CC BY
11ЖЕЖЕЛЕВСКАЯ Ольга Юрьевна,
судья Арбитражного суда города Москвы e-mail: [email protected]
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ФОРМИРОВАНИЯ ДОКТРИНАЛЬНЫХ ОСНОВ ПРАВОЗАЩИТНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Аннотация. В статье обоснована методология научного исследования правозащитной деятельности, показана ее ценностная составляющая. Сформулировано и обосновано понятие правозащитного отношения. Подчеркивается необходимость создания доктри-нальной основы для укрепления механизмов правовой защиты и состояния правовой защищенности личности в современном обществе.
Ключевые слова: правозащитная деятельность, государство, личность, закон, правозащитная безопасность, правозащитное отношение.
?????
SOME QUESTIONS OF FORMATION OF THE DOCTRINALFOUNDATIONS HUMAN RIGHTS ACTIVITY
Annotation. In the article the methodology of scientific research, human rights work, it is shown that the value component. The concept of human rights relations is formulated and justified. The author emphasizes the need to create a doctrinal basis for strengthening the mechanisms of legal protection and the state of legal protection of the individual in modern society.
Key words: advocacy, state, identity, law. safety of human rights. human rights attitude.
Признание государством приоритета личности и ее интересов является важным достижением в государственно-правовом развитии России. С этим связано то, что вопросы соблюдения и защиты прав и свобод человека и гражданина прочно заняли центральное место в ряду наиболее актуальных проблем современной юридической науки [1; 2]. Наряду с этим нужно отметить, что формирование практики цивилизованного общения человека и государства в ходе разрешения ими правозащитного конфликта является одной из тенденций и даже закономерностей построения правовой государственности в России. Исследование соответствующей закономерности является одной из актуальных задач юридической науки. Результатом такого рода исследований должна стать концепция правозащитной деятельности.
Фундаментальные исследования этой проблемы должны охватывать онтологию, гносеологию и практику организации эффективной правозащитной деятельности, обоснованных с позиций господствующей идеи. Для решения исследовательских задач необходимо определиться с вопросами методологии. Проблемы правовой защиты в правовой науке все чаще исследуются с позиции естественно-правового подхода [2; 3; 4; 5]. При этом обосновывается тезис о
том, что именно активность субъекта права (чаще всего, человека, гражданина) является основой и необходимым условием осуществления правовой защиты и разрешения правозащитного конфликта. Согласившись с этим, мы существенно ограничим не только рамки познания изучаемого явления, но и рискуем оставить за пределами предмета исследования целый пласт практики правовой защиты, связанной с деятельностью государства, правоохранительных органов и международных организаций. Полагаем, что методология такого исследования должна основываться на применении и других концепций права, в том числе юридического позитивизма, социологической юриспруденции, интегративного подхода к пониманию права. Это послужит залогом объективности и достоверности результатов исследования.
Правоведам предстоит выявить и обосновать инструментально-регулятивную ценность правозащитной деятельности и самостоятельность ее места и роли в обеспечении правозащитной безопасности человека. Для этого придется углубляться в изучение предпосылок правозащитной деятельности, закономерностей ее возникновения и функционирования как государственно-правового явления, основных уровней сущности и форм этой деятельности, ее самобыт-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
ности и необходимости признания самостоятельного содержания механизма реализации права человека на защиту закона, отличного от механизма правоохраны. Это позволит существенно расширить теоретико-правовое знание о механизме правовой защиты и обогатить практику обеспечения юридической безопасности человека [6], а также существенно оптимизировать правозащитную политику России.
Следует отметить, что теоретическую основу такого рода исследования могут составить труды известных отечественных и зарубежных ученых, разрабатывавших проблемы права на защиту закона, на судебную защиту, правозащитных отношений, защитной функции права, правоохранительной деятельности. В то же время целый ряд позиций по перечисленным вопросам нуждаются в уточнении уже на этапе первого приближения к изучению проблемы. Так, представляется весьма дискуссионным и уязвимым для критики предложенное правоведами определение права на защиту закона. Его определяют как «процессуально-правовой способ отстаивания человеком своей правозащитной безопасности, как субъекта юридических отношений, путем побуждения законом государства, его органов и должностных лиц, а также правомочных органов международного сообщества к выполнению ими существующих для них, правозащитных обязанностей» [4, с. 32]. Это оригинальный, своего рода «инструментальный» подход к определению данного явления. Однако возникает вопрос: раскрывает ли данное на его основе определение сущность права на защиту закона? Может ли оно успешно использоваться в качестве общетеоретического или операционального?
