CC BY
110
НЕМЕЦКАЯ ОБЩИНА ЗАПАДНОЙ СИБИРИ (вторая половина ХУШ-начало XX вв.)
В современной отечественной, и особенно зарубежной, историографии закрепился прочный стереотип: формирование немецкой общины в Сибири связано с переселенческим движением рубежа Х1Х-ХХ вв. и депортацией сталинского времени. Однако это не так: первые немцы на территории Сибири появились еще в начале XVIII в. в составе войсковых частей и горных поисковых отрядов. Там они обзавелись семьями и остались на жительство. Манифестом 1763 г., положившим начало массовому переселению выходцев из германских княжеств в Россию, Барабинская степь рассматривалась как один из объектов колонизации1. Однако в течение длительного времени немцы составляли крайне незначительную часть населения региона.
Первый период истории немецкой общины охватывает XVIII в.-80-е гг. XIX в. Потребности государства в значительной степени обусловили источники формирования общины. Нацеленность на укрепление российской государственности в Сибири и, как следствие, ее хозяйственное освоение казной и частными лицами привели к тому, что немецкий компонент был представлен преимущественно горожанами: военными, гражданскими чиновниками, горными специалистами, которые оказались по различным причинам в Сибири. В отличие от прочих, число немцев крайне незначительно возрастало за счет ссыльных.
Местами средоточия немцев являлись крупные города, которые были административно-хозяйственными центрами, центрами расквартирования воинских частей (Тобольск, Томск, Омск, Барнаул). Немцы до середины XIX в. занимали, как правило, офицерские должности. Немалым был их процент среди высших чинов военной и гражданской администрации. Так, в течение XIX в. должность западно-сибирского губернатора занимали четыре прусских и остзейских немца: И. Пестель (1806-1819), Н. Сулима (1832-1836), Г. Гасфорд (1850-1861) и А. Дюгамель (1861-1866), которые в общей сложности руководили регионом в течение 33 лет. Часто немцы назначались на должность тобольского гражданского губернатора (Б. Гермес, Ф. Брин, К. Энгельке, Д. Гагман). То же наблюдалось и в соседней Томской губернии.
Особая страница истории немецкой общины Сибири связана с развитием горно-металлургической промышленности на Алтае и в Забайкалье. После передачи Колывано-Воскресенских заводов Демидовых в ведение
Кабинета ее величества (1747 г.) в их штате оказалось большое количество горных специалистов, металлургов, медиков - выходцев из германских княжеств, в первую очередь из Саксонии. Именно они на первых порах выступали в качестве организаторов добычи и производства на рудниках и заводах, а также непроизводственной сферы. Немцев влекли в Сибирь возможность быстро сделать карьеру и высокие оклады.
Горнозаводское производство стало одной из основных «ниш», в которой немцы быстро заняли ключевые позиции. При изучении формулярных списков чиновников Алтайского горного правления первой трети XIX в. обращает на себя большое внимание немецких фамилий, которые представляли собой потомственные производственные династии. На это, в частности, указывают порядковые номера, сопровождающие фамилии в официальных документах. Другим подтверждением тому является послужной список многих горных инженеров, которые были детьми горных специалистов и после обучения в Горном кадетском корпусе возвращались на Алтай.
На рубеже ХУШ-Х1Х вв. произошло сращивание горнозаводской алтайской администрации и гражданской администрации Томской губернии. Как правило, именно из числа немцев-инженеров рекрутировались чиновники высшей заводской администрации: 11 из 25 начальников Колы-вано-Воскресенского (Алтайского) горного округа были немцами в первом-втором поколении (А. Беэр, Христиани, А. Фрезе, А. Остермейер, А. Гернгросс).
Оказавшись на Алтае немцы быстро заняли еще одну «нишу» - медицинскую. Так, на 1838 г. из 12 медицинских и аптекарских чиновников ведомства Алтайского горного правления шестеро были немцами в первом или втором поколении2. Многие из них имели высшее медицинское образование, пройдя курс обучения в русских или немецких университетах: Ф. Геблер, инспектор медицинской и фармацевтической части Алтайского горного правления, закончил университет в Иене, П. Люкс, лекарь при Змеиногорском лазарете, - Московское отделение Медико-хирургической академии, Ф. Лессинг, медик на частных золотых приисках Томской губернии, - Берлинский университет3.
