CC BY
162
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2009. № 4 (21). С. 213-221. © К.Г. Горбунов, 2009
УДК 159.9:316.6
НЕКОТОРЫЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИЗМУ
SOME SOCIAL PSYCHOLOGICAL ASPECTS OF THE COUNTER-TERRORISM
К.Г. ГОРБУНОВ K.G. GORBUNOV
Представлены некоторые результаты исследования социально-психологических детерминант терроризма, а также путей и способов противодействия ему.
Some results of investigation of social-psycological determinants of terrorism are shown in this article, as well as the ways and the methods of conteraction it.
Ключевые слова: терроризм, психология, мотивация, контртеррористическая деятельность.
Key words: Terrorism, psychology, motivation, counterterrorist activity.
Терроризм называют сущностным явлением XXI в. Как сложное социальное явление терроризм детерминируется системой факторов различного порядка - социальноэкономического, политического, правового, психологического, поэтому и проблема противодействия ему должна решаться комплексно на всех этих уровнях. На социальноэкономическом - это, прежде всего, преодоление кризисных явлений и создание нормальных, неунизительных условий жизни для всех социальных слоев и групп. На политическом - отказ всех субъектов политики от применения силы в достижении своих целей. На правовом - разработка и принятие эффективных, научно обоснованных законов и других нормативных актов, установление административно-правовых режимов, затрудняющих проведение террористических акций.
Среди социально-психологических предпосылок распространения терроризма в современном обществе исследователи выделяют три наиболее важных тенденции. Первая - это приятие массовым сознанием насилия как способа решения многих социальных, политических и экономических проблем. Это и силовое противостояние двух ветвей власти в сентябре-октябре 1993 г., и попытка вооруженной сецессии Чеченской республики с её силовым же подавлением; это и рейдерство, и физическое устранение экономических конкурентов; это и силовые способы в раз-
решении международных конфликтов, и вооруженное вмешательство иностранных государств во внутригосударственные проблемы (бомбардировки Югославии, «Буря в пустыне» и т. п.). В повседневной жизни -это засилье насилия на кино- и телеэкранах, в компьютерных играх, где ценность человеческой жизни практически сводится к нулю. Особенно сильно это отражается на ещё не-сформировавшейся психике подростков и молодежи. Так, правоприменительная практика показывает, что некоторые игроманы переносят modus operandi героев «стрелялок» в реальную жизнь.
Вторая тенденция, противоположная первой, - гуманизация общества. Всё меньше остается на планете диктаторских, тоталитарных режимов, где рядовые граждане рассматриваются только как объект политики и средство достижения какой-либо «высокой» цели. В модернизирующихся обществах всё большую роль играет «человеческий фактор» и жизнь человека ценится всё больше. А потому и появляется возможность (а следовательно, и желание) отдельных, экстремистски настроенных сил использовать её в качестве предмета торга с властью или для прямого воздействия на общественное мнение. В тоталитарном государстве, где человеческая жизнь ничего не стоит и государство само прибегает к террористическим методам осуществления власти, захват заложников тер-
рористами не может побудить государство к диалогу с последними. Да и сами акты негосударственного терроризма не получают освещения в монополизированных государством СМИ, как это, например, было в 1977 г., когда группа армянских националистов осуществила серию взрывов в Москве, повлекших человеческие жертвы, а информация об этом распространялась только в форме слухов да зарубежными радиостанциями, искажаясь и обрастая несуществующими подробностями.
Третья социально-психологическая детерминанта - это всё большая информатизация современного общества. Террористы могут достичь поставленных перед собой целей (а главная из них - устрашение политических оппонентов, общества) только посредством огласки своих действий в средствах массовой коммуникации. СМИ, торгуя душещипательной информацией об экстраординарных деяниях террористов, с одной стороны, удовлетворяют потребность обывателей в сенсациях, а с другой - нарциссические потребности самих террористов. В репортажах с места событий террористы видят подтверждение своей исключительности. Поэтому можно говорить о своеобразной связи между СМИ и терроризмом.
