Некоторые тенденции в развитии Китая: возможные источники угрозы безопасности России Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

А.А. Храмчихин

НЕКОТОРЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В РАЗВИТИИ КИТАЯ: ВОЗМОЖНЫЕ ИСТОЧНИКИ УГРОЗЫ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ

Рассмотрение проблемы внешних угроз для России, которые не могут сводиться к угрозам чисто военного характера, приводит к выводу о том, что наиболее серьезной из них является китайская угроза. Это сложная и многоплановая угроза, а ее реализация уже в среднесрочной перспективе может привести к утрате Россией значительной части своей территории и природных ресурсов.

За период с 1980 по 2005 г. ВВП Китая вырос в 15 раз и достиг 2,2 трлн. долл. При сохранении существующих тенденций в области экономики Китай в ближайшие 20 лет имеет возможность по абсолютному объему ВВП выйти на первое место в мире, обойдя по данному показателю США [53]. При этом он испытывает целый ряд серьезных экономических и социальных проблем, которые в обозримом будущем могут поставить под угрозу внутреннюю стабильность в стране, если не само ее существование, и которые достаточно сложно решить без внешней экспансии.

Если еще в начале 90-х годов ХХ в. Китай полностью удовлетво -рял свои потребности в нефти за счет собственных месторождений (а в 70-80-е годы даже экспортировал нефть), то в 2004-2005 гг. почти 45% потребляемой Китаем нефти было им импортировано (в 2005 г. собственная добыча составила 180,8 млн. т, импорт - 146,5 млн.). Ежегодный прирост импорта нефти превышает 30%. На долю Китая приходится 12% мирового потребления энергии (второе место после США, которые потребляют 24% энергии). К 2025 г. доля импортной нефти в общем потреблении Китая может достичь 75% (450 млн. т при собственной добыче не более 200 млн.) [8, 64]. Сейчас в 21 из 31 региона страны имеет место дефицит энергомощностей и введены ограничения на потребление электроэнергии. Растущий импорт при растущих ценах создает все

большие проблемы для поддержания положительного платежного баланса, при этом их решение за счет внутренних ресурсов не представляется возможным. Имеет место дефицит и других ресурсов. Производя 4% мирового ВВП, Китай потребляет 7,4% нефти, 31% угля, 30% железной руды, 37% стали, 25% алюминиевого сырья и 40% цемента.

Еще более серьезной является проблема продовольственного обеспечения. В 2004 г. потребление зерна в Китае составило 382 млн. т (США - 278; в 1973 г. - 181 и 178 соответственно). Импорт сельхозпродукции растет более чем на 60% в год [81]. Китай стал крупнейшим импортером пшеницы в мире. Собственное производство зерна постоянно снижается, сейчас оно меньше, чем было в 1992 г., а уровень потребления постоянно растет. Возможностей решения проблемы за счет внутренних ресурсов также нет. Пустыни занимают 810 тыс. кв. км и, по данным ООН, каждый год отвоевывают еще не меньше 2,5 тыс. кв. км (по некоторым другим данным -до 3,7 тыс. кв. км), несмотря на проводимые китайскими властями программы рекультивации и восстановления лесов (они были уничтожены в период «культурной революции» в качестве топлива для домен). За последние полтора десятилетия процесс усилился из-за глобальных климатических изменений. В Китай стали чаще вторгаться ураганные ветры. За десять последних лет на севере и востоке страны из-за наступления пустынь опустело 24 тыс. деревень. Разрушение почвы происходит также из-за хозяйственной деятельности людей. В некоторых районах провинции Внутренняя Монголия поголовье скота за 15 лет увеличилось почти в 2 раза - до 1,2 головы на гектар. При такой нагрузке растительность просто не успевает восстанавливаться. Если в начале 80-х годов ХХ в. на одного жителя Китая приходилось 0,1 га пахотной земли, то сейчас - менее 0,07 га. Скрытая безработица на селе, где проживает почти 1 млрд. из 1,3 млрд. граждан КНР, достигает, по западным оценкам, 200 млн. человек [12, 53]. Между тем, как бы не сдерживало правительство рост населения, он продолжается, а земель, учитывая истощение почв в традиционных сельскохозяйственных районах и передачу их под другие цели, становится все меньше. Пытаясь решить проблему интенсификации производства, правительство поощряет внедрение новых технологий, в том числе таких, которые в иных странах считаются рискованными (например, генномодифицированные растения). Это, с одной стороны, не решает проблему насыщения даже внутреннего рынка, не говоря уже об экспорте, с другой - приводит к дальнейшему увеличению безработицы на селе. Уровень механиза-

ции сельхозпроизводства близок к нулю, но изменение ситуации еще больше увеличит безработицу. Вступление Китая в ВТО открывает рынки для иностранных производителей зерна, цены которых на 1520% ниже внутрикитайских, что делает собственное производство нерентабельным [11].

Весьма серьезной является в Китае экологическая проблема. По мнению многих экспертов, если рост китайского ВВП считать с учетом ущерба, нанесенного окружающей среде, то он будет составлять не 8-14%, а 1-3% в год, а в отдельные годы имел место не рост, а падение ВВП. Особенно серьезна ситуация с питьевой водой. На единицу ВВП китайская промышленность тратит в 4 раза больше воды, чем в среднем в мире. Считается, что пять из семи основных водных систем Китая настолько загрязнены, что опасны для здоровья человека при любом контакте. Вокруг Пекина вода непригодна для употребления на глубине до 1 км. В целом в городах Китая не хватает около 6 млрд. кубометров пресной воды, из 660 городов более 400 страдают от нехватки воды, причем в 136 - от очень острой. Более 360 млн. человек потребляют воду, не отвечающую санитарным нормам, официально зарегистрировано 120 млн. случаев заболевания гепатитом В. До 30 млн. человек являются «экологическими беженцами». По официальным данным, сброс неочищенных сточных вод в 2001 г. составил 42,8 млрд. т, в 2004 - 48,2 млрд. т. Треть территории страны страдает от кислотных дождей, о чем в августе 2006 г. официально заявил заместитель председателя постоянного комитета Го -сударственного совета КНР Шен Хуарень. По сравнению с 2000 г. в 2006 г. выброс диоксида серы, вызывающего образование кислотных дождей, вырос на 27% [38, с. 350, 74].

В силу указанных причин на селе растет социальная напряженность. Опустынивание и отъем сельхозземель для промышленных и других целей ведет к росту безработицы и выступлениям крестьян против режима. Так, по официальным данным Министерства общественной безопасности КНР, в 1994 г. было 10 тыс. акций протеста, 2003 - 58 тыс., 2004 - 74 тыс., 2005 - 87 тыс. Число участников выступлений приблизилось к 5 млн. человек [38, с. 300303]. В сельской местности отсутствуют социальные блага, включая бесплатное медицинское обслуживание и среднее образование (школы и поликлиники сельские общины должны содержать за свой счет, что в 95% случаев невозможно по финансовым причинам). Растет разрыв между городом и деревней. За 1998-2005 гг. доходы горожан выросли на 74%, крестьян - на 2,5%. В итоге раз-

ница в доходах горожан и крестьян в Китае, возможно, самая большая в мире: по официальным данным, более чем трехкратная, по альтернативным - до 60-80 раз [26, 37, 44, 52, 78, 80]. При этом в китайской истории есть очень богатые традиции крупномасштабных крестьянских восстаний, продолжавшихся годами (или даже десятилетиями), охватывавших всю страну.

Весьма специфические проблемы вызывает принцип «одна семья - один ребенок», которому Китай вынужден следовать из-за крайней перенаселенности. Хотя страна занимает третье место в мире по размерам территории (после России и Канады), почти весь запад практически непригоден для жизни (он занят пустынями и самыми высокими на Земле горами). Подавляющее большинство населения сосредоточено в юго-восточной части, что приводит к непомерно большой нагрузке на инфраструктуру и окружающую среду. Таким образом, руководство страны вынуждено вводить жесткие ограничения на рождаемость. При этом система пенсионного обеспечения практически отсутствует (она есть только в городах, причем и там охватывает лишь незначительную часть пенсионеров). Ранее ее заменяла помощь многочисленных детей, в первую очередь сыновей (китайская культурная традиция до сих пор требует, чтобы сын приводил жену в дом родителей, но не наоборот) [62]. Поэтому теперь большинство китайских семей стремится иметь сына в качестве единственного ребенка (благодаря возможности определения пола ребенка до рождения). Это приводит к перекосу в половой структуре населения. Мальчиков рождается на 20-30% больше, чем девочек, причем разрыв увеличивается («нормальное» превышение мальчиков над девочками составляет 4-6%). При сохранении подобных тенденций в 2020 г. в Китае будет как минимум на 40 млн. молодых мужчин больше, чем женщин аналогичного возраста, что само по себе станет серьезнейшей социальной проблемой. Можно отметить, что в мировой истории аналогичных ситуаций не было. Во многих странах после больших войн имел место существенный перевес женщин над мужчинами, но никогда наоборот. Соответственно, нет возможности использовать мировой опыт.

Таким образом, перед страной стоят чрезвычайно серьезные проблемы, имеющие тенденцию усугубляться. При этом нельзя не отметить, что китайская цивилизация является единственной древней цивилизацией, дожившей до наших дней с сохранением юридической правопреемственности и генофонда (все остальные древние цивилизации Европы, Ближнего Востока и Южной Америки, в

отличие от китайской, сегодня являются не более чем историко-археологическими объектами). Она прошла через очень серьезные испытания, продемонстрировав уникальную выживаемость. Нет оснований сомневаться в том, что эта способность не утрачена китайцами до сего дня. Все указанные проблемы достаточно сложно решить, не прибегая к внешней экспансии. Фактически китайское руководство не скрывает своих экспансионистских устремлений.

