CC BY
125
языкознание
Н. Е. Ананьева (Москва)
Некоторые итоги и перспективы славянской филологии в XXI в.
В статье рассматривается языковая составляющая славянской филологии, за исключением пассажа о задаче изучения языка славянских художественных литератур, решение которой относится к интегративному лингво-литературоведческому анализу.
Ключевые слова: славянская филология, история науки, ОЛА, ОКДА, ареальная лингвистика, диалектология, этнолингвистика, палеославистика, антропоцентризм, междисциплинар-ность, новые технологии, корпусная лингвистика.
Славянская филология (ее лингвистическая часть) возникает как историческое направление. Она выросла, с одной стороны, опираясь на палеославистику (хронологически первая компонента славянской филологии), а с другой - на сравнительно-историческую грамматику славянских языков, которая, в свою очередь, сформировалась на базе сравнительно-исторической грамматики индоевропейских языков и той же палеославистики. Эти две составляющие славянской филологии (палеославистика и сравнительная грамматика славянских языков) были ее исторически первыми направлениями. Как палеославистика (связанная с изучением старославянских и древнецерковнославянских памятников тех или иных редакций), так и историческая грамматика отдельных славянских языков (которая развивается параллельно с палеославистикой и сравнительной грамматикой славянских языков) сформировались в результате поисков, обнаружения и издания древнейших рукописных памятников славянских народов. Достаточно вспомнить о роли А. Брюкнера, Я. Лося, В. Неринга, С. Слоньского в полонистике или о роли А. Х. Востокова в палеославистике. Вообще XIX век с его славянским возрождением в южной и австро-венгерской частях Славии, идеями славянофильства, панславизма (к последней, в частности, весьма неодобрительно относился российский император Николай Павлович) был веком «славянства». Интерес к своему прошлому у славян проявился в поисках и обнародовании «славянских древностей». Публикация таких памятников, как «Остромиро-
во евангелие» (Евангелие монаха Григория), предпринятое в 1843 г. А. Востоковым, вызвало к жизни, как известно, появление поддельных древних славянских памятников: «Краледворской рукописи» с ее 14-ю песнями и «Зеленогорской рукописи» с 4-мя песнями. Эти рукописи были так искусно изготовлены, что многие слависты вначале не увидели их поддельного характера. Так, «Краледворская рукопись» была даже переведена на русский язык и издана Н. Бергом. Но даже эти курьезные факты свидетельствуют о том огромном интересе к славянству, который возник в XIX в. и на волне которого были открыты в 1835 г. в российских университетах кафедры славянской филологии и первые слависты (Бодянский, Прейс, Срезневский и Григорович) были командированы в славянские страны для сбора материалов по славянским языкам и ознакомления с живыми славянскими языками. В славистике себя наиболее ярко как педагог проявил в Московском университете Осип Максимович Бодянский, чье внушительное собрание книг на инославянских языках хранится в Научной библиотеке МГУ. П. И. Прейс рано умер, а И. И. Срезневский после переезда из Харькова в Петербург ушел из славистики и стал родоначальником русской исторической лексикографии. Тем не менее, еще будучи в Харькове, Срезневский стал первым отечественным доктором славянской филологии.
Хотя первые слависты должны были изучать и живые славянские языки, все же в XIX в. и в начале XX в. лингвистическая славистика была главным образом нацелена на историческое языкознание: историю отдельных славянских языков (еще одна составляющая лингвистической части славянской филологии) и сравнительно-историческую грамматику славянских языков. При этом главное внимание уделялось языковой форме, праславянской реконструкции. Развивается и такая более частная дисциплина, как историческая ономастика. С конца XIX в. в недрах этнографии и фольклористики зарождается еще одна составляющая славянской филологии - диалектология. Заинтересовавшись, особенно в период романтизма, фольклором, собиратели заметили, что формы слова в записываемых ими материалах отличаются от литературных соответствий, и начали составлять словари подобных отличий (диалектизмов или региональных слов), ставших прообразами будущих диалектных словарей дифференциального типа. Так, до сих пор актуальный для полонистики «Slowшk gwar роккюЬ> Я. Карловича составлен не на основе его собственной работы «в поле», а базируется на материалах, присылавшихся ему любителями народной речи, собира-
телями фольклора в этнографический журнал «Wisla», редактором которого он был.
