CC BY
26
Список литературы:
1. Замятин Е.И. Мы: роман, повести, рассказы, пьесы, статьи и воспоминания [Текст] / Сост. Е.Б. Скороспелова. - Кишинев, 1989.
2. Замятин Е.И. Сочинения. Том IV. - Мюнхен, 1988.
3. Лейдерман Н.Л. С веком наравне // Русская литературная классика в советскую эпоху: Монографические очерки. - СПб.: Златоуст, 2005.
4. Хатямова М.А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе XXвека: автореф. дисс. ... докт. филол. наук. - Томск, 2008.
«НЕРЕСТИЛИСЬ РЫБЫ В СВЕТЕ ЛУННОМ»: К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА НА ТВОРЧЕСТВО Б. ЧИПЧИКОВА
© Гочияева О.М.*
Кабардино-Балкарский государственный университет, г. Нальчик
Статья посвящена повести русскоязычного писателя Кабардино-Балкарии Бориса Чипчикова «Нерестились рыбы в свете лунном». Автор предлагает рассматривать данный художественный феномен в контексте литературы экзистенциализма. Выявляются основные понятия и проблемы, концептуально связывающие рассматриваемую повесть с экзистенциальной эстетикой и философией.
Борис Чипчиков является одним из наиболее ярких представителей современной русскоязычной прозы Кабардино-Балкарии. Среди знаковых произведений писателя - повесть «Нерестились рыбы в свете лунном». Данное произведение можно назвать экзистенциальным, о чем сигнализирует ряд ключевых моментов, характеризующих данный художественный феномен.
Основной круг проблем, вызывающих художественную рефлексию писателей-экзистенциалистов и поднимаемых ими в произведениях, имеет онтологический код. Среди них наиболее важными являются проблема смысла жизни и самоопределения человека, проблема духовного одиночества, соотношения ограниченных возможностей человеческого сознания и многообразия исторической реальности, отношения ме^ду внутренним миром человека и повседневной действительностью, проблема нравственного выбора. Обозначенная проблематика актуализируется в повести Б. Чипчикова.
С первых строк произведения улавливается и угадывается обособленность, «отдельность» главной героини, от лица которой ведется повество-
* Старший преподаватель кафедры Русской литературы, кандидат филологических наук.
вание, от остальных героев. Причем отдельность эта не равнодушная, а высокомерная. «Я учила крестьянок золотому шитью. Их стараньем схваченные, разинутые рты пытались помочь красным корявым рукам, привыкшим к вилам и лопатам» [2, с. 82]. Тон характеристик, выбранный героиней, выдает пренебрежение и брезгливость. Деталь эта особенно важна, поскольку все беды и несчастия, выпавшие на долю девушки, случатся с ней уже после этих уроков золотому шитью. Тем не менее, социальное, а, скорее, просто человеческое неприятие «коряворуких» учениц очевидно с первых строк. Эта хронологическая дотошность читателя - путь к разгадке сложнейшей проблемы, которую затронул Б. Чипчиков - проблемы экзистенции. «Чужесть» и «чуждость» главной героини жили в ней изначально. Но, как нарыв, были вскрыты «скальпелем» революции и гражданской войны.
Тема одиночества, отчуждения становится одной из наиболее распространенных тем писателей-экзистенциалистов. Она лейтмотивом проходит через повесть Б. Чипчикова. «Русские бабы, видя меня, крестились, мусульманки возводили к небу глаза. Совали мне: кто хлеб, кто сыра кусочек. Я молча брала, не испытывая никакой благодарности. Мне казалось, что я могла бы сесть в центре села и справить нужду. Мне думалось: когда многие отторгают одного, то он наполняется спасительным высокомерием. Чтобы осознать свою униженность, свою неправоту, нужно лицо, пусть прохожего, пусть незнакомого. Большие и добрые не унижают. Маленькие не в состоянии этого сделать. Одинокий человек - безнаказан» [2, с. 96]. Почти в финале произведения мимолетное признание-прозрение самой себе - «Меня любили все, меня ненавидели все. От всеобщей любви я поглупела. От всеобщей ненависти я стала высокомерной» [2, с. 123].
