CC BY
103
НОМИНАЦИЯ ЛИЦА В РЕЧИ МОЛОДЕЖИ
(НА МАТЕРИАЛЕ ИМЕН И ПРОЗВИЩ НЕМЕЦКОГО И РУССКОГО ЯЗЫКОВ)1
Речь молодежи, прозвище, прецедентное имя, этнокультурная специфика.
Речь молодежи является в лингвистике активно изучаемой темой. В немецкой лингвистике её разрабатывают Я. Андроутсопоулос, 1998, В. Новоттник, 1989, Е. Нойланд, 2008, Х. Хенне, 1986, П. Шлобински, 1998, Г. Эманн, 1994 и др. В отечественной лингвистике данной проблемой занимаются О. А. Анищенко, 2006, Е. Борисова, 1983, О. Ермакова, 1994, Е.А. Коломиец, 2000, Л. Лошманова, 1975, Е.А. Погораева, 2002 и др.
История изучения речи молодежи началась с изучения языка студентов, которые первыми стали использовать сленг в своей речи (О.А. Анищенко, Е. Нойланд, Х. Хенне). Использовали жаргон в основном для наименования студентов, работников университета и лиц, не имеющих отношения к обучению. Цель использования жаргона - укрепить связи внутри группы и отделиться от тех, кто не относится к группе [Henne, 1986, с. 3].
В настоящей статье рассматриваются особенности номинации лица в речи подростков на материале, полученном нами в результате анкетных опросов немецких гимназистов и учащихся школ Республики Хакасия в 2009-2010 годах.
Исследователи указывают на огромное количество молодежных субкультур, каждая из которых имеет свой «язык». Клаус Фарин в статье «Молодежные (суб)культуры сегодня» приводит 114 наименований лиц, относящихся к разным молодежным субкультурам [Farin, 2008]. Общими для всех «субъязыков» являются следующие признаки:
— использование эмоционально-экспрессивной лексики (В.Д. Бондалетов, Е.А. Коломиец, В.В. Химик);
— предпочтение определённых видов словообразовательных элементов (П. Андроутсопоулос, Е.А. Коломиец, Е.А. Погораева, Х. Хенне, Кл. Циммерманн);
— заимствования из других, как правило, иностранных языков (В.Д. Бондалетов, Е.А. Ко-ломиец, Е. Нойланд);
— заимствования из других социолектов и / или диалектов (В.Д. Бондалетов, Е. Нойланд,
В.В. Химик).
Все эти признаки характерны и для молодежной номинации лица. Как известно, молодежная субкультура обладает двумя противоречивыми характеристиками: желанием отделиться, выделиться на фоне других и желанием показать принадлежность к определенной группе.
Взаимосвязь антропонима и человека, им обладающего, зависит от множества факторов. Имя обладает определённым ассоциативно-оценочным ореолом. Некоторые ассоциации основываются на фоновых знаниях истории, географии, литературы, музыки (Молодой Пушкин, новый Моцарт), другие же сугубо индивидуальны и связаны с личными переживаниями, воспоминаниями (Вылитый дед Матвей, т. е. дед по материнской или отцовской линии). Этот фактор активно используется молодежью.
Интерес к имени закладывается уже в детстве. Ребёнок задается вопросом, почему его назвали именно так, а не иначе. Для ребёнка имя всегда мотивировано: Юля - потому что она родилась в июле, Света - потому что светловолосая, Rosalinde - rosa Linde (дословно:
Исследование осуществлено при поддержке ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. (Государственный контракт № 02.740.11.0374).
розовая липа) и т. д. В интерпретациях имени проявляется ассоциативность мышления. Так, девочка-подросток из книги К. Нёстлингер «Oh, du Hölle! Julias Tagebuch» рассуждает по поводу взаимосвязи имени и внешности, полагая, что на её ассоциации с имением Стефан оказал влияние первый человек с этим именем:
Stefan würde als Name gut zu ihm passen. Bloß heißen die Leute selten so, wie sie aussehen. Blonde Leute haben oft braune Namen, und dunkelhaarige Leute haben oft blonde Namen. Stefan ist eindeutig ein blonder Name <...>. Wieso mir das so vorkommt, weiЯich auch nicht. Vielleicht war der erste Stefan, den ich irgendwo in einer Sandkiste kennengelernt habe, blond. <...> (1997, с. 32).
