CC BY
2
Неуплата имущественных санкций как способ злоупотребления при банкротстве юридического лица
Сергеева Ольга Андреевна,
магистрант направления «Юриспруденция», Новосибирский государственный университет E-mail: olsvaaa@gmail.com
Наличие задолженности у юридического лица само по себе не свидетельствует о его несостоятельности, значит, не всякая задолженность может послужить основанием для возбуждения дела о банкротстве. Для этого в законодательстве предусмотрены критерии по составу и размеру задолженности. Вместе с тем, эти критерии являются условными и формальными, и, стоит предположить, должны были послужить скорее ориентирами, которые могли бы быть расценены по-разному в зависимости от иных фактических обстоятельств. Однако на практике эти условные критерии превратились в «обязательные признаки несостоятельности» для возбуждения дела о банкротстве, что повлекло неблагоприятные последствия. В статье анализируется способ злоупотребления правом в форме неуплаты имущественных санкций и накопления основного долга в пределах условно допустимого размера. Хотя несколько лет назад Верховный Суд Российской Федерации признал такие действия злоупотреблением правом, информация об этом не получила достаточного внимания, в связи с чем описанный способ используется недобросовестными должниками по сей день.
Ключевые слова: банкротство юридического лица, имущественные санкции, компенсаторная функция, недобросовестность, злоупотребление правом, принудительное исполнение обязательств.
S2
см о см
1Л
Согласно п. 2 ст. 6 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 N 127-ФЗ[1 ] (далее - Закон о банкротстве) производство по делу о банкротстве может быть возбуждено арбитражным судом при условии, что требования к юридическому лицу в совокупности составляют не менее трехсот тысяч рублей.
20 декабря 2023 года в Государственную Думу Российской Федерации внесен законопроект № 516699-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» [2], предусматривающий, в частности, повышение установленного п. 2 ст. 6 Закона о банкротстве порога суммы долга, являющегося минимальным для возможности инициирования процедуры банкротства юридического лица, до двух миллионов рублей. На момент проведения настоящего исследования законопроект прошел третье чтение и передан в Совет Федерации Федерального собрания Российской Федерации.
Вместе с тем, ни этот проект, ни какие-либо другие не направлены на решение проблем, периодически возникающих на фоне имеющегося в абз. 3-4 п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве ограничения, связанного с возможным для инициирования процедуры банкротства составом долга.
Исходя из указанных законодательных положений, подлежащие применению за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства неустойки (штрафы, пени), проценты за просрочку платежа, иные имущественные санкции не учитываются при определении наличия признаков банкротства должника.
Содержание таких весьма условных критериев в действующем законодательстве позволяет недобросовестным должникам искусственно создавать ситуацию, в которой они формально не могут быть признаны банкротами при фактической неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества.
Также такое ограничение позволяет недобросовестным должникам намеренно избегать погашения имущественных санкций, возникших в результате ненадлежащего исполнения (неисполнения) обязательств, накапливая их до сколь угодного размера.
Увеличение минимального размера требований кредиторов для возбуждения дела о банкротстве должника до двух миллионов рублей, которое предполагается в случае вступления в силу указанного в начале настоящей статьи законопроекта (стоит отметить, что само по себе повышение
порога давно обсуждается в юридическом сообществе и в целом обоснованно признается необходимым), без изменения условий о составе таких минимальных требований повлечет расширение поля для злоупотреблений недобросовестными должниками: накопление существенной задолженности станет возможным не только в виде санкций, но и в виде большей суммы основного долга. При том, что неисполнение обязательств в размере двух миллионов рублей (тем более без учета штрафных санкций) может оказаться роковым для некоторых субъектов, например, повлечет невозможность дальнейшей деятельности индивидуального предпринимателя, недавно вышедшего на рынок.
Следует сделать оговорку, что, безусловно, российский правопорядок предусматривает различные способы взыскания задолженности (а не только в рамках банкротного процесса), однако их эффективность является сравнительно низкой. Так, крайне часто критикуется работа службы судебных приставов, к целям деятельности которой относится обеспечение исполнения судебных актов, а особенностью которой является наличие права применять к должнику меры принудительного исполнения. Сотрудники службы перегружены, у многих отсутствует высшее юридическое образование, коммуникация с остальными государственными органами не отлажена. Зачастую встречаются указания и на полное бездействие отдельных судебных приставов-исполнителей[3].