Вооруженные силы (ВС) Китая строятся в соответствии с концепцией «стратегических границ и жизненного пространства», которая разработана для обоснования и правомочности ведения наступательных боевых действий. Концепция основана на той точке зрения, что рост населения и ограниченность ресурсов вызывают естественные потребности в расширении пространства для обеспечения дальнейшей экономической деятельности государства и увеличения его «естественной сферы существования». Предполагается, что территориальные и пространственные рубежи обозначают лишь пределы, в которых государство с помощью реальной силы может «эффективно защищать свои интересы». «Стратегические границы жизненного пространства» должны перемещаться по мере роста «комплексной мощи государства». Концепция подразумевает перенесение боевых действий из приграничных районов в зоны «стратегических границ» или даже за их пределы, при том, что причинами военных конфликтов могут стать сложности на пути «обеспечения законных прав и интересов Китая в АТР:».

Долговременная программа строительства вооруженных сил Китая состоит из трех этапов. По окончании первого (2000) ВС достигли способности защитить жизненные интересы государства, в том числе путем успешного ведения локальных войн низкой и средней интенсивности по всему периметру границы, а также «эффективно сдерживать и устрашать потенциальных противников». На втором этапе (2010) ВС должны превратиться в силу, «гарантирующую расширение стратегических границ и жизненного пространства». На третьем этапе (2050) должны быть созданы ВС, способные «одержать победу в войне любого масштаба и продолжительности с использованием всех средств и способов ведения вооруженной борьбы» [3, 69].

Хотя указанная концепция не называет прямо направление, в котором будут расширяться «стратегические границы жизненного

1 АТР - Азиатско-Тихоокеанский регион.

пространства» Китая, достаточно очевидно, что это может быть только Россия, в первую очередь ее восточные регионы, прилегающие к границе с Китаем, а также Центральная Азия, прежде всего Казахстан. Восточная Сибирь и Дальний Восток РФ занимают гигантскую территорию и имеют природные ресурсы при очень небольшом, причем быстро сокращающемся населении. Аналогичная ситуация в Казахстане. В Индокитае (другом потенциальном направлении китайской экспансии) ситуация во всех отношениях является прямо противоположной (мало территории и ресурсов при высокой плотности коренного населения). Индия в качестве направления экспансии, разумеется, рассматриваться не может по причинам географического (между Китаем и Индией лежат Гималаи), демографического (население Индии почти равно китайскому при гораздо меньшей площади территории) и военного (Индия имеет очень мощные ВС, ядерное оружие и средства его доставки) характера.

В настоящее время Китай ведет активное политическое, экономическое и военное проникновение во многие ключевые регионы Азии, Африки и Латинской Америки. В определенной степени он выступает в роли «нового СССР», возглавляющего некий «антиамериканский фронт» и становящегося «опекуном» развивающихся стран. При этом Китай ведет себя гораздо прагматичнее, чем бывший Советский Союз. Он может легко оперировать левой и антиимпериалистической риторикой, преследуя чисто практические интересы без всякой идеологической нагрузки. В той или иной степени союзниками Китая являются или становятся Пакистан, Мьянма, КНДР, Таиланд, Иран, Саудовская Аравия, Туркмения, Судан, Нигерия, Ангола, Чад, Куба, Венесуэла, Белоруссия и др. В перспективе представляется весьма вероятным сближение Китая с ЮАР. Эти страны располагают значительными природными ресурсами, демографическим и военным потенциалом, занимают выгодное стратегическое положение, а режимы большинства из них (в перспективе - всех) готовы поддержать Пекин в противостоянии с США. Сближение с указанными странами имеет со стороны Пекина подчеркнуто неконфронтационный (по отношению к США, РФ, Европе), но очень упорный и последовательный характер.

Особое внимание Китай уделяет Ближнему и Среднему Востоку. Пакистан на протяжении как минимум 40 лет является его важнейшим стратегическим союзником. Характер отношений между Пекином и Эр-Риядом менее очевиден, однако есть основания думать, что они гораздо теснее, чем принято считать, причем Пакистан

является в данном случае «связующим звеном». Китай, Пакистан и Саудовская Аравия вместе с США и Великобританией в 80-е годы ХХ в. были членами неформальной антисоветской коалиции во время присутствия советских войск в Афганистане, при этом Пакистан служил основной базой этой коалиции. Пакистанская ядерная программа была осуществлена на саудовские деньги при существенной технологической поддержке Китая [43, 47].

Весьма симптоматичным является факт приобретения Саудовской Аравией в Китае в те же 80-е годы ракет средней дальности «Дунфэн-3», которые до сего дня являются единственным оружием незападного происхождения в арсенале саудовских ВС [28, 61]. Это единственный в истории прецедент продажи оружия такого класса из одной страны в другую. Ракеты могут нести как ядерную, так и обычную боевую часть (БЧ), при этом хорошо известно, что использование ракет средней дальности в неядерном снаряжении неэффективно. Поэтому нельзя исключать, что ядерные БЧ для саудовских ракет либо уже поставлены Китаем, либо могут быть поставлены в ближайшее время (другим возможным вариантом является приобретение Саудовской Аравией ядерных БЧ в Пакистане [88]). В абсолютной конфиденциальности подобной сделки можно не сомневаться, учитывая закрытый тоталитарный характер режимов как в Пекине, так и в Эр-Рияде. Следует отметить также, что министр обороны Саудовской Аравии принц Султан ибн Абдель Азиз аль Сауд (в настоящий момент он имеет статус наследного принца) уже сегодня является сторонником переориентации своей страны с США на Китай [92, 95].

В настоящее время на Ближнем и Среднем Востоке складывается ситуация, когда полный уход оттуда США становится все более вероятным. По целому ряду причин американская политика демократизации стран данного региона дает почти исключительно обратный эффект: происходит рост внутреннего сепаратизма и исламского экстремизма. Кроме того, военная организация США оказалась неадекватна тем задачам, которые ставит перед ней политическое руководство страны. Основной причиной этого является наемный принцип комплектования, который, как показывает мировая практика, приемлем лишь в случаях, если армия либо вообще не собирается вести войну, либо проводит лишь крайне ограниченные по масштабу операции не столько военного, сколько полицейского характера. Если же армии, комплектуемой по найму, приходится вести крупномасштабную войну с большими потерями, это рано или поздно ведет к психологическому слому личного состава, рез-

кому уменьшению притока новобранцев и еще более резкому падению качества (в первую очередь интеллектуального уровня) этих новобранцев. Ситуация усугубляется в том случае, если речь идет об армии высокоразвитой демократической страны, где отсутствует монополия на пропаганду, а молодые люди имеют большое количество альтернативных вариантов при выборе работы. В итоге, если в 50-60-е годы ХХ в. ВС США были способны вести одновременно «две с половиной войны» (с СССР, Китаем, какой-либо развивающейся страной Азии, Африки или Латинской Америки), в 70-80-е -«полторы войны» (тоже, но без Китая), то сегодня, достигнув огромного технологического превосходства над ВС всех остальных стран, они, тем не менее, могут одновременно вести лишь «полвойны» (если речь не идет о чисто воздушных кампаниях с заведомо ограниченными целями).

В том случае, если Америке придется уйти из указанных регионов, это будет воспринято как поражение США. На Ближнем и Среднем Востоке возникнет «вакуум силы», усугубленный тем, что как минимум две страны (Ирак и Афганистан) превратятся по сути в географические понятия, подобно Ливану в 70-80-е годы, станут «питомниками» для террористов. Возможна ситуация «войны всех против всех» как между странами региона, так и внутри самих стран. В итоге единственной силой, способной стабилизировать ситуацию в регионе, окажется Китай. Он заменит в этом качестве США, формально никак не способствуя их уходу из региона.

Учитывая быстро развивающиеся связи Китая с Нигерией, Анголой и Венесуэлой, мировой рынок нефти и газа может со временем оказаться, в основном, под контролем Пекина.

Благодаря наличию новых союзников Китай может обеспечить диверсификацию источников сырья и создать серьезное напряжение для США по всему миру. Нельзя исключать появления, по крайней мере в некоторых из перечисленных стран, китайских военно-морских баз, на которых будут размещены в первую очередь подводные лодки. Это создаст очень сильную потенциальную угрозу для морских коммуникаций западных стран. При этом, однако, военно-морские силы (ВМС) Китая в обозримой перспективе не способны обеспечить поставки энергоресурсов морским путем из отдаленных регионов мира, если им придется противостоять американским ВМС. Кроме того, все указанные страны не могут служить объектом демографической экспансии Китая хотя бы из-за отсутствия общей границы с ним. Полномасштабная экспансия,

обеспечивающая решение всех вышеописанных проблем, возможна только в сопредельные страны, с которыми обеспечены надежные наземные коммуникации.

То, что экспансия Китая будет вестись главным образом в направлении России, подтверждается как ведущейся в этой стране официальной пропагандой, так и характером военного строительства. Следует подчеркнуть, что в стране вся полнота власти остается в руках коммунистической партии, поэтому как официальная пропаганда, так и научные труды находятся под полным контролем партийных органов и отражают исключительно официальную точку зрения.

В настоящее время официальная китайская историография рассматривает действия России в отношении Китая, начиная с XVII в., исключительно как агрессию, а все договоры, кроме Нер-чинского (он был заключен 27 августа 1689 г., в соответствии с ним граница между Россией и Китаем существенно отличалась от нынешней, Китаю по этому договору принадлежали, если следовать нынешнему административному делению РФ, Амурская и часть Читинской области, Приморский и юг Хабаровского края, Еврейская автономная область), - «неравноправными» и «несправедливыми». Во многих источниках даже Нерчинский договор считается уступкой со стороны Китая [85, 86]. Так, если после его подписания в 1689 г. в отчете высшего правительственного органа Цинской империи (Верховного совета) императору Кан Си признавалось, что «земли, лежащие на северо-востоке на пространстве нескольких тысяч ли и никогда раньше не принадлежавшие Китаю, вошли в состав Ваших владений» [32, с. 10], то в книге Академии военных наук КНР «Военная история Китая» (1992) говорится: «Царская Россия, воспользовавшись "Нерчинским договором", уступленный китайской стороной район к востоку от Байкала до Нерчинска включила в состав своей территории. Факты свидетельствуют, что царская Россия - агрессор, Китай - жертва агрессии. Китай в тех исторических условиях не мог не пойти на серьезные уступки, а царская Россия извлекла для себя серьезные выгоды».

