Некоторые проблемы биоэтики Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

ЭТИКА

2018.03.015. О.В. ЛЕТОВ. НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ БИОЭТИКИ. (Обзор).

Ключевые слова: конвергентные технологии; биоэтика; со-циотехнические мнимости; гностические и гедонистические представления о боли; витальность; холистическая модель энергии.

П.Д. Тищенко (1) отмечает, что существенную роль в динамичном развитии современной науки и технологий играют социо-технические мнимости (sociotechnicalimaginaries, 8И. ^апой, К1ш-8а^-Ниап), которые представляют собой коллективные имажинативные образы социальной жизни и порядка, воплощенные в научных и технологических проектах. Смартфоны или внедорожники - это не просто технические устройства - машины, связь частей в которых определена физическими законами. В них воплощается особый стиль жизни, образ мышления и самосознания человека. «Общество воплощено в техническом устройстве как горизонт возможных личных и коллективных осуществлений» (1, с. 15). С другой стороны, современное, технологически ориентированное общество само в своих проблемах, потребностях и мотивациях выступает воплощением будущих технологических идей и реализаций. Желание летать рождается раньше, чем реальные решения этой технической задачи. Оно в самолетах и космических кораблях присутствует не просто как инертный образ желанного будущего, но как движущая сила научно-технологического развития. Общество в научно-технологических проектах проецирует и проектирует себя как горизонт множащихся сценариев своего осуществления. В свою очередь, научно-технологические проекты вырастают из страхов и надежд, желаний и интересов, страданий и устремлений отдельного человека и разнообразных социальных групп.

Социотехнические мнимости конвергентных технологий продуцируют в общественном воображении сценарии радикального преобразования природы человека, сияющие перспективы решения медицинских проблем, образы динамично формирующейся «умной» среды обитания, проекты новых форм производства и потребления, досуга и политического действия. Они (социотехнические мнимости) формируются на границе науки, научной журналистики и научной фантастики. В индивидуальной и общественной жизни, в мышлении индивидов и социальных групп они являются ре-презентантами будущего. Будущее, «используя» подобного рода концепты, выступает в качестве реальной действующей силы настоящего. Тем самым, разрозненные, еще малоубедительные, но многообещающие научные и технологические успехи складываются благодаря усилиям активных социальных групп в целостные имажинативные образы возможного будущего отдельного человека и человечества в целом. Они играют роль движущих сил в формировании стратегии научно-технологического развития, в обеспечении научных проектов ресурсами и широкой социальной поддержкой.

В чем особенность идеи конвергентных (НБИК) технологий как разновидности социотехнических мнимостей? Эта идея имеет достаточно плотное внутринаучное ядро, предполагающее новый универсальный «синтез» наук и технологий на наноуровне организации материи Bainbridge, M. Roco и др.). Пропоненты универсального синтеза трактуют существующие факты и опыты межи трансдисциплинарных конвергенций как локальные, не отражающие существо дела феномены, подчеркивая глобальный смысл предлагаемого ими самими проекта конвергенции. Однако реальная ситуация более парадоксальна. В качестве популярной темы научной журналистики, телепрограмм, научно-политических международных конференций, киносериалов, трансгуманистических проектов создания бессмертного человека и т.д. идея конвергентых технологий развивается, лишь косвенно и весьма опосредованно «отображает» реальные научные достижения. Каждая из специфических тематизаций формирует свой локальный узел глобального синтеза. Например, сериал «Черное зеркало» (BlackMirrow) создает экспериментальную модель социального мира конвергентных технологий, материал для которого эклектически, без всяких привязок

к идее универсального синтеза заимствуется из околонаучной среды бытовой и художественной научно-технологической фантастики.

В этом смысле будущее в социотехнических мнимостях репрезентируется двояко в зависимости от фиксирования внимания на собственно технических и социальных аспектах. В технических репрезентациях оно фигурирует как цели действия, конкретизируемые категориями изменения, контроля (управления) и проектирования. В социальных репрезентациях - как гетерогенные семантические сети самых разнообразных репрезентантов надежд, желаний, интересов, ценностей, страхов, рисков, опасений и т.д.

