CC BY
29
УДК 340.1
doi: 10.21685/2072-3016-2022-2-11
Нормотворческая деятельность высших судебных органов Российского государства: историко-правовой аспект
Н. И. Биюшкина1, П. А. Гук2
Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского, Нижний Новгород, Россия 2Пензенский государственный университет, Пенза, Россия
1 asya_biyushkina [email protected], 2gukpola@mail. т
Аннотация. Актуальность и цели. Судебное нормотворчество всегда вызывало интерес в российской науке и практике в различные периоды развития Российского государства. Значение судебного нормотворчества в России неоднозначно, однако его фактическое существование не вызывает сомнений. На протяжении всего развития судебной системы, становления судебной реформы и формирования единообразного правоприменения судебное нормотворчество играло огромную роль в механизме защиты прав человека, обеспечения верховенства прав и правовой определенности. Ввиду этого назрела необходимость определения статуса судебного нормотворчества в России и постепенного закрепления его легитимности, что требует последовательной теоретической проработки. Цель работы - показать развитие судебного нормотворчества в разные периоды российской государственности, его понимание и применение, раскрыть значимость данного правового явления, осуществляемого высшими судебными инстанциями. Материалы и методы. Реализация поставленных задач была достигнута на основе анализа законодательства Российской империи, судебной практики Сената, действующего федерального законодательства и судебной практики высших судебных органов Российской Федерации. Методологическую основу исследования составили методы сравнительно-правового и системного анализа, формально-юридический и исторический подход к пониманию судебного нормотворчества. В ходе исследования был проведен историко-правовой анализ развития функции судебного нормотворчества в Российской Федерации в контексте единообразного правоприменения. Посредством анализа теоретических положений представлена авторская интерпретация нормотворческой деятельности высших судебных органов Российского государства на различных этапах развития судебной системы. На основе сравнительно-правового анализа судебной деятельности Сената и высших судебных органов Российской Федерации судебная практика рассмотрена как результат отправления правосудия и доказано фактическое существование в России судебного нормотворчества и прецедентного характера судебных актов высших судов. Основные выводы касаются необходимости совершенствования статуса судебных актов высших судебных органов и предоставления им легитимной возможности осуществления судебного нормотворчества. Результаты и выводы. Доказано, что нормативно-правовой акт имеет очевидное господство как основной источник права в России, однако судебная практика высших судов ввиду их прецедентного характера наращивает свое значение и предопределяет фактическое существование в государстве судебного нормотворчества. На основании этого вывода предлагается авторская концепция структуры судебного нормотворчества, обосновывается необходимость его дальнейшей легитимизации и развития доктрины судебного нормотворчества.
Ключевые слова: высшие судебные органы, правовая позиция, нормативно-право -вой акт, судебная практика, судебная власть, судебное нормотворчество, единство судебной практики, судебный прецедент
© Биюшкина Н. И., Гук П. А., 2022. Контент доступен по лицензии Creative Commons Attribution 4.0 License / This work is licensed under a Creative Commons Attribution 4.0 License.
Для цитирования: Биюшкина Н. И., Гук П. А. Нормотворческая деятельность высших судебных органов Российского государства: историко-правовой аспект // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2022. № 2. С. 117-132. doi:10.21685/2072-3016-2022-2-11
Rule-making activity of higher judicial bodies of the Russian state: historical and legal aspect
N.I. Biyushkina1, P.A. Guk2
National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod, Nizhny Novgorod, Russia 2Penza State University, Penza, Russia 1 asya_biyushkina1 @list.ru, [email protected]
Abstract. Background. Judicial rule-making has always aroused interest in Russian science and practice in various periods of the development of the Russian state. The significance of judicial rule-making in Russia is ambiguous, but its actual existence is beyond doubt. Throughout the development of the judicial system, the formation of judicial reform and the formation of uniform law enforcement, judicial rule-making has played a huge role in the mechanism for protecting human rights, ensuring the rule of law and legal certainty. In view of this, there is a need to determine the status of judicial rule-making in Russia and gradually consolidate its legitimacy, which requires consistent theoretical study. The purpose of the research is to show the development of judicial rule-making in different periods of Russian statehood, its understanding and application, to reveal the significance of this legal phenomenon carried out by the highest judicial instances. Materials and methods. The implementation of the tasks set was achieved on the basis of an analysis of the legislation of the Russian Empire, the judicial practice of the Senate, the current federal legislation and the judicial practice of the highest judicial bodies of the Russian Federation. The methodological basis of the study was the methods of comparative legal and system analysis, the formal legal and historical approach to understanding judicial regulatory. In the course of the study, a historical and legal analysis of the development of the function of judicial rule-making in the Russian Federation was carried out in the context of uniform law enforcement. Through the analysis of theoretical provisions, the author's interpretation of the rule-making activity of the highest judicial bodies of the Russian state at various stages of the development of the judicial system is presented. On the basis of a comparative legal analysis of the judicial activities of the Senate and the highest judicial bodies of the Russian Federation, judicial practice is considered as a result of the administration of justice and the actual existence in Russia of judicial rule-making and the precedent nature of judicial acts of higher courts is proved. The main conclusions concern the need to improve the status of judicial acts of the highest judicial bodies and provide them with a legitimate opportunity to implement judicial rule-making. Results and conclusions. It is proved that the normative legal act has obvious dominance as the main source of law in Russia, however, the judicial practice of the highest courts, due to their precedent nature, is growing in importance and predetermines the actual existence of judicial rule-making in the state. Based on this conclusion, the author's concept of the structure of judicial rule-making is proposed, the need for its further legitimization and development of the doctrine of judicial rule-making is substantiated.
Keywords: higher judicial bodies, legal position, normative legal act, judicial practice, judicial power, judicial rule-making, unity of judicial practice, judicial precedent
For citation: Biyushkina N.I., Guk P.A. Rule-making activity of higher judicial bodies of the Russian state: historical and legal aspect. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy.
