CC BY
12
ЭКОНОМИКА ТРУДА
Том 8 • Номер 9 • Сентябрь 2021 ISSN 2410-1613 Russian Journal of Labor Economics
Первое
экономическое издательство
проблема неравенства в неформальном секторе экономики в условиях пандемии COVID-19
Канаш Э.Ш. 1
1 Астраханский государственный университет, Астрахань, Россия
АННОТАЦИЯ:_
Статья посвящена анализу проблемы справедливости, равенства результатов и равенства возможностей в неформальном секторе экономики. В статье представлены результаты исследования причин и специфики неформальной деятельности на рынке труда в России, нашедших отражение в региональном неравенстве, а также влияния пандемии COVID-19 на уровень занятости и доходы в неформальном секторе российской экономики. В результате исследования было выяснено, что непропорциональное воздействие пандемии на рынок труда обострило проблему неравенства в неформальном секторе экономике. Как было выяснено в работе, несмотря на то, что в период пандемии наблюдался переход неформального сектора экономики в официальную экономику, меры государственной поддержки были в основном направлены на формальную экономику, что еще больше снизило гарантии и возможности занятых на неформальном рынке труда. Кроме того, анализ взаимосвязи уровня безработицы и доли неформальной занятости в России, проведенный в работе, позволил прийти к выводу, что между ними существует обратная зависимость, в отличие от моделей, приводимых в экономической литературе.
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: неравенство, неформальный сектор экономики, неформальная занятость, COVID-19, уклонение от уплаты налогов.
The problem of inequality in the informal economy amid the coVID-19 pandemic
Kanash E.Sh. 1
1 Astrakhan State University, Russia
Введение
Каждый пятый работающий россиянин вынужден заниматься неформальной деятельностью, чтобы обеспечить себе средства к существованию. Данное явление на рынке труда возникает в условиях кризисных явлений в экономике из-за роста безработицы и отсутствия возможностей для официального трудоустройства. Однако если при ранее встречавшихся в экономике кризисных явлениях неформальный сектор выступал в роли социального буфера, предоставляя возможность уволившимся работникам заработать минимальные доходы, то в условиях COVID-19 локдаун, ограничения на мобильность и другие
меры сдерживания пандемии со стороны государства сократили возможности выровнять доходы и сохранить потребление при помощи неформальной деятельности.
Обзор существующей литературы
Кризисные условия, в которых оказался мир из-за пандемии коронавируса, вызвали в научной среде всплеск исследований, посвященных оценке различных последствий нового для мировой экономики явления. Ряд работ с осторожностью указывают на положительные эффекты пандемии, такие как рост цифровизации в странах третьего мира, развитие цифровой логистики, расширение пространства трансакций [24, с. 3] (Shang, Li, Zhang, 2021, р. 3). В исследовании Karunathilake, K. среди позитивных последствий пандемии указываются выстраивание более эффективной работы общественного сектора, ускорение инновационной активности, связанной с медициной, экологией, промышленностью и социокультурными аспектами [18, с. 3-6] (Karunathilake, 2020, р. 3-6). Тем не менее подавляющее большинство авторов сходятся во мнении, что новый коронавирус причинил огромный ущерб экономикам всех стран, закрыв предприятия, нарушив цепочки поставок, лишив миллионы людей работы. Это самый серьезный глобальный кризис со времен Второй мировой войны с беспрецедентными потрясениями для экономики и рынков труда.
ABSTRACT:_
The article is devoted to the analysis of the problem of equity, equality of results and equality of opportunities in the informal economy. The article presents the results of a study of the causes and specifics of informal activity in the labour market in Russia, reflected in regional inequality, as well as the impact of the COVID-19 pandemic on the level of employment and income in the informal sector of the Russian economy. It has been found out that the disproportionate impact of the pandemic on the labour market has exacerbated the problem of inequality in the informal economy. Thus, despite the fact that during the pandemic there was a transition of the informal sector of the economy to the official economy, state support measures were mainly aimed at the formal economy, which further reduced the guarantees and opportunities of those employed in the informal labour market. In addition, the analysis of the relationship between the unemployment rate and the share of informal employment in Russia allowed to conclude that there is an inverse relationship between them, in contrast to the models given in the economic literature.
