CC BY
519
Плеханов В.В.,
аспирант Московской государственной юридической академии
НЕКОТОРЫЕ ОБЩИЕ ВОПРОСЫ РЕГУЛИРОВАНИЯ ВЕЩНЫХ ПРАВ В МЕЖДУНАРОДНОМ ЧАСТНОМ ПРАВЕ
Являясь основой как национального, так и международного оборота, право собственности, важнейшее из вещных прав, представляет собой один из самых фундаментальных институтов частного права, т.к. формирует основу любого цивилизованного имущественного оборота, создавая подлинную базу для имущественной самостоятельности субъектов.
Сильная дивергенция материально-правового регулирования вещных прав на национальном уровне может порождать проблемы правового регулирования в международном частном праве. При этом необходимо заметить, что подход коллизионного регулирования вещных прав в международном частном праве является, пожалуй, одним из самых консервативных, т.к. даже обновленные кодификации международного частного права показывают незначительные изменения в этой области.
Институт вещных прав очень трудно поддается унификации и гармонизации. Связано это в первую очередь с тем, что, являясь основой внутреннего оборота, он несет в себе специфику исторического развития каждого правопорядка, его правовую традицию. Этим можно объяснить тот факт, что попытки международной унификации норм, касательно регулирования вещных прав в международном частном праве, до настоящего времени не привели к значительным результатам. Исключение составляют лишь некоторые сферы, где регламентация вещных прав достигла определенных успехов: права в отношении морских судов судов внутреннего
1 Женевская конвенция об аресте судов 1999 г.; Женевская конвенция о морских залогах и ипотеках 1993 г.; Конвенция ООН об условиях регистрации судов 1986 г.; Брюссельская конвенция об унификации некоторых правил, касающихся морских ипотек и морского закладного права 1967 г.; Брюссельская конвенция о регистрации прав на строящиеся суда 1967 г.; Брюссельская конвенция об унификации некоторых правил, касающихся ареста морских судов 1952 г.; Брюссельская конвенция об унификации некоторых правил, касающихся морских ипотек и морского закладного права 1926 г.
плавания 1 и самолетов 2, регулирование трастов 3, а также Конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 4.
Относительно регламентации перехода права собственности в результате проводимой унификации права, регулирующего международную торговлю, можно сказать следующее. Попытки Гаагской конференции по международному частному праву унифицировать коллизионные нормы, касающиеся перехода права собственности, оказались безуспешными: Гаагская конвенция о праве, применимом к переходу права собственности при международной купле-продаже товаров (движимых материальных вещей) 1958 г., так и не вступила в силу 5. Гаагские конвенции 1955 6 и 1986 7, унифицируя коллизионные нормы в отношении международной купли-продажи товаров, касаются только вопросов обязательств, отказавшись тем самым от регламентации перехода права собственности 8. Унификация в рамках ЕС коллизионных норм, относящихся к договорным обязательствам 9, также не охватывает вопросы перехода права собственности. Конвенция ООН о международной купле-продаже товаров 1980 г., самая успешная материально-правовая унификация норм, регулирующих куплю-продажу, однозначно исключает из сферы своего действия вопросы перехода права собственности 10.
Таким образом, можно сказать, что регламентация вопросов вещных прав на международном уровне крайне ограничена. Основу же регулирования вещных прав на современном этапе развития международного частного права составляют национальные источники.
Начиная со второй половины XIX и на протяжении XX века, большинство государств приняли новые кодификации международного частного права. Однако надо заметить, что немногие из них содержат достаточно детальное регулирование вещных прав. Относительно подробную систему норм
1 Женевская конвенция о регистрации судов внутреннего плавания 1965 г. (вместе с протоколом № 1 «О вещных правах на суда внутреннего плавания» и протоколом № 2 «О наложении на суда внутреннего плавания ареста для обеспечения гражданского иска и о принудительном исполнении»).
2 Женевская конвенция о международном признании прав на самолеты 1948 г.; Чикагская конвенция о международной гражданской авиации 1944 г.
3 Гаагская конвенция о праве, применимом к трастам, и их признании 1985 г.
