CC BY
37
СОЦИАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ
НЕФОРМАЛЬНАЯ ЗАНЯТОСТЬ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА ДОХОДЫ НАСЕЛЕНИЯ И ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА
УЗЯКОВА Елена Сергеевна, к.э.н., mironova_helen@mail.ru, Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН, Москва, Россия ORCID: 0000-0003-3773-9725
Статья посвящена анализу основных причин распространения неформальной занятости на рынке труда. Выделяются факторы, оказывающее на нее наибольшее воздействие. Исследуется влияние уровня и динамики численности занятых в неформальном секторе на уровень и динамику доходов населения, на производительность труда и экономический рост. По итогам исследования делается вывод о существовании взаимосвязи между низкими доходами экономики, порождающими низкое качество рабочих мест и невысокие требования к квалификации, и ростом скрытых форм занятости, обеспечивающих низкие доходы населения. В частности, производительность труда неформально занятых на 22-25% ниже, чем у персонала организаций, а вывод их из «тени» мог бы способствовать увеличению общего фонда заработной платы в 2020 г. на 6,8 трлн руб. (включая подоходный налог).
Ключевые слова: неформальная занятость, неформальная экономика, производительность труда, доходы населения.
DOI: 10.47711/0868-6351-195-198-207
За последние годы увеличение неформальной занятости стало не только российской, но и общемировой тенденцией [1; 2]. Это явление связано с целым рядом причин, к числу которых, как правило, относятся ограниченность количества рабочих мест с достойной оплатой труда в формальном секторе [2; 3], низкий уровень доходов населения, высокие издержки ведения бизнеса [4], конкуренция на рынке труда со стороны мигрантов и др.
Производственный подход [4; 5] к исследованию неформальной занятости основан на предположении об отсутствии достаточного числа рабочих мест в экономике (в частности, в корпоративном секторе), т. е. занятость в неформальном секторе является альтернативой безработице. В этом случае в категорию неформально занятых входит рабочая сила низкой квалификации, социально незащищенные и уязвимые категории граждан [4; 6]. Другой подход [7] основан на предположении, что неформальная занятость - приспособленческая форма занятости на рынке труда, которая является естественной для развития общества. При этом сам неформальный сектор-' рассматривается как резерв экономического роста, который может реализоваться при разумном его регулировании и создании необходимых предпосылок для развития бизнеса [2].
Таким образом, с одной стороны, неформальная занятость ограничивает социальные права трудящихся, что неизбежно приводит к ухудшению условий занятости, снижению уровня жизни населения и качества человеческого капитала. Кроме того, недополучение налогов влечет за собой сокращение расходов государства на социальную политику и снижение эффективности управления экономикой в целом [4].
С другой стороны, занятость в неформальном секторе зачастую выступает социальным стабилизатором, амортизирующим недостатки экономической системы, как-то: высокие издержки развития бизнеса, высокие налоги,
' В соответствии с критериями МОТ.
недостаток рабочих мест в корпоративном секторе, рост безработицы [2; 4]. Развитие неформального сектора, таким образом, является естественной адаптацией рынка труда к существующим экономическим условиям.
Анализ российского рынка труда показал, что неформальная занятость -наиболее гибкий и чувствительный к экономической конъюнктуре механизм. Как правило [8; 9], численность занятых в неформальном секторе в первую очередь снижается во время кризиса и растет в периоды экономического подъема. То есть, это некий адаптационный механизм рынка труда, который максимально быстро реагирует на изменение экономической динамики. Занимая значительную часть общей численности занятых (до 20% - по методологии Росстата, до 40% - с учетом скрытой занятости в организациях) неформальная занятость может значимо влиять не только на динамику численности занятых и производительность труда, но и на уровень и динамику доходов населения, а также на показатели их дифференциации.
Для исследования неформальной занятости мы будем использовать данные Обследований рабочей силы (ОРС), сборников «Труд и занятость» за ряд лет, форму П-4 обследований предприятий в части среднесписочной численности работников по полному кругу организаций (Росстат) [10; 11].