Американский аналитик Брюс Хоффман в книге «Inside terrorism» [1] проводит интересную аналогию между развитием СМИ и эволюцией терроризма. В 1865 г. «Таймс» провела испытания электрической печатной машины и перешла на офсетную печать с ротационным стереотипом со скоростью 5-6 тыс. оттисков в час. В 1866 г. покушение Дмитрия Каракозова на Александра II положило начало современному терроризму -покушения стали следовать одно за другим, причем не только в России. 1867 г. - новое покушение на Александра II в Париже; 1878 г. - Вера Засулич стреляла в петербургского градоначальника Трепова и была оправдана судом присяжных; 1878 г. - жертвами террористов стали немецкий кайзер, король Испании, король Италии; 1879 г. - новое покушение на испанского короля, на русского императора, которого в 1881 г. всё-таки убили террористы «Народной воли»; 1894 г. - убит президент Франции Карно; 1898 г. - австрийская императрица Елизаве-
та; 1901 г. - президент Соединенных Штатов Мак-Кинли. Эпидемия террора не ограничилась покушениями на государственных деятелей. Была брошена бомба с балкона парламента в Париже, бомбы бросали в театрах, ресторанах, кафе, в других общественных местах. По данным А. Камю, только в 1892 г. произошло более тысячи покушений в Европе и около пятисот в Америке. В 1902 г. начала действовать самая эффективная террористическая организация в истории - Боевая организация эсеров, на счету которой 241 покушение [2]. Всё это, разумеется, освещалось на страницах газет.
Вторая по значимости революция СМИ произошла в 1968 г. - США запустили первый телевизионный спутник, позволивший передавать сообщения с местных телестудий в штаб-квартиры новостных телеканалов намного быстрее, чем ранее. Именно это событие, по мнению Хоффмана, сделало американскую аудиторию самой привлекательной для террористов. С этого года палестинские террористы начали захватывать самолеты в Европе, ознаменовав появление международного терроризма. За последующие 30 лет террористических актов в отношении американцев совершено больше, чем против граждан любой другой страны мира.
К началу 1970-х гг. СМИ получили на «вооружение» портативную, легкую видеокамеру, портативный видеомагнитофон с питанием от батарей и корректор развертки -прибор, преобразующий видеосъемку в поток данных, годный для передачи по телевизионным каналам. Благодаря сочетанию этих новых технологий прямые телевизионные передачи можно было теперь вести из удаленных регионов по всему миру, подавая информацию в «реальном времени» непосредственно в дома телезрителей. Появление новых вещательных технологий имело в равной степени глубокие последствия как для содержания новостей, так и для их влияния на правительство. Серьезные последствия этого технологического прорыва были наглядно продемонстрированы во время Мюнхенских Олимпийских игр 1972 г., когда палестинские террористы смогли полностью переключить на себя внимание мировой телевизионной аудитории, приготовившейся смотреть главные спортивные соревнования.
Интересно, что самое популярное вечернее шоу новостей в США - «Найтлайн» -появилось из-за необходимости давать в конце каждого дня обзор информации о ходе кризиса с захватом заложников в Тегеране в
1979-1980 гг., который длился 444 дня. Подобный принцип освещения событий породил десятки подобных программ в других странах. Можно, конечно, поспорить о причинах внимания террористов к американской аудитории, однако приведенные Хоффманом аналогии наводят на определенные размышления.
С одной стороны, широкое освещение терактов средствами массовой информации концентрирует внимание на террористах, укрепляя их боевой дух и помогая привлечь новых участников и сторонников. С другой стороны, это помогает общественности мобилизовать ресурсы для борьбы с террористами.
Практика антитеррористической деятельности выработала такие методы, как:
- проведение оперативно-розыскных мероприятий по выявлению и уничтожению бандформирований, их главарей;
- привлечение отдельных членов преступных сообществ к оказанию содействия спецслужбам и правоохранительным органам в их антитеррористической деятельности;
- воздействие на криминальные структуры с целью их разложения и склонения к отказу от реализации преступных замыслов.
