CC BY
47
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СОДЕРЖАНИЯ И ЗНАЧЕНИЯ АКТОВ ОФИЦИАЛЬНОГО ТОЛКОВАНИЯ В СФЕРЕ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
Ю.Е. Румянцева, аспирант кафедры уголовного процесса Уральской госу-
дарственной юридической академии
Заканчивая статью о проблемах толкования, М.Н. Карасев указал, что «проблема толкования правовых норм одинаково остро стоит перед правоприменителями и законодателями. И вопрос о том, необходимо официальное толкование или нет, остается открытым»1. Попробуем ответить на этот вопрос применительно к сфере уголовного судопроизводства, для чего выделим субъектов официального толкования и проведем анализ содержания и целевого назначения их актов.
Официальное толкование характеризуется, во-первых, наличием специального законодательного уполномочения на осуществление данного вида деятельности, во-вторых, обязательным характером ее результатов. Данным признакам отвечает деятельность следотощих субъектов: Конституционного
Суда РФ, Верховного Суда РФ, Генерального прокурора РФ, Европейского суда по правам человека и некоторых других органов власти.
Рассматривая содержательный аспект актов официального толкования необходимо отметить множественность и неоднородность содержащихся в них правоположений, что позволяет достаточно условно объединить их в некоторые группы.
Первую группу составляют правополо-жения, содержащие собственно абстрактные разъяснения смысла нормы. Так, например, в п. 34 Постановления № 23 от 22 ноября 2005 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей»2 Верховный Суд РФ истолковал нормативные предписания о напутственном слове председательствующего присяжным заседателям, указав, что «по смыслу статьи 340 УПК РФ возражения сторон заявляются в присутствии присяжных заседателей. В их же присутствии председательствующий излагает свое решение по заявленным сторонами возражениям. При отсутствии возражений сторон об этом делается отметка в протоколе судебного засе-
дания». К данной группе интерпретационных правоположений относятся и формулируемые субъектами официального толкования дефиниции законодательных терминов и правовых явлений. Так, в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ содержатся определения следующих понятий: «вышестоящий прокурор»3, «перечень доказательств» (в смысле ст. 220 и 225 УПК РФ)4, «тенденциозность состава коллегии присяжных заседателей»5, «иные расходы»6 и т.д. В практике Конституционного Суда РФ сформулированы термины «судебная защита» и «правосудие»8.
Следующую группу составляют право-положения конкретизационного характера. По мнению В.О. Белоносова, Н.А. Громова и Ю.В. Францифирова, конкретизацию необходимо отличать от толкования. «В задачу толкования входит установление того смысла, который вложил в правовое предписание законодатель. Конкретизация предполагает дальнейшее развитие, детализацию воли законодателя. Эта деятельность выходит за рамки толкования норм. Толкование предшествует конкретизации, служит условием, ее необходимой предпосылкой»9. Позволим себе не согласиться с данной точкой зрения. Подобная позиция основана на слишком узком подходе к понятию толкования. Последнее заключается не только в установлении смысла нормы, но и в его разъяснении, которое осуществляется, в том числе, и посредством уточнения и детализации законодательных предписаний. Конкретизация выполняет служебную, акцессорную роль, выступает в качестве приема, используемого как в процессе правотворчества, так и в процессах правоприменения и толкования.
Интерпретационные правоположения конкретизационного характера неоднородны. В рамках данной группы, во-первых, необходимо выделить разъяснения порядка, особенностей применения уголовно-процессуальных норм в отношении типовых ситуаций. Примером такого правоположения является п. 30
Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 23 от 22 ноября 2005 г.: «в случае обвинения подсудимого в совершении неоконченного преступления (покушения) председательствующий судья должен в понятной формулировке поставить перед присяжными заседателями вопросы, предусмотренные статьей 339 УПК РФ, в том числе о доказанности причин, в силу которых деяние не было доведено до конца. При этом данный вопрос должен содержать описание фактической причины, лишившей подсудимого возможности осуществить свои намерения (сломалось лезвие ножа при нанесении удара, потерпевшему удалось выбить из рук подсудимого оружие, потерпевшему была своевременно оказана квалифицированная медицинская помощь и т.д.), а не просто ссылку на таковую». Таким образом, Верховный Суд РФ истолковал положения ст. 339 УПК РФ относительно случаев квалификации действий подсудимого как неоконченного преступления.
Во-вторых, в процессе толкования широко используется такая форма конкретизации как выделение видового ряда интерпретируемого понятия. Особенно часто данный прием используется при анализе оценочных понятий. Так, в соответствии с п. 13 Постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 17 сентября 1975 г. № 5 «О соблюдении судами Российской Федерации процессуального законодательства при судебном разбирательстве уголовных дел»10: «уважительными причинами неявки свидетеля в суд, в частности, могут быть признаны: болезнь, лишающая его возможности явиться в суд; болезнь члена семьи при невозможности поручить кому-либо уход за ним; несвоевременное вручение повестки; невозможность явки вследствие стихийного бедствия, а также иные обстоятельства, препятствующие свидетелю явиться в суд в назначенный срок».