Сторонники данной точки зрения настаивают на том, что данное право - это субъективное право, которое является естественным, имеющим процессуальную природу и представляющим меру возможного поведения носителя этого права в соответствующей сфере. Те же правоведы, характеризуя право на защиту закона, определяют его как способ отстаивания человеком своей правозащитной безопасности (а не меру возможного).
Способы отстаивания человеком своей правозащитной безопасности могут быть разными. Это может быть обращение в суд или использование внесудебных процедур. Однако раскрывают ли эти способы наиболее характерные, сущностные черты рассматриваемого права? Представляется, что нет, даже, если принять во внимание доводы упомянутых и других правоведов в под-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
держку вывода о том, что в содержание субъективного права нужно включать способ его реализации. За этими способами при формулировании рассматриваемой дефиниции ускользает из поля зрения нечто главное, определяющее. На наш взгляд, в данном случае происходит подмена понятия права на защиту закона способом (способами) его реализации. По этой причине мы не разделяем данную точку зрения и полагаем, что приведенное выше определение права на защиту закона нуждается в уточнении.
Рассматриваемая дефиниция представляется дискуссионной еще по двум причинам. Из ее содержания следует, что, во-первых, отстаивание человеком своей правозащитной безопасности осуществляется путем побуждения законом государства и его органов и должностных лиц, а также правомочных органов международного сообщества к выполнению ими существующих для них правозащитных обязанностей.
Известно, что закон как таковой - это еще не панацея. Его действие обеспечивается сложным механизм реализации, включающий комплекс средств: организационных, функциональных, юридических, социально-психологических, материально-финансовых [7; 8]. Побудить государство или других упомянутых субъектов к выполнению ими существующих для них правозащитных обязанностей только законом, не используя других средств, как реализации самого закона, так и средств реализации субъективных прав человека, включая акты правоприменения, в каждом конкретном случае едва ли удастся. «Побудительную правозащитную силу закона», на наш взгляд, не стоит идеализировать. Для этого нужен эффективный и отлаженный правовой механизм, в котором закон является всего лишь одним из элементов.
Во-вторых, вызывает возражение указание на возможность побуждать правомочные органы международного сообщества к выполнению ими, существующих для них, правозащитных обязанностей законом государства. Эти субъекты руководствуются и связаны в своей деятельности нормами, закрепленными в других источниках - международно-правовых актах. Воздействие на них законом отдельного государства едва ли может привести к желаемому правозащитному результату, так как его действие попросту не распространяется на упомянутые органы.
Трудно признать бесспорным и тезис о том, что право на защиту закона и правозащитная безопасность имеют процессуальную природу. Если право на защиту закона является процессу-
альным, то неизбежно должен быть установлен специальный статус участников процесса. В нашем случае этого нет. Есть человек и государство - субъекты материального конституционного права. О существовании специального процессуального статуса участников процесса, особых принципах, стадиях и процессуальных действиях говорить затруднительно, особенно если речь идет о реализации этого права не путем обращения человека в суд, а посредством жалобы в орган исполнительной власти, например, ведающий потребительским рынком.
Правозащитная деятельность тесно связана с правозащитным отношением, трактуемым специалистами как юридическая форма (способ), в которой естественные правозащитные правомочия человека реализуются во взаимосвязи с соответствующими юридическими обязанностями государства [4, с. 45].
Возражение вызывает тезис о том, что в авторском определении правомочия корреспондируют юридические обязанности. Суть наших возражений состоит в следующем.
Субъективное право отличается от правомочия тем, что ему корреспондирует юридическая обязанность. Правомочие - это дозволение, которое обязанностью не обеспечено. Признание у человека права на защиту закона означает признание именно субъективного права, а не правового дозволения или соответствующего правомочия, заключенного в структуре каждого права человека, поскольку этими же источниками установлены не только его гарантии, но соответствующие правозащитные обязанности международного сообщества и государства. Эти правозащитные обязанности прямо указывают на то, что потребность человека в правовой защищенности оформилась в отдельное субъективное право - право на защиту закона [4, с. 32, 33, 218].
