CC BY
81
УДК 342
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СООТНОШЕНИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ДОГОВОРА И НАЦИОНАЛЬНОГО ПРАВА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Хамгоков Артур Леонидович
Магистрант, Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования "Всероссийский государственный университет юстиции»
В настоящей научной статье рассматриваются проблемные аспекты положения международно-правовых норм в российской правовой системе в контексте иерархии нормативно-правовых актов. Анализируются конституционные нормы, регламентирующие статус международного договора, а также судебные позиции по постановленным вопросам. Исследуется вопрос правовых коллизий, связанных с приоритетом Конституции Российской Федерации, зафиксированным в одних нормативно-правовых актах, и приоритетом международного договора в других.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, конституционное право, международный договор, Конституционный суд Российской Федерации, иерархия, нормативно-правовые акты.
SOME ISSUES OF THE RELATION BETWEEN AN INTERNATIONAL TREATY AND THE NATIONAL LEGISLATION OF THE RUSSIAN FEDERATION
Khamgokov Artur Leonidovich
Master's degree student Federal State Budgetary Educational
Institution of Higher Education "All-Russian State
University of Justice"
This article examines the problematic aspects of the position of international legal norms in the Russian legal system in the context of the hierarchy of legal acts. The constitutional norms regulating the status of an international treaty, as well as judicial positions on the issues raised, are analyzed. The issue of legal conflicts related to the priority of the Constitution of the Russian Federation, fixed in some legal acts, and the priority of an international treaty in others, is being investigated.
Keywords: Constitution of the Russian Federation, constitutional law, international treaty, Constitutional Court of the Russian Federation, hierarchy, legal acts.
История человечества
свидетельствует о том, что кардинальные изменения в жизни людей происходят зачастую после сильнейших и масштабных потрясений. Исключением не является и становление современного международного права как последствия Первой и Второй мировых воин, несмотря на то, что данный институт известен еще со времен возникновения древних государств. Еще в XIX в. русские ученые Л.А. Камаровский и Ф.Ф. Мартенс отмечали несомненную связь и взаимное влияние международного и
национального права как основную черту их соотношения. Так или иначе, в новейшее время мы имеем дело с развитыми суверенными государствами, разнообразными системами права и сложными межнациональными отношениями. И именно в таких правоотношениях систематически встает вопрос о юридической силе международно-правовых или национальных норм в контексте приоритетности. Это обстоятельство делает актуальной проблему места международного договора в системе российского права.
К слову, исторически в юридической науке в вопросе соотношения международного и внутригосударственного права существовало два основных направления: монистическое и дуалистическое. Монистическое течение распадается на теории примата международного права и примата внутригосударственного права. Главным тезисом дуалистической же школы является существование двух равнозначных и самостоятельных систем права -международного и национального, в аспекте их взаимодействия.
Теории примата
внутригосударственного права получили распространение в конце XIX - первой половине XX в. преимущественно в работах немецких авторов (Л.Цорна, М.Венцеля), которые основывались на «Философии права» Г.Гегеля, считавшего международное право «внешнегосударственным». Отсюда и представление о международном праве как о сумме различных внутригосударственных правовых систем, что, по существу, означало нигилистический подход к существованию международного права как такового. Главным же приверженцем теории примата международного права выступал нормативист Г.Кельзен. Он утверждал, что международное право вместе с внутригосударственными правопорядками образуют единую систему правопорядков - «универсальную систему всего права».
Итак, чтобы начать размышлять о проблеме места международного договора в системе российского национального права, следует сказать о самой сущности международного договора, который на межгосударственном уровне понимается как международное соглашение, заключенное государствами в письменной форме и регулируемое международным правом независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования [1]. Хотя международные договоры выступают одним из видов нормативных актов, некоторыми их признаками они не обладают. Так, международный договор устанавливает правовые нормы для определенного круга лиц [7], поскольку его нормы распространяются только на участников (ст.29 Венской конвенции о праве международных договоров 1969г.). Международный договор может создавать права и обязанности для третьего государства исключительно при наличии на то его согласия (ст. 34 Конвенции). В любом случае, круг субъектов, на которых распространяются правила международного договора строго определен.
