CC BY
30Сургуладзе В.Ш.
к.филос.н., докторант Департамента политологии Финансового университета при Правительстве РФ, ведущий
эксперт Аналитической группы «С.Т.К.»
НЕЙРОПОЛИТИКА, ПРИНЯТИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕШЕНИЙ, ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ И ОБЕСПЕЧЕНИЕ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В КОНТЕКСТЕ ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЯ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ РОБЕРТА ДЖЕРВИСА
Ключевые слова: междисциплинарные социогуманитарные исследования, нейрополитика, политическая психология, принятие политических решений, международные отношения, эмоциональный суверенитет, информационная политика, национальная безопасность.
Обострение международной обстановки, необходимость обеспечения суверенитета и национальной безопасности Российской Федерации в условиях противостояния с коллективным Западом, диктуют необходимость критического переосмысления современных научных подходов к процессам принятия политических решений и прогнозирования. В данной связи обретает актуальность ревизия классических подходов к анализу внешнеполитического поведения, разработанных классиком политической психологии и исследований в области принятия политических решений -профессором Колумбийского университета Робертом Джервисом, работа которого «Восприятие и неверное восприятие в международной политике»1, увидевшая свет в 1976 году обретает особое значение в свете последующих научных достижений в области изучения восприятия и политической психологии. Фундаментальные междисциплинарные
2
исследования, посвященные процессу познания, эвристике , ориентированной на понимание закономерностей восприятия и поиска наиболее релевантных путей постижения и интерпретации политики, становятся в настоящее время насущной необходимостью.
Комплексный анализ восприятия политики и принятия политических решений через призму наследия Р. Джер-виса важен в том отношении, что он возвращает к реальности, заставляет рассматривать политические процессы во всей сложности и усомниться в набирающих популярность абстрактных и «простых» объяснениях происходящего современными методами манипулирования большими данными и техническими возможностями цифровой эпохи в ущерб общему кругозору и знанию причинно-следственных связей, стратегической культуры, социокультурного, исторического и странового контекста политических обстоятельств.
Ориентируясь прежде всего на практические проблемы принятия политических решений, Р. Джервис опирался в своём классическом исследовании как на впечатляющий массив теоретических работ, так и на исторические примеры политических решений, принимавшихся в конкретных обстоятельствах времени и места. Развитие современной науки заставляет вспомнить о необходимости непредвзятости по отношению к классикам, анализировавшим особенности мышления в прошлом, поскольку в условиях информационной эпохи и перманентного умножения массива специальных исследований по многим научным направлениям, высок соблазн забыть о достижениях доцифровой эпохи, отмахнуться от предшествовавшей интеллектуальной традиции, как от несоответствующей современным представлениям о «научности». Между тем, авторы-классики задолго до современной науки приходили к тем же выводам, не имея современного инструментария, на основании собственного опыта, научной интуиции и таланта выдвигали гипотезы и концепции, которые подтверждаются в наше время новейшими исследованиями. Так, например, Р. Джервис останавливается на знаменитом утверждении Дэвида Юма: «Разум есть и должен быть лишь рабом аффектов и не может претендовать на какую-либо другую должность, кроме служения и послушания им»3.
Утверждение классика эпохи шотландского Просвещения о том, что разум - раб эмоций, чувств, аффектов, страстей подтверждается новейшими научными работами в области нейронауки. Современные исследования когнитивной психологии доказывают тесную связь восприятия, поведения и эмоций, подтверждают тезис Фрейда о том, что «человек не хозяин в своём доме», то есть он не властен над собственным бессознательным, не понимает истоков, побудительных мотивов своих желаний, поскольку эмоции, предубеждения, фобии, комплексы, психология личности -иррациональные факторы, в значительной степени формирующие идентичность и детерминирующие человеческую деятельность, в том числе и принятие политических решений.
1 Джервис Р. Восприятие и неверное восприятие в международной политике. - М.: Центр анализа стратегий и технологий, 2022. - 656 с.
2 См.: Judgment under uncertainty: Heuristics and biases / Ed. by D. Kahneman, P. Slovic, A. Tversky. - New York: Cambridge University Press, 2008. - XIV, 555 p.; Heuristics and Biases: The Psychology of Intuitive Judgment / Ed. by T. Gilovich, D. Griffin, D. Kahneman. - Cambridge: Cambridge University Press, 2003. - XVI, 766 p.