Очевидно, что в приведенном определении правозащитного отношения должно фигурировать субъективное право на защиту закона. В то же время если обратить внимание на то, как специалисты трактуют это субъективное право, то мы опять обнаруживаем некоторую недорабо-танность понятийного ряда в концепции правозащитного отношения, выраженную в следующем.
Конкретизация субъективного права на защиту закона в определении правозащитного отношения приводит к выводу, что последнее представляет собой форму или способ, в которой процессуально-правовые способы отстаивания человеком своей правозащитной безопасности
реализуются во взаимосвязи с соответствующими юридическими обязанностями государства, т.е. получается, что правозащитное отношение - это форма или способ, в котором реализуются способы. Как видно, дефиниция «построена» не совсем удачно. Полагаем, что здесь есть резерв для уточнения рассматриваемого определения в целях придания понятийному ряду стройности и согласованности.
Высказанные соображения носят творческий, дискуссионный характер. Они навеяны размышлениями о закономерностях правозащитной деятельности и ее взаимосвязи с другими государственно-правовыми явлениями, обеспечивающими правозащитную безопасность личности. Дальнейшая теоретическая разработка этой проблематики, как представляется, создаст необходимую доктринальную основу для укрепления механизмов правовой защиты и состояния правовой защищенности личности в современном обществе.
Список литературы:
[1] Пашенцев Д.А. Совершенствование механизма защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации // Вестник МГПУ. Сер. «Юридические науки». 2015. № 1. С. 20.
[2] Кроткова Н.В. «Круглый стол»: «Права человека и стратегия устойчивого развития» // Государство и право. 1998. № 11.
[3] Права человека: итоги века, тенденции, перспективы // Государство и право. 2001. № 5.
[4] Рагимов А.Т. Правозащитные отношения: вопросы теории и методологии: дис... д-ра юрид. наук. М., 2011.
[5] Сайбудинов Р.М. Общепризнанные принципы правозащитного регулирования: учеб. пособие. Махачкала, 2010.
[6] Каламкарян Р.А., Кроткова Н.В. Юридическая безопасность человека в России. Угрозы и вызовы в сфере юриспруденции (По материалам научно-практической конференции) // Право и политика. 2002. № 1.
[7] Тихомиров Ю.А. Действие закона. М.,
1992.
[8] Правовой мониторинг: науч.-практ. пособие / под ред. Ю.А. Тихомирова, Д.Б. Горохова. М., 2009. С. 408.
Spisok literatury:
[1] Pashencev D.A. Sovershenstvovanie mekhanizma zashchity prav i svobod cheloveka i grazhdanina v Rossijskoj Federacii // Vestnik
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
MGPU. Ser. «Yuridicheskie nauki». 2015. № 1. S. 20.
[2] Krotkova N.V. «Kruglyj stol»: «Prava cheloveka i strategiya ustojchivogo razvitiya» // Gosudarstvo i pravo. 1998. № 11.
[3] Prava cheloveka: itogi veka, tendencii, perspektivy // Gosudarstvo i pravo. 2001. № 5.
[4] Ragimov A.T. Pravozashchitnye otnosheniya: voprosy teorii i metodologii: dis... d-ra yurid. nauk. M., 2011.
[5] Sajbudinov R.M. Obshchepriznannye principy pravozashchitnogo regulirovaniya: ucheb. posobie. Mahachkala, 2010.
[6] Kalamkaryan R.A., Krotkova N.V. Yuridicheskaya bezopasnost' cheloveka v Rossii. Ugro-zy i vyzovy v sfere yurisprudencii (Po materialam nauchno-prakticheskoj konferen-cii) // Pravo i politika. 2002. № 1.
[7] Tihomirov Yu.A. Dejstvie zakona. M.,
1992.
[8] Pravovoj monitoring: nauch.-prakt. posobie / pod red. Yu.A. Tihomirova, D.B. Gorohova. M., 2009. S. 408.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 9 • 2018
