CC BY
70
лением намеченного намерения. К этому типу относится непреднамеренность. Типы и подтипы неконтролируемых значений взаимосвязаны и не имеют четких границ. Они во многом предопределены участием самого субъекта, его сознания, воли и намерения.
Примечания
* Пример взят из Национального корпуса русского языка: <Ьир://www.ruscorpora.ru>
1. Булыгина, Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке [Текст] / Т. В. Булыгина // Семантические типы предикатов. М., 1982. С. 7-83; Плунгян, В. А. Заметки о контроле [Текст] / В. А. Плунгян, Е. В. Рахилина // Речь: Восприятие и семантика. М., 1988. С. 40-48; Зализняк, А. А. Многозначность в языке и способы представления [Текст] / А. А. Зализняк. М„ 2006. 671 е.; Кустова, Г. И. Некоторые проблемы анализа действий в терминах контроля [Текст] / Г. И. Кустова // Логический анализ языка: Модели действия. М., 1992. С. 145-150.
2. Зализняк, А. А. Указ. соч. С. 519.
3. Аевонтина, И. Б. Отсутствие цели в действиях человека [Текст] / И. Б. Аевонтина // Языковая картина мира и системная лексикография / В. Ю. Апресян, Ю. Д. Апресян, Е. Э. Бабаева, О. Ю. Богуславская, Б. Л. Иомдин, Т. В. Крылова, И. Б. Аевонтина, А. В. Санников, Е. В. Урысон; отв. ред. Ю. Д. Апресян. М., 2006. С. 195-217; Иорданская, А. Н. Смысл и сочетаемость в словаре [Текст] / Л. Н. Иорданская, И. А. Мельчук. М„ 2007. 672 е.; Стексова, Т. И. Семантика невольности в русском языке: Значение, выражение, функции [Текст] / Т. И. Стексова. Новосибирск, 2002. 200 с.
Н. Г. Наумова
НОМИНАТИВНЫЕ ЕДИНИЦЫ, ОБОЗНАЧАЮЩИЕ ЧИЧИКОВА, КАК СРЕДСТВО СОЗДАНИЯ ОБРАЗА ПЕРСОНАЖА (НА МАТЕРИАЛЕ ПОЭМЫ Н. В. ГОГОЛЯ «МЕРТВЫЕ ДУШИ»)
Данная статья выполнена в русле антропоцентрической лингвистики. Она посвящена анализу языковых единиц, выступающих в качестве средства создания образа персонажа художественного произведения. К разряду таких средств относятся и номинативные единицы, обозначающие персонажа.
This article deals with the anthropocentric linguistics. It is devoted to the analysis of the language units as means of creating the character's image. The means include the nominative units, naming the character.
Язык произведений H. В. Гоголя неоднократно был предметом лингвистической характеристики. Этой проблеме посвящены, например, работы Ю. Я. Барабаша, А. Белого, В. В. Виноградова, А. В. Дудникова, Л. И. Ереминой, А. И. Ефи-
© Наумова Н. Г., 2008
мова, А. А. Кожина, Ю. Манна, Л. Н. Рынько-ва, Ю. С. Сорокина, А. В. Чичерина и др. [1].
Цель настоящей статьи - дать характеристику номинативных единиц, используемых Н. В. Гоголем для наименования П. И. Чичикова. Данный аспект анализа не нашел отражение в лингвистических исследованиях.
Для обозначения главного героя своей поэмы Н. В. Гоголь использует целый ряд номинаций, большая часть которых представлена именем собственным - Павел Иванович Чичиков. В большинстве случаев герой называется одной фамилией. Что значит выбранное Н. В. Гоголем имя, какую информацию несет оно о герое? Имя Павел происходит от лат. раи1ш - маленький, что ставит его носителя в разряд обычных, негероических, рядовых людей. Упоминаемые в тексте «средние лета», «средний чин», средняя внешность (не толстый, не тонкий) подчеркивают общую усредненность персонажа, отсутствие ярких индивидуальных качеств, которые выделяли бы его из общей «серой массы», малой частью которой он и является. Имя Павел также носит один из апостолов Христа, долгое время не признававший его, но в итоге «возродившийся» и пришедший к Богу и потому почитаемый сразу после апостола Петра и вместе с ним. Известно, что, по замыслу Н. В. Гоголя, все герои поэмы, и прежде всего Чичиков, должны были пройти путь возрождения и обратиться к духовности и добру [2].
