CC BY
86
Неизвестные страницы войны
Е. А. Лурье,
директор Научно-методического центра по инновационной деятельности высшей школы при Тверском государственном университете, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, лауреат премии Правительства РФ в области образования
Впервые я попал на фронт в сентябре 1941 года в составе курсантского батальона Тульского артиллерийско-технического училища, который участвовал в боях в составе 26-й танковой армии. Тула, окруженная немецкими частями, не сдавалась и вела активную героическую оборону, которая пока, к сожалению, так и не описана. Тула, как и Смоленск и некоторые другие города, которые противостояли мощной немецкой группировке, рвущейся к Москве, своим героизмом и стойкостью заложила основу победы в великой отечественной войне. Именно на этом начальном этапе великой битвы был сделан первый шаг к будущей победе. В памяти осталось основное оружие обороны тех дней: «бутылки Молотова», противотанковые ружья, пулемет «Максим», безотказная «мосин-ская» винтовка, но они не всем доставались.
В январе 1942 года я, 18-летним лейтенантом, уже был выпущен из училища и в числе немногих попал под Москву на формирование в 107-ю отдельную стрелковую бригаду. Для меня это были судьбоносные и по-своему счастливые дни, ибо это была кадровая бригада, переведенная из Сибири, в которой каждый солдат и сержант стоил десятерых. С этой бригадой я прошел всю войну и именно в ней я получил ту закалку, которая помогала мне в самые тяжелые дни боев и во все последующие годы. Эта сибирская бригада заслуживает того, чтобы о ней была написана хорошая книга, ибо на ее частном, рядовом примере можно наглядно и убедительно показать, как и почему складывалась победа над сильнейшей в то время армией мира.
Я расскажу о нескольких неизвестных страницах войны, которым, я уверен, место в Книге памяти о Великой Победе.
Марухский перевал
В августе 1942 года с Донского фронта, несмотря на сложность обстановки под Сталинградом, нашу бригаду вывели из боя и «бегом» вывезли в Астрахань, оттуда кораблями Каспийской военной флотилии перебросили в Махачкалу, а затем по железной дороге со многими приключениями привезли в Адлер. На прогулочных кораблях и других подсобных средствах мы добрались до Сухуми.
Бригаду построили и объявили, что с сегодняшнего дня она преобразована в 107-ю горно-стрелко-
вую бригаду и нам всем, новоиспеченным «горным стрелкам», предстоит по горным тропам идти к Ма-рухскому перевалу и выбить оттуда немцев.
Марухский перевал — один из двух основных перевалов через главный хребет Большого Кавказа. Его высота над уровнем моря составляет около 3-х тысяч метров.
Никто из нас не видел раньше гор и не имел разряда альпинистов 1-го класса, который, как мы потом узнали, присваивался всем тем, кто прошел до войны по этим горным тропам к Марухскому перевалу. Но ведь мы, кроме того, несли на себе тяжелое снаряжение: минометы, пулеметы, запасы боеприпасов и многое другое.
Это был момент подвига целой бригады численностью три тысячи человек, которая прошла в течение недели практически без потерь по этим трудным горным дорогам и вышла к Марухскому перевалу в начале сентября.
Марухский и Клухорский перевалы — основные пути выхода с предгорьев к побережью Черного моря. Они были захвачены немецкими дивизиями элитного горно-стрелкового корпуса «Эдельвейс» — одного из любимых соединений Гитлера, сформированного из жителей его родной Австрии, Тироля, для которых горы были образом жизни. Перед корпусом была поставлена дальнейшая задача выхода к морю, захвата Сухуми и далее прямым маршем двигаться к Батуми и турецкой границе, у которой была сосредоточена двухмиллионная турецкая армия.
Почему немцы не выполнили эту задачу и не спустились к морю — это тема для отдельного разговора.
Ни мы — офицеры, ни солдаты не владели навыками ведения боя в горах и не располагали какими-либо средствами поддержки, используемыми в этих условиях. Но решение о подъеме к вершине было принято, и мы лезли, карабкались, поддерживая друг друга, срывались, но вышли к намеченному рубежу. В ходе нелегкого боя мы смогли преодолеть сопротивление немцев, которые не ожидали такого развития событий, выбить их с перевала и закрепиться на леднике (они знали о нас — пока мы шли к перевалу, над нами постоянно кружили немецкие самолеты, но они, «гранды горных дел», недооценили нас, уж больно мы не соответствовали требованиям к настоящим горным стрелкам). В течение нескольких месяцев
ИННОВАЦИИ № 4 (81), 2005
ИННОВАЦИИ № 4 (81), 2005
немцы пытались сбросить нас с перевала, но им это так и не удалось.
Я вспоминаю о первом захваченном нами в плен немце, который поразил нас своим внешним видом и экипировкой: специальное снаряжение, кругом висели веревки, цепи, специальные крюки, термос, фляга, лопата, везде, где только можно, — специальные накладки и карманы. Мы, стоящие перед ним в обмотках на ногах и протертых шинелях, с удивлением смотрели на этого настоящего «посланца войны» в горах, которого мы одолели.