Одной из наиболее ярких фигур этого времени был Ф.В. Геблер (1782-1850), основатель первого краеведческого музея в Сибири. После завершения курса обучения в университете Иены он поступил на русскую службу и отправился на алтайские заводы, где прошел путь от простого лекаря до инспектора медицинской и фармацевтической части горного правления. Оказавшись на Алтае, увлекся естественными науками, и это его увлечение носило не праздный характер: в научном мире он был известен как
энтомолог, геолог. За заслуги он был избран членом-корреспондентом Академии наук4.
В последней четверти XVIII в. появилась еще одна «ниша», которую первоначально заняли немцы: среднее профессиональное образование. В открытом в Барнауле в 1775 г. горном училище (занятия начались только с 1785 г.) значительная часть педагогического коллектива была немецкой. Занятия для будущих горных инженеров вели архивариусы, пасторы, архитекторы, горные инженеры из немцев5.
По мере естественного увеличения численности немецкой общины, ее представители заняли и другие экономические «ниши». Имея высокий образовательный уровень они руководили чертежными при рудниках и заводах, рудниками, заводами и фабриками, горным округом.
Однако, оказавшись в меньшинстве в принимающем обществе, немцы не сумели создать замкнутую общину по примеру касты, поэтому особенностью немецкой общины этого периода была быстрая ее ассимиляция русским населением. Так, Ф. Геблер был женат на штаб-офицерской дочери греко-российского вероисповедания, православными были и четверо детей. Как правило, от «немецкого» прошлого во втором-третьем поколении уже не оставалось ничего, кроме фамилии и семейных преданий.
Не последнюю роль в ускорении ассимиляционных процессов сыграло отсутствие церковной организации. Католические и лютеранские церковные округа были настолько велики, что патеры и пасторы посещали своих прихожан крайне нерегулярно. В 1760-е гг. настоятелем лютеранской общины в Колывано-Воскресенском и Нерчинском горных округах был будущий академик Э. Лаксманн. В своем письме Шлецеру он отмечал, что вынужден был для посещения своих прихожан и членов их семей совершать настоящие путешествия: из Барнаула за 3 тыс. верст в Забайкалье6.
Кризис горно-металлургического кабинетского хозяйства середины XIX в. привел к значительному сокращению персонала на заводах и постепенной ликвидации самого производства. Многие горные инженеры вынуждены были покинуть Сибирь и вместе с семьями переехать в другие регионы либо выйти в отставку и попытаться найти себя в новых сферах.
Таким образом, под влиянием различных процессов немецкая община в Сибири к пореформенному периоду сошла к минимуму. Некоторое представление о немецкой общине в западно-сибирских городах дают материалы однодневных переписей рубежа 70-х-80-х гг. XIX в. Согласно этим данным, самой многочисленной была община в г. Омске, которая насчитывала 251 человек7. Томская и тобольская общины - 1368 и 779.
Одна из особенностей немецкой общины того времени - ее сословная структура, распределение немцев по различным экономическим «ни-
шам». Так, в Тобольске и Омске немцы-дворяне составляли 25-26 % своей группы10, и по этому показателю они значительно опережали другие национальные общины (среди поляков Тобольска дворяне составляли лишь 19 %). Как правило, это были военные и гражданские чиновники.
От 15 % в Омске до почти 30 % немцев Тобольска были мещанами. В Тобольске 42 % немцев относилось к разряду ссыльных11, тогда как условная закрытость для ссыльных и аграрный характер Омска способствовал появлению в городе значительной части крестьянского элемента, который составил 1/3 немецкого населения города12. В отличие от польской и еврейской общин, немецкая община имела крайне невысокий процент ссыльного элемента.
