CC BY
89
УДК [329.11+330.34](470)”18/19”
“НЕ ГУБИТЬ РОССИЮ В ЯДОВИТЫХ ОБЪЯТЬЯХ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО СТРОЯ”: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА XX ВВ. ГЛАЗАМИ КОНСЕРВАТОРОВ И
НАЦИОНАЛИСТОВ.
С.Г. Куликова
Экономический кризис актуализировал научную дискуссию о социальных факторах российской модернизации, начатую ещё в начале 90-х гг. XX в. Внимание исследователей фокусируется на технологических аспектах модернизации, оставляя «за бортом» социокультурный контекст реализации модернизационных проектов. Изучение опыта предыдущих модернизаций в России, даёт возможность составить представление не только о плюсах, но и о минусах реализации проектов форсированной модернизации. Критика язв капитализма сближает труды консерваторов и националистов с левыми течениями общественной мысли.
Ключевые слова: консерватизм, национализм, модернизация, социокультурные последствия модернизации.
Современная историческая наука находиться в поиске наиболее эффективных вариантов дальнейшего развития нашей страны. В этой связи, актуальным является исследование опыта предыдущих модернизаций России [26, с. 22; 24, с. 147]. Российские исследователи начали активное освоение модернизационной теории с начала 90-х гг. XX в. Исследователь В.Г. Хорос теоретически обосновал модель «имперской модернизации», обозначив, в числе прочих её последствий социокультурную люмпенизацию значительной части населения [34, с. 36-41]. В рамках теории «Россия - расколотая цивилизация» А.С. Ахиезера, причины неудач реализации модернизационных проектов второй половины XIX в. объясняются наличием социокультурного раскола общества [1, с. 1-139; 2, с. 1-82]. Неким синтезом позиции указанных авторов представляется теория В.А. Красильщикова, согласно которой модернизация в России второй половины XIX - начала XX вв. фокусируется на технологических аспектах, оставляя в стороне социальный и культурный контекст [10, с. 249]. Переломной в плане осмысления темы является концепция Б.Н. Миронова о роли социокультурных факторов в процессе формирования «антимодернистских настроений» [12, с. 1-548]. Материал данной статьи подтверждает правоту данной исследовательской позиции - имперская модернизация не ставила своей задачей улучшение жизни народа, и, затрагивая глубинные пласты культуры и повседневной жизни большей части общества, приводила, подчас, к отрицательным результатам. Несмотря на значительное количество исторических исследований, так или иначе посвящённых проблемам модернизации в России второй половины XIX - начала XX в., в осмыслении темы остались «белые пятна», одним из которых является проблема видения социокультурных последствий модернизации её последовательными критиками - консерваторами и монархистами. Обращение к трудам известных консервативных публицистов и националистов, представляет интерес потому, что они позиционировали себя в качестве основных выразителей интересов сельского помещичьего сословия.
Дореформенная Россия была страной сёл и деревень. Постреформенная Россия - страна городов. Фактически модернизации в России второй половины XIX - начала XX в. привела к социокультурному расколу общества, антогонизму между «цивилизацией города» и «деревенской культурой», причём активная миграция значительной части физически активного населения в города, пропитанные атмосферой вседозволенности и порока, заставляли представителей всех без исключения общественных течений давать свои «ответы» на «вызовы» новой капиталистической жизни. Свой «ответ», своё видение «язв» капитализма, предложили и российские консерваторы. Националисты в своих трудах разовьют эти положения. По мнению консерваторов «либеральная Россия столиц и городов», с её искусственной средой обитания, образом жизни, импортированным с Запада, противостоит России аграрной, сохранившей докапиталистическое жизнеустройство и следование традициям предков. В то время как городская Россия пытается следовать новомодным теориям, Россия аграрная «зовёт Христа и молит об устроении своей жизни по его учению» [21, с. 4]. Консерваторы, не колеблясь, делали выбор в пользу старой - деревенской России, попутно отмечая, что помещичьи дома стоят заколоченными [5, Л. 210 - 210 об.]. Согласно глубокому убеждению консерваторов народ не стал свободен: на смену крепостному праву пришла «кабала у кулака» [22, с. 9]. Критикуя капиталистическую Россию, консерваторы были убеждены, что «точка невозврата» ещё не достигнута, хотя близка [27, с. 3-5]. Переломить ситуацию, по их
мнению, было возможно путём перераспределения средств между аграрным и индустриальным секторами экономики в пользу сельского хозяйства, которым жило более ста миллионов или 85% населения России [23, с. 1]. Форсированная модернизация, превратившись в «перекачку» средств из сферы сельскохозяйственной в промышленную, порождает глубокие диспропорции в народом хозяйстве, влечёт за собой неизбежные социальные катаклизмы [19, с. 21]. Такая политика казалось им губительной для России [20, с. 16].