Остановимся на понятиях и определениях. К неформальной занятости в методологии Росстата (20% суммарно занятых в 2021 г., рис. 1) относится занятое население в возрасте 15 лет и старше, по месту основной работы:
- в сфере предпринимательской деятельности без образования юридического лица;
- по найму у физических лиц, индивидуальных предпринимателей и в фермерских хозяйствах;
- в собственном домашнем хозяйстве по производству продукции сельского и лесного хозяйства, охоты и рыболовства для продажи или обмена.
% %
Рис. 1. Структура занятого населения:--занятое население (15 лет и старше) на
предприятии и в организации со статусом юридического лица;---остальные занятые
(правая ось)
Из рис. 1 следует, что со временем доля неформальной занятости в суммарной величине занятых увеличивается. Кроме того, за период с 2006 по 2021 гг. прирост числа занятых на основной работе (+2,7 млн чел.) на 10% был обеспечен ростом числа занятых в организациях (+0,3 млн чел.) и на 90% - ростом занятых в неформальном секторе (+2,4 млн чел.). Почти весь прирост числа занятых в
неформальном секторе был связан с увеличением занятости по найму у физических лиц (в 2021 г. в структуре неформальной занятости работа по найму составляла 66%).
С учетом скрытой занятости на предприятиях и в организациях доля неформальной занятости возрастает до 30% суммарной величины (табл. 1). Если принять во внимание, что единственной достоверной оценкой численности занятых в корпоративном секторе является статистика предприятий и организаций (форма П-4), можно разделить суммарную численность занятых на среднесписочную численность работников организаций (около 61% от суммарной величины) и остальных занятых (39%) - табл. 1.
Таблица 1
Баланс оценок ОРС и статистики предприятий (форма П-4)
Показатель 2013 г. 2015 г. 2017 г. 2019 г. 2020 г. 2013 г. 2015 г. 2017 г. 2019 г. 2020 г.
млн чел. %
Всего (данные ОРС) 71,4 72,3 72,3 71,9 70,6 99,9 100,0 100,0 100,0 100,0
Среднегодовая
численность занятых
(БТР) 67,7 68,4 71,8 71,1 69,6
На предприятии, в
организации со статусом
юридического лица
(ОРС),
в том числе: 58,5 58,8 58,9 58,1 57,4 81,9 81,2 81,5 80,7 81,3
среднесписочная
численность работников
по полному кругу
органи-заций
(статистика
предприятий, форма П-
4) 45,7 44,4 44,3 43,9 43,3 64,0 61,4 61,3 61,0 61,3
работники в
организациях, не
охваченные
официальной стат.
отчетностью
(военные, полиция и
пр., частично
охваченные
наблюдением) 6,0 6,0 6,0 6,0 5,9 8,4 8,3 8,4 8,3 8,3
скрытая занятость в
организациях
(баланс оценок ОРС
и статистики
предприятий) 6,8 8,3 8,6 8,2 8,2 9,5 11,5 11,9 11,4 11,6
В сфере
предпринимательской
деятельности без
образования
юридического лица
(ОРС) 3,2 3,4 3,5 3,6 3,6 4,5 4,7 4,9 5,0 5,1
По найму у физических лиц,
индивидуальных
предпринимателей, в
фермерском хозяйстве
(ОРС) 7,9 8,5 8,8 9,2 8,7 11,1 11,8 12,1 12,8 12,3
В собственном
домашнем хозяйстве
(ОРС) 1,7 1,7 1,1 1,0 1,0 2,4 2,3% 1,5 1,4 1,4
Источник: Росстат, расчеты автора.
Из табл. 1 следует, что со временем доля среднесписочной численности работников организаций сокращается (с 2004 г. сокращение составило 10,2 проц.
п.) и растет доля других форм занятости. Рынок труда становится более гибким. Оптимизация структуры занятых (с сокращением постоянного штата), выбор более адаптивных форм занятости зачастую выгоден и предприятиям, предпочитающим рост конкурентоспособности и оптимизацию издержек производства [3].
