CC BY
120
УДК 343.7, 347.1
А.Ф. Ахмадуллина
НЕПРАВОМЕРНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ИНСАИДЕРСКОИ ИНФОРМАЦИИ: МЕЖОТРАСЛЕВЫЕ СВЯЗИ ГРАЖДАНСКОГО И УГОЛОВНОГО ПРАВА
Статья посвящена анализу преступления в виде неправомерного использования инсайдерской информации с позиции межотраслевых связей гражданского и уголовного права. Определено взаимодействие и взаимообусловленность гражданско-правового и уголовно-правового регулирования в элементах состава преступления. Предложены комплексные правовые средства обеспечения частных и публичных интересов субъектов отношений, связанных с противодействием инсайдерской деятельности.
Ключевые слова: инсайдерская информация, неправомерное использование, инсайдерская деятельность, инсайдер, межотраслевые связи.
Относительно недавно в России был сформирован правовой режим инсайдерской информации
- достоверных нераспространенных сведений, раскрытие которых может вызвать существенное изменение цен на финансовые инструменты, иностранную валюту, товары, обращаемые на организованном рынке. Целями принятия Федерального закона от 27 июля 2010 года № 224-ФЗ «О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком» (далее - Закон об инсайдерской информации) [1] и целого ряда нормативных актов является закрепление правовых основ для своевременного раскрытия инсайдерской информации и противодействия ее неправомерному использованию инсайдерами
- лицами, имеющими к ней доступ ввиду служебного либо иного «привилегированного» положения. Проблема инсайдерской деятельности особенно актуализируется и обостряется в период экономических и политических кризисов, когда раскрытие информации может незамедлительно сказаться на динамике котировок акций. Так, 16 декабря 2014 года Центробанк РФ (далее - ЦБ) принял решение о повышении ключевой ставки до 17 % годовых. За день до объявления этого решения наблюдалось существенное увеличение объема продажи национальной валюты на торгах, в результате чего рубль подешевел за один день на 8% [2]. Небывалую активность крупных участников торгов можно объяснить не иначе как наличием доступа к инсайдерской информации ЦБ и ее использованием.
На сегодняшний день приходится констатиро-
вать,что правовоерегулирование в областипротиво-действия инсайдерской деятельности находится на крайне низком уровне. С 2013 по 2016 годы в России было выявлено всего лишь два факта инсайдерской деятельности в отношении акций ОАО Концерн «Калина» и ОАО «Открытые инвестиции» (ОАО «ОПИН») [3], однако при этом никакой ответственности нарушители не понесли. Низкий процент выявления преступлений, отсутствие случаев привлечения к ответственности не говорит о том, что в России не совершаются подобные правонарушения. Данные факты, скорее, свидетельствуют о недостаточном уровне развития правоприменительной практики, а также методологической базы для расследования соответствующих преступлений.
Законодательство об инсайдерской информации носит ярко-выраженный межотраслевой характер, поскольку выстроено нормами как частного, так и публичного права. От степени согласованности раз-ноотраслевых элементов напрямую зависит эффективность правового регулирования соответствующих отношений. Выявление межотраслевых связей между разноотраслевыми образованиями позволяет, во-первых, комплексно оценить правовой инструментарий, используемый для решения правовых задач; во-вторых, оценить баланс частно-публичного регулирования; в-третьих, предложить правовые средства для придания согласованности разноотраслевому регулированию и обеспечения как частных, так и публичных интере сов.
Учение о межотраслевых связях связывается с именем выдающегося отечественного цивили-
Ахмадуллина Азалия Фаридовна, аспирант кафедры гражданского и предпринимательского права Казанского (Приволжского) федерального университета e-mail: [email protected]. © Ахмадуллина А.Ф, 2016 Статья получена: 29.02.2016
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(26)2016
ста, профессора Казанского университета - М.Ю. Челышева [4]. Согласно теории М.Ю.Челышева, межотраслевые связи - это отношения взаимной зависимости, обусловленности и общности между различными правовыми отраслями и их отдельными частями [4, с. 74]. Одной из тенденций развития научной мысли при изучении любой сферы правового регулирования является применение методологии межотраслевых исследований. Так, в частности, одним из первых в науке уголовного права профессор А.Г.Безверхов при характеристике имущественных преступлений дал развернутое представление о взаимосвязи гражданского и уголовного права [5, с.319-333]. М.Ю.Челышев, М.В.Талан, А.В.Михайлов при исследовании сферы антимонопольного регулирования выявили проявление межотраслевых связей уголовного, гражданского и предпринимательского права [6, с. 256-266.].
