Несостоявшееся региональное лидерство Турции Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

ИСЛАМ В СТРАНАХ ДАЛЬНЕГО ЗАРУБЕЖЬЯ

Дина Малышева,

доктор политических наук (ИМЭМО РАН) НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ РЕГИОНАЛЬНОЕ ЛИДЕРСТВО ТУРЦИИ

Сирийский кризис, в котором Турция сыграла на стороне антиасадовских сил и фактически в тандеме с исламистами-террористами, воюющими против законного правительства Сирии, показал несостоятельность притязаний Турции на роль регионального лидера. Противоречащими ближневосточным реалиям оказались и заверения министра иностранных дел Турции А. Давутоглу (рассчитанные, главным образом, на внутреннюю - турецкую аудиторию) об отсутствии у Турции проблем с соседями и о том, что сама Турция, где у власти находятся «умеренные исламисты», является своего рода моделью для арабского мира.

Не выглядят убедительными и притязания Турции на титул «защитницы ислама», после того как в сирийских событиях Турция выступила на стороне Саудовской Аравии и Катара в их противостоянии с шиитами и алавитами и четко определила, таким образом, свою солидарность с суннитами. Напомним, что мусульмане Турции - преимущественно сунниты, а местные алавиты (алави) - религиозное меньшинство, представители которого не занимают в отличие от их братьев по вере в Сирии каких-либо влиятельных позиций. Трудно, кроме того, представить себе, чтобы арабский ислам вообще когда-либо принял турецкое лидерство. По-разному смотрят в Турции и США на перспективы разных религиозных общин в «постреволюционной» Сирии. Хотя США и сотрудничают с Турцией по Сирии, где их общей целью стало свержение режима Б. Асада, Вашингтон настаивает на том, что любой исход сирийского кризиса должен гарантировать религиозный и этнический плюрализм. Турция же, занятая налаживанием тесных связей с ведущей силой суннитской оппозиции в Сирии -

98

«Братьями-мусульманами», стремится максимально ограничить сирийских курдов в их правах и сурово наказать поддерживающее Асада алавитское меньшинство, которое Турция считает своим врагом.

Сирийский кризис стал также еще одним доказательством тщетности усилий Турции по позиционированию себя в качестве независимого и нейтрального посредника в ближневосточных конфликтах.

Посредничеству в споре Запада с Ираном по поводу его ядерной проблемы, а также и добрососедским отношениям с Ираном (особенно в энергетической сфере) Турция предпочла политику, направленную на максимальное ослабление позиций Ирана в регионе. Это едва ли соотносится с первоочередными национальными интересами Турции, но зато полностью совпадает со стратегическими целями аравийских монархий, стремящихся для начала уничтожить режим Асада как главного союзника Ирана (который инвестировал, по некоторым сведениям, в Сирию более 1 млрд. американских долларов), а затем взяться и за сам Иран.

В то же время следует принять во внимание, что саудовско-катаровско-турецкий антииранский альянс носит во многом ситуативный характер, ибо аравийские монархи не доверяют ни Ирану, ни Турции. В поддержании же тесных контактов с ними заинтересован, прежде всего, Р. Эрдоган, который готовится к президентским выборам 2013 г., после которых Турция, возможно, станет президентской республикой, тем более что, по наблюдениям большинства аналитиков, серьезных конкурентов у Эрдогана нет. Сам же он заинтересован в поддержке мелких и средних предпринимателей Анатолии, являющихся электоральной базой и источником финансирования премьер-министра Турции и его Партии справедливости и развития. А эти предприниматели активно работают, по свидетельству армянского политолога А. Шакаряна, с саудовскими и катарскими капиталами, что позволило им избежать многих негативных последствий мирового экономического кризиса.