В-третьих, в рамках конкретизирующих правоположений происходит детализация процедур расследования и разрешения уголовных дел. Так, в Постановлении № 1 от
5 марта 2004 г. Пленум Верховного Суда РФ уточнил процедуру отказа подозреваемого (обвиняемого, подсудимого) от защитника: «суду необходимо выяснить причину отказа от защитника и установить, не был ли такой отказ вынужденным, обусловленным, например, соображениями материального порядка. Отказ от защитника может быть принят судом, если будут выяснены причины отказа от
защитника, а его участие в судебном заседании фактически обеспечено судом. При принятии отказа от защитника суду надлежит в определении (постановлении) мотивировать свое решение». Часто детализация процессуальной формы субъектами официального толкования производится с целью обеспечения реализации законодательно закрепленных прав и свобод участников уголовного судопроизводства. Положение п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 23 от 22 ноября 2005 г. о необходимости мотивирования в соответствующем постановлении решения о невозможности выделения в отдельное производство уголовного дела в отношении обвиняемого (обвиняемых), отказавшегося от суда с участием присяжных заседателей, закрепляет обязательное условие для обеспечения эффективной реализации права участников судопроизводство на обжалование соответствующих действий следователя.
Конституция РФ 1993 г.11 закрепила законность в качестве важнейшего государственного принципа, который нашел свое отражение и в уголовном процессе (ст. 7 Уголов-но-процессуального кодекса РФ12). Сущностными признаками законности являются ее всеобщность, целесообразность и единство, которое выражается в единообразии понимания и применения на территории Российской Федерации норм права13.
Анализ перечисленных групп интерпретационных правоположений показывает, что одним из важнейших средств обеспечения последнего признака законности является официальное толкование правовых норм.
Однако, на этом перечень задач, решаемых в рамках деятельности по разъяснению смысла нормативных предписаний, не заканчивается. С помощью положений интерпретационных актов восполняются пробелы в правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений. В Постановлении от 23 марта 1999 г. № 5-П «По делу о проверке конституционности статьи 133, части 1 статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монасты-рецкого, Д.И. Фуфлыгина и Общества с ограниченной ответственностью «Моноком»14 Конституционный Суд РФ совершил попытку устранить пробел в законодательном регулировании отношений с участием лиц, оказавшихся причастными к предварительному расследованию и заинтересованных в незамедли-
Проблемы и вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики
тельном восстановлении своих прав и свобод и в возмещении причиненного им материального и морального ущерба неправомерными действиями (бездействием) и решениями органа дознания, следователя, прокурора. Важная роль в регулировании вопросов гражданского иска принадлежит высшей судебной инстанции (Верховному Суду СССР, Верховному Суду РФ)15, именно в актах официального толкования впервые были закреплены положения об особенностях возмещения имущественного вреда, причиненного совместными действиями подсудимых, подсудимого и другого лица, в отношении которого уголовное дело было прекращено, о судьбе гражданского иска в случае постановления оправдательного приговора и прекращения уголовного дела, определены случаи возложения солидарной ответственности.
Кроме того, субъектами официального толкования производится анализ существующих коллизий, конкуренции норм, проблем, вызванных недостатками юридической техники. Устранению законодательных противоречий непосредственно посвящена деятельность Конституционного Суда РФ.
На сегодняшний день интерпретационные акты широко применяются уголовными судами различного уровня. Чаще всего положения, выработанные в процессе официального толкования, используются в качестве средства аргументации соответствующей правовой позиции. В качестве примера приведем отрывок из мотивировочной части Постановления Президиума Свердловского областного суда № 44-у-320 от 15 июня 2005 г.: «Т. задерживался в порядке ст. 91 УПК Российской Федерации на основании постановления следователя, в связи с чем судья обязан был рассмотреть жалобу Т. и дать ответ по существу обоснованности и правомерности его задержания, независимо от того, что в дальнейшем уголовное преследование было прекращено за отсутствием в действиях подозреваемого, обвиняемого состава преступления. Данное требование вытекает из постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 23 марта 1999 года о проверки конституционности положений ст.ст. 133, 218 и 220 УПК РСФСР». Необходимо отметить, что суды довольно часто обращаются при решении вопросов судебного контроля к актам Конституционного Суда РФ, подобная ситуация, видимо, вызвана тем, что именно в постановлениях и определениях последнего данный ин-
ститут впервые получил детальную регламентацию16.
Традиционно постановления Пленума Верховного Суда РФ используются при анализе правильности квалификации действий подсудимого.