В Законе об инсайдерской информации впервые осуществлена криминализация деяний, связанных с неправомерным использованием инсайдерской информации. Этим же актом предусмотрена возможность возмещения гражданско-правового ущерба от инсайдерской деятельности. Выявление отношений общности, взаимодействия и взаимообусловленности гражданско-правового и уголовно-правового регулирования позволяет определить особенности, характеризующие сущность соответствующего правового регулирования и влияющие на его эффективность с точки зрения обеспечения как частных, так и публичных интересов.
Для целей межотраслевого исследования преступлений, связанных с инсайдерской деятельностью, следует более подробно остановиться на особенностях состава преступления, предусмотренного ст. 185.6 УК РФ [7]. Так, непосредственным объектом преступления являются общественные отношения, обеспечивающие установленный порядокосуществленияпредпринимательскойдея-тельности, поддержание конкуренции и справедливого ценообразования на организованных торгах. В качестве дополнительного объекта могут выступать имущественные интересы граждан, юридических лиц, государства, отношения собственности. В целом же наличие в правовом регулировании правовых ограничений уголовно-правового характера (запретов, наказаний) с позиции информационно-психологического воздействия права (теория стимулов и ограничений в праве, концептуально разработанная в трудах А.В. Малько[8]), высвечивает особую общественную опасность правонарушений, совершаемых на организованных торгах. Опасность же инсайдерской деятельности в том, что она нарушает взаимосвязанные частные и публичные интересы. Частные интересы дифферен-
цируются. Во-первых, следует выделить интересы инвесторов, которые выражены в получении имущественных выгод от осуществления биржевой торговли в условиях информационного равенства и прозрачности. Во-вторых, интересы первичных обладателей инсайдерской информации заключаются в легитимном использовании сведений для обеспечения предпринимательской деятельности, своевременном доведении информации до инвесторов, недопущении использования информации третьими лицами до раскрытия. Публичные интересы предопределяются необходимостью охраны частных интересов и выражены в поддержании экономического развития, справедливой конкуренции, повышении инвестиционной привлекательности государства. На поддержание данных интересов направлено соответствующее правовое регулирование, которое, с одной стороны, носит запретительный характер, а с другой, создает стимулирование для гражданско-правовой активности инвесторов как субъектов частных отношений [9, с.37-38].
Объективная сторона преступления, о котором идет речь, выражается в самом деянии (неправомерном использовании инсайдерской информации); наступлении последствий в виде крупного ущерба гражданам, организациям или государству либо извлечением дохода или избежанием убытков в крупном размере (превышающем 2,5 млн руб.); причинной связи между ними. Формами неправомерного использования инсайдерской информации являются: заключение сделки на основе инсайдерской информации; передача инсайдерской информации третьим лицам (за исключением случаев легитимной передачи); дача рекомендаций третьим лицам на основе инсайдерской информации к приобретению, продаже объектов биржевой торговли, с которыми связана инсайдерская информация. Каждое из деяний, указанных в ст. 6 Закона об инсайдерской информации и ст. 185.6 УК РФ, имеет гражданско-правовые последствия. Так, совершая сделку на основе инсайдерской информации, инсайдер руководствуется ценными сведениями о грядущем повышении/понижении цен на соответствующие объекты гражданских прав. Воля инсайдера как элемент сделки формируется под влиянием информации. Иные участники рынка такой информацией не обладают и совершают сделки в условиях неопределенности. Становясь раскрытой, инсайдерская информация способна определять поведение субъектов гражданско-правовых отношений на организованном рынке. Следствием совершения множества сделок является существенное увеличение или снижение цен на объекты гражданских прав, обращаемые на организованном рынке. Основываясь на информации, полученной
в силу различных правовых оснований (трудовой договор, гражданско-правовой договор, корпоративный договор и т.д.), совершающий финансовые операции инсайдер имеет необоснованные конкурентные преимущества и получает значительный доход или избегает убытков.
