CC BY
25
ИСТОРИЯ И ЭТНОГРАФИЯ
И. К. Авилова,
кандидат исторических наук, ДВГУ
НОРМЫ ОБЫЧНОГО ПРАВА В ПРОМЫСЛОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НАГА
Промысловая деятельность, как и вся жизнь нага, более или менее четко регулируется нормами обычного права. К сожалению, имеющийся в нашем распоряжении фактический материал позволяет нарисовать картину такого регулирования только в отношении промысловых угодий и в сфере раздела добычи, да и то лишь в общих чертах.
Каждая деревня нага имеет четко определенную территорию, границы которой обозначают различными межевыми знаками как естественного, так и искусственного происхождения: камнями, оврагами и т. п; в пределах этой территории она обладает первостепенным правом промысловой деятельности. Таким образом, у нага основным собственником промысловой территории выступает деревня. Нага подразделяют всю территорию, которой владеет деревня, на три части: жилые дома, непосредственно возделываемые сельскохозяйственные земли и охотничья территория, образованная лесными массивами, которые в дальнейшем будут использоваться под поля джхума. На охотничьей территории деревни промысел дичи могут осуществлять только мужчины данной деревни1. У южных нага существует обычай, по которому деревня или группа охотников, убившие дичь на территории другой деревни, должны отделить часть добычи хозяевам территории, если при убийстве присутствовал любой из мужчин данной деревни. Как правило, хозяевам отдают реберную часть. Т.С.Ходсон отмечает, что в тех случаях, когда охотники нарушают этот традиционный закон, они настаивают на том, что «пострадавшая» деревня имеет право на долю добычи лишь при условии, что ее член не только присутствовал, но и помогал на охоте. Подобные факты позволили ему предположить, что «если ни один из представителей деревни, хозяйки территории, не присутствовал при убийстве животного, то охотники-нарушители, вероятно, будут благоразумно молчать и постараются как можно быстрее уйти вместе с добычей домой»2.
Обычное право предусматривает случаи, когда охотники поднимают зверя и гонят его по своей территории, но преследуемое животное уходит на земли соседней деревни. В этом случае охотники-преследователи имеют полное право продолжать охоту, схватить или убить дичь на чужой территории3.
Все эти нормы в основном регулируют практику активного ведения промысла и неукоснительно соблюдаются охотниками всех племен нага, за исключением ангами4. Чем объясняется этот факт, трудно сказать. Данных, касающихся норм права в сфере пассивной охоты, почти нет. Известно только, что у сема в начале XX в. существовал обычай, по которому охотникам можно было настораживать все виды ловушек с петлями на землях соседней деревни, если между жителями не было вражды. Если такая вражда существовала, то на территории чужой деревни охотник неизменно подвергался опасности быть убитым5.
Несмотря на существующие межевые знаки, часто возникают серьезные споры относительно пограничных территорий, которые в прошлом приводили к кровопролитным стычкам6. Особое место в стычках занимает вопрос правового статуса рек. В целом все реки на территории нага, независимо от размеров, являются хорошими рыболовными угодьями. Традиционно участок реки, пролегающий через территорию деревни, является владением данной деревни и постоянным местом ее промысла7. Река, протекающая между территориями двух и более деревень, находится в совместном владении данных деревень, т. к. провести четко фиксированную границу по воде невозможно; жители других деревень не имеют права ловить рыбу в этих местах. Практически данное право по-разному осуществляется у разных племен. В группе южных нага деревни-совладелицы реки проводят границу ориентировочно по середине реки вдоль по ее течению, т. е. по сути каждая обладает правом лова в своих территориальных водах; если рыбаки одной деревни промышляют в территориальных водах своих соседей, они должны отдать маленькую долю добычи хозяевам прибрежной полосы8. Трудно сказать, что скрывается за понятием «маленькая доля добычи»: либо это чисто символическая плата-штраф за нарушение традиции, либо реальный откуп от законных притязаний хозяев места промысла. В центральной группе нага деревни-совладелицы ловят рыбу в общих владениях по очереди следующим образом: в течение одного года в данной реке промышляет одна деревня, в следующем году наступает очередь другой и т.д. В том случае, если одна из деревень в течение отведенного ей срока не ловит рыбу в этих водах, другая использует этот факт как предлог для вытеснения совладельца. Иногда такие предлоги, как отмечают исследователи, выискиваются специально, и, если факты оказываются достаточно весомыми, «жалобщики»
добиваются успеха: к ним переходят права владения и осуществления рыбного промысла, которыми ранее обладала «обвиняемая» деревня9.
