CC BY
36ПОВСЕДНЕВНОСТЬ ОТДЕЛЬНЫХ СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП
УДК 94(571.1/.5)"19":394(=112.2)
ГРНТИ 03.21.31: История России Нового времени
В.Н. Шайдуров
Немецкая переселенческая деревня в Оибири конца XIX - начала XX в.: некоторые аспекты истории повседневности
Аграрный кризис в основных сельскохозяйственных провинциях Европейской России заставлял крестьян переселяться за Урал, где было много свободной земли. В конце XIX - начале XX в. около 1,5 млн человек переселилось в Азиатскую Россию. Наибольшее число мигрантов оказалось на юге Западной Сибири (Томская губерния). В интернациональном миграционном потоке присутствовали немцы, предки которых переселились в Россию во второй половине XVIII - начале XIX в. В Алтайском округе появились моноконфессиональные переселенческие поселки, основанные католиками, лютеранами, меннонитами из Поволжья, Ново-россии, Привислинского края и других регионов. Одним из самых крупных поселений, основанных немцами-католиками, был Мариенбург. Оказавшись в иноэтничном и иноконфессиональном окружении, немцы должны были выстроить свою общину, обеспечив ее экономическое и духовное процветание. В течение 1900-х гг. они адаптировались к новым условиям. Мариенбург стал центром экономической и религиозной жизни католиков (немцев, поляков, литовцев) юга Западной Сибири. В статье представлены некоторые аспекты локальной истории немецкой католической общины: переселение, взаимоотношения с русскими крестьянами-старожилами, местными органами власти, экономическая и духовная адаптация. Статья написана на материалах архивов Санкт-Петербурга, Барнаула, Томска.
Ключевые слова: немецкая община, католики, религиозная община, экономическая деятельность, адаптация.
V.N. Shaidurov
German resettlement village in Siberia late 19th - early 20th century: some aspects of the history of everyday life
Agrarian crisis in the main agricultural provinces of European Russia made peasants migrate beyond the Urals where there was a lot of unoccupied land. At the end of the 19th - the beginning of the 20th century about 1.5 million people migrated to Asian Russia. Most of the migrants were in the South of Western Siberia (Tomsk province).
Germans were present in the international migration flow, whose ancestors had moved to Russia in the second half of the 18th - the beginning of the 19th century. New mono-confessional settlements appeared in the Altai district founded by Catholics, Lutherans and Mennonites from the Volga region, Novorossiya, Privislinskiy krai and other regions. One of the largest settlements founded by Catholic Germans was Marienburg. Living in a foreign ethnic and confessional surrounding Germans had to build their own community providing for its economic and spiritual flourishing. They adapted to new conditions in the course of the 1900s. Marienburg became the center of economic and religious life of Catholics (Germans, Poles, Lithuanians) in the South of Western Siberia. Some of the aspects of German Catholic community local history are presented in the article: resettlement, relationships with Russian peasants inhabiting the land, local authorities, economic and spiritual adaptation. The article is based on materials found in Saint-Petersburg, Barnaul and Tomsk archives.
Key words: German community, Western Siberia, Catholics, religious community, economic and household activities, adaptation.
В общественном сознании укоренился миф о том, что немцы оказались в Сибири и Центральной Азии в результате депортаций 19411942 гг. Однако подобное утверждение является неверным. Немецкое население Азиатской России начало формироваться с середины XVIII в., когда в регионе появились военные, гражданские чиновники из числа выходцев из остзейских губерний и германских государств, поступивших на русскую службу. Одной из самых многочисленных профессиональных групп, в которой были представлены немцы, были горные инженеры Колывано-Воскресенских (Алтайских) заводов. В конфессиональном отношении они были преимущественно лютеранами. Однако ассимиляционные и интеграционные процессы привели к растворению немцев в среде русского служилого населения.
С конца XIX в. преимущественно по экономическим причинам началось переселение немецких поселян-собственников в Сибирь из регионов Европейской России, в которых они проживали компактно, -СреднеГО Поволжья, Новороссии, Волыни. Одним из центров крестьянского переселения на рубеже XIX-XX вв. оставался юг Западной Сибири (Алтайской округ Томской губернии), где в короткое время возникло несколько районов с высокой концентрацией немецкого населения. На территории Змеиногорского уезда Томской губернии центром поселения немцев-католиков стал поселок Мариенбург, вокруг которого со временем образовалось еще несколько поселков с немецким католическим населением.
В настоящее время история сибирских немцев в досоветский период имеет обширную историографию, что отмечено исследователями [1; 2]. В ней можно выделить два направления: социально-экономическое и религиозное. В подавляющем большинстве исследований XX - начала XXI в. эти стороны исторического прошлого рассматривались независимо друг от друга. Лишь в некоторых из них
историки ставили вопрос о влиянии конфессионального фактора на экономическое благосостояние [3; 4].
На общем фоне история немцев-католиков в досоветской Сибири изучена крайне слабо. Это объясняется рядом причин. С одной стороны, сказывалась малочисленность и дисперсность этой группы. В то же время при изучении истории католического сообщества Сибири основное внимание уделяется полякам, которые, несомненно, в нем доминировали. При изучении экономической истории сибирских немцев вычленить католиков очень сложно. Этот процесс затруднен ее краткосрочностью, скудостью исторических источников, которые позволили бы провести полноценную реконструкцию экономической жизни. В то же время можно выделить отдельные статьи и монографии, в которых различные аспекты исторического прошлого немцев-католиков находится в центре внимания исследователей [5; 3; 6; 7].
Современная германская, американская, канадская историография не проявляет большого интереса к досоветской истории сибирских немцев. В работах германских историков основное внимание уделено политической истории немцев в России [8; 9], в то же время американские и канадские историки традиционно уделяют основное внимание истории меннонитов в России и Сибири в частности [10].