Представляет интерес складывающаяся практика, в соответствии с которой при обжаловании судебных решений стороны, указывая на нарушение своих прав, ссылаются не на отраслевое законодательство, а на акты Конституционного Суда РФ. «Постановлением Тагилстроевского районного суда г. Нижнего Тагила Свердловской области от 26.02.2004 г. отказано в принятии кассационного представления прокурора на постановление от 16.02.2004 г. по делу в отношении П. и Ш. В кассационном представлении прокурор ставил вопрос об отмене постановления
об отказе в принятии кассационного представления, поскольку им грубо нарушены права стороны обвинения на обжалование решений суда первой инстанции, что не соответствует ст.ст. 21 ч. 1, 22 ч. 1, 45 ч. 2, 46 ч. 1 и 2, 123 ч. 3 Конституции РФ и Постановлениям Конституционного Суда РФ от
08.12.2003 г. и 09.03.1998 г.» (Определение судебной коллегии по уголовным делам Свердловского областного суда № 22-2843 от
02.04.2004 г.).
В актах официального толкования раскрывается, детализируется содержание уголовно-процессуальных норм, даются ответы на неясные, спорные вопросы, восполняются пробелы правового регулирования, обнаруживаются и «исправляются» ошибки юридической техники. Безусловно, в этом выражается положительный вклад официального толкования в обеспечении равенства граждан и единства правоприменительной практики.
Анализ судебных решений позволяет говорить о развитии тенденции возникновения в форме актов официального толкования квазиисточников уголовно-процессуального права.
Принимая во внимание широкий спектр задач, решаемых сегодня в процессе официального толкования, а также отсутствие четкого законодательного регулирования статуса актов официального толкования, их юридической силы, обоснованными представляются опасения М.Н. Карасева: «надо весьма осторожно подходить к решению проблемы официального толкования нормативных правовых актов. Это связано с тем, что, используя механизм толкования с применением различных
приемов...можно наполнять толкуемую норму новым смыслом, не соответствующим первоначальной идее, которая ставилась при ее разработке. Это может привести, с одной стороны, к резкому снижению качества законов..., а с другой - к осложнению правоприменительной практики, ибо весьма непросто будет выяснить, какая но^зма и в какой ситуации должна действовать» .
1 Карасев М.Н. Некоторые аспекты толкования норм права// Журнал российского права. 2000. № 11. С. 24.
2 Российская газета. 02.12.2005. № 272.
3 См. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 5 марта 2004 г. «О применении судами норм Уголов-но-процессуального кодекса Российской Федера-ции»//Российская газета. 25.03.2004. N 60. В дальнейшем - Постановление Пленума Верховного Суда РФ №
1 от 5 марта 2004 г.
4 Там же
5 См. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 23 от 22 ноября 2005 г. «О применении судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регулирующих судопроизводство с участием присяжных заседателей»//Российская газета. 02.12.2005. № 272. В дальнейшем - Постановление Пленума Верховного Суда № 23 от 22 ноября 2005 г.
6 См. Постановление Пленума Верховного Суда РСФСР № 8 от 26 сентября 1973 г. «О судебной практике по применению законодательства о взыскании судебных издержек по уголовным делам»// Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам. М., 2003. С. 381.
7 См. Определение Конституционного Суда РФ № 206-0 от 18 июня 2004 г. «По жалобе гражданина Корковидова Артура Константиновича на нарушение его конституционных прав статьями 195, 198 и 203 Уголовнопроцессуального кодекса Российской Федерации//СПС «Консультант +».
8 См. Постановление Конституционного Суда РФ № 1-П от 14 января 2000 г. «По делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела, в связи с жалобой гражданки И.П. Смирновой и запросом Верховного Суда Российской Федерации//Российская газета. 02.02.2000. № 23.
9 Белоносов В.О., Громов Н.А., Францифиров Ю.В. Конкретизация и аналогия в уголовно-процессуальном праве//Правоведение. 2000. № 2. С. 209-210.
10 Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам. М. 2003. С. 386.
11 Российская газета. 25.12.1993. № 237.
12 Российская газета. 22.12.2001. № 249.
13 Теория государства и права: Учебник для вузов / Отв. ред. д.ю.н., проф. В.Д. Перевалов. М.: Норма, 2004. С. 278-280.
14 Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. № 4.
15 См. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 23 марта 1979 г. № 1 «О практике применения судами законодательства о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением»//Сборник постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации. М., 2003. С. 354.
16 См. Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности статей 220.1 и 220.2. Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.А. Аветяна» от 3 мая 1995'г. № 4-П //Вестник Конституционного Суда РФ. 1995. № 2-3, Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности части 4 статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с запросом Костомукшского городского суда Республики Карелия» от 29 апреля 1998 № 13-П // Вестник Конституционного Суда РФ. 1998. № 4, Постановление Конституционного Суда РФ «По делу о проверке конституционности статьи 133, части 1 статьи 218 и статьи 220 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами граждан В.К. Борисова, Б.А. Кехмана, В.И. Монастырецкого, Д.И. Фуфлыгана и Общества с ограниченной ответственностью «Моноком» от 23 марта 1999 г. № 5-П //Вестник Конституционного Суда РФ. 1999. Ха 4.
17 Карасев М.Н. Некоторые аспекты толкования норм права// Журнал российского права. 2000. № 11. С. 2.