Развившаяся на базе этнографии и фольклора, отпочковавшаяся от них диалектология стала самостоятельной дисциплиной на втором этапе своего развития (если первым считать ее развитие в недрах этнографии), сформировалась как самостоятельная описательная дисциплина («диалектография», по определению К. Дей-ны), материал которой рассматривается в оппозиции к литературному языку (далее - ЛЯ). Третий этап, представленный отнюдь не во всех национальных славистиках, наиболее яркое воплощение нашел в Московской диалектологической школе Р. И. Аванесова. Этот этап связан с представлением о системном характере диалекта (а не только литературного языка) и формируется в XX в. Диалектный язык рассматривается как моделируемая совокупность частных диалектных систем (далее - ЧДС). При этом ЛЯ представляет собой одну из ЧДС, то есть подчеркивается равноправие диалектов и литературных языков как языковых систем, различие между ними относится к области функций. В свое время Ф. П. Филин рьяно критиковал понятие «диалектный язык», поскольку под «языком» понимал только ЛЯ.
С развитием ареальной лингвистики (или лингвистической географии) в славистике начинает развиваться, также уже в XX в., еще одно славистическое направление - создание региональных, а после Второй мировой войны и национальных атласов. Используются понятия «изоглосса» и ее виды, «соответственное / соотносительное диалектное явление» (термин Р. И. Аванесова). Наконец, в 1958 г. формулируется идея «Общеславянского лингвистического атласа» (далее - ОЛА) как атласа одной языковой семьи: сбор материалов для ОЛА на долгие годы объединяет в один творческий коллектив славистов разных стран. Позднее те же ученые переходят к созданию «Общекарпатского диалектологического атласа» (далее -ОКДА), где картографируется материал не только славянских, но и других языков, входящих в карпатский ареал. Материалы ОКДА (а еще раньше «Карпатского диалектологического атласа» - КДА) позволили выявить связи между Карпатами и Балканами, среди карпатизмов (то есть общих для языков карпатского региона элементов) обнаружились лексемы, отмеченные на Балканах (балка-низмы). В ходе работы над КДА и ОКДА развилась такая отрасль языкознания, как карпатология, или карпатистика, у истоков которой стояли В. М. Иллич-Свитыч, Г. П. Клепикова и др.
В 1960-е гг. и позднее дискутируются вопросы славянской прародины (висло-припятская или висло-одерская теории, происхождение праславянского из протобалтийского, возрожденная О. Н. Тру-бачевым гипотеза подунайского ареала как предполагаемой прародины славян). На сегодняшний день исследователи пришли к выводу о невозможности определить прародину славян на основе одних лингвистических данных. При этом привлечение сведений по палеоботанике и археологии также пока не принесло положительных результатов в связи с исторической изменчивостью границ распространения растений и невозможностью однозначно определить славянский характер тех или иных архаических культур.
Распространяющийся в 60-е гг. XX в. структурализм проникает в исторические славистические штудии и способствует (как и функционализм Пражского лингвистического кружка) созданию описательных грамматик славянских языков с использованием понятия системности. По-прежнему существенным остается анализ языковых форм, что проявляется, в частности, в развитии славянской морфонологии (хотя сам предмет этой области исследования был определен Н. С. Трубецким еще в 30-е гг. XX в.). Особенно значительное число работ по славянской морфонологии появляется в 90-е гг. XX в. (статьи американца Э. Станкевича, работы отечественных ученых: С. Б. Бернштейна, Т. В. Поповой, С. М. Толстой, Н. Е. Ильиной, В. Г. Чургановой, коллективный труд «Славянская морфонология. Субстантивное словоизменение», том «Славянское и балканское языкознание», посвященный проблемам морфонологии, труды польских исследователей К. Ковалик и Р. Лясковского и др.)1. Надо сказать, что интерес к морфонологии сохраняется до настоящего времени (см., например, работы белорусских ученых В. П. Русак и Е. Потехиной).
Интенсивно в послевоенное время начинает развиваться кон-трастивное (конфронтативное) исследование славянских языков, что связано не в последнюю очередь с активным изучением инославянских языков в практических, а не только в научных целях. Сопоставление осуществляется либо на уровне формы (более частные явления), либо на идеографической основе с использованием понятий tertium comparationis и функционально-семантический эквивалент (понятия «функция», «значение» сформулированы в Пражской лингвистической школе). Наконец, третий путь сопоставления - с помощью абстрактного языка-посредника, когда постулируется абстрактный язык-конструкт, содержащий весь возможный набор
средств выражения или категорий, не существующий в таком виде ни в одном из сопоставляемых языков, а затем эта матрица накладывается на каждый из языков, подлежащих сопоставлению, и
выявляется, что из возможного максимального набора средств / ка" 2 тегорий характерно для каждого языка2.