Как действующая и деятельная сила это будущее принадлежит настоящему. Как данное в качестве репрезентаций представления - оно дается нам по способу узнавания (Я. И. Свирский), припоминания. Является настоящим будущего, сконструированного из элементов прошлого. Получаем формулу овладения будущим через репрезентацию представляемого - будущее-настоящего-прошлого. Эта формула лежит в основе парадокса целесообразного действия, в котором цель устаревает в момент начала реализации и в контексте действования удерживается памятью. В действии, как разворачиваемой деятельности, цель, репрезентирующая будущее, - это устаревшее представление о будущем, которое насильно насаждается в настоящем. 70 лет в СССР строился коммунизм как светлое будущее «по памяти». Драйверами этой исторической стройки выступали социотехнические мнимости коммунистической идеологии.

Поскольку совсем не все из происходящего удерживается в оптике репрезентаций и может быть представлено, то, следовательно, не все вмещается в обзор личного и общественного внимания, выраженного в позитивном познании. Поэтому над современностью, обремененной прошлым, нависает тень непредсказуемого, непонятного, непредставимого будущего.

В социуме очистительную функцию перемалывания прошлого в настоящем и раскрытия его для будущего, которого никогда не было, играет полемос - спор разумов мирного сообщества через публикации, уничтожающая культурные и цивилизационные готовые ценности война, а также фундаментальная мощь забвения, которая разрывает связи между поколениями думающих и действующих людей.

В полемосе, который присутствует в научном сообществе как этос универсального скептицизма и критицизма, ни одна теоретическая или фактическая репрезентация не может претендовать на окончательную истину.

Все позитивное подвешено, помещено критикой под вопрос, поставлено под сомнение. За этой подвешенной реальностью позитивного проглядывает реальность будущего в апофатической перспективе. Оно представляется и репрезентирует себя не позитивно, а негативно, будучи мыслью схвачено в форме головоломок, задач, проблем, тайн. Разум при этом не просто становится на грань с будущим. В необходимости дать ответ он экзистирует из себя, отвечая на головоломки, задачи, проблемы и тайны, и тем самым раскрывает себя будущему как непредставимому.

Полемос, получающий в научном сообществе пространство осуществления благодаря универсальной критике и скептицизму, в гражданском обществе присутствует в доктрине «прав человека». Право отдельного человека требовать от других признания своего права утверждать смысл собственно человеческого в человеке. Казалось бы, какая наглость! Но разве не большей наглостью является претензия человека в рясе или сутане вещать от имени и по поручению Бога?

Гражданское общество - это сфера, в которой граждане исходно различны, но они могут через общественные обсуждения договариваться о том, что для них благо, а что зло. От страха и неуверенности в себе современный человек жаждет прислониться к чему-то неизменному и устойчивому.

Наука и гражданское общество формируют мир человека по договоренности. Этот мир онтологически более укоренен, чем христианский, буддистский, мусульманский или иной мир. Когда частные люди с частными перспективами встречаются в готовности согласовать их - через них осуществляется Большее.

«Будущее раскрывается современному человеку (как и раньше) в войне» (1, с. 18). В войне как непредсказуемой конкуренции человеческих сообществ не на жизнь, а на смерть. Конкуренции различных образов жизни человека, смыслов его существования. Победы в войнах «варваров» - это просто шанс освободиться от груза прошлого. Человек и человечество всегда уже в будущем -

как оно ему всегда уже дано в настоящем, которого может и не быть.

Т.П. Вавилова, И.Г. Островская и Ю.А. Островский (2) указывают, что аспекты гностического и гедонистического отношения к боли заключаются в различном восприятии сути самой боли. Основоположником гедонизма считается древнегреческий философ Агристипп (435-355 гг. до н.э), который считал, что путь к счастью лежит в достижении максимального удовольствия, избегая при этом боли. Гностики считают мир тюрьмой, оттуда и пошло развитие мазохистских субкультур, считающих нанесение себе увечий как принадлежность к касте религиозных культов. У сообщества скопцов, сплиттеров (разделяющих язык), флогеров (плеточники), садомазохистов (с сексуальным контекстом) упор делается на боль и страдание как на неотъемлемые качества это мира. Философия предполагает, что проявление боли находится в голове. «Считается, что боль представляет собой определенный вид ощущений или является особым случаем парадигмы психологического состояния, носящим феноменальный характер» (2, с. 18). Философ М. Бойко предложил ввести термин «алгософия» - от греческого слова «ал-гос» - для описания культуры боли и страдания. Новозеландский философ-исследователь человеческого сознания Д. Ситсма привел несколько примеров из своих наблюдений. Он опросил людей, испытывающих болевые ощущения, и установил, что они не думают о боли как о психологическом состоянии, а представляют ее реальной вещью, находящейся в их теле.