KEYWORDS: inequality, informal economy, informal employment, COVID-19, tax evasion
JEL Classification: E26, J21, J46 Received: 06.09.2021 / Published: 30.09.2021
© Author(s) / Publication: PRIMEC Publishers
For correspondence: Kanash E.Sh. (elvira8O70mail.ru)
CITATION:_
Kanash E.Sh. (2021) Problema neravenstva v neformalnom sektore ekonomiki v usloviyakh pan-demii COVID-19 [The problem of inequality in the informal economy amid the COVID-19 pandemic]. Ekonomika truda. 8. (9). - 1003-1018. doi: 10.18334/et.8.9.113566
Долгосрочные последствия влияния кризисных явлений в экономике на неформальный сектор отражены в работах Ohnsorge, Franziska; Yu, Shu [22, c. 95-107] (Ohnsorge Franziska, Shu Yu, 2021, р. 95-107), Dell'Anno, R. [15] (Dell'Anno, 2021), Kim Y., Matytsin M., Freije S. [19] (Kim, Matytsin, Freije, 2019) и многих других. Проблемы легализации неформальной занятости рассматриваются в работах Одинцовой Е.В. [11, с. 33-42] (Odintsova, 2020, р. 33-42), Монича И.П. [9, с. 205-212] (Monich, 2020, р. 205212), Dell'Anno [15] (Dell'Anno, 2021) и других.
Цель настоящего исследования - продемонстрировать, что проблема неравенства в неформальном секторе в России нашла отражение в том, что он пострадал от «коро-накризиса» намного сильнее официального сектора, как с точки зрения безработицы, так и в части падения доходов.
Научная новизна исследования состоит в выявлении причин и последствий проблемы неравенства в неформальном секторе экономики в условиях пандемии COVID-19.
Гипотеза работы состоит в том, чтобы на основе изученных статистических данных доказать, что в условиях новых кризисных явлений в экономике в России доходы неформально занятых снизились в большей степени относительно официального сектора, который смог получить антикризисную помощь от государства. Политика сокращения неформальной деятельности путем ужесточения правил ведения бизнеса и налогового контроля, вероятнее всего, увеличит неравенство, уменьшит накопление капитала и снизит спрос на формальные товары.
Методология исследования предполагает использование системного подхода для получения более полного представления о неформальном секторе экономике, а также для выявления причинно-следственных связей между неформальной деятельностью и неравенством на рынке труда.
пандемия и мировой неформальный сектор
Специфика современного кризиса состоит в том, что экономический шок вследствие COVID-19 по-разному отразился на работниках и трудовых доходах в зависимости от состава рабочей силы с точки зрения навыков, видов занятий, инфраструктуры и типа договорных отношений, в частности неформальных и самозанятых работников.
Непропорциональное воздействие пандемии отразилось на наиболее экономически уязвимых слоях населения в различных странах мира. Пандемия нанесла особенно разрушительный удар по двум миллиардам неформальных работников в мире, состав-
ОБ АВТОРЕ:_
Канаш Эльвира Шавукатовна, доцент кафедры экономической теории, кандидат экономических наук (e1vira8O70mai1.ru)
ЦИТИРОВАТЬ СТАТЬЮ:_
Канаш Э.Ш. Проблема неравенства в неформальном секторе экономики в условиях пандемии COVID-19 // Экономика труда. - 2021. - Том 8. - № 9. - С. 1003-1018. doi: 10.18334/et.8.9.113566
ляющих, по оценкам Международной организации труда, примерно 60% мировой рабочей силы и часто зарабатывающих менее 2 долларов в день [16]. Эти работники, особенно в развивающихся странах, столкнулись с надвигающейся экономической катастрофой.
Предыдущие кризисные явления отражались в основном на формальной экономике, что имело следствием спад деловой активности в формальном секторе, рост числа банкротств, рост безработицы и сокращение объемов кредитования. Уволенные работники, как правило, переходили в неформальный сектор, в то время как неформальные фирмы поддерживали определенный уровень деловой активности, обеспечивая минимальные доходы. Однако особенность нынешней пандемии в том, что она не пощадила неформальный сектор, так как меры сдерживания коронавирусной инфекции не позволили неформальной экономике выступать в качестве социального буфера, поскольку блокировки, ограничения на мобильность и другие запрещающие мероприятия со стороны государства сократили возможности для неформальной деятельности выровнять доходы и сохранить потребление [17]. Пострадали экономики стран со значительной долей секторов, характеризующихся высоким уровнем неформальности, включая сельское хозяйство, розничную торговлю и услуги.
Чрезвычайные меры, введенные странами для поддержки фирм и работников, пострадавших от кризиса COVID-19, в основном были направлены на формальный сектор, в результате чего неформальный сектор в большинстве случаев получал незначительную поддержку. Государственная финансовая поддержка фирм в виде льготных кредитов, кредитных гарантий и схем сохранения рабочих мест, так же как и система социальной защиты, в основном охватывала официальных работников и фирмы. Однако все же некоторые меры были приняты и для неформального сектора, например в таких странах, как Азербайджан, Казахстан, Монголия и Узбекистан. К ним относятся денежные переводы, продовольственные ваучеры, отсрочка платежей за аренду и коммунальные услуги, программы социальной помощи и расширение сетей социальной защиты.