Таким образом, с течением времени происходила «гармонизация» исторической и синхронной составляющих славянской филологии.
В течение XX в. славянская филология в каждом из своих исследовательских направлений аккумулировала колоссальный лингвистический материал, разрабатываемый в соответствии с меняющимися научными парадигмами: от формального атомистического анализа к структурно-системному как в диахронических, так и в синхронных описаниях славянских идиомов; от поисков диалектной базы литературных славянских языков (например, великопольская или малопольская для польского ЛЯ или курско-орловская для русского ЛЯ) к формированию понятий «наддиалектное койнэ», «диглоссия» - в случае функционирования двух идиомов в разных определенных функциях, дифференциации «ЛЯ средневековья» и полифункционального «ЛЯ нового времени» и др.
Значительны достижения славянской филологии в области акцентологии как в диахроническом плане (Московская школа В. М. Иллича-Свитыча и В. А. Дыбо), так и в синхронии (например, работы А. А. Зализняка по акцентологии русского языка).
В послевоенный период развилось синхронное славянское словообразование, впитавшее в себя идеи Г. О. Винокура (понятие «словообразовательный тип»), логико-синтаксической теории В. Дорошевского и ономасиологической теории М. Докулила (понятия «мутация» и «модификация», разработанные чешским ученым, наряду с понятием «транспозиция», на материале существительных, были распространены его последователями на глагольные дериваты).
Славянская филология получила и организационные формы в виде научных и международных организаций: национальные комитеты славистов, Международный комитет славистов, при котором работает 37 комиссий, проводящих заседания в период между съездами славистов. Число комиссий увеличивается от съезда к съезду. Если на XIV съезде были образованы, например, такие новые комиссии, как Диалектологическая комиссия, Комиссия по славянским микроязыкам, Комиссия по терминологии, то на XV
международном конгрессе образовались, в частности, Комиссия по религиозным языкам, Комиссия по эмигрантологии, Комиссия по ранней истории славян и др. Материалы проводимых в рамках заседаний комиссий конференций регулярно публикуются. Раз в 5 лет происходят такие славистические форумы, как Международные съезды славистов. Всего состоялось 15 съездов (последний проходил 20-27 августа 2013 г. в Минске). На XIV и XV Международных съездах славистов рассматривался самый широкий спектр вопросов: славянский этногенез и этимология, история славянских языков в связи с историей славянской духовной и материальной культурой, диалектология и лингвогеография, социолингвистика и контактология (в частности, на XV Международном съезде в Минске значительное число докладов было посвящено таким феноменам, возникающим на стыке двух славянских идиомов, как суржик и трасянка), славянская ономастика, современное состояние литературных языков, варьирование их нормы, иноязычное влияние, проблемы глобализации и интернационализации, современные теории и методы изучения грамматической структуры славянских языков, функциональных стилей, их состояние и перспектива и др.3
Какие же новые парадигмы, общие идеи, смыслы, тенденции проявляются в различных составляющих лингвистической части славянской филологии в последнее время? Мы выделили 6 таких новых научных парадигм.
1. Антропоцентризм (внимание к человеческому фактору, учет личности говорящего и пишущего) и когнитивизм (использование понятий «прототип», «фрейм» и др., несоблюдение разграничения синхронии и диахронии, столь обязательного для структурализма).
2. Интерес не только (и не столько) к форме, а к содержанию, контенту, семантике (в первую очередь лексической). Распространение понятия «системность» на лексику, разработанность понятия «лексическая сочетаемость».
3. Междисциплинарность и интегративность. Следствием интегративного и междисциплинарного подхода к явлениям языка и культуры является как возникновение и развитие новых направлений (например, этнолингвистики), так и углубление и обогащение исследовательской палитры ученых, применяющих в изучении того или иного языкового феномена целый комплекс исследовательских средств (например, применение языковедческого, текстологического, литературоведческого анализа при анализе памятника письменности и одновременный учет его функциони-
рования, в частности, в церковной практике, если это памятник религиозного содержания).