В 2020 г. среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников неформального сектора2 составляла 60% начисленной заработной платы работников организаций (30,3 тыс. руб. по сравнению с 51,0 тыс. руб.) (рис. 2).
Как следует из рис. 2, существует обратная зависимость размера заработной платы работника в неформальном секторе от размера «белой» оплаты труда. Так, в периоды роста экономики увеличение оплаты труда в формальном секторе сопровождалось сокращением размера «серой» зарплаты. Важно, что в периоды торможения экономики (2009 и 2015 гг.) доходы неформально занятых возрастали (применение различных схем «серой» оплаты труда в корпоративном секторе), а в период карантинных ограничений (2020 г.- кризис неэкономической природы) они снижались одновременно со снижением численности занятого в неформальном секторе населения. Поскольку неформально занятые не имеют социальных гарантий, динамика их занятости (в данном случае рассматривается неформальная занятость в методологии Росстата - 20% суммарной величины) существенно зависит от экономической конъюнктуры (рис. 2).
Руб./чел.
Млн чел.
60000 -| 50000 -40000 30000 -20000 10000 0
- 14
- 12 10
- 8 6 - 4
Год
16
2
0
Рис. 2. Динамика среднемесячной начисленной заработной платы работников организаций и остальных работников и величина неформальной занятости (в методологии Росстата):
-среднемесячная номинальная начисленная зарплата работников
организаций;---среднемесячная номинальная зарплата остальных работников;
-♦- неформальная занятость (правая ось)
Важен также анализ и уровня заработной платы. В частности, если в неформальном секторе она значительно ниже (и с 2015 г. продолжает отставать от величины оплаты труда работников организаций), это означает усиление дифференциации по уровню доходов населения. Ухудшение условий жизни и занятости работников неформального сектора создает предпосылки для ухудшения
2Скрытый ФОТ рассчитывался как разница между суммарным ФОТ (Росстат, структура денежных доходов населения) и ФОТ работников организаций, полученный в результате умножения величины среднесписочной численности работников организаций на их среднемесячную номинальную начисленную заработную плату (в пересчете на год).
качества человеческого капитала и роста социальной напряженности. Однако следует признать, что зачастую нарушаются условия занятости и в корпоративном секторе [1; 12], а величина оплаты труда в целом по стране значительно ниже уровня оплаты труда в других странах [13]. Например, в 2014 г. уровень заработной платы в целом по экономике России, рассчитанный по номинальному курсу доллара, был в 3,1 раза ниже, чем в Японии5, в 3,8 раз ниже, чем в Германии и в 4,6 раз ниже, чем в США. Низкая цена рабочей силы в России определяет и невысокий уровень производительности труда (в 2019 г. это всего 37% уровня этого показателя в США, 40% - Германии, 57% - Японии и 63% - Чехии, 73% - Греции4) [13; 14]. Это, в свою очередь, ограничивает темпы роста и качество (производительность) рабочих мест в экономике.
Получается, что экономика оказывается в «ловушке неформальной занятости»: низкие доходы экономики создают условия для распространения неформальных отношений (ухода от налогов, высоких издержек ведения бизнеса), предполагающих невысокое качество (производительность) рабочих мест. Рабочие места низкого качества формируют низкие доходы населения (доходы 80% населения России в 2019 г. в среднем составляли 23,4 тыс. руб. в месяц) одновременно с низкой производительностью труда. Итогом подобных отношений становится низкое качество человеческого капитала, снижение экономического роста и доходов населения.
Приведенные рассуждения подтверждаются и региональной статистикой (табл. 2). В регионах с наименьшим уровнем доходов на душу населения и с наименьшим уровнем душевого ВРП наблюдается наибольшая величина неформально занятых. Как правило, в таких регионах высока и норма безработицы. В частности, некоторые исследования [4; 15] выявляют увеличение уровня неформальной занятости при росте уровня безработицы. Следовательно, при росте числа рабочих мест в корпоративном секторе и сокращении безработицы занятость в неформальном секторе также может сокращаться. В международных сравнениях равным образом прослеживается подобная тенденция [2; 3; 5; 7].