Здесь, на перевале, я получил свое первое ранение и свою первую и самую дорогую для меня награду — медаль «За отвагу».
Другая сибирская бригада с успехом выполнила аналогичную задачу на Клухорском перевале.
В ноябре 1942 года, когда бои на перевале затихли в связи с началом нашего контрнаступления под Сталинградом, нас вывели из боя и опять-таки «бегом» перебросили на оборону Туапсе. Город пытались захватить немцы, чтобы получить выход к морю и через Туапсинский порт начать вывод своих войск с юга России.
Такова первая из неизвестных страниц, о которой пока ничего не написано. Я искал в библиотеках городов Кавказа, посылал запросы, но никакой достоверной информации не получил. Эта победная страница истории 107-ой отдельной стрелковой бригады так и осталась неизвестной.
Малая земля
Выход наших войск к Ростову-на-Дону — крупному транспортному узлу — поставил на грань катастрофы крупнейшую группировку немецких войск на Северном Кавказе, которая насчитывала несколько армий. Единственным путем для вывода войск стала Тамань и выход через Керчь в Крым. Ширина Керченского пролива в этих местах не превышает нескольких километров. Задача состояла в том, чтобы использовать все средства для перекрытия этого транспортного пути для вывода немецкой живой силы и техники.
Именно эта цель была поставлена перед морским десантом в Озерейке и Мысхако. В Озерейке готовилась к высадке крупная группировка наших войск численностью до дивизии, которая должна была выйти к Тамани и попытаться закрыть путь отступающим немецким войскам. В район Мысхако высаживался вспомогательный десант, который должен был отвлечь внимание немцев. Так неблагоприятно сложились условия, что основной десант в Озерейке не удался и часть солдат потом пробивалась к нам. Закрепление десанта на Мысхако приобретало особое значение.
2 февраля 1943 года на Мысхако был высажен батальон морской пехоты майора Кунникова, который успешно справился с этой задачей. Ему противостояли румынские части, которые, как огня, боялись нашу морскую пехоту. Но уже 3 февраля командованию стало ясно, что удержать достаточно большой по территории плацдарм силами батальона бу-
дет очень трудно. Начали срочно искать вблизи «крепкие» соединения. Мы к тому времени уже завоевали в армии определенный авторитет и, как всегда, оказалась «под рукой» у командования 18-ой десантной армии, которая осуществляла эту операцию.
3 февраля к вечеру нас вывели из боя под Туапсе и перебросили в Геленджик. Бригаду построили и объявили, что с сегодняшнего дня мы становимся бригадой морской пехоты и ночью будем высаживаться на «Малую землю».
Как в случае с горами, никто из нас не представлял особенностей войны на море, но все это восприняли спокойно. Горы — так горы, море — так море, и ночью мы на мотоботах были выброшены на Малую землю в очень непростой обстановке под непрерывным огнем со стороны Новороссийска, который оставался в руках у немцев.
Февраль — не лучшее время для плаванья в Цемесской бухте, но последние несколько десятков метров мы добирались к берегу вплавь. Сейчас это трудно представить, ибо на нас были десятки килограммов снаряжения, а некоторые сибиряки, как потом оказалось, не очень были сильны в плавании, но мы высадились, собрались и к утру уже закрепились на отведенном участке.
Бригада заняла самый левый фланг большой линии фронта, она как бы его замыкала и закрепилась на горе Мысхако. «Малая земля» стала для всех нас домом на последующие 7 месяцев. Мы оказались единственным соединением, которое провело на «Малой земле» все дни десанта без замены, завоевав авторитет у очень «консервативной» морской пехоты.
О «Малой земле» в свое время ходили анекдоты, но я считаю своим долгом сказать, что это несправедливо, поскольку в боях за эту землю, за удержание десанта погибло много солдат и офицеров, и что операция на «Малой земле», как и многие другие достойные десантные операции, заслуживает самой высокой и доброй оценки.
На «Малой земле» Л. И. Брежнев, начальник политотдела 18-ой десантной армии, вручил мне, как и другим офицерам и солдатам 107 отдельной стрелковой бригады, партийный билет, а также орден Красной Звезды. Это произошло 19 апреля 1943 года, в преддверии дня рождения Гитлера, который в те дни находился в Крыму, и немецкое командование обещало «поднести» ему «Малую землю» в качестве подарка.
На месте КП бригады на склоне горы сейчас установлена стелла, на которой выбита эта дата и указано, чему она посвящена.
107-я особая стрелковая бригада проявила величайшее боевое мастерство: спустившись с гор, где выиграла бой у элитной горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс», сменив почетное звание горных стрелков на морских пехотинцев, она семь месяцев удерживала самый левый фланг советско-германского фронта и отстояла его.
За бои на «Малой земле» наша бригада получила звание гвардейской, и на ее базе была сформирована 117-я гвардейская стрелковая дивизия.
Такова вторая из малоизвестных страниц войны. Этот подвиг морской пехоты, неудача и тяжелейшие
бои в Озерейке, удержание в течение семи месяцев десанта на «Малой земле», сам замысел десантной операции остались как бы незамеченными.
