CC BY
9Ü 3 JEL classification: B14, B31, O11 Ü § УДК 94(571.5)
£ | DOI 10.17150/2308-2488.2022.23(3).508-535
ее Д.Я. Майдачевский
Eö Байкальский государственный университет,
™ г. Иркутск, Российская Федерация
ü Нэп с народнохозяйственной точки зрения:
К П.П. Маслов, Иркутск—Чита, 1920-1922 гг.
£3 Аннотация. Статья обращается к малоизвест-
2 ному «сибирскому» периоду творчества Петра Пав-
ловича Маслова (1867-1946), в недалеком будущем » советского академика-экономиста, а в первые по-
слереволюционные годы - оппонента большевиков. Полагавший, что разумная экономическая политика невозможна без опоры на экономическую науку, он не усматривал перспектив выработки таковой политической экономией классовой борьбы, в основании которой лежала частнохозяйственная (как и ее раз-§ новидность - государственно-хозяйственная) точка
^ зрения на экономические явления и процессы. По-
литэкономии ученый противопоставил «науку о на-| родном хозяйстве» как экономику развития, с лежа-
£ щей в ее основании народнохозяйственной точкой
§ зрения. Именно с позиций народнохозяйственных
Л целей развития и методов накопления ученый оце-
¡1 нивал экономическую политику советской власти,
| будь то военный коммунизм или новая экономи-
| ческая политика. В основу статьи положен доклад
автора на приуроченной к 100-летию нэпа Всероссийской научной конференции «Российские эко-* номические реформы в региональном измерении»
§ (Новосибирск, сентябрь 2021 г.).
^ Ключевые слова. Наука о народном хозяйстве,
t^ П.П. Маслов, Дж.М. Кейнс, нэп, политическая эконо-
'! мия развития, «инстинкт накопления», кооперация.
Информация о статье. Дата поступления 13 сен» тября 2022 г.; дата принятия к печати 7 октября 2022 г..; ss дата онлайн-размещения 20 октября 2022 г.
© Майдачевский Д.Я., 2022
D.Ya. Maidachevsky 22!
Baikal State University, - !
Irkutsk, the Russian Federation Ц i
The New Economic Policy from the National Economy Perspective: Petr Pavlovich Maslov, Irkutsk—Chita, 1920-1922
Abstract. The article is dedicated to the little-known ; "Siberian" period of Petr Pavlovich Maslov's (1867-1946) j work. He was soon to become a Soviet academician-econ- J omist, and in the first post-revolutionary years he was an opponent of the Bolsheviks. Believing that a sound economic policy was impossible without the support of economics, he saw no prospect of developing such a policy in the political economy of the class struggle, which was Ц based on a private-economic (as well as state-economic) perspective on economic phenomena and processes. The ^ scientist contrasted political economy with "the science of |L the national economy" as the economics of development, ^ with the national-economic point of view underlying it. ^ It was from the standpoint of national-economic develop- g ment goals and methods of accumulation that the scientist ^ assessed the economic policy of the Soviet Power, be it War 1 Communism or the New Economic Policy. This paper is g based on the author's report at the All-Russian Scientific I Conference "Russian Economic Reforms in the Regional 1 Dimension" (Novosibirsk, September 2021) commemo- 5 rating the 100th anniversary of the New Economic Policy. 1
Keywords. Science of the National Economy, Petr Pavlovich Maslov, John Maynard Keynes, the New Economic Policy, political economy of the development, "instinct of accumulation", cooperation. §
Article info. Received September 13, 2022; accepted October 7, 2022; available online October 20, 2022.
Современная наука экономической истории хотя 1
и не сводит раннесоветский опыт к простому набору фактов хозяйственной жизни этого отрезка прошлого страны или политических противостояний, для него
г
з
характерных, предлагая интерпретации последних в рамках того или иного методологического подхода, все же предпочитает игнорировать уникальный политико-экономический эксперимент / проект, которому они обязаны своим рождением. За традиционными историческими нарративами, имеющими дело ! с «фактами», как правило не просматриваются цели, ; установки, идеи и представления об ином / новом I (будущем) мире, то есть то, что и мотивировало сами > радикальные политико-экономические преобразо-! вания — революцию, давшую старт этому проекту.
Даже исследования, взявшие на вооружение «проект> ный подход», то есть пытающиеся осмыслить феномен раннесоветского общества, взглянув на него «как на результат целенаправленной деятельности людей, движимых социалистической идеей» [1, с. 16], вряд ли преуспеют в достижении заявленной цели, априори объявляя последнюю утопической. Ведь вместе с водой «социалистической утопии» выплескивается и | ребенок: отрицается ключевая роль социальной (в нашем случае — политико-экономической) науки, этой | самой социалистической идеей руководствовавшейся, | в обсуждении практической политики.
о
5 Экономическая историография нэпа
«а
| Экономическая историография нэпа, демонстри-
| рующая многомерный характер этого исторического § феномена и фиксирующая появление со временем все ^ новых его «измерений», не часто вспоминает о суще* ствовании такого из них как история экономической § науки. Это отнюдь не исключает, конечно же, обраще-^ ния экономических историков к трудам экономистов ^ 1920-х гг. как историческому источнику, к экономической науке как интеллектуальной области, дающей наглядный пример «свободомыслия», или собственно к идеям экономистов этой эпохи — к первоисточникам или наработкам историков экономической науки
для целей организации или интерпретации эмпирического материала.
Небывалый всплеск в развитии, продемонстрированный наукой в те годы, нередко именуемый ее «звездным часом» (а иногда и «золотым веком»), связывается почти исключительно со «смягчением» идеологического контроля со стороны власти, в то время как на деле был в немалой степени обусловлен как раз «прививкой» социалистической идеи. Большинство участников широких обсуждений тех лет, авторов публикаций в многочисленных экономических журналах и сборниках, монографических работ были по своим убеждениям социалистами или представителями близких к ним направлений мысли.
