CC BY
1575. Donleavy J.P. The Ginger Man. - N. Y.: Grove Press, 2000. - 347 p.
6. Knickerbocker C. The art of fiction №36 // Paris Review Foundation.
- 2004. - http://www.theparisreview.com
7. The art of fiction. J.P. Donleavy // Paris Review Foundation. - 2004.
- №53.- P. 1-12.
УДК 821.111 (Джойс)
Гончаренко Э.П.,
доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой лингвистической и страноведческой подготовки журналистов факультета систем и средств массовой коммуникации Днепропетровского национального университета
НОРА БАРНАКЛ: МУЗА И ПЕРСОНАЖ ДЖЕЙМСА ДЖОЙСА
Нора Барнакл - так звали жену Джеймса Джойса, и под этим именем она шагала рядом с писателем всю их непростую жизнь - от знакомства в 1904 году до дня их официальной свадьбы в 1931 году. Она была для Джойса всем - любимой, компаньоном, другом, вдохновением и женой. Когда отец писателя, Джон Джойс, узнал фамилию Норы, он воскликнул (по одной версии): «Barnacle? She'll never leave him» («Барнакл? Она никогда не оставит его») [1, 17], по другой: «She'll stick with him» («Она не отвяжется»). В переводе с английского «arnacle» означает «прилипнуть,неотступно следовать; неотвязный человек».
В западной части Ирландии фамилия Барнакл достаточно распространённая. Она происходит от названия большой морской птицы - «барнаклский гусь», обитающей в Арктических водах и приплывающей зимой в британские и ирландские устья рек [1, 17]. В своём последнем романе «Поминки по Финнегану» Джойс упоминает морскую птицу «Bamacle-Cadhain». Бренда Мэддокс пишет: «В книге среди упоминаний, связанных с Норой, есть также многие глубоко спрятанные ссылки с указанием морских птиц и гусей,которые Джойс вставлял в текст, подобно тому, как средневековые монахи вплетали свои излюбленные цветы и животных в разукрашенные ними заглавные буквы. Среди пояснений к «Финнегану» Джойс неразборчивым почерком написал «glorious name of Irish goose» («славное имя ирландской гусыни») [1, 18]. И это тоже влияние Норы.
Почти всю свою жизнь Нора была в тени свого гениального мужа, и после его смерти многие исследования творчества писателя были по-
священы либо изучению его сложных романов-загадок, либо ему самому, но не ей. Нельзя не согласиться с Б. Мэддокс, что «Джойс был экстраординарным, а Нора была обычной»; «Джеймс Джойс едва мог сделать шаг без Норы» [1,3], об этом вспоминали и друзья семьи писателя: Артур Пауэр, Мария Джолас и Мун (Миссис Стюарт) Гилберт.
Что же могло объединять таких двух разных людей? Кем Нора стала для Джойса? Почему Джойс полюбил её? Какие качества и черты характера Норы привлекли его? Мы не претендуем на полный обзор литературы, посвящённой этой теме, но нам представляется важным именно тот факт, что некоторые литературоведы обращают свои взоры к исследованию образа жены писателя.
В конце ХХ века выходит несколько книг, в которых внимательно исследован и представлен образ Норы не только как прообраз для многих Джойсовских героинь - от Лили в рассказе «Мертвые» (сборник «Дублинцы»), до Молли Блум в «Улиссе» и Анны Ливии Плюрабель в «Поминках по Финнегану», но и как образ заботливой, преданной жены, обладающей тонким юмором, остроумием, сильной способностью к выживанию, женщины, которая сделала Джойса не только мужчиной, но и в какой-то мере писателем также. Прежде всего мы имеем в виду следующие исследования Бренды Мэддокс: «Nora: a Biography of Nora Joyce» (1988), «Nora: The Real Life of Molly Bloom» (1992), книгу Эндрю Грили «Irish Love: A Nuala Anne McGrail Novel» (2001), Падреи-ка Олайи «Nora Barnacle Joyce. A Portrait» (1982), и знаменитую монографию Ричарда Эллманна «James Joyce» 1982), в которой многие страницы посвящены и Норе Джойс, и сложным отношениям между супругами. В 2000 году в Ирландии по мотивам книги Бренды Мэддокс «Nora: a Biography of Nora Joyce» выходит фильм, который ирландский режиссер Пэт Мёрфи так и называет «Нора». Об интересе публики к частной жизни Джойса свидетельствует и тот факт, что в 2004 году-эротическое письмо писателя к своей жене было продано на аукционе Сотби за рекордную сумму - 240,800 фунтов стерлингов [2].
До знакомства с Норой Джойс пренебрежительно относился к женщинам. Он шокировал своего младшего брата Станислауса резкими высказываниями в их адрес. Но нежность была так же присуща Джойсу, как и грубость; в тайне он мечтал о том, чтобы влюбиться «in a gentle lady, the flower of many generations, to whom he should to speak in the œremonious accents of Chamber Music» («в нежную женщину, идеал многих поколений, с которой он мог бы говорить в церемонной манере «Камерной музыки») (лирический сборник стихов Джойса «Камерная музыка», написанный писателем в 1907 г. - прим. Э.Г.) [3,156].