Достаточно эффективным средством противодействия терроризму оказалось и прямое обращение через СМИ Национального антитеррористического комитета Российской Федерации 15.07.2006 г. к членам незаконных вооруженных формирований с предложением сложить оружие и перейти на сторону народа. Результаты этой меры не заставили себя ждать. Так, если в 2005 г. на территории Российской Федерации был совершен 251 террористический акт (из них 90 % -против сотрудников правоохранительных органов и органов исполнительной власти в Южном федеральном округе), то в 2006 г. -112, а в 2007 г. - 48 [3].
Эффективность контртеррористической деятельности во многом зависит от её психологического обеспечения, что включает как исследование психологических особенностей субъектов террора, их мотивации, так и вы-
работку научно обоснованных приемов и способов противодействия терроризму, психологическую подготовку сотрудников анти-террористических подразделений.
Основу психологического познания терроризма составляет анализ мотивов этого вида преступлений. Имеются в виду не столько декларируемые террористами цели их акций, сколько субъективный смысл их преступного поведения, его психологический выигрыш для самого преступника, в том числе и в тех случаях, когда он действует за материальное вознаграждение. Последнее обстоятельство выделено в связи с тем, что корыстные стимулы лишь внешне выглядят единственными мотивами, а на бессознательном уровне функционируют ещё и другие, не менее мощные побуждения, которые достаточно часто являются ведущими. Следовательно, мотив - это не только то, что может объяснить сам преступник и что указано в приговоре.
Основным мотивом террористов большинство исследователей называют «идейный абсолютизм», убежденность в обладании единственной, высшей, окончательной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или даже всего человечества. На бессознательном уровне - это стремление к власти, самоутверждению, молодежная романтика и героизм, придание своей деятельности особой значимости, преодоление отчуждения, мар-гинальности, ущербности. Ю. М. Антонян называет и такие иррациональные мотивы террористов, как некрофилию, жертвоприношение, стремление к собственной смерти -неосознаваемое признание малой ценности собственной жизни по сравнению с образом «светлого будущего» [4].
Поскольку террористическая деятельность осуществляется скрытно, то для выявления её признаков используются проективные методы, основанные на общепсихологическом принципе единства сознания и деятельности. Центральным принципом диагностики мотивации является принцип проекции, на котором основан ряд тестов. Под проекцией в психологии понимается проявление в поведении, речи и творчестве человека его потребностного состояния. Проекция не поддается сознательному контролю со стороны объекта изучения и выражается в
том, что он проявляет единую направленность мыслей, фантазий и творчества.
Поэтому проективные методики позволяют выявить систему глубинных побуждений изучаемого лица, обойти его психологическую защиту, осознанный контроль. В оперативной практике основным приемом, использующим принцип проекции, является оперативная комбинация, в ходе которой создается ситуация, характеризующаяся неопределенностью, допускающая различные варианты действий.
Использование проективных методов для выявления мотивов предполагает анализ целей индивида, его интересов, отношения к объектам и явлениям социальной реальности, особенностей характера.
Индикатором формирования мотивов террористической деятельности может быть проявление интереса:
1) к деятельности террористических организаций, их философии, программным документам или инструкциям, в которых излагаются идеи террора и методы его осуществления;
2) к способам совершения террористических акций, возможностям приобретения или изготовления средств, которые могут быть использованы для этого;
3) к системе охраны на объектах жизнеобеспечения, местах работы и жительства должностных лиц - объектов террористических устремлений.
В динамике своего развития интерес может превратиться в склонность как проявление потребности в осуществлении деятельности, вызывающей интерес. Так, руководитель группы армянских националистов, осуществившей серию взрывов в Москве в январе 1977 г., Степан Затикян, отбывая ранее заключение за националистическую антисоветскую деятельность, проявлял активный интерес к способам изготовления взрывных устройств и затем полученные от содержавшегося в том же лагере американского шпиона-диверсанта знания применил на практике. Организатор террористической группы Меквабишвили для овладения способами совершения террористических актов читал литературу, в которой описывались приемы диверсионно-террористической деятельности иностранных спецслужб. С этой
же целью он несколько раз просматривал документальный фильм «Операция "Тевтонский меч"» [5].
