CC BY
89
УДК 94(470.342)
А. М. Рафиков
НОВЫЕ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ ПОДХОДЫ К ИЗУЧЕНИЮ ИСТОРИИ ТАТАРСКОГО КУПЕЧЕСТВА ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX в.
На основе применения регионального и локального подходов к историческим исследованиям в статье предпринимается попытка комплексного анализа торгово-предпринимательской, общественной и благотворительной деятельности татарского купечества Вятской губернии во второй половине XIX -начале XX в. Представители национальных деловых кругов выделяются в отдельное микросообщество, основные направления эволюции деловой и духовной жизни которого рассматриваются в неразрывной связи с общими тенденциями социально-экономического развития Российской империи и Вят-ско-Камского региона пореформенного времени.
On the basis of application of regional and local approaches to historical researches in article attempt of the complex analysis trading - enterprise, public and charities of the tatar merchant class of Vuatskoj province of second half XIX - the beginnings XX is undertaken in. Representatives of national business circles are allocated in separate microcommunity the basic directions of evolution of business and which spiritual life considered in indissoluble communication with the general tendencies of social and economic development of Russian empire and Vuatsko-Kamskogo region post-reform time.
Ключевые слова: регион, локальное историческое исследование, купечество, общественная деятельность, благотворительность, торгово-предпри-нимательская деятельность.
Keywords: region, local historical research, merchantry, public activities, philanthropy, trade-enterprising activity.
Современный этап характеризуется существенным обновлением теоретических концепций и методологической базы исторического знания, что выражается в появлении множества различных направлений исследований, таких, как ген-дерная история, историческая феноменология, история ментальностей и др. Опыт последних десятилетий свидетельствует о том, что понимание исторического процесса развивается в рамках двух основных направлений. С одной стороны, возрастает интерес к глобальной макроперспективе, что находит выражение в попытках создания транснациональной (межнациональной) истории, с другой - ученые все больше убеждаются в невозможности системно-целостного видения эволюции мира и человечества на протяжении всего времени их существования [1]. Необходимо отметить, что данные подходы не являются взаимоисключающими, а, напротив, до-
© Рафиков А. М., 2013
полняют друг друга, формируя новую парадигму исторического знания. «Глобальное и локальное в своей универсальности и социокультурной ком-плиментарности образуют сегодня принципиально новую шкалу актуальности... И, в этом смысле, знаковым процессом сегодняшнего поворота во всемирной истории можно считать глокальную реорганизацию социального пространства», -отмечает Ф. Ю. Согомонов [2]. Таким образом, современное понимание всеобщей истории подразумевает наличие множества частных вариантов и индивидуальных траекторий развития, акцентируя внимание на феномене глобальной локализации (глокальности) [3], что актуализирует применение регионального и локального подходов к историческим исследованиям.
Сами по себе данные подходы не новы, однако в свете возникновения «новой исторической науки» их внутреннее содержание претерпевает существенные изменения, что неизменно сопровождается появлением ряда теоретических трудностей. В случае с региональным подходом главной проблемой является отсутствие единой интерпретации концепта «регион». Традиционное определение этого термина, связанное в первую очередь с территориальной привязкой [4], мало соответствует сегодняшнему уровню развития научного знания. Современное историческое понимание региона, помимо географических особенностей, включает в себя учет экономической, политической, этнической и главным образом социокультурной уникальности различных местностей, связанной с деятельностью и взаимоотношениями людей [5]. Все чаще историки и географы используют такие многозначные определения, как «образ территории», «культурный дизайн», «социальный ландшафт» [6], что позволяет говорить о специфике пространства в самых различных аспектах.
Обладая несомненными преимуществами, это полисемантичное понимание в то же время значительно затрудняет локализацию границ региона, которые могут быть административными, то есть установленными властью, или смысловыми (историческими. - А. М.), связанными с самоидентификацией населения [7]. В связи с этим возникают большие трудности при определении масштабов регионального исторического исследования. Используются как широкие подходы, в рамках которых в отдельные регионы выделяются большие территории, выходящие за пределы государственных границ (Европа, Балканы и др.) [8], так и более узкие, где понятие региона зачастую совпадает с административно-территориальным образованием [9].
Разрешить эту дилемму отчасти помогает онтологический подход к построению регионального исторического исследования, предполагаю-
щий отражение определенной реальности в категориях различных дисциплин. В частности, большой интерес представляют данные исторической географии.