К сожалению, история экономической науки (мысли, идей), в ведение которой было передано изучение указанного направления экономической историографии нэпа, и без того долгое время находивша- Л яся в плену презентизма ортодоксально-партийного Р марксизма, взялась за дело в самый для этого непод- ? ходящий исторический момент. В результате чего, 1 построения возвращавшихся после десятилетий заб- | вения в научный оборот экономистов 1920-х гг. стали ^ «вписываться» в неоклассический мейнстрим, кейн- | сианство, австрийскую школу, институционализм, но в только не в отброшенный на обочину экономической М науки марксизм. Уделом социалистических / неорто- ^ доксальных марксистских идей стали, в лучшем случае, разделы учебников по истории отечественной экономической мысли, рисующие «образы» несосто- ? явшегося / утопического будущего. |
Историографии экономической науки, невзирая м на безусловное родство и тесную связь с общей эко- | номической историографией, присущи своеобразные <1 черты, подходы и способы работы с историко-на-учным (историографическим) материалом. Наряду с традиционным научно-биографическим жанром
33
(«историографией в человеческом измерении»), изучением складывавшихся научно-экономических институций или их комбинацией, едва ли не основной единицей историко-научного анализа стали «экономические дискуссии» 1920-х гг., проходившие по широкому кругу научных проблем — от методологии экономической науки до узкоотраслевых вопросов последней. Наряду с несомненными достоинствами (например, обсуждение и оценка альтернативных точек зрения) такому подходу присущ, на наш взгляд, по меньшей мере один существенный недостаток: он разрывает целостную ткань экономического знания, а избранные историками в качестве единиц анализа дискуссии начинают перестраивать его структуру, выполняя несвойственную им роль этапов его развития.
Отсюда, вполне понятное стремление обнаружить своеобразный эпицентр дискуссий, или «большие / великие дебаты» (Great Debate). В качестве таковых чаще всего рассматривают дискуссию об индустри-| ализации. Во введении к своему, ставшему классическим, труду 1960 г. «Дискуссии об индустриализа-| ции в СССР. 1924-1928» А. Эрлих подчеркивал, что последняя «охватывала широкий круг вопросов: от | проблем теории стоимости до незначительных дета-^ лей политической жизни. В ее центре, затмевая все 1 остальное, постоянно находилась проблема опреде-| ления подходящего темпа и модели экономического | развития страны» [2, с. 21]. В главе «Проблема индустриализации» своей фундаментальной работы, по* священной экономическому развитию СССР после 1917 г., ему фактически вторил М. Добб, утверждав-t^ ший, что обсуждение касалось «вопроса о пути, по которому должна была пройти российская экономика после того, как была решена задача восстановления промышленности и сельского хозяйства после разрушительных последствий войны». Английский экономист-историк и марксист подчеркивал, что Россия тех
S
a
'a
t*
«
лет демонстрировала ситуацию уникальную в миро- 2!
вой истории: «Страна со слаборазвитой промышлен- -!
ностью и примитивным сельским хозяйством стала 8 < ареной действий Советского правительства, основанного на блоке рабочего класса и крестьянства, который осуществил экспроприацию класса капиталистов
и помещиков и обобществление крупной промыш- |
ленности» [3, р. 177]. :
В остающемся и по сей день самом полном отечественном обзоре «экономических дискуссий»
1920-х гг. — книге В.Е. Маневича, дискуссия об инду- ] стриализации в качестве самостоятельной не выделяется. Эпицентром дискуссий становится вопрос о сущности переходного периода, который, по словам
автора, «представлял собой стержень, вокруг которо- |
го вращались все экономические дискуссии 20-х го- |
дов» [4, с. 23]. Вектор развития экономической науки в Ц
те годы, с позиции автора, задавался необходимостью Л
решения двух основных задач переходного периода, Р
которые были уже фактически озвучены М. Доббом: ?
восстановления и реконструкции народного хозяй- 1
ства, а также «переустройства общественных отноше- |
ний» на новых социалистических началах. Той же со- ^
ветологии 1960-х гг., находившейся под впечатлением |
экономических успехов СССР и наступившей «оттепе- в
ли», история экономической науки эпохи «перестрой- М
ки» обязана и указанием на две модели экономиче- ^
ского развития, которые та обнаружила в несколько |
хаотических по своему характеру дискуссиях 1920-х. 1
Модели, которые были связаны с именами крупных ?
партийных теоретиков тех лет, — Н.И. Бухарина и |
Е.А. Преображенского [5] и которые, заметим, не вы- М
зывали ни у советологов, ни у «перестройщиков» со- |
|
мнений в их «марксистскости». 1
В годы перестройки историки экономической Ц науки инициировали выработку целой программы изучения отечественной (советской) экономической
GO
се
мысли 1920-х гг. Сомнения в том, что она, в случае реализации, привела бы к сколько-нибудь значимым результатам, связаны, в первую очередь, с методологической установкой, положенной в ее основание. При воссоздании / реконструкции «действительной и цельной картины развития мысли» было предложено опереться на анализ экономической реальности нэпа, концепцию, отражающую логику ее (реальности) эволюции между 1921 и 1929 гг.1 [6]. И хотя эта логика развития хозяйства вела скорее к реалиям 1930-х гг., теоретическим ориентиром движения самой экономической мысли провозглашался курс «мнимых правых» (Н.И. Бухарина и K°) — ненасильственного закономерного движения к «социализму с человеческим лицом». Впрочем, наступившая вскоре эпоха рыночных реформ 1990-х установила для историков экономической науки совсем иные теоретические ориентиры.
По прошествии тридцати лет нэп по-прежнему трактуется как «институциональная конкуренте ция — нащупывание оптимального пути развития» [7, с. 64], в которой участвовали, однако, уже не две, | а целых пять моделей экономического развития, вы-| работанных экономической мыслью 1920-х гг. При | этом, «следы» пяти парадигм экономики развития (Development Economics) — кейнсианской, неоклассической, традиционно-институциональной, неоинсти-| туциональной и леворадикальной — ищутся не путем | (как того можно было ожидать) изучения экономических реалий 1920-х гг. или интеллектуального наслегу дия экономистов тех лет, а простым наложением на экономическую историографию нэпа ее (экономики t^ развития) дисциплинарной матрицы 1960-1980-х гг. В результате не только обнаруживаются «линии» развития Красина, Троцкого / Преображенского, Бухарина, | «позднего» Ленина и Сталина этим парадигмам соот-
t*
в
1 Обсуждение доклада В.Е. Маневича // Вопросы экономики. 1989. № 10. С. 57-75.
ветствующие, но и выносится неутешительный «вер- 2!
дикт» нэпу и положившему ему конец Великому пе- -!
релому, которые теряют свою уникальность, будучи 8' ретроспективно истолкованы в терминах неоклассической и / или институциональной теорий развития
[7, с. 64; 8, с. 112-114]. !