Лежащее в основе отчества имя Иван как типично русское и наиболее распространенное подчеркивает некую типизированность и обобщенность образа, отражающего судьбу русского человека вообще. Фамилия Чичиков, вероятно, является неологизмом Н. В. Гоголя. Лежащие в основе фамилии повторяющиеся звуки ч и и создают некий образ-впечатление, который можно охарактеризовать на основе «Таблицы фонетической значимости звукобукв», разработанной А. П. Журавлевым [3]. Согласно данной таблице звук и ассоциируется с чем-то медленным, хилым, маленьким, слабым, тихим, низменным, нежным, женственным [4], а звук ч — с чем-то маленьким, слабым, низменным, тихим, коротким, трусливым, хилым, шероховатым, угловатым, плохим, отталкивающим, темным, грубым, страшным [5]. Следовательно, на фонетическом уровне фамилия Чичиков создает образ чего-то маленького, слабого и неприятного.
Помимо имени собственного в поэме встречаются и другие номинации Чичикова. Нами было выделено 57 лексических единиц, зафиксированных в 110 контекстах. Номинации герою поэмы даются как автором, так и другими персонажами произведения. Обратимся к анализу конкретного языкового материала и попытаемся опре-
делить роль номинативных единиц, обозначающих П. И. Чичикова, в создании его образа.
Номинации Чичикова, даваемые ему автором
Номинации Чичикова, даваемые ему автором, представлены 27 лексическими единицами (88 контекстов). После имени собственного наиболее часто (21 контекст) автор называет Чичикова героем, причем в 17 контекстах сопровождает данную номинацию притяжательным местоимением наш и в 2 - свой. Ср.: Манилов никак не хотел выпустить руки нашего героя (С. 35) [6]; Но промокший и озябший герой наш ни о чем не думал, как только о постели (С. 42); Герой наш, по обыкновению, сейчас вступил с нею в разговор (С. 60); Автор, признается, этому даже рад, находя, таким образом, случай поговорить о сбоем герое (С. 221).
В словаре С. И. Ожегова слово герой имеет четыре значения. Ср: 1. Человек, совершающий подвиги, необычный по своей храбрости, доблести, самоотверженности. 2. Главное действующее лицо литературного произведения. 3. Человек, воплощающий в себе черты эпохи, среды. 4. Тот, кто привлек к себе внимание (чаще о том, кто вызывает восхищение, подражание, удивление) [7].
Чаще всего Н. В. Гоголь использует данное слово во втором значении, тем самым подчеркивая, что Чичиков является главным действующим лицом данного произведения.
В ряде случаев слово герой имеет ироническую окраску. Например, когда Чичиков в страхе ожидает побоев от Ноздрева, Н. В. Гоголь отмечает: «Но судьбам угодно было спасти бока, плечи и все благовоспитанные части нашего героя» (С. 86). В ситуации, когда Чичиков, «исполненный неприятных ощущений... спрятался в угол» своей брички, дорогу которой пересекла похоронная процессия, автор снова употребляет данную номинацию: когда процессия прошла, «герой наш мог ехать» (С. 218). В данных контекстах слово герой не просто обозначает Чичикова как действующее лицо, но и дает ироническую оценку его поведения в ситуациях, в которых Чичиков проявляет отнюдь не героические черты характера.
В ряду номинаций Чичикова встречаются также такие слова, как гость (17 контекстов), господин (14), человек (10), барин (7), приезжий (6), подлец (2), лицо (2), помещик (2), посетитель (1), коллежский советник (1), не поэт (1), дворянин (1), приобретатель(\), хозяин (1).
В зависимости от той роли, которую играют в раскрытии образа Чичикова обозначающие его номинативные единицы, их можно разделить на три группы.
1. Номинативные единицы, указывающие на ситуацию, в которой герой чаще всего оказыва-
ется. Например, частое употребление существительных гость, приезжий, посетитель свидетельствует о том, что Чичиков периодически делает визиты, посещает знакомых, т. е. совершает определенное действие, перемещаясь из «своего» пространства в «чужое». Ср.: Приезжий отправился делать визиты... приезжий оказал необыкновенную деятельность насчет визитов (С. 10); Манилов увел своего гостя в комнату (С. 21); Гость и хозяин поужинали вместе (С. 81); Иван Антонович понял, что посетитель был характера твердого и больше не даст (С. 147).
