CC BY
62
Некоторые проблемы философии образования в наследии И.В. Киреевского
З.Ю. Желнина
Гуманитарный факультет МГТУ, кафедра философии
Аннотация. Статья представляет взгляды И.В. Киреевского на проблему образования как процесса актуализации исторических традиций российского общества. Автор подчеркивает важность для становления философии образования трудов мыслителей начала XIX в., продолжающих традиции философии Просвещения в России. По материалам статьи сделан вывод о том, что суждения И.В. Киреевского об образовании представлены как философская проблема обретения национально-культурной идентичности, и этим они отличаются от социально-реформаторских и педагогических концепций своего времени.
Abstract. The paper presents the views of I.V. Kireevsky on the problem of education as a process of actualization of historical traditions of the Russian society. The author shows the significance of the works of the thinkers who continued the philosophical traditions of Enlightenment in Russia for the formation of the education philosophy. The conclusion has been made that Kireevsky' views on education can be considered as a philosophical problem of national and cultural identity and by this reason his views are different from the social, reformation and pedagogical concepts of that time.
1. Введение
Проблема человека как главенствующая среди прочих утвердила свое значение в XIX в. Однако первые его десятилетия характеризовались представлениями, что собственное философское мышление для русского пока еще невозможно, так как недостает внутренней собранности, осознанности своего пути (Чаадаев, славянофилы). "Образованный русский мир как бы впервые очнулся к тридцатым годам, как будто внезапно почувствовал невозможность жить в том растерянном умственном и нравственном положении, в котором оставался дотоле... Все люди, мало-мальски пробужденные к мысли, принялись около этого времени искать, с жаром и алчностью голодных умов, основ для сознательного разумного существования на Руси" (Анненков, 1989). Путь к идеалу мыслился в совершенствовании человека. Феномен становления Личности, ее взаимодействия с Миром в трудах русских мыслителей ассимилировали идеи Просвещения и создали самоценные теории сохранения и развития национальной культуры, личности в ней. Этот процесс отразился в широком публицистическом обсуждении проблем сословного, женского, детского образования, роли семьи, государства, университетов и народных училищ в его распространении, выбор содержания образования и ответственности наставников в нем. Необходимо отметить, что форма таких суждений обычно являла нормативные построения, задачей которых было описать требуемые качества объекта (личности, общества) и составить перечень предостережений возможных отклонений, основными обсуждаемыми вопросами были истоки, направления и границы образования, соотнесение личного и общественного образования, морального и религиозного воспитания. Просветительские идеи высказывали люди разных общественных взглядов, и в XIX в. было заложено принципиальное различие идей о процессе обретения национальной идентификации. Именно в этот период образование стало содействовать не только развитию науки и профессиональной компетенции, но и аккумулировать в себе гражданские отношения и общественные ожидания, в связи с этим образование, как социальный институт, существенно изменилось и приобрело самостоятельные модели: "государственную" - оформленную официальной политикой, и "общественную" - представленную философской и художественной литературой, публицистикой, домашним, а позже и негосударственным образованием.
Полемика мнений актуализировала поиск инициирующих факторов образования и совершенствования общества в творчестве И.В. Киреевского.
2. Взгляды И.В. Киреевского о сущности совершенствования общества
Первая половина XIX в. была для России временем, когда общественная мысль существовала в дискуссиях, даже философские монологи обретали форму писем к реальным или несуществующим собеседникам. Конечно, не все мнения, даже с учетом их зрелых, с точки зрения философии, замечаний и выводов, были признаны философскими концепциями, и все же таковые рождались, отличались друг от друга оригинальностью, глубиной рассмотрения проблемы, способностью к самодостраиванию в процессе взаимодействия с идеями не только сторонников, но и оппонентов.