Передача инсайдерской информации, равно как и предоставление аргументированного совета другому участнику рынка ценных бумаг относительно совершения им каких-либо операций с указанными инструментами (на основании инсайдерской информации) [10], также создают необоснованные конкурентные преимущества, с одной стороны; а с другой, нарушают фидуциарные отношения между первичными обладателями инсайдерской информации (например, эмитентом) и вторичными, которым она была передана для исполнения договорных, служебных и иных обязанностей (например, аудитором, который получил от эмитента сведения с целью осуществления аудиторской проверки.
Признак наличия ущерба или дохода от инсайдерской деятельности характеризует состав преступления как материальный. Как указывает Я.И. Миркин, в отношениях с инсайдерской информацией гражданско-правовой ущерб выражается в частичной утрате средств, израсходованных на оплату объектов биржевой торговли при приобретении/продаже ихпо ценам, завышенным/заниженным по сравнению с ценами, сложившимися после раскрытия инсайдерской информации [11, с.342]. Сложность, однако, в том, что в силу обезличенно-сти биржевой торговли, особенностей биржевых сделок, порядка и скорости их совершения, установить потерпевшего субъекта, с которым совершает сделку инсайдер, и доказать размер ущерба представляется почти невозможным. Е.А.Емельянова в связи с этим справедливо предлагает определить правила деликтной ответственности инсайдеров и наделить правом на возмещение убытков всех инвесторов, осуществлявших сделки противоположной направленности с конкретным предметом торгов в период присутствия на рынке инсайдера [12, с.116]. При этом важным процессуальным средством должно стать освобождение инвесторов от бремени доказывания причинной связи между инсайдерской деятельностью и убытками.
Для целей уголовно-правовой квалификации предпочтительнее применять критерий дохода, полученного инсайдером, поскольку он позволяет значительно снизить стандарты доказывания, не определяя при этом ущерб.
При характеристике объективной стороны рассматриваемого преступления нельзя не отметить проблему, связанную с отождествлением в легальной дефиниции Закона об инсайдерской
информации сведений, составляющих инсайдерскую информацию, и сведений, охраняемых в режиме тайн. Несогласованность правового регулирования между различными по своей природе правовыми режимами информации (частноправового характера: коммерческой, банковской тайны, частно-публичного: служебной тайны, публичного: налоговой, государственной тайны) вызывает серьезные проблемы на уровне правоприменения и правореализации. Так, возникают сложности в правильной квалификации действий лица, использовавшего инсайдерскую информацию, в то же время охраняемую в режиме коммерческой тайны, ведь, как известно, нарушение режима коммерческой тайны образует самостоятельный состав преступления (ст.183 УК РФ) и более того, пресекается в рамках антимонопольного регулирования. В связи с этим неизбежно встает проблема возможных злоупотреблений правоприменительных органов в пользу выбора более жесткой или более мягкой санкции.
Субъект преступления. При определении субъекта пре ступления, предусмотренного ст. 185.6 УК РФ, межотраслевые связи гражданского и уголовного права проявляются в том, что статус субъекта преступления тесно взаимосвязан с его гражданско-правовым статусом.
На первый взгляд, субъект преступления является специальным и им является инсайдер. Исчерпывающий перечень инсайдеров - лиц, обладающих инсайдерской информацией, обозначен в статье 4 Закона об инсайдерской информации. С точки зрения гражданской правосубъектности, инсайдерами могут выступать физические лица, юридические лица и публично-правовые образования. От иных субъектов гражданского оборота инсайдеров отличает лишь то, что в их ведении находится ценное благо - инсайдерская информация. В отличие от гражданского права, с точки зрения уголовного права, привлечение к ответственности за инсайдерскую деятельность допустимо лишь в отношении физических лиц. Таким образом, круг субъектов, указанных в ст. 4 Закона об инсайдерской информации, в рамках уголовно-правового преследования значительно сужается. Правовой статус инсайдера физическое лицо в большинстве случаев приобретает ввиду гражданско-правовых оснований (заключение гражданско-правового, корпоративного договора, в котором предусматривается доступ к информации, принятие решения собраниями хозяйственных обществ об избрании в исполнительные органы лиц, в ведении которых будет находиться инсайдерская информация компании и др.). Поэтому при оценке субъекта преступления необходимо будет обращаться к гражданско-правовым основа-
ВЕСТНИК
Казанского юридического института МВД России
№ 4(26)2016
ниям получения доступа к информации, субъективным гражданским правам и обязанностям, ответственности инсайдера.