Весьма спорной считается и деятельность кол-лекторских агентств (являющихся законной «альтернативой» Федеральной службы судебных приставов в части взыскания задолженностей), которые, с одной стороны, гораздо более заинтересованы в получении исполнения от должника (поскольку в зависимости от размера взысканной задолженности меняется сумма причитающегося агентству вознаграждения или выгода, которая получается в результате заключения агентством договора уступки права требования к должнику), с другой - значительно ограничены законодателем в возможностях воздействовать на должника для обеспечения соблюдения прав последнего. Соответствующее законодательство, при этом, достаточно переменчиво, что также является негативным фактором, влияющим на стабильность деятельности коллекторских агентств.
Кроме того, с учетом стремительного развития цифровых платежных систем повышается риск сокрытия имущества, например, путем хранения активов в криптовалюте. При этом, такие способы легко применимы и не зависят от размера активов. Представляется, что указанные ранее субъекты пока не разработали действенные способы борьбы с сокрытием активов путем их цифровизации.
Таким образом, в связи со сравнительной неэффективностью остальных способов принудительного взыскания задолженности, порой инициирование процедуры банкротства используется в качестве понуждения к исполнению обязательства
(в том числе и при отсутствии фактической несостоятельности дебитора) и, безусловно, в качестве непосредственно способа принудительного исполнения.
При этом, следует сделать акцент на том, почему именно банкротство следует считать действеннее остальных. Оно, как специфический способ взыскания задолженности, является наиболее «опасным» для должника - юридического лица, поскольку его завершающей стадией является ликвидация. Соответственно, возбуждение процедуры банкротства следует считать наиболее эффективным законным способом воздействия на управление должника, поскольку ни один разумный владелец не допустит юридической смерти фактически действующего неубыточного бизнеса по причине неуплаты долгов.
Значимость банкротства для кредиторов наглядно подтверждается судебной статистикой. Так, согласно данным, публикуемым судебным департаментом при Верховном Суде Российской Федерации, в 2023 году практически 93,5% от общего числа принятых к производству заявлений составили именно заявления кредиторов. В 2022 и 2021 годах их доля составила 89,6% и 91,3% соответственно^] (при этом в 2022 году постановлением Правительства Российской Федерации от 28.03.2022 N 497 «О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами» [5] вводился шестимесячный мораторий на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям кредиторов; то есть следует предположить, что в отсутствие моратория доля принятых к производству заявлений кредиторов была бы еще выше).
Поставленная проблема осложняется тем, что порядок погашения требований кредиторов частично регламентирован законом в рамках императивных норм, которые оттесняют имущественные санкции на «второй план».
Так, в соответствии со ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации[6] (далее - ГК РФ) сумма произведенного платежа, недостаточная для исполнения денежного обязательства полностью, погашает прежде всего издержки кредитора по получению исполнения (то есть, например, расходы на оплату государственной пошлины при подаче иска, расходы на оплату услуг представителей), затем - проценты, под которыми в силу п. 37 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22.11.2016 N 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» [7] (далее - постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 54) понимаются проценты, являющиеся платой за пользование денежными средствами, предусмотренные например, ст.ст. 317.1, 809, 823 ГК РФ. Указанные категории расходов, как правило, являются не столь существенными, в связи с чем становятся вторичными для самих
5 -о
сз ж
■с
кредиторов. В третью очередь погашается сумма основного долга.
Следует акцентировать внимание на том, что по смыслу указанных положений проценты, которые являются мерой гражданско-правовой ответственности, например, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, к указанным в ст. 319 ГК РФ не относятся и погашаются после суммы основного долга. Упоминание иных имущественных санкций в норме и вовсе отсутствует, в связи с чем очевидным становится вывод, что они, как меры гражданско-правовой ответственности, также погашаются в последнюю очередь.
Указанные положения косвенно отражают отношение законодателя к имущественным санкциям, поскольку при распределении суммы, недостаточной для полного исполнения обязательства, им какого-либо внимания не уделяется.