Нередко в прошлом для лишения прав владения рекой применялось незаконное интернирование, которое порождало длительную непрекращающуюся вражду деревень. Ярким примером является вражда между деревнями Чунчу Йимланг и Монгсеньимти по поводу права лова рыбы на реке Яланг10. Такое регулирование прав по вопросу промысловых угодий, вероятно, позволило одной из деревень ао — Молодулиа, провозгласить свое абсолютное право лова рыбы в реке Милак на протяжении более 64 км от ее истоков, исходя из того факта, что данная река берет начало на их землях; т. к. на этом протяжении реки встречается еще несколько деревень, то жители Молодулиа, таким образом претендовали на осуществление рыболовного промысла на их территориях11. Это послужило началом продолжительной вражды данных деревень. Такое положение в центральной группе племен нага, вероятно, можно объяснить рядом причин: во-первых, большим экономическим значением добывающих промыслов, в том числе рыболовного, обусловленным низкой продуктивностью подсечно-переложного земледелия и периодически случающимися недородами; во-вторых, горным сильно изрезанным рельефом местности, который препятствует подъему
производительности земледельческого труда; в-третьих, характером речной сети — это высокогорный район верховьев рек, более бурных и порожистых в этих местах, менее полноводных, что препятствует использованию многих уловистых орудий и способов лова рыбы. В настоящее время каждая деревня в центральной группе нага обладает единоличным правом лова рыбы в реке, пролегающей по ее территории, и притязания, подобные претензиям деревни Молодулиа, не признаются и не соблюдаются12.
Лучшим местом для рыболовного промысла у всех нага считаются те участки реки, где она разделяется на два рукава вокруг острова. По традиции собственником таких мест выступает вся деревня, которая ревностно оберегает это свое право; тем не менее известны случаи, когда в качестве собственника этого вида промысловых угодий выступает подразделение деревни — кхель. Так, к примеру, происходит у восточных ренгма. Возможно, это объясняется тем, что все население племени сосредоточено в трех довольно крупных деревнях, в которых кхели выступают сильной экономической единицей13.
Интересен тот факт, что у лхота часто владельцами глубоких богатых рыбой омутов на реке Даянг, в которых практикуется массовый коллективный лов с использованием ядов, выступает ряд деревень, совместно промышляющих в них рыбу. Участки реки, где рыбу ловят другими способами и средствами, являются у лхота собственностью каждой деревни. Однако при этом соблюдается право собственности строителей на всевозможные виды запоров, сооруженных в этих местах. Иногда такими собственниками выступают члены одной семьи (отец и сыновья), иногда— члены «неформальной группы», которая может быть образована по принципу родства или территориальному. Строительство запоров у лхота — дело довольно дол-
roe и трудное, поэтому мальчики при поддержке своих отцов начинают его еще в детстве, а вырастая, становятся совладельцами или владельцами строения14.
Эти факты свидетельствуют о том, что у лхота происходят постепенные изменения традиционных норм собственности на промысловые угодья. Хотя еще существуют пережитки древнего коллективизма, сохраняются они, главным образом, в наиболее древних способах и приемах рыболовного промысла. В наши дни эти пережитки постепенно отмирают и уступают место индивидуализму — праву личной собственности во всех сферах хозяйства, в данном случае — в рыболовном промысле.