Povolzhskiy region. Obshchestvennye nauki = University proceedings. Volga region. Social sciences. 2022;(2):117-132. (In Russ.). doi:10.21685/2072-3016-2022-2-11
В отечественной юридической науке и практике судебное нормотворчество не рассматривается в качестве основополагающей формы деятельности высших судебных органов, а материалы судебной практики, содержащие правовые позиции, не признаются источником права. Современные реалии несколько меняют ситуацию, поскольку судебная практика важна как для разрешения юридических споров, так и для формирования законодателем норм права в правотворческом процессе. Современная правовая жизнь в теоретическом и практическом измерении постепенно меняет свое отношение к судебному нормотворчеству высших инстанций, хотя явных преобразований в законодательстве не наблюдается. В исследовательской среде развернулась дискуссия об указанном правовом явлении.
Поэтому, чтобы развеять научный туман неопределенности о судебном нормотворчестве, мы обратимся к историческим, теоретическим и практическим аспектам осуществления нормотворческой деятельности высших судов в разные периоды развития отечественной системы правосудия.
Эволюция Российского государства обусловила совершенствование права, его институтов и органов судебной власти. Основополагающим источником права в стране всегда считался нормативно-правовой акт. Однако стоит подчеркнуть, что каждый отдельно взятый период развития права является уникальным, обладает особенностями его формирования как государственной властью в целом, так и органами правосудия в частности. Основной особенностью, которая прослеживается в системе российского, советского и современного права, является то, что нормативный правовой акт не всегда совершенен и устранить недостаток нормативного регулирования может высший судебный орган. Такая возможность была предоставлена судам в дореволюционной России, что создало возможность формирования и развития права высшим судебным органом - Сенатом.
Так, в результате отмены крепостного права и осуществления цикла политических и социально-экономических изменений формируется необходимость проведения реформы судебной системы, следствием которой стало укрепление роли суда, его структурных преобразований, отделение судебных инстанций от исполнительных и законодательных органов. Одним из достижений судебной реформы стало закрепление Государственным советом для всех судебных инстанций правила, по которому дела обязаны разрешаться в точном соответствии с положениями законов, не допускался отказ в осуществлении правосудия в связи с неясностью или противоречием закона.
Данные нововведения М. А. Филипповым расценивались положительно, поскольку речь шла об обязанности судов решать дела исключительно «по точному смыслу закона» и о придании любой форме судебного производства статуса судебной практики, приведенной в соответствие с положениями Свода законов 1832 г. и получившей свое дальнейшее развитие в дополнениях и толкованиях статей нормативно-правового акта. При этом автор отмечает, что «судебная практика отменяет, изменяет и дополняет статьи закона совершенно бессистемно, что неминуемо приводит к отсутствию ее упорядоченности и единообразия» [1, с. 55-56].
Указанные причины обусловили неоднозначное толкование норм права судами, а также применение к однородной категории дел различных норм права. Суду была предоставлена возможность толковать закон по своему
усмотрению, под предлогом неясности отказывать сторонам в отправлении правосудия. В сложившейся ситуации закон не мог обладать надлежащей силой. В целом отсутствие унификации в процессе судебного нормотворчества болезненно отразилось на регламентации общественных отношений того времени.
24 сентября 1862 г. Высочайшим указом об основных началах судебной реформы суд был обязан рассматривать дела в точном соответствии с законом, а суду кассационной инстанции предписывалось давать разъяснения закона в целях приведения отечественного судопроизводства к «единству действия и понимания законов» [1, с. 57]. По сути, это закрепляло не только обязательность судебной практики Кассационного департамента Правительствующего Сената, но и значимость выработки единообразного судебного толкования закона.
Примечательно, что до судебной реформы 1864 г. при осуществлении правоприменения «непостоянство самопроизвольных толкований» не допускалось, а закон применялся «по точному и буквальному смыслу». В случае же отсутствия необходимой нормы права или ее противоречивости судам следовало обращаться в вышестоящий суд [2, с. 500]. В отношении судебной практики высказывался и Г. Ф. Шершеневич, по мнению которого в России значение судебной практики едва заметно, а любые другие формы права, за исключением закона, могут быть применимы в той мере, в которой они предусмотрены законом. Точно также и судебная практика будет обладать нормативным характером, если ее обязательность установлена законом [3, с. 88].
Реформа 1864 г. существенно изменила отношение к судебной практике среди ученых и практиков. Во-первых, реформа положила начало для дальнейшего развития и укрепления творческого подхода в формировании судебной практики. Во-вторых, судебная реформа была проведена по принципу разделения властей, соответственно, внимание было сосредоточено на разделении различных государственных функций с учетом построения новой модели судоустройства. Центром судебной власти становится Сенат, уполномоченный на рассмотрение дел в порядке надзора и осуществление толкования норм права в целях устранения противоречий между нормами права. Постановления Сената, содержащие толкование норм права, являлись обязательными для всех судов, а в случае, если их утверждал император, они приобретали статус закона. В целом эта ситуация оценивалась в юридической сфере положительно, поскольку основная идея того времени была связана с представлением судебной практики как способа не только осуществления качественного правосудия, но и совершенствования законодательства.
