CC BY
725
УДК 341 ББК 67.9
ОБЩЕПРИЗНАННЫЕ ПРИНЦИПЫ И НОРМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА И МЕЖДУНАРОДНЫЕ ДОГОВОРЫ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КАК ИСТОЧНИК УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРАВА
ОЛЬГА ВИКТОРОВНА ХИМИЧЕВА,
начальник кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
доктор юридических наук, профессор E-mail: [email protected]; ДЕНИС ВА СИЛЬЕВИЧ ШАРОВ,
заместитель начальника кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя,
кандидат юридических наук, доцент E-mail: [email protected] Научная специальность 12.00.10 — международное право; европейское право
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Анализируется место общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров в системе законодательных актов Российской Федерации. Рассматриваются проблемные вопросы исполнения Российской Федерацией судебных решений Европейского Суда по правам человека в связи с принятием постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2015 г. № 21-П. Авторы приходят к выводу, что применительно к уголовному судопроизводству общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, не утрачивая значения источника уголовно-процессуального права, тем не менее, по юридической силе не могут иметь приоритета перед Конституцией Российской Федерации.
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, уголовное судопроизводство, проблемы имплементации решений ЕСПЧ.
Abstract. The article analyzes the place of the universally recognized principles and norms of international law and international treaties in the system of legislative acts of the Russian Federation. Considered problematic issues of compliance by the Russian Federation of judgments of the European Court of human rights in connection with the adoption of the decision of the constitutional Court of the Russian Federation of July 14, 2015 № 21-P. The authors come to the conclusion that in relation to criminal proceedings generally recognized principles and norms of international law and international treaties of the Russian Federation, without losing the value of the source of criminal procedural law, nevertheless, according to the legal force they may not have priority over the Constitution of the Russian Federation.
Keywords: Constitution of the Russian Federation, generally recognized principles and norms of international law and international treaties of the Russian Federation, criminal procedure, problems of implementation of ECHR judgments.
Статья 1 УПК РФ предусматривает: «порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации устанавливается настоящим Кодексом, основанным на Конституции Российской Федерации», «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры
Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство».
С тем фактом, что источниками уголовно-процессуального права являются общепризнанные принципы и нормы международного права и меж-
дународные договоры Российской Федерации, согласны все процессуалисты, однако место в системе других законодательных актов они определяют по-разному.
Так, согласно наиболее распространенной точке зрения, иерархия источников уголовно-процессуального права выглядит следующим образом: Конституция Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, УПК РФ и т.д. [1, с. 40; 2, с. 25—27].
Другие ученые, используя в качестве основания систематизации источников их юридическую силу, указывают: «1) общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации; 2) Конституция Российской Федерации; ... 4) Уголовно-процессуальный кодекс РФ ...» [3, с. 21; 4, с. 22—23]. Приоритет общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации в уголовно-процессуальном регулировании следует из работ и других авторов [5, с. 44—46].
Вместе с тем вопрос об иерархии правовых актов, содержащих сведения о правилах, которые должны соблюдаться при производстве по уголовному делу, имеет не только научный интерес. Определенность по этому поводу важна для правоприменителя, который в случае коллизии правовых норм, оказывается в затруднительном положении.
Дискуссионность вопроса о соотношении Конституции Российской Федерации и международно-правовых актов отмечают и другие процессуалисты, предлагая при его решении учитывать существование двух основных систем (подходов) действия международных договоров на национальном уровне: монистической и дуалистической. Важнейшим признаком монистической системы является то, что международные договоры, ратифицированные государством, становятся юридически обязательными без принятия специальных законов и автоматически превращаются в национальное право. В дуалистической системе обязательства из международных договоров должны быть инкорпорированы в национальное право. Существует также и промежуточная позиция, согласно которой международ-
ное право является частью особой системы, однако при наличии определенных условий может применяться внутри страны без какого бы то ни было имплементирующего законодательства [6, с. 231— 232].
Россия придерживается именно промежуточной системы: согласно ч. 3 ст. 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. N° 101-ФЗ (в последующих редакциях) «О международных договорах Российской Федерации» положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно; для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты.