Таблица 2
Занятые в неформальном секторе (% от суммарной величины), относительный уровень среднедушевых денежных доходов и ВРП на душу населения по регионам РФ в 2019 г.
Показатель Занятые в неформальном секторе, % к общей численности занятого населения Среднедушевые денежные доходы населения (отношение к среднероссийскому уровню), % ВРП на душу населения (отношение к среднероссийскому уровню), %
Регионы с наибольшими размерами неформальной занятости (более 30%)
Ивановская обл. 30,5 73,2 33,9
Респ. Адыгея 31,3 82,6 41,3
Респ. Калмыкия 31,7 52,5 46,5
Респ. Крым 41,1 63,3 35,3
Краснодарский край 33,9 101,2 72,0
Астраханская обл. 32,1 70,8 94,1
г. Севастополь 31,1 85,7 31,1
Респ. Дагестан 47,0 77,8 35,1
Респ. Ингушетия 49,1 47,1 19,4
Кабардино-Балкарская Респ. 49,8 60,9 29,1
Карачаево-Черкесская Респ. 37,2 53,4 28,6
3Для расчетов использовалась статистика WIOD (www.wiod.org) за период 2000-2014 гг., и базы данных OECD (www.oecd.org). Рассчитано с использованием курсов национальных валют рассматриваемых стран. (Дата обращения 10.06.2022 г.)
4Данные рассчитаны с использованием статистики ОЭСР. URL: https://data.oecd.org/ (Дата обращения 10.06.2022 г.)
Респ. Северная Осетия-Алания 28,8 69,5 32,1
Чеченская Респ. 62,1 68,5 23,1
Ставропольский край 37,2 69,1 44,2
Саратовская обл. 30,6 64,6 50,2
Респ. Алтай 41,3 57,5 40,0
Омская обл. 31,2 76,5 60,3
Респ. Бурятия 36,1 71,7 39,7
Регионы с наименьшими размерами неформальной занятости (менее 10%)
г. Москва 4,0 210,1 246,0
Ненецкий АО 8,6 229,9 1201,0
Мурманская обл. 6,9 125,5 111,1
г. Санкт-Петербург 9,2 133,8 135,0
Ханты-Мансийский АО-Югра 8,3 151,0 463,1
Ямало-Ненецкий АО 6,5 235,7 986,6
Чукотский АО 5,5 236,6 273,7
Источник: Росстат, расчеты автора.
Существует гипотеза [2; 3; 6], состоящая в том, что масштаб распространения неформальной занятости связан с недостатком качественных рабочих мест в формальном секторе (особенно на уровне регионов), в том числе вследствие институциональных препятствий для развития малого и среднего бизнеса. Преобладание в структуре неформальной занятости доли занятых по найму у физических лиц (66% в 2021 г.) подтверждает эту гипотезу. Снижение доли работающих не по найму (самозанятых) свидетельствует об ухудшении структуры российского рынка труда. Исследованиями [6] подтверждено, что заработки неформально занятых по найму значительно ниже заработков занятых по найму в организациях, тогда как заработки неформальных самозанятых - выше соответствующих показателей в организованной сфере.
Фонд оплаты труда неформально занятых работников в разные годы составлял от 15 до 20% денежных доходов населения (рис. 3). Такая высокая доля доходов неформальных и скрытых занятых означает недополучение значительной части бюджетных средств в виде НДФЛ (величина налога на скрытый ФОТ в 2020 г. составила бы 1,2% номинального ВВП), а также страховых взносов во внебюджетные фонды. По нашим расчетам, в результате вывода из тени всех неформальных работников5 в 2020 г. суммарный ФОТ (включая НДФЛ) мог бы возрасти на 6,8 трлн руб.