Цель данной статьи - реконструкция формирования и развития немецкой католической общины на юге Западной Сибири в конце 1890-х - начале 1910-х гг. на примере поселка Мариенбург. Будут рассмотрены вопросы, связанные с переселением немцев на Алтай, экономической адаптацией на новом месте жительства, созданием ими полноценной религиозной жизни. Это определило круг источников, который был использован в работе, и исследовательские методы.
Краткосрочность истории немецких католических общин в Сибири сказалось на узости источниковой базы. Только в постсоветское время (с 1992 г.) сформировался устойчивый научный интерес к истории сибирских немцев, что стало возможным благодаря активной поисковой деятельности историков. Были введены в научный оборот новые исторические источники, анализ которых был дан современными исследователями. Так, одним из наиболее полных первичных источников по экономике сибирской деревни в эпоху Великой русской революции 1917 г. являются первичные карточки Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. Их обработка и анализ позволяют реконструировать отдельные аспекты экономической жизни немецкой деревни [3; 4]. Открытие доступа к метрическим книгам церковных приходов, обнаруженная в центральных и региональных архивах делопроизводственная документация различных органов государственной власти и религиозных учреждений позволяет восстановить различные стороны конфессиональной жизни немецких общин в Сибири [8].
Во время работы нами были использованы разные исторические источники, которые сохранились в центральных и региональных архивах. Первая группа источников - переписка по вопросам поселения немцев-католиков на занятых ими землях. Анализ этих документов позволяет выявить причины переселения немцев из Саратовской и Самарской губерний в Сибирь, охарактеризовать взаимоотношения между переселенцами и старожилами, проанализировать процесс адаптации к новым условиям жизни.
Вторая группа источников - статистические документы. Наибольшую ценность для нас имеют «Ведомости об экономическом положении», составленные в немецких поселках в 1900 г. для Главного управления Алтайского округа, и подворные карточки Всероссийской сельскохозяйственной и поземельной переписи 1917 г. Эти источники позволяют восстановить географию выхода переселенцев, некоторые демографические характеристики (численность населения поселков, половозрастной состав, людность переселенческой семьи), уровень экономической дифференциации на основе площади посева и поголовья лошадей на одну семью.
Третью группу источников составили метрические книги Мариен-бургского (Мариинского) католического прихода за 1913-1917 гг., которые позволяют дать характеристику отдельным демографическим показателям (рождаемости, смертности, брачности), выявить родственные и соседские связи и др. Были использованы метрические записи о крещении, венчании, отпевании немцев католического вероисповедания за 1912-1914 гг. В соответствии со сложившимся стереотипом этнической и конфессиональной идентификации, католицизм в Российской империи воспринимался в качестве этноконфессиональ-ного маркера польского этноса, а потому даже в документации консистории католической церкви в России культовые здания католиков любой национальности именовались «костелами» на польский манер.
Специфика жизни католической общины Мариенбурга раскрывается через переписку ее духовных лидеров с представителями церковных властей в Могилеве, Омске, Томске.
Необходимо дать пояснение некоторым наиболее часто употребляемым терминам. До 1871 г. потомки немцев, переселившихся в Российскую империю и поселившихся в земледельческих колониях Поволжья, Юга России, Волыни, Северо-Запада, именовались «колонистами». В 1871 г. была реализована реформа иностранных колоний, все жители которых и их потомки были включены в сословную группу «поселян-собственников». Однако и применительно к последующему периоду исследователями продолжает использоваться термин «колонисты».
Двойственное значение в истории Сибири рубежа Х1Х-ХХ в. имеет термин «переселенец». С одной стороны, в широком смысле он яв-
ляется синонимом термину «мигрант» и относится ко всем, кто переселился за Урал. С другой стороны, он имел юридическое наполнение - переселенцами являлись крестьяне, включенные в переселенческую кампанию государства. Статус переселенца подтверждался особым документом, который давал ему право на определенные преференции со стороны государства (выделение земельного надела, льготный транспортный тариф, полное или частичное освобождение на определенный срок от уплаты государственных и местных налогов и пр.). Антиподом являлись самовольные переселенцы, которые не имели подобного документа и, как следствие, не могли рассчитывать на получение льгот на новом месте жительства.
На рубеже Х1Х-ХХ вв. немецкие поселяне-собственники были вовлечены во внутрироссийские миграции. Первоначально поволжские немцы, а затем и немцы из других регионов стали переселяться в Сибирь. Одной из главных причин, заставивших их двинуться на восток, стала экономическая ситуация в колониях. Одна из наиболее многочисленных этнолокальных групп сформировалась на Алтае. Основную массу переселенцев на Алтае в конфессиональном отношении составили лютеране из Поволжья и меннониты из новороссийских губерний. Доля католиков среди немцев-переселенцев была небольшой.
Экономическое состояние в немецких поселениях в Европейской России в конце XIX в. было критическим. Аграрный кризис охватил немецкие колонии в Поволжье, где с конца XVIII в. были внедрены принципы передельной поземельной общины. На рубеже Х!Х-ХХ вв. возникла многочисленная прослойка колонистов, которые владели недостаточным земельным наделом. Высокие продажная цена и аренда на землю не позволяли подавляющему большинству колонистов увеличить размер пашни. Материальное благосостояние было подорвано неурожаями начала 1890-х гг., которые катализировали миграционные настроения в немецких колониях.
Переселение в Сибирь было регламентировано законодательно с 1860-х гг. Однако его несовершенство и привлекательность некоторых западносибирских регионов для крестьян привели к тому, что на рубеже Х!Х-ХХ вв. резко возрос поток самовольных переселенцев. Нередко крестьяне, не имея разрешительных документов, поселялись на понравившихся им землях. Облюбованные земли распахивались под посев, на них возводились жилые и хозяйственные постройки. Часто окружные власти, обнаружив самовольное поселение, предлагали крестьянам арендовать у Кабинета Его Величества1 тот участок, на который они водворились в явочном порядке. Однако иногда ситуация
1 Кабинет Его Императорского Величества - особый административный орган, управлял хозяйством, которое являлось собственностью правящего монарха. Доходы от его эксплуатации тратились на личные нужды императора.