Представляется, что такой подход является наиболее обоснованным и отражающим современные реалии развития российского государства и его правовой системы.
Действительно, ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации определено, что она обладает высшей юридической силой и ее нормы имеют прямое действие [7]; согласно ч. 4 ст. 15 общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.
Полагаем, что закрепленный в ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации приоритет применения международных договоров Российской Федерации, устанавливающих иные правила, чем предусмотрены законом, не распространяются на Конституцию Российской Федерации, поскольку в ней последовательно отграничиваются понятия «Конституция Российской Федерации» и «законы». Этот же вывод следует и из ч. 3 ст. 1 УПК РФ, где соотносятся именно международные договоры и уголовно-процессуальный закон: «если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные УПК РФ, то применяются правила международного договора».
Отдельного внимания заслуживают вопросы исполнения Российской Федерацией судебных решений Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) в связи появлением постановления
Конституционного Суда Российской Федерации (далее — КС РФ) от 14 июля 2015 г. № 21-П [8].
В данном постановлении с одной стороны подтверждается приверженность России международным договорам, с другой — отмечается, что Конституция Российской Федерации закрепляет недопустимость имплементации в правовую систему государства международных договоров, участие в которых может повлечь ограничения прав и свобод человека и гражданина или допустить какие-либо посягательства на основы конституционного строя Российской Федерации и тем самым нарушить конституционные предписания.
Иными словами, любые решения ЕСПЧ в адрес России должны рассматриваться как составная часть российской правовой системы, но при этом участие Российской Федерации в международных договорах не должно приводить к нарушению прав человека и создавать угрозу основам конституционного строя.
Нормы международного договора, если они нарушают конституционные положения, имеющие особо важное значение для России, не могут и не должны применяться в ее правовой системе. В связи с этим, ни Конвенция о защите прав человека и основных свобод (далее — Европейская конвенция), ни основанные на ней правовые позиции ЕСПЧ, содержащие оценки национального законодательства либо касающиеся необходимости изменения его положений, не должны отменять приоритет Конституции Российской Федерации и могут быть реализованы только при соблюдении этого условия.
Причем, если текст самой Европейской конвенции вопросов не вызывает и, безусловно, полностью соответствует Конституции Российской Федерации, то с решениями ЕСПЧ, интерпретирующими ее положениями, дело обстоит далеко не так однозначно. В частности, речь идет о решениях ЕСПЧ по делу ЮКОСа [9] и по вопросу доступа заключенных к выборам [10], последнее из которых, устанавливает нарушение российскими властями Европейской конвенции в связи с лишением заявителей, отбывающих наказание в исправительных учреждениях, права избирать и быть избранными, и прямо противоречит ч. 3 ст. 32 Конституции Российской Федерации.
В настоящее время в решениях ЕСПЧ стали проявляться тревожащие тенденции выявления скрытого смысла норм Европейской конвенции, буквально не вытекающего из ее текста и, соответственно, не учтенного при ее ратификации Российской Федерации в 1998 г.
Полагаем, что, учитывая современную внешнеполитическую обстановку, конфликтные ситуации, связанные с разными идеологическими оценками тех или иных правовых явлений между ЕСПЧ и Российской Федерации, будут только нарастать.
Неизбежен выбор: либо европейский путь частичной десуверенизации и нахождения в рамках единого идеологического тренда под началом ЕСПЧ, либо выставление неких защитных механизмов, позволяющих оградить собственные конституционные ценности.
Представляется, что постановление КС РФ от 14 июля 2015 г. № 21-П стало первым шагом в направлении защиты основополагающих принципов и норм, закрепленных в Конституции Российской Федерации1. Из него следует принципиальный важный вывод — в случае, если исполнение решения ЕСПЧ приведет к нарушению указанных принципов и норм, Россия может в порядке исключения отступить от выполнения возлагаемых на нее обязательств, когда такое отступление является единственно возможным способом избежать такого нарушения (абз. 4 п. 2.2).