Впервые территориальные претензии Китая к СССР были предъявлены в начале 60-х годов ХХ в. На консультациях в Пекине по поводу уточнения границы в 1964 г. Китай официально заявил, что 1540 тыс. кв. км отторгнуто Россией по неравноправным договорам, в том числе по Айгуньскому - более 600 тыс., по Пекинскому - более 400 тыс. В июле 1964 г. Мао Цзэдун в беседе с группой японских социалистов заявил: «Примерно 100 лет назад район к

востоку от Байкала стал территорией России, с тех пор Владивосток, Хабаровск, Камчатка и другие пункты являются территорией Советского Союза. Мы еще не представляли счета по этому реестру» [20]. 8 октября 1969 г. МИД Китая потребовал от СССР «подтвердить, что договоры о нынешней китайско-советской границе являются неравноправными договорами» [20]. В 1989 г. Дэн Сяопин заявлял, что «в результате заключения неравноправных договоров Россия захватила 1,5 млн. кв. км китайской территории» [23].

В конце 80-х Институт новой истории Академии общественных наук (АОН) Китая выпустил фундаментальный четырехтомный труд «История агрессии царской России в Китае». В нем, в частности, говорится, что «русская экспансия» была остановлена в XVI в. на рубеже «Енисей - верховья Лены - Байкал». Экспедиции первопроходцев (Пояркова, Хабарова и др.) являются «первыми случаями вторжения русских в пределы Китая, которые принесли неисчислимые страдания местному населению» [85, 86].

Несмотря на официальные заявления китайских властей о том, что никаких территориальных проблем между РФ и Китаем сегодня нет, содержание пропаганды не меняется, что означает возможно сть предъявления претензий в любой момент и моральную подготовку собственного населения к этому моменту. Пропаганда находит достаточно широкую поддержку в китайском обществе.

В качестве примера можно привести цитату из работы второй половины 90-х годов «И все-таки Китай способен сказать "нет", написанной группой молодых журналистов и политологов: "Китайцы зарезервировали за собой право памяти, право возвращаться ко всему этому, т.е. оставили за собой если не право взыскивать, то право вспоминать.

...если бы Хайшэньвей (Владивосток) по-прежнему находился бы в наших руках, тогда мы обладали бы нашей самой северной великолепной гаванью... а это в громадной степени способствовало бы процветанию нашего Северо-Восточного Китая... тогда честное и трудолюбивое население Китая распространилось бы на самые обширные и на более всего заслуживающие освоения районы Северо-Восточной Азии; процветание же этой части СВА явилось бы радостным известием и для народа России"» [20].

Совершенно свободно функционируют сайты китайского Интернета (www.unitedcn.com, www.china-hero.oig,www.centralnation.com и др.), призывающие к отторжению у России «исконно китайских территорий» тем или иным способом (экономическим, демографическим,

военным). На них изображены карты Китая, где в состав страны включены территории РФ (по Нерчинскому договору, а также Тыва, принадлежавшая Китаю до 1911 г. под названием Урянхайский край), вся Монголия, значительная часть территории Казахстана, почти вся Киргизия, почти весь Таджикистан. Руководителей КНР, заявляющих об отсутствии территориальных претензий к РФ (в частности, Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао) называют на этих сайтах предателями. Следует отметить, что Китай входит в число стран, власти которых осуществляют жесткую цензуру на контент Интернета (система этой цензуры является самой сложной в мире). В частности, из поисковых систем исключаются запросы по таким темам, как «события на площади Тяньаньмэнь», «власть КПК», «секта Файлуньгунь», «независимость Тайваня и Тибета», «деятельность далай-ламы». Только в 2005 г. за высказывания в Интернете было арестовано и осуждено 62 гражданина КНР. Это означает, что население не имеет возможности обсуждать темы, которые китайское руководство считает противоречащими интересам страны. Следовательно, если тема территориальных претензий к РФ обсуждается свободно, причем в связи с ней допускается даже жесткая критика партийного и государственного руководства, она, как минимум, не противоречит политике КПК, как максимум - отражает эту политику.

Следует отметить, что никакими реальными историческими фактами китайские территориальные претензии не подкреплены [20]. Как было указано выше, даже те территории, которые отошли к Китаю по Нерчинскому договору, не осваивались им не только до подписания договора, но и после него. На момент подписания Нер-чинского договора северная граница самого Китая проходила по Великой стене, а границей Маньчжурии, незадолго до этого оккупировавшей Китай, был так называемый «Ивовый палисад» - система укреплений, самой северной точкой которой был Шэньян [57]. Следовательно, никаких реальных территориальных уступок России Китай не делал никогда. Даже по Пекинскому договору 1860 г., установившему нынешнюю границу, Китай передал России территорию, которую до этого не пытался осваивать (там проживало не более 3 тыс. маньчжуров и китайцев, которые тогда считались разными нациями, на площади немногим менее 1 млн. кв. км), что было признано в ответе китайской стороны от 20 июля 1859 г. по поводу заключения Айгуньского и Тяньцзинского договоров (они предшествовали Пекинскому): «Наш великий государь дал пустые земли по левому берегу Амура для жилья бесприютному народу» [32, с. 22].

Что касается создания ВС Китая, то, согласно пекинской военной доктрине, с середины 60-х годов СССР рассматривался как «враг № 1», в связи с чем в соответствующем духе осуществлялось военное строительство и проводилась идеологическая обработка населения. После развала Советского Союза китайское руководство внесло коррективы в свою военную доктрину. Сегодня в отношении России используются такие термины, как «безусловный враг» и «воинственная сила». В перечне врагов она переместилась на третье место. Первое заняли Соединенные Штаты («открытый враг»), второе - Япония («сильный, процветающий враг», «вероятный противник № 1» среди стран Азии). С государствами, занимающими ранговые места врагов с первого по пятое (включая и Россию), «имеется непосредственная угроза войны» [59].

Из семи военных округов Китая наиболее мощными являются округа со штабами в Пекине и Шэньяне, прилегающие к границе с РФ (первый ориентирован на Сибирский военный округ ВС РФ, второй - на Дальневосточный). На них приходится четыре из девяти танковых и шесть из восьми механизированных дивизий, шесть из 14 танковых бригад сухопутных войск. Народно-освободительная армии Китая (НОАК - официальное название китайских ВС). Еще две танковые дивизии и одна бригада входят в состав округа со штабом в Ланьчжоу (занимает западную часть страны, ориентирован на Центральную Азию и Монголию), одна танковая, одна механизированная дивизия и две танковые бригады - в состав округа со штабом в Цзинане, который является стратегическим резервом для всех округов. Остальные подвижные соединения входят в состав Нанкин-ского военного округа, ориентированного на захват Тайваня. Наиболее слабыми являются округа со штабами в Чэнду и Гуаньчжоу, прилегающие к границам с Индией и Индокитаем. Они, в частности, не имеют ни одной танковой и механизированной дивизии, то есть на южном направлении китайское командование не предполагает вести какие-либо наступательные действия.

Китай, как США и РФ, может производить всю существующую номенклатуру вооружения и военной техники. В частности, в КНР созданы межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), причем как шахтного, так и мобильного базирования. К последним относятся МБР «Дунфэн-31», производство которых развернуто в последние годы. В ближайшей перспективе китайские МБР могут быть оснащены разделяющимися головными частями (сегодня все они являются моноблочными). Считается, что количество МБР

«Дунфэн-5» у Китая не превышает 50 (кроме того, начали поступать на вооружение первые образцы МБР «Дунфэн-31» и «Дунфэн-41»), однако точные размеры китайского ракетно-ядерного арсенала и его дислокация неизвестны. Часть ракет размещается в тоннелях и пещерах, что делает их практически неуязвимыми от превентивного, либо ответного удара с применением как ядерного, так и обычного высокоточного оружия. При этом следует отметить, что из-за наличия сухопутной границы большая часть китайских баллистических ракет по отношению к России являются стратегическими. В частности, в зоне досягаемости ракеты средней дальности «Дунфэн-4» (их количество оценивается в 20-25 единиц) Москва оказывается даже в том случае, если запуск ракеты производится из района Шэньяна (один из самых восточных городов Китая). Ракета средней дальности «Дунфэн-3» (их количество оценивается в 50-90 единиц), запущенная из района Урумчи, достигает Нижнего Новгорода. То же относится и к новейшей ракете «Дунфэн-21» (не менее 50 единиц). Приморский и Хабаровский края, Забайкалье, Алтайский край и Республика Алтай находятся в зоне досягаемости тактических и оперативно-тактических ракет НОАК («Дунфэн-11», «Дунфэн-15», М-7), численность которых достигает как минимум нескольких тысяч. Морской вариант МБР «Дунфэн-31» 1Ь-2 будет развернут на атомных ракетных подводных лодках (ПЛАРБ - подводные лодки атомные с ракетами баллистическими) пр. (проект) 094. В 2006 г. была введена в строй первая ПЛАРБ. Всего предполагается построить от двух до четырех. Каждая ПЛАРБ будет нести 16 1Ь-2. Общее количество межконтинентальных баллистических ракет наземного и морского базирования к 2010 г., даже по официальным китайским данным, должно составить не менее 200 единиц [7, 29, 54, 70].