Согласно концепции В.Н. Мясищева, психологическим ядром личности является индивидуально-целостная система её субъективно-оценочных, сознательно-избирательных отношений к действительности, представляющая собой интериоризованный опыт взаимоотношений с другими людьми в условиях социального окружения. Отношение проявляется в оценочных высказываниях субъекта, его действиях. Раскрытие отношений личности соответствует познанию её мотивов. Из свидетельских показаний по делу о взрывах в московском метро: «Начиная с 1973 г. я стал замечать у Акопа [Багдасаряна] националистические взгляды, которые выражались в том, что при встречах, будь то у нас дома или у них, он высказывал националистические суждения, причем не делал различия, в каком кругу он находится, не взирая на возраст и занимаемое положение людей... Я даже несколько раз делал ему замечания за то, что он всегда, к месту и не к месту, говорит на одну и ту же тему: об армянской нации, об армянских землях, находящихся на территории Азербайджана и Турции, о национальных героях армянского народа. Показывал, какой он патриот...» [6].
Информация о кумирах объекта и лицах, которые пользуются у него авторитетом (обычно это люди, с которыми он идентифицирует себя), позволяет сделать выводы о развитии его мотивации. Его высказывания о их качествах, ценностях и идеалах позволяют судить о мотивации самого объекта. Так, Затикян с восхищением рассказывал своим «воинам» о дашнакских террористах, им было написано эссе «Террор и террористы», где он писал: «...Террор становится революционным делом, когда он направлен на достижение национальных или политических идеалов, а исполнитель становится героем». У члена той же группы Степаняна при обыске была изъята фотография армянских террористов 20-х гг. ХХ в. с надписью: «Светлая память героям армянского народа, которые отомстили турецким жидам - виновникам армянской резни». По словам Ломова, инициатора группы, разрабатывавшей план покушения на Н.С. Хрущева, на него произ-
вела глубокое впечатление книга Заречной «Подвиг поколения» о террористической деятельности революционеров-народоволь-цев, которая была предметом обсуждения группы [7].
С определенной долей вероятности прогнозировать поведение индивида в той или иной ситуации позволяет познание его характера. В своем содержательном аспекте характер теснейшим образом связан с вопросом о том, что значимо для человека в мире и в чем для него смысл его жизни и деятельности. Именно то, что особенно значимо для человека, выступает, в конечном счете, в качестве мотивов и целей его деятельности. Поэтому некоторые черты характера могут свидетельствовать об устойчивых мотивах.
Если человек в различных обстоятельствах проявляет склонность к насилию и пренебрежение к социальным нормам, например, привлекался к уголовной ответственности за насильственные преступления, то есть основания полагать, что и в политической деятельности он может обратиться к насильственным способам. Так, Романов, расстрелявший на первомайской демонстрации 1954 г. в г. Архангельске людей, стоявших на трибуне, ранее привлекался к уголовной ответственности за изнасилование. Воробьев, покушавшийся на теракт в отношении Н.С. Хрущева (Душанбе, 1962 г.), до того был дважды судим за злостное хулиганство [8]. Среди чеченских боевиков в годы вооруженной сецессии существенную долю составляли уголовники, которые в конце
1980-х - начале 1990-х гг. грабили и убивали мирное население Чечни (в основном нече-ченцев).
В последнее время существенно возросло число терактов с использованием смертников, которые приводят к многочисленным жертвам и всегда широко освещаются в СМИ. Применение такой тактики гарантирует, что атака состоится в наиболее подходящий для террористов момент, нет нужды готовить пути отхода, нет опасений, что преступник попадет в руки правоохранительных органов и выдаст сообщников, в том числе организаторов. Чтобы усыпить бдительность сотрудников правоохранительных органов и беспрепятственно пройти к цели, террористы применяют эффективные приемы маскиров-
ки. Так, женщины-террористки выдают себя за беременных. Могут использоваться подростки, лица с различными увечьями (без руки, ноги, глаза и т. п.) - явно выраженные физические недостатки облегчают проникновение к местам совершения преступлений.
Обезвредить террориста-смертника чрезвычайно сложно. После его выхода к месту совершения акции срыв её становится практически невозможным, лишь в некоторых случаях удается минимизировать её негативные последствия. Нередко смертники и не подозревают, что их участь предрешена, как только они согласились «транспортировать» взрывное устройство - время взрыва контролирует другой террорист с дистанционным пультом управления.
