CC BY
28
УДК 821Л61Л-192(Летов Е.) ББК Ш33(2Рос=Рус)64-8,445 Код ВАК 5.9.3 ГРНТИ 17.07.25
А. А. ДАНИЛОВ
Москва
«НЕКРОФИЛИЯ» ЕГОРА ЛЕТОВА: АНАЛИЗ И РЕТРОСПЕКТИВА
Аннотация. В статье проводится анализ песни «Некрофилия» Егора Летова. Глубокое погружение в предпосылки для написания песни, состояние автора и реалии, в которых он жил, позволяют рассмотреть текст с разных и неожиданных сторон: исторической, политической, религиозной. Статья раскрывает настоящее, «внутреннее», междустрочное содержание «Некрофилии», отношение автора к концепции мира и ключевому образу мавзолея в нём.
Ключевые слова: рок-тексты; русский рок; рок-поэзия; рок-поэты; поэтическое творчество; анархия; некрофилия; любовь; ненависть; религия; социальный строй
Сведения об авторе: Данилов Андрей Андреевич, студент 2 курса прикладной филологии Российского государственного гуманитарного университета.
Контакты: 109451, г. Москва, ул. Братиславская, 13, к. 1; walterpercychrysler@mail.ru
А. А. DANILOV
Moscow
"NECROPHILIA" BY EGOR LETOV: ANALYSIS AND RETROSPECTIVE
Abstract. The article analyzes the text of the song "Necrophilia" - the work of one of the greatest figures of Russian rock Igor Fedorovich Letov. Deep immersion in the prerequisites for writing a song, the state of the author and the realities in which he lived allow us to consider the text from different and unexpected sides: historical, political, religious. The article reveals the real, "internal", interlinear content of "Necrophilia", the author's attitude to the concept of the world and the key image of the mausoleum in it.
Keywords: rock lyrics; Russian rock; rock poetry; rock poets; poetic creativity; anarchy; necrophilia; love; hatred; religion; social order
About the author: Danilov Andrey Andreevich, 2nd year Student of Applied Philology, Russian State University for the Humanities.
Егор Летов - довольно-таки классическая и хрестоматийная фигура в позднесоветских андеграунд-медиа, постфольклоре и пр., можно сказать, личность, не нуждающаяся в представлении. И хоть Летов не был сторонником коммунизма и политического режима в стране, культивируя анархистские идеи, всё равно считал себя сыном Советского Союза [7]. Многие поклонники даже упрекали его в отречении от собственной философии, на что и получили ответ: «Анархия - явление сугубо политически -
© Данилов А. А., 2022
экономическое. Мы как были, так и остаёмся сверхбунтарской группой» [8]. Таким образом, выходит, что Союз для Летова - это больше про культурное наследие, нежели про государственный строй, особенно если учитывать репрессии со стороны оного, направленные на самого Летова и его единомышленников.
Оттого в течение 1987 года в одиночку, меньше, чем за неделю была записана целая серия вызывающих альбомов. Их эпатаж строился от заглавия и вплоть до содержания («Мышеловка», «Хорошо!!», «Тоталитаризм» и др.), где, как и во всём раннем творчестве Летова до реюниона, разрушаются привычные советские мифологемы в заданной абсурдистской и саркастической манере. Стоит только вспомнить кавер-альбом «Инструкции по выживанию», что были очень близки Летову по духу, а именно песню «Товарищ Горбачёв».
Итак, в этой работе внимание хотелось бы обратить на одно из заглавных произведений таких «хоумтейп» сборников. А именно на «Некрофилию» [6]. И начать, думаю, стоит с так называемого headline complex'a, в котором содержится главная метафора, лейтмотив всего произведения, раскрывающий смысловую доминанту. Ведь некрофилия - тоже своего рода повторяющаяся формула [3], причём куплетная. Однако в данном контексте это слово употребляется не в обыденном значении, а в несколько иной семантике, то есть не как «половое влечение к мёртвому», а скорее как «любовь к неживому», где мертворождённым является не только сам субъект, но и его потенциальные адресаты.