5 При переводе величина оплаты труда неформально занятых приравнивалась к уровню заработной платы работников организаций.
Рис. 3. Структура денежных доходов населения с выделением скрытой оплаты труда: ■ прочие денежные поступления; □ доходы от собственности; Ш социальные выплаты;
Ш оплата труда (серая); Н оплата труда наемных работников (белая);
Н доходы от препринимательской деятельности
Отметим важную особенность: с 2008 г. в структуре доходов населения значительно увеличилась доля социальных выплат и сократились доли доходов от собственности и от предпринимательской деятельности. Для многих категорий населения это может означать уменьшение их экономических возможностей. В условиях перманентной экономической стагнации доходы населения становятся более уязвимыми, зависимыми от государственной политики.
Чтобы перейти к анализу уровня и динамики производительности труда работников, занятых в неформальном секторе, необходимо выделить часть экономики, которую можно отнести к неформальной. Однако большое разнообразие оценок теневой экономики (как с включением, так и с исключением криминального сектора) говорит о невозможности достаточно точно определить ее границы, в некоторых случаях они варьируются от 8 до 50% ВВП России [16-18]. Наиболее достоверной, на наш взгляд, является оценка масштабов теневой экономики с использованием данных Росстата [16; 19]. Оценки доли ВВП неформального сектора позволили рассчитать уровень и динамику производительности труда (ВВП на занятого) в разных экономических сферах (рис. 4). В целом оценка производительности труда в корпоративном секторе в 20192020 гг. была на 22-25% выше уровня производительности труда неформально занятых. Если сопоставлять производительность труда формально занятых (среднесписочной численности работников организаций) и всех остальных, то разрыв увеличивается до 2,5 раз.
Разы
Рис. 4. Динамика производительности труда неформально занятых работников и работников организаций (2009 г = 1):
--производительность труда - неформально занятых;
---производительность труда - неформально занятых + скрытые в организациях;
-♦- производительность труда работников организаций
В динамике производительность труда неформально занятых значительно возрастает в периоды кризиса (2009, 2015-2016 гг.) и снижается в периоды роста экономики. Производительность труда занятых в организациях ведет себя противоположным образом - в периоды кризиса она сокращается и возрастает в периоды экономического роста.
Сокращение производительности труда (а не количества занятых работников) в периоды кризиса - традиционное явление для российского рынка труда, где вместо прямых увольнений работников применяются различные схемы неполной занятости (неполного рабочего времени) и пропорциональное (или непропорциональное) сокращение оплаты труда. В этом заключается социальная функция обеспечения занятости. В целом по экономике динамика занятости слабо зависит от динамики валового выпуска: коэффициент детерминации (Я2)6 составил 0,44 на периоде 20062017 гг.
Однако социальная функция обеспечения занятости реализуется, главным образом, применительно к работникам организаций, тогда как занятые в неформальном
секторе не застрахованы от увольнений. Следовательно, динамика производительности труда работников организаций может сильно коррелировать с динамикой выпуска, а производительность труда занятых в неформальном секторе экономики может даже возрастать, поскольку там снижение занятости в периоды кризиса или экономической стагнации происходит гораздо в больших масштабах. Действительно, коэффици-ент детерминации7 между показателями численности занятых и валового выпуска в неформальном секторе составил 0,91 за период 2009-2020 гг. В определенном отношении, численность занятых в неформальном секторе работников соответствует минимально необходимому в этой сфере экономики количеству трудовых ресурсов в условиях «нормального» уровня загрузки труда и капитала по аналогии с
6 Оценивалось регрессионное уравнение, включающее константу.
7Оценивалось регрессионное уравнение без включения константы. С добавлением константы коэффициент детерминации составил 0,77.
величиной «условной эффективной занятости3» [20], которая также значительно коррелирует с динамикой выпуска.