У всех племен нага нормы обычного права на промысловые рыболовные угодья строго соблюдаются; однако среди ангами, как отмечают исследователи, не существует ревностного соблюдения этих прав. Вероятнее всего, это объясняется практикой орошаемого земледелия. Заливное рисосеяние привело к значительному снижению роли рыболовного промысла в экономике ангами, постепенному почти полному исчезновению коллективных общинных способов ведения промысла, возникновению новых приемов лова рыбы, связанных с данной формой земледелия, и как следствие— к появлению новых норм права. В отличие от полей джхума, террасные поля находятся в личной собственности их хозяев, вследствие этого в личной собственности хозяина террасы находятся все устроенные им на заливном поле рыболовушки; выборка рыбы кем-либо другим из таких ловушек рассматривается как серьезная кража. К сожалению, нет данных о мерах наказания виновных15. Тем не менее, продолжают сохраняться пережитки древнего коллективизма и в отношении этого вида собственности: ловить рыб на орошаемых полях, не трогая ловушек хозяина поля, имеют право все жители деревни. Вероятно, это связано с представлением нага об общих правах деревни на необработанные земли и с отсутствием практики искусственного разведения рыбы на заливных полях: террасу сделал сам хозяин, следовательно, она его собственность, ловушки он тоже сам устроил, значит, они также, в представлении нага, являются его собственностью; рыба попадает на поля из общедеревенского промыслового угодья— ближайшей речки, по ирригационной системе, для ее выращивания хозяин террасы своего труда не использовал, а значит, ловить рыбу могут все жители его деревни.
По традиции все споры, касающиеся рыболовных угодий, разрешаются клятвой. Иногда представители от каждой спорящей стороны бросают в спорную воду камень; иногда они предлагают друг другу выпить воды, смешанной с кровью цыпленка. Если в этом случае с одним из представителей спорящих в течение 30 дней произойдет какое-либо несчастье, то другая сторона считается выигравшей спор и получает права лова рыбы в данном месте. Чаще всего такие споры разрешались путем отсечения головы курице. Каждый представитель от спорящих сторон должен дать клятву говорить только
правду, а потом отсечь своим дао куриную голову таким образом, чтобы сечение прошло ровной линией между основанием черепа и зобом птицы; малейшая неточность рассматривается как свидетельство неискренности. По словам английского этнографа Дж. Миллза, «эта вековая практика в большей части случаев никогда не давала ошибку, так как дрожащая рука лгуна всегда наносила неровное сечение»16.
До настоящего времени всю промысловую добычу делят согласно нормам традиционного права. В этом вопросе существуют четкие и определенные правила, которых строго придерживаются все племена
17
нага .
Во-первых, при разделе любой промысловой добычи (будь то рыба, птица или животные) всегда учитывают социальное устройство племен. В тех племенах, где существует институт наследственных вождей, последние всегда получают определенную долю улова и часть от каждого убитого на охоте животного, независимо от своего участия в промысле. Зачастую они имеют право на большую долю добычи18. Так, сема отделяют переднюю часть туши, южные нага— заднюю ногу. Кроме того, если партия охотников сема убивает вспугнутое ею животное на территории другой деревни, то всегда вождю этой деревни отдают переднюю часть реберного отдела туши или с согласия хозяина собак — одну ногу, которая по традиции составляет «долю собак»19. В племенах, которые исследователи относят к категории «демократичных», определенные доли выделяют самым старейшим охотникам. Так, у лхота старейшему охотнику партии отдают одну переднюю ногу убитого оленя20. У ао две самые большие головы добытых при облаве свиней отходят двум старейшинам, а остальные головы и копыта— старикам деревни21. Интересный обычай существует у ангами. В настоящее время исследователи относят это племя к категории «демократичных», но когда-то в прошлом, как свидетельствуют факты, у них существовали вожди, которые возглавляли колонизацию земель. Суть этого обычая в том, что часть жителей деревни под руководством вождя или его сына переселялась на новую территорию и строила там другую деревню, основателем которой считали пришедшего вождя. Позднее, по мере исчезновения института вождей, колонисты стали избирать из своей среды формального основателя нового поселения, которого именовали «тево». Эта должность сохраняется до сих пор. Привилегии тево немногочисленны и для нас не так уж важны, интересно то, что тево получает, как ранее вождь, определенную долю от каждой убитой дичи, но т. к. значение самого тево многим меньше значения вождя, то долю ему отделяют небольшую, можно даже сказать, символическую — среднюю часть желудка убитого животного22.