2. Номинативные единицы, раскрывающие социальный статус Чичикова, его положение в обществе, должность: господин, барин, помещик, коллежский советник, дворянин. Ср.: Господин был встречен трактирным слугою... он... повел проворно господина вверх (С. 6); Покамест слуги управлялись и возились, господин отправился в общую залу (С. 7); Господин велел подать себе обед (С. 8); Слезши с козел, он [Селифан] стал перед бричкою, подперся в бока обеими руками, в то время как барин барахтался в грязи (С. 40); Барин тут же велел Петрушке выдвинуть из-под кровати чемодан (С. 214). Следует отметить, что в данных примерах слова господин и барин употребляются в одном ряду со словом слуга или глаголами, выражающими волеизъявление Чичикова, обращенное к слугам, что подчеркивает высокомерное отношение героя к людям низшего сословия.
К этой же группе можно отнести также и «косвенные» номинации, которые не называют Чичикова прямо и непосредственно, а обобщенно указывают на тот или иной тип людей, к которому может быть причислен герой. Ср.: В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки: отставные подполковники, штабс-капитаны, помещики, имеющие около сотни душ крестьян, - словом, все те, которых называют господами средней руки (С. 5).
Номинации, указывающие на социальный статус Чичикова, раскрывают его дворянское происхождение.
3. Номинативные единицы, указывающие на определенные качества героя, характеризующие его как личность. К данной группе относятся 5 лексических единиц: человек, подлец, не поэт, хозяин, приобретатель. Слово человек является лексически опустошенным, поэтому часто тесно связывается с зависимым от него определением, образуя цельное, семантическиспаянное словосочетание. В тексте произведения в словах автора встречается 10 таких словосочетаний. Большинство данных номинаций положительно характеризуют героя. Ср.: Приезжий во всем как-то
умел найтиться и показал в себе опытного светского человека (С. 16); Словом, куда ни повороти, был он очень порядочный человек (С. 16); Чичиков, будучи человек весьма щекотливый и даже в некоторых случаях привередливый... только помарщивался (С. 18); Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека (С. 171); Конечно, взглянувши оком благоразумного человека, он видел, что все это вздор (С. 173); Нужно знать, что Чичиков был самый благопристойный человек, какой когда-либо существовал в свете (С. 232).
Определения светский («отвечающий понятиям и требованиям света» [8]), порядочный («честный, соответствующий принятым правилам поведения» [9]), благопристойный («соответствующий правилам приличия» [10]) подчеркивают умение героя соответствовать общественной норме.
Рассмотренные номинации носят характер отдельных замечаний и в целом пронизаны иронической интонацией, что заставляет читателя сомневаться в их истинности.
В тексте поэмы содержится также прямая оценка Н. В. Гоголем Чичикова (в конце первого тома, после рассказа о посещениях Чичиковым помещиков и о его бегстве из города). Рассмотрим два контекста, в которых эта оценка представлена. Ср.: ...Все это известно автору, и при всем том он не может взять в герои добродетельного человека... А добродетельный человек все-таки не взят в герои. И можно даже сказать, почему не взят. Потому что пора, наконец, дать отдых бедному добродетельному человеку, потому что праздно вращается на устах слово «добродетельный человек»; потому что обратили в лошадь добродетельного человека... потому что изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нем и тени добродетели...; потому что лицемерно призывают добродетельного человека, потому что не уважают добродетельного человека. Нет, пора, наконец, припрячь и подлеца. Итак, припряжем подлеца! (С. 221-222).
В данном контексте автор называет своего героя подлецом. Далее Н. В. Гоголь подчеркнуто заменяет номинацию подлец на номинации хозяин и приобретатель. Ср.: Но потребуют, может быть, заключительного определения одною чертою: кто же он относительно качеств нравственных? Что он не герой, исполненный совершенств и добродетелей, это видно. Кто же он? стало быть, подлец? Почему ж подлец, зачем же быть так строгу к другим? Теперь у нас подлецов не бывает, есть люди благонамеренные, приятные, а таких, которые бы на всеобщий позор выставили свою физиогномию под публичную оплеуху, отыщется разве каких-ни-
будь два, три человека, да и те уже говорят теперь о добродетели. Справедливее всего назвать его: хозяин, приобретатель. Приобретение - вина всего; из-за него произвелись дела, которым свет дает название не очень чистых. Правда, в таком характере есть уже что-то отталкивающее... (С. 241)
Очевидно, что слово подлец по своему лексическому значению и эмоционально-экспрессивной окраске значительно более негативно окрашено, чем слова хозяин и приобретатель. Почему автор смягчает свою оценку, каково же истинное его отношение к своему герою? На наш взгляд, данные контексты глубоко различны, что обусловлено присутствием двух точек зрения: авторской и неавторской.