Также важно, что ст. 319 ГК РФ допускает заключение соглашения, меняющего очередность погашения требований в отсутствие у должника возможности полного исполнения обязательств перед кредитором. Однако согласно п. 37 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 54 соглашением сторон может быть изменен порядок погашения только тех требований, которые названы в ст. 319 ГК РФ. Это означает, что при наличии задолженности, состоящей из денежных требований, перечисленных в ст. 319 ГК РФ, а также иных имущественных санкций, уплата второй категории производится в последнюю очередь. Согласно п. 2 информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.10.2010 № 141 «О некоторых вопросах применения положений ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации» [8] соглашение, предусматривающее, что при исполнении должником денежного обязательства не в полном объеме требования об уплате неустойки, процентов, предусмотренных ст. 395 ГК РФ, или иные связанные с нарушением обязательства требования погашаются ранее требований, названных в ст. 319 ГК РФ, противоречит смыслу данной статьи и является ничтожным в силу ст. 168 ГК РФ. Это подтверждается и судебной практикой, в частности, определением Верховного Суда Российской Федерации от 07.10.2021 N 305- ЭС21-17458 по делу N А40-208774/2016[9], постановлением Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 25.04.2023 по делу № А45-32894/2022[10], от 23.01.2023 по делу № А27-21591/2021 [11 ].
Таким образом, в рамках действующего правового регулирования удовлетворение имущественных санкций вперед иных требований возможно исключительно добровольным путем, что, безус] ловно, не относится к интересам недобросовест-2 ного должника. Фактически изложенное означает, ~ что законодатель относит имущественные санкции сэ за ненадлежащее исполнение (неисполнение) обя-ю зательств к чему-то дополнительному и необяза-^ тельному.
Теперь следует более подробно рассмотреть непосредственно механизм недобросовестного использования должниками условных критериев, установленных действующим законодательством в отношении состава и размера задолженности для возбуждения дела о банкротстве.
Злоупотребление осуществляется путем частичного удовлетворения требований кредитора таким образом, чтобы размер основного долга составлял сумму менее порогового значения (в триста тысяч рублей в настоящий момент, а с момента вступления в силу новой редакции Закона о банкротстве - значения в два миллиона рублей). Наличие штрафных санкций злоупотребляющий должник может игнорировать полностью.
В результате таких действий, несмотря на уменьшение размера задолженности, кредитор продолжает претерпевать неблагоприятные последствия в форме неполучения положенной ему суммы денежных средств из присужденных должнику санкций, которые, помимо прочего, носят компенсаторный и восстановительный характер, направлены на сглаживание негативных имущественных последствий ненадлежащего исполнения (или вовсе неисполнения) обязательства, и, безусловно, в форме неполучения оставшейся части основного долга при наличии таковой.
Положение кредитора в случае злоупотребления должником таким способов осложняется тем, что, исходя из актуальной судебной практики, при разрешении споров о возбуждении дел о банкротстве в большинстве случаев суды подходят формально, оценивая лишь размер основного долга, то есть проверяют юридическое лицо на соответствие исключительно условным критериям, которые, представляется, скорее должны исполнять функцию ориентира для правоприменителей.
В качестве примера можно привести постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 22.11.2021 по делу N А21-2114/2021 [12]. В судебном акте отражено, что с заявлением о банкротстве обратился кредитор, требования которого состояли из суммы основного долга равной 790 309 руб., суммы пеней в размере 1 055 974 рублей, а также расходов по уплате государственной пошлины в размере 34 463 рублей. После возбуждения дела должник частично погасил задолженность, так, что сумма основного долга составила менее 300 000 рублей (точнее - 224 772 рублей, что не столь существенно меньше; пени же не были уплачены даже в части). Суд первой инстанции, отказав во введении наблюдения, прекратил производство по делу. Суды апелляционной и кассационной инстанции оставили судебный акт без изменений, поскольку не усмотрели ни признаков неплатежеспособности, ни злоупотребления правом в действиях должника. Вместе с тем, их позиция представляется неверной. Ошибочность выводов судов косвенно подтверждает наличие нескольких заявлений о признании должника по указанному делу несостоятельным, одно из которых легло в основу уже «успешно» дела о банкротстве № А21-
229/2023[13]. Следует предположить, что фактически должник является несостоятельным уже не менее трех лет, а действия по частичному погашению долга осуществлены без намерения исполнить свои обязательства перед кредитором (со значительной вероятностью у должника имелся скрытый неправомерный интерес, например, отсрочить процедуру банкротства для вывода активов или же лишить кредитора статуса заявителя для последующего проведения «подконтрольной» процедуры банкротства).