Ассоциативность мышления сопряжена с семантическим механизмом генерализации. Ребёнок-дошкольник ещё не может разделять художественный образ и реального человека, обладающего тем же именем, и часто путает их. В.К. Харченко в «Словаре детского языка» (2005) приводит следующий пример: «К соседу приехал брат Степан маленького роста. Все дети, и Юля тоже, называли гостя дядей Стёпой. Когда же пришли домой, Юля спрашивает: Мама, как зовут дядю? - Дядя Стёпа. - А он настоящий? - Настоящий. - А он живой? - Живой! - А почему он маленький?».
Существуют псевдонаучные теории имени собственного, которые пытаются описать характер и внешность человека, исходя только из его имени. В этих теориях отражено мифопоэтическое мышление человека.
В мифопоэтической традиции существует идея о прямом соответствии имени и денотата (М.В. Голомидова, С.Г Проскурин, В.С. Синенко, Т.В. Топорова, Н.В. Щурик, Н. Rosenfeld). Принимая во внимание то, что онтогенетическое развитие человека отражает филогенетическую схему развития общества, становится понятно, почему детское сознание так легко принимает идею о связи имени и человека и почему эта идея продолжает существовать в сознании многих взрослых. Яркий пример, иллюстрирующий данную мысль, находим в произведении Кристины Нёстлингер «Rosalinde hat Gedanken im Kopf»:
Sie (die Mama) sagte, dass ein kleiner, dünner, schielender Bub mit Sommersprossen, roten Haaren und einer Kugelnase auf alle Fälle arm dran ist, wenn er den Namen «Siegfried» hat. Ein Siegfried, sagte die Mama, muss groß sein und strahlend und rundherum prächtig. So, sagte die Mama, stellt man sich einen «Siegfried» vor. Namen, sagte die Mama, müssen zu einem passen! (Выделено нами. - Ю.К.) (2002, с. 30).
Выделенная в примере сентенция «Имя, сказала мама, должно подходить человеку!» легко ложится на присущую ребенку тенденцию раскрывать внутреннюю форму слова.
Для номинации лица может использоваться готовое наименование либо создаваться новая единица по правилам, существующим в данном языке. Пополнение собственных имен происходит, помимо заимствований и транс-онимизации, через онимизацию (переход апел-лятива в собственное имя) [Подольская, 2000, с. 473]. Е.А. Земская отмечает «открытость семантической структуры имен лиц» как типичную черту разговорной речи [Земская, 2004, с. 156]. Система русского языка приводит к существованию большого количества номинаций людей, созданных ad hoc по аффиксальной (преимущественно суффиксальной) словообразовательной модели: конфетник (любитель конфет), малиновая соседка (соседка, продающая малину). Для немецкой разговорной речи характерно добавление к ониму аппелля-тива (Hupen-Franzle, die kluge Else). Н.В. Бугуева считает, что русский антропонимикон по сравнению с немецким обладает большей стабильностью и небольшим количеством активно используемых онимов [Бугуева, 2009, с. 9].
Русский и немецкий языки обладают разными возможностями пополнения ряда антропонимов. В.Н. Чижова классифицирует все имена собственные на реальные и нереальные [Чижова, 1997, с. 7], Н.В. Бугуева делит антропоосновы по тематическим группам на основе источника имени [Бугуева, 2009, с. 10-11]. В классификации Н.В. Бугуевой, к сожалению, не указывается такой популярный в молодежной субкультуре источник антропооснов, как персонажи фильмов и мультфильмов: Чебурашка, Заяц - Волк из «Ну, погоди!»,
Кот Матроскин из «Трое из Простоквашино» и т. д. Приведенные примеры содержат антропонимы, которые принято называть прецедентными.
Обращение к прецедентным феноменам в речи детей и подростков не случайно. Г.Г. Слышкин обращает внимание на то, что прецедентные феномены (и в частности, прецедентное имя) являются отражением доминирующей культуры. Культура меняется, и на смену старым прецедентным текстам приходят новые [Слышкин, 2000, с. 31]. Речь молодежи очень мобильна, в ней в первую очередь находят свое отражение тенденции в изменении системы языка и речи. Дискурсивное пространство, в котором живет подросток, поставляет яркие высказывания и образы, привлекающие внимание за счет своей экспрессивности и эмоциональности. Переходя в речь подростка, эти образы тиражируются, повторяются, превращаясь в маркеры (прецеденты) молодежной субкультуры.