Немаловажно отметить и то, что зачастую бывает сложно определить конечных бенефициаров, использовавших инсайдерскую информацию, поскольку опытные инсайдеры совершают сделки не лично, а через иных лиц (в том числе, оффшорные компании). Кроме того, в силу свойства неисчерпаемости информации сведения можно передавать бесчисленное количество раз. Учитывая это, законодатель предусмотрел норму п.1 ст. 7 Закона об инсайдерской информации, согласно которой ответственность будет нести любое лицо, неправомерно использовавшее инсайдерскую информацию. Таким образом, субъект преступления - общий, и таковым может быть любое лицо, достигшее 16 лет, которое знает или должно знать, что обладает инсайдерской информацией и использует ее соответствующим образом. Правовой статус инсайдера, выражая «презумпцию осведомленности», приобретает скорее процессуальное значение, определяя легитимную связь конкретного лица и источника информации.
Субъективная сторона в составе исследуемого преступления характеризуется виной в виде прямого или косвенного умысла. Лицо осознает совершение действия по использованию инсайдерской информации, предвидит возможность или неизбежность причинения крупного ущерба либо извлечения дохода в крупном размере и желает этого либо сознательно допускает подобные последствия или относится к ним безразлично.
Презумпция невиновности как основополагающий принцип уголовного права предполагает необходимость доказывания правоприменительным органом вины субъекта. Для привлечения лица к гражданско-правовой ответственности бремя доказывания распределяется иначе: субъект, которому предъявлен иск в возмещении ущерба от инсайдерской деятельности, должен доказать, что он не обладал инсайдерской информацией; не использовал информацию в нарушение установленных запретов; между его действиями и наступившим ущербом нет причинной связи. Наличие статуса инсайдера и в гражданском, и уголовном процессе означает важную доказательственную презумпцию, поскольку предполагает наличие в ведении лица инсайдерской информации, а значит, должно автоматически распространяться на характеристику совершаемой сделки как инсайдерской.
Дифференциация инсайдеров относительно применения к ним виновной ответственности в рамках гражданского процесса основывается на том, что большинство инсайдеров являются субъектами
предпринимательской деятельности (а значит, отвечают без вины), но среди них есть и субъекты, статусом предпринимателей не обладающие (например, работники). С точки зрения же обеспечения гарантий для инвесторов, равно как и первичных обладателей инсайдерской информации, унификация правил об ответственности всех инсайдеров без вины представляется более целесообразной.
Как отмечает А.М. Ерасов, мотив и цель обоснованно не включены законодателем в число обязательных признаков данного преступления [10], хотя в большинстве случаев инсайдерской деятельности присущ корыстный мотив. Вовремя совершая сделки до раскрытия информации, инсайдеры всегда рассчитывают получить значительную имущественную выгоду (если информация «позитивная» и ожидается рост котировок) и избежать убытков (если раскрытие информации способствует резкому снижению цен).
Основные проблемы пресечения инсайдерской деятельности связаны, прежде всего, с определенной несбалансированностью межотраслевых связей гражданского, предпринимательского и уголовного права. Это отражается, в частности, на процедурах определения ущерба, решении вопроса о субъектах ответственности, их вине и т.д. Отсутствие единства в судебной практике в части сбора доказательств отечественным мегарегулятором -Банком России вызывает проблему сложности своевременного выявления инсайдерской деятельности и определения связи между субъектом сделки и источником инсайдерской информации[13]. Аналог российского мегарегулятора - Комиссия по ценным бумагам и биржам в США (SEC) имеет чрезвычайно широкие полномочия по делам о расследовании инсайдерской деятельности, включая возможность применения оперативно-розыскных мероприятий, в частности, прослушивания телефонных переговоров. Ввиду этого стоит подумать либо о расширении полномочий ЦБ, либо о четком определении юридических процедур расследования, применяемых совместно с право-применительными органами. Более того, следует комплексно решить вопрос о формировании в России системы эффективного расследования биржевых преступлений с обучением соответствующих профильных специалистов.
