CC BY
83УДК 343 DOI: 10.31249 /iajpravo/2023.02.20
АЛФЕРОВА Е.В.1 НЕЙРОПРАВО: ДОСТИЖЕНИЯ В ОБЛАСТИ НЕЙРОНАУКИ И ИХ ПРИМЕНЕНИЕ В КРИМИНОЛОГИИ, КРИМИНАЛИСТИКЕ И ПРАВОСУДИИ. (Обзор)
Аннотация. Технологическое развитие общества серьезным образом влияет на его динамику, этому способствуют нейронауки, признанные одним из инновационных трендов современного научного знания. Это междисциплинарное направление специализируется на изучении фундаментальных принципов работы мозга и центральной нервной системы для объяснения феноменов мышления, памяти, интеллекта, сознательной деятельности, что имеет важное значение в судебной, криминологической и криминалистической и другой правовой деятельности. Основной вопрос, рассматриваемый в обзоре, - использование достижений нейроправа в криминологии, криминалистике и уголовном правосудии.
Ключевые слова. нейронаука; нейроправо; нейробиология; уголовное право; криминология; криминалистика; уголовное правосудие; безопасность.
ALFEROVA E.V. Neuro-law: Achievements in the field of neuroscience and their application in criminology, criminalistics and justice. (Review)
Abstract. The technological development of society seriously affects its dynamics, this is facilitated by neuroscience, recognized as one of the innovative trends of modern scientific knowledge. This interdisciplinary field specializes in the study of the fundamental principles of the brain and the central nervous system to explain the
1 Алферова Елена Васильевна, ведущий научный сотрудник, зав. отделом правоведения ИНИОН РАН, кандидат юридических наук.
217
phenomena of thinking, memory, intelligence, conscious activity, which is important in judicial, criminological and criminalistic and other legal activities. The main issue considered in the review is the use of the achievements of neuro-law in criminology, criminology and criminal justice.
Keywords, neuroscience; neuro-law; neurobiology; criminal law; criminology; criminalistics; criminal justice; security.
Для цитирования: Алферова Е.В. Нейроправо: достижения в области нейронауки и их применение в криминологии, криминалистике и правосудии. (Обзор) // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература : ИАЖ. Сер. 4: Государство и право. - 2023. -№ 2. - С. 206-216. DOI: 10.31249 /iajpravo/2023.02.20
Нейроправо - относительно молодая область междисциплинарных исследований, посвященных перспективам и рискам нейронауки для права, часто фокусируется на уголовно-правовых отраслях и уголовном правосудии. Оно охватывает множество тем и подходов, некоторые из которых более теоретические - например, изучающие основы наказания, другие более практические -например, касающиеся использования сканирования мозга обвиняемого (подсудимого). Центральный вопрос для нейроправа заключается в том, как нейронаука может способствовать правосудию и безопасности.
В 2021 г. было опубликовано исследование «Нейроправо: Достижения в нейронауке, юстиции и безопасности» [3]. Цель этой коллективной монографии, как отмечают в предисловии ее редакторы, - внести вклад в продолжающиеся дебаты о нейробио-логии (в широком смысле - это наука и клиническая практика психического здоровья), правосудии и безопасности, исследовать, как нейронаука может способствовать справедливым и более эффективным системам уголовного правосудия, как нейробиологи-ческие идеи и информация могут быть интегрированы в уголовное право таким образом, чтобы уважались основные права и моральные ценности.
В первом разделе книги эти вопросы рассматриваются с юридической точки зрения, во втором - представлены этические соображения об использовании достижений нейронауки в праве, прежде всего в уголовном процессе.
Открывается издание статьей Дэвида Линдена, посвященной правовым перспективам возможностей и ограничений нейронауки в уголовном праве и процессе («Legal perspectives possibilities and limitation of neuroscience in the process») [3, p. 3-16]. Одно из направления нейронауки - нейробиология - обеспечивает понимание причин и механизмов, лежащих в основе человеческих действий (и представлений людей о них), и может способствовать рассмотрению отдельных дел при оценке надежности получаемых в судебном процессе доказательств, решения вопроса об ответственности преступника и его опасности.
