CC BY
19Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
УДК 343.146
Кравченко Дарья Евгеньевна Кравченко Мария Евгеньевна Уральский государственный юридический университет
Институт юстиции Россия, Екатеринбург dashulya.kravchenko@mbox.ru mascha. kravchenko @mail .ru Kravchenko Daria Evgenyevna Kravchenko Maria Evgenyevna Ural State Law University Institute of Justice Russia, Ekaterinburg
НОВОЕ ИЛИ НЕУРЕГУЛИРОВАННОЕ СТАРОЕ Аннотация: в данной статье рассматривается такая категория, как «виртуальный объект», анализируются правовые аспекты его регулирования, выявляются проблемы, возникающие в практической деятельности по поводу недостаточной правовой регламентации, а также предлагаются пути их решения.
Ключевые слова: виртуальный объект, объекты гражданского права, виртуальная реальность, многопользовательские онлайн-игры, информационные отношения.
NEW OR UNREGULATED OLD Annotation: this article examines a category such as a "virtual object", analyzes the legal aspects of its regulation, identifies problems that arise in practice regarding insufficient legal regulation, and suggests ways to solve them. Key words: virtual object, civil law objects, virtual reality, online multiplayer games,
И6
Российская юстиция в XXI веке:_
: реалии, проблемы, перспективы
information relations.
У каждого века есть свое имя. Так, например, XX век носит имя «научного прогресса» или «эпохи просвещения», а наше столетие получило название «век информационных технологий». Сделав первые уверенные шаги в новую эпоху, человек крепко связал свою жизнь с гаджетами, компьютерными играми, социальными сетями и многим другим, что на данный момент существует в мировой паутине. Но всегда существовала проблема стремительно развивающегося общества и не поспевающего за ним права.
Глобальная паутина, меняя современную социальную реальность, вводит новые институты, не имеющие прямых аналогов: социальные сети, многопользовательские онлайн-игры, электронные и «виртуальные» деньги. Одним из аспектов проблемы является неурегулированность виртуальных объектов и правовых действий с ними.
Первоначально стоит определиться с тем, что же понимает законодатель под «виртуальным объектом». При обращении к статье 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ) становится понятным: перечень объектов гражданского права представлен исчерпывающим образом, но в нем не упоминается такой категории.
При анализе статей Федерального закона от 27.07.2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», за которым закреплена роль основного регулятора «информационных отношений» в сети Интернет на территории Российской Федерации, становится ясно, что даже специальный закон не содержит каких-либо упоминаний об исследуемом нами объекте.
С чем может быть связан отказ законодателя от закрепления такой важной в XXI веке дефиниции? Представляется, что причин, послуживших такому «правовому пробелу», может быть несколько.
Во-первых, российский законодатель мог посчитать, что понятие
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
«виртуального объекта» не является общепринятым и необходимым для
оборота, поэтому и не увидел надобности в выделении отдельных норм, направленных на регулирование данного объекта.
Во-вторых, подобное решение может быть обосновано тем, что к отношениям, складывающимся в «виртуальном мире», можно применить уже существующие нормы права, проведя очевидную аналогию с определенными в статье 128 ГК РФ объектами гражданских прав. Соответственно, возникают следующие вопросы: возможно ли применять аналогию закона?
На практике складываются определенные препятствия к осуществлению правовых действий с такими объектами, так как закон не дает точного последовательного порядка действий по регулированию «виртуальных отношений» и « виртуальных объектов».
Приведем пример. К мировому судье города Волгодонска Ростовской области обратился с исковым заявлением активный пользователь онлайн-игры «EVEOnline», предметом которого явился космический корабль стоимостью от 400 до 500 тысяч рублей, украденный у истца злоумышленниками. Первоначально же он обращался в полицию, однако сотрудники правоохранительных органов не приняли никаких мер в связи с отсутствием правовых норм, регулирующих статус виртуальных ценностей и права на них.
Становится ясно, что в российском законодательстве в этой сфере существует правовой пробел, который законодатель огромными шагами должен преодолеть. К тому же применение норм по аналогии в складывающихся ситуациях может вызвать неправильное их разрешение.
Данная сфера общественной жизни стремительно развивается, а, значит, из такого положения, по мнению российского ученого П. А. Виноградова, необходимо «выходить следующими путями:
1) Заявлять, что право не должно вмешиваться в подобного рода отношения;
2) Применять аналогию права и распространять на виртуальные объекты
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
нормы вещного права и права собственности;
3) Квалифицировать подобные отношения в контексте уже существующих лицензионных соглашений и иных договорных конструкций;
4) Считать объекты виртуальной собственности «иным имуществом» и применять к этим отношениям нормы о соответствующих видах договоров» [5]. Разберем пути по порядку.