Первоначально в состав Вятско-Камского региона входили земли, расположенные в северной части бассейна реки Вятки с древнейшими городами Хлыновом, Орловом, Слободским, Котель-ничем и др. После присоединения к Московскому государству границы Вятского края постепенно расширялись. В разные исторические периоды он относился к территориям Сибирской и Казанской губерний. В общих чертах контуры региона сформировались при Екатерине II, когда в составе Нижегородского генерал-губернаторства было образовано Вятское наместничество, включавшее как исконно исторические местные земли (Вятский, Слободской, Орловский, Котельничский и др. уезды), так и присоединенные (Сарапуль-ский, Елабужский, Глазовский, Малмыжский и др. уезды). В 1796 г. Павел I подписал указ о присвоении Вятскому наместничеству статуса губернии, территория которой практически не менялась до 1918 г. [10] Во второй половине XIX -начале XX в. она объединяла 11 уездов и граничила на севере с Вологодской, на юге - с Казанской, на западе и юго-западе - с Костромской и Нижегородской, на востоке - с Пермской губернией [11]. Таким образом, Вятская губерния складывалась как естественно-историческим, так и реформаторским путем, однако, просуществовав более 100 лет в неизменных границах, в исследуемый период она представляла собой единый по основным параметрам хозяйственно-культурный мир, и в силу этого ее административные рубежи во многом соответствовали смысловому определению Вятско-Камского региона.
Особенности географического положения этой обширной территории, находившейся на погра-ничье Центральной России, Поволжья, Урала и Русского Севера, обусловливали специфику социально-экономического развития губернии в пореформенное время и самым непосредственным образом сказывались на деятельности местной купеческой корпорации.
Вятский край второй половины XIX - начала XX в. представлял собой аграрно-промышленный регион, где крупное фабрично-заводское производство (Ижевский оружейный завод, Воткин-ский железоделательный завод, Бондюжский и Кокшанский химические заводы П. К. Ушкова и К° и др.) сочеталось с аграрно-отсталой, полупатриархальной жизнью деревни. И если крупные промышленные города и городские поселки были ориентированны на дальнейшее развитие индустриальной сферы и сферы услуг, то провинциальные являлись центрами деятельности местного купечества [12].
Главным богатством Вятско-Камского региона была земля с ее пашенными и лесными угодьями. В 1900 г. земельный фонд губернии включал в себя 13 324,5 тыс. дес., из них 5 525,2 тыс. пахотной земли и 6548,6 тыс. леса. Почти треть этой земли принадлежала государству [13], в связи с чем здесь традиционно преобладало государственное крестьянство [14]. Отсутствие классического крепостного права предоставляло широкий простор для развития частной инициативы и предпринимательства.
Важным благоприятствовавшим торговле фактором являлось наличие на территории Вятского края крупных судоходных рек Камы и Вятки с их притоками - Чепцой, Белой, Валой, Ижом и др. Водные пути связывали регион с крупнейшими торговыми городами - Казанью, Нижним Новгородом, Петербургом, Москвой, Архангельском, открывали выход в Сибирь. Через губернию проходили также четыре тракта всероссийского значения: Сибирский, Казанский, Пермский, Вятско-Уфимский [15].
В то же время развитие торговли в значительной степени сдерживалось отсутствием на протяжении длительного времени железных дорог, использованием для грузоперевозок примитивного сухопутного транспорта, неудовлетворительным состоянием грунтовых путей сообщения, которые в период осенне-весенней распутицы становились совершенно непроходимыми, отдаленностью губернии от развитых экономических центров страны. Важным препятствием для генезиса капиталистических отношений являлись неблагоприятные климатические условия - суровая затяжная зима, низкая плодородность почв, незначительное количество залежей полезных ископаемых.
Эти особенности определяли экономический облик региона, который характеризовался сравнительно невысокими неравномерными темпами развития рыночных отношений и преобладанием «среднего» второгильдейского купечества, в профессиональной деятельности которого доминировали традиционные формы накопления капиталов - розничная магазинная и лавочная торговля. Пополнение состава гильдейских предпринимателей проходило главным образом за счет торгового мещанства, так как товарно-денежные отношения были слабо представлены в сельской местности, что препятствовало социальной дифференциации в деревне. Одновременно более медленное, в сравнении с общероссийским, становление капитализма обусловливало большую сословную устойчивость местной купеческой корпорации [16].
На положении вятского купечества сказывалась и специфика исторически сложившейся социальной структуры региона. Малое количество
плодородных земель, сконцентрированных в основном на юго-востоке губернии, а также преобладание государственного землевладения и крестьян являлись причинами слабости и немногочисленности местного дворянства. В связи с этим традиционно высока была роль представителей гильдейского сословия в общественной жизни Вятского края. Купечество имело весомое представительство в органах земского и городского самоуправления губернии, занималось широкой благотворительностью, проявляло политическую активность [17].
Наряду с перечисленными особенностями, отличавшими местную гильдейскую корпорацию, региональный подход позволяет выделить в ее деятельности и типичные черты, характерные для жизни российского торгового сословия в исследуемый период.
