CC BY
187УДК 346
Снегирева Дарья Владимировна Санкт-Петербургский государственный университет
Юридический факультет Россия, Санкт-Петербург sne gireva. daria98 @yandex. ru Snegireva Daria Saint Petersburg State University Faculty of Law Russia, Saint Petersburg
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ИСЧЕРПАНИЯ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОГО
ПРАВА НА ТОВАРНЫЙ ЗНАК Аннотация: в статье автор анализирует актуальные проблемы исчерпания исключительного права на товарный знак в российском правопорядке. Автором исследуется правовая природа принципа исчерпания исключительного права на товарный знак, судебная практика, явление параллельного импорта и предполагаемые последствия его легализации в Российской Федерации. Ключевые слова: товарный знак, исключительное право, правообладатель, принцип исчерпания прав, параллельный импорт.
SOME PROBLEMS OF EXHAUSTION OF THE RIGHTS TO TRADEMARK Annotation: in this article the author analyses topical problems of exhaustion of the right to a trademark. The author research the legal nature of the principle of exhaustion of right to a trademark, court practice, the phenomenon of parallel imports and the estimated consequences of its legalization in the Russian Federation. Key words: trademark, exclusive right, right-holder, principle of exhaustion of rights, parallel imports.
Доктрина исчерпания исключительного права на товарный знак
Формировании доктрины исчерпания исключительного права связано с именем немецкого цивилиста Йозефа Коллера. Исчерпание прав можно рассматривать в качестве одного из ограничений абсолютных исключительных прав на охраняемые результаты интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации. Появление данной формы «ограничения юридической монополии, направленной преимущественно на удовлетворение экономических интересов третьих лиц, действия которых скованы наличием указанной монополии», обусловлено поиском оптимального сочетания интересов участников гражданского оборота в сфере интеллектуальной собственности [1, с. 17]. Доктрина исчерпания исключительных прав стала тем инструментом, «который позволил снять или, по меньшей мере, смягчить имеющие место противоречия как между монопольным характером исключительного права и принципом свободы перемещения товаров и услуг на территории одного государства (национальный аспект), так и между территориальным характером действия исключительного права и международными экономическими требованиями свободной торговли (международный аспект)» [1, с. 17].
Как отмечает О.А. Городов, «в условиях глобализации международной торговли значение доктрины исчерпания исключительных прав, выбор масштаба и объема прав, подлежащих исчерпанию на ее основе, обретают особое значение, поскольку с опорой на них осуществляется реализация государственной политики по отношению к феномену так называемого параллельного импорта и формирование национальных подходов к юридической оценке актов недобросовестной конкуренции» [1, с. 17 - 18.].
Особый интерес представляет проблема исчерпания исключительного права на товарный знак, специфическое содержание которого непосредственно оказывает влияние на правовое регулирование отношений, складывающихся в связи с введением продукции в гражданский оборот и ее дальнейшим распространением. «Принцип исчерпания права на товарный знак состоит в том, что после сбыта товара на рынке, маркированного охраняемым товарным знаком, самим правообладателем или с его согласия, правообладатель теряет
контроль за дальней перепродажей такого товара, а также любой иной формой его коммерческого использования» [2, с. 45]. В зависимости от того, каким образом реализуется товар, различают национальный, региональный, международный и смешанный принципы исчерпания исключительного права на товарный знак. Прежде чем давать оценку существующей в российском праве концепции исчерпания прав и прогнозы относительно ее дальнейшего развития, представляется целесообразным проанализировать возможные модели и эффективность их функционирования.
Национальное исчерпание характеризуется тем, что исключительное право правообладателя товарного знака считается исчерпанным лишь при введении соответствующей продукции в оборот внутри данной страны. Следуя региональному принципу исчерпания прав, введение товара в оборот правообладателем или с его согласия на территории определенного региона (в любом из государств Европейского союза, например) влечет исчерпание права. Международное исчерпание характеризуется тем, что исключительное право признается по закону исчерпанным на территории любой страны, если продукт, маркированный охраняемым средством индивидуализации, введен в гражданский оборот правообладателем или с его согласия на территориях стран, в которых обеспечивается правовая охрана товарного знака.