Выступая на годовом собрании юридического общества при Санкт-Петербургском университете в феврале 1882 г., российский юрист-цивилист С. В. Пахман выделил особое влияние судебной практики на законодательство Российской империи, поскольку судебная практика быстрее реагирует на изменения общественных отношений, где наиболее ярко проявляются недостатки закона при разрешении споров [4, с. 33]. Реализация изложенных С. В. Пахманом идей стала возможной только после проведения Судебной реформы 1864 г., в результате которой была усовершенствована структура
судебной системы, а судебные органы получили возможность для нормотворчества. В этой связи А. Ф. Кони подчеркивал, что точное понимание и толкование закона невозможно без «самодеятельности судьи и его вдумчивой работы». В соответствии со ст. 9 и 10 Устава гражданского судопроизводства и ст. 12 и 13 Устава уголовного судопроизводства запрещено приостанавливать разрешение дел при отсутствии норм права, их неясности или противоречивости. Напротив, судьям надлежит принимать решение, максимально обосновывая его действующими нормами права [5, с. 44-45]. Эта позиция имеет свои истоки еще со времен научных воззрений С. Е. Десницкого, признававшего, что разрешение дел возможно только в точном соответствии с законом, в случае противоречивости норм права или их отсутствии -использовать возможности судебного нормотворчества, основанного на совести и справедливости, «сие также осторожностью узаконить можно» [6, с. 137].
На основе вышеизложенного можно заключить, что принятые Уставы совершенно обоснованно предоставляли судьям право вырабатывать судебную практику в целях единообразного понимания и применения норм права.
Во второй половине XIX — начале XX в. актуализация актов систематизации и модернизации материального законодательства была проведена не в полном объеме, в то время как регулирование процессуальных отношений находилось, благодаря судебной реформе 1864 г., на должном уровне. Особенно остро данная проблема проявлялась в сфере имущественных и личных неимущественных отношений, которые регулировались лишь Сводом законов гражданских 1835 г. (с изменениями и дополнениями) [7]. Однако положения данного нормативного акта уже едва соответствовали социально-экономическим потребностям государства того периода, поскольку развитие капитализма в России влияло на имущественные отношения и появление новых институтов (например, в гражданский оборот вводились такие понятия, как запродажа, акционирование и др.), усложнялись наследственные отношения. Все это указывало на необходимость введения дополнительных источников правового регулирования, поскольку нормативно-правовых актов и судебных актов, содержащих интерпретацию и толкование норм права, становилось недостаточно. Это подтолкнуло Правительствующий Сенат Российской империи к решению проблемы путем формирования новых правовых норм, исходящих от судебных органов, т.е. посредством издания судебных прецедентов и придания им статуса источников права.
Рассматривая полномочия кассационных департаментов Правительствующего Сената Российской империи, отметим, что после судебной реформы 1864 г. его функциями становятся не только осуществление толкования законов, но и правотворчество. В этой связи профессор Санкт-Петербургского университета Н. М. Коркунов представлял Правительствующий Сенат Российской империи как судебный орган, развивающий право. Таким образом, автор признавал, что фактически Сенат обладал нормотворческими полномочиями. Он, в частности, подчеркивал, что «устарелость российских законов о правах гражданской свободы, противоречие между гласным судом и местным самоуправлением обуславливают полномочия гражданского кассационного департамента Правительствующего Сената в упорядочении
издания законов, разрешении противоречий между указами и законами, предоставлении ему права отмены незаконных распоряжений, обеспечения гражданских прав» [8, с. 23].
Разъяснения, представленные Правительствующим Сенатом в области имущественных отношений, характеризуют его не только как правоинтер-претационный, но и как нормотворческий орган. Согласно ст. 1679 Свода законов гражданских «договором запродажи одна сторона обязывается продать другой к назначенному времени недвижимое или движимое имущество» [9, с. 67]. Разъяснения Сената о том, что «запродажа есть договор о заключении впоследствии договора купли-продажи», являются примером судебного нормотворчества и демонстрируют в данном случае расширительное толкование понимания договора запродажи, поскольку внимание Сената сосредоточено на его характерных признаках, отличающих его от договоров купли-продажи или поставки. И. М. Тютрюмовым, дореволюционным ученым-правоведом, были дополнены эти признаки, которые связаны с отсутствием права собственности на вещь, которая может быть предметом запродажи, а при разграничении договоров запродажи и поставки следует обратить внимание на «определенность вещи, характеризуемой видовыми, а не родовыми признаками» [9, с. 71]. В этой ситуации Сенатом не только сформулирована норма-дефиниция, но и представлены основные характеристики договора запродажи, связанные с его отличительными признаками от схожих договоров.
Свидетельством осуществления судебного нормотворчества Правительствующим Сенатом является и правовая позиция, сформулированная им в кассационном решении № 492 от 1867 г., согласно которой председательствующий в судебном процессе вправе разъяснить присяжным заседателям основания «к суждению о силе показаний экспертов» как обвинительных или оправдательных доказательств и в подтверждение их мнения апеллировать заключением эксперта (ст. 801 Устава уголовного судопроизводства). Нормо-творческий характер данного решения проявляется в том, что в нем прослеживается отступление от прямого смысла закона, однако в представленном
A. Ф. Кони заключении по делу Саратовско-Симбирского банка отражена поддержка правовой позиции Сената [10, с. 132-133, 450].
Судебная практика Правительствующего Сената обладала чертами источников права, о чем высказывались такие исследователи права, как Е. Н. Трубецкой [11, с. 133], Г. В. Демченко [12, с. 234]. По их мнению, судебная практика того периода занимает подчиненное, второстепенное значение, однако все же считалась источником права, особенно после реформ, проведенных императором Александром II.
О прецедентном характере судебной практики высказывался и
B. М. Хвостов, известный профессор права. Им отмечался факт, связанный с наличием «по известному роду дел ряда решений», которыми суды должны руководствоваться. Это делает судебную практику устойчивой и однообразной, однако особенно важны в данной ситуации только решения высших судебных инстанций, а именно официально опубликованные решения кассационных Департаментов Сената (ст. 815 Устава гражданского судопроизводства). Несмотря на то что данные решения относимы к конкретным спорам, нижестоящие суды все же должны ими руководствоваться, равно как и законом [13, с. 96].