3
Юм Д. Сочинения в 2 т. 2 изд., доп. и испр. - М.: Мысль, 1996. - Т. 1. - С. 457.
Действительно, эффективность пропаганды, связей с общественностью (РЯ), стратегических коммуникаций, рекламы и маркетинга, идеологии и информационного противоборства, разнообразных форм репрезентации власти, связана в первую очередь с воздействием на эмоции, а не на рациональность, так как именно эмоции лучше всего мотивируют к действиям, придают волевой импульс для претворения моральных ценностей, принципов и идеалов в жизнь. 198 методов ненасильственных действий Дж. Шарпа, разработанные в целях дестабилизации неугодных США политических режимов, так же в значительной степени связаны с воздействием на эмоции.
В периоды социально-политических катаклизмов именно эмоции, дополненные разнообразными эффектами агентных состояний, гонят людей на баррикады и смерть. Принципы и ценности, подкреплённые эмоциями, делают из «идеи, овладевшей массами, материальную силу». Историкам, социологам, политологам, психологам и специалистам-конфликтологам достаточно давно известны указанные закономерности, однако сегодня данное знание обретает новые черты в свете современных технических возможностей, дополняющих и подтверждающих выводы социогумани-тарных исследований, осуществлявшихся более традиционными методами наблюдения и сравнительного анализа. Так, например, если раньше о человеке «убеждённом» или «истинно верующем» (по Эрику Хофферу) приходилось писать на основании исследования исторических прецедентов и здравого смысла прикладной политической аналитики и экспертной оценки, то сегодня изучение иррациональных верований перешло на качественно новый междисциплинарный уровень1.
Анализ ДНК, широкое использование магнитно-резонансной томографии (МРТ)2 вместе с другими достижениями когнитивной нейробиологии открыли перед исследователями социально-политического поведения новые горизонты, позволив определять степень воздействия внешних импульсов на мозг и сознание человека с естественнонаучной точностью.
«Эмоции насыщают наше мышление и обеспечивают движущую силу для действий, без них нам было бы крайне трудно принимать какие-либо решения, не говоря уже о разумных»3, констатирует Р. Джервис, анализируя достижения науки в сфере изучения человеческого мышления и восприятия, произошедшие за сорок лет с момента выхода первого издания монографии «Восприятие и неверное восприятие в международной политике»4.
Взгляд на чувства и эмоции как на что-то «вредное» и резко противоположное процессу познания современной наукой не признаётся. Эмпирическим путём подтверждена прямая связь между эмоциями, поведением и мотивацией к действиям, доказано их влияние на процессы принятия решений. Появляются работы, посвящённые влиянию эмоций на такие «рациональные» сферы человеческой деятельности, как право, инвестиции, работа 1Т-специалистов, а также специфические, но ставшие традиционными для западной научной повестки исследования, анализирующие эмоциональное восприятие в расовом контексте5.
Особый интерес в связи с необходимостью обеспечения национальной безопасности, культурного и информационного суверенитета представляют достижения когнитивной нейронауки в сфере изучения ценностей и этически мотивированной деятельности, например, моральных или альтруистических поступков. Связь между сознанием, эмоциями и мотивами поведения изучается современными нейробиологами и в рамках исследования процессов развития индивидуальной идентичности6.
1 См., например: Maltby J., Day L., Macaskill A. Personality, Individual Differences and Intelligence. 4th ed. - Harlow: Pearson, 2017. - P. 458-479; Preference, Belief, and Similarity. Selected Writings by A. Tversky / Ed. by E. Shafir. - Cambridge: MIT Press, 2004. -XVI, 1023 p.
2 Damasio H. Human Brain Anatomy in Computerized Images. 2nd ed. - New York: Oxford University Press, 2005. - XVIII, 540 p.
3 Jervis R. Perception and Misperception in International Politics. - Princeton: Princeton University Press, 2017. - P. LXXI.