4. Разнообразие грамматических подходов: функциональная грамматика, коммуникативная грамматика разного вида в зависимости от целей, стоящих перед авторами, описание явлений в свете теории речевых актов, применение логических понятий в синтаксисе и др.
5. Интерес к прагматике (перлокутивности, то есть целям, назначению речевого произведения, условиям его функционирования).
6. Появление новых технологий (компьютерной техники, электронных средств связи и т. д.), которые используются почти во всех составных частях славянской филологии.
Рассмотрим, какие новые направления появились в славянской филологии за последнее время и как в них (а также традиционных славистических направлениях) отражаются вышеуказанные общие смыслы. Анализируя новые направления, мы остановимся на пяти из них.
7. Этнолингвистическое направление (о котором мы уже упоминали выше) представлено в пространстве Славии двумя школами: Московской школой Н. И. Толстого и С. М. Толстой и Люблинской школой Е. Бартминьского. Конкретное выражение, в частности, это направление нашло в подготовке монументальных лексикографических трудов этнолингвистического характера. Для Московской школы - это пятитомный словарь «Славянские древности» (1995-2012)4, а для Люблинской - 4 части первого тома «Словаря народных стереотипов и символов» («Slownik stereotyp6w i symboli ludowych»)5. В люблинском периодическом издании «Etnolingwistyka» печатаются статьи представителей обеих этно.юб ьбьд ьлд ь ббююббббббб-блингвистических школ. Эти школы различаются используемыми понятиями. В частности, для люблинцев существенны понятия «стереотип», «профиль» и «профилирование». Москвичи не используют понятия «профиль» и «профилирование», зато начинают применять в этнолингвистических изысканиях лингвогеографичекие методы (ср. доклад А. А. Плотниковой на XIV Международном съезде славистов: «Этнолингвистика и лингвогеография (на материале южнославянских языков и традиций»)6, чего не делают представители Люблинской школы.
Общим же для обеих школ является понятие «языковая картина мира» (ЯКМ). Если в формировании этнолингвистики как сравнительно новой составляющей славянской филологии, возникшей на
стыке этнографии и лингвистики, проявляется тенденция междис-циплинарности, то возрождение на базе гумбольдтовских идей понятия ЯКМ является показателем того, что структурная парадигма исследования текста в отрыве от его создателя сменилась антропоцентрической, когнитивной парадигмой, учитывающей «человеческий фактор», о котором Ю. Н. Караулов писал еще в 70-е гг. XX в. Другой вопрос, что понимать под ЯКМ - учитывать ли только специфическое для данного языка и его носителей или полагать, что в ЯКМ представлены как специфические особенности какого-либо одного языкового сознания, так и более общие признаки, характеризующие либо всю близкородственную языковую семью, к которой относится исследуемый идиом (например, славянскую), либо еще более универсальные, представленные для большего числа языков (например, индоевропейских). Во всяком случае, на XIV и XV Международных съездах славистов круглые столы, организованные этнолингвистами, вызвали очень большой интерес. На XIV съезде на круглом столе «Лингвокультурологический образ славянского мира в свете этнолингвистики» Е. Бартминьский и В. Хлебда предложили программу этнокультурологических исследований, а на XV съезде в рамках этнолингвистического круглого стола анализировались аксиологические концепты.
8. На XIV Международном съезде славистов впервые в истории съездов было представлено такое направление, как корпусная лингвистика (в докладах российских участников съезда О. Н. Ляшев-ской и Е. В. Рахилиной «Онтология лексики в национальном корпусе русского языка: обзор и поисковые возможности», В. А. Плунгяна «Национальный корпус русского языка: общая характеристика и направления развития», испанского русиста Гусмана Тирадо «Национальный корпус русского языка и контрастивная лингвистика»). Сейчас это одно из актуальных прикладных направлений. Национальные корпусы славянских языков - это источник сбора материала для лингвистических исследований, позволяющий ускорить работу лингвиста и выявить современные процессы в том или ином славянском литературном языке, а с составлением корпуса текстов памятников - также продуктивно анализировать исторический материал. Насколько нам известно, в настоящее время ведется работа над корпусом диалектного польского языка (Е. Сероцюк и Г. Карась).