Нора Барнакл родилась в местечке Конемара графства Голлуэй (в
западной части Ирландии) 21 или 22 марта 1884 года (церковная и государственная записи регистрации ребёнка разнятся). Отец Норы - Томас Барнакл был человеком безграмотным, работал булочником в этом же городишке. Он был на тринадцать лет старше матери Норы, Анни Хили, зарабатывающей на жизнь тяжёлым ремеслом швеи. Пьянство и беспутный образ жизни отца не могли не отразиться на жалком быте многочисленного семейства. Постоянные запои отца стали поводом для развода родителей, и когда Норе было пять лет, её мать, беременная в очередной раз, отсылает дочь к своей матери, бабушке Норы, где её воспитанием занялся родной дядя, Том Хили, на Боулинг Грин Стрит в городе Голлуэй. Нора боялась своего дяди, который слыл человеком, лишённым нежности и ласки. Узнав однажды о том, что она встречается с молодым человеком, он жестоко избил её.
Происшедшее потрясло юную девушку и послужило поводом для её бегства в Дублин. Она напишет только одно письмо своей подруге, никому из родственников Нора не будет писать в течение долгих семи лет. «Моя дорогая подруга, - пишет Нора, - вот я и в Дублине, и мой дядя Томми никогда больше не последует за мной» [4, 159]. Это произошло в 1903 году, всего за год до знакомства с Джойсом, Норе исполнилось семнадцать лет. В Дублине она находит работу горничной в («Finn's Hotel») [5, 48] «Гостиннице Финна».
Вероятно их встреча была такой же случайностью, как и все роман-тическиевстречи: 10 июня 1904 года Джойс прогуливался по Нассау Стрит в своей «яхтменской кепке и парусиновых туфлях» [5, 48]. Джеймс Джойс увидел Нору Барнакл, высокую, крепкую девушку с медно-ры-жим цветом волос,идущую гордо и непринуждённо [4, 156], и влюбился в неё с первого взгляда. Когда он заговорил с ней, она отвечала достаточно дерзко, давая понять, что разговор можно продолжить.Её «lilting speech» («напевная речь») [4, 156] была доказательством того, что девушка родом из Голлуэя. Она была очень простой, открытой девушкой, с чувствомсобственного достоинства. Введённая в заблуждение хорошо известным костюмом Джойса (одежда Стивена в «Улиссе») [5, 48], Нора приняла егоза матроса, более того, из-за голубых глаз Джойса она подумала, что возможно он - швед по-национальности [4, 156]. Это было 10 июня. Как справедливо отметит Питер Костелло: «The most important event of that summer for Joyce finds no place at all in his novel. For his meeting on10 June with his wife is omitted completely» («Самому знаменательному дню в жизни Джойса не найдётся места в его романе. Ведь его встреча 10июня с его [будущей] женой в романе опущена полностью»)* [6, 33]. В этот день они условились о встрече, о которой девушка забыла, но Джойсназначил другой день. Таким обра-
зом, 16 июня 1904 года считается днём,когда Джойс и Нора впервые вышли вместе. Это был именно тот день, о котором Джойс скажет Норе позже: «You made me a man» («Ты сделала меня человеком») [5, 49; 6, 60]. Намного позже этот день станет известным как «Bloomsday»; день, в течение которого будут разворачиваться все события в «Улиссе»; день, когда неискушённый, но слишком самоуверенный Стивен Дедал поймёт, что значит любовь - «the desire of good foranother» («сильное желание делать добро для других») [5, 49]. Как-напишет Джойс в своих записях к «Изгнанникам», это и составляло истинную сущность взаимоотношений между ним и Норой [5, 49].
Это была встреча, которая изменила всю его жизнь.Молодой человек в «яхтменской кепке и парусиновых туфлях» [5, 48], повстречав Нору в тот июньский день в Дублине, искал не только выход для своих творческих амбиций, но также был в поиске «решения своих эмоциональных проблем - он искал то, что соединяло бы в себе идеалы его души с желаниями его плоти»[6, 33]. Отвергнутый женщинами, осмеянный проститутками, преданный (как ему казалось) своими друзьями, Джойс нашёл свой путь. Впервые в своей жизни, он встретил девушку, которая не ждала от него никакой платы за любовь. До этого Джойс знал либо проституток, с которыми у него были сексуальные отношения, либо был знаком с респектабельными девушками, с которыми ему было очень трудно общаться. Появление Норы изменило всё: её непосредственность полностью завоевала его, хотя прошло ещё много времени пока Мистер Джойс стал просто Джимом для Норы [6, 33].
Джойс был очарован тем, что он нашёл в Норе. Она была весёлой и остроумной; то, как она говорила о многих вещах так бездумно и легкомысленно, восхищало его. Нора была о себе очень высокого мнения, несмотря на то, что она была женщиной необразованной («Жена относилась к его [Джойса - прим.Э.Г.] занятиям с иронией, не прочитала ни одной из его книг»), вспоминает И.Эренбург [7, 26], Нора умела как-то непосредственно и легко обращать свои недостатки в шутку. Однажды в 1910 году, грозясь Джойсу уйти от него, Нора начинает писать письмо своей матери. «Если ты хочешь начать писать письмо, ты должна писать его с большой буквы» - сказал Джойс, заглядывая через её плечо. «Да, а какая разница?» - последовал ответ Норы» [6, 61]. Письмо так никогда и не было отослано в Ирландию.