4 См. также: Plamper J. The History of Emotions: An Introduction. - New York: Oxford University Press, 2015. - XVI, 352 p.; Damasio A.R. Descartes' Error: Emotion, Reason, and the Human Brain. - New York: Avon Books, 1994. - XIX, 313 p.; Damasio A.R. The Feeling of What Happens: Body and Emotion in the Making of Consciousness. - New York: Harcourt Brace, 1999. - XII, 386 p.; Neural Correlates of Consciousness: Empirical and Conceptual Questions / Ed. by T. Metzinger. - Cambridge: MIT Press, 2000. - 360 p.; Ofri D. What Doctors Feel: How Emotions Affect the Practice of Medicine. - Boston: Beacon Press, 2013. - 224 p.; Viskontas I. Brain Myths Exploded: Lessons from Neuroscience. Course Guidebook. - Chantilly: The Teaching Company, 2017. - VI, 224 p.; Bennett M.R., Hacker P.M.S. History of Cognitive Neuroscience. - Chichester: Wiley-Blackwell, 2013. - XL, 288 p.
5 См., например: The Wisdom of Feeling: Psychological Processes in Emotional Intelligence / Ed. by L. Feldman Barrett, P. Sa-lovey. - New York: The Guilford Press, 2002. - XX, 444 p.; Neuroscience. 3rd ed. / Ed. by D. Purves, G.J. Augustine, D. Fitzpatrick, W.C. Hall, A.-S. LaMantia, J.O. McNamara, S.M. Williams. - Sunderland: Sinauer Associates, 2004. - XX, 812 p. - P. 687-710; The Cognitive Neurosciences. 4th ed. / Ed. by M.S. Gazzaniga. - Cambridge: MIT Press, 2009. - P. 887-999; Handbook of Psychophysiology. 3rd ed. / Ed. by J.T. Cacioppo, L.G. Tassinary, G.G. Berntson. - New York: Cambridge University Press, 2007. - P. 581-607; Neurobiology of Decision-Making / Ed. by A.R. Damasio, H. Damasio, Y. Christen. - Berlin: Springer, 1996. - XI + 209 p.; Rolls E.T. Emotion and Decision-Making Explained. - New York: Oxford University Press, 2014. - XVIII, 710 p.; Thinking: The New Science of Decision-Making, Problem-Solving, and Prediction / Ed. by J. Brockman. - New York: Harper Perennial, 2013. - 432 p.; Ameriks J., Wranik T., Salovey P. Emotional Intelligence and Investor Behavior / The Research Foundation of CFA Institute. 2009. - VIII, 76 p.; The Emotional Dynamics of Law and Legal Discourse / Ed. by H. Conway, J. Stannard. - Oxford: Hart Publishing, 2016. - XII, 304 p.; Kaluzniacky E. Managing Psychological Factors in Information Systems Work: An Orientation to Emotional Intelligence. - London: Information Science Publishing, 2004. - P. 143-217; Staub M.E. The Mismeasure of Minds: Debating Race and Intelligence between Brown and the Bell Curve. - Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 2018. - P. 109-137.
6 Neurobiology of Human Values / Ed. by J.-P. Changeux, A.R. Damasio, W. Singer, Y. Christen. - Heidelberg: Springer, 2005. -XV, 159 p. См. также: Choices, Values, and Frames. 10th ed. / Ed. by D. Kahneman, A. Tversky. - New York: Cambridge University Press, 2009. - 860 p.; Moral Brains: The Neuroscience of Morality / Ed. by S.M. Liao. - New York: Oxford University Press, 2016. - XIV, 365 p.; Pfaff D.W. The Altruistic Brain: How We are Naturally Good. - New York: Oxford University Press, 2015. - X, 295 p.; Damasio A. Self Comes to Mind: Constructing the Conscious Brain. - New York: Pantheon Book, 2010. - XI, 367 p.
Современные политологические работы, посвящённые международным отношениям, также фокусируют внимание на эмоциональных и психологических факторах, влияющих на мировую политику1. Появляются монографии, в которых рассматриваются угрозы и вызовы национальной безопасности со стороны нейронауки, этические проблемы манипулирования сознанием на нейроуровне. Так, например, профессор Массачусетского университета Николас Дж. Эванс считает, что мозг уже стал полем боя, поскольку современные исследования в сфере нейронауки в перспективе чреваты подрывом основ благополучия общества и государства по причине беспрецедентных возможностей ма-
2
нипулирования людьми, подавления и подчинения их воли .