Правовое обоснование применения международного принципа исчерпания прав выстраивается следующим образом: известно, что товарный знак призван указывать происхождение товаров. «Если продукция является оригинальной, т.е. происходит от владельца обозначения и свидетельствует о подлинном происхождении товаров, то при пересечении национальных границ товарное обозначение не перестает выполнять свою основную функцию. Важно, чтобы продукция являлась оригинальной и вводилась в оборот самим правообладателем знака или действующими с его согласия третьими лицами» [3, с. 22].
В соответствии со ст. 1484 ГК правообладатель использует товарный знак и запрещает его использование другими лицами. Никто не может использовать
охраняемый в Российской Федерации товарный знак без разрешения правообладателя. «Однако исключением из указанного правила является положение о том, что правообладатель не может препятствовать использованию знака применительно к тем же товарам, которые были введены в гражданский оборот им самим либо с его согласия, т.е. он не может осуществлять свое право дважды в отношении одних и тех же товаров, поставляемых на рынок. Следует подчеркнуть, что товары должны быть теми же самыми, никаким образом не измененными» [4, с. 352]. Таким образом, в действующем законодательстве закреплен национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак.
Споры, возникающие по поводу принципа исчерпания исключительного права на товарный знак, а также разные подходы к определению сферы действия этого принципа вызваны (в том числе) тем обстоятельством, что его правовая природа остается неясной. Данная правовая конструкция предполагает, что исключительное право ограничивается, но только в отношении того объекта, который воплощен в конкретном товаре: исключительное право, выраженное в этой вещи, прекращается либо во всех, либо в некоторых случаях (если применяется принцип национального или регионального исчерпания прав). Равным образом исключительное право, выраженное в контрафактном товаре, в товаре, впервые пущенном в гражданский оборот без согласия обладателя исключительного права, не прекращается - оно продолжает существовать и препятствует последующему гражданскому обороту этого товара [5, с. 40].
Из этого некоторые авторы делают вывод о том, само исключительное право, воплощенное в вещи, является вещным обременением. Следовательно, и исчерпание исключительного права, представляющее собой освобождение вещи от вещного обременения, - по своей правовой природе вещное право [5, с. 40]. Как указывает Э.И Гаврилов, «вещные права (как и само право собственности) трансграничны - они переходят через государственную границу, поэтому, когда вещь (вещное право), «очищенная» от
исключительного права, переходит через границу, никакое исключительное право, воплощенное в данной вещи, не может появиться». Но если исключительное право на вещь не было исчерпано, а сама вещь, обремененная исключительным правом, переходит через границу, обременение становится препятствием свободному обороту вещи за рубежом [5, с. 40].
Вместе с тем, необходимо учитывать и те международные обязательства, которые были приняты Российской Федерацией после вступления в силу части четвертой Гражданского кодекса. Статья 1487 ГК, как закрепляющая в рамках дискреции федерального законодателя национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак, подлежит применению во взаимосвязи с международно-правовым регулированием принципа исчерпания прав. В соответствии с положениями, содержащимися в приложении № 26 к Договору о Евразийском экономическом союзе, для государств - членов ЕАЭС установлен региональный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак. Это означает, что те товары с размещенными на них товарными знаками, которые были введены в гражданский оборот на территории Российской Федерации или какого-либо другого государства, входящего в ЕАЭС, непосредственно правообладателем или с его согласия, могут в дальнейшем свободно находиться в обороте на территории всех государств -членов ЕАЭС; импорт же на территорию ЕАЭС из других государств товаров с размещенными на них товарными знаками допускается только с согласия правообладателей этих товарных знаков [6].
Следует отметить, что правовое регулирование в других странах-участницах ЕАЭС складывается следующим образом: некоторые государства, в отличие от Российской Федерации, напрямую закрепляют в своем национальном законодательстве региональный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак. В соответствии с п. 7 ст. 19 Закона Республики Казахстан «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» не является нарушением исключительного права на товарный знак использование этого товарного знака
другими лицами в отношении товаров, которые были правомерно введены в гражданский оборот на территории государств-членов ЕАЭС непосредственно правообладателем товарного знака или с его согласия [7]. Однако отсутствие подобного указания в ст. 1484 ГК обусловлено лишь тем, что данная норма появилась в Гражданском кодексе до того, как Российская Федерация заключила соответствующий международный договор, положения которого в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ должны применяться в том случае, если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотренные законом.