10
осложнялась тем, что крестьяне-переселенцы захватывали земли в даче старожильческого села. Это приводило к конфликтной ситуации, разрешить которую было не всегда просто.
Весной 1899 г. на землях старожильческого села Бородулиха Но-во-Шульбинской волости Змеиногорского уезда незаконно, как выяснилось позднее, поселились 64 переселенческие семьи поволжских немцев. Это вызвало недовольство крестьян-старожилов1, ибо последние полагали, что появление переселенцев приведет к негативным последствиям. Вскоре в Главное управление Алтайского округа начали поступать «частные сведения» о незаконном водворении переселенцев-немцев и попустительстве местных властей.
Местная администрация с самого начала была в курсе ситуации. В одном из донесений в Барнаул отмечалось, что помощник управляющего имением еще «в конце апреля сего года (1899 - В.Ш.) ... увидел на речке Ремовке партию немцев-переселенцев» [12, л. 3]. Желая не допустить углубления конфликта между старожилами и переселенцами администрация Локтевского имения разработала проект переселения немцев на правах арендаторов в оброчную статью, принадлежавшую Кабинету. Заметим, что он имел полномочия сдавать в аренду эти земли на срок до пяти лет.
Немцы охотно шли на контакт с местной администрацией в решении земельного вопроса. В мае 1899 г. они заключили коллективный арендный договор на земли оброчной статьи «Тума» площадью 300 дес., которые и были распаханы в тот же год. Дополнительно администрация была готова выделить из оброчной статьи «Ремовская степь» на арендных условиях 2 тыс. дес. целины. На этих землях предполагалось основание стационарного поселения и их хозяйственная эксплуатация.
Степи южной Сибири бедны источниками пресной воды. Зная об этом, колонисты захотели убедится, что они будут на новом месте иметь воду в достаточном количестве. «Выкопав десять колодцев по обе стороны дороги, идущей из с. Бородулиха в с. Золотуху, они нашли воду в небольшом количестве только в двух колодцах, в прочих же ... на большой глубине оказался гранит» [12, л. 3]. Этот факт заставил немцев отказаться от переселения на предложенный участок. Но при этом они выразили желание арендовать упомянутые 2 тыс. дес. на 1900 г. под хлебопашество.
Анализируя сложившуюся ситуацию, приходишь к вопросу: почему немецкие колонисты, осевшие самовольно на землях старожильческого общества, основали на них только поселение, но не приступили к распашке лежавших вокруг целинных земель. Проблема
1 Старожилы - крестьяне, проживавшие в Сибири к концу XIX в. больше двух поколений. Пользовались особыми правами в вопросах землевладения.
11
основания небольшого поселения в даче чужого сельского общества могла быть решена посредством добровольного соглашения или аренды его у сельского общества, кроме того самовольцы могли причислиться к старожильческому обществу, войдя в него на равных правах, но проживая в собственном заселке. Распашка же земель могла усилить конфликт, а помимо этого повлечь за собой преследование по закону. В интересы немецких колонистов все это не входило. Ведь, причислившись к старожильческому обществу, они должны были тотчас превратиться в полноценных налогоплательщиков. Перспектива осесть на кабинетских или казенных землях с получением статуса переселенца со всеми вытекающими последствиями была более выгодной. Это было возможно лишь в том случае, если они в любом качестве закрепляются на данных землях. Немцы-самовольцы выбрали статус арендаторов кабинетских земель, преследуя тем самым несколько целей. Юридическое объяснение этому мы находим в работе И.М. Морозова «Алтайский округ в колонизационном отношении», в которой он отмечал, что «все лица, желающие переселиться в Алтайский округ, должны были получить на то разрешение, которое выдавалось министром внутренних дел и министром Двора, тем же из желающих переселиться, которые предъявят свидетельства Главного Управления ... о зачислении за ними непосредственно или за их доверенными лицами определенных участков - разрешение, согласно циркуляру министра внутренних дел от 20 января 1897 г., должны быть выдаваемы местным губернским начальством» [13, с. VI-VII]. А потому действия немецких переселенцев-самовольцев с юридической точки зрения были безукоризненными: арендовав у Кабинета 300 дес. земли, они настаивали на присвоении им статуса переселенцев и предоставления соответствующих прав и льгот.
Старожилы, в отличие от администрации, заняли категорическую позицию, требуя выселить самовольцев за пределы их земельного участка. Такая непримиримость старожильческого общества имела объяснение, которое оно стремилось всячески скрыть. Сами крестьяне объясняли подобную неуступчивость тем, что «земля самовольно захваченная переселенцами вся сенокосная», потеря же ее грозила бы «крупным недостатком в сене для скота в зимний период времени» [12, л. 21]. На самом же деле оказалось, что старожилы спорным участком вовсе не пользовались, а сдавали его в аренду семипалатинским купцам Громовым и местным казахам. Вот этот доход, получаемый обществом от сдачи в аренду 200 дес., общество и не желало терять, а потому столь рьяно отстаивало свои права.
Руководство округа и имения встало на сторону немецкого населения, ибо заинтересованность их была обоюдной, - колонисты стремились поскорее приобрести законный статус, пусть даже на арендованном участке земли, а власти видели в них в первую очередь
арендаторов земельного надела, который в ближайшем времени должен был увеличиться еще на 2000 дес., что влекло за собой увеличение прибыли кабинетского хозяйства. Не последнее значение имел и чисто человеческий фактор, ибо самовольно занятый колонистами участок был единственным пригодным для жизни в той местности. Свою роль сыграло обращение куратора томского католического прихода на имя начальника Алтайского округа, в котором он просил «оставить их на этом участке, что они нынче живут, дозволить им отдохнуть. Иначе все они вымрут, обнищают вследствие варварского скитания», ведь «некоторые из них живут уже на третьем месте, разоряясь окончательно» [12, л. 2].
