CC BY
37М. A. ALUEVA. FACTORS OF PROFESSIONAL EDUCATION OF ARTIST-DESIGNER OF CHILDREN BOOKS
The article is dedicated to the didactic analysis of external and internal factors education services of students
- the future artist-designers of children books.
Key words: children book, pedagogical technology, professional subjects in the study process.
д. М. ХУЧБАРОВА
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ВЫРАЖЕНИЯ КАТЕГОРИИ ЧИСЛА ИМЕН СУЩЕСТВИТЕЛЬНЫХ В АВАРО-АНДО-ЦЕЗСКИХ ЯЗЫКАХ
В статье проводится сравнительный анализ способов образования форм множественного числа имен существительных в аваро-андо-цезских языках. Выделяются продуктивные и непродуктивные суффиксы. Устанавливаются различия между ограниченной и неограниченной формами множества. Дается характеристика формам, выражающим собирательное множество в данных языках.
Ключевые слова: категория числа, морфологический показатель, метатеза, форматив, ассимиляция, аффикс, диалектные вариации.
Категория числа является одной из ключевых в теории языка. В ее основе лежит противопоставление форм единственного и множественного чисел. Морфологические, лексические и синтаксические средства выражения количества в языках не одинаковы. Посредством форм категории числа выражаются различия между единичными объектами и их множественностью. Категория множественности представлена на разных уровнях языка.
И. А. Бодуэн де Куртенэ в свое время писал, что мы можем сравнивать языки совершенно независимо от их родства, от всяких исторических связей между ними. Мы постоянно находим одинаковые свойства, изменения, исторические процессы в языках, чуждых друг другу исторически и морфологически.
В аварском, как и в других дагестанских языках, у имен существительных есть формы единственного и множественного числа. Единственное число не располагает специальными морфологическими показателями, тогда как формы множественного числа образуются при помощи различных суффиксов: -би, -ал (ял), -заби, -зал, -ни, -и, -л.
Представляют определенный интерес суффиксы -ул, -дул. Употребление суффикса -ул зависит, во-первых, от места ударения — в единственном числе оно должно падать на второй слог (от начала), во-вторых, от количества слогов в единственном числе: их должно быть не меньше двух. Однако из этого правила есть исключение: ч1ет1 «блоха» — ч1ут1ул (< ч1ут1-дул) [1].
При образовании множественного числа с помощью суффикса -ул в основе слова происходят значительные изменения [2]. Гласный в корне как бы уподобляется гласному суффикса: бет1ер «голова» — бут1рул; мег1ер «гора» — муг1рул; кьенссер «бровь» — кьунссрул. Суффикс -ул встречается только после переднеязычных д, т, т1 и комплексов согласных, получаемых, в частности, в результате выпадения гласных основы: гъадаро «тарелка»— гъудрул; мегеж «борода»— мугжул; гъеду «ворона» — гъудул [3].
По мнению А. С. Чикобава и И. И. Церцвадзе, такое распределение вызвано утратой -д в определенных фонетических условиях (-ул < -дул, т. е. -ул фактически является фонетическим вариантом -дул). Г. И. Мадиева не рассматривает суффикс -ул в качестве показателя множественного числа аварского литературного языка.
Случаи консонантной метатезы Г. Шарашидзе объясняет тем, что во всех этих двусложных словах гласная последнего слога опущена. В гер-гебильском говоре суффикс -ул причисляется к непродуктивным суффиксам: мегіер «гора» — мугірул — лит. мугірул; миціціир «край» — муц цірул — лит. миціцірал [4].
В унтибском говоре для образования множественного числа употребляют иной форматив: кьуг-1рул «ягнята» (вместо лит. кьагіи).
Суффикс -дул употребляется только с односложными словами. Это единственное условие для форманта -дул. Исключение составляет эгье «пятка» — угьдул. Гласный основы уподобляется гласному у суффикса: куй «баран» — куйдул; цер «лисы»— цурдул; чан «дичь» — чундул; бер «глаза» — бурдул.