По численности личного состава ВС Китая занимают первое место в мире (2,25 млн. человек, мобилизационные ресурсы -208,1 млн. человек), по числу танков (7,6 тыс.) - третье (после РФ и США), по числу боевых самолетов (ок. 4 тыс.) - второе (после США), по суммарному числу атомных многоцелевых (ПЛА - подводная лодка атомная) и дизельных подводных лодок (ПЛ) - первое. Слабой стороной ВС Китая является архаичность: большая часть В (вооружения) и военной техники (ВТ) (более 80% танков, более 90% боевых самолетов) не отвечает современным требованиям. Однако в последнее время Китай достаточно быстро улучшает качественный состав своих ВС, закупая в России наиболее современные образцы В и ВТ (истребители Су-27 и Су-30, зенитно-

ракетные комплексы (ЗРК) «Тор» и С-300ПМУ, ПЛ пр. 877 и 636, эсминцы (ЭМ) пр. 956, противокорабельные ракеты (ПКР) «Москит» и т.д.). Производится также собственное оружие, являющееся, как правило, своеобразным синтезом российских и западных технологий (например, танк Туре-96, истребитель 1-10). Кроме того, Китай всеми легальными и нелегальными путями приобретает новейшие военные технологии (как в РФ, так и на Западе) [2, 4, 13, 14, 19, 40, 45, 46, 48, 51, 63, 72, 73, 83, 89, 93, 94, 96, 97]1. Весьма высока вероятность того, что в ближайшие годы страны ЕС снимут эмбарго на поставки В и ВТ в Китай. В этом случае КНР, видимо, будет приобретать в Европе в ограниченных количествах наиболее современное оружие с целью, в первую очередь, изучения и дальнейшего копирования технологий. Не исключены массовые закупки средств связи и РЭБ (радиоэлектронная борьба), оптических приборов, радиолокационной и гидроакустической техники и другого оборудования, не являющегося оружием, но значительно повышающего эффективность его применения.

Военно-техническое сотрудничество России и Китая носит характер «выкачивания» из России новейших технологий. Так, подписав соглашение о лицензионном производстве в Китае 200 истребителей 1-11 (Су-27), Китай закупил в России комплектующие для 105 самолетов и отказался от остальных 95, что привело к существенным убыткам российских предприятий ВПК, участвовавших в этом проекте. Судя по всему, таким способом Пекин «выбивает» у Москвы доступ к технологии производства истребителя пятого поколения. Достаточно симптоматично, что, приобретая в РФ Су-27, Китай закупал к ним по три комплекта запасных двигателей, что достаточно странно в случае, если между странами в будущем подразумевается сохранение отношений «стратегического партнерства» [34-36, 41, 49, 55, 58, 60].

При этом следует отметить, что военное строительство в Китае отличается от военного строительства в бывшем СССР гораздо большей адекватностью. Китайское руководство не собирается заниматься бессмысленным наращиванием вооружений и боевой техники, надрывающим собственную экономику. Освоив производ-

1 См. также издания Jane's Information Group (Jane's All the World's Aircraft, Jane's Amphibious and Special Forces, Jane's Armour and Artillery, Jane's Fighting Ships, Jane's Infantry Weapons, Jane's Land-Based Air Defense, Jane's Missiles and Rockets, Jane's Naval Weapon Systems, Jane's Strategic Weapon Systems, Jane's World Air Forces, Jane's World Armies).

ство современных образцов В и ВТ, китайский ВПК выпускает их в ограниченном количестве (например, танков Туре-96 произведено не более 1 тыс., дальнейшее производство пока, видимо, не планируется). С одной стороны, это означает, что ВПК способен при необходимости выпускать данный образец В и ВТ в необходимых количествах, с другой - позволяет ограничивать военные расходы, не омертвляя средства госбюджета.

В обозримой перспективе в Китае, судя по всему, будет создаваться «двухкомпонентная» армия. Первой из них станет относительно небольшая (по китайским меркам) современная высокотехнологичная армия, способная успешно противостоять ВС США, РФ, Японии и Индии, не говоря уже о любой другой стране. Она составит примерно 15% общей численности НОАК (имеется в виду численность до мобилизации). Для этой армии будут в максимальной степени учитываться новейшие американские концепции военного строительства, в частности концепция «сетецентрической войны». Упор будет сделан на информационном обеспечении войск данными о боевой обстановке в реальном масштабе времени с немедленным применением оружия по выявленным целям. При этом все составные части армии вплоть до отдельных боевых машин будут представлять собой единую информационную сеть. Значительное внимание будет уделено воздействию на «нервные узлы» вражеской армии, под которой, в первую очередь, подразумеваются ВС США (при этом командование НОАК понимает, что, обеспечив возможность успешно вести боевые действия против американской армии, оно тем более победит любую другую армию). Речь идет об электронном и огневом поражении командных пунктов, искусственных спутников земли, центров связи противника, а также о мерах по дезинформации и маскировке. В частности, уже сейчас в Китае создаются для этой цели подразделения «хакеров». Кроме того, КНР, подобно США, будет активно развивать Силы специального назначения, а также подводный флот, который уже сегодня является крупнейшим в мире [22, 30, 66, 67, 75, 79]. Если Китай создаст военно-морские базы в Мьянме, Пакистане, какой-либо из стран Персидского залива, Танзании, ЮАР, Нигерии, Венесуэле, на Кубе, разместив там часть подводных сил, он будет иметь потенциальную возможность парализовать морскую торговлю по всему миру, что станет важнейшим средством психологического воздействия на страны Запада. При этом уже сегодня Китай фактически контролирует такой важнейший узел морских коммуникаций, как Панам-

ский канал. С 2000 г. портами канала управляет гонконгская (то есть фактически китайская) фирма Hutchison Whampoa. Ее владельцем является один из богатейших людей мира, гонконгский бизнесмен Ли Цзячен, известный хорошими отношениями с китайским генералитетом [16, 25, 42, 68].

Вторым компонентом НОАК будет гигантская «традиционная» армия, позволяющая «задавить массой» любого противника в ходе как наступательных, так и оборонительных (противодесантных) операций в пределах Евразии. Для такой армии не существует психологической проблемы потерь (как противника, так и своих) как из-за особенностей китайского менталитета, так и из-за неисчерпаемости людских ресурсов. В большинстве случаев единственным эффективным способом борьбы против нее является массированное применение тактического ядерного оружия. Однако нельзя не учитывать, что Китай тоже имеет такое оружие, то есть существует возможность адекватного ответа с его стороны. Подобное сочетание обеспечит Пекину максимальную свободу внешнеполитического маневра, позволяя, в соответствии с учением Сунь-Цзы [71], выигрывать любую войну до ее начала. Составной частью реализации этого учения будет ведение информационной войны, чему руководство НОАК сегодня уделяет очень большое внимание.

Следует отметить, что значимость психологической войны была осознана в Китае гораздо раньше, чем в Европе. Из древних китайских военных трактатов следует, что в штабе китайской армии в начале нашей эры 25% сотрудников отвечали именно за ведение психологической войны. Сегодня руководство КНР считает, что принцип совершенствования информационных технологий и информационного оружия должен лежать в основе процесса модернизации всей военной организации государства. Психологическая война рассматривается китайскими специалистами как столкновение восточной и западной культуры, стремление навязать другим народам свою систему ценностей. Наиболее эффективная стратегия такой войны состоит в том, чтобы противник утратил способность к принятию управленческих решений. При этом особый упор делается на ведении психологической войны в мирное время [1].

Очевидно, что ближайшей политической и военной целью Пекина является воссоединение материкового Китая с Тайванем. Для него предпочтительным вариантом является присоединение Тайваня мирным путем, однако при невозможности его реализации

Китай не остановится и перед военным вариантом. Есть основания полагать, что Пекин намеревается присоединить Тайвань до 2010 г.

Мирный вариант присоединения Тайваня, разумеется, наиболее выгоден для Пекина. Он обеспечит мгновенный очень значительный прирост экономической, финансовой, технологической и военной мощи объединенного Китая и колоссальный рост его международного престижа. Для реализации плана мирного присоединения Тайваня Пекин действует по нескольким направлениям. Во-первых, в качестве «приманки» сохраняется принцип «одна страна - две системы» применительно к Гонконгу. Пекинская пропаганда предлагает применить этот принцип и к Тайваню, хотя есть некоторые основания подозревать, что, если Тайвань пойдет на объединение, указанный принцип очень быстро утратит силу и для него, и для Гонконга. Во-вторых, КПК активно воздействует на оказавшийся в последнее время в оппозиции на Тайване Гоминьдан. Руководство этой партии выступает против независимости Тайваня, считая именно себя легитимной властью «всего Китая». Однако, поскольку возможность установления власти Гоминьдана в Пекине сегодня представляется откровенно иллюзорной, партия стремится вернуться к власти хотя бы в Тайбэе, используя при этом финансово-пропагандистский ресурс КПК, но одновременно превращаясь в «пятую колонну» Пекина на острове. В-третьих, Пекин несколько лет назад допустил в страну тайваньский капитал. Его вложения в экономику материкового Китая сегодня превысили 100 млрд. долл. [31, 65], что сделало большинство крупнейших тайваньских бизнесменов заложниками политики Пекина. Руководство Китая может в любой момент произвести внесудебную конфискацию тайваньских капиталов, что вынуждает большинство бизнесменов острова выступать в поддержку объединения.

Силовой вариант объединения также не исключен [27]. Еще в середине 90-х годов ХХ в. НОАК не имела возможности для захвата Тайваня, так как ее ВВС и ВМС в целом не имели превосходства над ВВС и ВМС Тайваня (количественное превосходство НОАК в боевых самолетах, ПЛ и боевых катерах компенсировалось превосходством Тайваня в крупных надводных кораблях, а также качественным превосходством В и ВТ во всех компонентах). В последние годы при помощи РФ Китай очень быстро ведет количественное и качественное наращивание своих ВВС и ВМС. В настоящее время авиация и флот страны получили некоторое превосходство над тайваньскими даже по количеству современных образцов, а с учетом

многочисленных устаревших самолетов, ПЛ, кораблей и катеров преимущество НОАК становится подавляющим (устаревшая техника, несмотря на низкую эффективность, создает «эффект массы», вызывая быстрое истощение оборонительных средств противника). Абсолютного превосходства Китай достиг в классе тяжелых истребителей и истребителей-бомбардировщиков. Более чем 300 1-11/12 (Су-27/30) противостоят лишь легкие истребители Б-16, «Мираж-2000» и «Чжунго» ВВС Тайваня (всего немногим более 300). При этом Китай имеет свои современные легкие истребители 1-10 и новые модификации более старых истребителей 1-7 и 1-8 (всего до 1000 машин). Значительное превосходство достигнуто Китаем по современным дизельным ПЛ (12 против двух). Тайвань на сегодняшний день не имеет аналогов китайских эсминцев российской постройки пр. 956 и средств защиты от ПКР «Москит», которыми они вооружены. Резко возросли десантные возможности НОАК (как на море, так и в воздухе) [84, 87]. Имеет место тенденция к дальнейшему росту превосходства ВВС и ВМС Китая над ВВС и ВМС Тайваня, поскольку Китай закупает и производит В и ВТ более быстрыми темпами, чем Тайвань. Поэтому возможность отразить удар с материка без помощи США для Тайваня становится все более проблематичной [6, 9, 10, 14].