Изучение иррациональных и эмоциональных детерминант поведения на базе таких направлений как нейропсихология, нейрополитика, нейроэкономика, нейромаркетинг и даже нейрокультура продолжает набирать популярность, придаёт новый импульс междисциплинарным исследованиям и традиционным бихевиористским подходам к исследованию поведения, давая основания говорить о эпохальном «нейроповороте» в науке3. Указанные разработки позволяют констатировать, что политические и экономические процессы сегодня осуществляются на поле воздействия не только на рациональное начало, но и на эмоциональную природу, используя разнообразные формы косвенного внушения, воздействия на инстинкты, ограничения человеческого восприятия действительности, манипулирования иррациональностью. Таким образом, теория рационального выбора и экономический детерминизм оказываются в свете современных научных данных далеко не решающими факторами, формирующими идентичность и поведение личности.
Современные исследования подтверждают не только гипотезу Д. Юма, но и тезис о том, что «понять - значит почувствовать», выступающий лейтмотивом многолетних исследований закономерностей творческого процесса и влияния поведения на восприятие и эмоции в работах К. С. Станиславского.
Эмоционально окрашенное знание на базе изучения фактов помогает глубже понимать социально-политические процессы и мотивы поведения. Для эффективной реакции на угрозы и вызовы в идентитарно-информационной сфере, проявления воли к практическим действиям, мало знать исторические факты, которые сегодня пытаются фальсифицировать. Важно чувствовать, какую боль, страдания, эмоциональную травму нанесли эти события обществу. Обеспечение взаимосвязи между фактами истории государства и эмоциями граждан - важнейшее условие реализации эффективной политики идентичности и повышения резистентности социума к враждебному информационно-идеологическому воздействию, направленному на подрыв консолидирующих граждан ценностей и национального самосознания.
Поддержание такой связи невозможно при формальном подходе к изучению социальных наук и отечественной истории как особенно важной, формирующей национальную гражданско-политическую идентичность дисциплины, которую сегодня «проходят» и «сдают», оперируя сухими, не затрагивающими эмоции фактами. Живое, прочувствованное эмоциональное знание о собственной стране, историческом и культурном наследии - важнейшая составляющая действенного патриотизма и морально-нравственного состояния общества. В данной связи особую актуальность обретают вопросы государственной политики в области воспитания и образования граждан, поскольку основанная на подготовке к итоговым тестированиям система образования не способствует воздействию на сердца и умы молодого поколения, не обеспечивает необходимой для патриотического воспитания связи знаний с эмоциями, противоречит задачам передачи эмоционально окрашенных знаний, поскольку ориентирована на механическое заучивание и формальное ознакомление с изучаемым материалом.
Сегодня понимание сложных процессов воздействия на восприятие, а значит и на идентичность, обретает особую важность из-за наблюдающихся тенденций формализации и псевдоматематизации социогуманитарного знания. Так, например, используя современные компьютерные программы, обширную, но достаточно часто одностороннюю статистику и генерируемые социальными сетями большие данные (Big Data), пытаются объяснять и интерпретировать сложные социально-политические процессы не на базе принципа историцизма, изучения и выяснения внутренних причинно-следственных связей, а на основе формально непротиворечивых обрабатываемых «искусственным интеллектом» данных. В российских социогуманитарных исследованиях наблюдается явная тенденция к формализации знания, перекос в сторону внешней научности при часто сомнительной ценности получаемого в итоге «научного продукта». В частности, наблюдается изрядная доля предвзятости и снобизма в восприятии поведенческой психологии,
1 См., например: Holmes M. Face-to-Face Diplomacy: Social Neuroscience and International Relations. - New York: Cambridge University Press, 2018. - XII, 303 p.; Traven D. Law and Sentiment in International Politics: Ethics, Emotions, and the Evolution of the Laws of War. - New York: Cambridge University Press, 2021. - X, 306 p.; Pursiainen C., Forsberg T. The Psychology of Foreign Policy. -Cham: Palgrave Macmillan, 2021. - P. 209-252.
