CC BY
117
[лингвистические заметки]
К.А. Рогова DOI: 10.24411/1811-1629-2020-13011
НЕОПРЕДЕЛЁННО-ЛИЧНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ:
КОНТЕКСТЫ УПОТРЕБЛЕНИЯ
KIRA A. ROGOVA
INDEFINITE-PERSONAL SENTENCES: CONTEXTS OF USE
Кира Анатольевна Рогова
доктор филологических наук, профессор ► [email protected]
Санкт-Петербургский государственный университет
199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 11.
Rogova Kira A.
Saint Petersburg State University
199034, St. Petersburg, Universitetskaya emb., 11
Неопределенно-личные предложения, активно используемые в текстах разных жанров, привлекают к себе внимание исследователей смысловой полнотой при отсутствии в их составе подлежащего, что определяет поиск средств его восполнения. Внимание к структурным особенностям этого типа предложений для решения указанной задачи может быть расширено наблюдением за функционированием их в тексте, за их связями и отношениями с окружающими конструкциями, за участием в организации повествования. Данная статья представляет собой попытку обратиться к этой стороне существования неопределённо-личных предложений.
Ключевые слова: смысловая полнота неопределённо-личных предложений, референтная характеристика подлежащего-субъекта.
Vaguely personal sentences, which are actively used in texts of different genres, attract the attention of researchers by their semantic completeness in the absence of a subject in their composition, which determines the search for means to fill it. Attention to the structural features of this type of sentence to solve this problem can be expanded by observing their functioning in the text, their connections and relationships with surrounding structures, and their participation in the organization of the narrative. This article is an attempt to address this aspect of the existence of vaguely personal sentences.
Key words: semantic completeness ofvaguely personal sentences, reference characteristics of the subject-subject.
Интерес к односоставным предложениям в русском языке, среди которых особенно продуктивны неопределённо-личные, остаётся неизменным, поскольку не до конца объяснён факт их смысловой полноты при отсутствии подлежащего, тогда как одновременно существуют предложения, в которых главным членом также является глагол прош. вр. множ. числа, но где такое отсутствие возможно только в контексте, который восполняет второй главный член. Ср: В аэропорт приехали за полтора часа до срока. Так требовалось. Сели ждать в ресторане <...> Рейс отложили, никто не объяснял почему. Сидели пили кофе, чашку за чашкой [Гранин 2017: 104].
Одной из последних работ, посвящённых детальному исследованию неопределённо-личных предложений (НЛП), является ста-
тья Е. В. Падучевой, направленная на изучение их субъекта - «третьеличного нуля»:[Падучева 2017: 27]. Сами неопределённо-личные предложения определяются автором как «односоставные предложения со сказуемым в 3 лице мн. числа наст., прош. или буд. времени, изъявительного или сослагательного наклонения», а третьеличный нуль - как «подразумеваемый субъект неопределенно-личного предложения», который... «отличается от нулевого аналога местоимения 3 лица, поскольку не просто отсылает к участнику 3 лица, а выражает понижение в к о м м у н и к а т и в н о м р а н г е» [Там же ]
Автор указывает, что для описания НЛП на современном уровне, «необходимо обратиться к важнейшим понятиям грамматики, теории референции и коммуникативной структуры предложения - таким как референциаль-ный статус, конкретная и родовая референция, неопределенность, в том числе - неизвестность и слабая определенность; диатеза и актантная деривация, акциональный класс глагола; коммуникативный ранг именной группы и семантика фокуса внимания». Следование этим положениям приводит исследователя к рассмотрению лексического уровня - третьеличный нуль всегда обозначает человека; грамматического -форма глагола во множественном числе может относиться не только к множеству лиц, но и к единичному лицу; к референции - подразумеваемое лицо выражает неизвестность говорящему; третьеличный нуль выражает несущественность референта субъекта для говорящего, то есть понижение коммуникативного ранга участника [Там же ]
Как видно, все эти положения могут служить характеристикой приведённого выше примера: Рейс отложили, никто не объяснял почему.
И тем не менее, остаётся вопрос: чем обусловлены эти качества, и какую реализацию они находят при употреблении. Заметим, что в Предисловии к своему фундаментальному исследованию, посвящённому отрицательным предложениям, Е. В. Падучева выражает благодарность своему учителю акад. В. В. Иванову «за внушен-
ную в свое время идею о том, что язык не просто обозначает предметы и явления окружающего мира, а концептуализует действительность, в каком-то смысле — создает мир». В случае исследования отрицательных предложений, пишет Падучева, «эта установка помогла преодолеть трансформационный подход к семантике отрицания и уверенно работать в рамках композиционного подхода к отрицательному предложению как к языковой структуре с присущим ей соответствием между формой и смыслом» [Падучева 2013: 15]2.