Во-вторых, при разделе добычи учитывается мастерство и искусство промысловика. Так, у лхота рыбак, вытащивший из воды высоко ценимую этим племенем рыбу сеумо, дополнительно получает специальную большую и лучшую вырезку этой рыбы23.
При облавных и загонных охотах на оленей продолжительность и успех операций зависят от меткости охотника, поэтому при разделе добычи всегда выделяют определенные доли мяса человеку, чье копье первым поразило животное, и тому охотнику, чье копье было вторым. «Первое копье» у лхота получает заднюю ногу, у сема— голову, шею, печень и сердце, у южных нага — только голову, а у западных— обе задние ноги. «Второе копье» имеет право у лхота на переднюю ногу, у западных ренгма— на переднюю ногу и часть огузка, у сема — на филейную часть, но охотник должен отделить от этой части доли двум любым другим копейщикам, которые успели поразить животное до того, как оно испустило дух24. У восточных ренгма, которые проводят облавы без собак и специально построенных загонов, успех операции еще в большей степени зависит от мастерства охотника, поэтому лучшие охотники не только получают самые ценные части туши: «первое копье» — голову, а «второе копье» — огузок, но и принимают участие в последующем разделе добычи28.
Случается, что преследование начинает один охотник, а убивает животное другой, присоединившийся к нему позднее. В этом случае лучшая и большая доля мяса выделяется охотнику, непосредственно убившему животное; а охотник, начавший преследование, имеет право
на специальную долю мяса, но она всегда меньше доли того, кто убил
26
дичь .
При охоте на сильных и опасных животных, таких как кабан и медведь, возрастает вероятность гибели мужчин, непосредственно преследующих зверя, вследствие этого особо важную роль играет их мастерство в обращении с копьем и большим железным ножом дао. По этой причине при разделе добычи самые лучшие и большие доли выделяют лучшим копейщикам. У лхота «первое копье» получает голову, одну заднюю и одну переднюю ноги, печень и сердце, «второе копье».— оставшиеся переднюю и заднюю ноги. Если в охоте на этих животных использовали собак, то им также отделяют небольшую часть от огузка27.
В-третьих, при облавах на осторожных и быстрых оленей успех во многом зависит от охотничьих собак, поэтому при разделе добычи таких операций всегда отделяют большую и лучшую долю владельцу собак или человеку, взявшему их на промысел, и выделяют из нее часть непосредственно животным. У лхота владельцам собак отдают заднюю ногу, голову, ливер и сердце; у сема — две задние части туши, которые у них так и называются — «атсюса» — «доля собак»; у ангами
— либо целиком заднюю часть туши, либо ее часть; у западных ренгма, если хозяин собак сам в промысле непосредственно не участвовал, то ему выделяют левую переднюю ногу и желудок, а если принимал участие, добавляют нижний желудок убитого животного; у южных нага в одних случаях отделяют огузок, в других— внутренности и крайне редко— голову28. При этом сема и ангами непосредственно от доли хозяина всегда отделяется небольшая часть мяса собакам. У сема право хозяина собак, вспугнувших дичь, на получе-
ние «доли собаки» строго и неукоснительно соблюдается даже в том случае, когда вспугнутого оленя убивает другая партия охотников на территории чужой деревни, до того как подоспеют первоначальные
29
преследователи .
В-четвертых, при коллективных способах лова рыбы и в первую очередь с использованием ядов, так же, как и при коллективных способах охоты, после отделения всех определенных обычаем долей
— вождям, старейшинам и т.д. — у большинства племен вся добыча делится между всеми участниками промысла согласно их возрасту и уважению, причем по весу доли не равны. Так, у ао по мере снижения возраста убавляется размер доли; иногда доля самого старшего участника может по весу вдвое превосходить долю самого младшего участника. Такой принцип раздела является вековой традицией и поэтому в наши дни не вызывает недовольства. У лхота и ао при таком разделе наблюдается сохранение старых традиций взаимопомощи, что проявляется в выделении определенной доли улова любому жителю деревни, в доме которого имела место смерть одного из домочадцев от несчастного случая, а также больным и старикам, которые не смогли прийти на промысел30. Кроме того, у лхота при разделе добычи удар копья, который пришелся по морде или коленному сухожилию животного, не учитывают; тот, кто метнул это копье, может требовать долю мяса лишь в том случае, если его удар либо удар кого-нибудь из членов его семьи явился для животного смертельным31.