В декабре 2012 г. Турция дала разрешение на размещение на своей территории в районе границы с Сирией четырех противоракетных комплексов «Пэтриот». Турецкое руководство связало свой запрос с тем, что на территории страны участились попадания снарядов, выпущенных в Сирии, поскольку бои в арабской республике идут на самой границе двух государств. Однако есть подозрение, что эти комплексы направлены не столько против Си-

99

рии, сколько против Ирана (а по умолчанию - и против России), и Турция, таким образом, объективно подыграла антисирийским, антииранским, антироссийским силам в НАТО. Это говорит о том, что проводившаяся в последние годы турецким руководством политика демонстративного дистанцирования от НАТО была всего лишь дипломатической игрой, и Турция, как и во времена «холодной войны», остается форпостом Североатлантического альянса на Ближнем Востоке. Связи с НАТО выгодны Анкаре еще и из-за соседства с Россией, с которой Турция конкурирует в Черноморско-Каспийском регионе. Но слишком тесное сотрудничество с НАТО ставит Турцию перед непростым выбором в случае, если все-таки начнется война с Ираном. Последний является еще более серьезным военным противником, нежели маленькая Сирия, армии которой тем не менее второй год удается отражать нападение поддерживаемых и вооружаемых Западом, Турцией и аравийскими монархиями транснациональных вооруженных формирований. Так что для Турции последствия гипотетического военного конфликта Израиля / Запада с Ираном могут оказаться весьма болезненными, если рассматривать как серьезную угрозу предупреждение Тегерана о том, что в случае нападения на Иран его первые контрудары будут нанесены по размещенным в Турции и Азербайджане базам и опорным пунктам НАТО.

То, что Турция не является в Ближневосточном регионе полностью самостоятельным игроком, подтверждают события, связанные с израильской военной операцией в секторе Газа «Облачный столп» (14-20 ноября 2012 г.), направленной на уничтожение военной инфраструктуры правящего в Газе исламистского движения ХАМАС и предотвращение ракетных обстрелов территории Израиля. Турецкая дипломатия никак не смогла проявить себя в качестве переговорщика в этом конфликте вследствие испорченных задолго до того израильско-турецких отношений. Так что по завершении этой военной операции Израиля непрямые переговоры между ним и представителями ХАМАС прошли в Каире под патронажем президента Египта Мухаммеда Мурси. Это вернуло статус ведущего регионального игрока именно Египту, который и ранее активно участвовал в процессе примирения между ФАТХ и ХАМАС, а также между Израилем и палестинцами.

Ахиллесовой пятой Турции по-прежнему остается неурегулированная курдская проблема, которая сохранила свою остроту и в 2012 г., приобретя региональное измерение. Речь идет о влиянии на юго-восточные районы Турции конфликта в соседней Сирии: в

100

ее северных районах активизировались местные курды, стремящиеся к созданию автономии по образцу Иракского Курдистана, или официально - «Курдского района Ирака», имеющего по новой конституции Ирака статус автономии, но де-факто являющегося полунезависимым государственным образованием в составе Ирака. Дабы предотвратить подобное развитие событий, Турция облегчила проникновение отрядов так называемой «свободной сирийской армии» и других вооруженных формирований сирийской оппозиции в богатые нефтью северные провинции Сирии - Алеппо и Хасака, где ситуацию контролируют курдские союзы народной обороны, близкие к курдской Партии Демократического союза (ПДС). Ее считают сирийским отделением турецкой Рабочей партии Курдистана (РПК), но сама ПДС отрицает эту связь из опасения быть включенной наряду с РПК в список международных террористических организаций.

Турция открыто не возражала против создания в Сирии курдской автономии и даже установила хорошие отношения с Курдским национальным советом Сирии (КНС) ввиду того, что он занял в целом нейтральную позицию в сирийском конфликте - не поддержал Асада, но и не воевал против него. Тем не менее у Турции имеются серьезные основания опасаться появления на своих границах наряду с Иракским Курдистаном еще и Курдистана сирийского и, главное, усиления там влияния ПДС и РПК, на которых Анкара и натравливает боевиков сирийской вооруженной оппозиции. Однако это грозит Турции осложнением отношений с покровительствующим КНС президентом «Курдского района Ирака» Масудом Барзани, участвующим в создании курдской автономии на сирийской территории. В июле 2012 г. он организовал в Эрбиле встречу руководства КНС с лидерами ПДС и объявил, что в случае их объединения он поддержит сирийских курдов. С точки зрения дальнейших перспектив это сулит Турции обострение противоречий, причем не только с курдами, но и с алавита-ми, учитывая, что в Ливане шииты выступили в поддержку своих единоверцев - алавитов, в то время как местные сунниты, напротив, высказались в пользу сирийской оппозиции. То, что Турция самым непосредственным образом оказалась втянута во внутри-религиозные и внутриэтнические распри на Ближнем Востоке, создает угрозу ее собственной стабильности и территориальной целостности.