Учитывая эти положения, вернёмся к приведённому выше примеру, содержащему и неопределённо-личное Рейс отложили, никто не объяснял почему, и неполные предложения Сидели пили кофе, чашку за чашкой с главным членом - глаголом в форме прош. вр. мн. числа. .Заметим, что уже А. А. Шахматов различал эти позиции: «форма 3-го лица множ. в одних соединениях имеет значение господствующего слова , означая сочетание неопределенного лица во множ. числе с глагольным признаком, в других - зависимого слова, а именно в сочетании с подлежащим [Шахматов 1941: 33]
Известно понимание синтаксического лица как наложение двух корреляций: первое лицо говорящего противопоставлено другим лицам в плане включения их в содержание его сообщения (о ком) и противопоставлено 2-ому лицу в процессе коммуникации (кому). Имея целью сообщить некоторую информацию о действительности, говорящий может в силу ряда причин не сообщить о субъектах/субъекте описываемых действий. К этим причинам обычно относят неизвестность действующих лиц, трудности и невозможности их перечисления или нежелание их назвать по различным субъективным причинам [Лаврентьев 2009: 43].
Но для реализации такого намерения требуется ещё наличие общих знаний у коммуникантов относительно описываемой ситуации и её участников. В случае конкретной ситуации, не типизированной относительно участников, где наличие их в высказывании обусловлено формой глагола, отсутствие подлежащего соз-
даёт смысловую неполноту (неполные предложения), условием использования которых является «восполняющий» контекст или ситуация: Сидели пили кофе, чашку за чашкой. В повести Гранина речь идёт о главных героях, присутствующих в сознании читателя на протяжении всего текста.
«Восполнение» действующих лиц в неопределённо-личных предложениях осуществляется в типизированных ситуациях, сохраняемых в коллективном сознании носителей языка. В данном случае это ситуация в аэропорту (фрейм), постоянным компонентом которого является озвучивание объявлений. Наблюдение за употреблением таких предложений позволяет выделить несколько видов контекстов, характерных для неопределённо-личных предложений. Под контекстом понимается «семантически закреплённый отрезок текста или высказывания, который позволяет определить значение данного слова» или конструкции, который позволяет определить условия, проявляющие «потенциальные способности языковых единиц сочетаться друг с другом» [Влавацкая 2017:36].
Рассмотрим некоторые случаи употребления неопределённо-личных предложений «в рамках композиционного подхода» с целью продолжить поиски семантической предопределённости неопределённо-личных предложений. Обратимся к закрепившимся типам композиционных единиц дискурса как текста, анализируемого со стороны всех составляющих смысла. Рассмотрим тексты секвентного композиционного типа - включающие «обозначение каждого из сменяющих друг друга эпизодов основной линии повествования» [Плунгян 2008: 21]3, от которых можно ждать стабильных семантических характеристик.
1. Первую группу составляют предложения, объектом действия лиц, присутствие которых обозначено главным членом-глаголом, является предмет. Он же выступает в качестве темы, обеспечивая на коммуникативном уровне смысловую полноту высказывания. Это, как правило, сообщение о создаваемых или воспроизводимых объектах, имеющих некоторую историю. Мате-
риалом нам послужили миниатюры из книги В. Пескова «Просёлки» [Песков 2007: 132-133; 180-182]4 - «Мельница» и «Колокола».
А. По словам пастуха, мельница тут стояла спокон веков. Никто не помнит - ни дед мой, ни прадед, - когда поставили первую. Сгнивало дерево - новый сруб ладили. Всего на Посо-ри стояло девять мельниц. Плотины строили из плетней, земли и соломы. В каждое половодье их уносило. Строили новые. Хлопот было много. Однако всё окупалось. «Водной силой» мололи тут хлеб, толкли коноплю, ловили у мельницы порядочно рыбы. После войны её разок починили. Но потом возиться с мельницей поленились...