Аналогичным образом региональный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак закреплен в Регламенте № 2017/1001 Европейского парламента и Совета Европейского Союза «О товарном знаке Европейского Союза», в соответствии с положениями которого товарный знак не дает его владельцу права запрещать его использование на товарах, которые были выпущены на рынок ЕС под указанным товарным знаком самим владельцем или с его согласия [8]. Это положение не подлежит применению в тех случаях, когда у владельца товарного знака существуют законные основания препятствовать дальнейшей коммерциализации товаров, включая ситуации изменения состояния товаров после того, как они поступили на рынок (ст. 15). В большинстве случаев законодательство стран-участниц приведено в соответствие с данными положениями и не противоречит действующей концепции исчерпания исключительного права на товарный знак.
Например, в соответствии с Кодексом интеллектуальной собственности Франции (Article L713-4) владелец товарного знака не может запрещать использование последнего для товаров, которые были выставлены владельцем или с его согласия на рынок в Европейском экономическом сообществе или в Европейском экономическом пространстве под этим знаком или с его согласия. Тем не менее, за владельцем товарного знака сохраняется право на представление возражений против любого нового акта маркетинга, если он
сможет обосновать изменение или ухудшение (фальсификацию) товара вследствие вмешательства [9].
«Европейское право не признает доктрину международного исчерпания прав как часть права ЕС. Это означает, что выпуск товаров в законный оборот владельцем товарного знака или с его согласия за пределами ЕС позволяет владельцу товарного знака воспрепятствовать его импорту на территорию ЕС» [10, с. 135]. Однако необходимо обратить внимание, что такой подход не соотносится с внутренним правом многих европейских государств, придерживающихся концепции международного исчерпания прав. Это позволяет национальным судам «применять принцип международного исчерпания прав в том случае, когда существуют соответствующие двусторонние соглашения или действует принцип взаимности» [10, с. 135].
Следует отметить, что в одних правопорядках параллельный импорт разрешен, в других его допустимость поставлена в зависимость от каких-либо факторов. Что касается Российской Федерации, то опция легализации параллельного импорта относится к дискреционным полномочиям национального законодателя, что соответствует положениям ст. 6 Соглашения Всемирной торговой организации по торговым аспектам прав интеллектуальной собственности (TRIPS), устанавливающей право участвующих государств на признание той или иной концепции исчерпания прав на объекты интеллектуальной собственности. В связи с этим в российском научном сообществе ведутся дискуссии относительно целесообразности изменения существующей модели исчерпания прав на товарные знаки.
Что касается основных мировых тенденций, то говорить о наличии превалирующей концепции исчерпания исключительных прав на товарные знаки не представляется возможным. Многообразие подходов напрямую связано с различным уровнем экономического развития государств, проводимой ими инвестиционной политикой, преобладающими секторами производства, состоянием конкуренции внутри страны или соответствующего союза (экономического, таможенного). «В среде сторонников легализации в
России параллельного импорта принято ссылаться в основном на опыт США и Японии, где судебная практика допускает применение международного принципа исчерпания права на товарный знак» [2, с. 51]. Вместе с тем, во многих государствах, с которыми Российская Федерация поддерживает тесные экономические отношения, закреплен национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак. Согласно статье 14 Закона Республики Армения «О товарных знаках», владелец зарегистрированного товарного знака не вправе запрещать использование третьими лицами товарного знака в отношении товаров, которые были обозначены и введены в коммерческий оборот владельцем или с его согласия в любой стране [11]. Однако данные положения не применяются, если собственник дает аргументированное возражение против дальнейшей продажи товара, особенно если в процессе сбыта характеристики этих товаров изменяются естественным образом или путем вмешательства.
Обратившись к статье 16 Закона Украины «Об охране прав на знаки для товаров и услуг», мы видим, что исключительное право владельца свидетельства запрещать другим лицам использовать без его согласия зарегистрированный знак не распространяется на использование знака для товара, введенного под этим знаком в гражданский оборот владельцем свидетельства или с его согласия, при условии, что владелец свидетельства не имеет веских оснований запрещать такое использование в связи с последующей продажей товара, в частности в случае изменения или ухудшения состояния товара после введения его в гражданский оборот [12].