В итоге окружные власти силовым решением передали занятый немецкими колонистами участок во владение, придав тем самым обществу статус переселенческого, а его членам право пользоваться налоговыми льготами и послаблениями, предусмотренными соответствующим переселенческим законодательством.
Кабинетская ведомственная статистика позволяет нам восстановить некоторые демографические и экономические характеристики немецких крестьян-переселенцев, поселившихся на юге Западной Сибири к 1900 г.
К 1900 г. здесь уже существовали поселки Мариенбург (64 семьи или 316 чел.), Фриденталь (21 семья или 112 чел.), Гололобовка (53 семьи или 305 чел.) и Немецкий (36 семей или 197 чел.), что свидетельствует о высокой степени привлекательности этих мест среди переселенцев из немецких колоний.
Характеристика переселенческих семей демонстрирует сбалансированность в соотношении мужчин и женщин (см. рис. 1).
Рис. 1. Половой состав переселенческого общества, 1900 г., чел.1
Половой дисбаланс в пос. Фриденталь можно объяснить тем, что здесь проживали немецкие поселяне, позже других прибывшие в Алтайский округ и пока еще находящиеся в статусе арендаторов, а не официальных переселенцев. Этим можно объяснить и немногочисленность данного поселения.
Численность переселенческих семей наглядно демонстрирует рис. 2.
Рис. 2. Людность немецкой переселенческой семьи, 1900 г.1
Средняя переселенческая семья состояла из 5,3 членов. Наиболее распространенными были семьи в 3-6 чел. (60 % всех семей). Это свидетельствует о доминировании в переселенческой среде молодых брачных пар с 1-3 детьми, которые были наиболее подвержены миграционным настроениям. На долю больших семей численностью 9 и более человек приходилось менее 9 %.
Достаточно интересно выглядит география прежнего места жительства переселенцев. Сравнительный анализ данных по поселениям позволяет нам со всей очевидностью констатировать факт доминирования в переселенческом потоке выходцев из Поволжья. Их доля составила 89,4 %, при этом значение саратовских и самарских колонистов в определении лица немецкой колонизации в это время была практически равнозначной (45,7 % и 43,7 % соответственно) [14, л. 102-105, 117-118, 121-124, 131-133]. Выходцев из привислинских губерний и Новороссии было немного.
Дополнительную информацию о месте прежнего жительства дают метрические книги: Раштатская волость Анаповского уезда Херсонской губернии (родители окрещенного Матвея Томэ) [15, л. 3], Семе-
новская волость Саратовской губернии (родители Екатерины Шмидт) [15, л. 4]. Возможно, переселение в Змеиногорскую волость носило вторичный характер, так как в большинстве случаев в графе «сведения о родителях» указано место приписки: «крестьянин Успенской волости Томской губернии» (поселок Мариенбург в административно-территориальном отношении принадлежал как раз к Успенской волости Змеиногорского уезда Томской губернии).
Несколько слов следует сказать о системе землевладения и землепользования в немецких католических поселках Алтая. Первые переселенцы, пришедшие без разрешения администрации, являлись арендаторами земли Кабинета Его Величества. Временный характер поземельных отношений мог быть в любое время прекращен Кабинетом. Именно это толкало немцев к получению собственного земельного надела. Проведенное местной администрацией наделение немцев землей в 1900 г. изменило их юридический статус - они стали коллективным владельцем полученной земли, но не могли ее продавать или закладывать в банк. Но большинство немцев в 1900 г. оставалось в качестве арендаторов, проживая в поселках Фриденталь, Гололобов-ке, Немецком [14, л. 102-105, 117-118, 121-124, 131-133].
К 1917 г. на Алтае так и не сформировался институт частной собственности на крестьянские земельные наделы. Собственником земли являлось государство, которое выстраивало особые отношения с сельским обществом, которое получало во владение землю и распределяло его между своими членами. Крестьяне должны были за владение землей нести подати и повинности в пользу государства. Все это свидетельствовало о сохранении традиционных поземельных отношений, характерных для докапиталистического общества.
Образование переселенческого поселка потребовало от немцев решения вопроса о землепользовании. Общий анализ жизни немцев в Сибири в начале ХХ в. свидетельствует о заимствовании институтов с прежнего места жительства. Так, поволжские немцы сохранили на Алтае черты уравнительно-передельной поземельной общины, которая была распространена в немецких колониях Саратовской и Самарской губерний с конца XVIII в.
Начавшееся в 1907 г. массовое землеустройство проводилось на Алтае в рамках Столыпинской аграрной реформы. В немецких переселенческих поселках, образованных католиками и лютеранами из Поволжья, появилось подворное землевладение в форме отрубов. Размер земельного надела зависел от числа мужчин в семье. Законодательно душевая норма была определена в 15 дес., но фактически она зависела от ситуации на местах. Часто в переселенческих поселках проживали и безземельные крестьяне.
К 1913 г. немецкая католическая общность состояла из полноправных хозяев и тех переселенцев, которые еще не получили этого
статуса. Так, в пос. Мариенбург в декабре 1913 г. из 161 двора 103 имели право голоса на сельском сходе [16, л. 8]. Подобная дифференциация связана в первую очередь с фискальными основаниями. Такое право получала только та семья, которая выплачивала общегосударственные и местные налоги в полном объеме [17, л. 21]. Следует помнить, что с 1896 по 1906 г. официальные переселенцы первые три года проживания в Сибири освобождались от уплаты налогов, в последующие три года должны были платить их в размере 50 %. П.А. Столыпин увеличил эти периоды до 5 лет каждый.
Сохранившиеся документы дают возможность реконструировать отдельные стороны хозяйственной жизни немцев-католиков. Традиционным занятием немцев являлось пашенное земледелие. Основной рабочей силой, применявшейся в полевых работах, являлась лошадь. Разведение крупного рогатого скота носило второстепенный характер и было направлено в первую очередь на производство продуктов питания. В середине 1900-х гг. они стали производить сливочное масло, которое продавали перекупщикам датской «Сибирской компании». Неземледельческие промыслы давали крестьянам дополнительный доход.