Предпосылки для относительно низкого уровня производительности труда в России создает низкий уровень заработной платы [14]. В неформальном секторе этот уровень значительно ниже, чем в корпоративном. Низкий уровень цены рабочей силы продолжает оставаться одним из факторов, стимулирующих накопление скрытой безработицы (в различных ее формах). С помощью низкой заработной платы предприятия в значительной мере могут компенсировать потери в производительности труда [21], и стимулировать тем самым рост неформальной занятости. Кроме того, по нашим оценкам, динамика производительности труда на 85% определяется уровнем и динамикой технологических изменений [14]. Поскольку возможности для технологических новаций в неформальном секторе ограничены, потенциал роста производительности труда здесь также невелик [1].
Дисбаланс уровня заработной платы в формальном и неформальных сферах экономики, а также общий низкий уровень оплаты труда в целом по стране, являются причиной формирования и накопления значительной дифференциации населения, работающего в разных экономических сферах, по уровню доходов и уровню жизни. Рост и накопление численности занятых в неформальном секторе становятся естественным приспособлением экономики к текущим условиям, в которых ввод качественных (высокопроизводительных) рабочих мест ограничивается низкими доходами экономики и дефицитом квалифицированного труда. В данном случае неформальный сектор становится единственным способом получения работы для значительной части трудовых ресурсов низкой квалификации [6].
Дефицит квалификации со временем становится все более актуальной проблемой на российском рынке труда, значимость ее увеличивается в условиях нарастающего дефицита трудовых ресурсов.
Анализ квалификационных перспектив развития трудовых отношений в России требует самостоятельного исследования, которое может стать направлением будущих работ.
* * *
Основные содержательные выводы, полученные в результате проведенного исследования, следующие:
Согласно нашей оценке, производительность труда в корпоративном секторе в 2019-2020 гг. была на 22-25% выше уровня производительности труда неформально занятых.
Потенциал роста производительности труда занятых в неформальном секторе невелик вследствие ограниченности технологических возможностей и возможностей роста оплаты труда.
В результате вывода из тени всех неформальных работников в 2020 г. суммарный ФОТ (до налогов) мог бы возрасти на 6,8 трлн руб.
Литература / References
8Условно эффективная занятость — минимальная величина занятости, необходимая для выпуска данного количества продукции при существующих технологиях. Функция производительности труда условной эффективной занятости (условно-эффективно занятых работников) отражает затраты минимально необходимого количества труда в условиях «нормального» уровня загрузки труда и капитала. Находится в зависимости от динамики продуктивности использования первичных ресурсов (динамики технологических изменений в секторах экономики), накопления основного капитала и др.
1. В тени регулирования: неформальность на российском рынке труда. В11 моногр. /Под ред. Гимпельсона В.Е., Капелюшникова Р.И. Нац. исслед. ун-т «Высшая школа экономики». М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2014. 535с. [Gimpelson V.E., Kapelyushnikov R.I. (2014). In the Shadow of Regulation: Informality in the Russian Labor Market. National research University «Higher School of Economics». M.: Ed. House of the Higher School of Economics, 2014. 535p. (In Russ.)]
2. Некипелова Д.В. Неформальная занятость в России: причины и социально-экономические последствия // Гипотеза. 2019. № 4(9) декабрь. С. 22-28. [Nekipelova, D. V. (2019). Informal employment in Russia: causes and socio-economic consequences //Hypothesis. 2019. No. 4(9) December. Pp. 22-28. (In Russ.)]
3. International Labour Office (2002b): Decent Work and the Informal Economy; Report of the Director-General; International Labour Conference, 90th Session; Report VI. International Labour Office. Geneva, 2002. 129 p.
4. Тумунбаярова Ж.Б., Анциферова М.Д. Неформальная занятость: причины и факторы, определяющие ее уровень // Теневая экономика. 2018. Т. 2. No. 4. С. 139-149. doi: 10.18334/tek.2.4.40935. [Tumunbayarova Zh.B., Antsiferova M.D. (2018). Informal employment: causes and factors determining its level // Shadow economy. 2018. Vol. 2. No. 4. Pp. 139-149. (In Russ.)].
