горького оставалась тема "перековки" бывших преступников и беспризорников в "социально полезных" членов общества» [1, с. 375, 376]. В 1931 г. возник замысел сборника, посвященного трудовым коммунам и колониям. Какие бы внутренние сомнения ни испытывал Горький, подчеркивает Л.В. Суматохина, в публицистике 1931 г. его позиция была ясно обозначена, он связал свою дальнейшую судьбу с возвращением в СССР, и в первые месяцы 1931 г. он со всё большим воодушевлением писал различным корреспондентам о своем приезде в Москву.
Горький был нужен Сталину. Именно в 1931 г. писателю предоставили для постоянного проживания знаменитый особняк на Малой Никитской ул., д. 6, построенный архитектором Ф.О. Шехтелем для миллионера С.П. Рябушинского, а также дачу в поселке Горки-10. Протесты писателя против его поселения в роскошных условиях не возымели действия. Помимо представительских функций, дома позволяли установить возможно полный контроль над контактами, звонками и корреспонденцией писателя. В 1931 г. Сталин нередко приезжал к Горькому в сопровождении членов правительства. Поездка в СССР с 13 мая по 18 октября 1931 г. отличалась от предыдущих визитов в 1928 и 1929 гг. Горький привез в СССР целый пакет разнообразных проектов, и «главным результатом поездки стало начало работы над двумя большими проектами: "Историей Гражданской войны" и "Историей фабрик и заводов"» [1, с. 377]. За время его пребывания в СССР прошел ряд заседаний редколлегии серии томов первого проекта, было принято постановление ЦК ВКП(б) об издании «Истории Гражданской войны», и писатель занимался подбором авторов и редакторов томов. В Архиве Горького сохранился план издания в 15 т. с пометами Горького, над которым он работал в августе 1931 г. Письма ноября 1931 г. показывают, что писатель прежде всего беспокоился о судьбе этих своих замыслов. Тогда же была начата работа над серией «Библиотека поэта».
Большая часть проектов Горького в 1931 г. находила поддержку в верхах. «Положение его в литературе было беспреце-
дентным. Ему удалось серьезно повлиять на литературный процесс и судьбы писателей» [1, с. 378]. В июне 1931 г. по инициативе Горького состоялась встреча М. А. Шолохова со Сталиным, благодаря чему была решена судьба третьего тома романа «Тихий Дон». При помощи Горького Е.И. Замятин получил возможность выехать за границу в ноябре 1931 г., а М.А. Булгаков - разрешение на постановку пьесы «Кабала святош» («Мольер»). Результатом письма Сталину от 12 ноября 1931 г. стало возобновление на сцене МХАТ в начале 1932 г. спектакля по пьесе Булгакова «Дни Турбиных». Горький предпринял шаги, чтобы помочь А. Белому вернуть его архив, изъятый в связи с арестом антропософов. К. Федину, заболевшему туберкулезом, Горький помог получить валюту, необходимую для лечения за границей.
В то же время это год наибольшего сближения Горького с рапповцами, с Л.Л. Авербахом. Именно рапповцы взялись за осуществление «Истории фабрик и заводов». Много внимания в письмах и статьях писатель уделял вопросам литературного мастерства, оценивал в письмах опубликованные литературные произведения. Он «цитирует письма адресатов и отвечает им в статьях; отправляет ответное письмо адресату, а копию - для публикации в газете или журнале»; «эпистолярный диалог не раз перетекает в публицистику и вновь возвращается в русло личной переписки», что затрудняет определение жанровой принадлежности того или иного документа [1, с. 380].