Регламентация правового режима международных договоров в Российской
Федерации содержится главным образом в ст.15 Конституции РФ [2], ст.5 Федерального закона от 15.07.1995 N 101-ФЗ (ред. от 12.03.2014) «О международных договорах Российской Федерации» [5], где говорится о том, что в случае несоответствия положений национального законодательства
международному - применяются нормы международного договора. Аналогичная норма дублируется, к примеру, в ст.2 Закона РФ от 07.02.1992 N 2300-1 «О защите прав потребителей» [3], ст.3 Федерального закона от 26.07.2006 N 135-ФЗ «О защите конкуренции» [4] и др.
Несмотря на то, что вышеописанная регламентация выглядит четкой и толкуемой однозначно, существует некоторая правовая коллизия. Часть 1 ст.15 Конституции РФ гласит, что Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории России. Законы и иные правовые акты, принимаемые в России, не должны противоречить Конституции. Далее по смыслу ч.4 ст.15 общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором установлены иные правила, чем предусмотренные национальным законом, то применяются правила международного договора.
Исходя из того, что национальное законодательство должно отвечать принципу конституционности, а также того, что в российскую правовую систему входят только ратифицированные международные договоры, не противоречащие Конституции РФ, следует сделать вывод о том, что высшей юридической силой в России обладает ее Конституция. Аналогичная официальная правовая позиция закреплена в п.6 ст.125 Конституции РФ: «Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу; не соответствующие Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации не подлежат введению в действие и применению».
Однако при прочтении п.4 ст.15 становится ясно, что ею предусмотрен приоритет международных договоров над законами. Тогда Конституция в случае конституционности международного договора устанавливает его приоритет над собой? Для приближения к ответу на поставленный вопрос обратимся к официальному толкованию этой нормы.
Ввиду полномочия на толкование Конституции и на основании ст.6 Федерального конституционного закона от 21.07.1994 N 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», решения Конституционного Суда обязательны на всей территории Российской Федерации для всех субъектов
конституционного права, потому правовые позиции суда составляют неотъемлемую часть Конституции и подлежат применению как любой другой закон. Так, по поводу описываемой проблематики в п.2.2 Постановления Конституционного Суда РФ от 14.07.2015 N 21-П сказано: «Вместе с тем, как следует из Конституции Российской Федерации, ее ст.4, 15 и 79, ..., ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод как международный договор Российской Федерации, ни основанные на ней правовые позиции Европейского Суда по правам человека, ., не отменяют для российской правовой системы приоритет Конституции Российской Федерации и потому подлежат реализации в рамках этой системы только при условии признания высшей юридической силы именно Конституции Российской Федерации». Исходя из изложенного, в Российской Федерации Конституция имеет высшую юридическую силу.
Смысл ясен: Конституция в иерархии нормативных актов на высшей позиции. Но при этом вызывает неоднозначную реакцию столь радикальный подход, хотя понятен мотив суда обеспечить авторитетность Конституции, и этот факт побуждает взглянуть на проблему с другой стороны. Так, если Российская Федерация изначально ратифицирует только международные договоры, которые соответствуют основам ее конституционного строя, а когда договор не отвечает этому требованию в целом или по отдельным пунктам, государство в договор не вступает, вступает с оговорками или денонсирует его (это правило затрагивает и договоры, в которых РФ выступает правопреемником СССР), то, следовательно,
нератифицированные международные
договоры (в том числе по причине противоречий Конституции) в систему российского права не входят, то есть правовыми нормами для резидентов государства не являются. Это свидетельствует о том, что допустимо считать международный договор превосходящим по юридической силе Конституцию, так как это не будет вредить авторитету либо представлять угрозу подрыва государственного устройства.
К тому же, далее, если спуститься по иерархии юридической силы на более низкий уровень, например, к федеральным законам, можно проследить следующее. Так как отраслевое законодательство призвано регламентировать те или иные вопросы более детально, чем Конституция, в нормах закона возникает больше нюансов. И эти нюансы, не противоречащие Конституции, ввиду особо выраженного частного характера положения (то есть в целом оно соответствует Конституции, но конкретные тонкости ею не предусмотрены в принципе), могут противоречить международному договору
Российской Федерации. И, тогда как российское законодательство
предусматривает приоритет международного права, а Конституция в разрешении конкретной правовой коллизии не может выступить вспомогательным механизмом, следует заключить, что международное право обладает все же высшей юридической силой в национальной правовой системе.