Развитие вятского купечества проходило в русле общей социально-экономической эволюции Российской империи пореформенного времени. Самое непосредственное влияние на него оказывали финансовая политика правительства, торговое законодательство, капиталистическая модернизация страны. Эти тенденции особенно ярко проявились в создании различных коммерческих объединений, участии предпринимателей в организации банковской системы и передового по техническому оснащению промышленного производства [18]. Менялся и духовный облик гиль-дейцев, что прослеживалось в появлении меценатской деятельности, росте уровня образования и культуры, гражданского самосознания представителей деловых кругов. По словам М. С. Су-довикова, к началу XX в. в губернии, как и в целом в России, сложился «новый тип купца, далекий от понятия "темного царства", в основе своей цивилизованный как с точки зрения профессиональной деятельности, так и системы ценностей...» [19].
Таким образом, применение регионального подхода, предполагающего экстраполяцию местного материала на общероссийскую канву, дает возможность реконструировать исторические границы Вятской губернии, проанализировать ее природно-климатические условия, уровень социально-экономического развития, проследить динамику общегосударственных процессов, связанных с деловой активностью и общественной жизнью купечества.
В то же время очевидно, что говорить о едином историческом развитии в рамках всего региона можно только при условии его этнического единообразия. Вятская губерния являлась поли-этничным административно-территориальным образованием. Здесь проживали русские, удмурты, башкиры и татары, которых, по данным первой Всеобщей переписи 1897 г., насчитывалось
125 тыс. чел. [20] Совместное проживание на протяжении долгого времени с представителями других национальностей не могло не отразиться на мировоззрении татарского населения, вместе с тем в силу известной консервативности мусульманского общества, татары Вятско-Камского региона сохраняли богатые и самобытные духовные традиции, хозяйственно-бытовые навыки и религиозные убеждения, выделяясь в особый социокультурный мир. Будучи носителями характерных черт своей национальности, купцы-татары являлись органической частью этого мира, исследование которого предполагает использование локального подхода.
Необходимо отметить, что на сегодняшний день не существует четкого разграничения предметных полей между локальной и региональной историей, нередко эти понятия употребляются как синонимы [21]. Однако в рамках формирования «новой локальной истории» географический фактор, обязательный для регионального подхода, играет уже менее существенную роль. Объектом локальной истории выступает скорее микросообщество как совокупность людей, осуществлявших определенную историческую деятельность, а целью исследования является создание коллективной биографии той или иной социальной общности [22]. При этом все процессы и явления локального уровня должны рассматриваться в неразрывной связи с региональным и общенациональным контекстом, что предполагает проведение компаративного анализа социальной и деловой жизни купцов-татар с представителями других национальностей, входившими в состав вятской гильдейской корпорации.
Местом формирования и деятельности национальных деловых кругов стали юго-восточные уезды Вятской губернии (Елабужский, Малмыж-ский, Уржумский и Сарапульский), граничившие с Казанским краем и являвшиеся территорией компактного проживания татар. В исследуемый период в гильдейском купечестве данных уездов состояло 43 представителя татарской национальности, принадлежавших к 25 различным фамилиям [23]. Являясь частью полиэтничной купеческой корпорации губернии, предприниматели-татары в равной степени испытывали на себе влияние основных процессов социально-экономической жизни Вятско-Камского региона и Российской империи пореформенного времени.
Самое непосредственное влияние на развитие их профессиональных занятий оказывали процессы капиталистической модернизации страны, что нашло наиболее полное отражение в сочетании торговли и промышленного производства. К числу крупнейших заводчиков принадлежали купцы-татары Утямышевы, Массагутовы, Б. Иш-муратов, Ф. Курмашев, А. Маматов. Для многих
из них фабрично-заводское производство являлось основным видом коммерческой деятельности и значительно преобладало над лавочной торговлей. Так, например, годовые обороты мыловаренного завода елабужской 2-й гильдии купчихи Г. Массагутовой составляли 53 000 руб., тогда как розничная стационарная продажа чая, сахара и мануфактурного товара приносила ей не более 1000 руб. чистой прибыли [24].
Активное сращивание торгового капитала с промышленным, появление новых передовых форм предпринимательской деятельности ускоряло процесс формирования коммерческих предприятий ассоциированного типа. Наибольшее распространение среди предпринимателей-татар Вятско-Камского региона получили торговые дома. Их владельцами являлись малмыжский 2-й гильдии (позже уфимский 1-й гильдии) купец А.-Л. Хакимов, глазовские предприниматели Арслановы, слободские Гисматуллины [25]. Все это свидетельствовало о том, что основные направления эволюции профессиональных занятий купцов-татар Вятско-Камского региона соответствовали общим тенденциям развития российского и вятского купечества во второй половине XIX - начале XX в.
