277Нормативные и травмирующие аспекты развода родителей для ребенка
Якимова Т.В. (Москва)
МГППУ [email protected]
Аннотация. Развод в современной семье приобретает все более нормативную коннотацию. Это ставит перед специалистами задачи изучения вариантов прохождения этого семейного кризиса, дифференциации последствий его прохождения. В статье описаны характеристики завершенного и незавершенного развода, показаны различия между реактивными и структурными последствиями развода родителей для ребенка, сформулированы компоненты функционального развода. Исходя из понимания развода как кризиса в жизненном цикле семьи, в статье предлагаются направления психологической помощи семье с ребенком/детьми, переживающей развод. Представленные направления учитывают факторы, связанные с качеством прохождения кризисов в целом: степень сохранения привычной организации жизни, степень дифференцированности/гибкости системы, понимание эмоциональных процессов и безопасное обращение с ними.
Ключевые слова: нормативный кризис, завершенный и незавершенный развод, реактивные и структурные последствия развода родителей для ребенка, направления психологической помощи.
Normative and traumatic aspects of parental divorce for a child
T. Yakimova (Moscow) Moscow State University of Psychology and Education
Abstract. Divorce in the modern family is becoming more and more normative connotation. This sets specialists the task of studying options for the passage of this family crisis, differentiating the consequences of its passage. The article describes the characteristics of a «completed» and «incomplete» divorce, shows the differences between the reactive and structural consequences of a parent's divorce for a child, and defines the components of a functional divorce. Based on the understanding of divorce as a crisis in the life cycle of a family, the article offers directions for psychological assistance to a family with a child/children going through a divorce. The presented directions take into account factors related to the quality of crisis management in general: the degree of preservation of the usual organization of life, the degree of differentiation and flexibility of the system, understanding of emotional processes and safe handling of them.
Keywords: normative crisis, functional and non-functional divorce, reactive and structural consequences of parental divorce for the child, directions of psychological assistance.
Рассмотрение развода и трансформаций семьи после него как тяжелых травматичных событий, прежде всего, для женщин (матерей и жен) и детей во многом отражает социальные установки, характерные для традиционной и детоцентрированной моделей семьи. В массовом сознании, а иногда и в профессиональной среде, все еще распространены следующие стереотипы: для полноценного развития ребенок непременно нуждается в жизни с обоими родителями, неполная семья является неблагополучной, дисфункциональной и относится к группе риска и др. Они пока сохраняют свою относительную устойчивость.
Стоит понимать, что стереотипы имеют адаптирующую функцию, помогают ориентироваться в жизненной ситуации, но при этом обладают большой инерцией и продолжают свое действие далеко за пределами тех обстоятельств, в которых они были рациональны и прагматичны.
Реалии современной жизни не приводят женщину к ситуации «выживания» после развода, а ребенка к ситуации утраты контактов с одним из родителей. «В наше время некомплектная семья представляет собой обычное, "нормальное", социальное явление» (Г. Фигдор, 1995, 1998). Более того, в модели жизненного цикла семейной системы, которая приводится Дж. Брауном и Д. Кристенсен, развод уже рассматривается как один из нормативных кризисов, предваряющих следующий этап развития семьи (Дж. Браун, Д.
Кристенсен, 2001). В поле профессиональной терминологии социальных наук входит понятие серийной моногамии как нормы современной семьи. Такая структурная организация семьи как бинуклеарная становится все более распространенной. Развод в этой ситуации все чаще переосмысливается не как личная драма, провал, которого нужно избежать, а как механизм сепарации, которую нужно правильно пережить.