Из статьи Ю. М. Антоняна [1] мы понимаем, что представленная некрофилия в тексте Летова относится к общесоциальному типу и изображается там как жизненное кредо, в котором и проявляется авторская модель и концепция мира с негативным локусом мавзолея во главе, а также отношение ко всему этому.
Конечно, не стоит забывать про историческую справку. Так что же могло послужить источником для написания летовской «Некрофилии»? Ближайшим претекстом могла бы являться повесть Габриэль Витткоп с похожим названием - «Некрофил». Впрочем, это маловероятно, так как перевод появился после смерти писательницы в 2002-м году, следовательно, о самиздате и тамиздате не может идти и речи. А зная тягу Егора Лето-ва к литературе и словесному искусству, можно предположить, что ему попасться какая-нибудь газета или же медицинский справочник, как пример - «Половые извращения» Л. М. Василевского, где на 51 странице как раз описывается некрофилия [2, с. 51].
Более того, Летов, как известно, помимо рок-деятельности и сценических выступлений, был художником-оформителем и относился к созданию обложек альбомов довольно-таки строго, объясняя это трудным процессом: ведь сделано уже почти 50%, и по сущности является, как и название «опуса», кратким содержанием всего альбома [8]. И для данного альбома неспроста была выбрана именно картина Рафаэля с участием Девы Марии,
Христа и Иоанна Крестителя. С одной стороны, обложку можно трактовать как квинтэссенцию любви - любви Марии к младенцу, которая соотносится с табуированной в обществе некрофилией, то есть с любовью к мёртвому, и восприниматься она будет как провокация. Либо же, с другой стороны, если вспомнить факт, что Егор Летов - христианин, и выделить несколько его высказываний, связанных с понятием любви и Бога: «Любить - это как дышать. Когда тебя нет. Я это и Богом называю», «Он внёс именно свободу выбору» и др. [9], то может сложиться пазл, якобы Летов выбрал эту картину в качестве обложки только из-за собственных взглядов и убеждений, но опять же - не всё так просто, ибо даже во времена перестройки, на раннем её этапе, ещё продолжалась борьба с религией. Отсюда вытекает, что и название релиза, и обложка образуют единый лозунг, вступающий в конфронтацию с действующей властью. Стоит только вспомнить другие композиции в альбоме: «Волна патриотизма», «КГБ-рок», «Поебать».
И всё тогда складывается воедино. Сопоставив структуру альбома, визуальную составляющую, то есть обложку, и авторские изречения касательно религии, мол, христианство - тоже бунт [8], допустимо сделать вывод, что перед нами своего рода протест.
Теперь поговорим о самой «Некрофилии». В эпоху неканоничности и индивидуальности трудно дать определение жанровой принадлежности, но раз перед нами песенная лирика, то и анализировать её стоит как песенный текст. «Некрофилию» нельзя считать полностью дефинитивным текстом, поскольку он подвергался правкам, хоть и незначительным, если судить по рукописному варианту (в рукописном прибавляются многоточия; в последнем припеве «я» заменено на «мы», как и на многих Иуе-концертах). Мы возьмём для анализа аудиоформатный текст с сайта ГрОб-Хроники [5]:
Я люблю голубые ладони И железный занавес на красном фоне Сырые губы под вороньём И тела изъеденные червём Я люблю глухое эхо И гнилую жижу в моей голове Родную плесень икоты бля бу Я некрофил, я люблю себя
Рождённому мёртвым Пришейте пуговицы вместо глаз
Некрофилия некрофилия Моя изнурённая некрофилия
Я люблю умирать напоказ Погружаясь по горло в любую грязь Я люблю путёвый оргазм И распухший от кала свой унитаз 173
А рано утром
Я встану в очередь в мавзолей
Некрофилия некрофилия Моя изнурённая некрофилия
Я люблю голубые ладони И железный занавес на красном фоне Сырые губы под вороньём И тела изъеденные червём Я люблю глухое эхо И гнилую жижу в моей голове Родную плесень икоты бля бу Я некрофил, я люблю себя
Но рано утром
Я встану в очередь в мавзолей
Некрофилия некрофилия Моя изнурённая некрофилия
Опираясь на методику Лотмана [10], затронем такую специфическую категорию как лирический сюжет. Насколько мы знаем, сюжет в лирике -это рефлексия лирического «я», другими словами, он реализуется через лирического субъекта, его переживания и видения [12]. И ввиду того, что «я» лирического субъекта и «я» автора находятся в одной точке, то смею предположить, что лирика будет автопсихологической.