Нора дала Джойсу многое то, что он искал в женщине: преданность, веру, нежность, остроумие. В ней ничего не было искусственного и это нравилось Джойсу. Она вошла в его жизнь так легко: лёгким и вместе с тем уверенным шагом. Она достаточно хорошо была осведомлена в любовных вопросах, и её инициатива в ту первую ночь просто ошело-
мила его. Нора изменила егожизнь полностью и в столь короткий период времени, что Джойсу не трудно было влюбиться в неё. Но любовь -это очень сильное слово, и Джойс долгое время сдерживал себя прежде, чем сказать ей об этом.
Их взаимоотношения с Норой оказали влияние на его отношения и с друзьями: он расстался с Бёрном; они поссорились с Косгрейвом; а отношения с Гогарти были в стадии напряжения. Джойс и раньше задумывался над тем, чтобы уехать из Ирландии; развязка пришла сама собой, когда Джойс после очередной вечеринки остался ночевать в башне Мартелло вместес друзьями и Гогарти. Тренчу, товарищу Гогарти, приснился сон, в котором он стреляет и убивает пантеру. Вскочив и выстрелив на самом деле вполку, которая находилась над кроватью, где спал Джойс, Тренч таким образом способствовал тому, что Джойс обиделся и ещё больше укрепился во мнении быстрого отъезда. Он решает уехать в Европу. А башня Мартелло и все эти образы его друзей (Джойс знал об этом) должны были найти место в его бессмертной книге, в начальной главе «Улисса», замысел которой он так долго вынашивал.
В сентябре 1904 года Джойс предложил Норе покинуть с ним вместе Ирландиюи уехать жить в Европу, раздеделить тяготы «hazardous ^»(«рискованной жизни»). Нора согласилась, она воспользовалась тем шансом,который ей был дан жизнью. Конечно, Нора могла выйти замуж за владельца магазина, врача, школьного учителя, да за кого угодно, но только не за безработного в то время писателя, хорошо известного своей страстью к пьянству и неспособностью устоять перед этим недугом, но Нора очень любила Джойса. Она была уверена, что его знание континентальной жизни,владение несколькими языками помогут им найти работу в Европе.
Нора не боялась будущего. Ей нечего было терять. Она не вернётся больше в Голлуэй. В Дублине её тоже ничего не ждёт. У неё не было никаких иллюзий. Джойс не собирался жениться на ней. Он даже не говорил, что любит её, хотя она часто признавалась в своей любви к нему. Но как-то он сказал ей, что «никогда и ни к кому он не чувствовал такой привязанности как к Норе, и тот факт, что она решила разделить с ним свою жизнь наполняет его большой радостью» [4, 169]. Джойс убеждал её, что он будет одним из величайших писателей своего времени -амбиции, которые так мало значили для Норы по сравнению с той убеждённостью, которая была у Джойса. Несколько лет спустя, зная о таланте Джойса к пению, Норапроизнесёт: «Jim should have stuck to music instead of bothering withwriting» («Лучше бы Джим занимался пением, вместо того, чтобы возиться со своей писаниной» [4, 169].
Но пока Нора - всего лишь влюблённая женщина, и она страстно хочет быть с Джимом. Она соглашается с мнением Джима о том, что «никто, у кого есть самоуважение, не останется в Ирландии» [1, 11]. Джойс легко убедил Нору уехать с ним; Нора согласилась. Совсем не так поступила главная героиня короткого рассказа «Эвелина» из сборника «Дублинцы» (1916).
Джойс написал этот рассказ за несколько недель до их отъезда. Рассказ повествует об Эвелине, девятнадцатилетней дублинской девушке (приблизительно одного возраста с Норой),направляющейся тёмной туманной ночью в порт Нос Вол, с намерением убежать из дому со своим другом,матросом по имени Фрэнк. В рассказе Фрэнк протягивает ей руку навстречу к новой жизни. « - Come!No! No! No! It was impossible. Her hands clutched the iron frenzy. Amid the seas she sent a cry of anguish!- Eveline! Evvy!He rushed beyond the barrier and called to her to follow. He was shoutedat to go on but he still called to her. She sat her white face to him, passive, like a helpless animal. Her eyes gave him no sign of love or farewell or recognition» [8, 42-43].(«- Пойдём!-Нет! Нет! Нет! Это невозможно. Её пальцы судорожно вцепились в поручни.Посреди встревоженного моря она издала крик, полный страдания!- Эвелина! Эви-и-и! Он бросился к трапу и звал её за собой. Кто-то прикрикнул на него, чтобы он проходил скорей, а он всё звал и звал её. Она повернула к нему своё бледное лицо, пассивная, похожая на беспомощное животное. Её глаза смотрели на него, но не узнавали его, в них не было ни любви, ни прощания, ни жизни»)*.