Примечательно, что А. Эрлих еще в 1960 г., едва | ли не в тех же словах охарактеризовал вклад советских экономистов 1920-х в экономику развития, подчеркнув, что поднятые теми «проблемы и получаемые решения поразительным образом предвосхитили работу, проделанную за последние 20 лет западными экономистами». Не забыв, правда, при этом упомянуть не только о работе последних в данной предметной области уже на более высоком профессиональном уровне, | но и о том, что более важно и принципиально, — о их | работе «в рамках других концепций» [2, с. 25]. К ска- | занному стоит добавить, что сам факт рассмотрения Л экономической науки 1920-х гг. с позиций экономики Р развития не только серьезно сужает угол зрения, но ? обедняет историографический анализ. Хотя экономи- I ка развития возникла после Второй мировой войны | как политико-экономическая дисциплина, она стре- ^ мительно утрачивала это свое содержание, превра- | щаясь в сугубо прикладную область экономического в знания. Поэтому факт «предвосхищения», или поста- М новки и решения экономистами 1920-х ряда проблем, ^ которые станут актуальными десятилетия спустя, не | дает оснований истолковывать прошлое с позиций по I* сути новой науки. ?
Кроме того, подобный подход рискует оставить |
за рамками историографического анализа значи- м
тельный пласт экономической литературы и идей |
1920-х гг., не вписывающихся в дисциплинарную ма- |
трицу экономики развития. О некоторых из прочер- Ц
чиваемых ею «линиий развития» можно говорить не "Ц иначе как о «пунктирных» с точки зрения их науч-
ной / теоретической обоснованности. Как результат, более полувека спустя с начала разработки советологией 1960-х указанной проблемной области большую часть ее интеллектуального пространства все также занимает «теоретическая дуэль между Н.И. Бухариным и Е.А. Преображенским» (Э.Б. Корицкий), сводящая ! выбор моделей экономического развития в послере-; волюционной России к альтернативе частного и госу-I дарственного накопления [9].
> Указанная альтернатива может не только «развер-
! нуться» в диапазон, но и быть отброшена, а на проблемном поле могут появиться новые, прежде «проход> ные» фигуры, как только будет преодолен презентизм историко-научных изучений и история экономической мысли перестанет загонять их оригинальные построения в ее прокрустово ложе. Как, например, это произошло с Петром Павловичем Масловым (1867-1946) — ученым, который с куда большим основанием, нежели многие вышеперечисленные, может быть назван эконо-| мистом по развитию, чья модель обрела свои закончен-^ ные черты по горячим следам «войны и революции», в $ ходе сибирской одиссеи 1918-1922 гг. [10].
I С народнохозяйственной точки зрения...
ж
| Получив предложение занять вакантную кафедру
| политической экономии в недавно открытом Иркут-| ском университете, П.П. Маслов в конце лета 1919 г. | покидает Омск и пребирается в Иркутск. Курс, к чтению которого приступил в 1919-20 уч. году и который § официально именовался «Политической экономией», § он предпочитал именовать «Наукой о народном хо-^ зяйстве». Такое же название носили два выпуска его ч: лекционного курса, изданные в 1920 и 1922 гг. соответственно и составленные большей частью из теоретических глав его прежних работ [11; 12]. Перебравшись весной 1921 г. в Читу (напомним, в то время столицу Дальневосточной республики) и став профессором Го-
сударственного института народного образования, он уже открыто будет читать курс науки о народном хозяйстве и даже поместит в читинском «Вестнике просвещения» небольшую статью, озаглавленную «Значение науки о народном хозяйстве», в которой отнесет к задачам науки «указывать пути хозяйственного развития и хозяйственного строительства» [13, с. 17].
Еще накануне мировой войны и революции П.П. Маслов писал о банкротстве академической экономической науки (политической экономии) как науки о народном хозяйстве в целом. Встав на обслуживающую интересы господствующих классов частнохозяйственную точку зрения, исходящую из представлений частного предпринимателя, она не только сосредоточилась на изучении отдельных поверхностных явлений экономической жизни, игнорировала марксизм, обобщивший трудовой, производственный Ц опыт человечества, но и отстала от хозяйственной Л практики, будучи не в состоянии что-либо ей предло- Р жить. Новое название науки призвано было отразить ? опыт войны и революции, которые со всей определен- 1 ностью сформировали представление «о народном | хозяйстве не как о простой сумме частных хозяйств, а § как об особом организме, понятие о котором нельзя | составить только из наблюдения частного хозяйства в и частнохозяйственных отношений». Русская рево- М люция в период военного коммунизма и вовсе «пре- ^ вратила миллионы отдельных хозяйств в одно народнохозяйственное целое, регулируемое единой волей и властью, показала, что ради сохранения народного ? хозяйства приходится подчинять непосредственные | интересы рабочего класса интересам народного хо- М зяйства» [14, с. 7-8]. Хозяйственная практика, таким § образом, настойчиво подтолкнул науку к анализу Л тех сторон хозяйственной реальности, которые, представляя мало интереса для отдельных хозяйствующих субъектов, были способны («одни только и могут»)
со ав
пролить свет на организацию и развитие народного хозяйства в целом.
Наиболее важное научное значение указанный опыт имел потому, что наглядно продемонстрировал разницу и принципиальную противоположность частнохозяйственного, его «разновидности» государ! ственно-хозяйственного и народнохозяйственного ; значения потребления. Маслов пишет: «если до во-I йны можно было довольствоваться теми представле-; ниями о потреблении, которые создавались на основе ! частнохозяйственного потребления, то после опыта войны стало ясно, что "производительное" потребле-\ ние с точки зрения частно-предпринимательской в вице затрат на военное производство, с народнохозяйственной точки зрения является расхищением национального дохода и капитала» [14, с. 12-13]. Если до сих пор экономисты могли совершенно игнорировать эту сферу хозяйства, то теперь им волей-неволей придется пересматривать свои учебники политической | экономии. И Маслов показал пример в этом отноше-^ нии: он не только открывает свой курс «Наука о на-| родном хозяйстве» разделом «Законы потребления», | но и включает в него четыре главы из еще к тому вре-| мени неопубликованной книги «Мировая социальная а проблема» [15], где обобщает тот самый «опыт войны 1 и революции».
| До войны считалось, что главным условием разви-
| тия капиталистического хозяйства выступает рынок. ¡1 Наличие рынка обеспечивает безграничное развитие * хозяйства и обогащение капиталистического клас-| са. Так как производительные силы стран постоянно ^ упирались в ограниченность рынка, развитие сопро-^ вождалось перепроизводством товаров и кризисами. | Сама война являлась погоней капиталистического класса конкурирующих стран за рынками. Начавша-^ яся война открыла воюющим странам обширный рынок для производства, удовлетворяющего их военные
потребности. Прибыли предпринимателей возросли; ;
~ 3 1
развитие производительных сил должно было идти -;
ускоренным темпом. Ожиданиям не суждено было 88' оправдаться. Воюющие страны, несмотря на расширение рынка и обогащение капиталистического класса, не только не обогатились, но обеднели, а их производительные силы деградировали.