4 Кейптаунская конвенция о международных гарантиях в отношении подвижного оборудования 2001 г.
5 Конвенция была подписана Грецией и ратифицирована Италией.
6 Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров (движимых материальных вещей) 1955 г.
7 Гаагская конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров 1986 г.
8 См.: ст. 5 Гаагской конвенции 1955 г.; ст. 5 Гаагской конвенции 1986 г.
9 Римская конвенция о праве, применимом к договорным обязательствам 1980 г.
10 Статья 4 (Ь) Конвенции: она не касается последствий, которые может иметь договор купли-продажи в отношении права собственности на проданный товар.
международного частного права в области вещных прав содержат кодификации Швейцарии 1 и Румынии 2. Другие же правопорядки ограничиваются частичной регламентацией или же вовсе не имеют кодифицированных норм для регулирования вещных прав в международном частном праве. Подавляющее большинство национальных источников международного частного права используют общую коллизионную привязку местонахождения вещи (lex rei sitae) для регулирования вещных прав в отношении движимого и недвижимого имущества 3, дополняя ее иногда некоторыми специальными нормами. В тех же правопорядках, где кодификация международного частного права отсутствует, доктрина и практика также признают использование коллизионной привязки lex rei sitae для регулирования вещных прав 4.
Таким образом, мы можем констатировать, что на современном этапе развития международного частного права в коллизионном праве всех цивилизованных правопорядков общепризнанной, поддержанной доктриной и практикой, общей коллизионной привязкой, используемой в качестве основы для регулирования вещных правоотношений в международном частном праве, является право государства, в котором находится вещь — lex rei sitae5.
1 Глава 7 Федерального закона Швейцарии «О международном частном праве» 1987 г.
2 Глава V Закона Румынии «Применительно к регулированию отношений международного частного права» 1992 г., № 105.
3 § 31(1) Федерального закона Австрии «О международном частном праве» 1978 г.; § 21 Указа Президиума Венгерской народной республики 1979 г. № 13 «О международном частном праве»; ст. 27 Закона Венесуэлы «О международном частном праве» 1998 г.; ст. 833 ГК Вьетнама; ст. 43 Вводного закона к Гражданскому уложению Германии 1896 г.; ст. 27 ГК Греции; ст. 18 ГК Египта; ст. 966 ГК Ирана; ст. 10(1) ГК Испании; ст. 51(1) Закона Италии «Реформа итальянской системы международного частного права» 1998 г., № 218; ст. 29 ГК Йемена; ст. 3097 ГК Квебека; ст. 14 ГК Кубы; ст. 18 Гражданского закона Латвии 1937 г.; ст. 32 Закона Лихтенштейна «О международном частном праве» 1996 г.; ст. 29 Ордонанса Мадагаскара «Относительно общих положений международного частного права» 1962 г., № 62-041; ст. 13 ГК Мексики; ст. 432(1) ГК Монголии; ст. 7 Закона Нидерландов «Общие положения законодательства Королевства» 1829 г.; ст. 18(1) Закона Объединенных Арабских Эмиратов «О гражданских сделках» 1985 г.; ст. 2088 ГК Перу; § 1 ст. 24 Закона Польши «О международном частном праве» 1965 г.; ст. 46 ГК Португалии; ст. 1205 ГК Российской Федерации; ст. 49 Закона Румынии «Применительно к регулированию отношений международного частного права» 1992 г., № 105; § 16 Закона Таиланда «О конфликте законов» 1938 г.; ст. 58 Кодекса международного частного права Туниса 1998 г.; ст. 23 Закона Турции «О международном частном праве» 1982 г.; ст. 3 Французского ГК; § 5 Закона Чехии «О международном частном праве и процессе» 1963 г.; ст. 16 ГК Чили; ст. 99, ст. 100 Федерального закона Швейцарии «О международном частном праве» 1987 г.; § 153 (1), § 154 Закона Эстонии «Об общих принципах Гражданского кодекса» 1994 г.; ст. 18 Закона Югославии «О разрешении коллизий законов с правами других стран» 1982 г.; ст. 12 (1) Закона Южной Кореи «О коллизиях законов» 1962 г.; ст. 10 Закона Японии «О применении законов» 1898 г., № 10.