Тем самым законодателями вводится достаточно гибкое регулирование принципа исчерпания исключительного права на товарный знак, позволяющее нивелировать для правообладателя риски, связанные с нанесением ущерба его репутации вследствие реализации «параллельными импортерами» некачественной продукции. Следует обратить внимание на то, что российский законодатель не обусловил действие принципа исчерпания прав какими-либо
обстоятельствами, связанными с качеством товара, введенного в гражданский оборот.
Таким образом, с учетом конкурирующих интересов потребителей и производителей товаров, государства в том или ином виде применяют принцип исчерпания исключительного права (доктрина первой продажи), «при этом возможность импорта товаров без разрешения правообладателя зависит от того, какой режим исчерпания исключительного права применяется государством, на территорию которого осуществляется ввоз, — национальный, региональный или международный» [13, с. 103].
Проблемы исчерпания исключительного права на товарный знак во взаимосвязи с параллельным импортом
При осуществлении правового регулирования законодателем должны быть учтены особенности функционирования той или модели исчерпания исключительного права на товарный знак. При международном принципе акцент сделан на ограничение прав правообладателя, при котором им утрачивается контроль над дальнейшей судьбой товара после его первого выпуска в гражданский оборот. В свою очередь, национальный принцип представляет собой ограничение, при котором правообладатель лично или через своего представителя в стране может вводить товар в гражданский оборот таким образом, чтобы за ним оставалось право выбора рынка конкретной страны, качества и количества товара, ценовой политики. Именно этот подход порождает такое экономико-правовое и политическое явление, как параллельный импорт.
В доктрине существуют диаметрально противоположные точки зрения, касающиеся целесообразности легализации параллельного импорта. В числе потенциальных рисков принятия подобного решения указывают снижение стимулов правообладателей к инвестированию в производства, локализованные на территории России, возможный рост недобросовестной конкуренции, рост объемов контрафактной продукции [14, с. 6], снижение спроса на сегмент
недорогих отечественных товаров [15]. Вместе с тем, другие эксперты считают, что этот вопрос может решаться в рамках повышения эффективности таможенного контроля, а также за счет введения, например, механизмов страхования ответственности импортеров за причинение вреда в сфере интеллектуальной собственности [16, с. 9].
Также стоит отметить следующие возможные негативные последствия для инвесторов: увеличение расходов на установление контрактных отношений с дистрибьюторами продукции; повышение расходов на обеспечение качества продукции и невозможность контроля качества всех импортируемых товаров; невозможность реализации некоторых стратегий бизнеса (например, избирательной дистрибуции) [16, с. 9]. Безусловно, «прямым следствием принятия решения о легализации параллельного импорта станет снижение уровня цен на соответствующие товары, которое не всегда проявляется в долгосрочном или даже среднесрочном периоде» [17].
Что касается аргументов сторонников параллельного импорта, то они считают, что «легализация альтернативных каналов импорта продукции благотворно влияет на развитие конкуренции, расширение ассортимента брендовой продукции и снижение цен на нее, а также возможность покупки потребителями иностранных товаров в более сжатые сроки» [13, с. 103].
О практической ценности данной дискуссии свидетельствует и тот факт, что ФАС РФ в 2014 году был разработан законопроект, связанный с инициативой о легализации параллельного импорта в Российской Федерации [18]. Однако он так и не был внесен в Госдуму, поскольку по результатам оценки регулирующего воздействия было получено отрицательное заключение.
Проблемы применения российского законодательства об исчерпании исключительного права на товарный знак
Однако проблема параллельного импорта и существования национального принципа исчерпания исключительного права на товарный знак проявляется также в аспекте соответствия положениям Конституции РФ и не
исчерпывается подходами к решению вопроса о целесообразности сохранения существующего законодательного регулирования.
