CC BY
21«Николай Сергеевич Жиляев: труды, дни и гибель»
Отв. ред. и сост. И. Барсова. — М.: Музыка, 2008. — 608 с.
В 2008 году издательство «Музыка» выпустило в свет монографию, посвященную выдающемуся российскому музыканту Николаю Сергеевичу Жиляеву (1881-1938). Публикация уникальна по многим причинам.
Жизненный путь Николая Жиляева, профессора Московской консерватории, музыкального ученого, критика, редактора и человека энциклопедических знаний, был отмечен необыкновенной насыщенностью интеллектуальной жизни и знакомством с яркими, незаурядными людьми.
Даже краткий список тех, с кем Жиляеву довелось близко общаться, вызывает восхищение. Перечень открывает имя Танеева, которому принадлежит честь открытия Жиляева: в 1895 году он по достоинству оценил редкое дарование тринадцатилетнего Коли, приехавшего с матерью в Москву из Курска, и долгие годы по-отечески опекал любимого питомца, помогая ему абсолютно во всех делах — от творческих и профессиональных до бытовых и финансовых.
Софья Андреевна Толстая помогала Жиляеву преодолевать трудности московской жизни во время обучения. Графиня ежемесячно выплачивала денежную сумму молодому таланту, приехавшему в столицу из глубинки, и даже подарила ему ценную скрипку. Жиляев сохранил тесные отношения с семьей великого писателя, учил музыке его сыновей Сергея и Илью и внучку Анну.
Юношеские годы Жиляева прошли под знаком восхищения музыкой Грига. В 1904 году ему, студенту Московской консерватории, посчастливилось увидеть своего кумира в Бергене. В усадьбе, носящей название ТгоИЬа^еп («Холм троллей»), Жиляев общался с семидесятилетним композитором (перед этим он специально выучил норвежский язык) и слушал авторское исполнение Третьей скрипичной сонаты. По возвращении в Москву Жиляев написал восторженное письмо, заканчивавшееся пылким восклицанием «У нас теперь революции!!!» (с. 53), приложив к посланию свои первые фортепианные опусы и клавир оперы «Руслан и Людмила» (Издательство А. Гутхейля) с дарственной надписью на норвеж-
ском языке: «Первому человеку среди ныне живущих — Эдварду Григу» 1 В знак той памятной встречи некоторые рецензии, появлявшиеся в дореволюционных московских газетах, Жиляев публиковал под псевдонимом Peer Gynt.
Близкое знакомство со Скрябиным позволяло ему часто бывать в московском доме композитора. Жиляев гостил у него на даче и одним из первых слушал поздние сонаты Скрябина в исполнении автора.
С середины 1930-х годов в круг общения Жиляева вошел Шостакович. Тесные отношения между двумя музыкантами были неразрывно связаны с именем маршала Тухачевского, дружба с которым стала причиной гибели одного и едва не оказалась роковой для другого.
Долгое время в музыковедческой литературе имя Жиляева обходили молчанием, а о его трагической кончине было мало что известно. Даже Кирилл Кондрашин, близкий ему человек и преданный ученик, ошибочно считал, что его наставника «арестовали и отправили неизвестно куда. Последние сведения были о том, что в первые годы войны где-то в Средней Азии то ли в лагере, то ли на поселении он работал бухгалтером» (с. 224-225).
Между тем, правда оказалась проще и страшнее: Жиляева казнили вскоре после ареста. Среди многих материалов, собранных обществом «Мемориал», выделяется сайт «Расстрелянные в Москве»2 . Список жертв террора приведен здесь не в том порядке, как в ранее выходивших изданиях, — не по алфавиту или по местам захоронений, а по месту последнего проживания — по адресам, откуда невинных людей уводили на смерть. Если набрать в поисковом окне адрес «Чистые пруды, 15», справочная система выдаст следующую информацию: «Жиляев Николай Сергеевич, род. 1881, г. Курск, б/п, профессор Московской государственной консерватории. Адрес: Чистопрудный бул., д. 15, кв. 19. Расстрелян 20.01.1938. Место захоронения: Коммунарка».
Дата и обстоятельства гибели Николая Жиляева окрашивают все, о чем мы читаем в книге, в трагические тона. Эти обстоятельства определили и то, что в публикации издательства «Музыка» многосторонне представлены не только материалы из таких традиционных для музыковедческого исследования фондов, как Государственный центральный музей музыкальной культуры им. М. И. Глинки, архивов Московской консерватории, Музгиза и РГАЛИ, но также документы из Российского государ-
1 В настоящее время клавир находится в архиве Bergens Offentlige Bibliotek. Репродукция титульного листа приводится на с. 11 рецензируемого издания.