18 октября 1931 г. Горький уезжает из Москвы в Италию, чтобы зиму провести в Сорренто, где он пишет публицистические и литературно-критические статьи для центральных советских газет, редактирует рукописи для возглавляемых им журналов «Наши достижения», «За рубежом» и «Литературная учеба», продолжает писать четвертую часть романа-эпопеи «Жизнь Клима Самгина». К этому времени он окончательно разошелся с русской литературной эмиграцией, меньше стал эпистолярно общаться с зарубежными писателями. Исключением оставался Р. Роллан, с которым продолжалась интенсивная переписка, отмечает Н.Н. Примочкина и обращает внимание на то, что том писем Горького [2] композиционно «закольцован» обращениями писателя к Сталину. В первом письме от 1 декабря 1931 г. Горький пытается вовлечь вождя в проект издания книги об СССР для иностранных читателей, а в
последнем, от 28 февраля 1933 г., он ищет поддержки в деле создания Литературного института и Клуба мастеров культуры, а также обсуждает с ним проблему строительства Городка писателей. «Горький теперь гораздо чаще общается с советским руководством, чем со своими собратьями по перу» [2, с. 358]. В том включено 13 писем Сталину, больше, чем кому-либо из писателей. Он пользовался своим сближением со Сталиным и могущественным положением в советской литературе для реализации многочисленных замыслов и литературно-издательских проектов.
25 апреля 1932 г. Горький приезжает в Москву из Италии и сразу принимается за работу. Он торопит работу над сериями книг «История Гражданской войны» и «История фабрик и заводов», добивается реорганизации журнала «За рубежом», при его участии реорганизуется издательство «Academia», он продвигает издание серии «Библиотека поэта», для которой была выделена необходимая бумага, редактирует и рецензирует рукописи книг для начатой серии «Жизнь замечательных людей». 27-29 августа 1932 г. в Амстердаме состоялся Международный антивоенный конгресс. 26 августа 1932 г. «Горький прибыл в Берлин, чтобы оттуда отправиться в Амстердам, но, не получив французской визы и узнав, что и советскую делегацию в полном составе также не пускают в страну, пробыл до 2 сентября в санатории "Грюнвальд". Он послал в Амстердам текст своего выступления "Делегатам антивоенного конгресса: Речь, которая не была произнесена" и приветственную телеграмму "Амстердамскому антивоенному конгрессу"» [2, с. 360].
Писатель возвращается в Москву, где оказывает сопротивление постановлению ЦК о роспуске РАПП; до конца жизни он сохранил дружеские отношения с потерпевшими крушение «авер-баховцами». В своем быту, в конкретных житейских ситуациях он в эти годы оставался по-прежнему активным гуманистом, помогавшим творческой и научной интеллигенции. Однако в духовном, идейном плане, утверждает Н.Н. Примочкина, «знаменитый горь-ковский гуманизм под влиянием официальной тоталитарной идеологии и общественной атмосферы жестокой нетерпимости и сервилизма в это время подвергается изменениям»; писателю уже «не кажется неприемлемым тот факт, что человека можно лишить свободы не за проступок, а только за его убеждения и взгляды» [2, с. 366]. Так, в письме Р. Роллану от 20 января 1933 г. Горький «оп-
равдывает арест известного русского историка С.Ф. Платонова, вина которого заключалась лишь в том, что он был, по мнению Горького, "человек неискренний", "хитрый" и "убежденный монархист"» [там же].
В 1932 г. власть приготовила Горькому испытание славой, ибо 25 сентября 1932 г. исполнялось 40 лет литературной деятельности писателя. И советское правительство устроило Горькому грандиозный юбилей. Постановлением Президиума ЦИК СССР писатель награждался орденом Ленина, в Москве основывался Литературный институт имени Горького, учреждались в вузах всех республик стипендии его имени, МХАТ был переименован во МХАТ имени М. Горького, открывался сбор денег на постройку гигантского агитационного самолета «Максим Горький», было запланировано второе издание 24-томного Собрания сочинений писателя. 25 сентября состоялся торжественный юбилейный вечер в Большом театре. Вскоре имя Горького было присвоено ленинградскому Большому драматическому театру и московскому Парку культуры и отдыха, Тверская улица в Москве переименована в улицу Горького, а город Нижний Новгород, в котором родился писатель, - в город Горький. Писатель с чувством неловкости отнесся к этим награждениям и переименованиям, выражал недовольство по этому поводу. 29 октября 1932 г. он уехал на зиму в Италию.