Первый контекст выражает мнение Н. В. Гоголя. На это указывает изменение авторской интонации с иронической на негодующую и обличительную, что выражается в повторах, нанизывании однородных придаточных предложений, присутствии восклицательного предложения, употреблении слов подлец и припрячь. Все это в целом характеризует взволнованную, эмоциональную речь человека, говорящего о том, что для него является важным и прочувствованным. Кроме этого в данном контексте ощутимо присутствует оппозиция «автор - герой». Н. В. Гоголь неоднократно подчеркивает свое право как автора текста на выбор героя (известно автору; он не может взять в герои; не взят в герои; пора припрячь; итак, припряжем), объясняет причины сделанного выбора (Можно даже сказать, почему не взят. Потому что...).
Во втором контексте, напротив, нет ни одного упоминания об авторе. Текст носит совершенно другой характер (уравновешенный, рассудительный, примиряющий, спокойный), строится в форме диалога диалога. Автор задает вопрос, а ответ-рассуждение принадлежит какому-то воображаемому человеку - благовоспитанному, порядочному, практичному, т. е. очень похожему на Чичикова, скорее «толстому»,чем «тонкому». Н. В. Гоголь встает на позицию этого человека и раскрывает ее с помощью характерных для него оборотов и выражений, несколько книжных (быть строгу к другим; благонамеренные; приятные; приобретатель; приобретение). Благовоспитанный человек не соглашается с резкой оценкой Н. В. Гоголя и осторожно-примиряю-ще ее отвергает, на что указывает частица же (почему ж, зачем же), апелляция к справедливости, разумности (справедливее всего), замена высказываний с отрицательной окраской на более нейтральные (хозяин, приобретатель, дела не очень чистые, что-то отталкивающее). Но негативное отношение Н. В. Гоголя прорывается в самом построении предложений, выражающих
мысль, явно не соответствующую действительности. Так, предложение Теперь у нас подлецов не бывает, есть люди благонамеренные, приятные... характеризуется язвительно-иронической интонацией и утверждает обратное, а фраза которые бы на всеобщий позор выставили свою физиогномию под публичную оплеуху характеризуется чисто гоголевской резко иронической интонацией.
Можно, следовательно, утверждать, что именно номинация подлец выражает отношение Н. В. Гоголя к Чичикову, оценку его нравственных качеств. А номинации хозяин, приобретатель принадлежат современнику автора и отражают существующие в обществе моральные принципы и нормы, сложившиеся под влиянием устанавливающихся капиталистических отношений.
Также в тексте присутствует характеристика Чичикова как не поэта, т. е. как человека, не способного на глубокие искренние чувства. Ср.: Видно, так уж бывает на свете; видно, и Чичиковы на несколько минут в жизни обращаются в поэтов; но слово «поэт» будет уже слишком (С. 167).
Таким образом, номинации, даваемые Чичикову автором, раскрывают социальное положение героя, указывают на разъездной характер его деятельности и выражают его оценку как личности, причем положительно характеризуется поведение Чичикова, а отрицательно - внутренние качества героя.
Номинации Чичикова, даваемые ему другими персонажами
Номинации Чичикова, даваемые ему другими персонажами, составляют 30 лексических единиц (22 контекста). Данные номинации Чичикова, как и те, которые даются ему автором, характеризуют героя с точки зрения его социального положения и внутренних качеств, но обнаруживают некоторый разброс мнений, неопределенность и путаницу. Это объясняется тем, что другие персонажи поэмы (в отличие от автора) точно не знают, кто такой Чичиков на самом деле. Они знакомятся с ним на глазах читателя и делают свои выводы, основываясь на поведении и внешности героя, а также на своих предположениях и догадках, которые меняются в зависимости от ситуации. Поэтому номинации, даваемые Чичикову другими персонажами, претерпевают явное изменение эмоциональной окраски (от положительной к отрицательной) в результате постепенного узнавания ими Чичикова.