4 Это относится к Франции, Голландии и Англии (Collins L. (ed.) Dicey and Morris on the Conflict of Laws. 13th edition. Sweet & Maxwell. 2000. P. 917-1005).
5 Конечно, из этого общего правила существует и ряд исключений, рассмотрение которых не входит в предмет настоящей статьи.
Определяемое на основании коллизионной нормы право, которое подлежит применению к правоотношениям в сфере вещного права, именуется вещным статутом. Предметом регулирования вещного статута являются все отношения, возникающие в области вещного права, которое представляет лицу власть над вещью, создает возможность обладателя такого права воздействовать на вещь, получать от нее пользу, помимо всяких иных лиц, по собственному усмотрению и своей волей. Представляется, что вещный статут будет решать следующие вопросы: определение видов вещных прав; содержание и осуществление этих прав; способы возникновения, изменения и прекращения вещных прав; защиту вещных прав; квалификацию имущества на движимое и недвижимое; оборотоспособность и отчуждаемость вещи признание и адаптацию вещных прав, возникших за границей; все вопросы, связанные с вещным эффектом сделок. Можно сказать, что вещный статут будет компетентен решать все вопросы, которые напрямую будут касаться вещных прав.
Оставив в стороне подробное рассмотрение вопроса исторической эволюции вещного статута 2, отметим, что еще доктрина статутистов делала различие между движимыми и недвижимыми вещами. Для недвижимости была привязка — право места нахождения вещи (lex rei sitae). К движимым вещам применялось право, соответствующее личному закону собственника вещи (lex domicilii)3 согласно принципу «mobilia sequunturpersonam»4, в соответствии с которым предполагалось, что движимые вещи имеют местонахождение там, где постоянно проживает их хозяин, т.е. в его домициле 5. Однако с середины XIX века в доктринах и законодательствах развитых право-
1 Имеется в виду, что правопорядок может ограничить как оборотоспособность вещи самой по себе, так и в отношении конкретной категории лиц.
2 Об исторической эволюции вещного статута см.: KreuzerK. La propriété mobilière en droit international privé // Recueil des cours de l'Academie du droit international. La Haye. 1996. T. 259. P. 30—38; Venturini G.C. Property // International Encyclopedia of Comparative Law. Vol. III. Ch. 21. Mouton, J.C.B. Mohr Tübingen. 1976. P. 3—7; RabelE. The Conflict of Laws: A Comparative Study. Vol. IV. University of Michigan Law School. Ann Arbor. 1958. P. 7—14; Diena M.G. I diritti reali considerati nel diritto internazionale privato, Turin, 1895. P. 1—52.
3 Помимо того, что она не всегда отвечает принципу «тесной связи», т.е. не является «объективной локализацией» отношения и применимого правопорядка, очевидный недостаток этой привязки связан с тем, что она не приспособлена для регулирования отношений обычного хозяйственного оборота, т.к. в случае отчуждения вещи отвечает интересам только продавца, и полностью игнорирует интересы покупателя. К тому же вызывает сложности в случае спора по поводу права собственности между двумя лицами, имеющими разный домициль. В настоящее время эта привязка используется для подчинения вопроса перехода права собственности в случаях, где целесообразно рассматривать имущество субъектов с юридической точки зрения как единое целое, а не в качестве его отдельных составных частей. Например, при переходе права собственности в порядке универсального правопреемства в отношениях наследования, а также банкротства и отношений собственности в брачно-семейных отношениях.
4 «Движимая вещь следует за лицом».
5 Более подробно см.: Lalive P. The Transfer of Chattels in the Conflict of Laws: A comparative study. Oxford, 1955. P. 34—40; Zaphiriou G.A. Transfer of Chattels in Private International Law: A Comparative Study. London, 1956. P. 17—25.
порядков широко развивалась идея о том, что основной коллизионной привязкой, призванной регулировать вещные правоотношения относительно движимого и недвижимого имущества в международном частном праве, должна быть lex rei sitae (lex loci rei sitae) или lex situsт.е. право места нахождения вещи. Постепенно развилась идея о единстве вещного статута, подразумевающая его применение как к движимому, так и недвижимому имуществу. Являясь одной из старейших коллизионных норм, эта привязка занимает особое положение в законодательстве, доктрине и практике международного частного права.