Обобщая результаты исследований последних лет, а также наблюдения семейных консультантов и терапевтов, можно сделать выводы, подвергающие сомнению устоявшийся стереотип, согласно которому развод и семья с одним родителем представляют серьезную опасность для психологического благополучия детей (К.Х. Бриш, 2012; Ю.В. Борисенко, 2007; О.Г. Калина, А.Б. Холмогорова, 2012; Н.А. Рождественская, 2015; С.С. Строкова, 2016 и др.):
• сам факт жизни ребенка в неполной семье не является фактором риска для его развития и благополучия, в отличие от хронической супружеской дисфункции или хронического родительского конфликта;
• каждый из родителей может успешно осуществлять заботу о ребенке; отцы так же способны к эффективному родительству, как и матери;
• семья с одним родителем сама по себе не определяет фатальным образом развитие идентичности ребенка, в большей степени на ее характеристики влияет целостная конфигурация образов, репрезентаций окружавших или окружающих ребенка людей, отношений между ними. Например, такие показатели семейной идентичности подростков, как переживание принятия себя со стороны семьи, субъективная ценность семьи, вовлеченность в семейные дела значимо связаны с системными свойствами семьи (ее сплоченностью и гибкостью), а не с ее социально-демографическими характеристиками (полная, неполная, бинуклеарная структуры семьи);
• эмоциональное развитие и психологическое благополучие ребенка определяются скорее целостным интегрированным опытом, а не отдельными событиями (например, разводом родителей).
Цель представленного сообщения - сформулировать, какие характеристики или компоненты развода являются действительно травмирующими для ребенка, а какие смягчают, нормализуют прохождение этого кризиса. Поставленная цель имеет теоретическое значение, так как позволяет точнее формулировать предмет в исследованиях семей, переживающих или переживших развод. Она имеет значение для практики, так как дифференцированное понимание развода и его последствий для ребенка поддерживает профессиональную эффективность и нейтральную позицию в процессе помощи семье.
Как отмечает К. Аронс, одна из первых в практике помощи семьям предложившая термин «хороший развод» (1992), ответ семейной системы на любые изменения (в том числе, развод) может быть функциональным и нефункциональным. К признакам функционального, или завершенного развода в терапевтической практике относят следующие: нейтральность бывших супругов по отношению друг к другу (отсутствие обид, скрытой или явной критики супруга как родителя, запретов на общение с ребенком, нейтральное отношение к личной жизни бывшего супруга); сотрудничество бывших супругов как родителей (наличие у каждого из них согласованного с другим времени, которое он проводит с ребенком, выработка совместных планов и целей в воспитании); социальную адаптированность и простроенность контактов каждого из бывших супругов. В данном случае разводящиеся супруги оказываются в состоянии «починить», «наладить» и перестроить собственные жизненные связи и сохранить связи ребенка.
В силу разных причин не всем разводящимся супругам удается принять завершение отношений. В этом случае нефункциональный, или незавершенный развод может быть понят как застревание одного или обоих супругов при решении задач процесса горевания (В. Ворден) - признание факта жизненных изменений, связанных с разводом; переживание утраты; перестройка системы отношений и привычной рутины; изменение отношения к бывшему супругу/супруге, прошлому периоду жизни. В случае незавершенного развода
наблюдается слияние, недифференцированность задач супружеской и родительской подсистем. Это проявляется в том, что родители могут вовлекать ребенка в систему своих переживаний, возлагая на него чрезмерную физическую и психологическую нагрузку (родительскую ответственность за братьев и сестер, задачу эмоциональной поддержки горюющего родителя, поддержание лояльности по отношению к одним членам семьи в ущерб отношениям с другими и пр.).
В анализе последствий развода родителей для ребенка, таким образом, важно учитывать не только сам факт развода (как факт системного кризиса), но и психологический статус развода (как отражение способа разрешения этого кризиса).
Также важно различать и сами последствия. По своему содержанию, длительности и функциональности эти последствия можно разделить на реактивные и структурные.
Реактивные последствия относительно кратковременны и определяются универсальной динамикой переживания утраты. Они подробно описаны и проанализированы, например, в работах Г. Фигдора (1995, 1998), в которых показано, что такая эмоциональная симптоматика у ребенка, как гнев, страхи, импульсивность, возникающая непосредственно после развода, не является патологической, а представляет собой здоровые реакции на изменившийся мир. При этом отсутствие этих непосредственных реакций зачастую связано не с нормализацией состояния ребенка, а с вытеснением или отрицанием тревоги, со стремлением не тревожить, не разочаровывать родителей, просто с невозможностью выразить свое состояние. Реактивные последствия в силу своей открытости, наблюдаемости позволяют ребенку получить со стороны близких утешение, поддержку, объяснение жизненных изменений и пр. В целом при внимательном отношении родителей и доверии к ним со стороны ребенка реактивные последствия позволяют поддержать связи в детско-родительской подсистеме в ситуации системного кризиса.