Очевидно, делает вывод П.П. Маслов, «что для :
I
народного хозяйства имеет огромное значение характер (производительный или непроизводительный. —
Д.М.) потребления национального дохода, та сторона ] хозяйственной жизни страны, которую наука о народном хозяйстве совершенно упускала из области своего наблюдения и изучения... Подойти к законам
потребления не с точки зрения индивидуальных вку- |
сов и индивидуальных бюджетов, а как к объектив- |
ному фактору, определяющему процессы распреде- |
ления и перераспределения производительных сил Л
экономистам не приходило в голову. Лишь опыт во- Р
йны с наглядностью показал, что изменение характе- ?
ра потребления повело не только к изменению темпа I
хозяйственного развития, но к его остановке и даже |
падению производительных сил» [14, с. 9]. Смотря на ^
хозяйственную систему с народнохозяйственной точ- |
ки зрения, П.П. Маслов фактически определяет науку в
о народном хозяйстве как политэкономию развития, М
которая призвана прийти на смену политэкономии ^
распределения. В ее рамках сферы потребления и |
накопления выступают главными компонентами на- I
роднохозяйственной системы, структурные сдвиги во ?
взаимоотношении которых оказывают существенное |
влияние на макроэкономическую динамику страны. М
Для исследователя изменения в характере потребле- |
ния и накопления являются фундаментальными фак- |
торами, определяющими качество производительных Ц
сил и экономических отношений, параметры эконо- "Ц
мического развития. §'
Важное место в построениях П.П. Маслова занимает анализ опыта не только Первой мировой войны, но и революции и социалистического строительства в Советской России. Последний не менее наглядно демонстрировал непроизводительное потребление национального дохода, сокращавшее ту его часть, что шла на накопление национального капитала, являющегося необходимым условием для развития хозяйства страны. И хотя хозяйственная практика в Советской России предлагала немало примеров совпадения интересов государственного хозяйства с интересами развития народного хозяйства, зависимость от предшествующего пути развития давала о себе знать: государственно-хозяйственная точка зрения превалировала над народнохозяйственной как в построениях теоретиков, так и в действиях хозяйственников-практиков. Более того, и те и другие, на его взгляд, прибегали к «сокрытию» очевидных противоречий, существующих между интересами народного и государственного хозяйства (в | своей попытке поставить между ними знак равенства),
именуя последнее «социалистическим». | За этой критикой следует видеть не столько оп-
| позицию П.П. Маслова практическим шагам новой | власти, сколько продолжение вялотекущей и взявшей старт еще в последней четверти минувшего века полемики экономистов-теоретиков и хозяйственника ков-практиков о соотношении частнохозяйственной | и народнохозяйственной точек зрения на хозяйствен-¡1 ные явления и процессы2, с одной стороны, и сбли-* жение позиции марксиста П.П. Маслова с позицией | неонародников, с другой. Впрочем, о своих взглядах ь^ он со всей определенностью заявит на страницах петроградского журнала «Экономист» в статье 1922 г. «Предпосылки реальной экономической политики», правда, укрывшись за псевдонимом П.П. Чубутский3:
2 Небезынтересный экскурс в эту полемику см.: [16, с. 64-68].
3 Подробнее см.: [10, с. 84 прим.].
з
а
«Народ — организм, и строение всех его частей орга- ; ническое. Новое народничество должно быть нацио- -! нальным и государственным. Оно должно опираться 88' не на опеку над народом, а на свободу хозяйственного : почина и строительства, огражденную государственным порядком, обеспечивающим каждому равные права, безопасность личности и имущества, огражденного законом» [17, с. 53]. Здесь же, в целях предпринятого исследования, подчеркнем лишь, что П.П. Мас-лов не рассматривал огосударствление в качестве единственного способа социализации, пытаясь в рамках своей политико-экономической модели развития привнести экономическое начало в выработку ее (социализации) форм. Последние должны были содействовать экономическому развитию, что с его точки | зрения означало — обеспечивать накопление обще- | ственного капитала. И государственное накопление в Ц наименьшей степени отвечало решению этой задачи: Л неся бремя обслуживания длинного ряда настоятель- Р ных общественных потребностей, расходуя средства ? на укрепление власти и демонстрируя тенденцию к I постоянному увеличению непроизводительного по- | требления, государство задействует для обеспечения ^ накопления механизм налогового обложения, тем са- | мым фактически подавляя накопление других участ- в ников народнохозяйственной системы.
В результате национализации социалистический (= государственный) сектор не столько сложился, сколько «разросся», по мнению ученого, за счет частнокапиталистического. Самим фактом огосударствле- ? ния, увеличившим нехозяйственное и непроизво- | дительное потребление, серьезно понизив степень М народнохозяйственного накопления, сделав, если не | главным, то ответственным за его осуществление сек- Л тор «некапиталистический» (^ «социалистический»). ^ Сектор, где было занято 9/10 всего населения страны, мелкие земледельческие, ремесленные и преимуще-
Л
со ав
ственно потребительные хозяйства которого и определяли состояние и уровень развития производительных сил народного хозяйства.
Модель экономического развития
Иначе как восторженным нельзя назвать отклик на «Мировую социальную проблему» Маслова, его коллеги по Омскому сельскохозяйственному институту Василия Дмитриевича Маракулина (1881-1944), а точнее — его вступительную лекцию по политической экономии, прочитанную студентам Института ориентальных и коммерческих наук в Харбине в 192526 академическом году. В опубликованном ее тексте автор, думается, небезосновательно поставил небольшую книжку Маслова в один ряд со столь же невеликим по объему сочинением Дж.М. Кейнса «Экономические последствия мира»4, ставшим (в отличие от работы его русского коллеги) в свое время мировым бестселлером. Если последний, по его словам, в своей Ц работе всего лишь «констатировал банкротство Европы после войны», крах основанной на мистификации | и обмане рабочего класса капиталистической («заме-| чательной», по мнению Кейнса) системы накопления, | немыслимой в обществе, где богатство распределено | справедливо, то Маслов попытался подойти к пробле-| ме «чисто теоретически», вскрыв «все несовершенство | хозяйственного строя при разных способах органи-| зации труда, до социалистического включительно, и доказав, что разрешение социальной проблемы не § зависит только от того, кому принадлежит право соб-§ ственности на орудия и средства производства, а зави-^ сит больше от качества так называемого непроизводи-Ч тельного потребления.» [18, с. II]5.