Барьер, отделяющий героиню от людей, согласно философии экзистенциализма, невозможно переступить. У каждого своя трагедия, свое горе, и это не только и не столько объединяет людей, сколько, напротив, разъединяет, делает их порой врагами. Экзистенциализм объясняет порождение разобщенности индивидов тем, что предметное бытие принимается за единственно возможное бытие. Но подлинное бытие - трансценденция -является не предметным, а личностным, потому истинное отношение к бытию - это диалог. Посредством трансцендирования человек выходит за пределы своего замкнутого, эгоистического «Я». Любовь и есть трансцендиро-вание, прорыв к другому. Подобный прорыв происходит в жизни Мариам. «Я поняла, что события - есть завеса от реального. События потому и творятся, чтобы отвлечь меня от действительного. События - это лекарство от памяти, от первосути моей... Я услышала, как из вечного далека сделала первый свой шаг истощенная любовь моя. Она шла удивленными ногами жеребенка-перводневка... Крошились горы, порождая пустыню, ... высыхали моря, испарялись полноводные реки, а любовь все шла, неподвластная
ни земле, ни небу, шла, соединяя небо и землю» [2, с. 107-108]. Подобные же чувства рождает в душе героини встреча с Павлом и мальчиком Ахией. И тема любви, идущей «удивленными ногами жеребенка-перводневка», вновь возникает рефреном. Впрочем, им же повесть и заканчивается.
Прорывом объективированного мира является, согласно экзистенциализму, не только подлинное человеческое общение, но и сфера художественно-философского творчества. Однако истинная коммуникация, как и творчество, несут в себе трагический надлом: мир объективности перманентно угрожает уничтожить, разрушить подлинное общение, коммуникацию. Что мы и наблюдаем, когда Мариам разлучают с Павлом. Философия экзистенциализма утверждает, что, в конечном счете, все в мире терпит крушение уже в силу самой конечности экзистенции, и потому человек должен научиться жить и любить с постоянным сознанием хрупкости и конечности всего, что он любит, незащищенности самой любви. В данном случае уместна сама аналогия хрупкой и незащищенной любви, как ее толковали некоторые философы-экзистенциалисты, с любовью Мариам -«на удивленных ногах жеребенка-перводневка».
Как и во многих экзистенциальных произведениях, в повести Б. Чип-чикова на передний план выходит личность отдельного, конкретного человека. Война, революция, катастрофы, смерти - все это лишь обстоятельства, в которых существует личность. Писатель не стремится дать пространственно-временную картину. И дело здесь не в том, что повествование ведется от первого лица. При желании описание исторической панорамы можно умело вложить в уста рассказчика. Дело в том, как нам представляется, что реальность одного человека оказывается для писателя интереснее и сложнее исторической реальности.
Если предположить, что повесть читает человек, плохо знающий историю советского государства, а тем более балкарского народа, едва ли ему станет понятно, о каких страшных событиях идет речь. Тем более что насыщенный символикой и тропами стиль рассказчицы лишь усложняет объективное линейное восприятие. Но, очевидно, автор, рассчитывает на читателя, знакомого с историей своего народа. В любом случае, художественную правду он оценил выше правды объективной. Здесь мы имеем дело с антро-пологизацией, одним из принципов экзистенциализма. Основное внимание уделяется индивидуальному человеческому опыту, на первый план выходит человек и его неповторимый мир внутренних переживаний, а не исторические реалии и обобщения. «Человек рассматривается как ценностный центр всего. Экзистенция, являясь специфически человеческим способом существования, позволяет рассматривать человека как уникальное существо, несущее в себе смысл» [1, с. 339]. В связи с этим основные проблемы повести «Нерестились рыбы в свете лунном» - проблема одиночества, свободы, ответственности за моральный выбор, поиск смысла жизни.