Структурные последствия развода родителей для ребенка определяются изменением структуры внутрисемейных ролей, связанной со спутанностью систем супружеских и детско-родительских отношений, в которой ребенок занимает помогающую позицию в отношении одного из родителей. Например, девочка-подросток становится утешительницей мамы в ее обидах на мужа, выслушивает ее жалобы на него. Структурные последствия искажают связи в детско-родительской подсистеме таким образом, что ребенок (в частности, его успехи, послушание, трудности, присутствие рядом и пр.) становится опорой для одного из родителей, отдаляясь или конфликтуя с другим, переживая противоречивые чувства, которые не в состоянии упорядочить и переработать. (В качестве примера исследования, в котором изящно показаны структурные последствия развода для ребенка, стоит привести исследование Г.Л. Будинайте и Л. Коган-Лернер (Будинайте, Коган-Лернер, 2011).)
Представление о незавершенном (дисфункциональном) и завершенном (функциональном) разводе, а также о существенных различиях между реактивными и структурными последствиями развода для ребенка, помогают сформулировать основные направления психологической помощи семье, переживающей развод.
Перед психологом-консультантом в работе с кризисами в системе клиента, как правило, стоят две задачи: с одной стороны, нормализовать закономерности прохождения кризиса, с другой стороны, помочь предотвратить застревание в кризисе или его патологическое разрешение. Все это в полной мере относится и к ситуации развода. Ниже представлены основные направления помощи родителям, переживающим супружеский развод, учитывающие эти две задачи.
1. Минимизация степени изменения социальной ситуации развития. Кризисным аспектом развода и для детей, и для взрослых членов семьи является степень изменений жизненной ситуации, привычных связей, создающих основу идентичности. Это особенно важно для ребенка, идентичность которого еще не отделена от его социальной ситуации развития и не приобрела качества устойчивого автономного личностного образования (Э. Эриксон).
Послеразводные изменения, как правило, затрагивают четыре жизненные сферы:
• пространственно-предметную (географическое место жительства, привычные маршруты, квартиру или дом, личные вещи и их привычный порядок);
• социальных связей (контакты с внесемейным окружением, друзей и знакомых, школу и внешкольные занятия ребенка и т.п.);
• семейных связей (систему контактов с представителями расширенных семей со стороны обоих супругов);
• эмоциональных связей (отношения привязанности с близкими людьми).
Подробная «инвентаризация» содержания этих сфер, анализ того, что можно оставить
без изменений, а что изменить минимально, помогает разводящимся супругам, с одной стороны, занять более рациональную позицию по отношению к разводу, а с другой стороны, приобрести опыт сотрудничества друг с другом в его процессе. Помимо этого, в процессе такого анализа крайне важно ощущение возможности сохранить ценные аспекты собственной идентичности и идентичности ребенка, почувствовать необходимость и возможность ее поддержки. Например, разводящиеся супруги в ходе такого анализа могут принять решение содействовать общению ребенка с прародителями с обеих сторон, или перевезут часть детских вещей (договорившись об этом с ребенком) в квартиру, где будет жить его отец, или решат, что ребенку лучше не менять школу и договорятся о том, кто и когда будет его туда сопровождать и т.п.
2. Разграничение супружеских и родительских ролей. Функциональность семьи как системы определяется не полнотой\неполнотой подсистем в ее составе (в семье может быть не представлена родительская, сиблинговая или супружеская подсистемы), а дифференцированностью подсистем относительно друг друга (С. Минухин).
Супружеские и родительские отношения принципиально различаются по своим задачам и образу действий. В привычной для нас культуре супружеские отношения являются обратимыми, а родительские - нет. В ситуации развода дифференцированность супружеской и родительской подсистем становится одним из решающих условий психологического благополучия ребенка. В семьях с низкой дифференцированностью супружества и родительства или в ситуации их реактивного слияния в ответ на стресс развод начинает непосредственно влиять на все системы отношений: «Она нас бросила», «Передай своему отцу, чтобы забрал свои вещи!», «Хотя бы ты не бросишь маму, как это сделал папа?!», «Дочь такая молодец - полностью взяла на себя общение с отцом по поводу имущества, бережет меня» и пр.