Возникает закономерный вопрос о том, что пугало и отталкивало консерваторов в облике «новой» - индустриальной России? Ответ прост - «массовизация» общества. Символом «массового» человека был для консерваторов «кухаркин сын» - «здоровая посредственность», впитавшая в себя ценности социализма. Консерваторы верно подметили, что никто из идеологов социализма не был выходцем из пролетарской среды. Тем не менее, в «озлобленной среде пролетариев» именно социалистическая идея нашла «благодатную почву». Важно, что пролетариат воспринимался консерваторами не просто как безликая масса, а как особая социальная страта. В сообществе, представляющем собой сумму людей, они сумели разглядеть подлинное единство, имеющее одно сознание, одно чувство, один язык. Как не вспомнить работу известного философа Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс»: «масса - всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле, не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же «как и все», и не только не удручён, но доволен собственной неотличимостью» [4, с. 310]. «Массовому» человеку присущ «герметизм» (закупорка) сознания [4, с. 310]. В этой связи возникает вопрос о том, способен ли такой человек к социальному творчеству? Ответ на этот вопрос мы находим в философии: «До сих пор самой определённой ролью масс было великое разрушение устаревших цивилизаций» [11, с. 152]. Консерваторы осознавали угрозу «массовизации», ужасного состояния равенства, привнесённого французской революцией, уподобляющего государство «муравейнику без Бога, без чести и без правды» [30, с. 3]. Консервативные мыслители пророчески предопределили неизбежность проведения социалистического эксперимента в России [15, с. 1]. Социалистическая идеология - идеология масс - раздражала консерваторов, по причине её чуждости православному мировоззрению, ведь даже «семья, самый интимный уголок самостоятельности человека, упраздняется» при социализме [28, с. 14]. М.А. Миропиев утверждал, что социализм «стремится превратить род людской в какой-то громадный монастырь или, вернее, в обширнейшую казарму, где все будут работать, отдыхать, спать и есть по команде громаднейшей армии чиновников, и где, конечно, не только не будет свободы, но будет царить беспросветное и самое мрачное рабство, без всякой надежды на какое-либо освобождение в будущем» [25, 353-355; 13, с. 113].
Консерваторов беспокоил тот факт, что в условиях форсированной модернизации численность пролетариата - основного носителя новой идеологии - резко возросла [35, с. 463]. В качестве борьбы с социальной базой чуждой идеологии они разработали ряд проектов: от откровенно реакционных, таких как проекты деиндустриализации В.П. Мещерского и Э.А. Исеева [17, с. 20; 18, с. 3; 31, с. 191]; до концепции технического прогресса, сглаживающего социальные противоречия, выдвинутой консервативным экономистом Л.Н. Вороновым. Они надеялись, что в итоге реализации проектов «принципиальная противоположность между интересами труда и капитала» будет сглаживатся и марксизм утратит свой «raison d'etre» [3, с. 72]. Консерваторы справедливо подчёркивали специфику российского пролетариата: все русские рабочие «пришлые из деревни», следовательно, налицо дихотомия: с одной стороны, по своему статусу человек -рабочий, с другой - на уровне ментальности - это крестьянин. Осознание того, что человек не может за короткий срок перестроить свое сознание, а, следовательно, будет чувствовать себя инородным телом, вызывало необходимость помочь лицу с осознанием себя в новом статусе. По мнению консерваторов, сделать это обязано было государство. Государство должно было создать «заслон» гибельности городской цивилизации. Консерваторов и националистов беспокоил тот факт, что на смену вере в Бога приходит знание, на смену традиции - прогресс. М.О. Меньшиков прямо противопоставлял «больной» цивилизации города «здоровую» деревенскую цивилизацию. «Городская культура, беспрерывно ломая семью и совершенно не давая сложиться роду, в сущности, крошит всякое органическое строение в обществе... В этой кромешной свалке карьер и профессий, построенных не на семье, не на земле, гибнут лучшие человеческие силы» [14, с. 127]. В главе «Труд» книги «Думы о счастье» Меньшиков задумался над причинами вырождения нации и обнаружил их в чрезмерном переутомлении - оборотной стороне прогресса. Тягость городской культуры интуитивно ясна народному сознанию, пытающемуся обрести «покой и волю» не в комфорте, богатстве и власти, а в общении с природой. Труд только тогда может нести радость, когда он является творческим, а не механическим. А свобода возможна только в случае, если