Теперь же обратимся к рассмотрению основных причин, которыми объясняется столь широкое использование привязки lex rei sitae.
Основание можно усмотреть в принципе территориального суверенитета государства, которое имеет фактический и юридический контроль над вещью и наибольший интерес в регулировании всего внутреннего имущественного оборота в пределах его территории. Государство, в котором находится имущество, больше всего заинтересовано в регулировании своим правом отношений, связанных с возникновением, изменением, прекращением и осуществлением вещных прав в отношении этого имущества, а также компетентно устанавливать ограничения относительно оборотоспособ-ности некоторых вещей в имущественном обороте 2.
Применение права места нахождения вещи обусловлено также императивностью норм, касающихся института вещных прав, их закрытым перечнем и типизацией в законодательстве 3, что обусловлено защитой имущественного оборота 4. В этом проявляется эффект предсказуемости, т.к. содержание вещного права не зависит от воли субъектов.
Фактический контроль государства, в котором находится вещь, в первую очередь проявляется в отношениях в сфере публичного права. Это и вопрос юрисдикции судов государства страны, в которой находится вещь, и отношения, связанные с конфискацией и арестом имущества, а также с другими вопросами исполнительного производства.
В своей основе применение привязки lex rei sitae соответствует одному из важнейших принципов международного частного права — локализации отношения в правопорядок, имеющий наиболее тесную связь 5. Можно
1 Все термины являются синонимами.
2 Легитимный интерес государства может проявляться например в отношении культурных ценностей, в связи с чем для защиты культурного наследия государство может устанавливать специальное регулирование в отношении таких вещей, касающееся их охраны, использования, отчуждения или экспорта.
3 То есть принципом numerus clausus, присущим любой цивилизованной системе вещных
прав.
4 Эта специфика правового регулирования вытекает из природы вещных прав как прав абсолютных, т.е. действующих против третьих лиц.
5 К тому же в отличие от предшествующей привязки в отношении движимых вещей (lex domicilii) привязка lex rei sitae лучше выражает баланс интересов сторон сделки.
сказать, что в большинстве случаев физическая локализация вещи опосредует юридическую локализацию вещного правоотношения
Применение большинством национальных правопорядков этой привязки в качестве основы регулирования вещных прав в международном частном праве обуславливает предсказуемость, прозрачность и гармонию коллизионного регулирования, что, безусловно, в некоторой степени способствует защите международного имущественного оборота, т.к. в большинстве случаев можно с легкостью предсказать применимое право 2. К тому же универсальность данной коллизионной нормы дает определенное основание для признания возникших вещных прав иностранным судом 3, что помогает заметно снизить количество «хромающих отношений» в области вещных прав в международном частном праве.
Все сказанное выше в полной мере можно отнести к аргументам в пользу использования привязки lex rei sitae относительно недвижимого имущества. Это связано не столько с историческими причинами 4, сколько с экономической и социальной значимостью недвижимости в имущественном обороте. Государство места нахождения имущества всегда имеет легитимный интерес в регулировании оборота недвижимости в пределах его территории 5.
Недвижимость, подпадая под исключительный контроль того государства, на территории которого она находится, требует естественным образом применения lex rei sitae. Поскольку в отношении недвижимого имущества предусмотрена исключительная подсудность места его нахождения почти во всех развитых правопорядках, то применение lex rei sitae будет удобно, т.к. совпадает с lex fori, что будет не только отвечать интересам государства и оборота в целом, но и значительно снизит издержки, связанные с судебными разбирательствами. Необходимость ведения системы реестров в отношении недвижимого имущества и охраны точности записей в реестре в целом также обуславливает применение рассматриваемой привязки в отношении недвижимого имущества. В отсутствие этой привязки участникам оборота недвижимости приходилось бы изучать иностранное право для оценки вещного эффекта сделки, более того, система ведения реестра была бы более сложной, громоздкой, обременительной и дорогостоящей, если бы вообще была возможна. Ведение же
1 В данном случае мы можем сказать о большинстве случаев, в некоторых же ситуациях территориальный контакт вещи не образует тесной связи с правопорядком. В настоящей статье мы еще будем обращаться к этой проблеме.