9. Продолжается изучение такого ценнейшего источника, как новгородские берестяные грамоты, позволившего говорить о создании исторической диалектологии русского языка как о реальной
перспективе. «Древненовгородский диалект» А. А. Зализняка - это ступень к созданию русской исторической диалектологии. Для других славянских языков - это еще не ближняя перспектива, хотя в по-лонистике есть книга, приближающаяся к реализации данной задачи: монография К. Дейны «Dialekty рокЫе» (1973), где исследуются 100 польских инноваций (по отношению к праславянскому языку) с размещением их на карте.
Создание исторической диалектологии славянских языков позволит, в свою очередь, на ее базе создавать подлинные исторические грамматики отдельных славянских языков, в которых учитывалась бы история формирования региональных особенностей того или иного языка.
С 70-х гг. XX в. по 2000-е гг. велись и исследования еще одного источника древней письменности - граффити XI-XVII вв. - надписей на стенах древнерусских памятников Новгорода Великого и его окрестностей. На XV Международном съезде обсуждался проект предстоящего многотомного издания полного корпуса новгородских граффити XI-XVII вв.7
10. В последнее время усиливается интерес к так называемым славянским литературным микроязыкам (кашубскому, получившему статус регионального языка, русинскому; оба языка были включены в серию монографий, выходивших в Ополе под редакцией С. Гайды к XII Международному съезду славистов в Кракове (1998); все монографии не успели выйти к 1998 г., и часть из них появилась уже после съезда). Как уже выше было отмечено, на XIV Международном съезде славистов была создана при Международном комитете славистов Комиссия по микроязыкам (председатель - А. Д. Дуличенко).
Сам факт пробуждения интереса к микроязыкам - отражение противоположной тенденции к глобализации (как центростремительного процесса), тенденции усиления национального самосознания, поиска национальной идентичности (то есть центробежных процессов).
Помимо постулирования понятия «славянские микроязыки», эту центробежность мы наблюдаем в попытках после распада Югославии создать новые литературные славянские языки: разделение сербохорватского языка на «сербский» и «хорватский», появление хотя бы в форме дефиниции (без конкретного наполнения) словосочетания «босняцкий / боснийский язык» и т. д.
В какой-то степени «местный патриотизм» проявляется в настоящее время в русистике, в которой в разных исследова-
тельских областях развивается так называемое регионоведение. Например, в Волгограде развивается региональная ономастика, в Тамбовском университете ученица Н. И. Толстого С. Ю. Дубровина занимается христианской православной лексикой, бытующей в Тамбовском регионе.
11. Интерес к новым функциональным стилям. С одной стороны, эти стили действительно являются новыми (например, язык Интернета, в новообразованиях которого - ср. аська, кликнуть и мн. др. - существенную роль играет английский язык, в чем проявляется общая тенденция к глобализации), с другой - это те функциональные разновидности языка, на анализ которых по идеологическим причинам до сравнительно недавнего времени было наложено своего рода «табу» (например, религиозный стиль). Последний активно исследуется в настоящее время, свидетельством чего является вышеуказанное создание Комиссии по религиозным языкам при Международном комитете славистов на XV съезде славистов в Минске.
Демократизация языка и определенная его «криминализация» усилили интерес к соответствующей лексике: широко издаются словари вульгаризмов, разнообразных арго и даже обсценной лексики. Усиление роли рекламы в жизни капитализирующихся славянских государств привело к активному изучению языка рекламы, выявлению взаимодействия в нем интернациональных и специфических национальных явлений.
Новые исследовательские подходы способствуют преобразованию и выдвижению новых задач и в традиционных направлениях славистики.
12. В описательной диалектологии в условиях нивелирования диалектных различий, контактов с литературными идиомами и междиалектных взаимодействий возрастает роль так называемой контактологии, то есть изучения результатов контактов исследуемого диалектного идиома с другими языками и диалектами, в том числе неславянскими (балтийскими для польских диалектов, балтийскими и угрофинскими для русских диалектов, албанским для южнославянских диалектов - ср. исследования А. Н. Соболева и др. в Албании8). С учетом возрастания роли человеческого фактора в диалектологии наблюдается интерес к языку отдельного диа-лектоносителя. Уже известны работы, описывающие особенности языковой системы одного информанта под названием «языковая личность» (в частности, работа русистки Е. А. Нефедовой).
Из диалектных уровней необходимо углубление изучения синтаксиса и фразеологии. Развитие новых технологий требует применения их при сборе и хранении материала, перевода ранее записанных текстов и данных на современные носители (электронные картотеки, создание записей современных диалектов на новых носителях - то, что Л. Л. и Р. Ф. Касаткины делают для русских говоров, создавая хрестоматию живых говоров, следует распространить на другие славянские диалекты).