Во многих отношениях попытка определения боли была связана с физиологическим и эмоциональным ответом, а также с поведенческими реакциями у невербальных животных. В течение последних десяти лет осуществлен значительный прорыв в понимании и регистрации болевых ощущений, что имело существенное значение для клинической практики. Развитие рациональных и эффективных стратегий управления болью потребовало понимания физиологии боли, включая: 1) определение раздражителя боли; 2) нейтрализация раздражителей нервными путями; 3) ответ нервной системы на повторное действие раздражителя; 4) системные последствия боли. В 1900 г. британский ученый в области физиологии и нейробиологии Чарльз Шеррингтон (1857-1952) один из первых дал определение боли, как «психическое дополнение к

обязательной защитной реакции». Это краткое определение подчеркивает измерение боли - моторный ответ, который целенаправленно ориентирован на удаление ткани из области повреждения и воспаления. Позже это понятие расширилось, чтобы охватить субъективные эмоциональные и мотивационно-эмоциональные компоненты боли. Академик П. К. Анохин дал определение боли как реакции, мобилизующей разнообразные функциональные системы для защиты организма от воздействия вредящего фактора и включающей сознание, память, мотивации и эмоции.

Физическая боль в понимании человека не может быть подвергнута сомнению, а душевная боль является представлением абстрактным, хотя иногда выражается физическими потрясениями (рвота, боль в желудке, диарея и многое другое). Хотя физическое перевоплощение душевной боли является лишь последствием поступающих мозговых импульсов, можно сказать, что, человеческая психодинамика, имея дело с болью, склонна к ее транспортировке в виде любых действий, чтобы избавиться от боли. Болевые ощущения способны вызывать весь спектр негативных человеческих эмоций. Боль эмоционально проявляется по-разному: от гневных криков до жалобного плача, метания в пространстве или забивания в угол. Мозг сам по себе лишен ноцицептивных тканей, и поэтому не может чувствовать боли. Таким образом, головная боль не может исходить от тканей мозга. Имеются предположения, что мембрана, окружающая мозг и спинной мозг, снабжены нервами с болевыми рецепторами. При стимуляции эпидуральных (относящихся к твердой мозговой оболочке) ноцицепторов эти рецепторы могут быть вовлечены в «производство» головной боли.

Позднее Международная ассоциация исследования боли (Association for the Study of Pain) предложила следующее определение боли: неприятный сенсорный и эмоциональный опыт, связанный с фактическим или потенциальным повреждением ткани, или представленный с точки зрения такого повреждения. Таким образом, боль традиционно рассматривается как сенсорное явление, она существенно отличается от других сенсорных методов многочисленными и разнообразными типами стимулов, способных к инициированию многогранного комплекса ответа на боль.

На основе наблюдений в медицине сформировалось новое направление - алгиатрия, которая занимается вопросами профи-

лактики и лечения боли, а также реабилитации пациентов в восстановительном периоде. В данном случае исследователей интересовало эмпирическое понимание боли - научные изыскания, отчеты пациентов и, наконец, аналитические аргументы. Полученные знания позволили облегчить проявления боли путем разработки и апробации новых анальгетических препаратов и гипоалгетических методов. Не стоит забывать о дискретных причинах боли, которую могут вызывать послеоперационные осложнения в виде невропатических или головных болей. Врачи-алгиаторы, как правило, формулируют комплекс лечения, который затрагивает культурные и религиозные контексты пациента.

Таким образом, что есть боль? К ней можно относиться по-разному: терпеть или снять любыми способами. Гностические и гедонистические представления о боли будут нести противоположный характер. Фактический опыт показывает, что по причине невозможности преодоления собственной уязвимости мы стремимся управлять таким уровнем боли, которую можем вынести, либо осуществляем поиск способов, нейтрализующих боль. «В любом случае, боль показывает человеку границы его возможностей и упреждает его иллюзорные представления о всемогуществе» (2, с. 20).

И. А. Васильева подчеркивает, что проблема человека остается вечной проблемой философии, стержнем которой является поиск путей свободного развития личности, защита экзистенциальных прав человека. Исследования совокупности социальных установок личности, которые определяют векторы и способы ее интеграции в социум, терминологически определяли их как «внутренняя позиция личности», «направленность личности», «динамическая тенденция личности», «основная жизненная направленность» и т.д.