Письма Горького, входящие в том [2], в подавляющем большинстве, как отмечает Н.Н. Примочкина, не носят интимного, исповедального характера. «Как правило, это сугубо деловые послания или официальные приветствия, по тону и содержанию тяготеющие к публицистике» [2, с. 367]. В 1932 г. писатель прожил в СССР более полугода; вернувшись в Сорренто, он испытывал тоску по бурной общественной и литературной жизни на Родине. И 26 ноября 1932 г. он написал Сталину, что весной окончательно переедет в Союз. Горький выполнил свое обещание, и в мае 1933 г. он покинул Италию и навсегда остался в СССР.
А.Г. Плотникова [4] рассматривает роль кинематографа в судьбе Горького, его авторские сценарии, образ писателя в отечественном кино, а также экранизации ХХ-ХХ1 вв., в основу которых были положены его произведения, и вводит в научный оборот документы, неизвестные ранее: варианты литературных и режиссерских сценариев, воспоминания актеров, режиссеров, сценари-
стов, операторов, неопубликованные статьи, стенограммы, переписку и т.п. Привлечены материалы Архива А.М. Горького, РГАЛИ, Кабинета истории кино ВГИК, Российского гос. архива кинофотодокументов. Приложение включает воспоминания Ю.А. Желябужского, В.Р. Гардина, А.М. Роома, А.А. Бегичевой.
Горький познакомился с аттракционом «Синематограф Люмьера» в 1896 г. на Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде, и с того дня кинематограф был прочно включен в орбиту интересов писателя. Появившись на свет как технический аттракцион, предназначенный для развлечения людей, кино очень быстро заняло место одного из важнейших искусств, средств просвещения, обучения, пропаганды. Критические статьи Горького 18901900-х годов, планы по устройству собственной киностудии в 1910-х, разработка сценариев в 1920-е годы, активная поддержка кинодеятелей в 1930-е - всё это свидетельствует о глубоком интересе писателя к этому виду искусства, отмечает А. Г. Плотникова. Для писателя всегда было важным, каким образом будут экранизированы его произведения, кто будет представлять его героев. Горький был знаком со многими деятелями кино: режиссерами М.И. Роммом, Г.В. Александровым, С.М. Эйзенштейном, А.М. Роомом, В.Б. Шкловским; актерами В.О. Массалитиновой, В.Р. Гар-диным, И.М. Москвиным, операторами М.Ф. Ошурковым, Р.Л. Карменом, кинодеятелями Б.З. Шумяцким, П.А. Бляхиным и многими другими. В письмах и при личных встречах он поддерживал их, давал советы, высказывал ценные мнения.
Киносценарии Горького тесно связаны с его рассказами, повестями, романами. «Кинодраматургия была для писателя особым опытом, он постигал законы этого искусства, пробовал перо в новом, только что родившемся жанре» [4, с. 212]. Именно поэтому, пишет А.Г. Плотникова, сценарии Горького следует рассматривать как факт не столько истории кино, столько истории литературы. Эти произведения являются неотъемлемой частью художественной системы Горького; именно в сценариях воплощались давние замыслы, не нашедшие других жанровых форм («Из жизни первобытных людей», «Степан Разин», «Жизнь одного еврея», «Преступники»). Среди кинематографических произведений Горького сценарий «Преступники» (1931-1932) занимает особое положение. Это «единственный текст, написанный хотя бы отчасти на совре-
менном материале, действия остальных сценариев происходят в дореволюционную эпоху», а «в его создании, кроме самого Горького, принимали участие руководители ОГПУ и воспитанники трудовых коммун - бывшие беспризорники» [4, с. 60]. История создания этого сценария, его место в системе социально-философских взглядов Горького проанализирована А. Г. Плотниковой в главе книги «Горький, кино и ОГПУ» [4, с. 62-103].