Чтобы человек осознал себя как «экзистенцию», необходимо, «чтобы он оказался в пограничной ситуации, то есть перед лицом смерти» [1, с. 338]. В результате мир становится для человека «интимно-близким». Войны, революции в этом контексте представляются как «насилие над человеческой природой, как смерть. Смерть в традиции экзистенциализма воспринимается как «неизлечимая болезнь жизни». Она вызывает у человека отчаяние от осознания конечности и хрупкости существования. Смерть, война всех уравнивает, все ставит под угрозу, заставляя сомневаться, ... разрушает все, что казалось прочным и непоколебимым» [1, с. 339]. Подобные психологические, нравственные трансформации происходят с героиней повести. Революция, гражданская война, смерть родных, изнасилование -это начало бед, но и начало осознания себя, начало трудного пути к себе.
В повести Б. Чипчикова экзистенция «человека» усилена экзистенцией «женщины». Так уж случилось, что главными героями художественных произведений писателей-экзистенциалистов становились, как правило, мужчины. Перед Б. Чипчиковым стояла гораздо более сложная задача - будучи представителем мужского пола, передать чувства женщины, ее мироощущение, ее боль. И самое непростое - философски осмыслить феномен женщины как существа, дающего жизнь. Экзистенция рождает новую экзистенцию. В образе Мариам мы видим символистскую вечную женственность, Деву Марию и многие другие образы и философские обобщения. С одной стороны, Мариам одна, единственна и уникальна, а с другой - она обладательница и носительница вечной загадки, вечного женского начала.
Мариам болезненно лелеет свое одиночество и уникальность. Она отвергнута и мазохистски наслаждается своей отверженностью. Она противостоит всему женскому роду. Удивительно, но в повести нет ни одного женского персонажа, которому Мариам дала бы положительную оценку. Женская экзистенция еще более мучительна и жестока в интерпретации писателя. Но порой природное женское естество просыпается в ней, рождая такие мысли: «Кошки и женщины. Несмотря на свою многочисленность, неподвластны обесценке» [2, с. 89]. Или, глядя на трупы женщин: «И когда я оглянулась, средь ушедших, раздутых и распростертых, из синевы тлена, как невозможность ухода, светилась бесконечьем наша Женственность» [2, с. 94]. Только со смертью к этим несчастным женщинам вернулась «Женственность».
Героиня переживает мучительные поиски смысла существования, именно женского существования. Подтверждая наши предположения о разности женской и мужской экзистенции, Мариам размышляет: «Ну, пляшут (в данном контексте плясуны - носители зла, разрушители) мужчины, ну, бывает, он всего лишь соавтор, но как я, Сотворец... И неважно, из чего я: из ребра или из пятки, важно - для чего я. Я не плясунья, но я лишена любви, тогда - зачем я?» [2, с. 95-96].
Мариам - бездетная Дева Мария. Эта тема одна из самых пронзительных в образе героини. Причем буквально с первых страниц «беременность» Мариам становится доминирующей метафорической паранойей. «Зачала я будущую нашу беду. У всех плод был в чреве, а у меня в груди, и носила я его не девять месяцев, а четверть века» [2, с. 90]. «Будущее дитя греет женщину, мой плод не рвался наружу, он растекался внутри от темени до пят, он был холоден, колюч и пах железом» [2, с. 92]. «Холодный плод мой, встрепенувшись, пополз к горлу, усиливая мой панический бег. Время неслось вприпрыжку, а жизнь моя увязла в медленной бессонной тягучести» [2, с. 96]. Этот экзистенциальный «токсикоз» вызывает ассоциации с «Тошнотой» Сартра. Не случайно «роды» в киргизской степи происходят через рот, имитируя рвоту: «Я во всю ширь раскрыла рот, и из меня все выходил и выходил вонючий застойный дух, дух сгнившего во мне за долгие годы плода земного исчадия» [2, с. 104].