4 При переводе на русский язык статья Дж. М. Кейнса получила несколько иное и менее удачное, на наш взгляд, название —
,« «Экономические последствия Версальского мирного договора».
5 Маслов писал по этому поводу, что сам по себе переход орудий и средств производства в общественную собственность «...
2022, уо1. 23, по. 3, рр. 508-535
з
а
Действительно, работа Кейнса и сразу после ее вы- 2 хода в свет, и в наши дни [19] привлекает внимание не -только описанием хода Версальской конференции и 8 разбором ее результатов, но и несколькими страничками, посвященными социальной и экономической организации Европы на протяжении 50 лет, предшествовавших Первой мировой войне, и действовавшей в этот период модели капиталистического экономического развития. Первая мировая война, да и Русская революция поставили общественный порядок и устоявшийся режим накопления под угрозу, заставили смотреть в будущее с нескрываемым пессимизмом: «...принцип накопления, основанный на неравенстве имущества, был существенной частью общественного порядка до войны, а также прогресса, как понимался он в то время. Война показала всем возможность немедленного потребления, она показала многим Ц бесполезность воздержания. Так был открыт обман; Л рабочий класс уже, пожалуй, не согласится больше Р жертвовать собою ради других, а класс капиталистов, ? неуверенный в своем будущем, захочет полнее вос- 1 пользоваться своей свободой, насладиться, пока она | еще принадлежит ему, и этим приблизит час конфи- § скации своих имуществ» [20, с. 24]. |
не освещает вопроса о том, какая часть производимых продуктов должна доставаться на долю рабочих, какая часть должна пой- Л ти на орудия и средства производства, т.е. на производительное потребление, и, наконец, какую часть должны получить те общественные группы, которые не заняты непосредственно произ- & водством» [15, с. 91-92]. Опыт социализации в Советской России ^ в период военного коммунизма своей неудачей наглядно про- Ц демонстрировал это, и отнюдь не потому, «что Россия отсталая | страна. К таким же результатам привел бы этот опыт и в богатой ^ капиталистической стране, хотя бы его осуществляли идеально 8 практические и добросовестные люди: неудача является неиз- §| бежной потому, что самое решение проблемы и ее постановка 1 неправильны, потому что социальная проблема ставится и в Западной Европе, и в России только как проблема распределения, а не проблема изменения характера потребления национального дохода» [15, с. 98].
33
Жизненный опыт П.П. Маслова был, пожалуй, в некоторых отношениях богаче, нежели у Кейнса (чего стоила одна только Гражданская война в Сибири с ее «демократической конрреволюцией»), а «конфискация имуществ» капиталистического класса уже состоялась. Не менее внимательный наблюдатель, ! он словно продолжает вслед за Кейнсом: «Старые го: сподствующие классы положили начало разрухе, ведя I агрессивную внешнюю политику и затеявши войну. > Все социалистические партии подготовляли народ! ные массы к разрушению хозяйства. Теперь предстоит образование нового класса и опять начнется пери-\ од первоначального накопления» [14, с. 196]. Однако новый трудовой класс только в том случае станет носителем экономического прогресса и создателем нового социального строя, полагал он, если подчинит интересы распределения интересам производства и накопления, т.е. свои классовые интересы настоящего интересам хозяйственного развития, интересам бу-| дущего. «Образование нового класса, вышедшего из ^ масс, который должен заняться накоплением, вовсе не | входило и не входит в задачи коммунистической пар-£ тии, тем не менее не только содействует образованию
§ новых общественных сил, но является единственным
а средством сохранить результаты революции. Теперь 1 никто не утверждает, что в России произошла револю-| ция, которая привела нас к социализму. Произошла а революция, в результате которой должна заняться ¡1 строительством [общественного порядка] новая обще* ственная сила, вышедшая из народа» [там же]. | По пути выработки «новой» (как соответствую-
ь^ щей новой эпохе, старт которой дали мировая война и социалистическая революция в России) модели экономического развития П.П. Маслов двинулся несколько раньше Кейнса. Работа последнего над «Общей теорией...» начнется только после Великой депрессии, и уже основанное на ее постулатах «кейнсианство» по-
родит в рамках экономики развития теории, искавшие движущую силу развития на стороне потребления / спроса. Ограничения на пути развития, согласно идеям Кейнса, возникают в силу того, что народнохозяйственная система не в состоянии генерировать достаточный спрос для полного использования факторов производства. Соответственно, возникает потребность в государстве и его политике, которая может изменить, а не просто усилить встроенные механизмы накопления капиталистической экономики за счет создания достаточного совокупного спроса для восстановления производства: «микроэкономическая» политика рассматривается только наряду с этой целью.