Объективно такое понимание и определение места судебной практики в силу своей новизны имело некоторые оговорки. Так, Н. М. Коркунов в своих трудах высказывался о невозможности полноценного признания за судебной практикой самостоятельного источника права, поскольку, по его мнению, не может «раз принятое судом решение какого-нибудь спорного вопроса безусловно связывать суд на будущее время». Важнейшим условием правосудия является одинаковое применение закона ко всем схожим случаям, что невозможно без единообразной и устойчивой судебной практики. Поэтому для того, чтобы суд отклонился от уже сформированной судебной практики, необходимы веские основания и серьезная мотивировка такового [14, с. 361]. Несмотря на эти «оговорки», судебная практика все же признавалась ведущими теоретиками права в качестве одного из источников права в России, хотя и дополнительного, второстепенного.
Стоит подчеркнуть, что на протяжении всего процесса развития законодательства в Российском государстве судебная практика являлась определенным ориентиром для единообразного применения нормативно-правовых актов, а в случаях их неполноты или неточности преодолевала соответствующие пробелы. Профессор И. А. Покровский акцентировал внимание на том, что закон не может действовать механически. Для претворения в жизнь он нуждается в живом посреднике - суде [15, с. 90], создававшем судебную практику и обеспечивающем ее единообразие для аналогичных дел. Действительно, судебная практика оказывает колоссальное влияние на развитие правовой системы, поскольку дополняет право, уточняет законодательство, снижает его пробельность и детально конкретизирует «применение закона к данным случаям» [16, с. 59].
Правовые идеи того времени имели как положительную, так и отрицательную оценку влияния судебной практики на различные государственно-правовые институты. Следует констатировать, что судебная практика более динамично развивает законодательство, дополняет его своими судебными актами. Фактически и юридически этому способствовала деятельность высшего судебного органа (Сената) по выработке норм судебного толкования, обязательных для нижестоящих судебных органов. Все это являлось залогом формирования прецедентной, устойчивой и единообразной судебной практики и предоставляло реальную возможность для обеспечения единства судебной практики - ценность, «за сохранение которой в России упорно держались и которой ни в коем случае не хотели жертвовать» [17, с. 68]. Это позволяет сделать вывод о значимости судебной практики как регулятора общественных отношений, формирования и развития права в Российской империи.
Развитие нормотворчества высшего судебного органа, по нашему мнению, основывалось на общих нормативных положениях, его судебной практике и научных концепциях российских ученных, что позволяло не только разрешать правовые споры, но совершенствовать законодательство. Один момент, который не позволил закрепить за судебной властью нормотворче-скую деятельность, - отсутствие его законодательного подтверждения. И это будет проходить красной нитью через весь исторический период российской государственности - фактическое существование (де-факто) судебного нормотворчества при отсутствии его четкого нормативного закрепления (де-юре).
Становление судебного нормотворчества в советский период можно отнести к образованию устойчивой судебной системы судов Союза и республик, которые в своих постановления Пленума формировали судебную практику для обеспечения единообразного применения законодательства нижестоящими судебными органами. Деятельность высших судебных органов имела особенности судебного нормотворчества в системе советских судов, это позволило исследователям Е. Мартынчику и Э. Колоколову сделать убедительный вывод о том, что «в бывшем Советском государстве прочно утвердились два вида судебного правотворчества: руководящие разъяснения пленумов (Верховного Суда СССР и Верховных судов союзных республик) и решения других высших судебных инстанций по конкретным делам. Такова была реальность относительно судебного прецедента и прецедентного права в социалистическом государстве, где теоретически их отметали, а на практике вуалировали» [18, с. 20-22]. Особенностью судебного нормотворчества высших судебных органов СССР и союзных республик являлось то, что она осуществлялась в форме постановлений Пленума Верховного Суда СССР. Принятые Пленумом решения были обязательными для судов и влияли на вынесение судебного акта по делу, обеспечивали единообразие правоприменительной практики.
Формы судебного нормотворчества по-разному воспринимаются в юридической науке, а природа судебной практики высших судебных органов до настоящего времени дискуссиона и не имеет единства в подходах среди теоретиков и практиков. В советское время ее понимание сводилось к дополнительному и вспомогательному регулятору общественных отношений [19], а судебные органы являлись не только важнейшим правоприменителем, но и создателем правоположений, толкователем норм права. В качестве источника социалистического права судебная практика также оценивалась по-разному, однако ученые все же сходились во мнении о значении судебных актов Верховного Суда СССР, в особенности постановлений Пленума, которые раскрывали единообразное понимание советских законов и обеспечивали единство их применения при разрешении тех или иных споров.
В этом отношении обоснованно мнение П. Е. Орловского о том, что судебная практика - это и есть «выводы и обобщения, сделанные Пленумом Верховного Суда СССР из ряда однородных судебных решений, которые впоследствии применяются по схожим спорам. Эта практика является руководящей, поскольку исходит от высшего суда, значит, является обязательной и представляет собой источник советского права» [20]. Аналогично высказывались о значении судебной практики для советской правовой системы и другие ученые: С. И. Вильнянский [21, с. 244-245], А. Пионтковский, М. С. Ходунов. Так, отмечалось, что «своими постановлениями Пленум не просто разъясняет закон, но и показывает, как суд должен его применять, тем самым вырабатывает правила единообразного правоприменения и обеспечения единства судебной практики» [22, с. 17], а решения, не соответствующие этим разъяснениям, должны быть отменены [23, с. 31-33]. Это подтверждалось и ст. 75 Закона о судоустройстве СССР, согласно которой судьи при рассмотрении юридических споров должны были руководствоваться постановлениями Пленума Верховного Суда СССР, однако формально норма все же обходила обязательность постановлений Пленума.