Помимо проблем со своим ближневосточным окружением, 2012 г. не принес Турции особых успехов в реализации одной из

101

целей ее внешней политики - стать энергетическим мостом между Востоком и Западом. Главная причина пробуксовки в этом направлении - зависимость Турции от газовых и нефтяных поставок из Ирана и России, отношения с которыми были испорчены из-за сирийского вопроса, в котором Турция и Иран с Россией оказались по разные стороны баррикад. К осени 2012 г. отношения между Россией и Турцией приобрели настолько натянутый характер, что это привело к переносу запланированного официального визита Президента РФ В.В. Путина в Турцию с октября на декабрь. Ранее лидер правящей Партии справедливости и развития Р. Эрдоган в своем выступлении на состоявшемся 30 сентября съезде партии отнес Россию к странам, которым «история не простит за содействие кровавому сирийскому режиму». А 10 октября турецкие ВВС принудили к посадке пассажирский самолет, следовавший из Москвы в Дамаск. В дальнейшем попытки склонить Россию к компромиссу по сирийскому вопросу закончились безрезультатно, как несостоятельными оказались и расчеты Турции и ее партнеров по антисирийской коалиции на скорое падение режима Б. Асада. Не удивительно, что состоявшийся все же 3 декабря визит президента России в Турцию и его переговоры с премьером Эрдоганом завершились лишь обменом мнений по сирийской проблеме, но ни к чему конкретному не привели, поскольку каждая из сторон осталась на своих позициях.

Что касается энергетического сотрудничества Турции и России, то оно тоже дало сбой. 7 декабря 2012 г., когда в Анапе был дан старт строительству морского участка газопровода «Южный поток» - одного из крупнейших в мире инфраструктурных проектов, который Россия вместе со странами-партнерами прокладывает по дну Черного моря, - официальная Анкара демонстративно объявила об отказе присоединиться к этому проекту и намерении участвовать в проектах Nabucco West и TAN AP (Trans-Anatolian gas pipeline), планируемых к прокладке в обход России. Шансы последних на реализацию в ближайшие годы весьма призрачны, и шаги турецкого правительства в поддержку этих проектов могут быть объяснены не столько экономической выгодой, сколько политической конъюнктурой - желанием добиться благосклонности ЕС, куда Турция многие годы стремится попасть, намерением проявить солидарность с теми политиками в Европе, кто призывает к максимальному ослаблению зависимости Европы от «энергетических пут» России.

102

Таким образом, экономические отношения между Россией и Турцией на сегодня ограничиваются сферой бизнеса, туризма, торговли, строительства и атомной энергетики. А вот в политическом плане они останутся достаточно сложными. Ведь ко всему прочему Турция исторически являлась конкурентом России и таковым остается. Причем не только на Ближнем Востоке, но и на постсоветском пространстве, где Турция не довольствуется лишь областью культурного взаимодействия с народами, исповедующими ислам, а стремится к региональному лидерству, пытается оказывать выгодное для себя влияние на религиозно-политические процессы, происходящие и в российской «умме» - северокавказской, татарской и др.

Идеология «неоосманизма» (№о-08тапНсШк), ставшая в последние годы стержнем внутренней и внешней политики Турции, нацеливает ее на превращение в одну из ключевых стран Ближнего Востока и Кавказско-Каспийского региона, на обретение ею собственных «балканского», «кавказского», «среднеазиатского» измерений. Однако такая политика неизбежно будет вступать в противоречие с интересами России, а также других региональных и глобальных игроков. Что касается перспектив этого амбициозно -го внешнеполитического проекта, то опыт 2012 г. показывает, что реализовать его Турции будет не просто. Несмотря на возросшие амбиции Турции, ее внешнеэкономический и внешнеполитический потенциал во многом лимитируется ее собственными серьезными внутренними проблемами, на преодоление которых понадобится и время, и благоприятные внешние факторы.

«Север-Юг-Россия. Ежегодник РАН.

ИМЭМО РАН», М., 2013 г., с. 99-103.

А. Умнов,

востоковед

ИРАН В СОВРЕМЕННОЙ МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ

В прошедшем году Иран продолжил осуществлять свою ядерную программу, несмотря на давление извне. Преследовались и другие цели внешнеполитического курса, сформулированные при президентстве Ахмадинежада и, как правило, обрамленные радикальными лозунгами. Такая последовательность и такой внешний радикализм нуждаются в объяснении.

103