Развести супружеские и родительские роли взрослым помогает раздельный анализ таких вопросов/тем, как: «Как будет организовано родительское взаимодействие?», «Какие системы эмоциональной и социальной поддержки доступны для вас сейчас, какие можно организовать, чтобы не возложить решение этих задач на ребенка?» и др. Важно обозначить границы того, что нужно обсуждать с ребенком, и того, от чего его необходимо уберечь. Например, измены и секс, негативное отношение друг к другу и финансовые проблемы - все это не должно касаться ребенка. А то, как будет устроена жизнь, что в ней изменится, что останется, будут ли его по-прежнему любить, как ему относиться к изменениям - это важно ребенку понимать.
Помимо этого, стоит обратить внимание на то, какими словами происходит описание новой реальности. Новый термин «другой родитель» или «отец/мать моего ребенка» (Изолина Риччи) вместо широко используемого «бывший супруг» отражает разграничение супружеских отношений, которые завершаются, от родительских отношений, которые должны продолжаться. Также важно говорить, что ребенок «живет» с обоими родителями. «Не следует говорить, что он живет с одним, а у другого лишь бывает (это усиливает печаль, увеличивает дистанцию между родителем и ребенком и ведет к конфликту между родителями, один из которых чувствует себя «настоящим» или «главным», а другой ощущает свою отстраненность). И неважно, сколько времени он проводит в каждом доме» (С. Родман, 2020, с. 48).
Ощущению «сохранности» обоих родителей в жизни ребенка помогает правильное информирование о разводе. До ребенка важно внятно донести два сообщения: с одной стороны, идею о том, что развод является решением взрослых, которые начали свои отношения до его рождения, поэтому по поводу своего решения не намерены советоваться с ним, а с другой стороны, что оба родителя продолжают, как и раньше, любить его и заботиться о нем.
3. Сохранение реалистичных и положительных/нейтральных образов обоих родителей. Одним из важнейших условий психологического благополучия ребенка признается возможность воспринимать родителей - и отца, и мать - как «хороших», одобряемых и уважаемых со стороны окружающих (Х. Кохут).
В ситуации обвинения или обесценивания родителями друг друга, как правило, наблюдается феномен идентификации ребенка именно с тем родителем, которого ему представляют как «плохого». Ребенок как будто нейтрализует эту «плохость» присоединением к ней через подражание и идентификацию. Другими словами, ребенок не может просто отказаться от «плохого» родителя, он либо сохраняет обиду на него, либо старается реабилитировать его в собственном восприятии через ощущение сходства с ним или конфронтацию с обвиняющим родителем. Так, при недифференцированности родительской и супружеской подсистем часто можно слышать подобное высказывание: «Он (сын, 15 лет) и не знал отца, но все худшее у него взял - такой же врун!».
Работа по созданию/восстановлению по крайней мере нейтрального нарратива относительно «другого родителя» является частью процесса дифференциации супружеской и родительской подсистем.
4. Безопасное обращение с эмоциями. Как бы ни менялось отношение к разводу в культуре, для людей, переживающих его, он является серьезным стрессом. Избежать тяжелых последствий этого стресса, сделать эту сложную ситуацию максимально безопасной для взрослых членов семьи и детей помогает понимание природы эмоциональных процессов. В данном случае очень полезным является информирование (психообразование) родителей о закономерностях эмоционального реагирования.
Понимание эмоций ребенка как сигналов о потребностях, на которые стоит откликнуться или подтвердить/признать их, а не как поступков, подлежащих оценке и изменению, позволяет сохранить и углубить доверие и связь между родителями и детьми.
Разделение эмоций на первичные, сигнализирующие о потребностях (например, страх и гнев в ситуации угрозы), и вторичные, отражающие отношение к потребностным состояниям (например, стыд за переживание страха), для многих родителей является более сложной задачей, но позволяет занять позицию наблюдателя относительно своих состояний и состояний ребенка.