Такое отношение к постановлениям Пленума сформировало точку зрения И. Тишкевича, не считавшего постановления Пленума Верховного Суда СССР источником права и подчеркивающего, что суды уполномочены осуществлять только судебные функции, нормотворческая функция не входит в их компетенцию [24].
Анализ правовых идей советских ученых-юристов и практиков позволяет прийти к выводу, что судебная практика Верховного Суда СССР, отраженная в постановлениях Пленума, действительно обладала чертами обязательности для нижестоящих судов, обеспечивая единообразие в правоприменении и предотвращая возникновение правовых коллизий. По сравнению с порядком формирования судебной практики в дореволюционной России появляется новая форма актов судебной власти - постановления Пленума Верховного Суда СССР и Пленумов союзных республик. Постановления Пленумов содержали правоположения, разъяснения, толкования, конкретизацию норм права и обязательно должны были применяться судебными органами. Этот новый вид судебного нормотворчества, конечно, официально не признавался, но фактически существовал и обеспечивал единообразное применение законодательства судебными органами. В дальнейшем эволюция развития судебного нормотворчества связана с принятием Верховным Советом РСФСР 24 октября 1991 г. Концепции судебной реформы в РСФСР, которая сформировала новую систему судебной власти и ее полномочия.
Исследуя состояние российской правовой системы, В. Н. Синюков делает обоснованное предположение о том, что в ближайшее время произойдет структурная трансформация системы отечественного права в направлении усвоения ею элементов общего (судебного) права, которое получит самостоятельное значение в системе источников российского права [25, с. 349].
Изменения, происходящие в Российском государстве, коснулись и судебной системы, ее высших судебных органов, которые стали осуществлять в той или иной мере нормотворческую функцию. Данную тенденцию у высших судебных органов точно подметил С. С. Алексеев и спрогнозировал развитие судебного нормотворчества, «поскольку опыт развитых демократических стран, причем не только англо-американской группы, свидетельствует, что высокий уровень правового развития достигается в обществе тогда, когда суд, опирается на Конституцию, закон, на общепризнанные права человека, также и творит право. Придание решениям высших судебных инстанций страны функций судебного прецедента представляется делом назревшим, вполне оправданным» [26, с. 219].
Начало 1990-х гг. прошлого века можно назвать историческим этапом в развитии судебного нормотворчества современного Российского государства. Высшие судебные органы не только применяли нормы права при рассмотрении дел, но и в случае их признания неконституционными или отсутствия стали формировать правовые позиции. Такая деятельность высших судов стала поводом для научных исследований, подготовки диссертаций, статей, а наиболее значимые результаты были представлены в монографических работах С. С. Алексеева [27], А. Н. Верещагина [28], В. Д. Зорькина [29], М. В. Кучина [30], В. В. Лазарева [31], М. Н. Марченко [32], С. Л. Савельева [33] и др.
Отметим, что нормотворческая функция высших судов в правовой системе воспринимается исследователями неоднозначно, и связано это с отсутствием законодательного закрепления. Вместе с тем нормотворческая функция выражена в отдельных постановлениях Пленума Верховного Суда РФ и сохранивших свою юридическую силу постановлениях Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, постановлениях и определениях Конституционного Суда РФ. Это свидетельствует о нелогичности отрицания существования нормативности судебной практики и правовых позиций высших судебных органов, а также реализации ими нормотворческих функций.
В литературе до сих пор отсутствует единство мнений о юридической природе правовых позиций высших судебных органов, их закрепления в судебных актах, создаваемых как при рассмотрении правовых споров, так и при формировании обобщений судебной практики. В этом отношении не утратил своей актуальности предложенный В. И. Анишиной и Г. А. Гаджиевым алгоритм формирования судебной правовой позиции, который начинается с применения нормативно-правового акта, оценки его на предмет конституционной законности, соответствия международным нормам и принципам. В случае выявления дефекта судом преодолевается дефект, формируется правовая позиция, дело разрешается по существу решением, которое используется в аналогичных случаях [34, с. 262]. Авторское видение основано на деятельности Конституционного Суда РФ, который проверяет нормы права на соответствие Конституции РФ, на наш взгляд, аналогичная процедура возможна в Верховном Суде РФ, рассматривающем дела по первой инстанции в административном судопроизводстве. Создание правовых позиций в апелляционном, кассационном и надзорном порядке, а также работа над постановлениями Пленума по отдельным категориям дел имеют свои особенности в каждом виде судопроизводства, но до настоящего времени так и не выработано единство в их формировании и обеспечении.
В актах Конституционного Суда РФ содержится правовая аргументация по конкретному вопросу, которая впоследствии приобретает статус правовой позиции в виде толкования норм Конституции, выявления конституционно-правового смысла правовых актов и признания их соответствующими или несоответствующими Конституции РФ. Более того, правовые позиции, закрепленные в судебных актах Конституционного Суда РФ, становятся основанием для пересмотра неконституционных нормативных правовых актов и внесения в них изменений, а также применяются до разрешения данной ситуации в случае возникновения спорных ситуаций. В итоге они трансформируются в новые правила, которые обладают общеобязательностью. Практика Конституционного Суда РФ обширна и затрагивает все сферы общественных отношений. Примером может послужить включение правовых позиций в уголовно-процессуальное законодательство о порядке рассмотрения уголовных дел в суде, а для удобства их практического применения правовые позиции часто публикуются под нормой, признанной неконституционной [35].
Имеется и другая нормотворческая активность Конституционного Суда РФ, связанная с признанием российской правовой системой решений наднациональных судебных органов, направленная на сохранение конституционного строя Российского государства. В литературе отмечается, что «партиси-паторное нормотворчество Конституционного Суда РФ стремится к тенденции установления связи национального законодательства, конституционных
положений и международных норм и принципов права. Суд устанавливает границы нормативности, формирует объем обязательств для законодателя и пределы использования своего решения правоприменителем» [36, с. 195-196]. Полномочия Суда о рассмотрении таких дел нашло свое закрепление в новой редакции п. б, ч. 5.1. ст. 125 Конституции РФ, что позволит Суду регламентировать применение решений наднациональных судов в отечественной правовой системе.