Опираясь на «Ведомости об экономическом положении переселенцев» 1900 г., мы можем определить размер посемейного пашенного надела, обеспеченность различными видами скота, выявить степень экономического расслоения крестьянских хозяйств, взяв за основу два экономических показателя - размер посевной площади и численность поголовья скота на одно хозяйство.
Рассмотрим обеспеченность переселенцев пашней в первые годы проживания на Алтае (см. рис. 3).
Рис. 3. Обеспечение посевом немецких переселенческих хозяйств в 1900 г.1
% 6°
■ без посева
■ 0,1-3,9 дес.
■ 4-9,9 дес.
■ 10 и более дес.
Как мы видим из приведенного рисунка, 6 % семей не имели собственного посева, а 56 % имели пашню площадью от 0,1 до 3,9 дес. Средний размер запашки в этой группе колебался в пределах 2-3 дес. Подобная ситуация объясняется относительно высокой арендной платой, которую переселенцы должны были платить Кабинету, низким уровнем их благосостояния после переселения на Алтай, ограниченностью в арендных дачах земель, которые были пригодны для хлебопашества. В то же время почти 40 % хозяйств имели пашенный надел больше 4 дес.
Распределение хозяйств переселенцев с учетом посева и количества лошадей дает нам следующую картину (см. табл. 1).
Таблица 1
Экономическое расслоение немцев-переселенцев в поселках Успенской волости, 1900 г.
Учет посева Количество лошадей
без лошадей 1 лошадь 2 лошади 3-4 лошади 5 и более лошадей
Без посева 2 4 1 0 0
0,1-3,9 дес. 20 40 15 0 0
4-9,9 дес. 1 15 21 7 0
10 и более дес. 0 0 2 9 1
Подсчитано по: 14, л. 1 02-105, 117-118, 121-124, 131-133.
Сохранившиеся статистические данные позволяют определить уровень обеспеченности переселенческих хозяйств лошадьми, который составил 83,3 %. При этом доля семей, не имевших пашенного надела и лошадей составила лишь 1,4 %. Среди безлошадных хозяйств доминирует группа семей, имевших посев от 0,1 до 3,9 дес. (14,5 % всех хозяйств). В эту категорию попадали те семьи, которые в течение последнего года переселились на новое место жительства и не успели обзавестись рабочим скотом или не имели для покупки лошади достаточных средств, потратив их в пути и при обустройстве на новом месте жительства (строительство жилья и пр.). Основным решением проблемы использования рабочего скота в полевых работах стала аренда лошадей у однообщинников. Случаи использования для этих целей крупного рогатого скота для немцев Поволжья были крайне редки.
Почти 3/4 водворившихся переселенческих хозяйств в первые годы проживания на Алтае были обеспечены пашней и лошадьми. Однако подобная обеспеченность была на низком уровне. Сказывались
материальные потери, которые немцы понесли во время переселения. Незнание местной агрикультуры делало их осторожными и подталкивало к ведению хозяйства на небольших площадях. Удаленность поселков от основных рынков сбыта сельскохозяйственной продукции тормозило развитие товарного хозяйства и способствовало сохранению его на уровне самодостаточности. В то же время эта группа являлась стартовой площадкой для дальнейшего экономического развития немецкого хозяйства на микроэкономическом уровне.
В социальном отношении переселенческое общество не было однородным, что объясняется разным уровнем экономического благосостояния (см. рис. 4).
Рис. 4. Экономическая дифференциация хозяйств по размеру посева и количеству лошадей в 1900 г., % хозяйств1
Как мы видим, доля сельской буржуазии среди немцев-католиков была невелика и составила в 1900 г. лишь 7 %. На противоположном полюсе оказалось 20 % бедняцких семей. Оставшееся большинство переселенческих семей в условиях экономической адаптации должны были разориться и перейти в разряд бедняцких либо улучшить свое материальное благосостояние и дрейфовать в сторону буржуазии.
Эволюцию экономической и социальной дифференциации рассмотренных обществ мы можем отметить на материалах сельскохозяйственной переписи 1917 г. (см. табл. 2).
7% Л%
■ пролетариат
■ беднота
■ середняки
■ зажиточные
Экономическое расслоение немецких католических хозяйств в пос. Орловский Успенской волости Змеиногорского уезда Алтайской губернии, 1917 г.
Количество лошадей
Учет посева без лошади 1-2 лошади 3-4 лошади 5 и более лошадей
без посева 0 0 0 0
0,1-3,9 8,1% 8,1% 0 0
4,0-9,9 0 24,3% 21,6% 0
10 и более дес. 0 2,7% 21,6% 13,6%
Взято из: 3, с. 1 25.
Как мы видим, произошли некоторые изменения в экономической и социальных структурах рассматриваемого общества в сравнении с 1900 г. Так, к 1917 г. все семьи имели собственный или арендованный пашенный надел. Вдвое сократилось число хозяйств, не имевших собственного рабочего скота (с 16,6 до 8,1 %). Интеграция в местный рынок способствовала росту материального достатка в немецкой деревне и увеличению числа зажиточных семей, доля которых теперь составила 35,2 % (7 % в 1900 г.). Этот рост произошел в первую очередь за счет многочисленных середняцких хозяйств, доля которых сократилась с 73 % до почти 57 %.
Следует отметить, что данные по католическим немецким поселкам в разных районах Сибири сопоставимы с приведенными выше данными. Так, у немцев-католиков, проживавших в Кулундинской степи, отсутствовали семьи, не имевшие пашни. Доля семей без рабочего скота составила 12 %, а зажиточные хозяйства, которые имели четыре и более лошадей и свыше 10 дес. пашни, - более 20 % [3, с. 127].