Самые древние традиции раздела добычи сохраняются у ао и тангса. Распределяя добычу, которую получают при использовании лодкообразной ловушки, рыбаки ао делят улов между всеми участниками промысла поровну, независимо от их возраста. Кроме того, в племени сохраняется обычай, по которому любой человек, проходящий мимо в тот момент, когда рыбаки ловят рыбу при помощи яда ачак, имеет право взять любую понравившуюся рыбу. Однако, если бы жители другой деревни, воспользовавшись этим правом, прошли бы большим составом, это вызвало бы протест со стороны рыбаков32. При облаве на свиней всех убитых животных приносят в деревню и делят поровну между всеми семьями, при этом, как отмечалось выше,
33
выделяют определенные доли старейшинам и старикам . Кроме того, ао соблюдают легендарное право рода Ленгсюэр на получение легких всех убитых животных. Факт такого раздела приводит перепись 1961 г. на примере деревни Варомунг. В деревне есть несколько членов семьи рода Ленгсюэр, но их мало, и они почти полностью поглощены родом Лемтур. В случаях же подобного раздела они вновь выступают как члены первоначального рода, специальное право которого на определенную долю добычи устанавливают из легенды. Предание гласит, что некогда люди крайне нуждались в воде, один из мужчин рода Ленгсюэр сумел найти и показал им источник с водой при условии, что всякий раз, когда будет убито дикое животное, ему будут отдавать его легкие. Охотник ао, убивший во время облавы
кабана, получает его уши и клыки. Если в процессе раздела добычи из другой деревни прибывает какой-либо человек, он получает в подарок самую большую свинью, но себе имеет право забрать только голову и одну заднюю ногу, остальное он обязан разделить между членами
34
своего рода и друзьями .
Прочное сохранение у ао старых традиций раздела промысловой добычи объясняется, на наш взгляд, функционированием системы возрастных классов в их социальной организации, что обусловливает в свою очередь силу коллективистских начал во всех сферах жизни, в том числе и в промысле.
Источники не приводят конкретного материала о разделе добычи, полученной посредством самоловных приспособлений. Крайне скупые факты касаются только племени сема. Они позволяют предположить, что у сема существует право собственности охотника, установившего ловушку, на дичь, попавшую в нее. Тем не менее, по свидетельству Дж. Хаттона, сема далеко не всегда уважают право собственности на дичь, пойманную петлями и силками; если охотник берет птицу из такой ловушки, принадлежащей другому человеку, воровством это не считается, хотя рассматривается как бесчестный поступок. В том случае, когда в петлю попадается олень, то, по обычаю, извлечь его имеет право только хозяин петли, если это сделает другой человек, поступок рассматривается как воровство, за которое, по убеждениям сема, неминуемо последует тяжкое наказание — паралич позвоночника и конечностей. Дж. Хаттон приводит случай такого «наказания», который имел место во время его полевой работы в начале XX в.35
Таким образом, сложившиеся в далеком прошлом нормы обычного права, регулирующие промысловую деятельность, продолжают и в наши дни играть важную роль в жизни нага. Это обусловлено сохранением их традиционно сложившегося комплексного натурального типа хозяйства.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Anand V.K. Nagaland in Transition. New Delhi, 1967. P. 74; Hodson T.C. The Naga Tribes of Manipur. London, 1911. P. 56; Hutton J. The Angami Nagas. With Some Notes on Neighborihg Tribes. London. P. 89; Hutton J. The Sema Nagas. Oxford, 1968. P. 80.
2 Hodson T.C. Op. cit. P. 56—57.
3 Anand V.K. Op. cit. P. 74; Hodson T.C. Op.cit. P. 56; Hutton J. The Angami Nagas... P. 89; Hutton J. The Sema Nagas... P. 80.