Судебные акты Конституционного Суда РФ и содержащиеся в них правовые позиции имеют характерные черты прецедента, а поэтому могут быть применены в процессе рассмотрения юридических споров и принятия по ним решений. Это указывает на то, что высшим судебным органом при отсутствии необходимых для разрешения спора норм права могут быть созданы правовые позиции, т.е., нормы судейского права, которые применяются при осуществлении правосудия. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. «О судебном решении»1, определена необходимость учитывать судам в сочетании с нормами права постановления Конституционного Суда РФ, постановления Пленума Верховного Суда РФ в целях единообразного осуществления правосудия.
30 июня 2020 г. Пленум Верховного Суда Российской Федерации принял постановление № 12 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции»2 и постановление № 13 «О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции»3. В п. 27 постановления № 12 и п. 28 постановления № 13 впервые закрепляются полномочия апелляционной и кассационной инстанций применительно к ч. 4 ст. 170 АПК РФ проверять выводы нижестоящей инстанции на соответствие практике применения правовых норм, определенной постановлениями Пленума Верховного Суда РФ и сохранившими силу постановлениями Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ по вопросам судебной практики, постановлениям Президиума Верховного Суда РФ и сохранившими силу постановлениями Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, а также содержащейся в обзорах судебной практикой, утвержденных Президиумом Верховного Суда РФ.
Фактически в данных постановлениях Пленума Верховного Суда РФ закладывается механизм единообразного применения норм права в системе арбитражных судов, обязательность судебной практики высших органов для нижестоящих судебных инстанций при разрешении правовых споров, т.е. придается обязательная сила постановлениям Пленума и Президиума Верховного Суда РФ. Однако проблема единообразного применения норм
1 О судебном решении : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. № 23 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 2.
2 О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде апелляционной инстанции : постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2020 № 12 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. № 9.
3 О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в арбитражном суде кассационной инстанции : постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30.06.2020 № 13 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2020. № 9.
права судами общей юрисдикции в гражданском и уголовном судопроизводстве, по делам об административных правонарушениях остается неразрешенной. Это обуславливает формирование идентичных подходов со стороны Верховного Суда РФ для исключения коллизий в применении норм права. В частности, решению указанной проблемы могло бы способствовать принятие постановления Пленума Верховного Суда РФ «О единстве судебной практики в правоприменении».
Справедливо отмечает А. С. Кошель, что «данные постановления на основе обобщения судебной практики содержат толкование и разъяснения порядка применения норм права. И суды в своей практике при принятии решений в абсолютном большинстве случаев не только применяют позиции Верховного Суда РФ, выраженные в постановлениях Пленума, но и прямо ссылаются на них в качестве оснований и мотивов принятия судебного решения» [37, с. 261]. Таким образом, теоретические научные идеи о судебном нормотворчестве практически воплощаются в судебную деятельность посредством постановлений высшего судебного органа.
Резюмируя вышесказанное, отметим, что анализ эволюционного развития Российского государства, его судебной системы позволил нам выявить нормотворческую функцию судов в различные исторические эпохи. Аналогичная функция присуща и современной судебной власти, реализующей функцию судебного нормотворчества в форме судебных правовых позиций. Вместе с тем в настоящий период требуется законодательное закрепление судебного нормотворчества в национальной правовой системе. Это позволит в полной мере восполнить существующие пробелы и коллизии в законодательстве, что в свою очередь окажет благотворное влияние на процесс правовой регламентации общественных отношений современной России.
Список литературы
1. Филиппов М. А. Судебная реформа в России. СПб. : Тип. В. Тушнова, 1871. 623 с.
2. Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб. : Лань, 2000. 608 с.
3. Шершеневич Г. Ф. Общая теория права : учеб. пособие. М. : Тип. братьев Башма-ковых, 1910. 839 с.
4. Пахман С. В. О современном движении в науке права. СПб. : Тип. Правительствующего Сената, 1882. 68 с.
5. Кони А. Ф. Собрание сочинений : в 8 т. М. : Юридическая литература, 1967. Т. 4. 544 с.
6. Десницкий С. Е. Представление об учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи // Записки Императорской Академии наук. 1905. Т. 7, № 4. 45 с.
7. Свод законов Российской империи : в 34 т. Т. 10, ч. 1. Законы гражданские. СПб. : Тип. II Отделения собств. Е. И. В. канцелярии, 1857. 604 с.
8. Коркунов Н. М. Русское государственное право. СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1909. 267 с.
9. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов : в 6 кн. / сост. И. М. Тютрюмов ; науч. ред. В. С. Ем. М. : Статут, 2004. Кн. 4. 374 с.
10. Владимиров Л. Е. Учение об уголовных доказательствах. Тула : Автограф, 2000. 464 с.
11. Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. М. : Товарищество скоропечатни А. А. Ле-венсонъ, 1908. 224 с.
12. Демченко Г. В. Судебный прецедент. Варшава : Тип. Варшавского учебного округа, 1903. 244 с.
13. Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. М. : Тип. Вильде, 1905. 145 с.
14. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права (по изданию 1914 г.). СПб. : Юридический центр Пресс, 2003. 430 с.
15. Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М. : Статут, 2001. 354 с.
16. Мейер Д. И. Русское гражданское право. М. : Статут, 2000. 831 с.
17. Верещагин А. Н. Механизм выработки прецедентов гражданским кассационным департаментом Правительствующего Сената (1877-1917) // Закон. 2020. № 1. С. 52-68.