В последней четверти XIX в. в немецкой общине Западной Сибири происходило постепенное изменение соотношения горожан и селян в пользу последних. Эго было вызвано обострением земельного вопроса в Европейской России вследствие капитализации земли и активной аграрной колонизация окраин. Перепись 1897 г. зафиксировала 2 480 чел. в Тобольской и Томской губерниях, считавших родным немецкий язык13. Из них в Тобольской губернии в городах проживало 29 %, а в Томской - 38 % немцев14.
Преяеде немецкие колонисты имели слабое представление о Сибири. Но в последние десятилетия XIX в. она стала привлекать их. Причинами тому стали частые неурожаи и голод, обострение социальных отношений в общинах, заразительный пример русских крестьян, которые неплохо устраивались на новом месте и т.д. Все это привело к тому, что уже в 1880-е гг. немцы-колонисты начали рассматривать Сибирь как один из объектов возможной колонизации.
В отечественной историографии до сих пор нет единого мнения по поводу первого немецкого поселения в Сибири и дате его возникновения. Мы склонны полагать, что немцы-переселенцы оказались в Сибири в первой половине 1880-х гг. на территории Тобольской губернии. Эго были небольшие группы, состоявшие, как правило, из нескольких семейств, которые подселялись в существовавшие здесь лютеранские прибалтийские поселения. Например, в Рыжово, где проживали с начала XIX в. ссыльные латыши, эстонцы и финны. Однако совместное проживание с иноэтнич-ным населением не устраивало немцев, и они вынуждены были продвигаться далее на восток, изыскивая возможность поселиться на пустующих землях и создать моноэтничную общину.
Один из первых очагов немецкой крестьянской колонизации возник на Алтае в южной части Кулундинской степи. Эго произошло в 1885 г., когда «крестьяне-лютеране» Тобольской губернии заявили о своем желании пе-
реселиться на кабинетские земли. Не получив ответа от Главного управления Алтайского горного округа, которое занималось в то время переселением крестьян, они в 1886 г. направили просьбу вторично. И на этот раз получили ответ. Согласно этому акту, «крестьянам Нижне-Кулундинской волости дер. Дубровиной лютеранам» было сообщено, что их прошение «о желании... образовать отдельное селение в той же волости на Кулундин-ской степи» удовлетворено и разрешено «весною будущего года поручить осмотреть это место и снять на план кому-либо из межевщиков, если место окажется удобным для образования отдельного селения»15.
Первоначально из нескольких селений Тобольской губернии на Алтай пожелали переселиться 15 семей в количестве 53 человек. Ими были выбраны доверенные лица, которыми стали Егор Сусик и Адам Вейлер. Уже в октябре 1886 г. им была выдана доверенность в том, что надлежало «им принять от начальства... участок земли для населения»16. Ожидая землеустройства, они переселились в Дубровино Нижне-Кулундинской волости Барнаульского округа. На земельных участках, арендованных у местного старожильческого общества, они стали сеять хлеб.
Стремление переселенцев «землеустроиться» на новом месте и согласие на то Главного управления привело к тому, что в первых числах июня 1887 г. «было осмотрено пустолежащее место на Полу ямке... межевщиком Шахновским»17. При осмотре места им было вынесено решение, что оно вполне подходит для образования на нем переселенческого участка. Однако немецкие переселенцы оказались не удовлетворены сроками проведения землеустроительных работ: проведение основных работ в середине лета затрудняло обустройство на новом месте. Поэтому они обратились с просьбой «назначить обмежевание дачи нового заселка... к будущему году в начале весны»18.
Новость о том, что «крестьянам-лютеранам» на Алтае отводится земельный участок под заселение, быстро распространилась среди единоверцев. Уже в середине августа 1887 г. еще двое домохозяев обратились в Главное управление с просьбой разрешить им поселиться в образуемом поселке. Власти ответили согласием, но с оговоркой: «разрешение на право поселения будет выдано... только в том случае, если они предоставят удостоверение или другие документы, доказывающие, что не принадлежат к числу ссыльных»19. Ибо водворение ссыльных на Алтае было законодательно запрещено. И немецкие крестьяне предоставили документы, подтверждающие добровольность их переселения в Сибирь.