Полиэтничную гильдейскую корпорацию губернии объединяли и некоторые другие черты. К их числу относилось преобладание в составе национальных деловых кругов второгильдейско-го купечества, обусловленное особенностями географического положения региона [26], и доминирование в числе профессиональных занятий купцов-татар стационарной розничной продажи товаров. Большинство предпринимателей-татар вкладывали средства в мелкую и среднюю лавочную торговлю. При этом одному купцу принадлежало, как правило, несколько коммерческих заведений, расположенных и в уездных центрах, и в сельской местности. Так, в собственности малмыжских торговцев Сайфуллюковых единовременно находилось семь лавок, уржумских Те-бековых - пять, елабужских Гайсиных - четыре и т. д. [27]
Отдельные сходства прослеживались и в купеческом быту. Как известно, для патриархального воспитания в русских купеческих семьях было характерно длительное совместное проживание родителей и уже взрослых, нередко даже имевших собственную семью сыновей. Данное явление объяснялось желанием главы семьи передать торговое дело в надежные, опытные руки, сохранить его и в дальнейшем развить в новых экономических условиях. Поэтому сыновей старались как можно дольше держать при себе, обучая всем тонкостям ведения торговли. Подобные традиции семейного воспитания были присущи и татарскому купечеству Вятской губернии. Напри-
мер, в доме 2-й гильдии купца М.-В. Альмухаме-това до 32 лет находился его сын Сайфулла, помогавший отцу заведовать лавкой на Казанской улице города Елабуги [28]. В семье мал-мыжского предпринимателя М.-Г. Нафикова вместе с женой и двумя детьми проживал средний сын купца Мухамет-Закир, которому в 1910 г. исполнилось уже 39 лет [29]. Перечень подобных примеров может быть продолжен.
Аналогичным образом в среде национальных деловых кругов приветствовалась многодетность, позволявшая обеспечивать преемственность капиталов. По нашим подсчетам, средний размер татарской купеческой семьи Вятско-Камского региона составлял 5 человек [30], что практически полностью соответствовало демографическим показателям семейной жизни русского купечества [31].
Вместе с тем некоторые параметры развития профессиональной деятельности купцов-татар Вятской губернии характеризовались рядом отличительных особенностей. Неблагоприятные природно-климатические условия, слаборазвитая сеть транспортного сообщения и сильная конкуренция на внутреннем рынке являлись основными причинами того, что предприниматели-татары, уступавшие по численности представителям других национальностей, были вынуждены занять сравнительно узкую экономическую нишу. Основную сферу их торговой специализации составляли чай, сахар, бакалея и мануфактура, тогда как продажа более прибыльных товаров (мед, мясо, виноводочные изделия, хлеб и др.) находилась в руках преимущественного русского купечества.
Ограниченные возможности формирования крупного капитала в значительной степени сдерживали развитие передовых форм торгово-пред-принимательской деятельности. Купцы-татары не принимали участия в формировании банковской системы Вятско-Камского региона, довольно редко среди них встречались владельцы магазинов и торговцы-оптовики. Из 43 представителей национальных деловых кругов собственные магазины имели всего три человека - А.-Ш. Заитов, М. Сабиров, Х. Вахитов [32] и лишь двое (А.-Ш. Заитов и К. Тебекова) занимались оптовой торговлей хлебом, воском, лесом и другими товарами [33].
Определенное влияние на характер профессиональных занятий купцов-татар оказывали их религиозные убеждения. С одной стороны, нормы шариата, культивировавшие сильную приверженность традициям, уважение старших, аскетизм (запрет на употребление вина и др.), обеспечивали стабильность торгово-предприниматель-ской деятельности [34], с другой - ислам являлся мощной консервирующей силой. В татарском
обществе не было никакой другой идеологии, противостоявшей ему, религия являлась исходным пунктом и основой всякого мышления. В полном подчинении мусульманству находилась система народного образования, воспитания, культура [35]. Все это в значительной степени препятствовало буржуазной модернизации и установлению равноправных партнерских отношений с представителями других национальностей.
Наиболее полно традиционные черты мировоззрения и менталитета купцов-татар проявлялись в благотворительной деятельности, которая возводилась в исламе в ранг обязательных богоугодных дел. Основные наиболее крупные пожертвования шли на строительство мечетей, открытие медресе и мектебов, поддержание мусульманского духовенства. В разные годы культовые сооружения были воздвигнуты на средства купцов Г. Хамидуллина, Г. Рафикова, И. Утямыше-ва и др. [36] Предприниматели А.-Л. Хакимов, А.-Ш. Заитов, М.-В. Альмухаметов прославились щедрой благотворительностью на нужды национального образования.
Особого внимания заслуживает филантропия сарапульского купца М. Ахмедзянова, на средства которого в деревне Иж Бобья Сарапульско-го уезда Вятской губернии было открыто крупнейшее в Российской империи медресе «Буби». В 1895 г. предприниматель выделил педагогам братьям Буби 10 тыс. руб. на переустройство старого учебного заведения в новометодное. В последующем он продолжал оказывать медресе финансовую помощь вплоть до его закрытия в 1911 г. Кроме этого М. Ахмедзянов материально поддерживал и его преподавателей. На средства купца был выстроен полукаменный дом для братьев Буби [37].