В связи с этим перед Конституционным Судом (далее - КС) был поставлен вопрос о противоречии Конституции национального принципа исчерпания исключительных прав, предполагающего запрет на параллельный импорт в Россию товаров с размещенными на них товарными знаками без разрешения правообладателей. Конституционный Суд акцентировал внимание на том, что «толкование принципа исчерпания исключительных прав должно осуществляться исходя из необходимости не только надлежащей защиты прав и деловой репутации правообладателя товарного знака, но и обеспечения баланса прав импортеров, конечных потребителей товаров» [19].
Наряду с основным выводом о том, что существующий подход к регулированию исчерпания прав не противоречит Конституции РФ, КС обратил внимание на проблему, связанную с имеющимися проявлениями недобросовестной конкуренции в сфере интеллектуальной собственности.
В.В. Старженецкий отмечает, что «учитывая блокирующий эффект положений ст. 10 и 11 Федерального закона «О защите конкуренции», КС избрал подход, основанный на оценке ситуации с точки зрения общих принципов права, заложенных в Конституции и ГК РФ, а именно добросовестности и недопустимости злоупотребления правами» [20, с. 168]. Конституционный Суд отметил актуальность позиции, выраженной в Постановлении от 13 декабря 2016 года № 28-П и указал, что «несмотря на двойственный характер компенсации за нарушение интеллектуальных прав, являющейся штрафной санкцией и преследующей публичные цели пресечения нарушений в сфере интеллектуальной собственности, она является частноправовым институтом» [21]. Конституционный Суд косвенно подтверждает политико-правовую оправданность применения различных мер гражданско-правовой ответственности к «импортеру, ввозящему на территорию РФ поддельные или недоброкачественные товары, и к импортеру, не получившему согласия правообладателя на ввоз в Россию товара, ранее на
законных основаниях выпущенного в оборот в другой стране» [19]. Обоснование подобной дифференциации объясняется тем, что «при ввозе поддельных товаров правообладатель товарного знака помимо убытков в виде упущенной выгоды, которую он мог бы получить от ввоза законно выпущенных товаров, несет репутационные риски, связанные с несоответствием характеристик товара ожиданиям потребителей» [19].
Очевидна разница в степени угрозы для законного оборота, общественной опасности использования потребителями товаров, контрафактных в силу поддельного происхождения, и товаров, признаваемых таковыми в силу их ввоза в страну неуполномоченным импортером. Вместе с тем, ряд авторов, анализируя конституционно-правовую аргументацию, приходят к выводу о том, что ограничение легальной монополии может осуществляться иным образом, поскольку наличествуют другие механизмы, позволяющие достичь обозначенных Конституционным Судом целей, касающихся борьбы с завышенными ценами на критически важные для страны товары, например, медицинское оборудование, лекарственные препараты.
Так, В.И. Еременко указывает на то, что «одним из важных способов ограничения легальных монополий в мировой практике является предоставление официальных лицензий в интересах обороны, безопасности и общественного здравоохранения» [22, с. 7]. Автор отмечает наличие подобного инструмента и в российском патентном законодательстве, предусмотренного ст. 1360 ГК РФ: «Правительство Российской Федерации имеет право в интересах обороны и безопасности разрешить использование изобретения, полезной модели или промышленного образца без согласия патентообладателя с уведомлением его об этом в кратчайший срок и с выплатой ему соразмерной компенсации». В.И. Еременко полагает, что «такая возможность ограничения легальной монополии должна распространяться и на здравоохранение и относиться ко всем результатам интеллектуальной деятельности и средствам индивидуализации с переносом соответствующей статьи в главу 69 (Общие положения) ГК РФ, позволяющей Правительству РФ выносить решения об
использовании в интересах национальной обороны, безопасности и здравоохранения зарегистрированных в России результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации без согласия правообладателей, но с выплатой им соразмерной компенсации» [22, с. 7]. Таким образом, автор не соглашается с тем, что для ограничения легальной монополии правообладателя должны быть использованы гражданско-правовые институты противодействия злоупотреблению правом.