Анализ точек зрения некоторых ученых, на труды которых ссылается Д. Линден, показывает, что нынешняя ретрибутивист-ская1 пенитенциарная система покоится на сомнительных философских основаниях. Отказ от классических концепций виновности, предполагают они, перевернул бы пенитенциарную систему, повлек за собой отказ от возмездия и полное основание наказания на консеквенциалистских2 целях. Достижения нейробиологии могут повлиять на психологию человека, предоставляя больше понимания нейрофизиологических причинно-следственных связей, которые привели к противоправным деяниям. По мнению ученого, независимо от усиления влияния нейробиологии на человеческую психологию (и, как следствие, растущей готовности оправдывать преступников на основе состояния их мозга), потребуется некоторое время и продолжительные дебаты, пока правовые системы не будут приведены в соответствие с научными поисками причинного (механистического) объяснения поведения человека [3, р. 4].
В то же время неврология может играть определенную роль, поддерживая судебный процесс в таких областях, как доказывание, оценка психического состояния преступника на момент совершения преступления. В целях изучения этих областей, автор использует институт таксономии ответственности, предложенный
1 Ретрибутивизм (карательное правосудие) - теория обоснования уголовного наказания, которая гласит, что лучшим ответом на преступление является наказание, пропорциональное преступлению, преступник заслуживает наказания.
2 Консеквенциализм - группа моральных теорий, где критерием нравственной оценки является результат (консеквент) поведения. С точки зрения кон-секвенциализма, морально правильное действие (или бездействие) - это то, которое приведет к хорошему результату.
Н.А. Винсентом1. Сначала Д. Линден обсуждает вклад нейробиоло-гии в сбор доказательств в контексте «ответственности за действия» (actus reus). Затем рассматривает оценку психического состояния правонарушителя, изучая его «намерение» и «дееспособность» [3, p. 9-10].
В таксономии Винсента, как замечает Д. Линден, «ответственность» («responsibility»), как правило, понимается исходя из того, как общество будет относиться к правонарушителю, какая ответственность будет возложена на него. В уголовном контексте речь идет главным образом об оправдании или определении надлежащего вида и срока наказания. Из пяти целей наказания, определенных Винсентом: «общее и конкретное сдерживание», «изменение и просвещение правонарушителя», «изоляция опасных людей для защиты общества» и «выражение солидарности общества с жертвами путем публичного осуждения действий правонарушителей», - все, кроме возмездия, могут быть применимы даже в модели, которая отрицает ответственность каждого [цит. по: 3 р. 9]. Например, пациент, совершивший преступление из-за того, что лобная опухоль головного мозга препятствовала здоровому функционированию областей, которые необходимы для морального мышления и / или контроля импульсов, не нуждается в наказании после успешной операции по удалению опухоли головного мозга и восстановления его нормального функционирования. И наоборот, человек, совершивший аналогичное преступление из-за цепочки неблагоприятного воспитания или обстоятельств, может быть наказан тюремным заключением, поскольку разумно предположить, что его мозг (и мозг других людей в аналогичной ситуации) способен обрабатывать информацию и принимать решения. Наконец, преступник, у которого нет перспективы окончательного излечения, не будет наказан, и, возможно, передан в учреждение по защите общественности.
Научное понимание мозга и поведения как в целом, так и применительно к отдельному преступнику, может помочь сформулировать соответствующую стратегию образования и изменения его поведения, хотя советы педагогов и психологов, как правило,
1 Vincent N.A. On the relevance of neuroscience to criminal responsibility // Criminal law and philosophy. - 2010. - N 4. - P. 77-98.
220
будут более актуальными, чем советы неврологов. Ситуация меняется, если существует поддающееся лечению основное заболевание, которое изменило бы понимание преступником моральных и правовых норм и его способность следовать им. Например, в вышеупомянутом случае с преступником с лобной опухолью головного мозга ее удаление будет ключевым шагом к исправлению, настолько, что для его реинтеграции в нормальные общественные отношения потребуется очень мало дополнительного воспитательного воздействия, если вообще потребуется. Аналогично, для преступника с хроническим бредовым расстройством успешное психиатрическое лечение этого расстройства может быть ключом к исправлению. В таких случаях можно обратиться за консультацией к клиническому неврологу или психиатру, чтобы определить наилучший способ воздействия и определить риск повторного правонарушения [3, p. 10-11].