Среди других достойных представителей своего времени был Иван Васильевич Киреевский, внимание к философским трудам которого для изучения эпохи не случайно - все его творчество пронизано тягой к осмыслению сущностных вопросов, его внимание нацелено на пути просвещения и образования общества. Во многих работах И.В. Киреевский повторяет свою идею о цельности знания, его статьи - это уникальные аналитико-синтетические исследования. Особый интерес работы мыслителя представляют в плане воссоздания исторических основ философии образования, так как в трудах других русских мыслителей-славянофилов идеи необходимости новых качественных подходов к просвещению обычно вплетались контекстом в иные философские исследования или публикации, а великолепная русская педагогика была в большей степени преображением и претворением в жизнь существующих идейных теорий. Киреевский не только посвятил теме образования отдельное исследование "О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России", но создал в нем многомерную модель развития общества, куда включалось то, что мы сегодня называем системой национальных интересов. Идеи, здесь высказанные, он повторял и развивал в других своих статьях, связывая идею образованности с развитием философского мышления и богатством "русской словесности".
Концепция И.В. Киреевского о сущности отечественного образования была последовательным развитием его мыслей об архетипическом устройстве России, которые, претерпевая значительные изменения, приходят к идее, преднамеренно возносящей "восточную образованность", так как он считал, что восточная образованность отличается от западной, как сущностная от формальной, внутренняя от внешней. "Одна образованность есть внутреннее устроение духа силою извещающейся в нем истины; другая - формальное развитие разума и внешних познаний... Первая дает смысл второй, но вторая дает ей содержание и полноту" (Киреевский, 1998, с.266). По мнению мыслителя, обе образованности необходимы, но первая определяет качество второй.
Углубляясь в философские воззрения И.В. Киреевского, необходимо определить, почему мыслитель, как и другие его современники, так настойчиво искал категории и градации отличия западной и славянской культуры, а "трактаты о философии индейской, китайской и персидской" изучались отдельно. Очевидно, что такое выделение проблемного поля шло от предполагаемого изначального единства христианской религии, формирующей архетип мировоззрения Европы и России. Таким образом, задавался строгий принцип любого исследования: сравнивать то, что имеет единые категории сравнения. Мысль, высказанная И.В. Киреевским (1998, с.267), о том, что "различие между просвещением Европы и России существует только в степени, а не в характере и еще менее в духе или основных началах образованности", не была никем оспорена из просвещенных современников мыслителя, но в вопросах определения степени образованности взгляды расходились до полярных позиций. Киреевский в своих размышлениях на эту тему проявил стремление и способность не только комментировать сложившуюся ситуацию, но и определять истоки ее существования и динамику развития. Сравнивая просвещение Запада и России, он говорит, что "коренные начала просвещения России не раскрылись в ее жизни до той очевидности, до какой развились начала западного просвещения в его истории. Чтобы их найти надобно искать; они не бросаются в глаза, как бросается образованность европейская" (Киреевский, 1998, с.273). И далее он утверждает, что можно увидеть как "Европа, можно сказать, докончила круг своего развития" (Киреевский, 1998, с.273).
Схожие идеи высказывали не только славянофилы, их придерживался и А.И. Герцен, который ценил миропонимание славянофилов, в свою очередь его труды существенно влияли не только на миропонимание общества в России, но и в Европе. Свою мысль Киреевский обосновывает рассуждением об исторических особенностях европейского и российского образования: "Каждый из народов Европы имеет в характере своей образованности нечто особенное; но эти частные... особенности не мешают им всем составлять вместе духовное единство... Кроме разностей племенных еще три исторические особенности дали отличительный характер всему развитию просвещения на Западе: особая форма, через которую проникло христианство, особый вид, в котором перешла к нему образованность древнеклассического мира, и, наконец, особые элементы, из которых сложилась в нем государственность" (Киреевский, 1998, с.274). Раскрывая эту триаду И.В. Киреевский по сути определяет пути формирования ментального компонента образованности, а с ним и культуры. Так, по мнению Киреевского, форма проникновения в Европу культурной образованности - это латинская церковь, поэтому в Европе образованность древнего дохристианского мира, кроме идей Древнего Рима, была почти неизвестна и практически не влияла на самосознание европейцев. Видимо, следует с осторожностью отнестись к высказанному И.В. Киреевским мнению, что "отличительный склад римского ума заключался в том, что в нем наружная рассудочность брала перевес над внутреннею сущностью вещей... Одним словом, во всех особенностях римского человека, во всех изгибах умственной и душевной деятельности видим мы одну общую черту, что наружная стройность его логических понятий была для него существеннее самой существенности и что внутреннее равновесие его бытия, если можно так выразится, создавалось им единственно в равновесии внешней формальной деятельности" (Киреевский, 1998, с.280). Православная же религия, наоборот, сохранила в себе и передала восточным народам и языческую, и греческую, и арабскую образованность.