В то же время мы должны сравнивать не только немецкие католические хозяйства в разных регионах, но и уровень экономического благосостояния немцев разных исповеданий. Сопоставление данных об обеспеченности католических, лютеранских и меннонитских немецких хозяйств на юге Западной Сибири пашней и лошадьми позволяет нам сделать следующий вывод. Самый высокий уровень обеспеченности был у меннонитов (доля зажиточных семей с четырьмя лошадьми и более и имевших свыше 10 дес. пашни составила почти 70 %) [3, с. 126]. В лютеранской немецкой деревне этот показатель был гораздо ниже и составлял ок. 35 % [3, с. 127].
На новом месте жительства немцы столкнулись не только с необходимостью экономической, но и социокультурной адаптации. В Поволжье они жили в замкнутом мире, ограниченном колониями,
19
возникшими еще в 1760-е гг. За 150 лет католические немецкие колонии в Саратовской и Самарской губерниях превратились в устойчивые сообщества, которые были кооптированы в католический мир Российской империи. В Сибири же немцам-переселенцам пришлось столкнуться с многочисленными сложностями в создании религиозной общинной жизни на новом месте в окружении доминирующего православного населения.
Социокультурная адаптация немцев-католиков на юге Западной Сибири проходила в более сложных условиях, чем экономическая. В первую очередь это было связано с проживанием в окружении доминирующего православного населения. В этой части Сибири в переселенческих поселках, городах Семипалатинске, Усть-Каменогорске и Зайсане насчитывалось ок. 4 тыс. католиков, из которых 3 тыс. были немцами [18, л. 1]. По данным старосты Мариенбургского сельского общества, к 1912 г. в пределах поселения проживало ок. 1 300 душ обоего пола и находилось временно ок. 400 чел. [18, л. 8].
Удаленность Мариенбурга и других немецких переселенческих поселков от ближайшего костела на 300 верст (ближайший римско-католический ксендз проживал в г. Барнауле) привела к вынужденной изоляции общины. Немцы неоднократно обращались к церковным властям в Томске и Омске за поддержкой в решении различных вопросов. Но вплоть до 1912 г. они оставались без постоянного пастырского попечения.
До 1903 г. католическая община Мариенбурга находилась в ведении Томского курата. Однако с 1903 г. фактически, а с 1910 г. и юридически она оказалась в заведывании у Омского курата. Надо сказать, что в этом был свой смысл. Главные транспортные пути проходили по сибирским рекам. В навигацию по Иртышу Омский декан мог посетить не только общины Акмолинской и Семипалатинской областей, но и юга Томской губернии. С 1909 по 1912 гг. общину время от времени посещали капелланы (П. Силович, С. Тиросенский, Б. Козаковский) [19].
Несмотря на отсутствие постоянного священника немцы пытались организовать свою религиозную жизнь, насколько это было возможно. Так, в 1912 г. в Мариенбурге была временная часовня из глины, в которой и проходили общинные собрания. По свидетельству современника, она уже не могла вместить всех желающих. Отсутствовали и необходимые для богослужения предметы: ризы, чаши, стихарь [18, л. 14]. Но в селе имелось католическое кладбище. В 1912 г. скончались и были похоронены «на Мариенбургском Католическом кладбище Томской губернии Змеиногорского уезда 21 человек» [18, л. 36-38].
О многочисленности религиозной общины свидетельствуют данные о крещении, отпевании и венчании по сохранившимся метрическим книгам (см. табл. 3).
Движение населения в Мариенбургском католическом приходе,
1913-1917 гг.
Год Крещено, человек Обвенчано пар Отпето, человек
1913 102 31 54
1914 131 20 38
1915 136 11 25
1916 72 9 71
1917 85 13 25
Подсчитано по: 20-23.
Уровень рождаемости накануне войны был достаточно высоким. При низкой смертности это обеспечивало обществу устойчивый рост. Спад рождаемости (после 1915 г.) и брачности (после 1914 г.) связан с начавшейся Первой мировой войной. Показатель смертности среди немцев-католиков с учетом ушедших на фронт мужчин остался на прежнем уровне. Исключение составил 1916 г., когда поселки были охвачены эпидемией оспы.
Наличие многочисленной религиозной общины, глинобитная временная часовня, капеллан, кладбище свидетельствуют о сформировавшемся конфессиональном социуме в локальном сельском пространстве. Но этого было недостаточно для полноценной религиозной жизни, к которой немцы привыкли в Поволжье или иных местах прежнего проживания. Немцы неоднократно обращались к Могилев-скому римско-католическому архиепископу с просьбами о назначении им священника. В своих прошениях они обращали внимание церковных властей на свое «крайне печальное положение в религиозном отношении» [18, л. 5]. Так, в прошении от 11 октября 1910 г. отмечалось, что с момента поселения «уже более 200 человек умерло не получив св. Причастия, так же умирают и дети, не получив св. Крещения» [18, л. 8]. «Дети наши умирают без крещения, с бракосочетанием приходится ожидать целый год, люди умирают без исповеди и Святых Тайн, вследствие того, что священник из Омска посещает сей район только один раз в год» [18, л. 2], - писали они в другом документе.
Омский декан ксендз Александр Билякевич так объяснял в своем рапорте епископу Иоанну Цепляку нежелание священников ехать на служение в Сибирь: «Священник. привыкший в России жить в хорошо устроенных пасторатах, словно в царских хоромах, утомится нищетой и положением как своих прихожан, так и своей монотонной деревенской жизнью» [18, л. 14].
Активное участие в религиозной жизни Мариенбургского общества принял Омский декан ксендз Александр Билякевич. Так, ему удалось найти компромисс с верхушкой общины о размере ежегодного
жалованья потенциальному священнику в размере 500 р. При этом переселенцы просили учесть тот факт, что «общество всецело состоит из небогатых жителей» [18, л. 19]. Для проживания священника общество выделило лучший дом в поселке, состоявший из двух комнат. Для ведения хозяйства обществом из собственных земель было выделено 100 дес. Все это должно было создать комфортные условия для духовного наставника.