Оценка риска повторного правонарушения, как правило, является сложной и многофакторной процедурой. Однако в некоторых случаях, таких как в вышеприведенном примере преступника с опухолью головного мозга, совершившего правонарушение, не свойственное ему, может быть установлена тесная причинно-следственная связь между поддающимся лечению заболеванием и деянием. Например, возможно эксперт заключит в случае неизлечимой опухоли головного мозга или прогрессирующего нейроде-генеративного заболевания, что пациент остается постоянно опасным до тех пор, пока он не будет физически или когнитивно ослаблен настолько, что станет неспособным к каким-либо независимым действиям. Психические расстройства находятся между этими двумя крайностями, потому что они, как правило, не являются ни полностью излечимыми, ни неизлечимыми, и, таким образом, любой оставшийся риск, связанный с вылеченной, но не полностью излеченной болезнью, будет зависеть от ее степени. Таким образом, нейробиология могла бы внести значимый вклад в прогнозирование и профилактику правонарушений [3, р. 11].
Так, в общественных и юридических дебатах остро обсуждается вопрос о превентивном задержании лиц, совершивших сексуальные преступления. Эти лица представляют значительный риск повторного его совершения, потому что современные методы лечения не особенно эффективны в снижении этого риска, а прогно-
зы риска в отдельных случаях имеют большую погрешность. Вопрос для законодателей в таких случаях заключается в том, должны ли сексуальные преступники быть освобождены из тюрьмы, когда они отбыли свой срок, или же они должны содержаться под стражей до тех пор, пока они представляют опасность - и, следовательно, потенциально на неопределенный срок? За последние 30 лет законодательные органы и суды, например, во многих штатах США, нескольких австралийских провинциях, Новой Зеландии, Германии, Шотландии и Англии всё чаще отдавали предпочтение второму варианту. В США все законы штатов, предусматривающие заключение под стражу сексуально агрессивных преступников, соответствуют критериям, установленным Верховным судом в деле Канзас против Хендрикса (1997). Для того чтобы законно содержаться в специальном учреждении сверх срока первоначального осуждения, преступник должен иметь: «(1) историю сексуально вредного поведения; (2) психическую аномалию, которая приводит к нарушению контроля над сексуально вредным поведением; (3) прогноз будущего сексуально опасного поведения» [3, p. 11-12].
Во многих случаях применение этих критериев судами (и законодательством, которому они должны следовать) становится скорее политико-правовым, чем чисто медико-научным вопросом. Однако, если пациенты содержатся под стражей превентивно на основании медицинской модели, приписывающей им отклонения, которые могут привести к преступлению, эти лица также должны иметь доступ к любому лечению, которое могло бы смягчить их состояние. Д. Линден предлагает провести дискуссию о новых методах лечения, основанных на последних достижениях клинической и фундаментальной неврологии, которые потенциально могли бы снизить риск сексуального насилия или других видов насильственных правонарушений [3, p. 12-13].
Анализ интерпретации достижений нейробиологии судьями в уголовном судопроизводстве дан в статье Джорджии Гкоци «Нейробиология и оценка опасности: Влияние доказательств нейробиологии на судей. Результаты исследования фокус-группы» («Neuroscience and dangerousness évaluations: The effect of neuroscience evidence on judges. Findings from a focus group study») [3, p. 17-50], в которой представлены предварительные результаты
исследования фокус-группы, изучившей, как судьи будут учитывать нейробиологические данные при оценке индивидуального риска будущей опасности. Судьи, столкнувшиеся с необходимостью обеспечения общественной безопасности, могли бы, считает Дж. Гкоци, рассматривать неврологию как надежный инструмент, незаменимый при оценке степени опасности правонарушителя. В этом контексте высказываются опасения, что судьи могут слишком сильно полагаться на нейробиологические доказательства и предпочесть более суровые приговоры или «увековечивание» мер после вынесения приговора на основе нейробиологического профиля правонарушителей, который якобы доказывает, что последние предрасположены к преступному поведению и, следовательно, более склонны к рецидиву [3, р. 18].
По мнению некоторых исследователей, отмечает Дж. Гкоци, если нейробиологические данные интерпретируются как свидетельство опасности, весьма вероятно, что судья вынесет более суровые приговоры и / или - в европейских континентальных системах -меры безопасности или терапевтические меры, продолжительность которых может быть неопределенной. Таким образом, использование неврологии в уголовной психиатрической экспертизе может быть рискованным для обвиняемых. Это эффект «палки о двух концах» неврологии в суде, описанный несколькими комментаторами: даже если исследования и нейробиологические данные представляются адвокатами защиты в уголовном процессе посредством психиатрической экспертизы с целью смягчения ответственности, эти же данные могут быть истолкованы судьями как указание на опасность обвиняемого и привести к долгосрочным санкциям / мерам, основанным на предположение о высокой вероятности рецидива у субъектов с мозговой дисфункцией. Дискуссия по этому вопросу продолжается [3, р. 38-39].