Локационные существительные, описывающие местность, помогают нам выявить художественное пространство как таковое: красный фон -грязь - унитаз. С этого угла и раскрывается модель мира: своеобразная экранизация действительности, которую застал Летов, посредством преобразования и переложения. Получается, что данное произведение позволительно расценивать как литературно-исторический памятник, в котором отразились присущие той эпохе элементы в первозданном их виде - мавзолей, очередь, железный занавес. Кстати, мотив очереди также присутствует на полотнах художника А. А. Сундукова и в одноимённом романе Владимира Сорокина, вышедшем в 1985 году и точно так же нелепо выказывающем советскую атрибутику.
Что касается временной дистанции, то «утро» и штамп «железный занавес» помогают нам установить хотя бы период. И выходит, что рамки охватывают огромный промежуток, где значительную роль играют глаголы несовершенного вида: например, «я люблю». Рецепция работает так, что эти глаголы переносятся на слушателя/читателя, будто они сами являются протагонистами. Не любил, не буду любить, а «я люблю». Продолжительное, перманентное, постоянное. В настоящем, но каком? Из которого, по всей видимости, нет выхода, где обыватель - некрофил, любит себя,
174
и это его изнуряет, а поутру он встаёт в очередь в мавзолей. Образ мавзолея здесь выступает как своего рода центр тяжести. И ему нельзя противостоять. Только разве что подчиниться. Как говорится: партия сказала, а комсомол ответил: «Есть»... Мавзолей, кстати, упоминается и в другой песне с альбома «Некрофилия» - в «И снова темно», образуя связь между песнями, подчиняя их одной тематике и мотивике. Заметим, что припевная формула «встану в очередь в мавзолей» единственная в песне формула будущего времени, что может означать как раз неразрывность и непре-кращаемость происходящего.
Более глубоко демонстрируют нам «изнурённую любовь» (здесь подойдёт часто встречающийся англицизм hate/love - состояние любви-ненависти, при котором одно сменяется другим) человека-марионетки (забавно, что в средние века марионеток могли изображать в виде Девы Марии), находящегося в изолированном тоталитарном обществе, «с пуговицами вместо глаз»; а кроме того, гаммы готовых образов, тропов и прочих фигур: например, анафора «я люблю» и союз «и». Эти повторы как раз и усиливают внутренние события (по Лотману «событие - перемещение персонажа через границу семантического поля» [11]) или же мини-события, которые путём слияния куплетных стихов и с помощью приёма перечисления нанизываются друг на друга и образуют некий каталог (того, что любят), масштабируемый от чего-то глобального, точнее вызванное чем-то глобальным. Переход субъекта через границы семантического поля происходит как раз после первого куплета со строчек «некрофилия», что позволяет говорить о проекции всего этого на кондицию субъекта, на его чувства. И ненормативная пунктуация дополняет этот каталог, делает его неразрывным и резким.
Тема песни однозначно любовная, но из-за множества лексем про любовь, их частых повторов теряется исконное значение, присущее данной теме. О какой любви может идти речь? - Только о нездоровой, будь то абьюз или газлайтинг. Оттого контекстуально становится ясным, что у этих «люблю» негативная коннотация, отсюда и «изнуренная некрофилия». Вдумаемся в это словосочетание в странном контексте с «я люблю». Или, взять каталог любви: для субъекта и голубые ладони, и последующие перечисления - обыденность, бытовуха. Событийный план строится как тирада, как вопль. Но разве такое может нравиться? А уж тем более быть любимым кем-то...