«Научные исследования в настоящее время делают довольно резкий поворот в сторону поиска методов активизации естественных внутренних резервов человеческого организма» (2, с. 20). Постижение сущности и особенностей феномена человека во многом связано с пониманием человеческой витальности. На различных этапах истории философской мысли витальное начало в человеке трактовалось по-разному, массовое и специализированное сознание в подавляющей части исходило из неотъемлемости витального на-

чала для существования человека. Представления о витальности существуют в различных культурах и берут начало из древних философских и медицинских трудов. Смысл термина «витальность» выражается в жизненности и устремленности к целостному миру, в особого рода мировоззренческой жажде бытия. В естественнонаучной и философской традиции витальности приписывается отчасти мистический характер по причине недостаточной разработанности этой категории и несоответствия постоянно растущему уровню познания природы.

В исследовании феномена витальности выделяются два направления: идеалистическое (рассматривает источник жизненных сил в сознании человека) и биологическое (сводит витальность к физическому потенциалу человеческого организма). Различные подходы стараются дать больше теоретических и практических данных для обоснования витальности как конструкта, но на данный момент не существует объективных способов для измерения количества жизненной энергии. Субъективный самоотчет является единственным вариантом для измерения витальности.

Р. Тайер разработал холистическую модель энергии, в которой субъективная энергия есть побочный продукт соматических и психических факторов. Модель субъективной витальности в теории самоопределения содержит в себе несколько основных гипотез, в которых она соотносится с внутренним субъективным локу-сом причинности, базовыми психологическими потребностями и интенсивными целями: 1) если локус деятельности внутренний, то она не истощает уровень витальности; 2) деятельность, которая не удовлетворяет базовые психологические потребности (компетенция, связанность или автономия), снижает уровень витальности; 3) образ жизни, в котором личность фокусируется на внутренней мотивации и действует в соответствии с ней, связан с более высоким уровнем витальности, чем внешне заданные мотивации.

Ганс Дриш, который разрабатывал направление витализма, полагал, что существует некий нефизический причинный фактор, который он назвал «энтелехией» - «интенсивное многообразие», непространственный фактор, который тем не менее действует в пространстве. Г. Дриш подчеркивал, что это естественный (в противоположность метафизическому или мистическому) фактор, влияющий на физико-химические процессы.

Человек является сущностью, содержащей в себе биологическое, психическое и социальное начала. Витализм, как часть этой сущности, ее свойство, определяется как нематериальная сила, которая не может быть объяснена с точки зрения физики, химии или биохимии.

«Появившиеся и постепенно развивающиеся концепции внутренней энергии требуют экспериментального испытания дальнейшего теоретического развития феномена витальности» (3, с. 22). Современные исследования связаны с оригинальными концепциями, ориентируясь на более детальное рассмотрение таких явлений, как энергия, бодрость и витальность. Прежде всего, это исследования в области психологии личности и социальной психологии, направленные на изучение факторов повышения и истощения жизненной энергии и витальности.

Список литературы

1. Тищенко П. Д. Конвергентные технологии, социотехнические мнимости и будущее человека // Философские проблемы биологии и медицины. - Тверь, 2017. - Вып. 11. - С. 15-18.

2. Вавилова Т.П., Островская И.Г., Островский Ю.А. Феномен витальности и телесности в социуме и культуре: Гностическое и гедонистическое отношение к боли // Философские проблемы биологии и медицины. - Тверь, 2017. -Вып. 11. - С. 18-20.

3. Васильева И. А. Витальность как философский и психологический феномен: Обоснование дальнейшего изучения // Философские проблемы биологии и медицины. - Тверь, 2017. - Вып. 11. - С. 20-22.

2018.03.016. БОЙД А. «УЛУЧШЕННЫЕ» ЛЮДИ И ЭВОЛЮЦИОННЫЙ ТОЛЧОК.

BOYD A. Better humans and evolutionary nudge // Eubios journal of asian and international bioethics. - Christchurch, 2017. - Vol. 27, N 3. -P. 116-121.

Ключевые слова: биоэтика; этические, психологические, политические и экономические последствия научного открытия; принцип справедливого распределения медицинских ресурсов.

А. Бойд (профессор биологического факультета Худского колледжа, США) отмечает, что последнее открытие в области генной терапии гена CRISPR (КРИСПР) (короткие палиндромные по-