Первым настоятелем Мариенбургского прихода стал Бронислав Козаковский, который совершил первое крещение 18 марта 1912 г., о чем была сделана соответствующая запись в метрической книге [15, л. 1]. Однако отношения между ним и прихожанами не сложились. Немцы были готовы принять не всякого священника. Причиной тому был языковой барьер между преимущественно польскими или литовскими ксендзами и выходцами из германских земель. Сами они указывали на то, что 2/3 членов общества не говорит по-русски [18, л. 8]. В 1912 г. немцы просили дать им священника из Пруссии - Якоба Вильгельма, «происходящего из Пруссии и находящегося в Сухой Варине почтовой станции Ровинки Воронежской губернии» [18, л. 8], но эта просьба не была выполнена. Позднее настоятелями костела были А. Билякевич, В. Чаплинский [19].
Мариенбург в начале XX в. стал центром религиозной жизни не только для немцев-католиков, проживавших в близлежащих переселенческих поселках. Для разных церковных таинств сюда приезжали поляки, литовцы из других населенных пунктов Семипалатинской и Акмолинской областей [20, л. 6, 11, 13]. Капеллан время от времени совершал поездки по переселенческим поселкам, в которых проживали католики, но отсутствовал священник. Так, 11 февраля 1914 г. ксендз Чаплинский совершил обряд крещения на хуторе Чудак в Семипалатинской области над семью младенцами [21, л. 5-6], на хуторе Донском над пятью младенцами [21, л. 6-7]. Подобные случаи не были единичными.
Мариенбург отличался от прочих немецких католических поселков не только численностью населения. Изучая внутриобщинную жизнь можно согласиться с мнением Т.Г. Недзелюк, указавшей на самостоятельность взглядов ее членов и сознательное стремление сохранить свою традиционную культуру и идентичность [19].
На рубеже Х1Х-ХХ вв. в Западной Сибири появились немногочисленные моноконфессиональные католические поселения. В этническом отношении их население было немецким. До переселения в Сибирь подавляющее большинство семей проживало в Самарской и Саратовской губерниях и относилось к группе поволжских немцев. На новом месте жительства немцы проявили высокие адаптивные способности. За сравнительно короткий срок они смогли приспособиться к новым для них природно-климатическим условиям, создать устойчи-
вое хозяйство, включиться в систему региональной торговли. Увеличение числа зажиточных немецких хозяйств позволил предотвратить социальные противоречия в местном обществе. Рост материального благосостояния дал возможность развивать религиозную жизнь. В результате к середине 1910-х гг. сформировалась полноценная немецкая католическая община Мариенбург, которая стала центром экономической и религиозной жизни для католического населения юга Западной Сибири.
Начавшаяся Первая мировая война, Великая русская революция 1917 г. и Гражданская война 1918-1920 гг. стали серьезным испытанием для немцев. Мобилизованные в царскую армию, они принимали участие в боевых действиях против Турции на Кавказе. Антинемецкая кампания, начавшаяся в Европейской России в сентябре 1914 г., в 1915-1916 г. затронула и Сибирь. Здесь с немцами были расторгнуты договоры аренды, многочисленные переселенческие поселения сменили немецкие названия на русские. С 1915 г. Мариенбург стал называться Мариинском.
Разрушение общинной жизни началось уже в 1918 г., когда некоторые из членов общины выступили за конфискацию земли, предоставленной пасторату [18, л. 43]. Гражданская война нанесла ущерб немецким католическим общинам Сибири. Наряду с прочим населением региона, немцы подлежали мобилизации. Кто-то из них оказался в частях армии адмирала Колчака, другие служили в Красной армии. Был нанесен ущерб крестьянскому хозяйству изъятием продовольствия, конфискацией для нужд армии лошадей. Только в 1922-1927 гг. немецкие общины смогли восстановить довоенный уровень экономической и духовной жизни. Однако коллективизация и репрессии 1930-х гг. нанесли немцам Сибири сокрушительный удар, от которого они смогли оправиться только к концу 1980-х - началу 1990-х гг.
Список литературы
1. Смирнова Т.Б. Этническая история немецкой диаспоры в трудах сибирских ученых // Гуманитарные науки в Сибири. - 2008. - № 3. - С. 63-68.
2. Шайдуров В.Н. Евреи, немцы, поляки в Западной Сибири XIX - начала XX в. - СПб.: Изд-во Невского института языка и культуры, 2013. - 260 с.
3. Шайдуров В.Н. Формирование и социально-экономическое развитие немецкой диаспоры на Алтае. Конец XIX - начало ХХ в. - Барнаул: Полиграф-Сервис, 2003. - 142 с.
4. Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири: социально-экономический аспект. Омск: Изд-во ОмГПУ, 2007. - 368 с.
5. Шайдуров В.Н. Самовольные поселения немецких крестьян на Алтае (конец XIX - начало ХХ в.) // История и культура российских немцев. - Вып. 3. - Ч. 1. Саратов, 1996. - С. 66-75.
6. Недзелюк Т.Г. Римско-католическая церковь в полиэтничном пространстве Западной Сибири 1881-1918 гг. - Новосибирск: Прометей, 2009. - 214 с.
7. Недзелюк Т.Г. Конфессиональное сообщество католиков Сибири: влияние мировоззрения на повседневную жизнь (1830-1917). - Новосибирск, Изд-во Си-бир. акад. гос. службы, 2016. - 345 с.
8. Недзелюк Т.Г. Метрические книги сибирских католических приходов как репрезентативный исторический источник // Вестн. Томск. гос. ун-та. Сер. История. - 2011. - № 3. - С. 129-135.
9. Fleischhauer I. Deutschen in Zarenreich. - Stuttgart, 1986.
10. Deutsche Geschichte im Osten Europas. Russland. Herausgegeben von Gerd Strieker. Siedler Verlag, Berlin, 1997.
11. Pohl O. Catherine's grandchildren: a short history of the Russian-Germans under the Soviet rule. - Lincoln, Nebraska: American Historical Society of Germans from Russia. 2009.