П.П. Маслов избрал прямо противоположный путь строительства модели развития, тем более, что та должна была не усилить или изменить, а предложить альтернативу встроенному механизму экономического развития — непрерывного частнохозяйственного Л накопления капитала, — процессу в капиталистиче- Р ском обществе социально несправедливому, посколь- ? ку основан на «воздержании от личного потребления» I не самого капиталиста, а наемного рабочего, но необ- | ходимому для развития производительных сил, эко- § номического развития общества. Измениться должны | были не микро- или макроэкономическая политика, в модель развития должна была обрести иные — «народ- М нохозяйственные» — основания: осевой линией эконо- ^ мического развития, связывающей и соподчиняющей все многообразие его условий (включая и рынок), факторов и результатов, в рамках марксистского подхода ? надлежало стать трудовой деятельности людей с ее | конкретными целями и способами организации. М
На этой стадии своих рассуждений П.П. Маслов § обращается к новой экономической политике, рожде- Л ние которой нельзя объяснить (как это нередко делали большевики) «различными помехами правильному осуществлению проектируемого строя» [15, с. 90]
Зз
(мировой войной, гражданской войной, иностранной интервенцией, изоляцией страны и т.д.) или экономической отсталостью России — точно такой же результат ожидал бы социальных экспериментаторов и самой богатой капиталистической страны. Ошибка, полагал он, коренится «самых основах опыта», на что со всей определенностью указывает переход к нэпу. Исследователь задается вопросом: «Почему.Советская Россия, испытывая все отрицательные стороны капитализма с отсталым политическим строем, после того, как образовалось рабоче-крестьянское правительство, в конце концов принуждена была заимствовать его отрицательные стороны, давящие большинство населения. Почему это неизбежно, хотя осуществилась попытка уничтожения капитализма?». И дает ответ: «Единственным объяснением является то, что из существовавших до сих пор систем организации хозяйства, хотя бы с идеальным распределением дохода, капиталистическая системы наиболее интенсивно ис-| полняла основное условие, необходимое для развития хозяйства — накопление орудий и средств производ-| ства для расширенного воспроизводства за счет лич-| ного потребления. Эту задачу не может осуществить | мелкое хозяйство при самом идеальном демократическом строе, эта задача не может осуществиться и после I социальной революции, если она не будет осознана
широкими массами населения» [15, с. 99]. | Специальной главе, посвященной рассмотрению
новой экономической политики в РСФСР, своей книги
«
* «Проблема продукции (еще о социальной проблеме)», | опубликованной практически сразу по возвращении ^ в начале 1923 г. в Москву, он предпослал достаточно едкую ремарку: «Наиболее яркой иллюстрацией понимания проблемы накопления является отношение | к новой экономической политике в России», которую следует читать и понимать строго наоборот, что явствует уже из текста самой главы: «большинству дея-
в
телей экономической политики совершенно не ясны ни задачи новой экономической политики, ни то, что она может и должна дать» [14, с. 106, 110]. В результате отсутствия теоретической увязки экономической политики с основными принципами, на которых она должна строиться, для многих руководителей хозяйства не ясна взаимная связь различных сторон экономической политики, ее связь с наукой о народном хозяйстве на которую она должна опираться. С позиций последней, по мысли П.П. Маслова, новая экономическая политика, во-первых, стала неизбежным шагом, вызванным разрушением хозяйственного механизма в предшествующую эпоху «военного коммунизма» — нарушением нормального процесса расширенного воспроизводства, во-вторых, имеет смысл лишь при условии, если ее мероприятия будут содействовать достижению народнохозяйственных целей развития и методов накопления. Л
Под этим углом зрения П.П. Маслов ревизует ме- Р роприятия новой экономической политики на началь- ? ном этапе ее реализации, которые демонстрируют 1 скорее стремление власти подчеркнуть отрицатель- | ные черты частнохозяйственной организации произ- § водства и торговли, нежели акцентировать внимание | на ее положительной роли в накоплении националь- о ного капитала и, тем самым, в развитии народного хо- М зяйства [там же, с. 110-111]. Однако не эти «частности» ^ волновали исследователя в первую очередь. «Слабой 1 стороной» новой экономической политики называет 1 он приоритет, отдаваемый ее инициаторами, прово- ? дниками или критиками форме (социальной органи- 8| зации производства) хозяйственных отношений над м
их экономическим содержанием, в силу чего меро- §
|
приятия рисковали не достичь основной ее цели — Л перестройки этих отношений на новых социалистических (= некапиталистических) началах. Политика диктовалась «текущими интересами момента» или
со ав
идеологическими амбициями социальных прожектеров, нежели основывалась на сколько-нибудь глубоком политико-экономическом анализе.
Инстинкт народнохозяйственного накопления
Новые, более прогрессивные экономические отношения мыслились П.П. Масловым как обеспечивающие народнохозяйственное развитие благодаря более эффективному и «жизненному», «реалистическому» режиму накопления, исключающему насилие и / или принуждение со стороны капитала или государства. «Когда трудящиеся создадут необходимые условия для накопления без тяжелых условий самоограничения (т.е. сделают сознательный и продуманный выбор в пользу производительного потребления. — Д.М.), только тогда они смогут освободить себя от эксплуатации и создать действительное царство свободы. Для этого необходима не только "сознательность" трудящихся и определенный уровень состояния произво-§ дительных сил, но и уменье их сохранить и развить их при других социальных условиях» [15, с. 263-264]. | Трудящиеся классы, на взгляд П.П. Маслова, в значи-| тельной массе своей были лишены «инстинкта нако-| пления», не будучи заинтересованы в производитель-| ном потреблении (накоплении) и не имея возможно-| сти оценить его экономического значения, поскольку | функция накопления являлась прерогативой капита-| листического класса и государства, демонстрировавших, к тому же, пример непроизводительного потре-| бления. Исключением, конечно же, являлось в России мелкое (трудовое) крестьянское хозяйство, вынужденное, однако, постоянно балансировать на тонкой граЧ ни, отделявшей личное и хозяйственное потребление, а точнее — регулярно переступать ее, превращаясь в хозяйство «самопотребительское».
Исследователь сравнивает инстинкт личного накопления «.с инстинктом пчел, собирающих и нако-
а
пляющих мед для "личного" их потребления. С точки 22!
зрения пчеловода крайне нецелесообразно как мешать -!
пчелам летать для сбора меда, так и предоставлять его 8'
весь съедать пчелам» [14, с. 114]. (Здесь вновь обраща- :
ет на себя внимание созвучие работы П.П. Маслова | с книгой Дж.М. Кейнса, где встречаемся с такой же «пчелиной» метафорой [20, с. 23], с тем только отличием, что роль «трудолюбивых» пчел, сберегающих
и накопляющих, принадлежит уже не капиталиста- |
ческому, а трудовому классу.) Продолжая логику ме- !
тафоры, Маслов предлагает взглянуть на новую эко- ] номическую политику как комплекс мероприятий, призванных использовать в целях хозяйственного развития этот "инстинкт" накопления. Более того, не
довольствуясь возможностью задействовать для нужд |
развития потенциал мелких собственников-крестьян, |
новая экономическая политика должна формировать, ^
воспитывать «инстинкт накопления» у более широ- Л
ких слоев трудового населения, содействуя созданию Р
и распространению форм экономической организа- ^
ции, способных стать «школой» для уяснения значе- 1
ния производительного накопления. |
Подобно своему британскому коллеге русский §
экономист, обсуждая вопрос об инстинкте накопле- §|
ния, обратился к проблематике социальной психоло- о
гии, правда, в отличие от того сделал это не на клас- М
совом уровне, а на уровне хозяйствующего субъекта, ^
справедливо полагая, что психология последнего тес- |
но связана с его хозяйственной деятельностью, опре- 1
деляемой, в свою очередь, характером потребления. В ?
соответствии с указанным критерием он выделил три 8|
типа потребляющих хозяйств: 1) лично-потребитель- М
ское хозяйство пролетария, 2) лично- и хозяйствен- §
но-потребительское мелкого собственника (крестьяни- 1 на или ремесленника) и 3) хозяйственно-потребительское кооперативное хозяйство, различный характер потребления которых задает различия в психологии
Зз
со ав
их субъектов и мотивации хозяйственной деятельности (и соответствующей ей идеологии) [21, с. 70-71].