Комплексный характер ответственности за инсайдерские правонарушения выражен в том, что она определяется нормами гражданского, трудового, административного и уголовного права. Межотраслевой характер преюдиции [14, с.121] выражен в том, что привлечение к гражданско-правовой ответственности обусловлено наличием решения суда в рамках административного или уголовного процесса. Инсайдерские правонарушения характе-
ризуются высокой степенью латентности и выявляются только при помощи взаимодействия организаторов торговли, предоставляющих информацию о совершаемых сделках, и публично-правового субъекта - Банка России, оценивающего подозрительные сделки и выявляющего факты инсайдерской деятельности. В частном порядке инвесторам крайне сложно осуществить процесс выявления и доказывания инсайдерской торговли, ввиду чего представляется необходимым дифференцировать гражданско-процессуальные правовые средства. Во-первых, следует внедрить институт групповых исков и обязательное содействие мегарегулято-
ра и организаторов торговли в подготовке и сборе доказательственной базы. Во-вторых, представляется целесообразным усиление имущественного воздействия ограничительного характера на нарушителей. Это может выразиться в увеличении штрафов в рамках уголовных санкций, в кратном размере от полученного инсайдерами дохода. Однако с позиции необходимости восстановления имущественных прав потерпевших предпочтительнее применение гражданско-правового института компенсации, поскольку он создаст дополнительные гарантии для инвесторов, которым не придется доказывать точный размер убытков.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Федеральный закон от 27 июля 2010 года № 224-ФЗ «О противодействии не-правомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // СЗ РФ. 2010. № 31. Ст. 4193.
2. См.: URL: http://voprosik.net/insajdery-i-padenie-rublia/, свободный.
3.См.: Официальный сайт Банка России. URL: http://www.cbr.ru/finmarkets/?PrtId=inside_detect, свободный.
4. Челышев М.Ю. Система межотраслевых связей гражданского права: цивилистическое исследование: дисс. ...д-ра юрид. наук: 12.00.03. Казань, 2009. 501 с.
5. Безверхов Артур Геннадьевич. Имущественные преступления: монография. Самара: Издательство «Самарский университет», 2002. 359 с.
6. Челышев М.Ю., Талан М.В., Михайлов А.В. Ограничение конкуренции: межотраслевые связи уголовного права и иных правовых образований // Ученые записки Казанского университета. Сер. Гума-нит. науки. 2015. Т. 157, кн. 6.
7.Уголовный кодекс Российской Федерации // СЗ РФ. 1996. № 25. Ст. 2954.
8. Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. М.: Юрист, 2003. 256 с.
9.Ахмадуллина А.Ф. Правовые стимулы и правовые ограничения в правовом регулировании противодействия неправомерному использованию инсайдерской информации// Юрист. 2015. № 12.
10. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: научно-практический (постатейный) / Н.И. Ветров, М.М. Дайшутов, Г.В. Дашков и др.; под ред. С.В. Дьякова, Н.Г. Кадникова. 2-е изд., пере-раб. и доп. М.: Юриспруденция, 2013. 912 с.
11. Правонарушения на финансовом рынке: выявление, анализ и оценка ущерба. Справочник для сотрудников правоохранительных органов / под общ. ред. Г.С.Полтавченко. М.: Альпина Бизнес Букс, 2007. 876 с.
12. Емельянова Е.А. Манипулирование информацией на рынках. М.: Инфотропик Медиа, 2015. 192 с.
13. См.: Постановление ФАС Московского округа от 12.03.2014 № Ф05-1622/2014 по делу № А40-56142/13-130-551; Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.05.2014 № 09АП-8322/2014 по делу № А40-153867/13 // Справочно-правовая система «Консультант плюс».
14. Бурганов Б.Р. Институт преюдиции: вопросы теории и практики применения // Вестник Казанского юридического института МВД России. 2015. № 4(22).