Также В.В. Старженецкий верно указывает на то, что «КС РФ во многом склонил чашу весов в сторону параллельных импортеров, расширив возможности правовой квалификации этих отношений со стороны судов и других правоприменительных органов и предоставив параллельным импортерам сразу несколько рычагов давления на правообладателей (в первую очередь иностранных): это возможность ссылаться на злоупотребление правом со стороны правообладателя, его недобросовестное поведение по ограничению ввоза на внутренний рынок РФ конкретных товаров, необоснованное завышение им цен, а также множество способов уменьшить размер гражданско-правовой ответственности перед правообладателем, включая снижение компенсации ниже низшего предела, очень жесткие условия для удовлетворении таких требований, как изъятие из оборота и уничтожение импортированных товаров» [20, с. 164].
Практика применения положений об исчерпании исключительного права
на товарный знак
Однако существенное значение для явления параллельного импорта имеет и сложившаяся судебная практика, отражающая механизм функционирования данной правовой конструкции в реальной действительности. На ее формирование оказывает влияние не только сложившаяся экономическая ситуация, ориентирующая правоприменителя на «приспособление» интеллектуальной собственности под нужды импортозамещения, но и рассмотренная нами позиция Конституционного Суда.
Прежде всего, в практике судов по-прежнему возникают проблемы, связанные с определением содержания нормы, предусматривающей национальный принцип исчерпания исключительного права на товарный знак. В связи с этим, в некоторых решениях Суд по интеллектуальным правам, направляя дело на новое рассмотрение, указывает на то, что «легальность приобретения спорного товара на территории иностранного государства, не означает того, что данный товар может быть ввезен на территорию Российской Федерации без разрешения правообладателя» [23].
Однако гораздо больший интерес представляет практика Суда по интеллектуальным правам в части применения правовой позиции Конституционного Суда. Одним из первых дел в практике Суда по интеллектуальным правам (далее - СИП), наглядно демонстрирующим изменение соответствующих подходов, стал спор о защите исключительного права на товарный знак, в котором СИП осуществил дифференциацию размера гражданско-правовой ответственности за ввоз на территорию Российской Федерации контрафактной продукции и за осуществление незаконного импорта оригинальной продукции, на которую товарный знак был нанесен самим правообладателем. СИП не только исправил ошибочную квалификацию нижестоящих судов, которые отнесли к контрафакту деятельность по незаконному импорту продукции с товарным знаком, маркированным самим правообладателем, но и указал на необходимость во всех подобных спорах учитывать правовую позицию Конституционного Суда. Далее по делу Нетекеп Ceska гериЬНка vs ООО «ИнтерБев» СИП отметил, что «сумма компенсации при параллельном импорте должна определяться в меньшем размере, чем при ввозе поддельного (контрафактного) товара, если только это не повлекло для правообладателя убытков, сопоставимых с убытками от использования товарного знака на поддельной продукции» [24]. Кроме того, за осуществление параллельного импорта не могут быть применены такие меры гражданско-правовой ответственности как изъятие из оборота и уничтожение товаров, если
они соответствуют требованиям, предъявляемым к их качеству, а также не создают угрозы для жизни, здоровья третьих лиц [25].
Отмечая неправомерность параллельного импорта, СИП указывает, что в каждом конкретном случае для правильного разрешения заявленных требований, в том числе требования об изъятии и уничтожении товара, судам следовало установить, законно (самим правообладателем или иным лицом с его согласия) или незаконно нанесены товарные знаки на ввезенном Обществом товаре, иными словами ввезены ли Обществом поддельные товары, либо ввоз осуществлен в рамках параллельного импорта. Все это необходимо осуществить ввиду того, что правовые последствия, наступающие в случае ввоза товара, на который (его упаковку) товарный знак нанесен незаконно, и товаров, на который товарный знак нанесен самим правообладателем, являются различными [26].
Также ярким примером того, как была воспринята практикой данная позиция, может служить следующий пример. СИП в ходе рассмотрения дела по иску лицензиата - обладателя исключительной лицензии, пришел к выводу о недоказанности ответчиком исчерпания права в отношении всех спорных товаров. В связи с оспариванием ответчиком размера присужденной компенсации, СИП сослался на правовую позицию Конституционного Суда, изложенную в Постановлении от 13.02.2018 № 8-П, и отметил, что указанное постановление высшей судебной инстанции не содержит указания на какой -либо конкретный размер допустимой компенсации и не обязывает суд назначать компенсацию исключительно в минимальном размере, а лишь указывает на необходимость учета факта происхождения контрафактного товара, а также того, кем был произведен товар, кем были нанесены товарные знаки на товар. Также СИП исследовал и оценил доказательства сторон и пришел к выводу об отсутствии злоупотребления правом со стороны истца -общества «Искар» [27].