Родителям также полезно знать, что первичные эмоции «живут» относительно недолго, они возникают и затухают, выполнив свою сигнальную функцию. Тогда как вторичные эмоции, отражающие наши межличностные позиции, довольно устойчивы. Описание жизненного цикла эмоций помогает родителям не застревать в собственных вторичных эмоциях по поводу переживаний своих детей. Например, существуют убеждения, что болезненные эмоции, если их не остановить, будут нарастать или длиться бесконечно. В связи с этим, испытывая тяжелые эмоции, мы пытаемся подавлять, обесценивать или отвлекаться от них в их самом начале, не получая опыта их угасания, не научаясь эффективно справляться с ними (С. Родман, 2020).
Выводы. Так как развод приобретает все больше черт нормативного кризиса в жизненном цикле семьи, стоит внятно различать его нормативные и травмирующие аспекты. Учет типа развода позволяет дифференцировать его последствия на реактивные и структурные и точнее оценивать психологическое благополучие ребенка без опоры на эмоциональную оценку данного события.
Фактором риска для ребенка являются не сами по себе развод или неполнота семьи (это лишь описательная характеристика, которую имеют очень многие и разные семьи), а
неспособность взрослых поддерживать близкие безопасные связи и, в случае принятия решения о разводе, конструктивно и бережно завершать супружеские отношения, сохраняя родительские. Ребенок травмируется не стрессом, связанным с разводом, а тем, что его эмоциональные связи разрываются, жизненная ситуация утрачивает предсказуемость, он начинает занимать определенную позицию в супружеском конфликте своих родителей -примирителя, советчика, усилителя одной из сторон, заменителя партнера и др., что сопровождается эмоциональной перегруженностью, тревогой, напряжением.
Представленные направления психологической помощи семьям, переживающим развод, учитывают факторы, связанные с качеством прохождения кризисов в целом: степень сохранения привычной организации жизни, степень дифференцированности/гибкости системы, понимание эмоциональных процессов и безопасное обращение с ними.
Литература
1. Браун Дж., Кристенсен Д. Теория и практика семейной психотерапии. СПб. : Питер, 2001.
2. Бриш К. Х. Терапия нарушений привязанности: от теории к практике. М. : Когито-Центр,
3. Борисенко, Ю. В. Психология отцовства. М. ; Обнинск : ИГ-СОЦИН, 2007.
4. Будинайте Г. Л., Коган-Лернер Л. Б. Особенности восприятия ребенком 6—7 лет структуры семьи в ситуации развода // Консультативная психология и психотерапия. 2011. № 2. C. 91—
5. Калина О. Г., Холмогорова А. Б. Роль отца в психическом развитии ребенка. М. : Форум,
6. Родман С., Как говорить с детьми о разводе. Строим здоровые отношения в изменившейся семье / Саманта Родман — Москва : Эксмо, 2020 — 256 с.
7. Рождественская Н. А. Анализ особенностей общения подростков из полных и неполных семей // VI Международная научная конференция «Психологические проблемы современной семьи : сборник тезисов / под ред. О. А. Карабановой, Е. И. Захаровой, С. М. Чурбановой, Н. Н. Васягина. М. ; Звенигород : 2015.
8. Строкова С.С. Структурно-функциональные характеристики семьи и особенности семейной идентичности у подростков // Консультативная психология и психотерапия. 2016. Том 24. № 2. С. 29-46. doi:10.17759/cpp.2016240203
Фигдор Г. Дети разведенных родителей: между травмой и надеждой. М. : Наука, 1995; Фигдор Г. Между иллюзией «развода» и ответственностью за вину // Психологический журнал. 1998. Т. 19. № 5. С. 88—96;
10. Якимова Т. В. Психология семьи : учебник и практикум для академического бакалавриата / Т. В. Якимова. — М. : Издательство Юрайт, 2020. — 345 с.
11. Ahrons C. The Good Divorce: Helping Families Reorganize. Invited Lecture Presented at The Master Therapist Series. Farmington, CT : University of Connecticut Health Center, 1992;
12. Ahrons C. Family Ties after Divorce: Longterm Implications for Children. Family Process. Vol. 46. № 1. 2006. P. 53—65.
13. Ahrons C. Introduction to the Special Issue on Divorce and Its Aftermath. Family Process. Vol. 46. № 1. 2006. P. 3—6.