В скором времени вокруг переселенческого поселка Полу ямок возникла напряженность. Русские крестьяне, уже переселившиеся на Алтай, стали призывать своих бывших односельчан (преимущественно Воронеж-
ской губернии) проситься на водворение именно в этот поселок. В результате немцы-лютеране, добившиеся выделения участка, оказались на нем в меньшинстве.
Позже противостояние меяеду первопоселенцами и поздними переселенцами приняло религиозный характер. В рапорте на имя начальника Алтайского горного округа крестьяне-лютеране указывали на то, что с лицами, приезжающими из внутренних губерний России, то есть русскими крестьянами, они «совместно жить не желали, собственно потому, что они религию (Лютеранскую. - В. Ш.) признают совершенно за маго меданскую»20 . Конфликт достиг такой остроты, что немцы были вынуждены просить окружное начальство в своей записке, датированной 11 июля 1888 г.,о том, «дабы поземельная часть Главного Управления Алтайского горного округа не до пущала бы переселения... лиц неодинакового с нами вероисповедания»21 .
Понимая, что им не добиться отселения русских, немцы обратились к властям с просьбой об отведении им нового участка для заселения. Уже в начале мая 1889 г. земельной частью Главного управления крестьянам, обратившимся с просьбой «поселиться в новый заселок Ащегул Касмалинс-кой волости рядом с заселком Полуямок», было выдано удостоверение о получении права на водворение22. В течение трех последующих лет нем-цы-лютеране должны были заселить переселенческий участок своими единоверцами. В том же случае, если по прошествии указанного срока в участке будут оставаться свободные земли, Главное управление оставляло за собой право заселять их всеми желающими, не считаясь с мнением сельского общества.
Вряд ли было возможно в тех условиях заселение участка рассчитанного на 643 15-десятинных доли: переселенческий процесс лишь набирал обороты и немцы охотнее переселялись за океан, чем ехали на жительство в Сибирь, где, по их словам, «волк смотрел в трубу, как хозяйка яичницу жарит». Тем не менее, первопоселенцы сделали все от них зависящее, чтобы заселить выделенный участок в оговоренный срок своими единоверцами. Немецкие и прочие лютеране откликнулись на призыв: в 1891 г. прибыли первые семьи из Самарской губернии, в 1892 г. - еще несколько семей из Поволжья. Преобладание среди первых немецких крестьян, поселившихся на Алтае, выходцев из поволжских колоний говорит о том, что они сохранили, несмотря на смену нескольких мест жительства, связи с материнскими колониями.
В 1890-е гг. немецкое переселение набирало обороты. В Омском уезде образовались несколько переселенческих поселков, вокруг которых позднее возникли новые. В 1899 г. было проведено обследование переселен-
ческих поселков Акмолинской и Семипалатинской областей, которое позволяет судить о темпах немецкой колонизации в этом районе.
Таблица 1.
Состояние немецких переселенческих поселков Александровской волости Омского уезда Акмолинской области в 1899 г.23
Поселок Год основания Количество водворенных
семей мужчин Женщин
Привальное 1894 47 126 135
Красноярка 1896 49 115 101
Александровское 1893 83 295 246
Поповкино 1896 61 184 160
Новинка 1896 43 116 120
Сосновка 1896 94 272 235
Судя по приведенным цифрам, в течение короткого времени возникло несколько моноэтничных поселков. Особенностью этого района стало привлечение переселенцев преимущественно из поволжских губерний, что в дальнейшем отразилось на их экономическом состоянии.
В это же время немцы-переселенцы опять появились на территории Алтайского округа, но теперь уже в его южной части. В 1899 г. в Главное управление Алтайского горного округа начали поступать «частные сведения» о незаконном водворении переселенцев-немцев при попустительстве местных властей. Результатом «сообщений» стал запрос, направленный управляющему Локтевским имением с просьбой прояснить ситуацию. Местные власти были в курсе событий, происходивших в даче старожильческого села: помощник управляющего имением еще «в конце апреля... увидел на речке Ремовке партию немцев-переселенцев»24. Но он, судя по всему, предполагал самостоятельно, без привлечения окружного начальства, разрешить сложившуюся конфликтную ситуацию: отселить немцев на кабинетскую оброчную статью, сдав ее в аренду. Он имел полномочия сдавать в аренду земельные наделы оброчных статей Кабинета на срок до пяти лет, и именно отселение на кабинетские земли виделось ему выходом из ситуации.