Известно, что в подростковый период, когда ребёнок пытается отнести себя к той или иной социальной группе, он критично относится ко всему, что раньше воспринималось как данность: манера поведения в обществе, стиль одежды и, конечно, его имя. Отношение подростка к имени психологически верно подмечает Герман Гессе: «Der Sturm gegen die Namen <.. .> ist etwas Jugendliches, ist nicht nur eine Art oder Unart, sondern ein Recht und Trieb der Jugend» (Цит. по: [Henne, 1986, с. 96]). («Протест против имени <...> типичен для молодежи, это не просто хорошая или плохая привычка, а скорее право и инстинкт молодости»).
Самый простой способ протеста против имени, способ изменения существующего имени - представиться чужим именем / прозвищем или присвоить чужое имя другому на основе ассоциаций и экспрессивной оценочности. А. В. Суперанская обращает внимание на то, что дети используют прозвища начиная с 4-5 класса, не раньше: «Более младшие дети ещё недостаточно наблюдательны. В старших классах у многих развиваются острые умы и критические взгляды на вещи» [Суперанская, 2003-2004, с. 485]. Прозвища также возникают в небольших группах людей, тем или иным образом связанных между собой: студенческие группы, семья, клубы по интересам и пр. Так, дошкольник Пауль из рассказа П. Хэртлинга «Mit Clara sind wir sechs» получил в семье прозвище Dök за свое чрезмерное красноречие, якобы типичное для ученых мужей:
Die Redewut hat Paul übrigens auch seinen Spitznamen eingetragen. Er ist der einzige in der Familie, der einen besitzt. Bis auf Mutter rufen ihn alle Dök. Das ist Abkürzung von Dökterchen. So hat ihn Vater einmal genannt, als er vor lauter Quatschen gar nicht mehr zum Luft holen kann. «Ist schon gut, Paul, manchmal kommst du mir vor wie ein kleiner Gelehrter, wie ein Dökterchen» (2003, с. 22).
Прозвище Dök в примере образовано от Dökterchen (производное от доктор, профес-сор)«— Gelehrter (ученый).
Обращение к прозвищу обусловлено его особой ролью в общении молодежи. Как отмечает С.Ю. Потапова, подростки имеют свой стиль именования лица, в подавляющем большинстве - это отфамильные прозвища или модифицированные личные имена [Потапова, 2003, с. 35]. Некоторые из номинаций лица сиюминутны, являются характеристикой человека лишь в какой-то определённый момент, другие же существуют наравне с официальным именем достаточно долгое время. Назначение прозвища - «отразить отношение говорящего к тому или иному объекту в сжатом имплицитном виде, не прибегая к логическим рассуждениям» [Артёмова, 1991, с. 23]. Одна из основных функций прозвища - экспрессивно-оценочная [Потапова, 2003, с. 39-43], эмоциональная [Суперанская, 2003-2004, с. 485].
Существуют различные источники образования прозвищ. На основе опроса школьников, проведенного в 1982 году, Х. Хенне называет следующие принципы образования имен / прозвищ: (1) образованные от имени и / или фамилии; (2) образованные в соответствии с личными качествами, связанными со школой, характером учеников, одеждой учеников, местом их жительства, профессией родителей или (3) имеющие другие обоснования [Henne, 1986, с. 97-101].
С.Ю. Потапова дифференцированно подходит к первому, выделенному Х. Хенне принципу (образование прозвищ от личного имени / фамилии), и называет два подтипа: а) прозвища, образованные путем присоединения к личному имени / фамилии различных детерминантов (апеллятивов), и б) прозвища, образованные путем модификации официального имени денотата. Кроме того, она говорит о таких способах, как 1) использование чужого имени и 2) окказиональные способы [Потапова, 2003, с. 92-130].
Сегодня, в эпоху активного межкультурного взаимодействия, имя собственное (антропоним) легко переходит из одной этнокультуры в другую, обогащая антропонимикон соответствующего языка. Об этом в частности говорит Х. Науманн (Naumann 1988, 1989). Материал, положенный в основу нашего исследования, позволяет выявить общее и специфичное в функционировании имен и прозвищ в среде немецких и российских подростков. В ходе анализа были подтверждены лингвокреативность подростков и тенденция к интернационализации молодежных субкультур.