В последний момент Эвелина отказалась от предложения своего любимого уехать за границу, навстречу к новой жизни в Южной Америке. Она осталась, беспомощная, не имея сил порвать с прошлым. У Норы были силы,Нора уехала «without a backward glance» («без сожаления») [1, 12-13],потому что «Nora had no such qualms» («У Норы не было таких сомнений») [6, 38]. Да и выбора у неё не было другого: провинциальная девушка, из бедной семьи, не имеющая связей в Дублине. То, что Джойс предложил Норе,возможно, было даже больше того, что она могла ожидать в этой жизни. Ведь она так же, как и Джойс, отказалась от своей семьи.
Девятого октября 1904 года Джойс и Нора покидают Дублин и уезжают в Европу для того, чтобы начать новую, полную впечатлений и лишений жизнь«т exile», в изгнании. Решение было смелым для молодой пары, но Джойс считал, что несмотря на все его таланты, у него нет перспектив в Ирландии. Друзья сомневались в том, что будущее Джойса на континенте с женщиной, которую он едва знал, будет лучше для них. Всё же они уезжают - Джойс в паре
чёрных ботинок, которые «он взял в долг у друга», Нора со скромными вещами, «во взятом в долг пальто, таком лёгком для холодного октябрьского дня» [1, 10]. А впереди - призрачное будущее, но смелость их заслуживает восхищения:«0 cool is the valley now And there, love, will we go For many a choir is singing now Where Love did sometime go. And hear you not the thrushes calling, Calling us away? O cool and pleasant is the valley And there, love, will we stay». «В долине той сейчас прохлада... Любимая, уйдём Туда, где ждать любви не надо, Где будем мы вдвоём.Ты слышишь, все дрозды в округе Поют о ней - О той стране, где нет разлуки. Уйдём скорей!» [3, 42-43].
Нора сочетала в себе невинность и озабоченность житейскими проблемами в той степени, которые почти заполнили страстное стремление Джойса кчистоте; впоследствии Джойс напишет об этой встрече, как «о таинстве, которое оставило во мне окончательное ощущение печали и разрушения» [5, 50]. Как пишет Честер Андерсен, Нора была «unformed enough to be hisGalatea, faithful enough to be his Penelope» («недостаточно оформившейся, чтобы быть его Галатеей, но достаточно преданной, чтобыбыть его Пенелопой») [5, 50]. Она дала ему бесценный материал, который помог Джойсу в создании образа Гретты Кон-рой в рассказе «Мёртвые», Берты Роуэн в «Изгнанниках», Молли Блум в «Улиссе», и Анны Ливии Плюрабель в«Поминках по Финнегану».
Несмотря на то, что они не так часто приезжали в Ирландию (в свою родную навозную кучу, «dunghill» [5, 110], как любил повторять писатель), и визиты их были короткими, их сердца и мысли всегда были с родным домом,но они должны были оставаться изгнанниками, «vagabonds» (бродягами) [6, 38] ради спасения его творчества, ради покоя их жизни. Отправляясь визгнание из Ирландии, они освобождались от общепринятых, консервативных норм, например, необходимости сочетаться браком (их официальный брак был зарегистрирован только в 1931 году). Они отправились к кораблю отдельно, встретившись только на его борту, поэтому их семьи не могли препятствовать им.
В этот период жизни писателя значение Норы Барнакл для Джойса не должно быть недооценено. Вспоминая слова Джона Джойса, сказанные им о Норе:«She'll never leave him)» [6, 39; 1, 17], так и хочется добавить,что никогда Нора и не стремилась так поступить. И хотя их отношения не всегда были безоблачными (напротив, они были сложными, так как каждый из них был индивидуальностью, со своим вкусом и определённым мировоззрением), эти двое людей не мысли жизни друг без друга. Поначалу они любили друг друга глубоко и страстно, о чём свидетельствует их романтическая эпистолярная переписка [9].
Были письма Норы. К счастью, некоторые из писем сохранились, и они являются доказательством её огромного влияния на литературный стиль писателя. Она писала так, как говорила, речь её была непринуждённой, прямой, смешной и, иногда вульгарной [1, 4]. «У меня есть тринадцать твоих писем», кричал Джойс через шесть недель после их знакомства [1, 4]. Джойс был очарован Норой и доверял ей полностью: «I may be blind. I looked for a long time at a head of reddish-brown hair and decided itwas not yours» [9]. «My dearest, my loneliness» [5, 51], так обращается она к нему, хотя некоторые исследователи творчества великого писателя свидетельствуют, что Нора отвечала на письма Джойса аккуратным копированием красивых фраз и слов из романтических книг и открыток [5, 51]. В этой связи уместно вспомнить и наблюдения Сергея Хоружего:«Ближайший прообраз стиля эпизода (речь идёт о 18 - заключительном эпизоде «Улисса» - прим. Э.Г.) - письма Норы: Джойс издавна подмечал разные их чёрточки, начиная с главной: стремления к текучей, льющейся,слитной речи, не любящей никаких препинаний и препон, чуждающейся точек, запятых и больших букв» [10, 356].