Использование нейробиологии в качестве нейрокогнитивно-го биомаркера также чревато «навешиванием ярлыков» на правонарушителей на основе их нейробиологического профиля и дискриминацией в отношении них в повседневной жизни после освобождения. Эта тенденция может усугубляться тем фактом, что нейробиологические данные часто воспринимаются как более объективные, надежные и «научные» доказательства, несмотря на ограничения и трудности надежной связи текущей функции мозга
с будущими моделями поведения. Таким образом, суды могут быть вынуждены использовать неврологию для обоснования ответственности и оценки степени опасности, что может открыть дверь для более агрессивного использования превентивного содержания под стражей для потенциально опасных лиц, подрывая принцип пропорциональности, который лежит в основе уголовного наказания.
Несмотря на тот факт, что результаты нейробиологии могут в определенной степени помочь в оценке будущей опасности правонарушителя, существует опасность возврата к упрощенному объяснению насильственного поведения, если нейробиологиче-ские доказательства будут представлены экспертами или поняты судьями как окончательный научный и объективный инструмент, способный чтобы доказать причинно-следственную связь между некоторой структурной или функциональной аномалией мозга и склонностью к проявлению преступного поведения. Предполагаемая способность обнаруживать опасность, основанная исключительно на сбоях в работе мозга, максимизирует социальные ожидания выявления категории потенциально опасных людей и осуществления социального контроля над ними [3, p. 41-43].
Ученые признают, что многие направления нейробиологиче-ских исследований лишь формируют представления о механизмах мозговой активности и функционирования нервной системы, поэтому окончательная и однозначная оценка результатов таких исследований пока преждевременна. Однако исследование мозга с помощью современных нейротехнологий является инновационным направлением развития нейронаук. Современные нейротех-нологии являются при этом неотъемлемым элементом большинства технологических решений и охватывают информационно-вычислительные и социальные технологии. Таким образом, нейронауки не только способствовали появлению новых отраслей научного знания, но и преобразили и трансформировали облик многих научных направлений, научных дисциплин, подчеркивает Т.М. Судакова [1, с. 182].
Оценка роли нейронаук начала развиваться в российской теории криминологии и уголовно-правовой доктрине. Ученые -представители наук криминального цикла сегодня заявляют о новой волне дискуссий о механизме преступного поведения с учетом достаточно многочисленных исследований психологов, психиат-
ров, нейрофизиологов об иллюзорности свободы волеизъявления человека. Специалисты возлагают надежды на генетику и нейро-науки для понимания мотивации тяжких насильственных преступлений.
Оценивая вклад ученых в развитие нейробиотехнологий в праве, российские правоведы отмечают значительную трансформацию парадигмы криминологической причинности, которая обусловлена современным этапом синтеза биологических, социальных, психологических, психиатрических и иных теорий с применением нейротехнологий. Такой подход рассматривается Т.М. Судаковой как основа дальнейших криминологических исследований о механизме преступного поведения, с применением познаний нейро-наук. Она считает, что для российской криминологии чрезвычайно актуально расширение теоретико-методологической базы анализа эмпирических фактов и изучение процесса и результатов интеграции различных наук о человеке и стремительно развивающихся нейротехнологий путем применения многих аспектов конвергентного знания [1, с. 184-185].
Применение достижений нейронаук в криминалистике -также один из обсуждаемых учеными вопросов, который касается становления криминалистической диагностики с помощью аппаратных средств идеальных следов событий прошлого, хранящихся в памяти человека, и создания основ отечественной нейрокрими-налистики, базирующейся на комплексном использовании функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) и совместимого с фМРТ полиграфа [2, с. 209-210].