2 Evans N.G. The Ethics of Neuroscience and National Security. - New York: Routledge, 2022. - X, 216 p.
3 Man is by Nature a Political Animal: Evolution, Biology, and Politics / Ed. by P.K. Hatemi, R. McDermott. - Chicago: University of Chicago Press, 2011. - P. 273-299; Advancing Interdisciplinary Approaches to International Relations / Ed. by S.A. Yetiv, P. James. -Cham: Palgrave Macmillan, 2017. - P. 83-114; Glimcher P.W. Decisions, Uncertainty, and the Brain: The Science of Neuroeconomics. -Cambridge: MIT Press, 2003. - XX, 375 p.; Neuroeconomics: Decision Making and the Brain / Ed. by P.W. Glimcher, C.F. Camerer, E. Fehr, R.A. Poldrack. - London: Academic Press, 2009. - XVIII, 526 p.; Ethics and Neuromarketing: Implications for Market Research and Business Practice / Ed. by A.R. Thomas, N.A. Pop, A.M. Iorga, C. Ducu. - Cham: Springer International Publishing, 2017. - XV, 209 p.; Sampson T.D. The Assemblage Brain: Sense Making in Neuroculture. - Minneapolis: University of Minnesota Press, 2017. - XXIV, 247 p.; Ogaki M., Tanaka S.C. Behavioral Economics: Toward a New Economics by Integration with Traditional Economics. - Singapore: Springer Nature, 2017. - P. 3-30; The Neuroscientific Turn: Transdisciplinarity in the Age of the Brain / Ed. by M.M. Littlefield, J.M. Johnson. - Ann Arbor: The University of Michigan Press, 2012. - XIV, 254 p.
исследований принятия политических решений и субъективных факторов, при том, что данные научные направления являются сегодня приоритетными в мировой науке1.
Наблюдаемое сегодня конъюнктурное увлечение интерпретациями больших данных напоминает научный оптимизм эпохи Просвещения, когда люди поверили в рациональность человека и его поведения. Однако если раньше поводом для веры в исключительную рациональность мотивов поведения были естественные науки, то сегодня избыточные надежды возлагаются на искусственный интеллект, цифровые технологии и новые технические средства. Ряд современных исследователей озабочен гипертрофированным интересом к достижениям нейронауки и её методам, которые всё чаще пытаются переносить в область социогуманитарного знания, полагая, что биологизация этих научных отраслей негативно скажется на понимании причин социального поведения, которое детерминировано сложным комплексом внутренних и внешних факторов и не может быть сведено исключительно к особенностям биологии и механизмов восприятия человеческого мозга, поскольку на формирование личности оказывают влияние сложные процессы социализации2. Сторонники этого взгляда предлагают обозначить критерии разумного использования методов нейронауки в других дисциплинах .
Связанные со сферой идентичности и детерминированного ею индивидуального и массового поведения явления социально-политической действительности, как ресентимент, культурные традиции, менталитет, народный характер, факторы суеверий и религиозной веры нельзя понять на базе исключительного использования формальных количественных методов и современных технологий, включая достижения нейронауки, которые скорее фиксируют реальность, чем объясняют её. Именно поэтому в политической науке и практике всегда ключевое значение имело изучение истории и прецедентов, страноведение, понимание культуры, психологии, ценностей и нарративов.
Исследование сущности идентитарных и обусловленных ими поведенческих процессов предполагает серьёзное изучение сложных доктринальных текстов и умение понимать обусловленный идеологией и нарративами контекст, находить и видеть социальные, политические и исторические параллели, то есть прежде всего качественный, экспертный анализ на базе принципов историзма и исследования причинно-следственных связей. Однако современные тенденции развития образования и цифровая среда делают граждан и часть экспертного сообщества всё менее восприимчивыми к указанным принципам, упрощают мышление, создают искушение не изучать историю и контекст социально-политических проблем, фокусируя внимание на технических навыках освоения современных компьютерных программ, позволяющих генерировать красивые, изобилующие цифрами и графиками отчёты, которые далеко не всегда дают представление о действительной подоплёке происходящих процессов. Часто качественные методы пытаются подменять количественными. Подчас такой подход приводит к прямому подлогу, когда на основе произвольно взятых данных, разработанных маркетологами методов, пытаются делать далеко идущие политические выводы и прогнозы. Кроме того, цифровизация анализа приводит к утрате этики и культуры передачи «живого знания», преемственности, в силу появления уверенности, что абстрактный «эффективный менеджер» может решить любую проблему, не имея профильного образования, а наличие сети Интернет создаёт иллюзию перманентной доступности любых сведений. Соответственно этим процессам деградируют и политические элиты.