Как считает Ш. И. Микаилов, суффиксы плюра-лиса -дал, -дил являются диалектными вариациями -дул. Приведем примеры из говоров: вместо суффикса множественного числа -дул, бытующего в литературном языке, в бухтинском говоре существует -дил (лълъурдил «рога», г1ундил «уши»). В Кегере вместо суффикса -дул употребляют -дал.
Некоторые формы множественного числа отличаются способом изменения основы: в кегер-ских формах чаще встречаются случаи дистанционной регрессивной диссимиляции гласных, в результате чего меняется фонетический облик множественного числа: кундал — лит. кундул «жерди»; гіундал — лит. гіундул «уши»; лълъур-дал — лит. ліурдал «рога».
В чохском также употребляют -дал вместо литературного -дул: нукьдал «петлицы», му’рал «горы», буххдал «ноги».
Та же ситуация и в шуланинском говоре: вместо суффикса -дул бытует -дал: г1урдал - г1урдул «дубины» [5].
В гергебильском говоре аварского языка суффикс -дул является продуктивным: г1ин «ухо» — г1ундул; жен «джин» — жундул; чан «зверь» — чундул.
Отличительной особенностью образования множественного числа в других говорах аварского языка является то, что данный суффикс в некоторых случаях может присоединяться к другим словам, нежели в литературном языке: обих. г1учдул — г1ечал «яблоки».
Суффикс -дул (так же, как и суффиксы -ул, -ал) употребляется только с названиями неодушевленных предметов. Следовательно, согласный -л за редким исключением показывает множественность слов III грамматического класса.
В современных андийских языках отчетливо противопоставляются формы единственного и множественного числа имен. При достаточно близком общем наборе аффиксов множественного числа здесь все же наблюдается значительное расхождение с точки зрения комбинаторики отдельных форм. К примеру, в ботлихском языке представлены аффиксы -балъи, -малъи, -далъи, -дилъи, -бдалъи, -бдилъи, -рди, -хандул, -бала.
Суффиксы множественного числа -балъи, -малъи являются, по свидетельству М. Е. Алексеева, наиболее распространенными. В случае присоединения к имени существительному суффикса -балъи конечная -л усекается: Например: регъел «нога» — регъебалъи; бе’ел «гора» — бе’е-балъи; т1абт1алу «огурец» — т1абт1а-балъи; гьедир «теленок» — гьеди-балъи; шайт1ан «черт»
— шайт1а-балъи. Суффикс -малъи присоединяется к словам с исходом на -н. Например: гьанулъан «овца» — гьануулъа-малъи // балъи; къегьен «мешок» — къегье-малъи; бегул «часть» — бегу-малъи. Предшествующий гласный при этом может модифицироваться (-а ^ -и, -и ^ -а, -у ^ -а) [6].
Кроме того, в ботлихском языке встречаются суффиксы -алъи, -бдалъи, -бдилъи, -рди, которые, по всей видимости, являются составными. «Окончание -лъи в суффиксах множественного числа -балъи, -бдилъи является вторичным», — пишет Т. Е. Гудава. Суффикс -балъи присоединяется к основе именительного падежа непосредственно или посредством наращения гласного (а, и), при этом исходный гласный редуцируется. Суффиксы
-далъи, -дилъи (М. Е. Алексеев суффикс -дилъи в ботлихском языке не выделяет) прибавляются к именам с согласным исходом основы (особенно вслед за -р). Присоединение суффикса к основе вызывает различные фонетические процессы (редукцию гласного и согласного, ассимиляцию и т. д.). Суффиксы -бдалъи, -бдилъи, -б Т. Е. Гудава относил к основе. В своей работе ученый выделяет также суффиксы -ди и -бала, которые очень редко употребляются [7].
Большое количество суффиксов множественного числа можно назвать и в цезских языках.