Помощник управляющего предложил самовольникам перейти с занятых ими земель на окружавшие их земли Кабинета. Для этого власти были готовы выделить из состава оброчной статьи «Ремовская степь» для их водворения на арендных условиях 2 тыс. дес. целины (к тому моменту они уже арендовали под распашку 300 дес. в оброчной статье «Тума»). Колонисты согласились, но перед этим они пожелали удостовериться, бу-
дут ли они на новом месте жительства иметь воду в достаточном количестве. «Выкопав десять колодцев по обе стороны дороги, идущей из с. Боро-дулиха в с. Золотуху, они нашли воду в небольшом количестве только в двух колодцах, в прочих же... на большой глубине оказался гранит»25. Отсутствие питьевой воды в необходимом для жизни количестве заставило пере-селенцев-немцев отказаться от подобного перемещения на предложенный участок и остаться на занятой земле. Но при этом они выразили желание арендовать эти 2 тыс. дес. на 1900 г. под хлебопашество.
Немецкие колонисты, осевшие самовольно на землях старожильческого общества, основали на них только поселение, но не приступили к распашке лежавших вокруг целинных земель. Проблема основания небольшого поселения в даче чужого сельского общества могла быть решена посредством добровольного соглашения или аренды его у сельского общества. Кроме того, самовольники могли причислиться к старожильческому обществу войдя в него на равных правах, но проживать в собственном заселке. Распашка земель могла усугубить конфликтную ситуацию, а помимо этого повлечь за собой преследование по закону. В интересы немецких колонистов все это не входило: ведь причислившись к старожильческому обществу, они должны были тотчас превратиться в полноценных налогоплательщиков. Перспектива осесть на кабинетских или казенных землях с получением статуса переселенца со всеми вытекающими последствиями была более привлекательна. Это было возможно лишь в том случае, если они в любом качестве закрепляются на данных землях. Немцы-самоволь-ники выбрали статус арендаторов кабинетских земель, и на то было серьезное юридическое основание: «все лица, желающие переселиться в Алтайский округ, должны были получить на то разрешение, которое выдавалось министром внутренних дел и министром Двора, тем же из желающих переселиться, которые предъявят свидетельства Главного управления... о зачислении за ними непосредственно или за их доверенными лицами определенных участков - разрешение, согласно циркуляру министра внутренних дел от 20 января 1897 г., должны быть выдаваемы местным губернским начальством»26 . А потому действия немецких переселенцев-самовольников с юридической точки зрения были безукоризненными: арендовав у Кабинета 300 дес. земли, они настаивали на присвоении им статуса переселенцев и предоставления соответствующих прав и льгот.
Отношение старожильческого общества к самовольникам было однозначно: выселить их за пределы земельной дачи. Старожилы защищали от посягательств на принадлежавшие им на законных основаниях земли и не могли согласиться на отчуждение от их участка надела в 200-300 дес. не известно кому. Однако непримиримая позиция старожильческого обще-
ства имела и другую сторону, которую оно стремилось всячески скрыть: оно не только не желало безвозмездно передать земли переселенцам, но даже обменять их на предлагаемые Кабинетом новые земельные отводы там, где оно пожелает. Сами крестьяне объясняли подобную неуступчивость тем, что «земля, самовольно захваченная переселенцами, вся сенокосная» и потеря ее грозит «крупным недостатком в сене для скота в зимний период времени»27. На проверку же оказалось, что старожилы спорным участком вовсе не пользуются, а сдают в аренду семипалатинским купцам Громовым и местным казахам. Доход, получаемый от сдачи в аренду 200 дес., общество не желало терять, а потому столь рьяно отстаивало свои права.