Суд по интеллектуальным правам указывает, что в каждом конкретном случае судам необходимо обеспечивать полноту исследования всех
обстоятельств и доказательств по делу, которые могут повлиять на выводы о размере подлежащей взысканию компенсации, о качестве и безопасности спорных товаров и, как следствие, о необходимости удовлетворения требований об их изъятии и уничтожении [28], а также давать надлежащую правовую оценку доводам ответчиков о злоупотреблении правом или недобросовестной конкуренции со стороны правообладателя [29].
Таким образом, в настоящее время в России формируется новая судебная практика по делам о параллельном импорте. В качестве суда кассационной инстанции Суд по интеллектуальным правам обеспечивает адаптацию подходов, выраженных в Постановлении Конституционного Суда № 8-П, к применению нижестоящими судами при рассмотрение конкретных споров.
Что касается непосредственного применения проанализированной правовой позиции иными судами, то несмотря на достаточно подробную и детальную конституционно-правовую аргументацию, использованную Конституционный Судом, в практике возникают определенные трудности. Данная позиция иногда толкуется судами как позволяющая возложить на истца обязанность по доказыванию неправомерного введения ответчиком в гражданский оборот на территории Российской Федерации товара, маркированного товарным знаком [23].
Однако, в целом позиция Конституционного Суда была воспринята верно, о чем свидетельствует уже достаточно единообразная практика арбитражных судов. Так, суды активно ссылаются на Постановление Конституционного Суда в части обоснования своих выводов о возможности или недопустимости изъятия из оборота и уничтожения товаров, везенных на территорию РФ без согласия правообладателя, в порядке применения последствий нарушения исключительного права на товарный знак, в зависимости от того, соблюден ли критерий ненадлежащего качества в части обеспечения безопасности, защиты жизни и здоровья людей, охраны природы и культурных ценностей [30].
Заключение
Таким образом, нами были рассмотрены теоретические вопросы, связанные с доктриной исчерпания исключительного права на товарный знак, существующими конструкциями данного принципа в различных правопорядках и содержанием такого правового явления как параллельный импорт. Такой подход позволяет системно оценить целесообразность и обоснованность нормативно установленной модели принципа исчерпания исключительного права на товарный знак, существующей в Российской Федерации. Вместе с тем, наличие соответствующих международно-правовых обязательств и экономико-правовые риски для российского рынка являются важными факторами, определяющими решение законодателя.
Специфика принципа исчерпания исключительного права на товарный знак заключается в его тесной взаимосвязи с экономическими явлениями, выходящими за рамки гражданско-правовых отношений между частными субъектами, что обуславливает необходимость сочетания публично значимых интересов с потребностями участников гражданского оборота. Поскольку достижение конкретных социально-экономических целей возможно лишь при эффективном применении существующего правового инструмента, огромное значение имеет не только выбранная законодателем модель и ее текстуальное воплощение, но и конституционно-правовое толкование и складывающаяся судебная практика, отражающая реальный уровень защиты прав и законных интересов правообладателей, импортеров и потребителей.
По нашему мнению, решение обозначенных в работе проблем должно осуществляться с использованием комплексного подхода, учитывающего те возможности, которые предоставляет нам гибкость правового инструментария, находящегося в распоряжении законодателя и правоприменителя.
Список литературы:
1. Городов О.А. К доктрине исчерпания исключительного права / О.А. Городов // Интеллектуальная собственность. Промышленная собственность. -2013. - № 6. - С. 17-25.
2. Еременко В.И. Принцип исчерпания права на товарный знак и проблемы параллельного импорта / В.И. Еременко // Законодательство и экономика. - 2013. - № 6. - С. 45-55.
3. Пирогова В.В. Исчерпание исключительных прав и параллельный импорт. - М.: Статут, 2008. - 155 с.
4. Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / науч. ред. В.В. Ярков; под общ. ред. В.И. Нечаева. - 4-е изд., перераб. и доп. - М., 2013. - 975 с.