Первый вариант является разумным, так как право регулирует наиболее важные общественные отношения, к элементам которого в реальном времени и относится «виртуальный мир». При следовании этой концепции можно натолкнуться на ряд вопросов, в частности: возможно ли соотношение понятий «азартная игра» и «виртуальная игра», и будут ли распространять своей действие нормы гражданского законодательства на отношения, предметом которых выступают «виртуальные объекты»?
Итак, в соответствии со статьей 4 Федерального закона от 29.12.2006 г. № 244-ФЗ «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» под «азартной игрой» понимается основанное на риске соглашение о выигрыше, заключенная двумя или несколькими участниками такого соглашения между собой либо с организатором азартной игры по правилам, им установленным.В гражданском обороте установлено правило: требования граждан и юридических лиц, связанные с организацией игр или с участием в них, не подлежат судебной защите, за исключением требований лиц, принявших участие под влиянием обмана, насилия, угрозы или злонамеренного соглашения их представителя с организатором, а также требований о выплате выигрыша при победе в игре (пункт 5 статьи 1063 ГК РФ).
При исследовании «виртуальных отношений» становится ясно, что вероятность выявить соглашение о выигрыше, являющимся фундаментальным элементом во всем регулировании игр, очень минимальна. Главная цель любого
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
создателя игры - сделать её бесконечно долгим и постоянным продуктом,
приносящим прибыль. Также с точки зрения психологии поддерживается данная аксиома, ведь для большинства пользователей «виртуального мира» главным является не результат, а сам процесс пребывания в другой реальности. Если же персонаж достиг высшего уровня, то это, как правило, не влечет ни остановки игры, ни тем более последующей выплаты какого-либо приза.
Соответственно, данные виртуальные отношения, имеющие материальную сторону, не подпадают под законодательно закрепленную дефиницию игр. В этой ситуации возникает дилемма: с одной стороны, предлагается «повесить железный занавес» на виртуальный мир, а, с другой стороны - наиболее полно урегулировать данную сферу, чтобы пресечь злоупотребление «виртуальными объектами», обладающими рыночной стоимостью, которые непосредственно порождают отношения реальные.
Примечательно обратить внимание на «тест магического круга». Суть следующая: виртуальные отношения подпадают под действие реального права в том случае, когда их игрок предвидел или должен был предвидеть, что таковые будут иметь определенные последствия в реальном мире.
Второй путь позволяет определить «виртуальный объект» через призму правомочий собственника: право владеть, пользоваться и распоряжаться. Поскольку создатель «виртуального мира» не всесилен в регулировании происходящих в нем процессов, к такому имуществу становится затруднительным применять такой способ защиты права собственности, как виндикационный иск.
В. К. Райхер утверждал, что при переносе вещно-правовой модели в реальную действительность трудно сказать, где кончается одна из них и начинается другая, ибо происходит причудливое переплетение этих частей права из-за непроизвольного смещения границ вещного и обязательственного прав.
Что касается третьего пути, то ему отдается большее предпочтение. Ведь
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
в последнее время в научной среде «виртуальному объекту» принято давать
такое определение: это аудиовизуальное произведение, в то же время представляющее собой созданную правообладателем подпрограмму, ход работы которой может быть подвергнут стороннему влиянию пользователя путем решения определенной, заранее предусмотренной в лицензионном или ином пользовательском соглашении, совокупности логических задач [4].
Складывающаяся в международной сфере практика позволяет понять, что все более приобретает значимость определение «виртуальных объектов» через призму интеллектуальных прав, поскольку они сопровождаются изображениями, характерными звуками, программным кодом и так далее.
При следовании данной тенденции можно натолкнуться на ряд определенных сложностей. В частности проблема заключается в том, что виртуальный предмет остается подпрограммой, которая принадлежит конкретному правообладателю (обычно это подтверждается лицензионным соглашением), и только лишь в исключительных случаях за пользователем признаются авторские права.
В тоже время в соответствии со статьей 1257 ГК РФ автором произведения признается гражданин, творческим трудом которого оно создано. Становится понятно: творческий характер является главным требованием для признания результата интеллектуальной деятельности объектом авторского права. Но, к сожалению, что кроется под понятием «творческий характер» непонятно. Ряд российских ученых, исследователей выделяют общие признаки творчества: принципиальная неповторимость, индивидуальная деятельность, сознательность и трудоемкость процесса.
А ведь эти характеристики используются в процессе увлекательного создания игроком видеоигры своего персонажа (аватара), то есть они позволяют снабдить «виртуальные объекты» защитным механизмом авторского права в соответствии с пунктом 7 статьи 1259 ГК РФ.
В практической деятельности также играет положительную роль и
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
регистрация персонажа в качестве товарного знака. Это позволяет упростить
процесс доказывания нарушенного права.