Например, факт покупки большого количества крестьян заставляет чиновников думать, что Чичиков богат, поэтому появляются такие номинации по социальному признаку, как миллионщик и новый херсонский помещик. Ср.: Первый тост
был выпит... за здоровье нового херсонского помещика (С. 149); Пронесли слухи, что он не более, не менее как миллионщик (С. 154).
Изначально Чичиков оценивается другими героями положительно. Ср.: Губернатор об нем изъяснился, что он благонамеренный человек; прокурор - что он дельный человек; жандармский полковник говорил, что он ученый человек; председатель палаты - что он знающий и почтенный человек; полицеймейстер - что он почтенный и любезный человек; жена полицеймейстера - что он любезнейший и обходитель-нейший человек. Даже сам Собакевич... сказал ей: «Я, душенька... познакомился с коллежским советником Павлом Ивановичем Чичиковым: преприятный человек!» (С. 16). Собакевич отвечал, что Чичиков, по его мнению, человек хороший (С. 194); И глянул он Чичикова... и увидел, что это был человек по виду очень благонамеренный (С. 332); Гость не глупый человек... степенен в словах и не щелкопер (С. 315).
Характеристика Чичикова как благонамеренного, дельного, ученого, не глупого, знающего, почтенного, любезного, преприятного, обходительного, хорошего человека, не щелкопера дается чиновниками на основе внешнего вида героя, его поведения, обхождения, манер, облика и видимых намерений. Социальное положение Чичикова является неопределенным. Ср., напр., как по-разному определяют Чичикова люди при первой встрече: Коробочка: Ведь вы, я чай, заседатель?.. А, так вы покупщик.'... (С. 48); Плюшкин: Да вы, батюшка, не служили ли в военной службе? (С. 121); Гость должен быть совершенно глуп и только прикидывается, будто служил по статской, а, верно, был в офицерах и волочился за актерками (С. 122); А. И. Тентетников: Андрей Иванович струсил. Он принял его за чиновника от правительства (С. 268).
Данная неопределенность и загадочность героя постепенно приводит окружающих в состояние замешательства, которое все более увеличивается, в результате чего чиновники начинают выдвигать невероятные предположения и называют Чичикова то делателем государственных ассигнаций, то чиновником генерал-губернатор-ской канцелярии, то капитаном Копейкиным, то шпионом, то Наполеоном, предполагая наличие у него или большой власти или коварных замыслов. Ср.: И что такое он именно: такой ли человек, которого нужно задержать и схватить, как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех, как неблагонамеренных (С. 195).
Чичиков, таким образом, оценивается чиновниками как благонамеренный, т. е. «придерживающийся официального образа мыслей» [11].
Данное определение перекликается с характеристиками Чичикова как человека светского, порядочного, благопристойного, что еще раз подчеркивает стремление героя вести себя согласно принятым в обществе нормам, высказывая угодные власти мысли и намерения. Чиновники в конце концов осознают, что все их предположения надуманны, а Чичиков все также остается загадкой. Ср.: Однако ж все, как поразмысли каждый с своей стороны, как припомнили, что они еще не знают, кто таков на самом деле есть Чичиков, что он сам как-то неясно отзывался насчет собственного лица... да ведь все это как-то неясно... да кто же он в самом деле такой? Конечно, нельзя думать, чтобы он мог делать фальшивые бумажки, а тем более быть разбойником: наружность благонамеренна; но при всем том, кто же бы, однако ж, он был такой на самом деле? (С. 193); Все поиски, произведенные чиновниками, открыли им только то, что они наверное никак не знают, что такое Чичиков, а что, однако же, Чичиков что-нибудь да должен быть непременно (С. 195). И решилось дело тем, что никак не могли узнать, что такое был Чичиков (С. 208).