5. Hart, K. Informal Income Opportunities and Urban Employment in Ghana // The Journal of Modern African Studies. 1973. Vol. 11. No. 1. Pp. 61-89.
6. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И. Нормально ли быть неформальным? Препринт WP3/2012/09 [Текст]. М., 2012. 56 с. [Gimpelson V.E., Kapelyushnikov R.I. (2012). Is it okay to be informal? Preprint WP3/2012/09 [Text]. M, 2012. 56p. (In Russ.)]
7. Сото Э. Иной путь. Невидимая революция в Третьем мире. М.: Catallaxy, 1995, 215 с. [Soto E. (1995). Another way. The Invisible Revolution in the Third World. M.: Catallaxy, 1995. 215 p. (In Russ.)]
8. Капелюшников Р.И. Анатомия коронакризиса через призму рынка труда // Вопросы экономики. 2022. № 2. C. 33-68. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-2-33-68 (дата обращения 10.06.2022). [Kapelyushnikov, R.I. (2022). Anatomy of the coronacrisis through the prism of the labor market // Questions of Economics. 2022. No. 2. Pp. 33-68. (In Russ.)].
9. Гимпельсон В.Е. Зарплата и потоки на российском рынке труда в условиях коронакризиса // Вопросы экономики. 2022. № 2. C. 69-94. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-2-69-94 (дата обращения 10.06.2022). [Gimpelson, V. E. (2022). Salary and flows in the Russian labor market in the conditions of the co-ronacrisis. Voprosy ekonomiki. No. 2. Pp. 69-94. (In Russ.)].
10. Росстат. Сб. «Труд и занятость» за ряд лет. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13210 (дата обращения 10.06. 2022). [Rosstat. Collection «Labor and Employment» for a number of years (In Russ.)].
11. Росстат. Итоги выборочного обследования рабочей силы за ряд лет. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/11110/document/13265 (дата обращения 10.06.2022). [Rosstat. Results of a sample labor force survey over a number of years. (In Russ.)].
12. Одинцова Е.В. Легализация неформальной занятости в России: основные итоги и нерешенные проблемы // Уровень жизни населения регионов России. 2020. Т. 16. № 1. С. 33-42. DOI: 10.19181/lsprr.2020.16.1.3 [Odintsova, E. V. (2020). Legalization of informal employment in Russia: main results and unresolved problems //Living standards of the population of regions of Russia. V. 16. No. 1. Pp. 33-42. (In Russ.)].
13. Социальная политика в России: проблемы и решения /Под ред. члена-корреспондента РАН А.А. Широва. М.: Арктик Принт, 2021. 112 с. (Научный доклад ИНП РАН). ISBN 978-5-6045680-3-3, DOI 10.47711/sr1-2021. [Social policy in Russia: problems and solutions / Ed. Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences A.A. Shirov. M.: Arctic Print, 2021. 112 p. (Scientific report of the INP RAS).
14. Узякова Е.С. Производительность труда и возможности роста экономики //ЭКО. 2020. № 6. С. 87-110. [Uzyako-va, E.S. (2020). Labor productivity and economic growth opportunities //ECO. 2020. No. 6. Pp. 87-110. (In Russ.)].
15. Салин В.Н., Нарбут В.В. Неформальная занятость населения России: оценка масштаба и влияния на государственные финансы страны // Финансы: теория и практика. 2017. Т. 21. No. 6. С. 60-69. [Salin V.N., Narbut V.V. (2017). Informal Employment of the Population of Russia: assessment of the scale and the impact on public finances of the country // Finance: Theory and Practice. Vol. 21. No. 6. Pp. 60-69. (In Russ.)]. DOI 10.26794/2587-5671-2017-21-6-60-69.
16. Капитонова Н.В., Капитонова А.А. Тенденции развития теневой экономики современной России // Теневая экономика. 2021. Т. 5. № 1. С. 9-18. doi: 10.18334/tek.5.1.111962. [Kapitonova N.V., Kapitonova A.A. (2021). Trends in the development ofthe shadow economy in modern Russia // Shadow economy. 2021. Vol. 5. No. 1. Pp. 9-18. (In Russ.)].