И.В. Киреевский не раз обсуждал "формы сущностных понятий" и "наружности знаний европейцев" в переписке с современниками (см. например, "В ответ A.C. Хомякову" (1839) или письмо старцу Макарию в Оптинскую пустошь (1852) и др.) и с течением времени его позиция стала безоговорочным убеждением. Можно предположить, что такое крайне субъективное мнение отражало явную гиперболизацию явления и было в большей степени нацелено на предупреждение бездумного калькирования культурных достижений Запада, защиту славянского менталитета от экспансии рационализма и прагматизма. Формирование предубеждения против форм западного просвещения - это скорее публицистический прием, чем научный анализ, и все же здесь можно увидеть плодоносное зерно: таким образом был озвучен очень важный элемент изучения образования -выявление его зависимости не только от факторов хорошо структурированного рационального знания (такая образованность по Киреевскому мыслилась как односторонняя), но и от направлений взаимодействия с мнением разных культур, разных эпох, разных типов познания, внесения компонента неопределенности и эвристичности познания. Поскольку мы можем выстроить трансспективы суждений во времени, то здесь видится прообраз идеи мулыикультурного пространства как сущностного компонента образования, что может быть далее соотнесено с появлением теории ноосферы Вернадского, который объединил цивилизационные достижения и потенциал научно-культурного развития.
Критика И.В. Киреевским западного рационализма в области просвещения приближает мыслителя к формулированию гносеологической проблемы. Конечно, Киреевский был верующим человеком и считал христианство душою умственной жизни народов, трепетное отношение к сакральному позволило ему предположить, что личное познание не соответствует внешнему типу образованности - это должно быть сверхлогическое познание, распространенное и на процесс формирования мировоззрения и на освоение частных наук. При этом он полагал, что "...духовные писатели просвещенной Византии более других, кажется, имели в виду отношение христианства к частным наукам, вокруг него процветавшим и сперва враждовавшим с ним, а потом покорившимся ему" (Киреевский, 1998, с.275). Хотя далее он утверждал, что каждая частная церковь особым характером своей деятельности увеличивала богатство и полноту духовной жизни, но в статье "Ответ A.C. Хомякову" написал, что "...науки как наследие языческое процветали в Европе, но окончились безбожием как необходимым следствием своего развития" (Киреевский, 1998, с. 161), так как католицизм не мог сообщить им философскую сторону познания. Противоположностью является, по мнению Киреевского, православная религия, в которой собиралось "устроительное" начало знаний, дающее правильное основание наукам.
Рассматривая эволюционную модель образования, И.В. Киреевский обращает внимание собеседников-читателей на то, что уже сформированное мышление влияет на процесс приобретения знаний. "Западным ученым были знакомы преимущественно латинские, и только некоторые из греческих писателей, на которых они тоже смотрели сквозь готовые уже понятия, почерпнутые ими у римских учителей. Оттого и в новейшие времена, когда они уже короче познакомились с греческою литературой, то все еще продолжали смотреть на нее сквозь то же ограниченное окно" (Киреевский, 1998, с.292).