Сопровождая Джойса в его поездках, казалось бы, она пытается приспособиться и соответствовать ему. В Париже Нора начинает изучать французский язык, по просьбе Джойса она учится готовить английский пудинг, и идёт на уступки ему во всём во время их путешествий (Пола,Рим, Триест, Париж, Цюрих).
Питер Костелло пишет, что несмотря на все резкие повороты их жизни, все штормы эмоциональных потрясений и финансовых проблем, она «dung to therock of his personality» («она прильнула к твердыне его индивидуальности») [6, 39]. И продолжает дальше, «представляется сомнительным, понимала ли она его когда-либо умом. У неё не было такой необходимости. То, чем Нора наделила его, принадлежало к какой-то другой сфере и было совершенно отдалённым от интеллектуальной части его жизни. Своим появлением в жизни Джойса она восстановила сомнительный баланс,нарушенный смертью его матери» [6, 39].
Во время их путешествия через всю Европу, Нора рассказывает Джойсу о своей жизни до знакомства с ним. Лишения, бедность, отсутствия детства - вся жизнь Норы была чем-то ужасающим по сравнению с его личной жизнью. Первые наброски для создания образа Молли Блум были получены Джойсом вовремя этой поездки. Свой медовый месяц они провели в маленьком отеле в Цюрихе, и, возможно, именно здесь Нора рассказала ему о Майкле Бодкине(Майкл Ферей в «Мёртвых») - своей первой девичьей любви [6, 40]. В Гол-
луэе, будучи в нежном возрасте, она была влюблена в мальчика, который был старше её на несколько лет и очень любил её. Но у него был ревматизм и результатом этой болезни было больное сердце, и он умер совсем молодым; хотя Нора считала, что причина смерти подростка была в том, что Нора отказала парню во взаимности. Эта трогательная история из жизни любимой глубоко потрясла Джойса. Она имела два продолжения, первое: рассказанный Норой эпизод лёг в основу рассказа «Мертвые» - вершине сборника «Дублинцы», второе - мысль о том, что у его жены может быть другой мужчина, не покидала Джойса всю его дальнейшую жизнь, и эта тема - тема присутствия другого мужчины, тема змены - постоянно появляется в его творчестве.
Питер Костелло подчёркивает, что «интеллект Джойса всегда был очень высоким. Но сейчас, когда рядом с ним была Нора его эмоциональные горизонты начали расширяться. Студент Стивен Дедал начинает открывать путь для женатого Леопольда Блума» [6, 41]. Нора неожиданно принесла Джойсу величайший дар, который только мог получить художник, дар творческого роста, способность превращаться во что-то новое, более сложное, более мощное. «Nora was the essential countersign to Joyce's artistic passport» («Нора была существенной частью, countersign (второй подписью) в творческом паспорте Джойса») [6, 42].
Их жизнь в Европе начинается с Триеста, важного военно-морского порта Австрийской империи. В то время Триест был городом-космополитом, заполненным австрийцами, итальянцами, славянами, греками и евреями - всеми смешанными культурами Средиземноморья. Именно с Триеста - города, в котором они никого не знали, начинается их новая жизнь, и именно здесь Нора начинает учиться терпенью: арест Джойса вместе с двумя английскими солдатами за то, что они были пьяны, ситуация, к которой она привыкнет в последующие годы; жалкое жалование Джойса - сущие гроши за преподавание английского языка в школе Берлица; ведение Норой убогого домашнего хозяйства: в долг были взяты кастрюльки и сковородки.
«Молодая ирландская пара представляла собой странное зрелище: высокомерный и непроницаемый Джойс и Нора в странной шляп-ке,смущённая и вызывающая любопытство» [6, 43]. Они налаживали свой быт, приспосабливаясь друг к другу. Нора не любила готовить, она находила приготовление еды скучным занятием, да и скудные средства вряд ли могли позволить им питаться часто даже в недорогих заведениях.
Мы говорили уже о том, что Нора и Джойс были разными. Эта разница проявлялась и в отношении к религии: она верила в Бога, Джойс -нет. Как-то ночью у Джойса был сильный приступ желудочной боли,
Нора взмолилась: «O my God, take away Jim's pain» («О, мой Бог, забери боль Джима») [6, 43]. Сам Джим не очень-то верил в силу молитв. Но эта сильная боль будет снова и снова возвращаться к нему в последующие годы, особенно в критические моменты жизни. Возможно, что это были первые симптомы язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, которые привели к фатальным последствиям в Цюрихе в 1941 году [1, 126; 8, 43] -операции и смерти писателя.
Жизнь молодой пары в изгнании поначалу была тяжкой; они отказывали себе во многом: в квартире, которую они снимали не было даже печки, и ожидающая первого ребёнка молодая мать, с трудом сдерживала своё нарастающее раздражение: и жизнь, и квартира казались ей невыносимыми.