Теоретическая схема, понимал ученый, ни в малейшей степени не соответствует прошлой и современной реальности и не может служить основанием для выработки модели экономического развития как последо-» вательной смены мотивов хозяйственной деятельно-
= сти / типов экономической идеологии. Она помогает >
= лишь уяснить логику этого развития, если в основание | последнего положено общественное накопление капитала. Логику, ведущую от «индивидуально-проле-Е тарской психологии» хозяйственной деятельности, где » «инстинкт накопления» полностью отсутствует (проявляясь, разве, в стремлении стать мелким собственником), к становлению психологии «общественно-хозяйственной», в основании которой лежит осознание необходимости расширения общественного накопления и народнохозяйственного развития как непременного условия роста личного потребления. «[В]ыяснение пу-| тей и средств увеличения общественного производи-^ тельного потребления посредством кооперативного | движения» [21, с. 82], полагал П.П. Маслов, — задача | «теории кооперации», изложению начал которой он | посвятил одноименную книгу, подводившую, в из-^ вестном смысле, итог его построениям в области поли-| тической экономии развития.
| С точки зрения предпринятого нами исследова-
I ния и в качестве его резюме осталось указать лишь на то положение политико-экономической модели * развития П.П. Маслова, которое выводит ее теоре-| тические утверждения на уровень экономической ь^ практики / политики. Кооперативное движение, по ^ мнению ученого, и, прежде всего, в области производ-| ства, имеет не одно лишь экономическое значение,
«а
выступая инструментом улучшения материального ^ положения трудящихся классов или борьбы с эксплуатацией его частным капиталом. Кооперативное
строительство играет и важную общественно-воспи- 22! тательную роль, поскольку «путем хозяйственной - j деятельности при посредстве коллектива отдельный 88 < хозяйствующий субъект приучается давать надлежа- : щую оценку общественному хозяйству и его развитию | в своих собственных индивидуальных интересах» [21, с. 4]. То есть, формирует «инстинкт накопления»; и не j частнохозяйственного, а общественного, или народно-хозяйственного. Благодаря этому своему качеству j кооперирование гармонизирует индивидуальные интересы пролетарского и мелкого частного хозяйств с интересами развития народного хозяйства, что является одной из основных задач социализма. Именно в этой своей ипостаси, кооперативное движение и кооперативная форма организации производства, не бу- | дучи социалистическими по своей природе, должны были, по мысли исследователя, сыграть важную роль Ц переводе экономики страны на «народнохозяйствен- J| ные» рельсы в период нэпа. Р
н
Список использованной литературы |
1. Раннесоветское общество как социальный проект, § 1917-1930-е гг. : в 2 ч. Ч. 1 : Страна Советов: пространство, § власть, экономика / под общ. ред. Л.Н. Мазур. — Екатерин- § бург : Изд-во Урал. ун-та, 2018. — 468 с. — EDN YSJNIT. §
2. Эрлих А. Дискуссии об индустриализации в СССР. § 1924-1928 / А. Эрлих ; пер. с англ. ; под научн. ред. А.А. Белых. — Москва : Дело, 2010. — 247 c. — EDN OYLXAE. §
3. Dobb M. Soviet Economic Development Since 1917 / a M. Dobb. — London : Routledge & Kegan Paul, 1966. — 515 p. §
4. Маневич В.Е. Экономические дискуссии 20-х годов / § В.Е. Маневич ; отв. ред. Л.И. Абалкин. — Москва : Экономика,
1989. — 142 с. §
м
5. Преображенский Е.А. Пути развития: дискуссии 8 20-х годов / Е.А. Преображенский, Н.И. Бухарин. — Ленин- | град : Лениздат, 1990. — 253 с.
6. Маневич В.Е. История развития советской экономической мысли в 20-х годах (основы концепции) / В.Е. Маневич // Вопросы экономики. — 1989. — № 10. — С. 46-57.
5
7. Латов Ю.В. Альтернативы советской модели экономики / Ю.В. Латов. — EDN ТТГОМН // Мир новой экономики. — 2013. — № 1. — С. 62-75.
8. Нуреев Р.М. Экономическая история России (опыт институционального анализа) / Р.М. Нуреев, Ю.В. Латов. — Москва : КНОРУС, 2016. — 268 с. — DOI 10.15216/978-5-406-05162-7. — EDN
» 9. Гайдар Е. Аномалии экономического роста / Е. Гай: дар // Вопросы экономики. — 1996. — № 12. — С. 20-39. | 10. Майдачевский Д.Я. Осмысливая опыт войны и рево-; люции, или «Экономическая наука из Читы»: П. П. Маслов, I 1918-1922 / Д.Я. Майдачевский. — EDN УЦШТС // Экономи-; ческая история. — 2018. — Т. 14, № 1. — С. 73-87.
11. Маслов П.П. Наука о народном хозяйстве / П.П. Мас-5 лов. — Иркутск : Тип. № 2 Полигр. отд. Иргубсовнархоза, г 1920. — Вып. 1. — 174 с.
12. Маслов П.П. Наука о народном хозяйстве. / П.П. Мас-лов. — Иркутск : Гос. изд-во : 1-я гос. тип., [1922]. — Вып. 2. — 260 с.
13. Маслов П.П. Значение науки о народном хозяйстве / П.П. Маслов // Вестник просвещения (Чита). — 1921. — № 2. — С. 17-19.
14. Маслов П.П. Проблема продукции : (еще о соци-§ ал. проблеме) / П.П. Маслов. — Петроград ; Москва : Книга,
1923. — 208 с.
Л 15. Маслов П.П. Мировая социальная проблема /
0 П.П. Маслов. — Чита, 1921. — 268 с.
1
<а 16. Коцонис Я. Как крестьян делали отсталыми : сельце скохозяйственные кооперативы и аграрный вопрос в России «в 1861-1914 / Я. Коцонис. — Москва : Новое лит. обозрение, | 2006. — 320 с.
| 17. Чубутский П.П. Предпосылки реальной экономической политики / П.П. Чубутский // Экономист. — 1922. —
^ № 3. — С. 45-53.
а
^ 18. Маракулин В.Д. Новые пути к разрешению социаль-
и ной проблемы : вступит. лекц. по полит. экон., чит. студ. ори-
^ ентал. и комм. наук в Харбине в 1925-26 ак. году / В.Д. Мара-
^ кулин. — Харбин : Меркурий, 1926. — 49 с. — (Ин-т ориент. и
^ коммерч. наук в Харбине, Ученые записки. Т. 1, вып. 1). а 19. Черемисинов Г.А. Столетие макроэкономического ше-
| девра Дж. М. Кейнса / Г.А. Черемисинов. — DOI 10.18500/1994-
| 2540-2021-21-1-4-17. — EDN DTUHLB // Известия Саратовско-
« го университета. Новая серия. Серия: Экономика. Управле-
| ние. Право. — 2021. — Т. 21, вып. 1. — С. 4-17.