Криминалистическая наука имеет дело со следами преступлений и разделяет их на два класса - материально-фиксированные следы и мысленные образы, т.е. идеальные следы. Отечественная криминалистика, подчеркивает Ю.И. Холодный, выявила два важных отличия идеальных следов от материально-фиксированных:
1) образы недоступны для их непосредственного исследования;
2) доступ к исследованию образа возможен только после его материализации человеком, владеющим этим образом, с помощью лингвистических средств, либо путем двигательной активности (исполнение рисунков, схем и пр.). Таким образом, до вхождения исследований с применением полиграфа (далее - ИПП) в криминалистическую диагностику процесс материализации идеальных
следов был субъективен и находился вне поля зрения стороннего наблюдателя: при отсутствии информации, поступившей из независимых источников, идеальные следы, хранящиеся в памяти человека (обвиняемого, подозреваемого, свидетеля и пр.), не поддавались объективному изучению извне, а их материализация происходила бесконтрольно. Полиграф качественно изменил ситуацию: применение этого прибора предоставило «возможность исследования идеальных следов событий, хранящихся в памяти человека, что ранее было принципиально невозможно». За истекшие годы ИПП получили широкое внедрение в деятельность федеральных органов, негосударственных учреждений и коммерческих организаций страны, и это, бесспорно, является большим достижением отечественных ученых и специалистов. Вместе с тем продолжает сохраняться целый ряд нерешенных вопросов, касающихся теоретических, научно-методических и правовых аспектов технологии ИПП и в целом криминалистической диагностики наличия у человека информации о скрываемых им событиях прошлого, которые тормозят эффективное использование ИПП и иных методов криминалистической психофизиологии в интересах правоохранительной практики [2, с. 210-211].
Шли годы, однако, применительно к технологии ИПП, как отмечает Ю.И. Холодный, многие вопросы остались без ответа. Наиболее ярким примером актуальности решения накопившихся вопросов в области ИПП является то, что к началу 2020-х годов сформировалась твердая позиция Верховного Суда РФ, согласно которой психофизиологические исследования с использованием полиграфа не имеют доказательственного значения [2, с. 212]. Поэтому для решения вопроса о начале серьезных научных исследований по тематике ИПП прежде всего требовалось определить их место в системе отраслей отечественной психофизиологии. В рамках отечественной психофизиологии появилась новая - криминалистическая психофизиология.
Учитывая широкую распространенность использования ИПП в стране и, как следствие, их высокую социальную значимость для общества, Научный исследовательский центр «Курчатовский институт» (НИЦ КИ) приступил к проведению фундаментальных исследований нейрокогнитивных процессов человека при выявлении в его памяти информации о скрываемых им событиях
прошлого. Для изучения динамики активности мозга человека при сокрытии информации был выбран метод функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ) и создан специальный МРТ-совместимый полиграф (МРТсП).
Проведенный в период 2019-2022 гг. большой цикл экспериментальных исследований позволил. выработать технологию комплексного фМРТ-МРТсП-исследования, ориентированного на диагностику наличия у человека скрываемой им информации, разработать методы оценки фМРТ-данных на индивидуальном уровне; выявить зоны головного мозга человека, которые устойчиво активируются при сокрытии им информации и которые, по-видимому, могут выполнять роль маркеров факта сокрытия информации; обнаружить целый ряд интересных экспериментальных фактов, которые требуют дальнейшего изучения и представляют интерес для фундаментальной науки, однако их рассмотрение выходит за рамки данной небольшой статьи; констатировать создание основ нейрокриминалистики - нового направления криминалистической диагностики, которая переживает этап своего становления и актуальным становится вопрос о необходимости правового регулирования используемых ею нейрокогнитивных технологий в будущей практике [2, с. 214-215].
Таким образом, рассмотренные научные публикации представляют собой глубокое и разнообразное обсуждение возможных последствий нейронауки для уголовно-правовых наук и системы правосудия, и иллюстрируют глубоко междисциплинарный характер дебатов, в которых наука и право тесно переплетены.
Список литературы
1. Судакова Т.М. Нейронаука и нейрокриминология: методологические принципы интеграции // Академический юридический журнал. - 2022. - Т. 23, № 2 (88). - С. 179-186.
2. Холодный Ю.И. Нейрокриминалистика - новое направление криминалистической диагностики // Теория и практика прикладных исследований в сфере судебно-экспертной деятельности и ДНК-регистрации населения РФ : материалы межд. науч.-практ. конф. - Уфа, 2022, - С. 209-216.
3. Neurolaw : Advances in Neuroscience, Justice & Security / ed.: Sjors Ligthar; Dave van Toor ■ Tijs Kooijmans, Thomas Douglas, Gerben Meynen. - 2021. - 278 р. -URL: https://www.researchgate.net/publication/351371453_Neurolaw_Advances_ in_Neuroscience_Justice_Security (дата обращения: 17.02.2023).