Произведения Горького всегда были востребованы кинематографом, в каждый исторический период пьесы, романы, рассказы писателя воспринимались и экранизировались по-разному. Каждый режиссер по-своему решал вопросы об актуальности горьковских произведений, о художественных средствах, о соотношении сценария и текста художественного произведения, о роли цвета, звука и действия в фильме. «Кинематографисты начала ХХ в. использовали, в основном, интерес к имени знаменитого писателя, отдельных героев, яркие фабулы произведений», а их целью был «исключительно коммерческий успех, а не художественное высказывание» [4, с. 213]. В 1920-е годы развернулись эксперименты с монтажом, игрой актеров, с изобразительным рядом кинопроизведения. Достаточно вольно обращаясь с литературным текстом и с фабулой, сценаристы и режиссеры, отмечает А.Г. Плотникова, стремились при этом сохранить дух произведения, его нравственный и идейный пафос. Фильмы 1930-1940-х годов объединяет усиливающееся идеологическое начало, «подчиненность художественного замысла цели идеологического воздействия на зрителей, монументальность образов»; кинематограф стремился не только создать экранизацию-иллюстрацию, «но и усилить центральные образы в соответствии с партийной доктриной» [4, с. 214]. К началу 1950-х годов выработались основные законы, приемы, подходы к экранизации классической литературы. В «оттепельные» 1960-е годы появилась возможность авторской, режиссерской интерпретации литературных произведений. «Сочетание выбранного метода и культурного взрыва "оттепели" привело к созданию прочной традиции, благодаря которой 19501970-е годы по праву считаются "золотым веком" классической экранизации» [там же]. Изменения политического, экономического и идеологического курса в 1980-е годы создали предпосылки для существенных трансформаций в искусстве.
Творчество Горького, как отмечает А.Г. Плотникова, вне зависимости от творческого метода, который предпочитает режиссер, оказывается неким мерилом таланта, и качество экранизации часто зависит не от буквалистского следования тексту литературного первоисточника, а от способности постановщика увидеть основу горьковской мысли, глубину и современность проблемы и выразить свое понимание средствами кинематографа.
Список литературы
1. Горький М. Полное собрание сочинений. - М.: Наука, 2018. - Т. 20: Письма: август 1930 - ноябрь 1931 / отв. ред. тома Суматохина Л.В. - 1002 с.
2. Горький М. Полное собрание сочинений. - М.: Наука, 2019. - Т. 21: Письма: декабрь 1931 - февраль 1933 / отв. ред. тома Примочкина Н.Н. - 1014 с.
3. М. Горький и А. Богданович: дружба, рожденная на берегах Волги. Переписка. Воспоминания. Архивные публикации. Исследования: К 150-летию А.М. Горького / отв. ред., сост. Московская Д.С., Мышковец И.В. - М.: ООО «ИИА "Пресс-Меню"», 2018. - 648 с.
4. Плотникова А.Г. М. Горький и кинематограф. - М.: ИМЛИ РАН, 2018. - 336 с.
2020.02.012. ФИШЕР М. ЛИРИКА ПЕРВОЙ МИРОВОЙ: СТИХИ О ВОЙНЕ ЭКСПРЕССИОНИСТСКОГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ. FISCHER М. Lyrische Antworten auf den Ersten Weltkrieg. Kriegsgedichte des expressionistischen Jahrzehnts // Temeswarer Beiträge zur Germanistik. - Temeswar: Mirton Verlag, 2018. - Bd. 15. - S. 99-130.
Ключевые слова: немецкоязычная поэзия ХХв.; экспрессионизм; Первая мировая война в литературе; лирика о войне; Георг Гейм; Эрнст Штадлер; Альфред Лихтенштейн.
Маркус Фишер (Бухарест) в изданном в Румынии (Тими-шоара) сборнике актуальных научных трудов по германистике дает содержательный обзор реакции немецкой лирики на Первую мировую войну, анализируя стихотворения представителей экспрессионизма и не только, написанные между 1910 и 1920 гг.
Исследуется распространенное в те годы представление о войне как «принудительном лечении»1, которое должно было при-
1 Schöning M. Gewaltkur: Expressionistische Kriegslyrik der Vorkriegszeit // Euphorion: Zeitschrift für Literaturgeschichte. - Heidelberg, 2010. - Vol. 104, N 4. -S. 413-434.