Начальство округа и имения встало на сторону немецкого населения, ибо заинтересованность их была обоюдной: колонисты стремились поскорее приобрести законный статус, пусть даже на арендованном участке земли, а власти видели в них в первую очередь арендаторов земельного надела, который в ближайшем времени должен был увеличиться еще на 2 тыс. дес., что влекло за собой увеличение прибыли кабинетского хозяйства. Кроме того, самовольно занятый колонистами участок был единственным пригодным для жизни в окрестности. Не последнюю роль сыграло и обращение куратора томского католического прихода на имя начальника округа, в котором он просил «оставить их на этом участке, что они нынче живут, дозволить им отдохнуть. Иначе все они вымрут, обнищают вследствие варварского скитания», ведь «некоторые из них живут уже на третьем месте, разоряясь окончательно»28. В итоге окружные власти передали занятый немецкими колонистами участок в их владение, придав тем самым обществу статус переселенческого, а его членам - право пользоваться налоговыми льготами и послаблениями, предусмотренными соответствующим переселенческим законодательством.
В начале XX в. аграрная миграция усилилась. Активное участие в ней принимали и немецкие колонисты. Первыми в переселенческое движение включились поволжские немцы, которые находились в более сложном экономическом положении. Они доминировали до 1907-1908 гг. А потом в Сибирь и Среднюю Азию начали переселяться выходцы из немецких колоний Украины и Крыма: основную массу мигрантов дали Херсонская, Ека-теринославская и Таврическая губернии. Более 200 переселенческих поселков было основано немцами за Уралом. Особенностью переселения являлось стремление сохранить моноэтничность и моноконфессиональ-ность при водворении на новом месте. Это привело к тому, что в Сибири возникли компактные группы протестантских, католических и менонитских колоний.
Каждая из трех групп поселений - алтайская, омская, павлодарская -имела свои особенности в социальном и экономическом развитии, что стало следствием различных начальных условий. На Алтае и в Павлодарском уезде преобладали менонитские поселения. Многих из них к переселению подтолкнула не нищета и голод, а стремление значительно улучшить свое благосостояние. Колонисты вывезли с прежнего места значительные капиталы, что в совокупности с выделявшимися государством и материнскими обществами кредитами позволило им в короткий срок создать сильные хозяйства, определявшие характер аграрного развития своей округи.
В Омском уезде основную массу переселенцев составили лютеране и католики Поволжья и юга России, которые значительно уступали менно-нитам по благосостоянию. И именно тяжелое экономическое положение заставило их покинуть обжитые места и двинуться в поисках лучшей доли на Восток. Не имея зачастую собственных средств, они могли рассчитывать только на государственные кредиты, которыми они пользовались в полном объеме. И постоянно писали прошения об отсрочке выплаты процентов по кредитам и самих кредитов вследствие бедственного положения.
Таблица 2.
Численность немецких колонистов по регионам Азиатской России в 1914 г.29
Регион Численность
Алтайский округ Томской губернии 43 ООО
Омский уезд Акмолинской области 15 000
Павлодарский и Кокчетавский уезды Семипалатинской области 18 050
Тобольская губерния 5 000
Туркестанский край 3 500
Итого: 84 550
Приход первых групп немецких крестьян на Алтай совпал с довольно урожайными годами (сам-7, сам-8), а в 1899 г. крестьяне сняли рекордный для 1896-1916 гг. урожай хлебов: средняя урожайность составила 67,6 пуд./дес.30. Но пришедшие в 1900 г. уже в первые годы столкнулись с небывалыми трудностями: в 1900 г. средний урожай зерновых по Сибири составил 35,5 пуд./дес., а местами он доходил до 23,5 пуд.31 По данным заведующего статистическим отделением, предоставленных начальнику Алтайского горного округа, немцы-католики, проживающие в Локтевс-
ком имении Кабинета еш величества, собрали в тот год всего по 4 пуд пшеницы и 6 пуд. овса с десятины, а немцы-лютеране, проживавшие там же, -1 и 8 пуд.32
Положение переселенцев в первые годы проживания в новых природно-климатических условиях было тяжелым. Почти 16 % крестьянских хозяйств, подвергшихся статистическому обследованию в 1900 г., могут быть отнесены к бедняцким: они не имели собственной запашки и рабочего скота, обладали посевом до 4 десятин, но без рабочего скота или при 1-2 головах не имели посева. Почти 80 % могут считаться середняцкими: они обладали посевом до 4 десятин и от 4 до 10 десятин при 1-2 головах рабочего скота(53 и21,5 % соответственно), имевшие до 4 десятин и от 4 до 10 дес. при наличии 3-4 голов скота (3 и 1,5 % соответственно). Отличительной чертой их являлась самообеспеченность: связь их с местными рынками сбыта была минимальной. Гораздо активней она проявлялась у крупных и зажиточных хозяйств, к которым можно отнести владевших запашкой более 10 дес. при 3 и более головах рабочего скота (3,5 %)33. Эти семьи были своего рода колонистской элитой: они имели не только больше других земли и скота, но и значительные денежные суммы, за счет которых арендовали земельные участки в оброчных статьях Кабинета, на их имена оформлялись арендные договоры, что еще больше повышало их роль в жизни колоний.