Необходимо особое внимание в работе И.В. Киреевского направить на фразу, в которой он говорит о европейский ученых: "Сохраняя свою односторонность, они или не замечали, или иногда даже вовсе не знали тех из древних писателей, в которых особенно выражалась сторона, прямо противоположная этой ограниченности, и самодовольно отвергали ее под названием мистики!" (Киреевский, 1998, с.293). Указывая на феномен, когда непознанный предмет критикуется и оценивается с позиции "все, что не моё, то недостойно", Киреевский по сути идет тем же путем, например, упрекает Запад в том, что он "необразованный и, можно сказать, невежественный сравнительно с Византией" (Киреевский, 1998, с.290).
И.В. Киреевский рассматривал образование как метакомпонент культуры, имеющий собственную пульсацию, видоизменяющий самосознание нации. "Под благовестом христианского колокола сложился и воспитался коренной русский ум, лежащий в основе всего русского быта" (Киреевский, 1998, с.294). По сути Киреевский не был мыслителем-богословом, его труды не стали креативным развитием церковных догматов таких как, например, посвящение поиску путей спасению души. Поиск ценностей социального развития его смещен к человеку, его совершенствованию. Но его внимание не было приковано к отдельной личности, верный отечественной традиции видеть за единичным огромное целое, он продолжал говорить об образовании духа нации, его возвышающем развитии. И все же Киреевский был человеком своего времени, большинство его работ своей целью определяют преобразование несовершенного общественного устроения. Но И.В. Киреевский не говорит о социальных реформах как о специально организованном процессе, он вновь обращается к практическому значению философии и образованности для преодоления негуманных отношений в обществе. И в связи с этим Киреевский давал негативную оценку западного пути развития, его образованности, предполагал их бесперспективность, но также считал, что восточные нехристианские государства не могли дать образцов для подражания.
Отвергнув образцы и западного и восточного общественного развития, И.В. Киреевский последовательно и настойчиво доказывал наличие скрытых возможностей в самой России. Им была
выстроена самостоятельная теория, основанная на исторических ссылках. Но если в статье "Девятнадцатый век" (1832) Киреевский говорит, что "не со вчерашнего дня родилась Россия: тысячелетие прошло с тех пор, как она начала себя помнить, и не каждое из образованных государств Европы может похвалиться столь длинною цепью столь ранних воспоминаний. Но, несмотря на эту долгую жизнь, просвещение наше едва начинается, и Россия в ряду государств образованных почитается еще государством молодым. И это недавно начавшееся просвещение... пришло к нам извне и частию даже насильно, ... внешняя форма его до сих пор еще находится в противоречии с формою нашей национальности" (Киреевский, 1998, с.94), то в 1852 г. он использует такой экскурс для обоснования утверждения, что в Отечестве Древняя Русь уже имела "историческую образованность", которую Киреевский усматривал в гармоничном устройстве общественных отношений, это согласуется с мнением века, когда во многих авторских работах существовало понятие "народная история".
3. Идеи И.В. Киреевского о пути образования общества
Несомненно, проникновение в историю - это всегда реконструкция фактов по представлению, но в работах Киреевского нет ссылок на источники, а если они и подразумеваются, то их интерпретация некритична. В такой ситуации обращает на себя внимание то, что Киреевский не ставит себе целью создание историографического труда. Выстраивая свои ретроспекции, он предполагает в изучении прошлого найти основание для утверждения истинности своей модели общественных отношений. Отмечая эту особенность концепции Киреевского, необходимо установить ее корреляцию с другими феноменами самосознания общества того времени. К середине XIX в. "для мыслящего русского общества чувство гордости за свой народ отделилось от гордости за свою страну, патриотизм перестал быть чувством государственным" (Лебедев, 1965). Именно тогда образованная элита стала выделять универсальные ценности образования - гуманизация человеческих отношений, обновление духовной культуры, неконфликтная автономизация личности.