Прозвищ, образованных в соответствии с местом жительства, профессией родителей (в классификации Х. Хенне) и «образованных путем присоединения к личному имени / фамилии различных детерминантов» (в классификации С.Ю. Потаповой), в нашем материале не обнаружилось. Все остальные способы номинации лица были представлены в большей или меньшей степени. Самую большую группу составляют прозвища, образованные от личного имени и / или фамилии (от 11 до 38 % в зависимости от национальности и возраста информантов).
Как в русском, так и в немецком языке при образовании прозвищ доминирует модель «антропоним-основа + суффиксация»: Michi, Pitschi, Digi, Catte; Насюся, Зинуля, Артон-чик, Данилюк, Данька, Люсек, Люсиндрик (от Люда), Штыгуля (Штыгашев) и пр. Имеют место и такие необычные способы номинации, как реконструкция / новообразование наоборот (палиндром) (Хенне, Потапова): Siri (Iris) - Аранид (Динара), а также инициальная аббревиация (Хенне, Потапова): M.Z. - ПЕС (Попова Елена Сергеевна), или, как вариант, использования инициала вместе с известной аббревиатурой (DJ): Zet - DJ, выбрал себе такой псевдоним сам, буква Z является первой буквой его фамилии.
Основанием для прозвища служат личные качества, пристрастия или внешность: Mekel (meckert immer), Affe (weil Banane isst); Puuh; Dick und Doof - für 2 Freunde, die dick oder doof sind, die man beleidigen will; Rotkäppchen - wenn jemand rote Mütze aufhat; Wenn jemand eine Narbe im Gesicht hat, dann Harry Potter; Тушканчик (похожа); Винни - похож на медведя Винни-Пуха; Сало - приехал из Украины, очень любил сало; Гот (Маша увлечена тяжелой музыкой); Дота (потому что он любит играть в компьютерную игру «War Craft»). Предпочтение предметов определенной фирмы также могут служить основанием для прозвища: LG, LM, Sümsung (как обладатели изделий данных фирм).
Среди прозвищ нередки прецедентные имена из классической литературы, истории, популярных (мульт)фильмов: Puuh, Rotkäppchen, Pippi Langstrumpf, Struwwelpeter, Pumuckl, Harry Potter; Винни-Пух, Пушкин, Печорин, Тамерлан, Терминатор, Фродо, Вжик, Schreck, Копатыч, Крош, Нюша.
Под прецедентным1 именем, вслед за авторами словаря «Русское культурное пространство», мы понимаем «’воплощенное’ имя собственное, связанное с широко известным текстом, ситуацией и / или фиксированным комплексом определённых качеств, способное регулярно употребляться интенсионально» [Русское культурное пространство, 2004, с. 23]. Отметим, что в немецкой германистике термин «прецедентное имя» не используется, но сам феномен прецедентности изучается в рамках семантической деривации имени собственного и, конечно же, в рамках теории интертекстуальности.
Отмечаемое многими исследователями стремление детей и подростков к комическому (Т. А. Гридина, И.П. Амзаракова, M. Bönsch-Kauke, H. Kotthoff) приводит к использованию в молодежных антропонимах паронимической семантизации: Bierbauch (Bierbaum), Fisch (von Risch); Киса (Вова Кискидосов), Котя (Котюшева), Ромашка (Роман), Серенький (Сергей), Топорик (Топоева Маша).
Есть примеры многоступенчатого паронимического переосмысления: Миша (настоящее имя Бурнаков Андрей): Бурнаков ^-Бурый медведь ^ Миша; Пельмень (настоящее имя Рома Ермолаев): Ермолаев ^ Ермолинские полуфабрикаты ^-Пельмень.
Прозвища, основанные на ассоциативном отнесении к ситуации, достаточно редки, но имеют место: девушку называют Сухарик, потому что она дружила с хлеборезом в детском оздоровительном лагере.