В бежтинском языке наблюдается окончание множественного числа -да при исходе имени на
лабиализованный гласный. Г. И. Мадиева, характеризуя сферу употребления аффикса -да, пишет: «Суффикс -да в основном, так же как и суффикс -ва, образует форму множественного числа от существительных с исходом на гласный -о». Слова, заимствованные из русского языка, образуют форму множественного числа по этому же способу [8]. Например: сино «волна» — синода; хил1о «брюки»
— хиліода; шело «рог» — шелода; куво «обрыв» — кувода При этом в гунзибском соответствующие имена оформляются аффиксом -ва: бежт. къейо «плечо» — мн. къейода; тляд. къеро — мн. къерода; гунз. къеру — мн. къерува. Генезис -да связан с диссимиляцией исходного -ра в именах с согласным -р в корне (> бежт. -й- /-в-), ср. тіийо «мост» — мн. тіийода, гунз. т1ырэва; куво «обрыв» — мн. кувода, гунз. курова; гийо «ярмо» — мн. гийода; маь «гора»
— мн. маьда, гунз. марува.
М. Е. Алексеев в своей исследовательской работе пишет о возможном историческом членении аффикса -да на -ди (суффикс косвенной основы) и -да (собственно суффикса множественного числа): оже «сын» — эрг. ед. ч. ож-ди; им. мн. ч. оже-да.
В редких случаях суффикс -да также может использоваться для образования множественного числа в гунзибском языке: оже «сын» — ожда.
Множественность в гунзибском, например, может выражаться при помощи суффиксов: -р, -ва, -йа, -а, -ур, -ар, -бур, -на, -ра, -у,-ия, -я. В гунзибском имена с исходом на -е принимают специфический суффикс -ур, который не имеет соответствия в бежтинском: моче «поле» — мочур (бежт. маччейа); бише «теленок» — бишур (бежт. бише-йол); роже «слово» — рожур (бежт. йаже-йа).
Е. А. Бокарев считал, что -бур является вариантом окончания -р [9]. Автор писал, что «перед окончанием -р в некоторых существительных появляется слог -бу [9]. Данный суффикс присоединяется в основном к односложным словам с гласным исходом. Ср. къе-бур «лопатки»; сы-бур «медведи»; къи-бур «капканы»; цу-бур «орлы»; лъы-бур «воды»; хъе-бур «лемехи»; л1ы-бур «горы»; гьи-бур «груши». По мнению М. Е. Алексеева, Е. А. Бокарева и Э. А. Ломтадзе, перед нами сложный суффикс, исходным для которого является аффикс -бо / -ба, затем был присоединен дополнительный суффикс -р. Ср. бежт. В и-бо «медведи»; ри-бо «жилы»; лъи-бо «воды»; ц1о-бо «огни».
Небольшое число существительных на согласный образуют множественное число с помощью -ия: код «корзина» — кодия; коті «скот» — котіия; цан «коза» — цания; гъаз «войско» — гъазия.
Существительные на -и образуют множественное число присоединением -я: жаги «кустарник»
— жагия; жохи «палка» — жохия; унти «болезнь»
— унтия и т. д.
Спорадически встречаются суффикс -да и -на (оже «сын» — ожда; хохе «лягушка» — хотіоха. Так же как и в бежтинском языке, в гунзибском существует особый способ образования множественного числа путем изменения конечного гласного: ахъе «женщина» — ахъа; хотіохо «лягушка» — хотіоха.
Литература
1. Микаилов Ш. И. Сравнительно-историческая морфология аварских диалектов. Махачкала, 1964. 171 с.
2. Мадиева Г. И. Морфология аварского литературного языка. Махачкала, 1981. 160 с.
3. Алексеев М. Е., Атаев Б. М. Аварский язык. М., 1998. 142 с.
4. Тагирова З. М. Гергебильский говор аварского языка. Махачкала, 2006.
5. Микаилов Ш. И. Очерки аварской диалектологии. М.; Л., 1959.