Другой беременности в жизни Мариам не было. Она тоскует по любви и по материнству. Однако естественный для женщины процесс деторождения для Мариам превращается в экзистенциальную муку. Инстинктивная и одновременно духовная потребность в любви и материнстве убивается страхом перед абсурдным бессмысленным земным миром. На вопрос Павла, хочет ли она ребенка, Мариам отвечает: «Я, как улитка, человек со своим домиком на спине. Вокруг так много танцующих, что я малую кроху свою боюсь выставить наружу. Я всегда удивлялась: как женщина может выжить, да еще и родить? ... Некоторые умудряются - порасшибают все, и на просторе - гуляй, дыши полной грудью. А нормальным и вовне не ступить ... как внутри себя, из себя, оторвав от плоти своей, слепить ребенка, да так, чтобы он и внутренне сохранил, и внешне его не прихлопнуло? Как одновременно быть жестокой, чтобы не затоптали дитя твое, и оставаться нежной. А кто сломал все перегородки, разрушил все закутки свои, тем полегче, у них чадо появляется с гармонью в руках и с топором в зубах» [2, с. 114].
В этой речи мы слышим и тревогу каждой матери о будущем своего ребенка. Но и жестокость, продиктованную обидой. Значит ли, что все, кто родился, и все, кто рожает, - «ненормальные»? Значит ли, что рожденный младенец априори «танцор» с топором в зубах? Значит ли, что материнский страх и тревогу испытывает лишь Мариам, а все ее родившие соплеменницы просто выполняют роль глупых самок? Конечно, нет. Это значит то, что Мариам острее и больнее ощущает хрупкость бытия, безразличие и абсурдность мира. А боль и обида еще слишком сильны, гораздо сильнее любви: «И ничего уже не входило в меня, как ничего и не выходило. Не полюбить, не пожалеть. Как одинокое дерево на склоне, наверх нет смысла - ни куста, ни деревца, а до нижнего леса идти, идти и не дойти» [2, с. 98].
Таким образом, история героини повести Б. Чипчикова «Нерестились рыбы в свете лунном» развивается по всем законом экзистенциального произведения. Анализ повести выявил ряд концептуальных черт, связывающих данное произведение с философией и эстетикой экзистенциализма, при этом экзистенциальные темы и мотивы усложняются тендерным фактором - экзистенция «человека» усилена экзистенцией «женщины».
Список литературы:
1. Хрусталева Ю.В. Философия экзистенциализма как возвращение к проблеме человека: европейская и японская версии // Общечеловеческое и национальное в философии: II международная научно-практическая конференция КРСУ (27-28 мая 2004 г.): материалы выступлений / Под общ. ред. И.И. Ивановой. - Бишкек, 2004. - С. 336-342.
2. Чипчиков Б.М. Нерестились рыбы в свете лунном // Мы жили рядышком с Граалем. - М.: Эльбрусоид, 2008. - 528 с.
3. Экзистенциализм // Новейший философский словарь. - 3-е изд., ис-правл. - Мн.: Книжный Дом, 2003. - 1280 с.
ОСОБЕННОСТИ ПРОБЛЕМАТИКИ РУССКОЙ КЛАССИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В СОВРЕМЕННОЙ ШКОЛЕ
© Зубова Л.В.*
Средняя общеобразовательная школа № 25, г. Череповец
Предлагаемая работа посвящена проблемам изучения русской классической литературы и особенностям школьного анализа.
Современный этап развития системы образования, как за рубежом, так и в России характеризуется общей демократизацией и гуманизацией обучения. Следует отметить, что за последнее время многое изменилось в системе преподавания литературы в школе. Учителя чаще стали использовать нестандартные уроки, наглядность, технические средства обучения. В школах появились компьютеры, что дает возможность педагогу проводить уроки, используя диски с уже разработанными заданиями, создавать свои задания и распечатать их в определенном количестве, на уроках можно познакомиться с экранизацией литературных произведений, в том числе и произведений русской классической литературы. «Бесценный исторический опыт народа, запечатленный в литературе, воспитывает чувство со-
* Учитель русского языка и литературы высшей квалификационной категории.