18. Мартынчик Е., Колоколова Э. Прецедентное право: от советской идеологии к международной практике // Российская юстиция. 1994. № 12. С. 20-22.
19. Судебная практика в советской правовой системе / под ред. С. Н. Братуся. М. : Юридическая литература, 1975. 328 с.
20. Орловский П. Е. Значение судебной практики в развитии советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 8-9. С. 32-53.
21. Вильнянский С. И. Значение судебной практики в гражданском праве // Ученые труды. М., 1947. Вып. IX. С. 244-252.
22. Пионтковский А. Наука и социалистическое правосудие // Бюллетень Верховного Суда СССР. 1964. № 2. С. 16-22.
23. Ходунов М. С. Судебная практика как источник права // Социалистическая законность. 1956. № 6. С. 31-33.
24. Тишкевич И. С. Являются ли руководящие указания Пленума Верховного суда СССР источником права // Советское государство и право. 1955. № 6. С. 29-36.
25. Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов : Полиграфист, 1994. 469 с.
26. Алексеев С. С. Теория права. М. : Бек, 1994. 224 с.
27. Алексеев С. С. Право на пороге нового тысячелетия: Некоторые тенденции мирового правового развития - надежда и драма современной эпохи. М. : Статут, 2000. 256 с.
28. Верещагин А. Н. Судебное правотворчество в России. М. : Международные отношения, 2004. 344 с.
29. Зорькин В. Д. Конституционный Суд России: доктрина и практика. М. : Норма : Инфра-М, 2018. 592 с.
30. Кучин М. В. Судебное нормотворчество: концептуальные основы. М. : Юрайт,
2019. 275 с.
31. Лазарев В. В. Избранное последнего десятилетия. М. : Норма, 2020. 760 с.
32. Марченко М. Н. Судебное правотворчество и судейское право. М. : Проспект, 2006. 510 с.
33. Савельев С. Л. Прецедент в России. М. : Статут, 2020. 272 с.
34. Анишина В. И., Гаджиев Г. А., Абросимова Е. Б. [и др.]. Самостоятельность и независимость судебной власти Российской Федерации / под ред. В. В. Ершова. М. : Юристъ, 2006. 493 с.
35. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР. М. : Норма : Инфра-М, 2001. 213 с.
36. Василевич Г. А., Остапович И. Ю. Особенности нормотворческой активности Конституционного Суда России, Конституционного Суда Беларуси и Конституционного Совета Казахстана // Вестник Томского государственного университета.
2020. № 450. С. 191-205.
37. Кошель А. С. Взаимодействие российского парламента и судебной власти // Вестник Томского государственного университета. 2020. № 460. С. 258-264.
References
1. Filippov M.A. Sudebnaya reforma v Rossii = Judicial reform in Russia. Saint Petersburg: Tip. V. Tushnova, 1871:623. (In Russ.)
2. Petrazhitskiy L.I. Teoriya prava i gosudarstva v svyazi s teoriey nravstvennosti = The theory of law and state in connection with the theory of morality. Saint Petersburg: Lan', 2000:608. (In Russ.)
3. Shershenevich G.F. Obshchaya teoriya prava: ucheb. posobie = General theory of law: textbook. Moscow: Tip. brat'ev Bashmakovykh, 1910:839. (In Russ.)
4. Pakhman S.V. O sovremennom dvizhenii v nauke prava = On the modern movement in the science of law. Saint Petersburg: Tip. Pravitel'stvuyushchego Senata, 1882:68. (In Russ.)
5. Koni A.F. Sobranie sochineniy: v 8 t. = Collected essays: in 8 volumes. Moscow: Yuridicheskaya literatura, 1967;4:544. (In Russ.)
6. Desnitskiy S.E. The idea of the establishment of legislative, judicial and punitive power in the Russian Empire. Zapiski Imperatorskoy Akademii nauk = Notes of the Imperial Academy of Sciences. 1905;7(4):45. (In Russ.)
7. Svod zakonov Rossiyskoy imperii: v 34 t. T. 10, ch. 1. Zakony grazhdanskie = Code of Laws of the Russian Empire: in 34 volumes. Volume 10, part 1. Civil laws. Saint Petersburg: Tip. II Otdeleniya sobstv. E. I. V. kantselyarii, 1857:604. (In Russ.)
8. Korkunov N.M. Russkoe gosudarstvennoe pravo = Russian state law. Saint Petersburg: Tip. M.M. Stasyulevicha, 1909:267. (In Russ.)
9. Tyutryumov I.M. (comp.). Zakony grazhdanskie s raz"yasneniyami Pravitel'stvuyushchego Senata i kommentariyami russkikh yuristov: v 6 kn. = Civil laws with clarifications of the Governing Senate and comments-holes of Russian lawyers: in 6 books. Moscow: Statut, 2004;(bk.4):374. (In Russ.)
10. Vladimirov L.E. Uchenie ob ugolovnykh dokazatel'stvakh = The doctrine of criminal evidence. Tula: Avtograf, 2000:464. (In Russ.)
11. Trubetskoy E.N. Entsiklopediya prava = Encyclopedia of law. Moscow: Tovari-shchestvo skoropechatni A.A. Levenson", 1908:224.
12. Demchenko G.V. Sudebnyy pretsedent = Judicial precedent. Varshava: Tip. Varshav-skogo uchebnogo okruga, 1903:244. (In Russ.)
13. Khvostov V.M. Obshchaya teoriya prava. Elementarnyy ocherk = General theory of law. Elementary essay. Moscow: Tip. Vil'de, 1905:145. (In Russ.)
14. Korkunov N.M. Lektsii po obshchey teorii prava (po izdaniyu 1914 g.) = Lectures on the general theory of law (based on the edition of 1914). Saint Petersburg: Yuridi-cheskiy tsentr Press, 2003:430. (In Russ.)