н
20. Кейнс Дж.М. Экономические последствия Версальского мирного договора / Дж.М. Кейнс ; пер. с англ. — Москва : Гос. изд., 1922. — XIV, [1], 137 с.
21. Маслов П.П. Теория кооперации / П.П. Маслов. — Чита : Госкнига, 1922. — 122 с.
References
1. Mazur L.N. (ed.) Early Soviet Society as a Social Project, 1917-1930s. Ekaterinburg, Ural University Publ., 2018. Pt. 1. 468 p. EDN: YSJNIT.
2. Erlich A. The Soviet Industrialization Debate, 1924-1928. Cambridge, Harvard University Press, 1960. 214 p. (Russ. ed: Erlich A.; Belykh A.A. (ed.). The Soviet Industrialization Debate, 1924-1928. Moscow, Delo Publ., 2010. 247 p.).
3. Dobb M. Soviet Economic Development Since 1917. London, Routledge & Kegan Paul, 1966. 515 p.
4. Manevich V.E.; Abalkin L.I. (ed.). Economic Discussions in the Twenties. Moscow, Ekonomika Publ., 1989. 142 p.
5. Preobrazhenskii E.A., Bukharin N.I. Ways of development: discussions of the 1920s. Leningrad, Lenizdat Publ., 1990. 253 p. ^
6. Manevitch V.E. History of the development of Soviet eco- p nomic thought in the 1920s (basics of the concept). Voprosy ekono- ? miki = Issues of Economy, 1989, no. 10, pp. 46-57. (In Russian). H
7. Latov Yu.V. Alternatives to the Soviet Economic Model. Mir ^ novoi ekonomik = The World of New Economy, 2013, no. 1, pp. 62-75. S (In Russian). EDN: TTIDNH. §
8. Nureev R.M., Latov Yu.V. Economic history of Russia (expe- 8 rience of institutional analysis). Moscow, KnoRus Publ., 2016. 268 p. § EDN: VCLIZR. DOI: 10.15216/978-5-406-05162-7. §
9. Gaidar E. Anomalies of Economic Growth. Voprosy ekonomi- §' k = Issues of Economy, 1996, no. 12, pp. 20-39. (In Russian). §
10. Majdachevskij D.Ya. Reflecting on the Experience of War §
and Revolution, or "Economic Science from Chita": P. Maslov, §
Z
1918-1922. Ekonomicheskaya istoriya = Economic History, 2018, a
vol. 14, no. 1, pp. 73-87. (In Russian). EDN: YUJLTC. |
11. Maslov P.P. The science of the national economy. Irkutsk, ~ 1920. Iss. 1. 174 p. 8
12. Maslov P.P. The science of the national economy. Irkutsk, | 1922. Iss. 2. 260 p. 5
13. Maslov P.P. The value of the science of the national econ- | omy. Vestnik prosveshcheniya = Herald in Education, 1921, no. 2, § pp. 17-19. (In Russian). 3'
GO Св
14. Maslov P.P. The product problem. Petrograd, Moscow, Kni-ga Publ., 1923. 208 p.
15. Maslov P.P. The World Social Problem. Chita, 1921. 268 p.
16. Kotsonis Ya. Making Peasants Backward: Agricultural Cooperatives and the Agrarian Question in Russia, 1861-1914. New York, Palgrave Macmillan, 1999. 255 p. (Russ. ed.: Kotsonis Ya. Making Peasants Backward: Agricultural Cooperatives and the Agrarian Question in Russia, 1861-1914. Moscow, Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2006. 320 p.).
17. Chubutskii P.P. Prerequisites for real economic policy. Ekonomist = Economist, 1922, no. 3, pp. 45-53. (In Russian).
18. Marakulin V.D. New Ways of Solving the Social Problem. Kharbin, Merkurii Publ., 1926. 49 p.
19. Cheremisinov G.A. A Century of J.M. Keynes' Macroeco-nomic Masterpiece. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Novaya seri-ya. Seriya: Ekonomika. Upravlenie. Pravo = Izvestiya of Saratov University. New Series. Series: Economics. Management. Law, 2021, vol. 21, iss. 1, pp. 4-17. (In Russian). EDN: DTUHLB. DOI: 10.18500/19942540-2021-21-1-4-17.
20. Keynes J.M. The Economic Consequences of the Peace. New York, 1920. 313 p. (Russ. ed.: Keynes J.M. Economic consequences of the Versailles Peace Treaty. Moscow, Gosudarstvennoe izdatel'stvo
I Publ., 1922. XIV, 137 p.)
g 1922. 122 p.
21. Maslov P.P. Theory of cooperation. Moscow, Goskniga Publ.,
| Информация об авторе
^ Майдачевский Дмитрий Ярославович — кандидат эконо-
| мических наук, доцент, кафедра международных отноше-§ ний и таможенного дела, Байкальский государственный университет, г. Иркутск, Российская Федерация; e-mail: MaidachevskyDY@bgu.ru. © 0000-0002-0966-188X; SPIN-код: | 9241-2241; AuthorID: 499735.
= Author
Dmitry Ya. Maidachevsky — Ph.D. in Economics, Associate ' Professor, Department of International Relations and Customs, ^ Baikal State University, Irkutsk, the Russian Federation; e-mail: I MaidachevskyDY@bgu.ru. © 0000-0002-0966-188X; SPIN'S Code: 9241-2241; AuthorID: 499735.
Для цитирования
Майдачевский Д.Я. Нэп с народнохозяйственной точки зрения: П.П. Маслов, Иркутск — Чита, 19201922 гг. / Д.Я. Майдачевский. — DOI 10.17150/2308-2488.2022.23(3).508-535 // Историко-экономические исследования. — 2022. — Т. 23, № 3. — С. 508-535.
For Citation
Maidachevsky D. Ya. The New Economic Policy from the National Economy Perspective: Petr Pavlovich Maslov, Irkutsk — Chita, 1920-1922. Istoriko-ekonomicheskie issledovani-ya = Journal of Economic History & History of Economics, 2022, vol. 23, no. 3, pp. 508-535. (In Russian). DOI: 10.17150/2308-2488.2022.23(3).508-535.
г-
£
5