Никто из персонажей поэмы не смог, таким образом, понять, что за человек П. И. Чичиков. Общую неопределенность и многообразие мнений подчеркивает и присутствие (наряду с положительно окрашенными номинативными единицами) отрицательно окрашенных языковых средств. Ср.: Ноздрев: «Ну да ведь я знаю тебя: ведь ты большой мошенник..., ведь ты подлец» (С. 78); «Сейчас видно, что двуличный человек » (С. 81); «Дрянь же ты!.. Фетюк просто. Я думал было прежде, что хоть сколько-нибудь порядочный человек, а ты никакого не понимаешь обращения... никакого прямодушия, ни искренности!.. Такой шильник, печник гадкий!» (С. 81); Ну, полно, брат: экой скрытный человек! (С. 213); Во всех отношениях приятная дама: «А я скажу прямо, и ему в глаза скажу, что он негодный человек, негодный, негодный, негодный» (С. 180); Генерал-губернатор: «С сей же минуты будешь отведен в острог, и там, наряду с последними мерзавцами и разбойниками, ты должен <ждать> разрешенья участи своей. И это милостиво еще, потому что <ты> хуже их в несколько <раз> » (С. 348).
Оценки обиженной женщины, беспринципного человека и представителя высшей государственной власти сближаются с авторскими, что свидетельствует о том, что данные персонажи близки к истине в понимании Чичикова.
Таким образом, анализ номинативных единиц, даваемых Чичикову автором и другими персонажами, показал неоднозначность и противоречивость его образа. Номинации, даваемые герою
автором, более информативны и определенны. Они раскрывают социальный статус Чичикова (дворянин), основное направление его деятельности (поездки, встречи, посещения), иронически характеризуют приятное впечатление, которое производит герой своим видом и поведением, и дают резко отрицательную оценку его внутренним качествам.
Номинации, даваемые Чичикову другими персонажами, отличаются неправдоподобностью и надуманностью. Они отражают внутреннее состояние тех, кто характеризует Чичикова, их ожидания, желания и страхи, а не раскрывают каких-либо качеств героя. Преклонение чиновников перед богатством формирует в их представлении образ Чичикова-миллионщика, страх быть разоблаченными - образ Чичикова-шпио-на, чиновника генерал-губернаторской канцелярии. В оценке Чичикова герои опираются на свои впечатления, ощущения, предположения, возникающие в результате соотнесения поведения и внешности героя с общепринятыми правилами и нормами, которые являются для них образцом. Например, желание Коробочки что-нибудь выгодно продать заставляет ее видеть в Чичикове покупщика, нелюбовь Плюшкина к военным -офицера.
В целом языковые единицы, используемые Н. В. Гоголем для называния своего героя, дают представление об образе путешествующего дворянина, знающего нормы поведения и стремящегося им соответствовать. Внутренний мир этого героя закрыт для окружающих, что дает основания предположить наличие у него некой поведенческой маски.
Примечания
1. Барабаш, Ю. Я. Почва и судьба. О языковой дихотомии у Гоголя [Текст] / Ю. Я. Барабаш // Изв. РАН, серия литературы и языка 1993. № 5. С. 3-10; Белый, А. Мастерство Гоголя [Текст] / А. Белый. М., 1996; Виноградов, В. В. Избранные труды. Язык и стиль русских писателей (от Гоголя до Ахматовой) [Текст] / В. В. Виноградов. М„ 2003; Дудников, А. В. Лингвостилистический анализ поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» [Текст] / А. В. Дудников // Русская речь. 1973. № 6. С. 64-68; 1974. № 1. С. 66-71; Еремина, Л. И. О языке художественной прозы Н. В. Гоголя [Текст] / Л. И. Еремина. М„ 1987; Ефимов, А. И. О значении Гоголя в развитии русского литературного языка [Текст] / А. И. Ефимов // Н. В. Гоголь / под ред. А. Н. Соколова. М., 1954, С. 81-103; Кожин, А. А. Речевые средства юмора и сатиры в произведении Н. В. Гоголя [Текст] / А. А. Кожин // Язык Гоголя. М., 1991; Манн, Ю. Поэтика Гоголя [Текст] / Ю. Манн. М., 1988; Рынь-ков, Л. Н. Функции метафор в языке Н. В. Гоголя [Текст] / Л. Н. Рыньков // Русский язык в школе. 1979. № 2. С. 44-48; Сорокин, Ю. С. Словарный состав «Мертвых душ» Гоголя [Текст] / Ю. С. Сорокин // Гоголь. Статьи и материалы. Л., 1954. С. 11-38; Чичерин, А. В. Проблемы стиля гоголевской прозы
[Текст] / А. В. Чичерин // Русская литература. 1975. № 1. С. 47-61.
2. Ср., напр.: Воропаев, В. А. «Дело, взятое из души...» Поэма Гоголя «Мертвые души»: История замысла и его осуществление [Текст] / В. А. Воропаев // Литература в школе. 1998. № 5.