Поэтому при проведении спецоперации не допускается применение тактики блокирования и ведения переговоров: фанатично настроенные, находящиеся в состоянии высокого нервного возбуждения смертники не способны к восприятию рациональных доводов и при возникновении контакта с представителями спецслужб, как правило, приводят в действие взрывные устройства, используя взрыватели мгновенного срабатывания.
С учетом совершенных террористических актов на территории Российской Федерации и поступающих данных о возможной подготовке новых актов террора можно выделить признаки, свидетельствующие о возможной подготовке к совершению террористической акции с использованием смертников.
Главным демаскирующим признаком террориста-смертника является наличие при нем взрывного устройства. Такое устройство крепится, как правило, на теле боевика (подозрительные выпуклости в районе пояса), но может использоваться и в качестве носимого объекта, замаскированного под бытовой предмет, детскую коляску и т. п. Приводом детонатора взрывного устройства может служить шнур или провод, зажатый в руке или виднеющийся из-под складок одежды (рукава). Взрыватели монтируются на груди или находятся в руках смертников. Иногда взрывное устройство к месту совершения террористического акта доставляют сообщники за несколько минут до совершения акции.
Смертники - это, как правило, молодые мужчины или женщины 20-35 лет (чаще вы-
глядят старше своих лет), иногда и подростки. Смертник имеет, в зависимости от стадии совершения преступления, отстраненный или, напротив, сосредоточенный взгляд, держится обособленно от других. Чтобы не привлекать к себе внимания, террористы-смертники стараются соответствовать окружению с точки зрения внешности и поведения. Для этого применяются различные способы маскировки: подбор одежды, как правило, неброской (в зоне проведения контртеррористической операции может использоваться также военная форма одежды), окрашивание волос и т. п. Известны случаи, когда мужчины переодевались в женское платье, пытаясь, не вызвав подозрений, максимально приблизиться к месту проведения теракта.
Профессиональных террористов-смерт-ников не бывает, так как нельзя дважды совершить акт самоубийства. Если смертник не является социопатом (психически нездоровой личностью), то он испытывает сильнейшую тревогу, страх, волнение, ненависть. Эти состояния можно фиксировать по мимике, резким движениям, поворотам головы.
Характерной особенностью поведения подрывников зачастую является заметное возбуждение, сопровождаемое обильным выделением пота, а иногда и слюны, повышенным вниманием к окружающей обстановке и людям. Некоторые из них произносят молитвы с переходом на шепот при приближении посторонних лиц. Отличительным признаком может быть и несоответствие погоде верхней одежды, покрой которой позволяет скрыть на теле взрывное устройство. У женщин, как правило, длинное платье или юбка (возможно, черная), косынка на голове с узлом на затылке. Мужчины чисто выбриты (подготовка к обряду погребения), в безукоризненно чистой обуви. Если же взрывное устройство находится в пакете (сумке, рюкзаке и т. д.), то подрывник осторожно относится к переносимым вещам, обычно прижимает их к себе и периодически непроизвольно ощупывает.
Психологическими признаками совершения суицидального террористического акта также являются: нервозность без видимых причин в период регистрации билетов, досмотра ручной клади и багажа; настороженность, нервозность и суетливость во вре-
мя различного рода проверок сотрудниками милиции, подразделений безопасности и контроля; неприбытие на посадку после сдачи вещей в багаж, незапланированная высадка на станции, не являющейся пунктом назначения согласно проездному документу; нанесение во время движения транспортного средства различных пометок, условных обозначений на топографические карты, схемы и чертежи; проведение хронометража движения транспортного средства [9].
Очевидно, что выявление лица, вынашивающего террористические намерения, террористической группы или организации -это только начало сложного процесса их оперативной разработки, предполагающего выявление всех участников, их статуса и роли, установление причастности к совершенным преступлениям и выявление преступных намерений. Решить эти задачи можно, только создав оперативные позиции в окружении интересующего объекта или в преступной группировке.