Что касается США, то еще десять лет назад они гарантированно обеспечивали защиту Тайваня в военном плане почти без потерь со своей стороны, при этом имели политическую волю для проведения такой операции. Сегодня, а также в ближайшем будущем ВВС и ВМС США сохраняют возможность отразить китайское вторжение на остров. Задействовав большую часть своих ВМС (не менее пяти авианосных соединений, не менее 20 многоцелевых ПЛА) и перебросив на Тайвань силы и средства ПВО (ЗРК «Пэтриот» и 2-3 авиакрыла истребителей Б-15 либо, в перспективе, Р-22), ВС США смогут «выбить» большую часть ВВС и ВМС Китая, лишив их возможности высадить на острове десант, но неизбежно понесут заметные потери в авиационном, а возможно, и в корабельном составе [90, 91]. Это резко снижает вероятность участия США в такой операции по причинам политического характера. Уже сегодня в американской политике проявляются тенденции к ухудшению отношений с действующим президентом Тайваня и ориентации на Гоминьдан, то есть, по сути, к копированию политики самого Пекина. Если же руководство и население Тайваня убедятся в том, что Вашингтон не готов оказывать острову помощь в случае вторжения, практически неиз-

бежна капитуляция Тайваня перед Китаем еще до того, как остров потерпит реальное военное поражение.

Достаточно симптоматичными являются высказывания посла КНР в ООН Ша Цзукана по поводу возможного вмешательства США в конфликт между Китаем и Тайванем, которые он сделал в интервью британской корпорации ВВС в августе 2006 г. В частности, он сказал следующее: «Население Китая в 6 раз больше, чем население США. Так что пусть американцы заткнутся и сидят тихо - так будет лучше для них. У США есть право самостоятельно решать внутренние вопросы, так пусть не суют нос во внутренние вопросы Китая... Вопрос не в том, насколько велик Тайвань. Нам каждый сантиметр китайской земли намного важнее жизни наших солдат» [15]. Последняя фраза данного высказывания свидетельствует о том, что собственные потери не имеют для Китая никакого значения в том случае, если его руководство приняло решение добиться цели.

По ряду косвенных данных можно предположить, что критическим периодом станет осень 2008 г. Китай постарается провести Олимпийские игры в Пекине на максимально высоком организационно-техническом уровне и убедительно победить в них. После этого в мировом общественном мнении на некоторое время возникнет своеобразный эффект «сверхлегитимации Китая», представшего в образе новой сверхдержавы-победителя. В сочетании с происходящими в этот момент выборами президента США, на которых нынешняя республиканская администрация имеет очень большие шансы проиграть, для Пекина возникнет идеальная ситуация для предъявления Тайбэю ультиматума с требованием немедленного объединения. А в этом случае очень высока вероятность того, что он станет «предложением, от которого невозможно отказаться». Тем более, что Китай развернет полномасштабную информационно-психологическую войну против острова, сочетая запугивание его жителей войной или, как минимум, полной морской и воздушной блокадой (это чрезвычайно серьезная угроза, учитывая очень высокую зависимость Тайваня от импорта, в частности, по продовольствию на 90%), с рекламой привлекательности объединения с новой экономической, политической, военной и спортивной сверхдержавой. Вполне вероятно, что к этому моменту нынешний президент Тайваня Чень Шуйбянь будет дискредитирован в глазах общественности острова с помощью умело инспирированного коррупционного скандала, что позволит Гоминьдану вернуть себе как исполнительную, так и законодательную власть [5].

Чрезвычайно показательным является тот факт, что Китай весной 2002 г. (менее чем через год после получения права на проведение Олимпийских игр в Пекине) заказал в России восемь новейших ПЛ пр. 636 с условием поставки всех восьми до 2007 г. Для выполнения этого заказа пришлось задействовать сразу три судостроительных завода (в Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде и Северодвинске). Такая спешка, не имеющая аналогов в практике военно-технического сотрудничества РФ и КНР да и вообще в современной торговле оружием, однозначно свидетельствует о том, что Пекин планирует боевое применение своих ВМС в конце текущего десятилетия, причем главной ударной силой станет подводный флот (он будет применяться для блокады Тайваня, борьбы с ВМС Тайваня и, при необходимости, США). При этом ПЛ будут доставлены в Китай не своим ходом, как обычно, а на борту специального плавдока с целью максимальной экономии моторесурса ПЛ [39].

Параллельно с присоединением Тайваня будет происходить процесс экономического, политического и военного проникновения Китая в Центральную Азию. Главными объектами на первом этапе станут Туркмения и Узбекистан, которым Пекин предоставит гарантии сохранения режимов в обмен на поставки энергоносителей. Режимы в Ашхабаде и Ташкенте по своей политической сути родственны режиму в Пекине (наличие либо отсутствие коммунистической риторики в данном случае не имеет никакого значения). При этом только Пекин способен оказать им как политическую, так и силовую поддержку в случае революционных выступлений (под демократическими или исламскими лозунгами) населения этих стран (китайские войска смогут подавить любые выступления, не считаясь со своими и чужими потерями). Предлогом для ввода кон-тингентов НОАК на территорию Туркмении и Узбекистана может стать охрана трубопроводов. В апреле 2006 г. президент Туркмении и председатель КНР уже подписали соглашения о строительстве газопровода из Туркмении в Китай и о борьбе против терроризма, экстремизма и сепаратизма, под которыми могут пониматься любые революционные выступления [24, 33]. Вполне вероятно подписание аналогичных соглашений с Узбекистаном. После этого со стороны Пекина может быть оказано жесткое давление на Астану с целью принудить Казахстан также разрешить ввод на свою территорию частей НОАК под предлогом охраны трубопроводов (которые заведомо пройдут через Казахстан). Противостоять такому давлению Казахстану будет чрезвычайно сложно, учитывая несопоставимость

военных потенциалов сторон. Если ввод войск состоится, это станет, по сути, оккупацией Казахстана, что чрезвычайно усложнит военно-политическую ситуацию и для России.

После этого Китай начнет полномасштабную реализацию концепции «стратегических границ и жизненного пространства» с помощью «комплексной мощи государства» в направлении РФ. Скорее всего, будет происходить экономическая интеграция дальневосточных и восточносибирских (а затем, возможно, и западносибирских) регионов России в китайскую экономику и постепенное изменение демографического баланса в этих регионах в пользу этнических китайцев путем легальной и нелегальной миграции («косовский вариант»). В конечном счете может последовать ввод на территорию регионов контин-гентов ВС Китая «для защиты законных прав и интересов граждан КНР». В этом случае окажутся бесполезными как обычные ВС, так и стратегические ядерные силы (СЯС) РФ, поскольку ядерное оружие невозможно применять на своей территории, а обычные ВС не смогут противостоять НОАК, которую будет поддерживать гигантская «пятая колонна» на российской территории.

Китайская миграция в РФ носит совершенно особый характер, отличающий ее от миграционных потоков из любой другой страны ближнего и дальнего зарубежья. Мировая практика свидетельствует о том, что «демографическое оружие» часто оказывается более эффективным, чем любое другое. Так, Албания и Палестина по своим экономическим и военным потенциалам абсолютно несопоставимы с Югославией (Сербией) и Израилем соответственно. Тем не менее исключительно с помощью «демографического оружия», то есть изменения этнического баланса в Косово, на Западном берегу Иордана и в секторе Газа им удалось добиться отторжения этих территорий у несравненно более мощных противостоящих государств. В будущем такая ситуация может сложиться в отношениях между Мексикой и США, хотя сейчас подобное предположение кажется откровенным абсурдом. Китай уже сегодня значительно сильнее России в экономическом плане и практически сравнялся с ней по военному потенциалу, что существенно облегчает для него задачу отторжения у РФ части территории.

Количество китайских мигрантов в России на сегодняшний день неизвестно даже приблизительно (не определен порядок величины, не говоря уже о точном количестве). По переписи населения 2002 г., 35 тыс. граждан РФ назвали себя этническими китайцами. Что касается граждан самого Китая, находящихся на российской

территории легально и нелегально, то сегодня их количество может оцениваться в несколько миллионов человек, однако такая оценка носит скорее интуитивный характер (в 2005 г., по данным Федеральной миграционной службы, общее число нелегальных мигрантов из всех зарубежных стран на территории РФ составляло 10 млн. человек, из них не менее 20% - китайцы). Даже на границе между Китаем и Россией учет мигрантов следует признать условным из-за нелегального перехода границы. При этом на границе между РФ и Казахстаном не ведется, по сути, вообще никакого учета въезда и выезда. Следует отметить, что российско-казахстанская граница является самой длинной в мире границей между двумя государствами. Вся она пролегает по степи и равнине, где беспрепятственный проход людей и движение автомобильного транспорта возможны в любом направлении не только по дорогам, но и без таковых. Поскольку граница между Китаем и Казахстаном контролируется весьма условно, то количество китайских мигрантов, проникающих через российско-казахстанскую границу, корректно оценить не представляется возможным. При этом уже сегодня миграционный потенциал Китая равен всему населению РФ. По данным Госкомитета по демографической политике и плановому деторождению КНР, в 2003 г. число внутренних мигрантов в Китае составило 140 млн. человек, причем из-за продолжающейся урбанизации имеется устойчивая тенденция к росту данного показателя [52].