Потеря части капиталов во время переселения и первых лет жизни на новом месте, когда в результате голода колонисты, по их словам, «у кого были припасены с собой деньги и вещи - все проели»34, привела к появлению группы пролетариата. Колонисты же, сумевшие вывезти с прежнего места жительства значительные капиталы и сумевшие выгодно разместить их на новом месте - как правило, под процент своим однообщинникам, -составили костяк будущей сельской буржуазии. Но подавляющее большинство все же составили середняки.
Эго опровергает, по крайней мере применительно к немецким переселенцам, утверждение о том, что в потоке мигрантов за Урал преобладали бедняки. Переселенцы-немцы привозили в Сибирь в среднем 280 руб. на каждую семью, тогда как в общей массе переселенцев по прибытии в Томск более 100 руб. имели 11,4 % семей, а остальные -меньше 100 руб.35
Рассмотрим теперь на примере Тобольской губернии, в каких отраслях были заняты немцы, сравнив их с другими общинами.
Таблица 3.
Занятия поляков, немцев и евреев Тобольской губернии в 1897 г.36
Занятия Поляки, % Немцы, % Евреи, %
Администрация, суд, полиция 2,6 1,0 0,6
Общественные и сословные службы 1,1 0,09 0,7
Частная юридическая служба 0,2 0,6 0,04
Вооруженные силы 0,3 0 0,4
Богослужение 0,2 0,2 0,2
Учебная и воспитательная деятельность 0,8 1,4 0,8
Наука 0,05 0,2 0,08
Врачебная и санитарная деятельность 1,4 1,5 0,3
Прислуга, поденщики 9,0 6,2 2,8
Иждивение 1,9 0 3,0
Лишение свободы 3,5 2,5 2,0
Земледелие 43,0 43,9 4,9
Обработка волокнистых веществ 1,5 2,2 1,5
Обработка животных продуктов 0,6 0,8 0,4
Обработка дерева 2,6 3,6 1,6
Обработка металлов 3,1 2,9 2,4
Изготовление одежды 5,3 6,4 13,4
Ремонт, строительство 2,9 3,4 4,8
Водные пути сообщения 0,25 1,6 0,1
Железная дорога 1,5 0,2 0,25
Торговля 5,3 1,8 35,7
Трактиры 0,6 0,8 0,04
Питейные заведения 2,5 0,7 0,5
Лица неопределенных занятий 3,2 3,8 1,3
Прочие 6,6 14,2 22,19
Итого 100,0 100,0 100,0
Приведенные данные свидетельствуют о сходстве хозяйственных интересов поляков и немцев, которые в основной массе были связаны с обработкой земли, различных видов сырья и выполнением функций прислуги и поденщиков преимущественно в городах. Эти же занятия не представляли
для представителей еврейской общины значительного интереса. В то же время можно выделить сферы, сближавшие поляков и евреев. Например, торговля, в которой отчетливо прослеживается доминирование евреев, а немцы практически не играли в это время в ней заметной роли.