2 Необходимо также отметить, что простота формулировки привязки опосредует легкость ее применения, т.к. местонахождение вещи в большинстве случаев легко определимо.
3 Проблемы, связанные с признанием и адаптацией возникших вещных прав, требуют отдельного рассмотрения и не охватываются рамками настоящей статьи.
4 Как известно, в отношении недвижимости эта привязка существует со времен теории статутов.
5 Venturini G.C. Op. cit. P. 7.
реестра в соответствии с единым правом представляется неоспоримым преимуществом. Таким образом, можно сказать, что применение привязки lex rei sitae преследует цель защиты оборота недвижимости.
Касательно движимых вещей, применение этой привязки не всегда имеет такое же важное значение, как в отношении недвижимости, т.к. по своей природе движимые вещи могут быть перемещены из одного правопорядка в другой а в некоторых случаях применение lex rei sitae может вызывать определенные затруднения, создавая неудобства участникам международного имущественного оборота 2.
Например, легитимный интерес в ограничении оборотоспособности определенных вещей в пределах территории государства касается далеко не всех движимых вещей, находящихся на его территории. Наличие же юрисдикции суда местонахождения движимого имущества не влечет во всех случаях автоматическое применение lex fori, более того, вещь может быть перемещена во время судебного процесса на территорию другого правопорядка 3, и физический контроль государства с точки зрения исполнительного производства может быть утерян.
Коллизионная норма, содержащая привязку lex rei sitae, обладает определенной «жесткостью»: территориальность ее действия может быть расценена двояко. С одной стороны, в ней заключаются предсказуемость и прозрачность правового регулирования, а также единообразие достигаемого результата. С другой стороны, «механистичность» действия и «безразличие к результату применения», присущие всем подобным коллизионным нормам, не позволяют учитывать всех значимых для отношения обстоятельств, т.к. в ней отсутствует какая-либо градация и приспособляемость к специфике отношения, к которому она применяется, что может привести к несправедливому результату.
Можно предположить, что «территориальность» привязки оправдывает ее полное и безоговорочное применение только в отношении недвижимости. В отношении движимых вещей привязка lex rei sitae может порождать
1 Очевидно, что применение lex rei sitae будет неудобно в отношении транспортных средств, которые способны пересекать границы различных государств или товаров, предназначенных на экспорт, т.к. зачастую их местонахождение на территории того или иного правопорядка либо случайно, либо временно.
2 К проблемам, вытекающим из применения привязки lex rei sitae в отношении движимых вещей, в частности, можно отнести: проблему мобильного конфликта; признание и адаптацию вещных прав, возникших в другом государстве; а также разграничение сфер действия и последующую координацию вещного и обязательственного статута в отношениях, возникающих в связи с переходом права собственности по договору купли-продажи.
3 В этом отношении интересно положение § 17 Таиландского закона «О конфликте законов» 1938 г.: «Движимое имущество, местонахождения которого изменено в течении [времени] рассмотрения затрагивающего его иска, продолжает быть подчиненным закону места, где такое имущество находилось на момент предъявления иска».
проблемы обхода закона, мобильного конфликта, расщепления вещного и обязательственного статутов единой сделки, а также проблемы признания и адаптации вещных прав, возникших в другом правопорядке
Указанные выше проблемы, связанные с применением привязки lex rei sitae, ставят нас перед необходимостью более детального исследования самих проблем, а также поиска новых решений для достижения более гибкого регулирования вещных прав в международном частном праве. Однако в этом поиске необходимо соблюсти баланс как между гибкостью и предсказуемостью правового регулирования, так и интересами участников международного оборота и оборота в целом. Более того, переход к гибкому регулированию вещных прав в международном частном праве должен осуществляться в результате международного сотрудничества государств по унификации норм, в противном случае оно будет фрагментарным и не произведет должного эффекта.