Джойс продолжал и преподавать в школе, и зарабатывать на жизнь частными уроками, и, конечно же, он продолжал писать. Сначала Нора не могла понять, «what Joyce was trying to do with his writing» («что Джойс пытался сделать со своей писаниной») [6, 43]. Только много лет спус-тя,когда Джойс стал известным писателем и его книги («Дублинцы», «Портрет художника в юности», «Изгнанники», «Улисс», «Стивен-герой») публиковались огромными тиражами и раскупались, а издание самой сложной книги ХХ века «Поминки по Финнегану» было приурочено ко дню рождения писателя в 1939 году, к его пятидесятисемилетию, на вечере, посвящённом этому событию, Нора произнесла один из своих так похожих на Молли Блум комментариев: «Well, Jim, I haven't read any of your books but I'll haveto some day because they must be good considering how well they sell»^^, Джим, я не прочла ни одной из твоих книг, но я должна это сделать когда-то, должно быть они представляют интерес, судя по тому, как хорошо они продаются») [5, 124].
До этого дня ещё далеко, пройдёт долгих тридцать четыре года, прежде чем Нора произнесёт эти слова. А пока они молоды. Нора ждёт ребёнка - их первенца. В 1905 году рождается мальчик, его назовут Джорджио (в память об умершем в младенчестве брата Джойса). Ровно через два года на свет появляется второй ребёнок - дочь Лючия, получившая своё имя в честь святого покровителя источника света и солнца. («The girl was called Lucia, after the patron saintof light and eyes») [6, 47]. (Будет ещё один ребёнок, но он умрёт, так и не увидев солнечного света).
В дальнейшем отношения между Норой и Лючией были натянутыми. Нора, как было принято в среде ирландских матерей, отдавала всё своё внимание и любовь сыну. Лючия же негодовала по этому поводу, и боролась за привязанность и любовь отца. Сложным взаимоотношениям Норы и Лючии, Джойса и Лючии, врождённое косоглазие дочери
писателя, что стало предметом её всё больше развивающихся комплексов и страданий и, возможно, привело к шизофрении, посвящено исследование Кэрол Шлосс: «Lucia Joyce: To Dance in the Wake» (2003) [11].
Будучи взрослым мужчиной, Джойс был всё же по-детски привязан к Норе.Она была для него всем, со свойственным истинной женщине чутьём, заменила ему так рано умершую мать. В данной статье мы уже говорили о том, что образ Норы был лейтмотивом для создания Джойсом женских образов многих его произведений. Джойс легко преобразовывал не только свою личную жизнь в литературу, но и абсорбировал прошлое своей жены и умело воплотил его в своих работах.
История трагической любви Майкла Бодкина, рассказанная Но-рой и воплощённая писателем в рассказе «Мертвые», является самым ярким литературным образцом прозы, когда-либо созданным в ирландской литературе. Рассказ заканчивается одним из лучших эпизодов: Габриэль Конрой размышляет о чувствах своей жены к Майклу Ферею: «Искренние слёзы наполнили глаза Габриэля. Ни одна из женщин не вызывала у него такого чувства, но он знал, что это чувство - любовь. Он ничего не видел из-за слёз, и где-то там в темноте ему показалось, что он видел очертания молодого человека, стоящего под деревом, с которого скатывались капли дождя. Очертания других фигур виднелись рядом. Его душа направлялась туда, где задержались сонмы многих умерших душ. Он чувствовал, но не мог разгадать их непредсказуемое и сверкающее естество. Его «я» постепенно исчезало в сером едва различимом мире: материальный мир, который эти души когда-то создали и жили в нём, растворялся и уменьшался»* [8, 255].
Джеймс Джойс, как и его герой, Габриэль Конрой, болезненно относился даже к прошлым увлечениям своей жены. Мотив предательства, измены жены не покидает страниц и его романа «Улисс». Как и Леопольд Блум, подозревающий свою жену Молли в адюльтере с Бойла-ном, так и Джойс (хотя и безосновательно) в каждом мужчине видит соперника. В 1909 году Джойс вместе с сыном приезжают в Ирландию. Он встречается со своими родственниками, навещает родных Норы в Голлуэе: он хочет видеть её родных, хочет знать о ней всё; каждый день пребывания на родине Джойс подробно описывает в своих письмах. Они пишут друг другу откровенные, обнажённые письма, не стесняясь в выражении своих чувств и эмоций [6, 51-60].
Нужно отметить, что письма эти стали доступными для читателя только в 1975 году и были своеобразной сенсацией, если не открыто «pornographic» [6, 57]. Питер Костелло называет эти письма schoking «шокирующими», но, по мнению исследователя, целью этих писем было поддержание физического и телесного духа разлученных на короткое
время любовников [6, 57]. Часть сохранившихся писем Норы, стали основой для создания Джойсом ночного сознания засыпающей Молли Блум. Миссис Блум и Миссис Джойс разделяли один и тот же не имеющий пунктуации литературный стиль, текущий свободный поток слов [6, 57]. Благодаря письмам жены Джойс обобщил процессы женского разума в своих романах («Улисс», «Поминки по Финнегану»).