Аналогичные обстоятельства отражены в постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 21.10.2022 по делу N А45-4986/2022[14]: в результате частичного погашения сумма основного долга составила менее 300 000 рублей (точнее - 262 395,21 рублей, что несущественно меньше). И несмотря на то, что в совокупности с неустойкой и процентами за пользование чужими денежными средствами остаток задолженности двукратно превышал минимальный порог, суды не усмотрели оснований для возбуждения дела о банкротстве.
Вместе с тем, на практике постепенно формируется позиция о том, что формализм является недопустимым при разрешении вопроса о возможной несостоятельности должника. Так, даже в указанном ранее акте Арбитражный суд ЗападноСибирского округа изложил позицию, в соответствии с которой сама по себе «незначительность размера требования к должнику не должна освобождать последнего от введения процедуры несостоятельности при наличии сведений, очевидно указывающих на неплатежеспособность должника, то есть на прекращение исполнения им денежных обязательств, а также на недобросовестность лиц, вовлеченных в спорные правоотношения».
Последней частью приведенного высказывания суд отсылает к определению Верховного Суда Российской Федерации от 15.08.2016 N 308-ЭС16-4658[15]. Исходя из правовой позиции высшей судебной инстанции о недобросовестности лица, погасившего требование должника частично, может свидетельствовать наличие очевидной неплатежеспособности должника, в частности, наличие к нему значительного количества требований иных кредиторов. В судебном акте Судебная коллегия акцентировала внимание на том, что, погашая задолженность частично и, более того, лишь ее составную часть в виде основного долга, лицо стремится лишить кредитора статуса заявителя по делу о банкротстве. То есть описанное поведение свидетельствует об отсутствии намерения исполнять обязательства или иным образом восстанавливать положение кредитора, ранее не получившего надлежащее исполнение. Действия должника по указанному делу квалифицированы как злоупотребление правом по ст. 10 ГК РФ.
Фактически изложенное означает, что требования, не проходящие формальные критерии (по размеру и составу), могут послужить основанием возбуждения дела о банкротстве даже в отсутствие
соответствующего положения в действующих правовых нормах.
Вместе с тем, следует обратить внимание, что указанное ранее определение датируется 2016 годом. Несмотря на то, что оно раскрыло и сам способ злоупотребления правом, и то, какие образом суд может воспрепятствовать осуществлению неправомерных намерений, подход Высшей инстанции не получил широкого применения на практике (что подтверждается в том числе указанными в настоящей работе более новыми судебными актами об отказе в возбуждении дел о банкротстве), а также не повлиял на содержание законодательства в сфере банкротства.
Возможность накапливания кредиторской задолженности, состоящей из имущественных санкций, появившихся в результате нарушения обязательств, помимо прочего, подрывает эффективность большинства распространенных способов обеспечения исполнения обязательств.
Что важно, эффективность таковых в рамках банкротных споров зачастую является крайне спорной и без учета возможности злоупотребления права рассматриваемым способом. Так, например, кредитор, чье требование подлежит включению в третью очередь реестра, и одновременно чье право обеспечено неустойкой, фактически не получает какого-либо преимущества по сравнению с кредиторами, права которых не обеспечены никаким способом. Единственным отличием является возможность получения дополнительной суммы денежных средств, которая, впрочем, также включается в реестр требований кредиторов, да еще и согласно п. 3 ст. 137 Закона о банкротстве учитывается отдельно и подлежит удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов, не связанных с нарушением обязательств. Учитывая, что в подавляющем большинстве случаев даже сами требования, включенные в третью очередь реестра, погашаются лишь в малой части, даже указанная возможность получения дополнительных средств является призрачной (и даже комичной).
Впрочем, упомянутая проблема неэффективности большинства распространенных способов обеспечения исполнения обязательств давно обсуждается в юридическом сообществе и фактически является комплексной, то есть рассматриваемый в настоящей работе способ злоупотребления при банкротстве является лишь очередным подтверждением существующего недостатка правового регулирования в соответствующей области.