Содержание приведённого компонента текста составляет повествование о строительстве мельниц, их использовании и упадке с предикатами - глаголами мн.ч. прош. вр. в нормативных формах нсов. и сов.вида. Отсутствие подлежащего - субъекта производителя действия не создаёт смысловой неполноты, что имплицитно обеспечивается описываемой ситуацией: речь идёт о «спокон веков» живущих в этих местах людях. С точки зрения коммуникативной структуры, все предложения двучленны: в качестве темы выступает обозначение плотины, её частей и назначения. Из отмеченных Е. В. Падучевой признаков релевантными оказываются принцип референции - подразумеваемое лицо неизвестно говорящему: Никто не помнит - ни дед мой, ни прадед; коммуникативный статус понимается как уточняющий предшествующее положение: мельница тут стояла спокон веков, никто не помнит, когда поставили первую. Вероятно, отсутствие подлежащего-субъекта выражает не «несущественность референта» для говорящего, а реальное незнание: Никто не помнит и невозможность восстановления.
Б. К секвентному композиционному типу относится и следующая, более сложная по структуре разновидность, характеризующаяся - по-лисубъектностью.
Летним вечером, когда поток посетителей схлынет, в селе Михайловском раздаются, бывает, звоны колоколов <...> В войну мона-
стырь пострадал. Колокола либо были увезены, либо пришли в негодность. Когда восстановили собор, почувствовали: без колоколов никак нельзя обойтись. В монастырь, построенный по указанию Ивана Грозного, колокола дарили: сам царь Иван, позже Борис Годунов, цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович. <...> Во времена Пушкина в колокола ударяли по праздничным и торжественным дням. А на пасхальной неделе на колокольню подымались звонить -кто хотел. <...>И что ни колокол, то история: «Три больших, треснувших, пытались лечить. И удачно! Свозили в Москву. Там, изучив состав сплавов, трещины заварили. Несколько колоколов нашили в деревнях. Один оказался древнейшим - четыреста лет назад отливался».
Если в предыдущем тексте имплицитно присутствуют строители мельницы и те, кто работал на ней (в известной мере можно говорить о моносубъектности текста), то этот текст наполнен множеством лиц: те, кто восстанавливал собор и начал собирать колокола, кто звонил в них, кто возил их в Москву и кто там их лечил, кто продолжал поиск по деревням. Третьеличный нуль, как и отмечала Пдучева, на лексическом уровне всегда означает человека, но восстановление действующих лиц происходит на основе значений глаголов и фона повествования, с помощью которого происходит конкретизация. В этой позиции отмечаются конструкции парцеллированного типа, где базовая часть в форме неопределённо-личного предложения является законченной по смыслу, роль же парцеллята состоит в её конкретизации: В монастырь колокола дарили: сам царь Иван, позже Борис Годунов, цари Михаил Фёдорович и Алексей Михайлович. Аналогично: А на пасхальной неделе на колокольню подымались звонить - кто хотел. Сигналами подлежащих с конкретной референцией служат указатели на прямую речь - кавычки и восклицательное предложение: «Три больших, треснувших, пытались лечить. И удачно! Свозили в Москву»; дискурсивное: Там - маркирует переход к другому действующему лицу: Там. заварили. Возвращение к субъекту-повествователю связано с указанием на исходное место действия: Несколько колоколов нашили в деревнях
Таким образом, оказывается возможным выделить разные формы сообщения о событиях, связанных с предметным миром, создаваемым человеком - с одним участником или многими. Однако во всех случаях это тип сообщений, где говорящий обнаруживает себя не в качестве действующего лица, а повествователя, который использует лексические и грамматические средства, чтобы обозначить знания о предмете, сообразно которым он выстраивает информацию. Очевидно его предположение, что адресат обладает теми же референциальными знаниями, что и он, а сами сообщения предстают как имеющие когнитивную основу.
2. Объектом воздействия со стороны субъекта НЛП является человек. В этих случаях секвентный компонент текста повествует о действиях персонажа, направляемых указаниями других лиц, выполняющих руководящую функцию. Приведём пример: Москва готовила международный форум энергетиков. Антона ввели в оргкомитет. Тотчас вызвали в Москву на заседание, разумеется, срочное. <...>Форум решили проводить в Питере, пригласить иностранцев из тех стран, где есть зелёная энергетика. <...> Антону поручили готовить секцию малых гидространций, то, что он любил... В Питере он погрузился в хлопоты, переговоры, согласования <...> Проводить форум решили через два месяца. Надо подготовиться докладчикам, пригласить иностранных гостей. Он стал готовиться к своему выступлению<... >На форуме энергетиков Антон руководил секцией малых ГЭС. Два дня на секции шла горячая дискуссия. Спорили, Экономику возобновляемой энергетики каждый поворачивал по-своему3 Повествование проходит по двум параллельным тематическим линиям: сообщение о распоряжениях некоего руководящего субъекта/ субъектов и деятельность персонажа. Таким образом, если вернуться к положению Паду-чевой, утверждавшей, что третьеличный нуль выражает несущественность референта субъекта для говорящего, то есть понижение коммуникативного ранга участника, то следует поставить его под сомнение: субъект НЛП ведёт
по отношению к персонажу, формирующему сюжет, параллельную смысловую линию, выполняющую мотивирующую функцию.