Как правило, китайские мигранты (не только в России, но и в других странах) проживают обособленными общинами, в подавляющем большинстве не проявляя склонности к ассимиляции (исключения являются единичными). На сегодняшний день китайская миграция в РФ носит в основном экономический характер. Мигранты занимаются торговлей, сельским хозяйством, строительством, другими работами, не престижными для граждан РФ из-за низкой оплаты при значительных трудозатратах и общем отрицательном имидже (хотя в России работают и китайские бизнесмены, причем их количество постепенно растет). Некоторая часть мигрантов рассматривает РФ как транзитную территорию для дальнейшей миграции в Европу.

Для Пекина миграция китайцев в Россию в краткосрочной перспективе является способом сброса социального напряжения. Безработица в Китае по различным данным составляет от 150 до 200 млн. человек, причем имеет склонность к дальнейшему росту. Уровень жизни даже большинства работающих граждан пока еще

достаточно низок. Поэтому отъезд представителей активной части населения за рубеж снижает напряженность на рынке труда. В долгосрочной перспективе миграция обеспечивает создание на территории России «пятой колонны», готовой действовать в интересах китайского руководства.

По этому поводу можно привести высказывания известного российского китаиста, профессора Института стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ им. М.В. Ломоносова В.Г.Гельбраса, активно занимающегося изучением китайской миграции в РФ. «Миграционный поток из КНР в Россию, со всеми присущими китайской миграции особенностями, в т.ч. с применением самых различных методов легального и нелегального проникновения и укоренения на чужой территории, набирает силу» [17, с. 259].

«Китайцы появились почти во всех крупных городах европейской части России, так же как в Западной Сибири. Однако конкретной ситуации никто не знает. Необходимых исследований никто не проводил» [17, с. 123].

«Приходится констатировать явления, способные действительно создать угрозу государственно-национальной безопасности страны, - во-первых, самоорганизация китайцев в землячества, которое развивается быстрыми темпами на всей территории страны (в т.ч. и на криминальной почве), во-вторых, "теневой" характер их хозяйственной деятельности. Они достигли в своем саморазвитии уровня самодостаточности, способности принимать и обеспечивать укоренение в России значительного числа мигрантов» [17, с. 249].

Безусловно, главным «поражающим фактором» китайской миграции является демографический. Именно серьезное изменение демографического баланса в сибирских и дальневосточных регионах РФ позволит китайскому руководству использовать мигрантов и в экономических (переориентация экономики данных регионов на Китай), и в политических (выдвижение требований, как минимум, о создании китайской автономии в составе РФ, как максимум - о передаче территорий Китаю) целях.

Ряд российских экспертов выдвигают возражения по поводу того, что китайская миграция представляет собой опасность для РФ. Одно из возражений состоит в том, что масштаб миграции преувеличивается. Например, можно привести слова руководителя Центра по изучению экстремизма и ксенофобии Института социологии РАН Э.А. Паина: «Количество китайцев, проживающих сегодня в Сибири и на Дальнем Востоке, просто несопоставимо с количеством китай-

цев, населяющих такие города, как, например, Нью-Йорк, Вашингтон, Париж, Лондон» [56]. По этому поводу можно заметить, что число китайцев в РФ, как было сказано выше, неизвестно даже приблизительно, потому и сравнение с западными странами является некорректным. Кроме того, страны Европы и тем более Северной Америки не имеют с Китаем общей границы, что делает отторжение их территорий невозможным. Другим традиционным возражением является ссылка на ситуацию конца XIX - начала XX в., когда доля китайцев и корейцев в населении восточных регионов России значительно превышала сегодняшнюю, что также вызывало серьезные опасения в российском обществе, однако ни к какой катастрофе это не привело. В связи с этим можно заметить, что в тот период Китай представлял собой скорее географическое понятие, а не реальную геополитическую силу. Правящая Цинская династия переживала острейший кризис, окончившийся ее крушением в результате Синь-хайской революции в 1911 г., а западные страны могли делать на территории Китая, по сути, все, что хотели. Достаточно вспомнить, что сухопутные сражения русско-японской войны 1904-1905 гг. целиком прошли на территории Китая, при этом Санкт-Петербург и Токио даже не поинтересовались, согласна ли эта страна на такое использование своих земель. Опасаться экспансии со стороны Китая в тот момент, следовательно, было бессмысленно из-за отсутствия субъекта экспансии, а миграция из него в Россию была бегством местного населения из разваливающегося государства. Вполне очевидно, что сегодняшняя ситуация в этом плане кардинально отличается от ситуации 100-летней давности.

Как следует из всего вышесказанного, китайская угроза для РФ носит вполне объективный характер. Для Китая экспансия в Россию является, по сути, способом выживания. Говоря другими словами, Китай угрожает России самим фактом своего существования. Уместно будет еще раз процитировать В.Г. Гельбраса: «Пекин намерен добиваться увеличения ВВП в 4 раза к 2020 г. По подсчетам китайских специалистов, Китай использует значительную часть своих природных ресурсов до 2010 г., а к 2020 г. у него возникнут проблемы даже с удовлетворением потребностей в каменном угле. Китай нуждается в природных ресурсах всей планеты. Нельзя исключать жестких акций Китая в отношении сопредельных государств, включая Россию. Проблема обмена территории и ресурсов на мир может стать реальной. Тем более, что в Китае о территори-

альных претензиях к России, вопреки официальным заверениям, на деле не забывают» [18].

Положение усугубляется процессами, имеющими место в самой России. Это весьма сложная ситуация в Вооруженных силах страны, которая, несмотря на отдельные краткосрочные улучшения, имеет тенденцию к ухудшению в долгосрочном плане. К этому добавляется транспортная проблема. Регионы к востоку от Урала находятся в критической зависимости от одной железнодорожной и одной автомобильной магистралей, проходящих в непосредственной близости от госграницы, а на одном из участков (между Курганом и Омском) даже перерезаемых территорией Казахстана (государства хотя и дружественного, но иностранного). Слабая транспортная связность с Европейской Россией в сочетании с очень высокими и продолжающими расти тарифами на грузовые и пассажирские перевозки усугубляет экономическую, социальную и психологическую оторванность этих регионов от центра страны, способствует сокращению населения (оно стремится переехать в «настоящую Россию», то есть в европейскую часть страны) и чрезвычайно облегчает переориентацию их экономики на страны АТР, в первую очередь Китай.

Еще более серьезной для России является демографическая проблема. Процесс роста смертности и одновременного падения рождаемости начался еще в 60-е годы ХХ в. и к началу 90-х достиг той стадии, когда смертность превысила рождаемость. Это привело к быстрому сокращению населения страны, что чрезвычайно усложняет проблему сохранения контроля над гигантской территорией. В последнее время ситуация усугубляется тем, что официально провозглашенный руководством России чисто сырьевой характер экономики объективно ведет к депопуляции («экономика трубы» заинтересована в сокращении населения страны).

В Сибири и на Дальнем Востоке данная проблема стоит гораздо более остро, чем для страны в целом, поскольку усугубляется массовым переездом жителей этих регионов в Европейскую Россию и за пределы РФ (по данным автора, экономически активные жители Хабаровска даже переезд в Иркутск считают большой удачей, а на Урал или западнее - «пределом мечтаний»). В итоге соотношение численности населения в восточных регионах РФ и в Китае становится все более угрожающим.

Наконец, чрезвычайно остро проявляется в последнее время проблема внутренней психологической дезинтеграции российского общества. Следствием подобных явлений стала утрата психологи-

ческой связи между страной и ее гражданами (большая их часть не связывает напрямую свое будущее с будущим России), падение общего морального уровня населения, рост межнациональной и межконфессиональной напряженности даже между коренными народами РФ. Общество утрачивает способность ассимилировать мигрантов, делать их сознательными лояльными гражданами России.

Нельзя однозначно оценить и заключение крупных контрактов на поставки в Китай энергоносителей из РФ. С одной стороны, такое решение кажется разумным, поскольку позволяет снизить напряженность энергетической проблемы для Китая. С другой стороны, здесь возникает ряд достаточно опасных моментов. Во-первых, может возникнуть ситуация, когда Китай окажется единственным покупателем энергоносителей (по крайней мере, на Востоке). В этом случае вполне возможна ситуация, когда покупатель диктует цену продавцу, а не наоборот, что особенно вероятно, учитывая чрезвычайно жесткий стиль ведения бизнеса, характерный для китайской деловой культуры. Во-вторых, сегодня есть сомнения, что российские нефтяные и газовые компании способны одновременно выполнить европейские и китайские контракты по объемам и срокам поставок. Учитывая указанный стиль ведения бизнеса и полное подчинение бизнеса государству, китайская сторона может потребовать выплаты неустойки либо в денежной форме, либо, что более вероятно, путем передачи в собственность месторождений и трубопроводов с допуском на них китайского персонала.

Ситуация еще более усугубится в том случае, если прямыми конкурентами России в области поставок нефти и газа в Китай выступят страны Центральной Азии (Казахстан, Узбекистан, Туркмения), которые кроме поставок собственного сырья могут стать транзитными странами для аналогичных поставок из стран Ближнего и Среднего Востока, в первую очередь Ирана. Это, с одной стороны, создаст базу для экспансии Китая в данный регион, о чем уже говорилось выше, с другой - породит ситуацию, когда на локальном рынке имеется несколько (не менее пяти) продавцов одного и того же товара и всего один покупатель (по сути, такая ситуация уже складывается сегодня, поскольку контракты на поставку нефти и газа в Китай заключили Казахстан и Туркмения). Совершенно очевидно, что ценовой диктат Китая в данной ситуации будет абсолютным, а, учитывая тот факт, что себестоимость добычи нефти и газа в РФ самая высокая из всех стран-продавцов, поставка энергоносителей в Китай для российских компаний может оказаться убыточной [21, 55, 76, 77,

82]. Попытки же разрыва контрактов приведут к описанной выше жесткой реакции Пекина. Одновременно европейские потребители нефти и газа из России могут добиться диверсификации источников и путей поставок этого сырья и изыскать альтернативные источники энергии (в настоящее время именно таким образом на Западе понимается «энергетическая безопасность»), что приведет к быстрому крушению всей российской экономики.