Интересны объяснения мотивации, которые дают прозвищам подростки: по фамилии или по поведению; из-за поведения; кого по имени, кого по привычкам; думаю, что все эти прозвища ассоциируются с этим человеком; внешние сходства; это ласковые звучания их фамилий; ассоциируются с этими животными, с этими прозвищами. Встречается и упоминание какой-то длинной истории, послужившей основанием для прозвища (Корней - длинная забавная история).
Часто дети не задумываются, почему того или иного одноклассника так называют - они принимают прозвище как данность, как второе имя. В таком случае их объяснение звучит как «не знаю», «потому что им так нравится», «прижилось». Однако все они, как правило, получают удовольствие от переименования - кто-то из-за возможности выставить напоказ недостаток другого, а кто-то из-за гедонистической функции переименования. Об этом свидетельствуют такие формулировки обоснования прозвищ: у меня и у друзей богатое воображение; иногда шутим и придумываем смешные прозвища (просто весело); для прикола; интересно и весело.
Таким образом, социокультурная идентичность проявляется через этноспецифичность основы имени (Bierbauch; Голый (настоящее имя Коля): Коля ^Колик ^-Голик ^Алкоголик ^-холы (по-хакасски «рука / ручной») ^-голый; Franz- + le, i; Кызын- + гуля, так). Словообразовательные принципы (аффиксация, аббревиация, инициализация) в русском и немецком языках можно считать инвариантами, а их реализацию - вариантом. Этноспеци-фичным можно считать состав инициальной аббревиатуры: в русском языке - трехбуквенная модель «ФИО» (ПЕС, МИС, АБУ), а в немецком, как правило, двухбуквенная модель «ФИ» (MC, AL, CD, D =DePunkt).
Прозвища, используемые подростками, свидетельствуют об интеграции в мировое культурное сообщество: употребление прецедентных имен как вымышленных персонажей (Винни-Пух, Шрек; Вжик и т. п.), так и реально существующих лиц (Rihanna, Kristen Stewart, Robert Passion).
Таким образом, особенностью номинации лица в речи молодежи можно считать высокую степень мотивированности прозвища (ассоциативность, генерализация, паронимичес-кое переосмысление личного имени, метонимический и метафорический перенос). Основанием для употребления прозвищ являются их экспрессивность, оценочность и фатичес-кая функция, что соотносится со стремлением молодежи выделиться, сохранив при этом корпоративную принадлежность. Именно поэтому и прецедентное имя часто используется в речи молодежи.
Библиографический список
1. Артёмова А.Ф. Значение фразеологических единиц и их прагматический потенциал: автореф. дис. ... д-ра филол. наук: 10.02.04. СПб., 1991. 34 с.
2. Бугуева Н.В. Отантропонимическая деривация в русском и немецком языках (по лексикографическим источникам): автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.20. Екатеринбург, 2009. 22 с.
3. Земская Е.А. Язык как деятельность: Морфема. Слово. Речь. М.: Языки славянской культуры, 2004.688 с.
4. Подольская Н.В. Собственное имя // БЭС: Языкознание. М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. С. 473-474.
5. Потапова С.Ю. Номинация лица в обиходном дискурсе. Ярославль, 2003. 276 с.
6. Русское культурное пространство: лингвокультурологический словарь // И.С. Брилева,
Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков и др. М.: Гнозис, 2004. Вып. 1. 318 с.
7. Слышкин Г.Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М.: Academia, 2000. 128 с.
8. Советский энциклопедический словарь / А.М. Прохоров, М.С. Гиляров, Е.М. Жуков и др. М.: Советская энциклопедия, 1981. 1600 с.
9. Суперанская А.В. Современные русские прозвища // Folia onomastica Croatica 12-13, Hravatska akademija znanosti i umjetnosti. Zagreb, 2003-2004. С. 485-498.
10.Чижова В.Н. Немецкие имена собственные и их деривационные потенции: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.04. Нижний Новгород, 1997. 18 с.
11.Farin Kl. Jugend(sub)kulturen heute // Jugendsprache - Jugendliteratur - Jugendkultur. Interdisziplinäre Beitrage zu sprachkulturellen Ausdrucksformen Jugendlicher. Frankfurt a. Main: Peter Lang, 2008. S. 63-80.
12.Henne H. Jugend und ihre Sprache: Darstellung, Materialen, Kritik. Berlin; New York: de Gruyter, 1986. 241 s.