В соответствии с четвертым путем «виртуальные объекты» можно причислять к «иному имуществу...» (ст. 128 ГК РФ). Так как данный термин используется в различных значениях (отдельные вещи и их совокупность, а иногда и имущественные права, имущественные комплексы), то трудно применить к этой категории конкретную норму права, но это не значит, что она не должна регулироваться каким-либо законодательством.
Например, отношения по распоряжению виртуальным мечом, танком, образом аватара, могут регулироваться нормами договора купли-продажи.
Обратимся к зарубежному опыту. Министерства юстиции Тайваня в постановлении от 23 ноября 2011 г. признало «виртуальное имущество» объектом сделок и включило его в правую систему в качестве имущества, а также ввел уголовную санкцию за кражу таких объектов.
Признаются объектом защиты со стороны права «виртуальные объекты» и в других странах, несмотря на то, что в пользовательских соглашениях большинства онлайн-игр прописано: виртуальные объекты не являются интеллектуальной или любой иной собственностью игроков, а предоставляются для использования по лицензии. Так в Нидерландах Верховный суд в 2012 г. разрешил резонансное дело (подростки заставили 13-летнего потерпевшего отдать им все виртуальные объекты и игровую валюта, применив силу), оставив решение нижестоящего суда в силе (был вынесен приговор за виртуальную кражу в игре RuneScape). В первой инстанции путем логических умозаключений суд пришел к выводу: «Вещи не обязаны быть материальными для того, чтобы право признало их похищенными, и поскольку волшебные предметы обладают игровой ценностью и добываются игроками, приложившими усилия и затратившими время, то они могут считаться имуществом по смыслу Уголовного кодекса Нидерландов».
Сторона защиты пыталась склонить суд на свою сторону, утверждая, что
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
«волшебная маска и волшебный амулет - это визуальная иллюзия и только, она
состоит из битов и байтов». Но всё равно судом было признано следующее: «в результате дигитизации общества возникла виртуальная реальность, которую нельзя рассматривать во всех аспектах как простую иллюзию, в отношении которой совершение правонарушения невозможно».
На данном этапе развития предпочтительнее было выбрать четвертый путь, загнав отношения по поводу «виртуальных объектов» в четко очерченные правовые рамки. Также требуется разработать четкую правовую конструкцию или модель регулирования таких отношения, не забывая при этом разработать конкретную дефиницию данной категории.
Следовательно, можно сформулировать следующее понятие: «Виртуальный объект - это объект гражданского права, представляющий собой созданную правообладателем подпрограмму в форме аудиовизуального произведения, процесс работы которой может подвергаться изменению со стороны пользователя при соблюдении им определенных законом и (или) договором между пользователем и правообладателем требований».
Также, руководствуясь вышеизложенной дефиницией, предлагаем изложить статью 128 ГК РФ в следующей редакции: «К объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права, виртуальные объекты; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага».
Таким образом, в настоящем столетии сформировался новый самостоятельный объект гражданского права, который в конкретных ситуациях просто не может поместиться в рамки существующих гражданско-правовых конструкций. Ввиду этого нужно уделить должное внимание исследованию «виртуального объекта» с целью наиболее правильного урегулирования
Российская юстиция в XXI веке:_
реалии, проблемы, перспективы
отношений, складывающихся в сферах общественной жизни.
Список литературы:
1. Гражданский кодекс Российской Федерации: Часть первая - четвертая: [Принят Гос. Думой 23 апреля 1994 года, с изменениями и дополнениями по состоянию на 10 апреля 2009 г. ] // Собрание законодательства РФ. № 22. 1994.
2. Федеральный закон Российской Федерации «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ [Принят Гос. Думой 8 июля 2006 г., с изменениями и дополнениями на 28 марта 2019 г.] // Российская газета. № 165. 2006.
3. Федеральный закон Российской Федерации «О государственном регулировании деятельности по организации и проведению азартных игр и о внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации» от 29 декабря 2006 г. № 244-ФЗ [Принят Гос. Думой 20 декабря 2006 г., с изменениями и дополнениями на 26 июля 2019 г.] // Российская газета. № 297. 2006.
4. Архипов В. В. Виртуальная собственность: системные правовые проблемы в контексте развития индустрии компьютерных игр // Закон. № 9. 2014.
5. Виноградов П. А. Понятие виртуального объекта и оборотоспособность виртуальных объектов в системе современного отечественного законодательства на примере интернет-сайта // Молодой ученый. № 15. 2017. С. 229-234.
6. Castronova E. Virtual Worlds: A First-Hand Account of Market and Society on the Cyberian Frontier. 2013.
7. Duranske B. T. Virtual Law. 2008.