Прообразом подобного развития событий можно считать переговоры между РФ и Китаем о поставках в эту страну газа с расположенного в Иркутской области Ковыктинского месторождения. Минимальная рентабельность добычи на этом месторождении обеспечивается только в том случае, если продавать газ по цене не ниже 75 долл. за тыс. куб. м, однако Китай соглашается его приобретать по цене не выше 35 долл. за тыс. куб. м [49].

Совершенно бесперспективной представляется идея «задобрить» Пекин и тем более разыграть «китайскую карту» против США. Здесь имеет смысл еще раз процитировать В.Г. Гельбраса. «Можно сказать, что равноправное доверительное партнерство имеет место тогда, когда оно не приходит в столкновение со стратегическими интересами Китая. Что касается России, из-за неопределенности стратегических интересов она строит свои отношения с КНР на антиамериканской и антинатовской основе. В результате Россия порой принимала точку зрения, предпринимала практические действия, отражавшие в первую очередь и главным образом позиции и интересы КНР» [17, с. 259].

«Россия должна последовательно добиваться равноправного партнерства и отстаивать свои интересы с не меньшей последовательностью и жесткостью, чем китайская сторона» [17, с. 307].

В целом можно отметить, что решение проблемы китайской угрозы требует осознанных целенаправленных усилий руководства и населения РФ одновременно по многим направлениям.

Вполне очевидно, что китайская миграция является особым случаем, поэтому применительно к ней требуются особые меры. «Следует подумать, во-первых, об экономических методах "рассеивания" намечающихся скоплений мигрантов-китайцев. Во-вторых, об установлении ежегодной квоты для трудовых мигрантов из Китая - с предоставлением им вида на жительство - и системы ротации для контрактных рабочих... Наконец, предстоит позаботиться о сохранении и развитии национально-культурной самобытности для российских граждан китайского происхождения и граждан Китая,

находящихся на территории страны на законных основаниях. Это позволит легализовать, а значит, и контролировать существующие и вновь возникающие китайские землячества, облегчит изучение китайцами русского языка, истории и культуры России, то есть создаст условия для адаптации китайских мигрантов, а в дальнейшем - и для их частичной ассимиляции» [17, с. 309].

«Уже сейчас можно подумать не только об ужесточении пограничного контроля, но и об изменении его форм. В России южные границы традиционно находились под наиболее пристальным государственным надзором. Прилегавшие к ним территории имели статус не губерний, а краев - административных единиц, в управлении которыми гражданские и военные функции были соединены. Представляется, что некоторые элементы дореволюционной системы охраны сухопутных границ можно позаимствовать и сейчас -как для пресечения нелегальной миграции, так и для эффективной борьбы с преступностью» [17, с. 310].

Таким образом, если сегодня миграция в РФ идет под контролем Китая в интересах Китая, то необходимо добиться того, чтобы она шла под контролем России в интересах России. Китайская трудовая миграция может быть очень полезна для РФ, учитывая традиционно высокую трудоспособность и низкие даже по российским меркам материальные запросы китайских рабочих и крестьян. Однако польза может быть извлечена только в том случае, если китайская рабочая сила будет привлекаться под конкретные проекты, при этом количество въехавших в страну и выехавших из нее китайцев должно жестко контролироваться.

Должны также предприниматься меры по ликвидации китайских землячеств, являющихся основной базой потенциальной экспансии. Китайские мигранты должны быть максимально «атомизи-рованы» и рассеяны по стране.

Наиболее выгодным, хотя и наиболее трудноосуществимым вариантом является адаптация и ассимиляция значимого количества китайских мигрантов в РФ. Это позволило бы в значительной степени решить наши демографические и экономические проблемы без угрозы территориальных потерь и утраты национальной идентичности. Реализация этого варианта потребует серьезной, часто индивидуальной работы с мигрантами из Китая с учетом интеллектуальных способностей, психологических особенностей, состояния здоровья и т.д. Достаточно перспективным направлением в этом плане является создание в России вузов (или переориентация части

уже существующих), ориентированных на обучение исключительно китайских студентов. При этом характер учебно-воспитательного процесса должен подразумевать, что выпускник такого вуза станет либо дружественно настроенным к РФ гражданином Китая («агентом влияния»), либо сознательным лояльным гражданином РФ, получившим российское образование и принявшим российские культурно-поведенческие стандарты.

Очевидно, что адаптация и ассимиляция китайских мигрантов невозможна без подавления ксенофобии внутри самой России. Здесь необходимо сочетание предельно жестких полицейских мер по отношению к проявлениям как русского, так и антирусского национализма (это относится не только к действиям чисто уголовного характера, но и в еще большей степени к деятельности СМИ) с целенаправленной идейно-пропагандистской работой. По-видимому, должна быть разработана и приведена в жизнь идеологическая концепция России как государства действительно многонационального. Соответственно, история России должна интерпретироваться не как история русского народа, а как синтезированная история всех народов, проживающих на ее территории.

Сочетание жесткой борьбы с нелегальной, а отчасти и с легальной миграцией со столь же жестким подавлением ксенофобии является чрезвычайно сложной задачей, однако решать ее необходимо, что должно быть осознано как властью, так и обществом.

Важнейшей задачей с экономической, военной и социально-психологической точек зрения является строительство новых железных и автомобильных дорог, а также развитие ближне- и даль-немагистрального авиасообщения.

Для стимулирования роста населения Восточной Сибири и Дальнего Востока потребуются специальные меры (при этом совершенно очевидно, что какие-либо меры принудительного характера полностью исключены хотя бы из-за их заведомой неэффективности): снижение транспортных тарифов, налоговой нагрузки (в отдельных случаях, возможно, полное освобождение от налогов) на юридические лица, осуществляющие экономическую деятельность в данных регионах. В первую очередь следует стимулировать развитие транспорта, добычи полезных ископаемых, науки, туризма и отдыха, сельского хозяйства.

Более подробное описание возможных мер в этой области, а также в сфере демографии и военного строительства выходит за рамки данной статьи.

В целом можно отметить, что борьба с угрозой китайской экспансии в РФ должна носить четко осознанный, хорошо продуманный комплексный характер. В силу сложности и многоплановости проблемы концентрация усилий на ее отдельных составляющих не может принести успеха. В то же время, если проблема будет осознана как стратегическая, в ходе ее решения можно «попутно» решить значительную часть наиболее серьезных задач, стоящих перед Россией.

Список литературы

1. Авраменко А., Старунский А. Психологические операции Народно-освободительной армии Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 2005. - № 4. - С. 14-19.

2. Аганов А. Бронетанковая техника сухопутных войск Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 2000. - № 11. - С. 22-24.

3. Агафонов Г. Потенциал флотов стран Азиатско-Тихоокеанского региона // Мор. сб. - М., 2003. - № 2. - С. 72-77.

4. Алексеев А. Перспективы повышения боевых возможностей ВВС Китая // Заруб. воен. обозрение. -М., 2000. - № 3. - С. 29-32.

5. Андреев И. На Тайване пытаются отправить в отставку президента // Коммерсантъ. - 2006. - 27 сент.

6. Барабанов М. Военно-морские силы Тайваня на современном этапе // Экспорт вооружений. - М., 2003. - № 4. - С.43-47.

7. Белоус В. Стратегическая триада Поднебесной // Независимое воен. обозрение. - 2006. - 7-13 июля.

8. Бремнер Б., Робертс Д. Погоня за нефтью // Профиль. - М., 2004. - № 42. -С. 80-82.

9. Вадимов В. Военно-морские силы Тайваня // Заруб. воен. обозрение. - М., 2004. - № 2. - С.55-61.

10. Викторов С. Военно-воздушные силы Тайваня // Заруб. воен. обозрение. -М., 2003. - № 12. - С. 33-37.

11. Виноградов А. Китайцы побегут в Россию. - Режим доступа: http://www.rbcdaily.ru/archive/2004/06/22/56308.

12. Власова О. Очень голодный миллиард // Эксперт. - М., 2004. - № 37. - С. 51-58.

13. Военные самолеты Китая // Новости зарубежной науки и техники. Авиационная и ракетная техника. - М.: ЦАГИ им. Н.Е.Жуковского, 1991. - № 22. -С. 1-24.

14. Вооруженные силы зарубежных стран // Заруб. воен. обозрение. - М., 2006. -№ 2. - С. 49-79.

15.

16.

17.

18.

19.

20.

21.

22.

23.

24.

25.

26.

27.

28.

29.

30.

31.

32.

33.

34.

Габуев А. Посол Китая в ООН попросил США «заткнуться» // Коммерсантъ. - 2006. - 18 авг.

Габуев А. Уго по-пекински // Коммерсантъ. - 2006. - 24 авг. Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. - М.: Муравей, 2001. - 320 с. Гельбрас В.Г. Перспективы китайской миграции в Россию // Status Quo. - М., 2005. - № 3. - С. 85-96.

Главы военных ведомств России и Китая проведут в Пекине заседание межправительственной комиссии по ВТС. - Режим доступа: http://www.armstass.su/?page=article&cid= 24&aid=14842&part=18. Границы Китая: история формирования / Под ред. Мясникова В.С., Степанова Е.Д. - М.: Памятники истор. мысли, 2001. - 470 с.

Гриб Н., Сидоренко А. Туркменбаши положил газ на Китай. - Режим доступа: http://www. gazo.ru/file/Gaz_Lenta/2006/April/GL_12.04.06.doc. Грумов А. Части специального назначения Китая // Заруб. воен. обозрение. -М., 1998. - № 9. - С. 57. Дэн Сяопин. Избранное. - Пекин, 1994. - 311 с.

Ефимов А. Туркмения намерена построить газопровод и поставлять газ в Китай. - Режим доступа: http://www.rian.ru/politics/cis/20060403/ 45131383.html.

Забелло Я., Мажаров И. Удар ниже Мексики // Эксперт. - М., 2001. - № 14. -С. 68-70.

Завадский М. Нереволюционная ситуация // Эксперт. - М., 2006. - № 4. -С. 66-69.

Зарубежные военные эксперты о возможном характере вооруженного конфликта между КНР и Тайванем // Заруб. воен. обозрение. - М., 2004. -№ 11. - С. 79.