И все же конфликт был обозначен (в реальном для Киреевского времени). Отчуждение дворянства (большей его части) от политического влияния в связи с бюрократизацией государства и профессионализацией его аппарата, уступки в пользу зарождающейся буржуазии в экономической сфере привели еще совсем недавнюю элитную страту к маргинальному состоянию. Драматический процесс социальной идентификации дворянства, части разночинцев привели к появлению в XIX в. нового человека -интеллигента. Его социальная роль была уязвима, поэтому именно в этой страте появлялись наиболее утопические теории о социальном единстве на основе духовных ценностей гуманистического или религиозного характера. Приобщение общества к этим ценностям виделось через распространение образования в другом социальном слое - "народе", в котором, по мнению интеллигенции, сохранилось внутреннее духовное единство, противопоставимое прагматическому эгоизму и индивидуализму. Однако, это умозрительное мнение о широкой образованности народа претерпевали значительные изменения в построении практических программ Просвещения. Можно обратиться к "Записке о направлении и методах первоначального образования народа в России" Киреевского, чтобы увидеть такое различие. "Записка" была составлена Киреевским в связи с выполняемой им функцией почетного смотрителя уездного училища.
И.В. Киреевский открывает свою записку весьма показательной сентенцией: "Грамотность и вообще первоначальное обучение народа может быть полезно и вредно, смотря по характеру самого обучения и тем обстоятельствам, в которых находится обучаемый класс" (Киреевский, 1998, с.417). Пользу образованности Киреевский видит в исправлении и развитии нравственности, развитии общей государственной справедливости, экономическом росте и пр. Но далее Киреевский задает подряд десять вопросов, которые, при положительном ответе, откроют читателю "вредные" стороны образования народа. Он высказал опасение о том, что с грамотностью придет нравственная запутанность и колебание, недовольство или беззаботность. Справедливости ради следует сказать, что Киреевский сомневается и в истинности образованности своего класса. Вместе с тем мыслитель утверждает, что "должны мы будем сознаваться, что недвижимость умственная не сохранила народа от упадка нравственного ... ложность просвещения высшего класса и ложность отношений этого просвещения к народу были одною из главнейших причин упадка" (Киреевский, 1998, с.419). Свои воззрения на образование народа Киреевский далее изложил по пунктам, их в целом можно рассматривать как принципы построения учебной программы, результаты которой сводятся к тому, что направление народного образования должно стремиться к "развитию чувства веры и нравственности преимущественно перед знанием" (Киреевский, 1998, с.425), среди же методов была одна особенность: ограничение литературного выбора, так как соединение грамотности с "произведениями так называемого легкого чтения... не может быть средством ее улучшения" (Киреевский, 1998, с.419) и далее: "Чтобы грамотность, отдельно взятая, была полезна для народа, надобно, чтобы прежде изменился характер словесности вообще и господствующий образ мыслей высших классов, производящих у нас эту словесность" (Киреевский, 1998, с.420). Другое направление образования (преподавание истории, географии, арифметики,
"сведений технических" и пр.), также может быть "полезным", "бесполезным" или "даже вредным", смотря по нравственным принципам лица, их приобретающего.