3. Журавлев, А. П. Звук и смысл [Текст] / А. П. Журавлев. М„ 1981.
4. Там же. С. 155.
5. Там же. С. 158.
6. Гоголь, Н. В. Мертвые души [Текст] / Н. В. Гоголь. М., 1976. Далее цитирование производится по данному изданию.
7. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка [Текст] / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М„ 1999. С. 129.
8. Там же. С. 702.
9. Там же. С. 566.
10. Там же. С. 50.
11. Там же.
Е. И. Аюпова
МЕТАФОРИЧЕСКИЕ НАИМЕНОВАНИЯ
РЕБЕНКА: ДЕРИВАЦИОННАЯ И ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ СПЕЦИФИКА
В статье рассматриваются словообразовательные и синтаксические особенности семантических дериватов в рамках лексической группы наименований ребенка в современном русском языке. Полученные результаты свидетельствуют о несомненной связи функциональных свойств изучаемых слов с их лексической семантикой, что позволяет отнести данную группу к области грамматической лексикологии.
In the paper are considered word-building and syntactic peculiarities of the semantic derivatives within the lexical group "child-designations" in the modern Russian language. The obtained results are indicative of the indubitable connection between the functional properties and lexical meaning of the words under consideration. So we can relate this group to the sphere of grammatical lexicology.
Исследование различных феноменов на стыке языковых уровней (прежде всего лексического и грамматического) является одним из перспективных направлений современной лингвистики, поскольку уровни языка тесно взаимосвязаны, слово представляет собой «внутреннее, конструктивное единство лексических и грамматических значений» [1]. Интегральная лексическая семантика некоторых совокупностей языковых единиц накладывает отпечаток на особенности образования грамматических форм, на словообразовательную и функциональную специфику лексем, входящих в данные совокупности, обусловливает развитие так называемых «скрытых» грамматических категорий. «Морфологические категории стремятся к максимальному обобще-
© Аюпова Е. И., 2008
нию и объединению единиц лексико-семантичес-кого уровня, хотя в процессе такой категоризации, несомненно, учитывается «сопротивление материала » в виде ограничительного воздействия тех или иных особенностей лексической семантики» [2].
Примеры этого явления (как в современном языке, так и в диахронии) собраны и проанализированы в коллективной монографии казанских исследователей «Грамматическая лексикология русского языка», вышедшей в 1978 г. [3] С этого момента, очевидно, можно говорить об активизации грамматической лексикологии как оригинального и продуктивного лингвистического направления.
Итак, в рамках грамматической лексикологии рассматриваются отдельные слова и группы слов, лексические особенности которых отражаются на их словообразовательных и грамматических свойствах. К таким объединениям с полным правом может быть отнесена и лексическая группа наименований ребенка, поскольку члены этой группы имеют определенную специфику, обусловленную наличием в их значении интегрирующей семы невзрослости (возрастной незрелости, малолетства) в сочетании с семой лица. Предметом настоящего исследования является деривационное и функциональное своеобразие метафорических наименований ребенка - одного из микрообъединений, входящих в состав рассматриваемой группы.
Круг узуальных образований такого типа, зафиксированных в толковых словарях, включает больше десятка дериватов: ангелочек, гаденыш, дичок, дьяволенок, клоп, кнопка, кроха (крошка), пупс, стрекоза, чертенок, шпингалет, щенок, юла. Есть и слова с утраченной внутренней формой, которые в плане синхронии не могут рассматриваться как семантические производные. Примером может служить деэтимологизированная лексема карапуз, восходящая (по одной из версий) к тюркскому кагрш 'арбуз' [4]. Представляется вполне вероятным, что это наименование со значением 'толстый, пухлый малыш' возникло метафорическим путем, на основе сопоставления с арбузом по признаку «круглос-ти», хотя это не бесспорная версия.
При установлении принадлежности того или иного слова к семантическим дериватам учитывались следующие факторы:
а) наличие прозрачных метафорических связей между наименованием ребенка и соответствующим производящим словом (например, стрекоза 'насекомое' > стрекоза 'юркая девочка');
б) фиксация переносного значения (то есть наличие соответствующей пометы в дефиниции) в толковых словарях современного русского языка, подтверждающая факт узуальности данного словоупотребления;