человек не пытается достигнуть целей, превышающих его реальные возможности. Все вместе: творчество и свобода, возможны в очень узких рамках. Тех рамках, находясь в которых человек может сам распоряжаться своим временем, заботясь о себе, своей семье и своем хозяйстве. Городская культура, основанная на разделении труда, лишает сам труд творческого начала. Крестьянин оставляет пусть бедное, но свое хозяйство, идет на фабрику, где добровольно «превращается в инструмент или станок для инструмента». Уверенный в себе, уважаемый в деревне и чувствующий себя главой в семье, он обезличивается сразу же после прихода на работу в город. Подобное обезличивание, превращение в «живую машину», может грозить и людям творческих профессий, которые ради куска хлеба «приковывают» себя к письменному столу, и многочисленным служащим, вынужденным изо дня в день выполнять одну и ту же работу. Меньшиков с неподдельным ужасом замечает, что человек, живущий свободно - это явление, совершенно невозможное для буржуазного общества. Каждый человек должен иметь свой «маленький престол», свой, только ему принадлежащий «независимый удел». Только тогда он будет иметь живую, а не «машинную» душу. «Только в деревне, на просторе и в тишине природы, при органическом срастании с землею, при культуре бедной и скромной, возможно восстановление души человека и ее власти» [14, с. 85]. Множество крестьян, которые приходят в город, способны, в лучшем случае, «пройти обучение» в двух «институтах» - на фабрике или в казарме. В свободное от службы и работы время, город манит доверчивых и жаждущих новых впечатлений крестьян не библиотеками и музеями, а кабаками и публичными домами. Но даже если бы у крестьян и была возможность познавательного отдыха, то нет гарантии в том, что крестьянин предпочтёт библиотеку кабаку. Постоянная монотонная и тяжелая фабричная работа, плохие условия жизни, толкали людей к грубым, примитивным и жестоким развлечениям, которым они придавались с тем, чтобы «забыть» о тяготах.
Картина, отображённая М.О. Меньшиковым, знакома нам из работ выдающихся философов. Проблема отчуждения человека от самого себя и отчуждения человека от результатов своего труда в условиях становления индустриального общества, была верно подмечена консервативными мыслителями (В.П. Мещерский) и развита националистами (М.О. Меньшиков). Она базируется на разнице между сущностью и существованием и возникает в том момент, когда человеческое общество удалено (отчуждено) от его сущности. Консерваторы рассматривали современное (индустриальное) общество как общество отчуждённое. Индустриальный человек отчуждён от общества в силу того, что мерилом успеха становятся три идола: деньги, власть, слава. Главной установкой такого общества является не общение, а желание получать, умножать, приобретать. В этих условиях собственность становиться мерилом социальной ценности человека. Люди в таком обществе превращаются в собственность, отношения людей приобретают характер владения. Э. Фромм в своих работах подчеркивал принципиальную разницу отношения к собственности в консервативном и рыночном обществах: консерватор бережно и заботливо охраняет собственность, буржуа делает акцент на потреблении и приобретении [33, с. 205]. В своих многочисленных статьях В.П. Мещерский и М.О. Меньшиков выступали против буржуазного духа, захлестнувшего Европу и начавшего разлагать Российское государство. Главные составляющими этого духа - культ наживы, бездуховность, эгоизм и отрицание национальных традиций. «Если хоть на секунду отрешиться от сковывающего старые общества лицемерия и спросить: Какое мы чтим божество? Какую власть? То культурнейшие страны обязаны ответить: божество наше - знание, уважаемая власть - капитал» [16, с. 165]. Консерваторы и националисты предупреждали, что, вступив на капиталистический путь развития, Россия не застрахована от тех социальных потрясений, которые вызвал на Западе рабочий вопрос. Рисуя в самых мрачных красках положение парижского рабочего, они осознавали, что реалии жизни российского рабочего не менее удручающие: вместо своего дома, где ты хозяин - чужое помещение - барак, где живут другие семьи. Отсюда - психология маргинала, человека лишнего, оторванного от «корней» и выброшенного во враждебный мир, выполняющего любой приказ, не чувствующего личной заинтересованности в своем труде. О каком чувстве собственника, чувстве хозяина можно говорить в этом случае? «Инстинкт собственности в его чистой, благородной форме доступен только человеку, делающему предметы собственности для себя, а не покупающему их за деньги... Только та вещь истинно своя, в которую вложена часть самого себя...» [16, с. 91]. В.П. Мещерский и М.О. Меньшиков констатировали, что деревенская народная культура общения со всеми ее положительными и отрицательными чертами уходит в прошлое. В городе на смену общению приходит конкуренция, на смену дружеской помощи - эгоизм.