4 Hutton J. The Angami Nagas... P. 89.
5 Hutton J. The Sema Nagas... P. 80.
6 Anand V.K. Op. cit. P. 75; Hutton J. The Sema Nagas... P. 80.
7 Ао Т. Ao Naga Customary Law. Mokochung, 1957. P. 54, 56; Census of India.
1961. Waromung. An Ao Naga Village. New Delhi. Monograph Series. Vol. I, pt. VI, 1966.
P. 68; Hutton J. The Angami Nagas... P. 91.
8 Hodson T.C. Op. cit. P. 105.
9 Ao T. Op. cit. P. 56—57.
10 Ao T. Op. cit. P. 56. Mills J. The Ao Nagas. Oxford, 1973. P. 241—242.
11 Smith W. The Ao Naga Tribe of Assam. London, 1925. P. 59.
12 Census of India. 1961. Waromung... P. 68.
13 Mills J. The Ao Nagas... P. 142; Mills J. The Rengma Nagas. New York, 1979.
P. 108.
14 Ganguli M. Reise zu den Naga. Leipzig, 1978. S. 69; Mills J. The Lhota Nagas. London, 1922. P. 70, 73.
15 Hutton J. The Angami Nagas... P. 91.
16 Mills J. The Ao Nagas... P.196—197.
17 Anand V.K. Op. cit. P. 71.
18 Ganguli M. Op. cit. S. 70; Hodson T.C. Op. cit. P. 58. Mills J. The Lhota Nagas...
P. 72.
19 Elwin V. The Nagas in the Nineteenth Centuary. Oxford, 1969. P. 372; Godden G. Naga and other Frontier Tribes of North-East. Indis // Journal of the (Royal) Anthropological Institute of Great Britain and Ireland, 1897. Vol. XXVI. P. 168—168, 170; Hutton J. The Sema Nagas... P. 66, 75.
20 Mills J. The Lhota Nagas... P. 65.
21 Bhowmik K. Tribal India. A Profile in India Ethnology. Calcutta, 1971. P. 47;
Census of India. 1961. Waromung... P. 71.
22 Fbrer-Haimendorf Ch., Mills J. The Sacred Founder's Kin among the Easten Angami
Nagas // Anthropos, 1936. Bd. XXXI, h. 5-6. P. 923.
23 Ganguli M. Op. cit. S. 70; Mills J. The Lhota Nagas... P. 72.
24 Hodson T.C. Op. cit. P. 57; Hutton J. The Angami Nagas... P. 89; Hutton J. The Sema Nagas... P. 75; Mills J. The Lhota Nagas... P. 65; Mills J. The Rengma Nagas...
P.101.
25 Mills J. The Rengma Nagas... P. 101.
26 Hodson T.C. Op. cit. P. 57.
27 Hutton G. The Sema Nagas... P. 76; Mills G. The Lhota Nagas... P. 66.
28 Hodson T.C. Op. cit. P. 57; Hutton J. The Sema Nagas... P. 75; Mills J. The Lhota Nagas... London, 1922. P. 65; Mills J. The Rengma Nagas... 1979. P.100.
29 Hutton J. The Sema Nagas... P. 75; Hutton J. The Angami Nagas... P. 89.
30 Census of India. 1961. Waromung... P. 69; Mills J. The Lhota Nagas... P. 72, 141; Mills J. The Ao Nagas... P. 141.
31 Hutton J. The Sema Nagas... P. 75; Mills J. The Lhota Nagas... P. 65; Mills J. The Rengma Nagas... P.101.
32 Mills J. The Ao Nagas... P. 142.
33 Bhowmik l< Op. cit. P. 47; Dutta P. The Tangsas of the Namchik and Tirap Valleys. Shillong, 1959. P. 19; Simoons P. Eat not this flesh. The University of Wisconsin Press,
1961. P. 44.
34 Census of India. 1961. Waromung... P. 71.
35 Hutton J. The Sema Nagas... P. 80—81.
Irina K. Avilova
The standards of customary law are connected with hunting and fishery of the India's Naga
The aim of this article is to examine the traditional law of the India's Naga in unproductive branches as hunting and fishery.
The author of the paper tries to show that surviving traditional economy determined the preservation of customary law especially in problems of hunting and fishery territories and division of bag and catch.