Успешность решения этих задач во многом определяется способностями оперативного сотрудника к установлению и развитию психологического контакта с объектом разработки, оказанию на него выгодного для органов безопасности воздействия [10]. Нередко такое влияние означает оказание объекту квалифицированной помощи в разрешении конфликтов с обществом и своих внут-риличностных конфликтов социально приемлемыми способами. Самое сложное в этом процессе отнестись к нему не как к преступнику, а как к человеку, попавшему в сложную жизненную ситуацию. Проще всего навесить на человека ярлык преступника, асоциального типа. Куда сложнее отнестись к нему как к индивидуальности, к личности, у которой есть множество жизненных проблем и которая прибегает к делинквентному поведению в целях самозащиты.
Установление и развития контакта с преступником или лицом, подозреваемым в совершении преступления, - непременная составляющая оперативно-розыскной и следственной деятельности. И враждебность по отношению к объекту здесь негативна и разрушительна, она препятствует установлению необходимого для оказания воздействия контакта. «Одним из наиболее распространен-
ных предрассудков, - отмечает Э. Шостром,
- является мнение, что каждый человек имеет свои собственные, особые, определенные качества. Мы думаем, что одни люди - добрые, другие - злые, одни - эгоисты, другие -альтруисты, одни - мудрые, другие - глупые и т. д. Ничего подобного! Люди подобны рекам, и во всех этих реках течет одна и та же вода. Просто одни реки шире в одном месте, а другие - в другом, одни реки извилисты и полны водопадов, другие - прямы и спокойны... Так же и люди. Любой из нас несет в себе семена каждого человеческого качества, и иногда проявляет себя одно, иногда - другое, и часто один и тот же человек настолько различен в разных ситуациях, что трудно в это поверить» [11]. Человек - это редкий образец биполярностей, все они время от времени проявляются: он активен и пассивен, силен и слаб, независим и зависим, ласков и агрессивен в одно и то же время. Эту мысль Э. Шострома подтверждают материалы уголовных дел на террористов, в которых один и тот же человек одними свидетелями характеризуется как добрый, гуманный, заботливый товарищ, сын, отец, муж, а другими - как убийца, испытывающий состояние душевного подъема после совершения преступления, озлобленный антисемит и русофоб.
Эффективность воздействия наиболее высока, когда между реципиентом и индуктором возникает «раппорт» - состояние восприимчивости, «настроенности на прием». Существуют различные способы достижения высококонтекстуальной коммуникации
(коммуникация, в которой для понимания происходящего используется разносторонняя информация). Это, прежде всего, владение «ключами доступа» в сферу бессознательного: позы, мимические реакции, кинестетические ощущения, тембр голоса, паттерны глаз. Это отзеркаливание - отображение, возвращение собеседнику особенностей его собственного невербального поведения. Поскольку огромное количество невербальных сообщений идет на бессознательном уровне, от-зеркаливание - прекрасный способ для включения объекта в бессознательную коммуникацию с субъектом. Это использование в речи предикатов одной модальности с партнёром (зрительной, аудиальной, кинестетической). Такие изменения, отражающие
уровень внимания объекта и его готовность реагировать, как обеднение мимики, неподвижность взгляда, прекращение мигания и почти полная неподвижность, говорят о том, что он впал в состояние легкого транса («имеет дело с содержанием своего бессознательного») и наилучшим образом готов к восприятию внушаемой информации. Выделение в рассказе внушающей фразы делается с помощью пауз, изменения позы или тона голоса, с помощью произнесения имени реципиента (объекта воздействия) [12].
При отсутствии визуального контакта с преступниками, например, при переговорах с использованием технических средств связи, информацию об их психическом состоянии можно получить при помощи психолингвистического анализа речевого потока. Такими косвенными признаками «словесной агрессии» - «индикаторами» психического состояния являются: конструкция фраз, содержание высказываний, степень преобладания императивных выражений и слов. Превышение половины от общего числа слов словами и выражениями, высказанными в императивной форме, свидетельствует о состоянии высокого нервного напряжения и агрессивности. Заметное увеличение количества жаргонных и нецензурных выражений, как правило, также свидетельствует о возрастании психической активности. Уменьшение жаргонизмов и включение логических элементов в суждения, оценки, высказывания - вступление в период более спокойного реагирования на события. Другим показателем агрессивности являются «перебивания», нежелание слушать доводы, которые преступникам не хотелось бы воспринимать. Поэтому переговорщик должен быть готовым к этой форме негативного психологического воздействия, чтобы не «стушеваться» и не потерять избранное направление дебатирования, а при необходимости и самому обратиться к этому психологическому приему [13].