2 URL: http://mos.memo.ru/ (дата обращения: 01.06.09).
ОРЕРА М^^ОЮй^А № 1 [ 1 ], 2009
162
ственного военно-исторического архива и Центрального архива Федеральной службы безопасности.
Открывает книгу эпистолярный раздел, включающий в себя фрагменты переписки Танеева и графини Толстой, трогательно названные «Маленький Жиляев», письма семьи Тухачевских, послания Жиляева, адресованные Танееву, Григу, Мясковскому, Оборину и другим.
Воспоминания современников Жиляева — Ан. Александрова, Е. Голу-бева, М. Гольдштейна, К. Кондрашина и других — предваряют раздел, посвященный научным изысканиям.
Смысловым центром книги являются статьи, рецензии и нотографи-ческие заметки самого Жиляева. Здесь следует особо выделить его блистательный критический доклад о книге Игоря Глебова «Скрябин. Опыт характеристики», увидевшей свет в 1921 году. Жиляев высмеял асафьев-ское сочинение с беспощадностью и язвительностью, позволяющей говорить о его незаурядном литературном даре сатирика.
Документальная часть включает в себя все сохранившиеся материалы, касающиеся Жиляева, — его армейский послужной список, фрагменты личного дела из архива Московской консерватории и документы следственного дела. Завершает эту часть публикация материалов, появившихся уже после смерти Жиляева, — письмо профессоров Московской консерватории, адресованное к В. М. Молотову, протест Генерального прокурора СССР по делу Жиляева и ответ ФСБ на запрос Музея музыкальной культуры им. М. И. Глинки.
Уникален сам жанр исследования. Собрание различных материалов, подчиняясь необычайно точному авторскому замыслу, переплавляется в своеобразный научный роман, посвященный судьбе русского интеллигента в советскую эпоху. Близость с жанром романа можно усмотреть и в названии последнего раздела монографии: «Вместо эпилога: Тухачевский, Шостакович, Жиляев».
Монография стала результатом труда большого коллектива авторов, работавших под руководством Инны Алексеевны Барсовой, перу которой принадлежит ряд важнейших материалов в каждом разделе: вступление «Труды, дни и гибель Николая Сергеевича Жиляева», статья «Николай Жиляев — музыкальный критик», публикация и комментарии фрагментов из личного дела, хранящегося в архиве Московской консерватории, следственного дела из архива ФСБ, а также предварение к эпилогу.
Каждая деталь книги — будь то современная фотография дома на Чистых прудах или публикация наброска статьи Тухачевского «Грунт» (имеется в виду скрипичный лак) — представляет собой удивительно точный штрих в композиции документального портрета, позволяющего в полной
мере оценить личность Жиляева, о котором Кирилл Кондрашин говорил: «Это фигура мирового масштаба» (с. 224).
Дмитрий Брагинский
Виктор Екимовский «Автомонография»
М.: Музиздат, 2008. — 480 с, СБ.
Литературные труды — обычный субпродукт композиторского ремесла. Иногда композиторам приходится браться за перо. Техническая документация творческого процесса складируется композиторами в «учениях», «школах», «трактатах», «техниках», «манифестах» и прочих нехудожественных жанрах разной степени наукоемкости. Самый вегетарианский из них — жанр жизнеописания. Даже если герой — не сам композитор, а его опусы.
«Автомонография» Виктора Екимовского — это жизнеописание его опусов. Свою задачу автор декларирует в книге дважды — в пред- и постуведомлении: «Главным предметом описания здесь является не моя личная биография, но биографии и судьбы моих произведений, и шире — всего творческого наследия» (с. 8, 358). И хотя около трети объема 480-стра-ничного текста занимают факты из личной биографии композитора, их присутствие, как неизбежных спутников его трудов, вполне оправдано.
Четырьмя главами, написанными в 1980, 1987, 1997 и 2007 годах, Виктор Екимовский охватывает всю свою жизнь. Первые три уже были опубликованы в 1997 году, так что эта «Автомонография» — второе, дополненное на четверть, издание. В нем композитор комментирует первое издание, приводя отклики друзей: «Уникальный по смелости труд», «Восхищен, захлебываюсь от впечатлений», «Всю ночь читала как роман, не могла оторваться» (с. 279). С последним нельзя не согласиться: Виктор Екимовский — легкий рассказчик. Но, в отличие от музыкальной композиции, в жизнеописании как не так важно, как что. И в этом смысле большего доверия заслуживает сдержанная оценка композитора Николая Корндорфа, назвавшего эту затею «полезной» (с. 280).
Ее польза — в аккуратно запечатленных буднях позднесоветской и постсоветской новой академической музыки. Таковой автор счита-