Обеспокоенность консерваторов, а вслед за ними и националистов, вызывало снижение
уровня религиозности населения. Вера в пореформенной России - явление чисто деревенское явление [6, с. 79-81]. Борьба за хлеб насущный, поставленное во главу угла материальное благополучие - все это приводит, в конечном счете, к тому, что человек становится безразличным ко всему, не связанному с приобретением или тратой денег. Действительно, о каких правах личности можно говорить, если эта личность ежедневно борется за свое существование, когда все поставлены в унизительную зависимость друг от друга: «Человек на фабрике весь в руках человека, который весь в руках своего старшего и т.д., вплоть до главного хозяина, который весь в руках рынка или биржи, существа слепого и жадного, и как все мертвое - неумолимого» [14, с. 9495].
Задумываясь над аналогичными проблемами и пытаясь найти выход из создавшейся ситуации В.П. Мещерский и Л.А.Тихомиров, последовательно выступавшие против решения экономических проблем путем наращивания социальных противоречий, предлагали установить «гармонию» сельского хозяйства и промышленности, исключавшую преобладание «фабрики» над «землей». Ими были предложен целый ряд интересных проектов, подробно описанных исследователями-историками и частично реализованных [32, с. 6; 8, с. 209-210]. Правые подхватят эти идеи [28, с. 214].
Творческое наследие консерваторов и монархистов представляют собой попытку комплексного осмысления социокультурных последствий модернизации в России второй половины XIX - начала XX вв. Консерваторами была предложена широкая политическая и социально-экономическая программа, нацеленная на преодоление социокультурных последствий российской модернизации и содержащая в себе не мало глубоких наблюдений и меткой критики болезненных проявлений капиталистической трансформации [7]. Многие явления этого порядка носят общемировой характер и в разных вариациях свойственны всем обществам, переживавшим процесс модернизации. «Не губить Россию в ядовитых объятьях капиталистического строя» призывал флюгер консервативной мысли «Гражданин» [36, с. 5]. Что точнее этих слов может проиллюстрировать позицию консерваторов! Критика «язв» капитализма сближает идеологов пореформенного консерватизма с левыми течениями общественной мысли, особенно народнического толка. Консерваторы вовремя заметили проблемы пореформенной России, описали их яркими красками, но, будучи ангажированными политическими задачами сохранения самодержавия и господствующего положения дворянства, медлили с их решением. Классовая ограниченность, впоследствии, сыграет против правых.
The economic crisis renewed scientific discussion about social factors of the Russian modernization of the 90th of the XX century. The attention of researchers is focused on technological aspects of modernization, without consideration of a sociocultural context. Studying of experience of the previous modernizations in Russia, gives the chance to make idea both of pluses, and of minuses of implementation of projects of modernization. The criticism of capitalism pulls together works of conservatives and nationalists with the left.
The key words: conservatism, nationalism, modernization, sociocultural consequences of modernization.
Список литературы
1. Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. / А.С. Ахиезер. М.: Философское общество, 1991.Т.1.319 с., Т.2. 378 с., Т. 3. 471 с.
2. Ахиезер А.С. Социально-культурные проблемы России: философский аспект. / А.С. Ахиезер. М.: ИНИОН РАН, 1992. 82 с.
3. Воронов Л.Н. Свергнутый кумир. Теория Карла Маркса. / Л.Н. Воронов. М.: Унив. тип., 1902. 131 с.
4. Восстание масс. // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. / пер. А.М. Гелескула. / Х. Ортега-и-Гассет.М.: Искусство, 1991.С. 93-112.
5. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 677, оп. 1, д. 894.
6. Гурко В.И. Устои народного хозяйства России. Аграрно-экономические этюды. / В.И. Гурко. СПб.: Тип. А.С. Суворина, 1902. С. 79-81.
7. Дронов И.Е. (Москва) «Другая Россия»: Город и деревня в пореформенной консервативной мысли (князь В.П.Мещерский). / И.Е. Дронов // Новая локальная история. Межвузовский научно-образовательный портал. (Электронный ресурс). Код доступа: http://www.newlocalhistory.com/node/112
8. Записка об учреждении профессиональных союзов, предоставленная генералу Д.Ф.
Трепову. // Морской А. Зубатовщина. Страницы истории рабочего вопроса в России. / А. Морской. М.: Тип. Т-ва И.Д. Сытина, 1913. 215 с..