5. Гаврилов Э. Принцип исчерпания исключительного права и его толкование в постановлении Конституционного Суда РФ / Э. Гаврилов // Хозяйство и право. - 2018. - № 5. - С. 36-46.
6. Договор о Евразийском экономическом союзе (Подписан в г. Астане 29.05.2014) (ред. от 11.04.2017) // СПС «КонсультантПлюс».
7. Закон Республики Казахстан «О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров» от 26 июля 1999 года № 456 -I // URL: http://www.wipo.int/wipolex/en.
8. Regulation (EU) 2017/1001 of the European Parliament and of the Council of 14 June 2017 on the European Union trade mark (codification) // URL: http://eur-lex.europa.eu/legal-content/.
9. Кодекс интеллектуальной собственности Французской Республики // URL: http://www.wipo.int/wipolex/en.
10. Энтин В.Л. Интеллектуальная собственность в праве Европейского Союза. М.: Статут, 2018. - 174 с.
11. Закон Республики Армения «О товарных знаках» // URL: http://www.wipo.int/wipolex/en.
12. Закон Украины «Об охране прав на знаки для товаров и услуг» (в редакции до 21.05.2015) // URL: http://www.wipo.int/wipolex/en.
13. Хусаинов Р.И. Оттенки серого: тенденции в спорах о параллельном импорте / Р. И. Хусаинов // Журнал «Хозяйство и право». - 2019. - № 2. - С. 103-109.
14. Бюллетень о развитии конкуренции в фокусе: О легализации параллельного импорта. Аналитический центр при Правительстве РФ. - 2014. -№ 6. - 16 с.
15. Склярова Я., Шауфф Ф., Каширин М. [и др.] Перспективы легализации параллельного импорта // Закон. - 2014. - № 7 // СПС «КонсультантПлюс».
16. Стенограмма круглого стола «Легализация параллельного импорта: риски для инвесторов» // Современная конкуренция. - 2013. - №4 (40). - С. 337.
17. Легализация параллельного импорта и ее влияние на товарные рынки России. Сб. науч. ст. / отв. ред. серии В.В. Радаев; Гос. ун-т - Высшая школа экономики; Лаб. экон.-социол. исслед. - М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2011. -(Аналитика ЛЭСИ. Вып. 9).
18. Проект Федерального закона «О внесении изменений в часть четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» (подготовлен ФАС России) // URL: http://regulation.gov.ra/projects#npa=6997.
19. Постановление Конституционного Суда РФ от 13.02.2018 № 8-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 статьи 1252, статьи 1487 и пунктов 1, 2 и 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобой общества с ограниченной ответственностью «ПАГ» // СПС «КонсультантПлюс».
20. Старженецкий В.В. Параллельный импорт в Российской Федерации: дифференциация или эрозия ответственности за нарушение исключительных прав? / В.В. Старженецкий // Вестник экономического правосудия РФ. - 2018. -№ 7. - С. 163-175.
21. Постановление Конституционного Суда РФ от 13.12.2016 № 28-П «По делу о проверке конституционности подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1
статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Арбитражного суда Алтайского края» // СПС «КонсультантПлюс».
22. Еременко В.И. Параллельный импорт под защитой Конституционного суда Российской Федерации / В.И. Еременко // Патенты и лицензии. Интеллектуальные права. - 2018. - № 4. - С. 2-14.
23. Постановление СИП от 17.05.2018 по делу № А53-15192/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
24. Постановление СИП от 11.09.2018 по делу № А40-45121/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
25. Постановление СИП от 08.08.2018 по делу № А41-55568/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
26. Постановление СИП от 18.02.2019 по делу № А40 -214665/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
27. Постановление СИП от 07.08.2018 по делу № А40-98047/2016 // СПС «КонсультантПлюс».
28. Постановление СИП от 13.09.2018 по делу № А28-3039/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
29. Постановление СИП от 17.05.2018 по делу № А53-15192/2017 // СПС «КонсультантПлюс».
30. Решение Арбитражного суда города Москвы от 16.10.2018 по делу № А40-122063/18-12-776 // СПС «КонсультантПлюс».