Необходим скорейший сбор материалов по инославянским диалектам, функционирующим на территории России и других стран (чешским и польским говорам в Сибири, чешским говорам в Краснодарском крае и др., возникшим в результате добровольного переселения крестьян в ходе Столыпинской реформы).
13. В области славянской этимологии (а в настоящее время выходят в свет многотомные издания двух этимологических славянских словарей: в Польше - это «Slowшk praslowianski», а в России -«Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд» - далее ЭССЯ9) наблюдается переход от старого подхода, предполагающего реконструкцию отдельных праформ, к реконструкции лексико-семантических групп, или полей (в чем проявляется усиление семантического фактора и учет системных отношений в лексике). Так, на XIV Международном съезде славистов вопросы такой реконструкции затрагивались, например, в докладах Ж. Ж. Варбот, С. М. Толстой, Е. И. Якушкиной. Кроме того, просмотрев последние тома вышедших 39 выпусков ЭССЯ, мы увидим, что в них в возрастающей пропорции используются диалектные материалы, а также данные ономастики. Вообще, провозгласив в качестве основных принципов составления ЭССЯ «идею древней диалектной сложности славянства» и учет не только непроизводной, но и производной лексики, составители ЭССЯ изначально широко использовали диалектный славянский материал. Но по мере выхода новых диалектных исследований и словарей авторы ЭССЯ оперативно вводят эти новые диалектные данные в словарные статьи. Итак, мы опять наблюдаем здесь взаимодействие разных компонентов славянской филологии, их взаимное обогащение: этимология использует материалы описательной (а не только исторической) диалектологии и ономастики (проявление принципа интегратив-ности). Таким образом, с учетом системности и лексической семантики в этимологии остается актуальной задача реконструкции лексико-семантических полей, дальнейшее расширение привлекае-
мых диалектных и ономастических данных, выявление специфики ЯКМ при реконструкции лексико-семантических полей в отдельных славянских языках.
14. В области лингвистической географии, столь много сделавшей за предыдущие этапы (национальные и региональные славянские атласы, ОЛА10, ОКДА, новый тип регионального этногра-фо-лингвистического атласа, каким является «Atlas jçzyka i kultury ludowej Wielkopolski», подготавливаемый «Малый диалектологический атлас балканских языков» - далее МДАБЯ и др.) необходим следующий шаг - хронологическая интерпретация пространственно репрезентированных явлений, выделение зон славянской архаики (так называемых периферийных архаизмов, хотя архаизмы могут быть представлены не только на периферии) и инноваций (работы Т. И. Вендиной, Л. Э. Калнынь и др.). Так, на XV съезде славистов доклад представителя Комиссии ОЛА Т. И. Вендиной был посвящен типологии архаических ареалов славян.
На Международном съезде славистов в Охриде (2008 г.) Т. И. Вендина подвела итоги 50-летней (с 1958 г.) работы над ОЛА. В ходе дискуссии по докладу ее участники отметили, что ОЛА постепенно из лингвокартографического типа исследования превращается в «атласо-монографический», имея в виду тот факт, что на базе материалов ОЛА создаются целые монографии (ср. две работы Я. Сятковского - о заимствованиях в славянских языках и о названиях частей тела в славянских диалектах11, а также монументальный труд Т. И. Вендиной «Русские диалекты в общеславянском контексте»12).
Задача, которая стоит перед историками славянских языков, -это включение материалов ОЛА в исторические грамматики славянских языков. И вообще в исторических грамматиках отдельных славянских языков необходимо усилить общеславянский фон, рассматривать тот или иной феномен описываемого языка в общеславянском контексте.
Одновременно происходит дальнейшая подготовка новых атласов, в частности, включающих не только славянские, но и контактирующие с ними языки (например, МДАБЯ).
В последние годы представителями Московской этнолингвистической школы под руководством А. А. Плотниковой были продолжены карпатологические исследования в области традиционной духовной культуры, нацеленные на выявление карпатизмов и балка-но-карпатизмов в данной сфере, расширен ареал полевого исследо-
вания на дакорумынскую территорию севернее Дуная и на соседние карпатославянские регионы (западноукраинский, словацкий, юж-нопольский)13. Собранные новые полевые материалы значительно увеличили спектр изучаемой лексики Карпат по сравнению с ОКДА, расширили семантическую амплитуду отдельных лексических кар-патизмов, уточнили семантическую сферу ряда лексем, выявили ряд заимствованных явлений в языке и культуре различных этносов, населяющих Карпаты, и пр., что создало основу для составления культурно-языкового атласа карпато-балканского ареала (ср. доклад Е. С. Узеневой на XV Международном съезде славистов: «ОКДА и современные полевые этнолингвистические исследования карпато-балканского региона»)14.