Вызванное процессами цифровизации упрощение подходов к социогуманитарному образованию и представлений о критериях «образованности», являвшихся важной составляющей советской образовательной традиции, угрожает ценностному суверенитету общества, поскольку становится всё более техническим, подверженным воздействию технологий искусственного замещения и собственно искусственного интеллекта4, ориентированным на задачи повседневной частной жизни, а не на поддержание общегосударственного единства и воспитание гражданина как ответственного члена общества и семьи как его ячейки.
Описанные тенденции дают основания говорить о том, что общество цифровой эпохи атомизируется и утрачивает эмоциональные связи с согражданами как политической общностью и историческим континуумом единой судьбы. При этом параллельно в социогуманитарном знании возрастает интерес к изучению субъективного восприятия и поведения людей, включая новые поведенческие дисциплины5. Однако при наличии новых фундаментальных исследований поведения и эмоционального фактора можно констатировать отсутствие практической реализации научных выводов о том, как в этих условиях реанимировать старые, либо создать новые механизмы и институты, консолидирующие российский социум после тридцатилетия агрессивного насаждения поведенческих установок общества потребления, ориентированного на эгоцентризм и ценности индивидуального самовыражения и гедонизма6 вне контекста категорий долга перед обществом, Отечеством и согражданами.
В этих условиях становится актуальной задача поддержания баланса между традиционными методами исследования социально-политического поведения и новейшими подходами. Указанный синтез может послужить стимулом
1 Фактор эмоций изучается повсеместно и в самых разных контекстах, например, в инициировании и ведении военных конфликтов. См., например: Rosen S.P. War and Human Nature. - Princeton: Princeton University Press, 2005. - 224 p.
2 Satel S., Lilienfeld S.O. Brainwashed: The Seductive Appeal of Mindless Neuroscience. - New York: Basic Books, 2013. - XXIV,
226 p.
3 Legrenzi P., Umilta C. Neuromania: On the Limits of Brain Science. - New York: Oxford University Press, 2011. - XII, 120 p.
4 Marwala T. Rational Machines and Artificial Intelligence. - London: Academic Press, 2021. - XII, 258 p.
5 См., например: Routledge Handbook of Behavioral Economics / Ed. by R. Frantz, S.-H. Chen, K. Dopfer, F. Heukelon, S. Mousavi. - New York: Routledge, 2017. - XII, 422 p.; Advances in Behavioral Economics / Ed. by C.F. Camerer, G. Loewenstein, M. Rabin. - New York: Princeton University Press, 2004. - XXVI, 740 p.; Szpiro G. Risk, Choice, and Uncertainty: Three Centuries of Economic Decision-Making. - New York: Columbia University Press, 2020. - XIV, 250 p.
6 Well-Being: The Foundations of Hedonic Psychology / Ed. by D. Kahneman, E. Diener, N. Schwarz. - New York: Russell Sage Foundation, 1999. - XII, 593 p.
для разработки, отвечающей задачам обеспечения национальной безопасности России, информационной политики, направленной на консолидацию общества и выработку соответствующих поведенческих моделей.
В современных условиях, когда в научный оборот и аналитическую практику прочно входят такие понятия как «эмоциональный интеллект»1 и «эмоциональный капитал», правомерно ставить вопрос о развитии концепций эмоционального суверенитета и даже эмоционального измерения национальной безопасности, которые должны дополнить, расширить и углубить понимание и контекст информационного, социокультурного, ценностного и гуманитарного суверенитета и безопасности в указанных сферах. Эмоциональный суверенитет можно характеризовать как способность общества и государства контролировать информационное пространство и эмоциональную вовлечённость граждан в оценку ключевых событий отечественной истории, культуры и текущих социально-политических событий. Данная сфера тесно связана с другими измерениями суверенитета - информационным, гуманитарным, ценностным, социокультурным.