При рассмотрении поставленной настоящей работой проблемы необходимо учитывать, что имущественные санкции выполняют одновременно и превентивную, и компенсаторную функции. Первая заключается в том, что лицо, к которому применяются такие санкции, в связи с предшествующим этому неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств, несет неблагоприятные последствия, в результате чего в последствии стремится избежать неправомерного поведения.
5 -о
сз ж
■с
см о см
Чтобы раскрыть вторую функцию использования гражданско-прааовых санкций представляется уместным привести позицию А.П. Сергеева и Т.А. Терещенко: «ответственность в гражданских правоотношениях позволяет пострадавшей стороне воспользоваться правом потребовать компенсации или заглаживания причиненных неудобств» [16]. Аналогичный вывод содержится в определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 14.07.2020 N 306-ЭС20-2351 по делу N А65-11516/2019[17]. В нем отмечено, что «целью применения гражданско-правовой ответственности является восстановление имущественных потерь кредитора, возникших в связи с нарушением должником своих обязательств».
То есть, несмотря на то, что одним из назначений применения имущественных санкций является, по крайней мере, восстановление экономического положения кредитора, надлежащего внимания эффективности их применения не уделяется, что нельзя оценить положительно.
Таким образом, исследуемый в настоящей работе способ злоупотребления правом достигается путем неуплаты присужденных кредиторам имущественных санкций, а также части суммы основного долга. В случае внесения упомянутых в настоящей работе изменений в Закон о банкротстве исследуемых механизм злоупотребления станет еще более вредоносным.
Аккумулирование задолженностей даже исключительно из сумм имущественных санкций является недопустимым поведением для добросовестных субъектов предпринимательской деятельности. В связи с чем такое поведение должно трактоваться либо как злоупотребление правом (если будет установлено, что должник на самом деле имеет возможность погасить задолженность в полном размере), либо как явный признак несостоятельности. Соответственно, и в первом, и во втором случае возбуждение дела о банкротстве должно быть возможным. Именно оно способно оказать эффективное воздействие на злоупотребляющего должника, либо же, в отсутствие злоупотребления, позволит признать банкротом в действительности несостоятельное лицо. Использование формального подхода, который отчетливо прослеживается в судебной практике, является недопустимым, поскольку влечет нарушение прав кредиторов.
Литература
1. Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. от 25.12.2023) // СЗ РФ. 2002. № 43. Ст. 4190.
2. Проект Федерального закона от 20.12.2023 № 516699-8 «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» и статью 223 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» // URL: https://sozd.duma.gov.rU/bill/516699-8#bh_ histras. (Дата обращения 23.05.2024).
3. Полнякова Е.М. Верховный Суд Российской Федерации: ущерб, причиненный бездействием судебного пристава-исполнителя, возмещается государством // Российский судья. 2019. № 5. СПС «КонсультантПлюс». (Дата обращения 03.05.2024).
4. Данные судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. URL: http://www.cdep.ru/?id=79. (Дата обращения 28.04.2024).
5. Постановление Правительства Российской Федерации от 28.03.2022 № 497 «О введении моратория на возбуждение дел о банкротстве по заявлениям, подаваемым кредиторами» (ред. от 13.07.2022) // СЗ РФ. 2022. № 14. Ст. 2278 (утр. силу).
6. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая: федеральный закон от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 14.04.2023) // СЗ РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении» // Рос. газета. 2016. 5 декабря.
8. Информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 20.10.2010 № 141 «О некоторых вопросах применения положений ст. 319 Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2010. № 12. С. 123-125.
9. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 07.10.2021 N 305- ЭС21-17458 по делу N А40-208774/2016 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 09.05.2024).
10. Постановление Арбитражного суда ЗападноСибирского округа от 25.04.2023 по делу № А45-32894/2022 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 09.05.2024).
11. Постановление Арбитражного суда ЗападноСибирского округа от 23.01.2023 по делу № А27-21591/2021 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 09.05.2024).
12. Постановление Арбитражного суда СевероЗападного округа от 22.11.2021 по делу N А21-2114/2021 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 10.05.2024).
13. Определение Арбитражного суда Калининградской области от 19.07.2023 по делу № А21-229/2023 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 10.05.2024).
14. Постановление Арбитражного суда ЗападноСибирского округа от 21.10.2022 по делу N А45-4986/2022 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 10.05.2024).
15. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 15.08.2016 N 308-ЭС16-4658 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 23.04.2024).
16. Сергеев А.П., Терещенко Т.А. Диспозитивное и императивное регулирование договоров: анализ законодательства, доктрины из судебной практики (на примере (не)признания договорных условий ничтожными) // Арбитражные споры. 2021. № 3. С. 89-104.
17. Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 14.07.2020 N 306-ЭС20-2351 по делу N А65-11516/2019 // Консультант Плюс: справ.-прав. система. (Дата обращения 23.04.2024).
AVOIDING REPAYMENT OF PROPERTY LIABILITY AS
A WAY OF ABUSE IN THE BANKRUPTCY OF A LEGAL
PERSON
Sergeeva O.A.
Novosibirsk State University
References
1. Federal Law of October 26, 2002 No. 127-FZ "On Insolvency (Bankruptcy)" (as amended on December 25, 2023) // SZ RF. 2002. No. 43. Art. 4190.
2. Draft Federal Law No. 516699-8 dated December 20, 2023 "On Amendments to the Federal Law "On Insolvency (Bankruptcy)" and Article 223 of the Arbitration Procedure Code of the Russian Federation" // URL: https://sozd.duma.gov.ru/ bill/516699-8#bh_histras. (Date of access: 05/23/2024).
3. Polnyakova E.M. Supreme Court of the Russian Federation: damage caused by the inaction of the bailiff is compensated by the state // Russian Judge. 2019. No. 5. SPS "ConsultantPlus". (Date of access: 05/03/2024).
4. Data from judicial statistics of the Judicial Department of the Supreme Court of the Russian Federation. URL: http://www.cdep. ru/?id=79. (Date of access: 04/28/2024).
5. Decree of the Government of the Russian Federation of March 28, 2022 No. 497 "On the introduction of a moratorium on the initiation of bankruptcy proceedings on applications submitted by creditors" (as amended on July 13, 2022) // SZ RF. 2022. No. 14. Art. 2278 (morning force).
6. Civil Code of the Russian Federation. Part one: Federal Law of November 30, 1994 No. 51-FZ (as amended on April 14, 2023) // SZ RF. 1994. No. 32. Art. 3301.
7. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation dated November 22, 2016 No. 54 "On some issues of application of the general provisions of the Civil Code of the Russian Federation on obligations and their execution" // Ross. newspaper. 2016. December 5.
8. Information letter of the Presidium of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation dated October 20, 2010 No. 141 "On some issues of application of the provisions of Art. 319 of the Civil Code of the Russian Federation" // Bulletin of the Supreme Arbitration Court of the Russian Federation. 2010. No. 12. pp. 123-125.
9. Ruling of the Supreme Court of the Russian Federation dated October 7, 2021 N 305-ES21-17458 in case N A40-208774/2016 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 05/09/2024).
10. Resolution of the Arbitration Court of the West Siberian District dated April 25, 2023 in case No. A45-32894/2022 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 05/09/2024).
11. Resolution of the Arbitration Court of the West Siberian District dated January 23, 2023 in case No. A27-21591/2021 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 05/09/2024).
12. Resolution of the Arbitration Court of the North-Western District dated November 22, 2021 in case No. A21-2114/2021 // Consultant Plus: legal reference. system. (Date of access: 05/10/2024).
13. Determination of the Arbitration Court of the Kaliningrad Region dated July 19, 2023 in case No. A21-229/2023 // Consultant Plus: legal reference. system. (Date of access: 05/10/2024).
14. Resolution of the Arbitration Court of the West Siberian District dated October 21, 2022 in case No. A45-4986/2022 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 05/10/2024).
15. Ruling of the Supreme Court of the Russian Federation dated August 15, 2016 N 308-ES16-4658 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 04/23/2024).
16. Sergeev A.P., Tereshchenko T.A. Dispositive and mandatory regulation of contracts: analysis of legislation, doctrines from judicial practice (using the example of (non) recognition of contractual terms as void) // Arbitration disputes. 2021. No. 3. pp. 89-104.
17. Determination of the Judicial Collegium for Economic Disputes of the Supreme Court of the Russian Federation dated July 14, 2020 N 306-ES20-2351 in case N A65-11516/2019 // Consultant Plus: reference book. system. (Date of access: 04/23/2024).