Итак, субъект НЛП, присутствие которого обозначено личной формой глагола (3 л. мн. ч. наст. вр. или множ. ч. прош. вр.), получает значение на когнитивном уровне, порождаемое содержанием ситуации, в которую он включён. Соотносясь с неизвестным лицом/лицами, он может быть а) персонажем, деятельность которого однозначно детерминирована контекстом (мололи тут хлеб, толкли коноплю и т.д.), т .е. с доминантой направленности на предмет и б) персонажем, социально детерминированным, связанным с проявлением свойств, с функцией, в данном случае, организатора деятельности. В первом значении субъекта НЛП включается в повествовательный текст, участвуя в последовательно развиваемом сообщении о событиях на одну тему ( с предметным значением) моно- и поли- субъектного характера, во втором - оно создаёт некий фон, мотивирующий развитие собственно сюжетного повествования о деятельности персонажа.
Дальнейшее представление области употребления НЛП и семантики имплицитного подлежащего-субъекта - за расширением материала исследования, обращением к тексту как дискурсу и наблюдением за выделяемыми в нём дискурсивными формациям
ЛИТЕРАТУРА
1. Влавацкая М. В. Синтагматика У8 комбинаторика: основы комбинаторной лингвистики // Научный диалог. -2017. - № 1. - С. 35-45
2. Гранин. Д. А. Она и всё остальное. Роман о любви и не только. - М.: Центрполиграф. 2017. - С. 122-133
3. Лаврентьев В. А. Значение неопределённости лица // Вестник МГОУ Серия «Русская филология». - № 2. - 2009 С. 42-48
4. Падучева Е. В. Неопределённо-личное предложение и его подразумеваемый субъект // Вопросы языкознания, 2012. №1. - С. 27-41
5. Падучева Е. В.. Русское отрицательное предложение. М.: Языки славянской культуры, 2013. 304 с..
6. Плунгян В. А. Предисловие // Исследования по теории грамматики. Вып. 4. Грамматические категории в дискурсе / Отв. ред. В. А. Плунгян. М.: Гнозис, 2008. С. 21 и сл.
7. Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л.,1941.
REFERENCES
1. Vlavatskaya M. V. (2017) Sintagmatika vs kombinatorika: osnovy kombinatornoi lingvistiki [Syntagmatics vs combinatorics: fundamentals of combinatorial linguistics] In: Nauchnyi dialog [Scientific dialog], no. 1, pp. 35-45 (in Russian)
2. Granin. D. A. (2017) Ona i vse ostal'noe. Roman o liubvi i ne tol'ko [She and everything else. A novel about love and not only]. (in Russian)
3. Lavrentiev V. A. (2009) Znachenie neopredelennosti litsa [Significance of face uncertainty] In: Vestnik MGOU. Seriia «Russkaia filologiia» [Bulletin of the Moscow state University. Series «Russian Philology»], no. 2, pp. 42-48 (in Russian)
4. Paducheva E. V. (2012) Neopredelenno-lichnoe predlozhenie i ego podrazumevaemyi sub'ekt [Indefinite-personal sentence and its implied subject] In: Voprosy iazykoznaniia[Questions of linguistics], no. 1, pp. 27-41 (in Russian)
5. Paducheva E. V. (2013) Russkoe otritsatel'noe predlozhenie [Russian negative sentence]. Moscow. (in Russian)
6. Plungyan V. A. (ed.) (2008) Predislovie [Preface] // Issledovaniia po teorii grammatiki. Vyp. 4. Grammaticheskie kategorii v diskurse [Research on the theory of grammar. Issue 4. Grammatical categories in discourse] Moscow, pp. 21 and SL. (in Russian)
7. Shakhmatov A. A. (1941) Sintaksis russkogo iazyka [Syntax of the Russian language] Leningrad. (in Russian)