6. Алексеев М. Е. Сравнительно-историческая морфология аваро-андийских языков. М., 1988.
7. Гудава Т. Е. Ботлихский язык. Тбилиси, 1962.
8. Мадиева Г. И. Бежтинский язык. Махачкала. 1965.
9. Бокарев Е. А. Цезские (дидойские) языки Дагестана. М., 1959.
D. М. KHUCHBAROVA. SOME QUESTIONS OF EXPRESSION OF CATEGORY OF NUMBER OF NOUNS IN AVAR-ANDI-TSEZ LANGUAGES
The article is dedicated to the comparative analysis of methods of formation of plural form of nouns in avar-andi-tsez languages. The author singles out productive and unproductive suffixes, finds differentiation between limited and unlimited plural forms and gives forms of common plural forms in these languages.
Key words: category of number, morphological index, metathesis, assimilation, affix, dialect variations.
А. В. СУРТАЕВА
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМАТИКИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ И ТИПОЛОГИИ ПОДТЕКСТА
Положения теорий, анализируемых в статье, приводят к выводу о том, что подтекст можно определить как «глубинную» часть информационной структуры текста, которая выявляется путем анализа отношений отдельных ее элементов. Классификации проанализированы в аспекте структуры подтекстового феномена и его прагматической направленности.
Ключевые слова: подтекст, скрытые смыслы, терминология, классификация.
В ХХ веке проблема подтекста находилась в центре научных интересов, к ней обращались ученые многих областей. Наличие некоего скрытого дополнительного смысла в тексте волновало не только лингвистов, но и режиссеров, например, Е. Б. Вахтангова [1].
Терминологическое определение подтекста до сих пор остается неразрешенной проблемой. Это понятие используется далеко не всеми учеными. Наряду с ним в научной практике бытуют такие термины, как «импликация» (В. А. Кухаренко), «скрытая (добавочная) информация» (В. А. Звегин-цев), «имплицитное содержание текста» (К. А. Долинин), «комбинаторные приращения смысла» (Б. А. Ларин), «содержательно-подтекстовая информация» (И. Р. Гальперин). Понимание сути данного явления осложняет то, что каждый из перечисленных исследователей понимает его по-своему.
Так, Б. А. Ларин, один из основоположников изучения феномена подтекста в отечественной лингвистике наравне с В. В. Виноградовым, определяет подтекст как тонкие семантические нюансы, которые воспринимаются, но не имеют своих знаков в речи, а образуются в художественном контексте, наслаиваясь на прямое значение слова [2].
К. А. Долинин считает, что подтекст подразумевает то содержание, которое прямо не воплощено в узуальных грамматических и лексических значениях языковых единиц, составляющих вы-
сказывание, но может быть извлечено из последнего при его восприятии [3].
Для В. А. Кухаренко подтекст - это сознательно избираемая автором манера художественного представления явлений, которая имеет объективное выражение в языке произведений [4]. Наряду с этим, как было указано выше, исследователь также использует и термин «импликация», трактуя его как «дополнительное смысловое и эмоциональное содержание (курсив наш. - А. С.), реализуемое за счет нелинейных связей между единицами текста» [4]. Очевидно, что в своем исследовании ученый употребляет термины «импликация» и «подтекст» как синонимичные. Но в этом случае, исходя из авторских определений данных терминов, остается неясным, как одно явление может одновременно представляться и как манера, и как содержание.
Некоторые ученые, исследуя область подтекста, отграничивают его от понятия «импликация». Так, И. В. Арнольд считает, что импликация и подтекст являются видами подразумевания. По его мнению, «как импликация, так и подтекст создают дополнительную глубину содержания, но в разных масштабах. В подтексте это дополнительное содержание углубляет сюжет, ведет свою смысловую линию, помогает более полному раскрытию главных тем произведения. Текстовая импликация отражает установку отдельного коммуникативного акта, поступка или действия, со-