Интересно и неосинкретическое начало, упразднённое в рукописном варианте, где местоимения сменяются с «я» на «мы», что подтверждает выступление субъекта от имени жителей красного государства. Но лирическая ситуация отчётливо видна, она возникает в отношении субъекта к окружающим его объектам. А авторская интонация, подача и аранжировка сопровождают, суммируют всё это в единую систему.
Любопытно, как устроена в тексте фоника. Помимо преобладающих фрикативных и эксплозивных, количество которых в целом одинаковое,
также встречаются назальные, латеральные и вибранты. И фонемы расположены так, что они стыкуются для большей мелодичности, напоминая пушкинский слог, оттого текст для воспроизведения и/или прочтения нараспев берётся довольно легко.
Относительно размера можно сказать, что здесь мы видим традиционный в силлабо-тонической системе акцентный стих со смещением в рифмах и с одинаковым количеством слогов, которое изредка нарушается. Тип рифмовки - парный (ладони - фоне, вороньём - червём), но иногда рифма становится холостой с применением обсценной лексики - «бля бу», что, кстати, присуще верлибристическим стихам, какие зачастую и писал Летов [13]. А во втором куплете вовсе замечается редко встречающийся монорим (напоказ - грязь - оргазм - унитаз), что делает произведение сложным для понимания в том числе и на стилистическом уровне.
Таким образом, с помощью монтажной композиции, синематических кадров жизни в масштабе страны и всех других названных выше приёмов Летову удалось запечатлеть и современную ему эпоху, и своё представление о ней.
Литература
1. Антонян Ю. М. Некрофилия: понятие, типология, объяснение / Ю. М. Антонян // Общество и право. - Краснодар: КрУ МВД РФ, 2016. -№ 3. - С. 49-57.
2. Василевский Л. М. Половые извращения / Л. М. Василевский. - М.: Новая Москва, 1924. - 61 с.
3. Доманский Ю. В. Формульная поэтика Егора Летова / Ю. В. Доман-ский. - М.: Bull Terrier Records, 2018. - 160 с.
4. Квятковский А. П. Поэтический словарь / А. П. Квятковский. - М.: Сов. Энцикл., 1966. - 376 с.
5. Летов Е. Некрофилия / Е. Летов // ГрОб-Хроники. - URL: https://grob-hroniki.org/texts/go/t_el_n/necrophilia.html (дата обращения: 15.06.2022)
6. Летов Е. Гроб-хроники // Я не верю в анархию. Сборник публикаций. - М.: Выргород, 2020.
7. Летов Е. Они не пройдут! Интервью с самим собой // Я не верю в анархию: сборник публикаций. - М.: Выргород, 2020.
8. Летов Е. Оффлайн /Е. Летов. - М.: Выргород, 2019. - 256 с.
9. Летов Е. Сияние. Прямая речь, интервью, монологи, письма. 19861997 / Е. Летов. - М.: АСТ, 2022. - 448 с.
10. Лотман Ю. М. Анализ поэтического текста: Структура стиха / Ю. М. Лотман. - Л.: Просвещение, 1972. - 274 с.
11. Лотман Ю. М. Внутри мыслящих миров. Человек - текст - семио-сфера - история / Ю. М. Лотман. - М.: Языки русской культуры, 1996. -464 с.
12. Малкина В. Я. Событие и сюжет в лирическом стихотворении («Небывалая осень построила купол высокий...» А. Ахматовой) / В. Я. Малкина // Новый филологический вестник. - 2012. - № 3. - С. 18-22.
13. Орлицкий Ю. Б. Особенности стихосложения Егора Летова / Ю. Б. Орлицкий // Летовский семинар: Феномен Егора Летова в научном освещении. - М.: Bull Terrier Records, 2018. - С. 39-51.