15. Pokrovskiy I.A. Osnovnye problemy grazhdanskogo prava = The main problems of civil law. Moscow: Statut, 2001;354. (In Russ.)
16. Meyer D.I. Russkoe grazhdanskoe pravo = Russian civil law. Moscow: Statut, 2000: 831. (In Russ.)
17. Vereshchagin A.N. Mechanism for the development of precedents by the civil cassation department of the Governing Senate (1877-1917). Zakon = Law. 2020;(1):52-68. (In Russ.)
18. Martynchik E., Kolokolova E. Case law: from Soviet ideology to international practice.
Rossiyskaya yustitsiya = Russian justice. 1994;(12):20-22. (In Russ.)
19. Bratus S.N. (ed.). Sudebnaya praktika v sovetskoy pravovoy sisteme = Judicial practice in the Soviet legal system. Moscow: Yuridicheskaya literatura, 1975:328. (In Russ.)
20. Orlovskiy P.E. The importance of judicial practice in the development of soviet civil law. Sovetskoe gosudarstvo i pravo = Soviet state and law. 1940;(8-9):32-53. (In Russ.)
21. Vil'nyanskiy S.I. The value of judicial practice in civil law. Uchenye trudy = Proceedings. Moscow, 1947;(IX):244-252. (In Russ.)
22. Piontkovskiy A. Science and socialist justice. Byulleten' Verkhovnogo Suda SSSR = Bulletin of the Supreme Court of the USSR. 1964;(2):16-22. (In Russ.)
23. Khodunov M.S. Judicial practice as a source of law. Sotsialisticheskaya zakonnost' = Socialist legitimacy. 1956;(6):31—33. (In Russ.)
24. Tishkevich I.S. Are the guidelines of the Plenum of the Supreme Court of the USSR a source of law. Sovetskoe gosudarstvo i pravo = Soviet state and law. 1955;(6):29-36. (In Russ.)
25. Sinyukov V.N. Rossiyskaya pravovaya sistema: Vvedenie v obshchuyu teoriyu = Russian legal system: Introduction to general theory. Saratov: Poligrafist, 1994:469. (In Russ.)
26. Alekseev S.S. Teoriyaprava = Theory of law. Moscow: Bek, 1994:224. (In Russ.)
27. Alekseev S.S. Pravo na poroge novogo tysyacheletiya: Nekotorye tendentsii mirovogo pravovogo razvitiya - nadezhda i drama sovremennoy epokhi = Law on the threshold of the new millennium: Some trends in world legal development - hope and drama of the modern era. Moscow: Statut, 2000:256. (In Russ.)
28. Vereshchagin A.N. Sudebnoe pravotvorchestvo v Rossii = Judicial lawmaking in Russia. Moscow: Mezhdunarodnye otnosheniya, 2004:344. (In Russ.)
29. Zor'kin V.D. Konstitutsionnyy Sud Rossii: doktrina i praktika = The Constitutional Court of Russia: doctrine and practice. Moscow: Norma: Infra-M, 2018:592. (In Russ.)
30. Kuchin M.V. Sudebnoe normotvorchestvo: kontseptual'nye osnovy = Judicial rulemaking: conceptual foundations. Moscow: Yurayt, 2019:275. (In Russ.)
31. Lazarev V.V. Izbrannoe poslednego desyatiletiya = Favorites of the last decade. Moscow: Norma, 2020:760. (In Russ.)
32. Marchenko M.N. Sudebnoe pravotvorchestvo i sudeyskoe pravo = Judicial lawmaking and judicial law. Moscow: Prospekt, 2006:510. (In Russ.)
33. Savel'ev S.L. Pretsedent v Rossii = Precedent in Russia. Moscow: Statut, 2020:272. (In Russ.)
34. Anishina V.I., Gadzhiev G.A., Abrosimova E.B. [et al.]. Samostoyatel'nost' i nezavisi-most' sudebnoy vlasti Rossiyskoy Federatsii = Autonomy and independence of the judiciary of the Russian Federation. Moscow: Yurist", 2006:493. (In Russ.)
35. Ugolovno-protsessual'nyy kodeks RSFSR = Code of Criminal Procedure of the RSFSR. Moscow: Norma: Infra-M, 2001:213. (In Russ.)
36. Vasilevich G.A., Ostapovich I.Yu. Features of the rule-making activity of the Constitutional Court of Russia, the Constitutional Court of Belarus and the Constitutional Council of Kazakhstan. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta = Bulletin of TomskState University. 2020;(450):191-205. (In Russ.)
37. Koshel' A.S. Interaction between the Russian parliament and the judiciary. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta = Bulletin of Tomsk State University. 2020; (460):258-264. (In Russ.)
Информация об авторах / Information about the authors
Надежда Иосифовна Биюшкина
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры теории и истории государства и права, Национальный исследовательский Нижегородский государственный университет имени Н. И. Лобачевского (Россия, г. Нижний Новгород, ул. Ашхабадская, 4)
Nadezhda I. Biyushkina Doctor of juridical sciences, professor, professor of the sub-department of theory and history of state and law, National Research Lobachevsky State University of Nizhny Novgorod (4 Ashkhabadskaya street, Nizhny Novgorod, Russia)
E-mail: [email protected]
Павел Александрович Гук доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры правосудия, Пензенский государственный университет (Россия, г. Пенза, ул. Красная, 40)
E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов / The authors declare no conflicts of interests.
Поступила в редакцию / Received 09.03.2022
Поступила после рецензирования и доработки / Revised 13.04.2022 Принята к публикации / Accepted 25.04.2022
Pavel A. Guk
Doctor of juridical sciences, associate professor, professor of the sub-department of justice, Penza State University (40 Krasnaya street, Penza, Russia)