После начала нашего наступления с 16 сентября 1943 года мы участвовали в освобождении Абрау-Дюрсо, высаживались десантом в Анапу, освобождали Тамань.
Мыс Эльтиген
Бои за мыс Эльтиген на Керченском полуострове известны по книге А. А. Первенцева «Огненная земля», и это название в полной мере отражает напряженность боев при высадке десанта.
Наша дивизия, естественно, была в числе тех, которые должны были первыми десантироваться на мыс Эльтиген.
Весь октябрь 1943 года шли тяжелые бои, несколько раз проводилось десантирование, но закрепиться по-настоящему на этом небольшом участке земли так и не удавалось.
Керченско-Эльтигенская операция занимала особое место в планах командования: прорыв в Крым и выход через него на Украину были бы крупным успехом в кампании 1943 года. Достаточно вспомнить, что Севастополь был освобожден только в мае 1944 года.
В течение нескольких дней на мотоботах мы пытались высадиться на крымскую землю, и только благодаря морякам, которые командовали этими небольшими посудинами и которые ежедневно ходили на них на смерть, многие из нас остались живы.
Мыс Эльтиген — это тоже малоизвестная страница войны. Сегодня спор о границе по Керченскому проливу, стремление Украины ограничить право России на свободное судоходство, выход к Азовскому морю не могут не вызывать негативной оценки. Эта земля обильно полита кровью солдат и офицеров, отдавших свою жизнь за освобождение крымской земли.
Девять месяцев 1943 года мы провели рядом с моряками, и они навсегда остались у нас в памяти как настоящие герои, для которых проявление этого героизма стало обычным, повседневным явлением.
Подвиг моряков и флота в годы войны тоже пока не представлен во всей его широте и значимости.
Оборона Киева
7 ноября 1943 года наш полк выводят из боя — десант давался очень трудно — и опять-таки «на всем ходу» перебрасывают по железной дороге в Киев для укрепления обороны его западного участка на направлении Киев — Коростышев — Житомир.
Освобождение Киева, как известно, произошло в дни октябрьских праздников и началось с разведки боем одного из батальонов механизированных корпусов севернее Киева. Ботальон успешно форсировал Днепр, разгромил немецкую часть и стал быстро продвигаться к городу. Командир корпуса по созданному коридору начал перебрасывать основные части и вводить их в бой, а затем подключилась основная группировка наших войск. Немецкие войска беспорядочно отступали, ибо все это было для них доста-
точно неожиданно, и остановились в 100 км от Киева. Собрав за несколько дней мощную танковую группировку, немецкое командование предприняло попытку вернуть Киев, и наши войска вели трудные оборонительные бои, сдерживая немцев. Силы были неравны, и наша бригада была в числе тех частей, которые были брошены на усиление обороны Киева.
Так мы попали на «большую землю» и до конца войны оставались в составе 1-го Украинского фронта и 13-го стрелкового корпуса. Вместе со всеми мы прошли с боями Украину и значительную часть Польши.
Сандомирский плацдарм
В конце 1944 года наша гвардейская дивизия вновь в числе первых преодолела реку Вислу и высадилась в районе города Сандомира, захватив вместе с другими частями территорию, которая в дальнейшем получила название Сандомирского плацдарма.
Одновременно была успешно осуществлена операция на Люблинском плацдарме. Именно с этого планировалось начать наступление на заключительном этапе войны в 1945 году.
Мы удерживали вместе с другими частями плацдарм в течение нескольких месяцев, но это была уже другая война. Война, во время которой мне, заместителю начальника артиллерии полка, самым трудным было принять и разместить на закрепленном за полком участке выделяемые командованием средства поддержки: дивизион «Катюш», батарею резерва ГК, танковый батальон, самоходки и другую технику. Это была другая война, в которой наша армия значительно превосходила немецкую по уровню своей оснащенности новейшей техникой, это уже была война победителей, хотя еще многое предстояло сделать.
Мы активно готовились к наступлению, начало его планировалось на конец января. 13 января наша дивизия вместе с другими соединениями прорвала кольцо окружавших плацдарм немецких войск и продолжила победный путь к Берлину. Как потом нам стало известно, наши активные и неожиданные боевые действия спасли от разгрома немцами крупную группировку союзников, которые отступали в Арденнах.
В феврале, на границе с Германией, я был тяжело ранен и последние месяцы войны провел в госпитале.
Три с половиной года дорогая мне 107-я отдельная стрелковая бригада, преобразованная затем в 118-ю стрелковую гвардейскую дивизию, находилась, что подтверждено в документах, в первом эшелоне, в непрерывном противостоянии с противником. Она прошла за эти годы через многое, но ее костяк, ее кадровая основа сохранилась до последних боев.
В боях за Берлин мой полк и дивизия потеряли очень многих. В моем полку, куда я вернулся после госпиталя, осталось всего шесть офицеров.
Война была уже выиграна, и эти значительные потери в последние дни боев вряд ли оправданы. Это очень большая и несправедливая для многих моих товарищей цена.
ИННОВАЦИИ № 4 (81), 2005