Надо сказать, что разлуку с Норой Джойс всегда тяжело переживал. И так случилось, что именно на этот период его пребывания в Ирландии выпадает ещё одно испытание в жизни писателя. Речь идёт об истории, которая ещё больше укрепила Джойса в правильности выбора - отъезда из страны. Один из его приятелей - Косг-рейв, решил разыграть Джойса (зная ранимость и чувствительность молодого писателя), и отомстить за то, что Джойс изобразил его под фами-лией Линч в «Портрете художника в юности», наделив последнего непривлекательным именем и такими же чертами характера [6, 52]. Косгрейв также решил отомстить и Норе за то, что когда-то она отвергла его [5, 72]. Он сказал Джойсу, что в тот день, когда Нора не пришла к Джойсу на свидание, она гуляла именно с ним, а не забыла (как она сказала Джойсу) о встрече с ним. Услышав это, Джойс почувствовал, что весь мир рушится вокруг; у Джойса всегда было болезненное восприятие предательства и измены. Для Джойса Нора всегда ассоциировалась с «единственной союзницею, бастионом, нерушимой опорой, на которую у него постепенно переносились черты его прежнего поклонения Богоматери» [10, 388]. Вот почему удар, нанесённый другом, был таким тяжёлым и просто невыносимым. Джойс пишет Норе письмо, полное отчаяния: «О, Нора, есть ли ещё какая-то надежда на моё счастье? Или моя жизнь разбивается? ... Еслибы я только мог забыть свои книги и своих детей и забыть ту девушку, которую я любил, и которая была неискренна со мной, и если бы я только мог запомнить её такой, какой я видел её, и любя её мальчишеской любовью, я бы ушёл из жизни. Каким опустошенным и несчастным я чувствую себя!» [6, 52]. И хотя всё выяснилось и подлость Косгрейва раскрылась благодаря другу Берну и брату Станислаусу, этот обман, как напишет С.Хоружий: «наложил печать на все его представления о человеческой природе и, в особенности, об ирландском характере» [11, 388]. «Sweet noble Nora» («милая, благородная Нора») простила «worthless» and «contemptible» («жалкого и презренного») [5, 73]. Джойса, но всё дальнейшее творчество писателя будут ещё долго терзать и преследовать призраки измены: в V главе «Портрета.», в «Изгнанниках», в эпизодах «Цирцея» и «Пенелопа» романа «Улисс».
Нора Джойс пережила своего мужа всего на десять лет. Он умер в 1941 году. Лючии Джойс сообщили о смерти отца, когда она находилась в психиатрической клинике в Британии, где её лечили на протяжении многих лет. Но она не могла поверить этому, и спросила Нино Франка, друга семьи, навестившего её: «Что он там делает под землёй, этот идиот? Когда он собирается вылезать оттуда? Он всё время наблюдает за нами» [4, 742-743].
После смерти Джойса Нора продолжала жить в Цюрихе, часто жалуясь на жизнь: «Things are very dull now. There was always something doing when he was about» («Всё очень скучно сейчас. Всегда что-то происходило, когда он был рядом») [4, 743]. Как-то её спросили: «If she was Molly Bloom» («Чувствовала ли она себя Молли Блум»). Нора ответила: «I'm not -she was much fatter» («Нет - она намного толще») [4, 743]. Равнодушие читателей к последней книге Джойса в конце концов вывело её из себя, и она задала вопрос Марии Джолас: «Что это все за разговоры вокруг «Улисса»? «Поминки по Финнегану» - вот значительная книга. Когда Вы с Юджином собираетесь написать об этом?» [4, 743].
Иногда журналисты спрашивали её, каких великих писателей она знает, но Нора никогда и прежде не интересовалась литературной жизнью, а сейчас ещё меньше. На вопрос, знает ли она Андре Жида, Нора заметила: «Понимаете, когда вы замужем за самым величайшим писателем в мире, вы не запоминаете всех незначительных фигур» [4, 743]. Не придавая особого значения литературным талантам своего мужа при его жизни, впоследствии, после его смерти, она писала своей сестре: «Мой бедный Джим - он был великим человеком» [4, 743].
Нора умерла в 1951 году. Её похоронили на том же кладбище, где был похоронен и её любимый Джим, но не рядом с ним. Ричард Эллманн, дуайен джойсоведения, напишет: «The casualness of their lodgings in life was kept after death» («Случайности их мест обитания в жизни остались и после их смерти») [4, 743]. Останки Джеймса Джойса и Норы Джойс 16 июня 1966 года были перенесены из временных могил на постоянное захоронение на кладбище Флантерн в Цюрихе.
Трудно сказать, была ли Нора счастлива с Джойсом все эти годы, ведь Джойс был «человеком не менее своеобразным, чем его книги,...любил выпить, страдал тем недугом, который издавна знаком русским писателям. Ничем в жизни не увлекался, кроме своей работы» [7, 25-26]. Нору всегда волновал тот факт, что её «замужество» до 1931 года было не таким, как его понимали жители её родного Голлуэя. Нора и Джойс часто ссорились; однажды после очередной семейной ссоры, она бросила в огонь, готовую к
печати рукопись «Портрета художника в юности» (немного позже Джойс восстановит её) [6, 46].