Таким образом, на протяжении второй половины XVTII-начала XX вв. на территории Западной Сибири сформировалась крупная немецкая община, насчитывавшая в середине 1920-х гг. около 80 тыс. и занимавшая одно из первых мест по численности среди нерусских этнических групп. В течение этого времени община кардинально изменила свой социальный облик, пройдя путь от замкнутой корпоративной социально-профессио-нальной группы, сконцентрированной в крупных городах, до размытой в социальном отношении преимущественно крестьянской массы, рассредоточенной по огромной территории региона. Немецкие хозяйства фермерского типа превратились в одну из основных движущих сил аграрного развития юга Западной Сибири.
Примечания
1 ПСЗ-1. Т. 16. № 11880.
2 Подсчитано по: Центр хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФ АК). Ф. Д-2. Он. 1. Д. 4145. Л. 44-63.
3 Там же. JI. 44об., 50об, 53об.
4 Там же. JI. 44об.-45.
5 Гришаев В. Барнаул // Немцы России. Т. 1. М., 1999. С. 119.
6 Laxmann E. Sibirische Briefe. Goettingen-Gotha, 1769. S. 12.
7 Подсчитано по: Словцов И.Я. Материалы по истории и статистике Омска, извлеченные из однодневной переписи 1877 г. Ч. 1. Омск, 1880. Отд. 1. Табл. 4.
8 Костров Н. Однодневная перепись населения г. Томска 16 марта 1880 года. Томск, 1880. С. 34.
9 Однодневная перепись населения г. Тобольска 11 апреля 1882 года // Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 год. Тобольск, 1884. Вед. VIII.
10 Подсчитано по: Однодневная перепись населения г. Тобольска... Вед. XII; Словцов И.Я. Указ. соч. Отд. 1. Табл. 4.
11 Подсчитано по: Однодневная перепись населения г. Тобольска... Вед. XII.
12 Подсчитано по: Словцов И.Я. Указ. соч. Отд. 1. Табл. 4.
13 Подсчитано по: Патканов С.К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев (на основании данных специальной разработки материала переписи 1897 г.). Т. II. СПб., 1911. С. 2-5, 130-133.
14 Там же.
15 ЦХАФ АК. Ф. 3. Оп. 1. Д. 670. Л. 1.
16 Там же. Л. 3.
17 Там же. Л. 7.
18 Там же. Л. 7об.
19 Там же. Л. 11 об.—12.
20 Там же. Л. 42 об.
21 Там же.
22 ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 190.
23 Сведения о состоянии переселенческих поселков Акмолинской и Семипалатинской областей в 1899 г. Омск, 1899. С. 2-3.
24 ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2821. Л. 3.
25 Там же. Л. 3 об.
26 Морозов И.М. Алтайский округ в колонизационном отношении. Полтава, 1908. С. У1-УП.
27 ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2821. Л. 21.
28 Там же. Л. 2.
29 Подсчитано по: Вибе П.П. Переселение немцев - колонистов в Степной край в конце Х1Х-начале XX вв. (На примере Акмолинской и Семипалатинской областей) / / История немцев Центральной Азии. Алматы, 1998. С. 19-25; Кронгардт Г.К. Немцы в Кыргыстане, 1880-1990 гг. Бишкек, 1998. С. 58; ЦХАФ АК. Ф. 233. Оп. 1. Д. 799-812, 815; Оп. 1-6. Д. 547, 450.
30 Огановский Н.П. Народное хозяйство Сибири. Омск, 1921. С. 52.
31 Там же.
32 Ковригина М.П. Неурожай хлебов в юго-западной части Алтайского округа в
1900 г. и размеры продовольственной нужды в 10 селениях Покровской волости Барнаульского уезда // Алтайский сборник. Т. 5. Барнаул, 1903. С. 115.
33 Подсчитано по: ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2566. Л. 85-85об.
34 ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 2554. Л. ЗОоб.
35 Подсчитано по: ЦХАФ АК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 671. Л. 40.
36 Подсчитано по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Т. 78. Тобольская губерния. СПб., 1905. С. 156-161.