15. В палеославистике осуществляется интегративный подход к изучению памятника, учитывается его роль в литургике, что было невозможно в советской палеославистической науке по идеологическим причинам. С учетом теории лексической сочетаемости происходит уточнение семантики форм. Актуальной задачей остается изучение и издание источников, хранящихся в рукописных фондах. При этом славистам и русистам-палеославистам необходимо углубление знаний по древнегреческому, латинскому и древнееврейскому языкам, своеобразное воссоздание «Славяно-греко-латинской академии» (то есть опять же соблюдение принципа междисциплинарности). Очевидно, что в последнее время, по крайней мере в российской палеослависти-ке, наиболее успешно трудятся выпускники отделения классической филологии (А. А. Пичхадзе, К. Максимович, М. И. Чернышева).
16. В ономастике наряду с сохранением исторического и регионального направлений (о последнем мы уже кратко упомянули) наблюдается усиление интереса к синхронной ономастике, изучению новых классов онимов, появление которых связано с новыми социальными условиями (урбанонимика, эргонимы - названия объединений людей и др.). Здесь наибольшие достижения представлены у польских и чешских ономастов, а также у исследователей Волгоградской ономастической школы В. И. Супруна. В таких номинациях, как хрематонимы (термин, называющий продукты цивилизацион-ной деятельности человека), находит отражение сочетание процессов глобализации и интернационализации (английские корни, использование латинской графики и др.) и национальной специфики.
17. Изучение новейших процессов в грамматике и словообразовании славянских языков в условиях глобализации (в частности, влияния английского языка).
18. Имея в качестве перспективы полное конфронтативное разноуровневое описание современных славянских литературных языков (создание, по Вл. Барнету, «микротипологии» славянских языков), где материал излагается феноменологически, а не по языкам, необходимо создать базу для сравнения в виде подготовленного сопоставительного описания ряда грамматических категорий (далее ГК) славянских языков (определенности-неопределенности, одушевленности-неодушевленности, мускулинной персонально -сти - неличности и т. д.). В этом отношении хорошо разработана (благодаря славистам разных стран, и в первую очередь аспектоло-гам Ленинградской и Московской школ) категория славянского глагольного вида. К такой же степени разработанности надо привести и другие ГК.
Материал ЭССЯ позволяет выявить специфический западнославянский, восточнославянский и южнославянский лексический инвентарь, что тоже следует включить в сопоставительное описание.
19. Развитие текстологии (в данном случае имеется в виду ее лингвистический аспект). Это предполагает, в частности, при изучении функционально-семантических категорий (далее ФСК) выход за пределы отдельного высказывания на уровень целого текста и установление того, как элементы той или иной ФСК (темпораль-ность, аспектуальность и др.) функционируют в тексте, придавая ему определенные свойства (статичность, динамичность, эмоциональную напряженность и т. д.). Подобному анализу был посвящен, в частности, доклад А. В. Бондарко на XV Международном съезде славистов («Анализ элементов текста в системе функциональной грамматики»).
20. В области исторической грамматики славянских языков, как уже было сказано, необходимо привлекать данные лингвогео-графии, учитывать общеславянский фон, а в области истории отдельных литературных славянских языков в соответствии с сформулированным Пражской лингвистической школой принципом функционализма продолжать изучение истории формирования отдельных функциональных стилей. В этом отношении значительны достижения Вроцлавской школы А. Фурдаля, ученик которого С. Боравски положил понятие стиля в основу периодизации истории литературного польского языка. Изучение истории формирования функциональных стилей каждого славянского литературного языка позволит в перспективе создать типологию формирования литературных славянских языков.
21. Наблюдается возрождение (после деятельности ОПОЯЗа и трудов В. В. Виноградова) интереса к лингвистическому анализу художественного славянского текста (ср., например, работы О. Г. Ревзиной и ее учеников). Необходимость такого анализа явно осознана славистическим сообществом, что нашло отражение в воссоздании на съезде в Минске Комиссии по поэтике и стилистике.