9. Кому покровительствовать (По поводу возобновления торгового договора с Германией). // Гражданин. 1901. 21 января. № 6. С. 2.
10. Красильщиков В.А. Вдогонку за прошедшим веком. Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций./ В.А. Красильщиков. М.: Российская политическая энциклопедия, 1998. 249 с.
11. Лебон Г. Психология народов и масс. / Г. Лебон. СПб.: Макет, 1995. 314 с.
12. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХУШ начало XX вв.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. В 2 х тт. / Б.Н. Миронов. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. Т.1. 548 с., Т.2. 583 с.
13. Миропиев М. Необходимость обоснования русской школы на национальных началах. / М. Миропиев. // Мирный труд. 1909. №2. С.113.
14. Меньшиков М.О. Думы о счастье./ М.О. Меньшиков. СПб.: Тип. М. Меркушева, 1898.
177 с.
15. Меньшиков М.О. Заповеди жизни. / М.О. Меньшиков. // Новое время. 1907. 30 декабря.
16. Меньшиков М.О. Из писем к ближним. / М.О. Меньшиков. М.: Воениздат, 1991. 223 с.
17. Мещерский В.П. Дневник, 1 мая. / В.П. Мещерский. // Гражданин. 1897. 4 мая. № 34. С.
20.
18. Мещерский В.П. Дневник, 19 мая. / В.П. Мещерский. // Гражданин. 1893. 20 мая. № 136.С. 3.
19. Мещерский В.П. Дневник, 9 июля. / В.П. Мещерский. // Гражданин. 1901. 12 июля. №
52. С. 21.
20. Мещерский В.П. Дневник, 11 июля. / В.П. Мещерский. // Гражданин. 1901. 15 июля. №
53. С. 16.
21. Мещерский В.П. Либерализм и здравый смысл. / В.П. Мещерский. // Гражданин. 1902. 4 апреля. № 26. С. 4.
22. Мещерский В.П. Речи консерватора. / В.П. Мещерский. СПб.: Типо лит. кн. В. Оболенского, 1876. В. I II. 17с., LШ, 446, VI с.
23. Народное богатство и таможенная политика. // Гражданин. 1889. 15 марта. № 74. С. 1.
24. Побережников И.В. Модернизация: теоретико методологические подходы. //
Экономическая история. Обозрение. / И.В. Побережников. / под ред. Л.И. Бородкина. М.:
Институт истории и археологии, 2002. В. 8. С. 146 168 // Режим доступа:
http://www.hist.msu.ru/labs/Ecohist/obozren.htm.
25. Рабочие и государство. // Тихомиров Л.А. Апология веры и монархии. / Л.А. Тихомиров. / сост., вс. ст. и примеч. Б. Смолина. М.: Москва, 1999. С. 341 361.
26. Родионова И.В. Историческая эволюция России с позиций модернизационной парадигмы. / И.В. Родионова. М.: Мос. Гос. Ин т электроники и математики, 2006. 22 с.
27. Современное положение деревни и её нужды. // Гражданин. 1899. 18 марта. № 21. С. 3
5.
28. Степанов С.А. Черная сотня в России (1905 1914 гг.). / С.А. Степанов. М.: ВЗПИ, Росвузнаука, 1992. 330 с.
29. Страх. // Гражданин. 1897. 6 февраля. № 11. С. 5.
30. С этого берега. // Гражданин. 1885. 6 января. № 2. С. 3.
31. Труды V съезда уполномоченных дворянских обществ 32 губерний. СПб.: Тип. М.А.
Александрова, 1909. 431 с.
32. Умная мысль. О народном труде. // Гражданин. 1914. 15 июня. № 24. С. 6.
33. Фромм Э. Иметь или быть? / Э. Фромм. / Отв. ред. П.С. Гуревич. М.: АСТ, 1990. 448 с.
34. Хорос В.Г. Русская история в сравнительном освещении. / В.Г. Хорос. М.: ЦГО, 1996.
171 с.
35. Шелковый митинг. // Меньшиков М.О. Письма к ближним. / М.О. Меньшиков. СПб.: Изд во М.О. Меньшикова, 1905. №4. С. 458 468.
36. Ярмонкин В. Власть земли. / В. Ярмонкин. // Гражданин. 1908. №88. С. 5.
Об авторе
Куликова С.Г. - кандидат исторических наук, доцент, старший лейтенант полиции, заместитель начальника кафедры теории и истории государства и права Московского областного
филиала Московского университета МВД России.