Исследуя взгляды И.В. Киреевского на образование народа, важно сравнить их с взглядами на состояние образования высшего класса. Обратившись к письму Киреевского П. Вяземскому, мы находим Киреевского, активно защищающего свободу образования. В письме он негодует по поводу того, что "профессоры университетов должны посылать программы своих чтений в Петербург для обрезания их по официальной форме, чем, разумеется, убивается вся жизнь науки в профессоре, ... а русская литература совсем раздавлена и уничтожена цензурою неслыханною" (Киреевский, 1998, с.412). Особое внимание Киреевский обращал на развитие отечественной журналистики и во многих своих письмах к друзьям говорил о необходимости издания самых разнообразных журналов, например в письме к В. Одоевскому пишет: "Кажется, теперь читающая публика уже достаточно велика для того, чтобы один журнал не мешал возможностям другого" (Киреевский, 1998, с.399). Высказывание Киреевского о состоянии журналистики -это весомое дополнение, которое уточняет позицию автора в вопросах общественных отношений: признавая разнообразие литературных мнений, Киреевский косвенным образом признает правомерность их существования в связи с тем, что они исходят от имеющихся знаний, образованности, в то время как необразованность права на мнение не дает. Отсюда диссонанс в утверждении необходимости народного Просвещения и усеченности образовательных программ до деятельности по приобщению к вере. При этом необходимо уточнить, вера для Киреевского - архейное начало человеческой личности. В своей статье "О необходимости новых начал в философии" он предлагает сам способ мышления возвысить до сочувственного согласия с верой. Целостность личности, однако, включает и понимание достоинства разума, цельность последнего ведет к открытию полной истины. Следовательно, образованность как рациональное постижение действительности и цельное умозрение, определяющее сущностную сторону, - это нестабильная диссимметрия, при перевесе образованности создается "внешняя ученость", основанная на отвлеченности от сущего, но и постижение сущего может идти от объяснительного понимания (Киреевский приводит пример протестантских государств, где "вера одна из наук").
4. Новые начала философии И.В. Киреевского как продолжение идей о феномене образования
Последовательно изучая работы И.В. Киреевского, можно увидеть, как идея образованности преобразилась в идею необходимости новых начал философии. Символично, что именно этой теме Киреевский посвятил свое последнее исследование. Статья "О необходимости и возможности новых начал для философии" (1856) перекликается с идеями его предыдущих работ. Главное, что отмечает Киреевский, -это связь между образованием и философским мышлением, он подчеркивает существующую реальность, когда "каждое явление в общественной жизни и каждое открытие в науках ложится в уме человека далее пределов своей видимой сферы и, связываясь с вопросами общечеловеческими, принимает рационально-философское значение" (Киреевский, 1998, с.315). Киреевский предполагает, что образованному человеку философия может протянуть "руководительную нить" в лабиринтах общественной жизни и новых открытиях науки. Киреевский указывает, что несогласие рационально-философских убеждений с учениями веры отстраняет и отвергает всякую философию. Однако Киреевский задает вопросы: "Что это была бы за религия, которая не могла бы вынести света науки сознания? Что за вера, которая несовместима с разумом?" (Киреевский, 1998, с.316). В разборе западно-европейской философии Киреевский постоянно соотносит ее с состоянием образованности и делает вывод, что развитие наукообразной и общественной образованности требует и соответственного им нового развития философии. Рассматривая взаимовлияние веры и образованности, Киреевский говорит о феномене их восприимчивости, когда в зависимости от силы влияния одной из составляющих происходит рождение рациональной или сущностной философии. Киреевский, оставаясь верным почитателем учений святых отцов православной (восточной) церкви, видел, "что возобновить философию св. отцов в том виде, как она была в их время, невозможно" (Киреевский, 1998, с.344). Стоит отметить выбор объектов, которые Киреевский предлагает включить в предметное поле современной ему образованности, это - "интерес исторический, который основывается на интересе общественном", нравственные вопросы не только внутренней, но и общественной ("внешней") жизни человека. Экстраполяция опыта философского мышления в сферы бытия общества преломлялась в сфере просветительской деятельности в требование создания новых доктрин образования как инструмента общественного развития.
И.В. Киреевский, открывая современникам неконфликтную модель Просвещения, не структурирует ее в доктрину, это был скорее этап генерирования идей, которые с течением времени обретали свою определенность в философских взглядах и педагогических концепциях. Суммирование его мнения определяет следующую картину: мыслитель считал, что образование может быть рационально-логическим и сущностным, включающим в себя духовные традиции и созерцательные
истины, в то же время образование, имеющее в своем корне единые ментальные основании (у Киреевского это христианская религия), имеет множество связей и проявлений в национальной культуре, богатство этих проявлений определяет и качество образования, однако, крайний рационализм в образовании не может быть оценен как желательный в силу своей односторонности и ограниченности от эвристического мышления и самосовершенствования личности (в христианском понимании этого процесса), а в самом общем понимании видоизменение процесса образования, по мнению Киреевского, видоизменяет процесс социальной интеграции, образованное общество может быть самостоятельно по отношению к государству (у Киреевского эта мысль звучит, например, в его мнении об этапах формирования и соблюдения законов, когда последние вначале рождаются и закрепляются в обществе, а позже фиксируются как нормативные акты государства).