Каким бы диким ни казалось поведение террориста, оно всегда имеет свою логику, соответствующую его модели мира. Поэтому одним из важнейших принципов работы оперативных сотрудников при установлении и развитии контактов с лицами из преступной среды, по трансформации поведения объекта
разработки является «присоединение» - принятие на вооружение созданной им модели мира и общение с ним на «его языке».
Исходная предпосылка: всякое поведение может быть полезным в каком-нибудь контексте. Задача состоит в том, чтобы найти контекст, в котором данное поведение является целесообразным, и закрепить поведение за определенным контекстом.
К примеру: вроде бы хорошо быть уверенным в себе и несгибаемо отстаивать свои позиции. Но в случаях, когда имеешь дело с таким же максималистом и в результате может пострадать важное дело, неплохо бы приобрести способность «поступиться принципами» и идти на разумные компромиссы, т. е. если опираться на Берна, оперировать не только родительскими постулатами, но и качествами Взрослого: способностью к анализу, синтезу и выбору. Верное средство против жалости реципиента к самому себе - сосредоточение на чем-то, что подчеркивало бы его «Я», его значительность и вместе с тем позитивно ориентировало на будущее -как бы плохо ни было, всегда есть основа для развития и всегда можно начать сначала.
Для изменения «картины мира» объекта можно использовать технику мета-модели [14] - набор лингвистических средств для оптимальной коммуникации и получения информации, которая часто бывает скрыта от самого объекта воздействия. Техника включает в себя ряд приемов.
Прием номинализации основан на превращении глаголов в существительные (признать - признание, помогать - помощь, решать - решение). Такое, казалось бы, незначительное лингвистическое изменение превращает действие, процесс в стабильное явление, в событие. Если текущий процесс предполагает возможность действия, выбора и изменения, то событие, обозначенное существительным, воспринимается как свершившийся факт, с которым бессмысленно бороться. Для того чтобы вернуть объекту способность действовать и изменять себя, а не оставлять его перед свершившимся фактом или обстоятельством, следует вновь преобразовать номинализацию в процессуальное слово. Технически это просто - следует использовать глагол в качестве реакции:
- Я не вижу иного выхода.
- Неужели нельзя выйти из ситуации иным путем?
- Я не имею никакой поддержки.
- Как бы ты хотел, чтобы тебя поддержали?
Прием ограничения модели объекта предполагает использование универсальных квантификаторов - слов-обобщений: «все», «каждый», «всякий», «никто» и т. п. Преувеличенное подчеркивание обобщений с помощью интонации или добавления других универсальных квантификаторов заставляет усомниться в их могуществе и поискать исключения, а следовательно, и возможности выбора:
- Всё зло - от мигрантов (демократов, евреев...)!
- Действительно ВСЁ зло от мигрантов
(...)?
Модальные операторы необходимости: «Мне следует», «Я должен», «Я обязан», «Я не могу» - это симптомы отсутствия выбора. (Как здесь не вспомнить Берна и его родительское состояние Я, демонстрирующее себя модальными операторами.) Цель работы с модальными операторами - помочь человеку усомниться, вывести его за пределы того, что он считает для себя принятым и единственно возможным. Объяснение «У меня не было выбора» явно доминирует у всех террористов. Террор они часто называли последней своей возможностью что-то изменить. Задача оперработника - заставить объекта усомниться в этом. В этих случаях можно использовать два вопроса, модифицируя их по ситуации: «Что вам мешает?» и «Что случится, если вы не сделаете это?». Вопрос «Что вас останавливает?» направляет человека в прошлое к имеющемуся опыту, к поиску переживаний, которые сформировали это ограничение. Вопрос «Что случится, если...» предлагает ему заглянуть в будущее, на возможные последствия.