Вопросы восприятия в международной политике сегодня становятся особенно актуальной темой, поскольку тридцатилетие беспрецедентного глобального доминирования коллективного Запада атрофировало у элит США и Европы чувство осознания стратегической глубины и ответственности за принимаемые решения. У политиков, становление которых пришлось на годы всевластия западных ТНК и замыкания мировой политики и экономики на американского гегемона, нет опыта критического мышления в отношении собственных действий, отсутствуют навыки стратегического просчёта системы сдержек и противовесов, координации своих действий с другими ключевыми акторами международных отношений, что делает сложившееся положение, характеризующееся деглобализацией и регионализацией мира на фоне противостояния коллективного Запада России, чреватым катастрофическими последствиями для всего человечества.
Теории и стратегии устрашения, модели спирали эскалации межгосударственной напряжённости при односторонней озабоченности собственной безопасностью сегодня как никогда актуальны. Многочисленные примеры недопонимания внешнеполитических мотивов контрагентами мировой политики, представляют собой порочный круг невыученных исторических уроков ужасающих последствий неспособности дипломатического урегулирования возникающих межгосударственных противоречий.
В современных условиях необходимо внимательно пересмотреть и проанализировать концепции «санитарного кордона», сдерживания, отбрасывания и стратегического запугивания, применявшиеся против России в период холодной войны, до сих пор составляющие основы теоретических подходов к формированию внешней политики государств коллективного Запада в отношении Российской Федерации. Прискорбно в данной связи отмечать тот факт, что на русский язык до сих пор не переведён громадный массив западной, прежде всего американской, политологической классики, объясняющей мотивы внешнеполитического поведения Запада.
Текущее состояние гуманитарного и социокультурного суверенитета России свидетельствует о неадекватности обеспечения национальных интересов и национальной безопасности в образовательной и научной сферах. Так, например, в основе рабочих программ социогуманитарных дисциплин, основы которых закладывались в 1990-е годы, заметны явные следы однобокой западноцентричной ориентации, не позволяющей решать актуальные для Российской Федерации вопросы социально-политического развития. Между тем, суверенизация российского образования должна идти по пути изучения зарубежных концепций в контексте оценки их позитивного либо негативного влияния на Россию, преодоления сложившейся под влиянием фонда Сороса, Института Кеннана и других западных структур «мягкого» и «умного» воздействия на российскую гуманитарную сферу «западноцентричной аполитичности», в результате которой в рабочих программах дисциплин российских университетов преобладает некритичное, пассивно-описательное рассмотрение работ американских и европейских исследователей вне анализа практических последствий применения их доктрин в социально-политическом проектировании и государственном строительстве незападных стран.
В условиях обострения противостояния коллективного Запада России как никогда важно изучение классических работ теоретиков сдерживания и подрыва всех сфер национальной безопасности и суверенитета с параллельной выработкой рекомендаций по предотвращению возможных вызовов и угроз. Сегодня изучение комплексных подходов в области психологии международных отношений и принятия политических решений - важная задача на пути расширения понимания российским экспертным сообществом стиля мышления элит враждебных России государств.
1 Understanding Emotional Intelligence / Ed. by J.T. Lanthem. - New York: Nova Science Publishers, 2021. - XII, 199 p.; The Cambridge Handbook of Intelligence / Ed. by R.J. Stenberg. 2nd ed. - Cambridge: Cambridge University Press, 2020. - P. 709-735; Handbook of Intelligence: Evolutionary Theory, Historical Perspective, and Current Concepts / Ed. by S. Goldstein, D. Princiotta, J.A. Naglieri. -New York: Springer, 2015. - P. 243-262; Sparrow T., Knight A. Applied EI: The Importance of Attitudes in Developing Emotional Intelligence. - Chichester: Jossey-Bass, 2006. - XVI, 312 p.; Matthews G., Zeidner M., Roberts R.D. Emotional Intelligence: Science and Myth. -Cambridge: MIT Press, 2002. - XXII, 697 p.