Исследование художественного текста может проводиться и в лингво-историческом ракурсе, что показал доклад А. Е. Аникина на XV Международном съезде славистов «Лексикон Анненского в историко-лингвистическом освещении». Одним из направлений в лингвистическом изучении художественных славянских текстов является исследование состава, художественных функций и целей использования инославянских элементов в гипертексте той или иной славянской литературы (например, полонизмов, богемизмов, болгаризмов, украинизмов и белорусизмов в произведениях русской литературы и, наоборот, русизмов в польской литературе и т. д.). Анализ художественных функций инославянских варваризмов -пример междисциплинарного исследования, проводимого на стыке лингвистики и литературоведения.
22. Использование новых технологий как в практике преподавания инославянских языков, так и в чтении общих и специальных славистических курсов.
В представленном обзоре мы, естественно, не в состоянии были охватить все многообразие исследовательских направлений и подходов, представленных в лингвистической славистике. Мы старались выявить наиболее существенные и одновременно наиболее интересные для нас тенденции в развитии лингвистической составляющей славянской филологии и сформулировать наиболее актуальные, на наш взгляд, задачи, стоящие перед славистами-филологами в XXI в.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Славянская морфонология. Субстантивное словоизменение / Отв. ред. Т. В. Попова. М., 1987; Славянское и балканское языкознание. Проблемы морфонологии. М., 1981.
2 Барнет Вл. К проблеме языковой эквивалентности при сравнении // Сопоставительное изучение русского языка с чешским и другими славянскими языками / Под ред. А. Г. Широковой. [М.], 1983. С. 9-29.
3 XV Мiжнародны з'езд славютау. Тэзкы дакладау. У двух тамах. Мшск, 2013. Т. 1. Мовазнауства.
4 Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общ. ред. Н. И. Толстого. М., 1995. Т. 1; 1999. Т. 2; 2004. Т. 3; 2009. Т. 4; 2012. Т. 5.
5 Slownik stereotypow i symboli ludowych / Red. J. Bartminski, S. Niebrzegowska-Bartminska. Lublin, 1996-2012. T. 1. Zesz. 1-4.
6 Славянское языкознание. XIV Международный съезд славистов. Охрид, 10-16 сентября 2008 г. Доклады российской делегации. М., 2008.
7 Славянское языкознание. XV Международный съезд славистов. Минск, 2013 г. Доклады российской делегации. М., 2013.
8 Голо Бордо (Gollobo^), Албания. Из материалов балканской экспедиции РАН и СПбГУ 2008-2010 гг. / Под ред. А. Н. Соболева и А. А. Новика. СПб., 2013; Verlag Otto Sagner, München, 2013.
9 Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд. М., 1974. Вып. 1.
10 Общеславянский лингвистический атлас. Вступительный выпуск. Общие принципы. Справочные материалы. М., 1994. Изд. 2-е, исправл. и дополн.
11 Siatkowski J. Slowianskie nazwy cz^sci ciala w historii i dialektach. Warszawa, 2012; Idem. Studia nad wplywami obcymi w Ogolnoslowianskim atlasie j^zykowym. Warszawa, 2004.
12 Вендина Т. И. Русские диалекты в общеславянском контексте (лексика). М., 2009.
13 Карпато-балканский диалектный ландшафт: язык и культура. Памяти Г. П. Клепиковой / Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2008; Кар-пато-балканский диалектный ландшафт. Язык и культура. 2009-2011 / Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2012. Вып. 2; Карпато-балканский диалектный ландшафт. Язык и культура. 2012-2014 / Отв. ред. А. А. Плотникова. М., 2014. Вып. 3.
14 Узенева Е. С. ОКДА и современные полевые этнолингвистические исследования карпато-балканского региона // Славянское языкознание. XV Международный съезд славистов. Доклады российской делегации. М., 2013. С. 272-286.
Anan 'eva N. E.
Some results and perspectives of Slavic philology in XXI century
The article is dedicated to the linguistic component of Slavic philology, excluding the study of the language of Slavic literatures. The latter has to do with the integrative discipline of lingustic analysis and literary critics.
Keywords: Slavic philology, the history of science, Slavic Linguistic Atlas, Carpatian Dialectal Atlas, areal linguistics, dialectology, ethnolinguistics, paleoslavistics, anthropocentrism, interdisciplinary approach, new technologies, corpus lingustics.