В подтверждение такой позиции также можно привести следующий пример. В 2014 году ЕСПЧ принял решение, согласно которому Россия обязана выплатить в связи с делом ЮКОСа примерно 1,9 миллиардов евро компенсации его бывшим акционерам. Произведение такой выплаты является международным обязательством России, установленным компетентным
международным судом. Абсолютно никакие действия, предпринятые российским законодателем, включая Конституционный Суд, не могут изменить этого факта, подобно тому, как решение Сидорова не может отменить долга Носова перед Козловым. Даже денонсация Европейской конвенции о правах человека не аннулирует этого обязательства, поскольку будет действовать лишь на будущее время [9].
В противовес вышеизложенной точке зрения о предположении приоритета международного договора, как один из неординарных контраргументов может быть задан вопрос: а является ли вообще Конституция Российской Федерации законом? Этот вопрос рационален ввиду установления законодательством РФ приоритета международного договора именно над законами. При том по мнению многих авторитетных ученых любая конституция, в том числе и Конституция РФ, относится к числу правовых актов, все же является законом и обладает всеми его чертами [6, 8, 10, 11]. Но сможет ли законодатель в процессе толкования ст.15 Конституции в попытках урегулирования возникшей коллизии в пользу приоритетности Конституции РФ пойти на то, чтобы отделить Конституцию от понятия «закон»? Едва ли, ведь это непременно вызовет новые споры, а более того, общественные волнения и другие серьезные последствия.
Таким образом, резюмируя вышеизложенное, следует отметить, что официальная правовая позиция РФ сходится на том, что в иерархии нормативных актов на высшем уровне находится Конституция РФ. Однако в ходе углубленного размышления о месте и роли международного договора в системе российского права с точки зрения теории, принимая во внимание толкование норм, официальные позиции законодателя и выявление правовых коллизий, на данный момент все же можно допускать вывод, напротив, о приоритете международного договора над национальным
законодательством и Конституцией Российской Федерации и дискуссия по поставленной проблеме остается открытой. Решением вопроса представляется устранение правовых коллизий либо большей конкретизацией того, что имеется ввиду под фразами «в случае
противоречий применяются нормы международного договора», либо устранить такой приоритет вообще, однако такая мера может очень негативно повлиять на уровень защиты прав и свобод человека и гражданина Российской Федерации.
ЛИТЕРАТУРА
1. Венская конвенция о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. // Международное право в документах // сост. Н.Т. Блатова. М., 1982;
2. "Конституция Российской Федерации" (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // СПС КонсультантПлюс;
3. Закон РФ от 07.02.1992 N 2300-1 (ред. от 11.06.2021) "О защите прав потребителей" // СПС КонсультантПлюс;
4. Федеральный закон от 26.07.2006 N 135-Ф3 (ред. от 01.04.2022) "О защите конкуренции" // СПС КонсультантПлюс;
5. Федеральный закон от 15.07.1995 N 101 -ФЗ (ред. от 08.12.2020) "О международных договорах Российской Федерации" // СПС КонсультантПлюс;
6. Авакьян С. А. Конституция России: природа, эволюция, современность. 2-е изд. М.: Сашко, 2000;
7. Ануфриева Л.П. Соотношение международного публичного и международного частного права: правовые категории. М., 2002;
8. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации: учеб. 10-е изд., изм. и доп. М.: Норма: ИНФРА-М, 2013;
9. Будылин С.Л. Приоритет международного или национального права? Вопросы и ответы.
URL:
https://zakon.ru/blog/2015/7/15/prioritet_mezhdunarodnogoJli_nacionalnogo_prava_intervyu_na_rbk
(дата обращения 04.05.2022);
10. Конституционное право: словарь / отв. ред. В. В. Маклаков. М.: Юристъ, 2001;
11. Радько Т. Н., Лазарев В. В., Морозова Л. А. Теория государства и права: учеб. для бакалавров. М.: Проспект, 2016.