Это вполне отвечает стратегическим целям государственной и общественной безопасности, которыми являются защита конституционного строя, суверенитета, государственной и территориальной целостности Российской Федерации, основных прав и свобод человека и гражданина, сохранение гражданского мира, политической и социальной стабильности в обществе и др. [11].
Но как быть, если толкование международного договора не согласуется с положениями Конституции Российской Федерации?
В постановлении от 14 июля 2015 г. № 21-П предписывается поступать следующим образом: суд при возникновении коллизии между решением ЕСПЧ и какой-либо нормой отечественного закона
1 Обратим внимание, что несогласие с решениями Европейского Суда по правам человека имеет место и в практике других государств (например, Германии, Италии).
обращается с запросом в КС РФ о проверке конституционности этого закона. Кроме того, с запросом о возможности исполнения постановления ЕСПЧ, если оно основано на положениях Европейской конвенции в истолковании, приводящем к их расхождению с Конституцией Российской Федерации, могут обратиться государственные органы, на которые возложена обязанность по обеспечению выполнения Российской Федерацией международных договоров. В случае если КС РФ придет к выводу, что постановление ЕСПЧ, поскольку оно основано на Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не может быть исполнено, такое постановление в этой части не подлежит исполнению.
На основании данной правовой позиции КС РФ внесены поправки в Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 г. (в последующих редакциях) «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которым (п. 3.2 ст. 3) КС РФ по запросам федерального органа исполнительной власти, наделенного компетенцией в сфере обеспечения деятельности по защите интересов Российской Федерации при рассмотрении в межгосударственном органе по защите прав и свобод человека жалоб, поданных против Российской Федерации на основании международного договора Российской Федерации, разрешает вопрос о возможности исполнения решения межгосударственного органа по защите прав и свобод человека.
Полагаем, что данные новеллы означают, что Российская Федерация, неуклонно соблюдая общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры, участницей которых является, тем не менее, стремится к обеспечению государственного суверенитета и невмешательства во внутренние дела государства.
Применительно к уголовному судопроизводству, общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации, не утрачивая значения источника уголовно-процессуального права, тем не менее, по юридической силе не могут иметь приоритета перед Конституцией Российской Федерации, из чего следует исходить и законодателю, и правоприменителю.
Литература
1. Уголовный процесс: учебник для студентов юридических вузов и факультетов / под ред. К.Ф. Гуценко. Изд. 5-е, перераб. и доп. М.: Зерцало-М, 2004.
2. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: учебник. — 3-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. И.Л. Петрухин, И.Б. Михайловская. М.: Проспект, 2012.
3. Уголовный процесс: учебник / Отв. ред. А.В. Гриненко. 2-е изд., перераб. М.: Норма: Инфра М, 2010.
4. Гриненко А.В. Уголовный процесс: учебник для бакалавров. М.: Юрайт, 2012.
5. Рябцева Е.В. Уголовный процесс: учебник. М.: Книжный мир, 2009.
6. Курс уголовного процесса / под ред. д.ю.н., проф. Л.В. Головко. Статут, 2016.
7. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // СПС КонсультантПлюс.
8. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 14 июля 2015 г. № 21-П «По делу о проверке конституционности положений ст. 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и протоколов к ней», п. 1 и 2 ст. 32 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», ч. 1 и 4 ст. 11, п. 4 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, ч. 1 и 4 ст. 13, п. 4 ч. 3 ст. 311 АПК РФ, ч. 1 и 4 ст. 15, п. 4 ч. 1 ст. 350 КАС РФ и п. 2 ч. 4 ст. 413 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы» // СПС КонсультантПлюс.
9. Постановление ЕСПЧ от 31.07.2014 «Дело «ОАО Нефтяная компания «Юкос» (OAO Neftyanaya Kompaniya «Yukos») против Российской Федерации» // СПС КонсультантПлюс.
10. Постановление ЕСПЧ от 04.07.2013 «Дело «Анчугов и Гладков (Anchugov and Gladkov) против Российской Федерации» // СПС Консультант-Плюс.
11. Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации» // СЗ РФ. 2016. № 1 (часть II). Ст. 212.