Так была ли счастлива Нора? Возможно, что нет. С Джойсом нелегко было прожить все эти годы: лишения, переезды, подрастающие дети, а впоследствии развод Джорджа Джойса, сына писателя, со своей женой (его жена страдала от умственного помешательства), бесконечная череда глазных операций Джойса, неизлечимая болезнь Лючии,ссоры детей и родителей. Но, будучи ирландской католичкой, Нора не обманывала себя надеждами о призрачном счастье семейной жизни (ведь и её мать, и мать Джойса не были счастливы в браке) и, возможно, Нора понимала: всё то, что она получила в жизни, - и так достаточно хорошо для неё.
Вся жизнь Норы Джойс и Джеймса Джойса стала доказательством того, что писатель сделал правильный выбор: начиная с личного кризиса 1904 года, когда он принимает решение уехать из страны и признаётся Норе: «You made me a man» [5, 49; 6, 60]; и после 1909 года (периода его творческого кризиса), когда писатель сталкивается с трудностями публикации «Улисса». И все эти годы Нора была рядом с ним - верной спутницей, терпеливой женщиной, имевшей смелость в юном возрасте бросить всё и бежать с родины в неизвестность с любимым, но малознакомым для неё человеком; женщиной, пережившей Джойса, терпевшей все его эксцентричные выходки, психоз, пьянство и необычность видения жизни.
Да, Нора была обычной. Но,возможно, именно эта её обычность и простота, её внутренняя сила, остроумие и невозмутимость, помогли вынести всё это так же, как она вынесла все тридцать семь лет жизни с Джеймсом Джойсом.Вот так драматические события 1904 года в жизни незначительной ирландской девушки Норы Барнакл изменили течение всей мировой литературы.
Литература
1. Джойс Джеймс. Лирика / Составление, перевод, предисловие Круж кова. - М.: Рудомино, 2000.
2. Хоружий С.С. «Улисс» в русском зеркале // Джойс Дж. «Улисс»: (часть 3). Комментарии. - М.: Знаменитая книга, 1994.
3. Эренбург И.Г. Из книги «Люди, годы, жизни» // «РусскаяОдиссея» Джеймса Джойса. - М.: Рудомино, 2005.
4. Chester G. Anderson. James Joyce. - L.: Thames and Hudson, 1998.
5. Costello P. James Joyce. - D.: Gill & Macmillan, 1998.
6. Ellmann R. James Joyce. - New & Rev.Ed. - New York, etc.: Oxford Univ.Press, 1982.
7. James Joyce. Dubliners. - L.: Flamingo, 1994.
8. Letters of James Joyce: Vol.II., ed. Richard Ellmann. - N.Y.: The Viking Press and L.: Faber & Faber, 1966.
9. Maddox B. Nora: a Biography of Nora Joyce. - L.:Hanish Hamilton, 1988.
10. Schloss C.L. Lucia Joyce: To Dance in the Wake. - 2003. - 576 p.
11. http://news.bbc.co.uk/
УДК 82_31
Яковенко 1.В.,
старший викладач кафедри практичного курсу шоземних мов Кшвського славютичного университету
АРХЕТИП СВЯТА В РОМАН1СТИЦ1 ТОМАСА ВУЛФА
Томас Вулф (1900 - 1938) - класик американсько''' л1тератури, один ¡з представниш „п1вденно'| школи" в л1тератур1 США. Його л^ератур-ний спадок - чотири романи: "Поглянь на д1м св1й, ангеле" (1929), "Про час i про р1ку" (1935), "Павутиння i скеля" (1939), "Додому нема вороття" (1940). Але по сутi вш "завжди працював над одним мону-ментальним твором - iсторieю свого лiричного героя" [7, 6], який максимально наближений до автора i названий Юджином Гантом (у перших двох романах), а починаючи з "Павутиння i скелГ отримуе iм'я Джорджа Уеббера. Розглядаючи прозу Томаса Вулфа, дослiдники роблять акцент на автобiографiчностi його прози [7, 17], вказують на вщновлення традицп сiмейного роману в американськш лiтературi [4, 248], а його самобутнють як представника „твденно''' школи" поля-гае в тому, що його творчост не властивi аграрно-утошчш мотиви, якi звучать у Р.П. Уоррена або У. Фолкнера [10, 198].
У данш статт спробуемо дослщити архетипнi образи у трьох романах американського класика: „Поглянь на дiм свш, ангеле", „Павутиння i скеля", „Додому нема вороття". Вже на рiвнi назв заявлено про потужний символiчний пласт i певнi архетипнi моделi (символка павутиння, скелi, надгробка мармурового ангела, архетип дому). Окрiм того, в його романютиц можна виокремити низку образiв i мо-тивiв, що вкоршюються в архетипiку свята. Томас Вулф повертаеть-ся до первюноТ величi i яскравостi свята, залучаючи образи, що „ви-ростають" iз сакрального дiйства, ритуалу. Теоретичною основою дано' розвщки слугуватимуть дослiдження Р. Каюа „Людина i сакральне" та Й. Гейзшги „Homo Ludens".
Р Каюа розглядае феномен свята i вказуе, що воно представляе собою Ыший свгг, поривае з буденнютю, поглиблюючи рiзницю мiж про-