Таким образом, благотворительная деятельность татарского купечества объективно была направлена на поддержание, консолидацию, сохранение духовной и культурной автономии татарского этноса, находившегося в Вятской губернии в статусе национального меньшинства.
В то же время вторая половина XIX - начало XX в. стали для татар временем существенных социально-политических перемен, во многом определивших дальнейшую судьбу всего тюркского мира России. Широкое общественное движение, развернувшееся в рамках джадидизма [38], способствовало духовному раскрепощению мусульман, стимулировало более близкое знакомство с русской культурой. Не последнюю роль в этом процессе сыграли и буржуазно-либеральные реформы 60-70-х гг. XIX в., изменившие правовое положение всех сословий, в том числе и купечества. Предприниматели-татары Вят-ско-Камского региона не остались в стороне от этих важных тенденций эволюции государствен-
ной жизни, подтверждением чего являлась активизация их общественной деятельности.
Как и русское купечество губернии, представители национальных деловых кругов принимали участие в работе органов городского и земского самоуправления. В разные годы в состав земских собраний и городских дум избирались братья А.-Ш. и Ш. Заитовы, М.-Р. Исмагилов, М.-В. Альмухаметов, А.-Г. Гайсин, М.-В. Сюндю-ков, Г. Арасаев, М.-Г. Утямышев и др. Исполняя обязанности гласных, купцы-татары зарекомендовали себя активными, добросовестными и ответственными общественными деятелями. Они неоднократно избирались членами различных комиссий, присутствий и попечительств, в рамках которых тесно сотрудничали с представителями других национальностей. Так, А.-Г. Гайсин вместе с гласными Д. И. Юшковым, И. П. Назаровым, А. К. Стахеевым, П. Ф. Гирбасовым, П. Ф. Каинским входил в состав комиссии «для наиболее правильного назначения и раздела сенокосных лугов г. Елабуги» [39], М.-Р. Исмагилов совместно Ф. Ф. Ижболдиным, Н. Р. Чигвин-цевым, А. Н. Вечтомовым и К. А. Хомичем разрабатывал проект организации хлеботорговли в Елабужском уезде [40], Г. Арасаев занимался вопросами, связанными с ремонтом дорог в г. Малмыже [41]. Перечень подобных примеров может быть продолжен.
Наряду с этим, сохраняя чувство этнической принадлежности, купцы-татары выступали проводниками и защитниками интересов мусульманского населения Вятско-Камского региона. Ярким примером данного направления их общественной деятельности является работа в органах местного самоуправления гласных М.-Г. Утя-мышева, А.-Ш. Заитова, А.-Г. Гайсина. Усилиями купцов была расширена сеть лечебных учреждений в татарских деревнях Малмыжского уезда, организовано бюджетное финансирование национальных учебных заведений губернии, инициировано проведение водопровода в татарской в слободе города Елабуги и т. д. [42]
Итак, татарское купечество играло заметную роль в формировании хозяйственно-бытовой инфраструктуры юго-восточных уездов Вятской губернии. Яркий и во многом показательный пример тесного взаимодействия предпринимателей-татар с другими общественными деятелями позволяет обозначить модель социального поведения деловой элиты второй половины XIX - начала XX в., свидетельствует о формировании элементов гражданского общества, повышении общего уровня образования и культуры в среде национальных деловых кругов Вятско-Камского региона.
Важным достоинством локального подхода является возможность изучения «истории сни-
зу», что предполагает рассмотрение социальной общности через призму деятельности отдельных личностей, таким образом открывается возможность введения в исторический процесс простых людей [43]. Рассмотрим это положение на конкретном примере.
Среди татарского купечества Вятской губернии встречались и достаточно состоятельные предприниматели, одним из них являлся малмыж-ский временный 1-й гильдии купец Г. Хамидул-лин. Заниматься коммерческой деятельностью Г. Хамидуллин начал в первой половине 90-х гг. XIX в. Как и большинство других предпринимателей, формирование первоначального капитала он осуществлял путем ведения мелкой лавочной торговли. По данным на 1893 г., в его собственности находились балаган с колониальным товаром в городе Малмыже и небольшая лавочка по продаже бакалейного и мануфактурного товара в деревне Старый Ирюк [44].