Ильин В. Баллистические ракеты третьих стран // Техника и вооружение. -М., 2001. - № 9. - С. 12-14.

Ильин В. Баллистические ракеты третьих стран // Техника и вооружение. -М., 2001. - № 10. - С. 19-20.

Качан Г. Боевые пловцы в ВМС Китая и Тайваня // Заруб. воен. обозрение. -М., 2000. - № 2. - С. 58.

Кашин В. Тайваньский рынок В и ВТ и его влияние на экспорт российского оружия в КНР // Экспорт вооружений. - М., 2003. - № 4. - С. 48-55. Киреев Г.В. Россия - Китай. Неизвестные страницы пограничных переговоров. - М.: РОССПЭН, 2006. - 416 с.

Китай и Туркмения договорились о строительстве газопровода. - Режим доступа: http://www.neftegazexpert.ru/neftegazline/neftegaztext7445.html. Китай остается основным заказчиком для ММПП «Салют». - Режим доступа: http://www.rtigruzavto.ru/news3-13722.html

35. Китай отказался от устаревших истребителей Сухого. - Режим доступа: http://www.defense-ua.com/rus/news/?id=14775.

36. Китай отказывается от производства Су-27. - Режим доступа: http://www.cnews.ru/news/top/index.shtmm004/11/04/167618.

37. Китайский поворот // Ведомости. - 2005. - 18 окт.

38. Китай: угрозы, риски, вызовы развитию / Под ред. Михеева В. - М.: Моск. Центр Карнеги. - 2005. - 647 с.

39. К месту базирования отправлены две ДЭПЛ, построенные для ВМС Китая. -Режим доступа: http://mdustrialnews.ru/oboronka/k-mestu-bazirovaniya-otpravlenyi-dve-depl-postroennyie-dlya-vms-kitaya/.

40. Коротченко И. Москва и Пекин наращивают стратегические связи // Независимое воен. обозрение. - 2000. - 10 нояб.

41. Кузменкин В. Россия - Китай: смех сквозь слезы?! // Веч. Новосибирск. -2004. - 13 апр.

42. Куртишвили Ш. Эпоха династии Ли. - Режим доступа: http://ko.demo.metric.ru/document.asp?d_no=1506&p=1.

43. Летунов С. Экспорт китайского оружия в страны Азии и Африки // Заруб. воен. обозрение. - М., 1993. - № 8. - С. 12-15.

44. Лим Л. Разрыв в доходах в Китае увеличивается. - Режим доступа: http://news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_3488000/3488476.stm.

45. Макаров М., Величко Е. Система противовоздушной обороны Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1993. - № 9. - С. 37-42.

46. Макиенко К. Военно-техническое сотрудничество России и КНР в 1992-2002 годах: Достижения, тенденции, перспективы. - М.: Гендальф, 2002. - 66 с.

47. Малевич И. А. Внимание, Китай! - М.: АСТ; Минск: Харвест, 2001. - 320 с.

48. Марков М., Селиванов Л. Сухопутные войска Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1993. - № 5. - С.22-28.

49. Милов В. Китай - рынок весьма жесткий // Время новостей. - 2006. - 16 авг.

50. ММПП «Салют» планирует к середине года отгрузить Китаю последнюю партию двигателей АЛ-31ФН. - Режим доступа: http://www.salut.ru/news_avia_2006/12_04_06.html.

51. Моисеенков О., Смоловский А. Военно-морские силы Китайской Народной Республики // Мор. сб. -М. - 2003. - № 9. - С.62-68.

52. Натиск на города: разница в межрегиональном развитии и внутренняя миграция в Китае. - Режим доступа: http://www.asiapacific.narod.ru/ countries/china/natisk_na_goroda.htm.

53. Островский А. Догнать и перегнать Америку // Полит. журн. - М., 2004. -№ 37. - С. 58-60.

54. Оценка США ракетно-ядерных сил и обстановки в операционной зоне ВМС НОАК // Мор. сб. - М., 2005. - № 9. - С.71.

55.

56.

57.

58.

59.

60.

61.

62.

63.

64.

65.

66.

67.

68.

69.

70.

71.

72.

73.

74.

75.

Павлова О. Туркменбаши перебежал дорогу хозяину Кремля // Telegraf. -2006. - 6 апр.

Паин Э. Объектом ксенофобии становится даже правительство // Независимая газ. - 2006. - 6 марта.

Попов И. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. - М.: Астрель: АСТ: Ермак, 2004. - 511 с.

Пухов Р. Россия превратилась из старшего брата Китая в младшего партнера. - Режим доступа: http://www.kreml.org/interview/97015914. Репко С. Мы никогда не будем союзниками // Независимая газ. - 1996. -25 июля.

Россия тайно продала Китаю 273 истребителя Су-27 и Су-30. - Режим доступа: http://www.newsru.com/finance/29mar2004/cyxo.html. Русинов Р. Вооруженные силы Саудовской Аравии // Заруб. воен. обозрение. - М., 1994. - № 1. - C.9-11.

Сачер Б. Нью-Йорк показался мне маленьким // Ведомости. - 2004. - 14 дек. Семенов А. Китайский тактический истребитель J-10 «Вэнгард» // Заруб. воен. обозрение. - М., 2004. - № 10. - С. 43-49. Скорлыгина Н. Китайский синдром // Коммерсантъ. - 2005. - 14 дек. Скосырев В. Тревожное затишье // Время новостей. - 2006. - 25 сент. Смоловский А. Факторы нестабильности и рисков в операционной зоне Тихоокеанского командования ВС США // Мор. сб. - М., 2005. - № 2. - С. 70-77. Снегов В. Мобильные силы НОАК // Заруб. воен. обозрение. - М., 1996. -№ 7. - С. 20-22.

Солдатов А. Азиатская мечта чекиста // Сегодня. - 2000. - 31 мая. Стефашин В. Военно-стратегические концепции Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1994. - № 9. - С. 2-7.

Стефашин В. Ядерная стратегия Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1995. - № 1. - С. 2-8.

Сунь-Цзы, У-Цзы. Трактаты о военном искусстве. - М.: АСТ; СПб.: Terra Fantastica, 2002. - 558 с.

Сысоев С. Состояние и перспективы строительства военно-морских сил Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1999. - № 3. - С. 41-47. Сысоев С. Состояние и перспективы строительства военно-морских сил Китая // Заруб. воен. обозрение. - М., 1999. - № 4. - С. 37-46. Сюэ Гохун, Юань Голин. Жэньши гоцин чжэнцюе чжидин Чжунго нэнъюань фачжань чжаньлюе (Познавать положение страны, правильно определять стратегию развития энергетики в Китае). - Mode of access: http://shp.com.cn/zhwx/showcontent.asp?idn=3760.

Терехов В. Военный фактор в формировании ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе // Экспорт вооружений. - М., 2003. - № 4. - С. 36-42.

76. Туркмения пустила газ в Китай. - Режим доступа: http://www.gazeta.ru/2006/04/04/oa_194704.shtml.

77. Туркменский газ на пути в Китай. «За» и «против», - немецкий эксперт Р.Гетц. - Режим доступа: http://www.iicas.org/libr_rus/enbz/04_04_06_bz.htm.

78. Уравнение достатка. - Режим доступа: http://www.innov.spbu.ru/ shownews.php?id=30130.

79. Финансирование ВС (ВМС) КНР // Мор. сб. - М., 2005. - № 3. - С. 72.

80. Ху Аньган. Китайским крестьянам надо бежать от земли как можно дальше // Время новостей. - 2003. - 31 марта.

81. Худяков Н. Китайскому дракону нужно все больше "еды" // Мировая энергетика. - М., 2006. - № 5. - С. 76-79.

82. «ЦЕРИХ Кэпитал Менеджмент»: Планы Туркмении по продажам газа в Китай будут сдерживать рост акций Газпрома. - Режим доступа: http://www.finansmag.ru/17230/17231/27511/print/.

83. Цыкало В.В. Российско-китайские отношения в области торговли вооружениями и передачи технологий // Проблемы обеспечения безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе: Материалы "круглого стола», 17 сент. 1998 г. -М., 1999. - C.160-168.

84. Чуприн К. Десант по-китайски // Независимое воен. обозрение. - 2006. -15 июня.

85. Ша Э цинь Хуа ши (История агрессии царской России против Китая): В 4 т. / Под ред. Мо Юнмина. - Шанхай, 1986. - Т. 1-2.

86. Ша Э цинь Хуа ши (История агрессии царской России против Китая): В 4 т. / Под ред. Мо Юнмина. - Пекин, 1990. - Т. 3-4.

87. Шеповаленко М. Морская пехота Китая // Мор. сб. - М., 1997. - № 10. -С. 76-78.

88. Ядерные тайны // Заруб. воен. обозрение. - М., 2006. - № 6. - С. 80.

89. FYO4 Report to Congress on PRC Military Power. - Mode of access: http://www.defenselink.mil/pubs/d20040528PRC.pdf.

90. Glosny Michael A. Strangulation from the sea? // International security. - Cambridge (Mass.), 2004. - Vol. 28, № 4. - P.125-160.

91. Goldstein L., Murray W. Undersea Dragons // International security. - Cambridge (Mass.), 2004. - Vol. 28, № 4. - P.161-196.

92. Luf G., Korin A. The Sino-Saudi connection. - Mode of access: http://www.konflikt.ru/index.php?top=3&status=show1news&news_id=26302&pa ge=3&search.

93. The Military balance, 2006/07 / International institute for strategic studies. - L.: Oxford university press, 2006. - 500 p.

94. Mulvenon James C., Yang Andrew N.D. The People's liberation army as organization. - Mode of access: http://www.rand.org/pubs/conf__proccedings/ CF182/index.html.

95. Saudis consider nuclear bomb // The Guardian. - 2003. - Sept. 18.

96. Squires N. China tried to poach supergun inventor // The Daily Telegraph. -2006. - Oct. 4

97. The World defence almanac. 2005-06 // Military Technology and economics. -Bonn: Wehr und Wissen, 2006. - Vol. 30, Issue 1. - 370 p.