- Я обязан так поступить.
- Что случится, если ты так не поступишь?
Семантически-ошибочные формулировки. Работа с этими ограничениями позволяет объекту обнаружить искаженные представления и обогатить зафиксировавшуюся у него модель, пользуясь большей свободой действий. Чаще всего встречаются три типа ограничений:
1. Причина и следствие. Деятельность объекта ограничивается уверенностью, что какие-то его действия вызовут совершенно определенные действия правительства или, наоборот, действия последнего необходимо повлекут конкретную реакцию других людей, т. е. стимул А неизбежно вызовет реакцию Б. В этом случае используется корректирующий вопрос «Каким образом террористический акт повлияет на политику правительства?» или «Почему ты считаешь, что правительство поведет себя так, как ты прогнозируешь?», который заставит объекта усомниться в правильности своего выбора, поможет увидеть другие возможности.
2. «Чтение мыслей». Это иллюзия объекта, что он знает, что чувствует или думает другой человек (другие люди), основанная на проекции своего жизненного опыта на других, а не на информации. Корректирующий вопрос «Каким образом ты знаешь, что это именно так?» может помочь ему осознать и даже поставить под сомнение предположение, которое казалось ему бесспорным.
- Я знаю, чего они хотят.
- Откуда ты это знаешь?
3. Потеря субъекта. Обычно это суждения, основанные на обобщении, представлении человека о том, что правила, обязательные для него и его модели мира, так же справедливы и обязательны для всех (если исходить из Берна, то это чаще всего родительские постулаты). Цель работы - признавая за объектом право на собственные правила, позволить остальному миру иметь свои. Нужно научить его не натягивать свою рубашку на других. Обычно человеку, пользующемуся подобным ограничением, даже не приходит в голову другая возможность. Целесообразен корректирующий вопрос:
- Это унизительно - вести переговоры с врагами!
- Как это тебя унизит?
Таким образом, лингвистическая техника мета-модели - это технический набор средств для оптимальной коммуникации, с помощью которого вызываются сначала незначительные изменения в сознании, а затем и в поведении объекта, постепенно увеличивающиеся.
Это особое искусство, поскольку речь идет о неосознаваемых объектом механизмах его поведения. Именно поэтому мета-модель является мощным методическим приемом, основанным на связи языка и опыта.
Конечно, это лишь некоторые психологические способы и приемы выявления признаков террористической деятельности, установления и развития контактов с лицами, подозреваемыми в причастности к данным преступлениям, оказания на них желаемого психологического воздействия. Проблема эта, вероятно, неисчерпаема, как и психика человека вообще, будь он преступник или законопослушный член общества.
1. Хоффман Б. Терроризм - взгляд изнутри. -М.: Ультра. Культура, 2003. - С. 165-172.
2. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX - начало XX в.). - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2000.
3. иЯЬ: http://nak.fsb.ru/nac/media/terrorism_today/ history.htm
4. Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. - М.: Щит-М. 2001.
5. Горбунов К.Г. Социально-психологические особенности терроризма и их учет в деятельности органов безопасности: дис. ... канд. психол. наук. - М.: Акад. ФСБ РФ, 1995.
6. Там же. - С. 177.
7. Там же. - С. 99.
8. Там же. - С. 134.
9. Организация психологического обеспечения контртеррористической деятельности: методическое пособие. - М.: ЦОКР МВД России, 2006. - С. 80-87.
10. Чуфаровский Ю.В. Психология оперативнорозыскной и следственной деятельности: учебное пособие. - М.: Проспект, 2008. -С. 40-41.
11. Шостром Э. Анти-Карнеги, или человек-манипулятор. - Минск: Полифакт, 1992. - С. 72.
12. Кондратенко В.Т., Донской Д.И. Общая психотерапия. - Минск: Навука i тэхшка, 1993. -С. 78.
13. Илларионов В.П. Заложники и переговорщики // Советская милиция. - 1991. - № 9.
14. Эриксон М. Мой голос останется с вами. -СПб.: XXI век, 1995.