Учитывая тот факт, что конкуренция в сфере торговли продуктами питания и тканями была высокой, на рубеже Х1Х-ХХ вв. Г. Хамидуллин решил пойти на предпринимательский риск и стал вкладывать средства в продажу куриных яиц. Незаурядные деловые и административные способности позволили ему добиться впечатляющих коммерческих успехов. Начав с мелкой розничной торговли с годовым оборотом, не превышавшим 5 тыс. руб. [45], уже в скором времени он превратился в крупнейшего продавца яичного товара во всей Вятской губернии. Сеть заготовительных контор предпринимателя охватила многие уезды Вятско-Камского региона. Приказчики, нанятые им, скупали яйца у населения и отправляли на пароходах в Вятку, потом по железной дороге товар шел в Москву, Петербург, за Урал.
Освоив российский рынок, Г. Хамидуллин сумел выйти на зарубежных партнеров. Предприниматель стал отправлять товар в Англию, Францию, Германию. Необходимо подчеркнуть, что он являлся единственным представителем национальных деловых кругов Вятской губернии, имевшим выход на заграничные рынки. Ежегодно купец посылал за рубеж до 60 млн штук яиц, а обороты его продаж достигали миллиона рублей. Не случайно современники называли его «яичным королем» [46].
Г. Хамидуллина отличали не только выдающиеся коммерческие успехи, но и активная жизненная позиция. Он был известен современникам как крупный общественный деятель и благотворитель. Купец являлся одним из немногих представителей татарской национальности, принимавших участие в работе Малмыжского уездного земского собрания. Земским гласным Г. Ха-мидуллин избирался четыре раза - в трехлетие
с 1903 по 1905 г. и в три трехлетия подряд с 1909 по 1917 г. [47] Данный факт свидетельствовал об уважении и авторитете предпринимателя среди не только татарского, но и русского населения Малмыжского уезда.
Деятельность Г. Хамидуллина в органах местного самоуправления отличалась широким и разнообразным характером. Он неоднократно являлся членом оценочной и ревизионной комиссий, представителем от земского собрания в раскладочном по промысловому налогу присутствии. Кроме того, как человек опытный в хозяйственных и административных делах, Г. Хамидуллин привлекался к работе во многих временных учреждениях, деятельность которых была направлена на благоустройство социально-бытовой инфраструктуры Малмыжского уезда. К их числу относились комиссии по школьному строительству, по выбору земельного участка под сельскохозяйственное училище, по приобретению племенных жеребцов и др. [48] В общей сложности за долгие годы земской службы купец входил в состав 17 различных представительств и присутствий.
Являясь глубоко и искренне верующим мусульманином, Г. Хамидуллин не раз выделял значительные средства на богоугодные и просветительские цели. В 1896 г. предприниматель, совместно с крупным торговым мещанином города Оренбурга М.-К. Музафаровым, подарил Малмыж-скому земству полукаменный дом с условием, что земское собрание устроит там татарскую школу [49]. Большой общественный резонанс имело крупное пожертвование, сделанное им в 1911 г. на строительство в городе Малмыже каменной мечети [50].
В то же время, характеризуя филантропию предпринимателя, следует подчеркнуть, что он не замыкался в узких национальных рамках и являлся одним из немногих купцов-татар, принимавших участие в работе русских благотворительных обществ Вятской губернии. В октябре 1914 г. на очередном заседании Малмыжского уездного земского собрания Г. Хамидуллин был единогласно избран членом «уездного отдела Общества помощи семьям запасных нижних чинов и ратников ополчения, призванных в мобилизации 1914-1915 гг.». Вместе с ним в состав организации вошли гласные И. С. Кунгурцев, Т. И. Майорских, Н. Н. Стуков [51]. Активной общественной, торгово-предпринимательской и благотворительной деятельностью купец занимался до конца своей жизни (умер в 1916 г.).
Исследование биографии Г. Хамидуллина свидетельствует о том, что формирование социального и делового облика татарского купечества Вятской губернии во многом определялось положением состоятельных предпринимателей, которые являлись носителями передовых форм ком-
мерческой деятельности, отличались активной жизненной позицией, высоким уровнем образования и личной культуры.
В целом купцы-татары играли заметную роль в формировании хозяйственно-бытовой инфраструктуры юго-восточных уездов Вятской губернии. Сильное влияние на характер их профессиональных занятий и общественной жизни оказывали особенности экономического развития Российской империи и Вятско-Камского региона пореформенного времени, немногочисленность гильдейских капиталов, необходимость совместной жизнедеятельности с представителями других национальностей, религиозные убеждения и традиции повседневного быта татар. Несмотря на неоднозначные условия деятельности, представители национальных деловых кругов смогли найти свою социально-экономическую нишу в регионе.
Таким образом, сочетание регионального и локального подходов обязательно предполагает мультидисциплинарный характер исследования, позволяет ввести в научный оборот разнообразные опубликованные и неопубликованные исторические источники местного происхождения. Широкие возможности многоаспектного изучения самого различного спектра проблем, открывающиеся в рамках данных направлений, позволяют максимально полно реконструировать местные процессы, показать их неразрывную связь с общегосударственной историей.