12. Государственный архив Алтайского края. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2821.
13. Морозов И.М. Алтайский округ в колонизационном отношении. - Полтава,
1908.
14. Государственный архив Алтайского края. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2561.
15. Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб.). Ф. 2292. Оп. 1. Д. 333.
16. Государственный архив Томской области. Ф. 3. Оп. 77. Д. 195.
17. Государственный архив Алтайского края. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3702.
18. Российский государственный исторический архив. Ф. 826. Оп. 1. Д. 1825.
19. Недзелюк Т.Г. Римско-католическая община Мариенбурга: особенности локального менталитета. - URL: http://library.ikz.ru/georg-steller/aus-sibirien-2013-2006/nedzelyuk-t.g.-rimsko-katolicheskaya-obschina (дата обращения: 20.07.2017).
20. ЦГИА СПб. Ф. 2292. Оп. 1. Д. 352.
21. ЦГИА СПб. Ф. 2292. Оп. 1. Д. 395.
22. ЦГИА СПб. Ф. 2292. Оп. 1. Д. 415.
23. ЦГИА СПб. Ф. 2292. Оп. 1. Д. 435.
References
1. Smirnova T.B. Etnicheskaya istoriya nemetskoi diaspory v trudakh sibirskikh uchenykh [Ethnic History of the German Diaspora in the Works of Siberian Scientists] // Gumanitarnye nauki v Sibiri. - 2008. - № 3. - P. 63-68.
2. Shaidurov V.N. Evrei, nemtsy, poliaki v Zapadnoi Sibiri 19 - nachala 20 v. [Jews, Germans, Poles in Western Siberia in the 19th - 20th century]. - St. Petersburg: Nevskij institut yazyka i kul'tury, 2013. - 260 p.
3. Shaidurov V.N. Formirovaniye i sotsial'no-economicheskoye razvitiye ne-metskoy diaspory na Altaye. Konets XIX - nachalo ХХ v. [Formation and SocioEconomic Development of the German Diaspora in the Altai. The end of the 19th - the beginning of the 20th century]. - Barnaul: OOO Polygraph-Servis, 2003. - 142 p.
4. Vibe P.P. Nemetskiye kolonii v Sibiri: sotsialno-ekonomicheskiy aspekt [German Colonies in Siberia: Socio-Economic Aspect]. Omsk: OmGPU, 2007. - 368 p.
5. Shaidurov V.N. Samovol'nye poseleniya nemetskikh krestiyan na Altaye (konets XIX - nachalo ХХ v.) [Unauthorized Settlements of Germans in the Altai (the end of the 19th - the beginning of the 20th century)] // Istoriya i kultura rossiyskikh nemtsev. Issue 3. Part 1. Saratov, 1996. - P. 66-75.
6. Nedzeluck T.G. Rimsko-katolicheskaya tserkov' v polietnichnom prostranstve Zapadnoi Sibiri 1881-1918 [Roman Catholic Church in Cosmopolitan Environment of Western Siberia 1881-1918]. Novosibirsk: Prometey, 2009. - 214 p.
7. Nedzeluck T.G. Konfessional'noye soobshchestvo katolikov v Sibiri: vliyanie mi-rovozzreniya na povsednevnuyu zhizn (1830-1917). [The Confessional Community of
Siberian Catholics: the Influence of the World Outlook on Everyday Life (1830-1917)]. Novosibirsk, Siberian Academy of Civil Service Press, 2016. - 345 p.
8. Nedzeluck T.G. Metricheskiye knigi sibirskikh katolicheskikh prikhodov kak rep-resentativnyi istoricheskii istochnik [Registers of Siberian Catholic Parishes as a Representative Historical Source] // Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya "Istoriya". 2011. - No. 3. - P. 129-135.
9. Fleischhauer I. Deutschen in Zarenreich. - Stuttgart: Deutsche Verlags-Anstalt,
1986.
10. Stricker, G. et al. Deutsche Geschichte im Osten Europas. Russland. Herausgegeben von Gerd Stricker. Siedler Verlag, Berlin, 1997.
11. Pohl O. Catherine's grandchildren: a short history of the Russian-Germans under the Soviet rule. - Lincoln, Nebraska: American Historical Society of Germans from Russia, 2009.
12. Gosudarstvennyj arhiv Altajskogo kraya (GAAK) [The State Archive of the Altai Krai]. Fund 4. Inventory 1. File 2821.
13. Morozov I.M. Altaiskiy okrug v kolonizatsyonnom otnoshenii [The Altai District in the Context of its Colonization]. - Poltava, 1908.
14. GAAK. Fund 4. Inventory 1. File 2561.
15. Central'nyj gosudarstvennyj istoricheskij arhiv Sankt-Peterburga (CGIA) [The Central State Historical Archive of St. Petersburg]. Fund 2292. Inventory 1. File 333.
16. Gosudarstvennyj arhiv Tomskoj oblasti (GATO) [The State Archive of the Tomsk Region]. Fund 3. Inventory 77. File 195.
17. GAAK. Fund 3. Inventory 1. File 3702.
18. Rossijskij gosudarstvennyj istoricheskij arhiv (RGIA) [The Russian State Historical Archive]. Fund 826. Inventory 1. File 1825.
19. Nedzeluck T.G. Rimsko-katolicheskaya obshchina Marienburga: osobennosti lokal'nogo mentaliteta [The Roman Catholic Community of Marienburg: Peculiarities of the Local Way of Thinking - URL: //http://library.ikz.ru/georg-steller/aus-sibirien-2013-2006/nedzelyuk-t.g.-rimsko-katolicheskaya-obschina (access 20.07.2017).
20. CGIA. Fund 2292. Inventory 1. File 352
21. CGIA. Fund 2292. Inventory 1. File 395
22. CGIA. Fund 2292. Inventory 1. File 415
23. CGIA. Fund 2292. Inventory 1. File 435