17. Мациевский Н.С. Теневая экономика: анализ и оценки // Известия Томского политехнического университета. 2010. Т. 316. № 6. С. 22-29. [Matsievsky, N.S. (2010). Shadow economy: analysis and assessments // Bulletin ofthe Tomsk Polytechnic University. 2010. Vol. 316. No. 6. Pp. 22-29. (In Russ.)].
18. Глушак Н.В., Лобановский А.М. Теневая экономика России как угроза экономической безопасности государства //Вестник Брянского государственного университета. 2018. № 2. С. 270-275. [Glushak N.V., Lobanovsky A.M. (2018). The shadow economy of Russia as a threat to the economic security of the state // Bulletin ofthe Bryansk State University. 2018. No. 2. Pp. 270-275. (In Russ.)].
19. Теневая экономика по данным Росстат. Статистика и показатели. URL: https://rosinfostat.ru/tenevaya-ekonomika (дата обращения: 01.03.2022). [Shadow economy according to Rosstat. Statistics and indicators. (In Russ.)].
20. Узякова Е.С. Альтернативные подходы к оценке возможностей роста сферы материального производства в условиях ограничений со стороны трудовых ресурсов. Дисс. на соискание ученой степени канд. экон. наук. Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН. М.: ИНП РАН, 2016. 201 c. [Uzyakova, E.S. (2016). Alternative approaches to assessing the possibilities of growth in the sphere of material production in the face of restrictions on the part of labor resources. Dissertation for the degree of candidate of economic sciences. Institute of Economic Forecasting RAS. Moscow, 2016. 201 p. (In Russ.)]
21. Гимпельсон В.Е., Капелюшников Р.И., Лукьянова А. Спрос на труд и квалификацию в промышленности: между дефицитом и избытком. Препринт. Проблемы рынка труда. М.: Государственный университет Высшая школа экономики, 2007. 60 с. [Gimpelson V.E., Kapelyushnikov R.I., Lukyanova A. (2007). Demand for labor and qualifications in industry: between deficit and excess. Preprint. Problems of the labor market. Moscow: State University Higher School of Economics. 60 p. (In Russ.)]
Статья поступила 11.05.2022; Статья принята к публикации 15.06.2022
Для цитирования: Е. С. Узякова. Неформальная занятость и ее влияние на доходы населения и производительность труда // Проблемы прогнозирования. 2022. № 6(195). С. 198-207. БО!: 10.47711/0868-6351-195-198-207.
Summary
INFORMAL EMPLOYMENT AND ITS IMPACT ON POPULATION'S INCOME AND LABOR PRODUCTIVITY
E.S. UZYAKOVA, Cand. Sci. (Econ), Institute of Economic Forecasting, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia
Abstract: The paper is devoted to the analysis of the main reasons for the spread of informal employment in the labor market. The factors that have the greatest impact on it are highlighted. The influence of the level and dynamics of the number of people employed in the informal sector on the level and dynamics of the population's income, labor productivity and economic growth is studied. Based on the results of the study, it is concluded that there is a relationship between low incomes in the economy that give rise to low quality jobs and low qualification requirements and the growth of hidden forms of employment that provide low incomes for the population. In particular, the labor productivity of the informally employed is 22 -25% lower than that of the personnel of organizations, and their withdrawal from the «shadow» could help increase the total wage fund in 2020 by 6.8 bln rubles (including income tax).
Keywords: informal employment, informal economy, labor productivity, population income.
Received 11.05.2022; Accepted 15.06.2022
For citation: E.S. Uzyakova. Informal Employment and Its Impact on Population's Income and Labor Productivity // Studies on Russian Economic Development. 2022. Vol. 33. No. 6. Pp. 715-721. DOI: 10.1134/S 1075700722060156.