Таким образом, интересы Киреевского в сфере образования лежат в стремлении доказать, что знания, имеющие национально-культурные особенности миропонимания, представляют собой сущностную ценность образования, источником побудительной силы процесса образования служила, по его мнению, историческая память народа или сакральная эвристика. Однако Киреевский допускает методологическую неопределенность в построении концепции: исторический метод не сопровождается строгостью представляемых фактов, дискуссии с оппонентами выдержаны в публицистическом стиле, в выводах часто присутствует морализаторство и патетика. В построении практических замечаний по претворению в жизнь своих идей И.В. Киреевский проявляет двойной стандарт, когда процесс образования народа мыслится по-иному, чем процесс образования равного Киреевскому обществу. Различия находятся в самых принципиальных вопросах: свобода в выборе знаний, субъективное ограничение доступа к знаниям, различия в целеполагании процесса образования для разных слоев общества.
5. Заключение
Стремясь откликнуться ответами на вопросы своего времени о смысле человеческого бытия, И.В. Киреевский попытался рассмотреть самую сложную сторону человеческой жизни: накопление и трансляция поколениями своих разнообразных знаний о мире, результатом стало создание утопической модели образования общества. В ней не была достигнута целостность, которую мыслитель считал идеалом. Но высказанные здесь идеи являются прекрасной иллюстрацией мнений современной ему эпохи, по ним можно произвести достаточно точную реконструкцию социального устройства, так как в статьях и письмах обсуждаются высказывания его современников, а во многих известных письменных источниках XIX в. существуют апелляции к мнению или критика высказываний Киреевского. Можно предположить, что суждения Киреевского существовали в период количественных накоплений знаний о функционировании и развитии образования как социального института, в утверждении или отрицании его идей происходило определение объекта исследования, ранжирования его качественных характеристик, наиболее важной из которых, по его мнению, является взаимодействие общественного сознания и образования в процессе стабилизирующей рефлексии (общество через традиции, этические нормы и т.п. узнает само себя), вследствие чего идет и инновационная рефлексия (общество проектирует себя).
Определяя философию образования как понятие историческое и обращаясь к отечественной истории вопроса, следует указать на значение в его разработке идей именно теоретиков, придерживающихся славянофильских воззрений. Это можно объяснить тем, что философия образования, как преемница философии Просвещения, приняла идею модернизации общества, обретение через знания суверенной персональной свободы, так же образование понималось как оружие против существующего социального устройства (конфликтная модель). Славянофилы и, в первую очередь, Киреевский подчеркивали возвышающую роль знаний, их способность сглаживать противоречия и объединять людей на пути к прогрессу при сохранении ведущих черт культурно-исторического типа. Таким образом предмет философии образования стал мыслиться как воспроизведение культурно-исторического типа в ситуации мультикультурного влияния. Конечно, такое интегрирующее определение философии образования не было сделано в XIX в., предмет философии образования был рассмотрен в своих составляющих, но это сыграло огромную роль не только собственно в философии образования, но и в практике социальной действительности, где многие социально-политические идеи стали рассматриваться с точки зрения значимости для образованности общества, при этом давался импульс и критическому творчеству.
Литература
Анненков П.В. Литературные воспоминания. Замечательное десятилетие 1838-1848. М., Просвещение, с.184, 1989.
Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., Искусство, 463 е., 1998. Лебедев A.A. Чаадаев. М., Просвещение, с.46, 1965.