Примечания
1. Репина Л. П. Новые исследовательские стратегии в Российской и мировой историографии. М., 2008. С. 17, 26.
2. Согомонов Ф. Ю. Глокальность (очерк социологии пространственного воображения) // Глобализация и постсоветское общество. М., 2001. С. 64.
3. Орлов И. Б. «Человек исторический» в системе гуманитарного знания: проблемы и перспективы междисциплинарного синтеза. М., 2010. С. 119.
4. Регион (от лат. region - область) - обширный район, группа соседствующих стран или территорий, объединенных по каким-либо общим признакам (Современный толковый словарь русского языка. СПб., 2006. С. 695).
5. Булыгина Т. А. Региональная история: поиски новых исследовательских подходов // Запад - Россия - Кавказ: межвуз. науч.-теор. альманах. М., 2003. Вып. 2. С. 419.
6. См.: Шульгина О. В. Административно-территориальное деление России в XX веке: историко-гео-графический аспект // Вопросы истории. 2005. № 4. С. 24; Региональная история в глобальном измерении: материалы круглого стола // Российская история. 2009. № 3. С. 11.
7. Юмаюнов С. А. Местная история: проблемы методологии // Вопросы истории. 1996. № 9. С. 160, 161.
8. Савельева И. М., Полетаев А. В. Знание о прошлом: в 2 т. Т. 1. Конструирование прошлого. СПб., 2003. С. 459.
9. Орлов И. Б. Регион в истории России: вопросы типологии и перспективы изучения // Новая локальная история: город и село в виртуальном и интеллектуальном пространстве: материалы интернет-конференции. URL: www.newlocalhistory.com
10. Судовиков М. С. Губерния Вятская: исторические очерки. Киров (Вятка), 2006. С. 6, 8, 10.
11. Вятская губерния являлась одним из крупнейших административно-территориальных образований Российской империи второй половины XIX - начала XX в. и объединяла в себе территорию современной Кировской области, части республик Удмуртия, Татарстан, Коми и Марий Эл.
12. Аигенко Н. П. Купечество Удмуртии. Вторая половина XIX - начало XX века. Ижевск, 2001. С. 20.
13. 200 лет Вятской губернии: стат. сб. Киров, 2006. С. 50.
14. Энциклопедия земли Вятской: в 10 т. Киров, 1995. Т. 4. С. 184.
15. Удмуртская Республика: энциклопедия. Ижевск, 2000. С. 55.
16. Судовиков М. С. Купеческое сословие Вят-ско-Камского региона в конце XVIII - начале XX века. Киров, 2009. С. 313.
17. См.: Судовиков М. С. Политическая деятельность купечества в России во второй половине XIX -начале XX в. // Вопросы истории. 2009. № 7. С. 8695.
18. В начале XX в. вятскому купечеству принадлежало 38% всего промышленного производства губернии, в регионе функционировало 26 купеческих торговых домов и акционерных обществ, в том числе крупнейшее в России товарищество «Иван Стахеев и Ко». Усилиями купцов Ф. Веретенникова, М. Карда-кова, И. Лихачева, Я. Шамова и др. были созданы банковские учреждения в губернском центре и уездных городах (Судовиков М. С. Купеческое сословие Вят-ско-Камского региона... С. 169, 177, 185).
19. Судовиков М. С. Купеческое сословие Вят-ско-Камского региона. С. 312.
20. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. М., 1904. Т. X. С. 93.
21. См.: Маловичко С. И, Мохначева М. П. Тенденции и перспективы интеграции региональных исследований // Регшнальна iсторiя Украши: збiрник нау-ковых статей. Харгав, 2007. С. 29-46.
22. Репина А. П., Зверева В. В., Парамонова М. Ю. История исторического знания. М., 2004. С. 239.
23. Государственный архив Кировской области (ГАКО). Ф. 176. Оп. 1. Д. 4003. Л. 47об.; Там же. Оп. 1. Д. 4440. Л. 211об.; Там же. Оп. 1. Д. 4510. Л. 4об.-19; Там же. Оп. 1. Д. 4594. Л. 38; Там же. Оп. 1. Д. 4620. Л. 14-15об.; Там же. Оп. 1. Д. 4641. Л. 18.
24. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3547. Л. 642об.
25. ГАКО. Ф. 176. Оп. 3. Д. 1293. Л. 49, 78об.; Там же. Ф. 176. Оп. 3. Д. 1293. Л. 27.
26. Из 43 купцов-татар Вятской губернии в разное время капитал по 1-й гильдии объявляли лишь два человека - малмыжские предприниматели Исхак и Шанир Утямышевы.
27. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3286. Л. 13-13об.; Там же. Оп. 1. Д. 3329. Л. 91об., 126.; Отчет о деятельности Елабужской управы за 1907 год. Елабуга, 1909. С. 194.
28. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3547. Л. 622об.
29. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 4622. Л. 3об.
30. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3851. Л. 74об.; Там же. Оп. 1. Д. 4003. Л. 47об., 106об., 130об., 131об., 154об.; Там же. Оп. 1. Д. 4337. Л. 167об.; Там же. Оп. 1. Д. 4511. Л. 2об., 5об.
31. См.: Аксенов А. И. Генеалогия и российское купечество // Отечественная история. 1998. № 6. С. 10-13.
32. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3468. Л. 366об.; Там же. Оп. 1. Д. 3556. Л. 340об.
33. Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф. 684. Оп. 1. Д. 20. Л. 94об.; Вся Россия: русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации: адрес-календарь Российской империи: в 2 т. СПб., 1899. Т. 1 С. 1628.
34. В этом отношении мусульманство можно сравнить со старообрядчеством. Неприхотливость ревнителей старой веры в мирской жизни, их взаимопомощь и взаимовыручка, крепкие семейные связи, полное доверие друг к другу создавали благоприятные условия для развития торгово-предпринимательской деятельности (Бойко В. П. Томское купечество конца XVШ-XIX веков: из истории формирования сибирской буржуазии. Томск, 1996. С. 230).
35. Мухаметшин Р. М. Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана в XX веке. Казань, 2005. С. 89.
36. Центральный государственный исторический архив Республики Башкортостан (ЦГИА РБ). Ф. И-295. Оп. 3. Д. 12355. Л. 5об.; ГАКО. Ф. 583. Оп. 491. Д. 102. Л. 3; Там же. Оп. 494. Д. 178. Л. 1-1об.
37. Салихов Р. Р., Хайрутдинов Р. Р. Памятники истории и культуры татарского народа (конец XIX - начало XX века). Казань, 1995. С. 182.
38. Джадидизм - буржуазно-либеральное движение, появившееся в 80-е гг. XIX в. среди татар Крыма, Поволжья, Азербайджана. Первоначально его сторонники выступили с программой реформирования национального образования на основе введения в него светского элемента. В последующем джадидизм превратился в более широкое общественное движение по модернизации ислама и приспособлению его к потребностям буржуазного развития страны (Мухаметшин Р. М. Ислам в общественной и политической жизни татар и Татарстана в XX веке. С. 80-87).
39. ГАКО. Ф. 587. Оп. 12. Д. 12. Л. 135.
40. Журналы XXIX Очередной сессии Елабужского уездного земского собрания, 20-29 сент. 1895 года. Казань, 1896. С. 597.
41. Отчет Малмыжской уездной земской управы за 1873 год и Журналы Малмыжского уездного земского собрания VIII Очередной сессии 1874 года. Вятка, 1875. С. 41.
42. ГАКО. Ф. 587. Оп. 13. Д. 13. Л. 34; Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXIX Очередной сессии 1895 года, 10-18 сент. Вятка, 1896. С. 23, 24; Журналы XXXXII Очередной сессии Ела-бужского уездного земского собрания, 26 сент. -7 окт. 1908 года. Елабуга, 1909. С. 166.
43. Высокова В. В., Сосновский М. А. Универсальная история в современной историографии // Диалог со временем. 2007. Вып. 18. С. 184.
44. ГАКО. Ф. 176. Оп. 1. Д. 3299. Л. 82об.83, 169об.-170.
45. Вся Россия: Русская книга промышленности, торговли, сельского хозяйства и администрации... Т. 1. С. 1784.
46. Саломатов Н. Яичный король // Сельская правда. Малмыж, 1988. 7 янв. С. 4.
47. Адрес-календарь лиц, служащих в Вятской губернии // Памятные книжки и календари Вятской губернии на 1903-1905, 1909-1916 гг. Вятка, 1904-1906,
1910-1917. С. 121, 108, 89, 92, 106, 78, 149, 145, 163.
48. Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXXVII Очередной сессии 1903 года, 21 сент. - 3 окт. Малмыж, 1904. С. 51; Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXXXШ Очередной сессии 1909 года, 30 сент. - 11 окт. Мал-мыж, 1910. С. 222; Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXXXVI Очередной сессии 1912 года, 30 окт. - 10 нояб. Малмыж, 1913. С. 5, 10; Журналы Малмыжского уездного земского собрания экстренной сессии 29-30 декабря, 2-3 марта, 11-12 мая,
1911-1912 гг. Малмыж, 1912. С. 3, 189.
49. Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXX Очередной сессии 1896 года (1522 сент.). Вятка, 1897. С. 7.
50. ЦГИА РБ. Ф. И-295. Оп. 6. Д. 2550. Л. 5об.
51. Журналы Малмыжского уездного земского собрания XXXXVШ Очередной сессии 1914 года, 28 сент. - 6 окт. Малмыж, 1915. С. 57.