Специфика неформальной занятости в России
Категорию «неформальность» обычно применяют к характеристике такого рыночного и законного производства товаров и услуг, которое скрыто от государственных органов по денежным, нормативным или институциональным причинам [22] (Ohnsorge Franziska, Shu Yu, 2021). Денежные причины включают уклонение от уплаты налогов и взносов на социальное обеспечение, нормативные причины объясняют уклонение от государственной бюрократии или бремени регулирования, а неформальность вследствие институциональных причин возникает из-за коррупции, часто связанной с низким качеством политических институтов и слабым верховенством закона. Эти факторы влияют на решения фирм и работников об участии в формальном секторе. Представляется целесообразным предположить, что неформальная экономика
включает в себя виды деятельности, которые в случае их регистрации в действующем порядке будут способствовать росту ВВП, и не включает незаконную деятельность и производство домашних хозяйств.
Работники считаются имеющими неформальную работу, если их трудовые отношения не подпадают под действие национального трудового законодательства, подоходного налогообложения, социальной защиты. Кроме того, они лишены права на определенные льготы по трудоустройству, такие как предварительное уведомление об увольнении, выходное пособие, оплачиваемый ежегодный отпуск или отпуск по болезни. В рекомендациях МОТ неформальность определяется как «вся экономическая деятельность работников и экономических единиц, которая - по закону или на практике - не охвачена или недостаточно охвачена формальными договоренностями» [13].
В отличие от работников формальной экономики, которые пользуются правовой и социальной защитой, работники в неформальном секторе зарабатывают себе на жизнь, оставаясь вне системы социальной защиты. Эта категория рабочей силы в большинстве своем состоит из женщин и самозанятых, занимающихся такими разнообразными видами деятельности, как уличная торговля, домашняя работа, перевозки и прочие. Часть из них также работают неофициальными работниками на фабриках, фермах и других официальных предприятиях, которые не распространяют полные права или защиту на всех своих сотрудников.
Высокий уровень неформальной занятости в большей степени характерен для стран с низким уровнем дохода (более 90% встранахАфрики).
В России, которая является страной со средним уровнем дохода, на неформальную экономику приходится 20-22% от ВВП [2] (УугкШву1ск, 2021). Соответственно, доля неформальной занятости в России относительно невелиьа. По данным Р осстата, в последнее время наблюдается снижение ее уровня (рис. 1).
Рисунок 1. Доля аеформальной занятости в несельскохозяйственном секторе российской экономики в 2011-2020 гг.,% Источник: База данных ЕМИСС [5].
Рассчитывается данный показатель как отношение численности занятых в неформальном секторе экономики в возрасте 15 лет и старше к общей численности занятого населения (во всех видах экономической деятельности, за исключением сельского хозяйства, охоты и лесного хозяйства рыболовства и рыбоводства). Надо заметить, что с 2020 года Росстат изменил методику подсчета данного показателя - если до 2020 года информация была представлена по населению в возрасте 15-72 лет, то с 2020 года данные приводятся по населению в возрасте 15 лет и старше.
Доля неформального сектора в общей занятости с учетом всех видов деятельности и за более долгий период представлена на рисунке 2. Если попытаться объяснить динамику доли неформальной занятости с точки зрения экономической ситуации в нашей стране, то здесь можно отметить связь неформальной занятости с экономическим циклом. Резкие спады неформальной занятости были вызваны, по мнению Нуреева Р.М. и Ахмадеева Д.Р., с ростом безработицы и с тем, что падение реальных доходов населения приводило к снижению спроса на неформальные услуги [10] (Nureev, Akhmadeev, 2021). Данные исследователи считают, что в России наблюдается парадоксальная обратная зависимость между неформальной занятостью in безработицей. Теоретическ и рост безработицы снижает вероятность легально трудоустроиться и вынуждает фирмы и работников вести свою экономическую деятельность в неформальном секторе. В России же складывается противоположная картина.
Снижение доли неформальной занятости в России в условиях: пандемии также можно связать ограничительными мерами по сдерживанию аоронавирусной инфекции и с падонием спроса па продукцию и услуги неформаланого сектора. В России падение доходов населения в 2020 году составило около 4-5% в реальном выражении, что отражает худшую динамику показателя за шесть лет [10] (Nureev, Akhmadeev, 2021). Рост безработицы вследствие потерь рабочих мест в обрабатывающей промыш-
Рисунок 2. Доля неформального сектора в общей занятости с учетом всех видов деятельности
в России (2001-2020 гг.),% Источник: [3, 14].
ЭКОНОМИКА ТРУДА № 92021 (Сентябрь) 1009
характеристики рабочей силы в России Таблица 1
Показатель 2020
Доля людей, окончивших учреждения среднего и высшего профессионального образования (%) 51,3
Доля занятых в сельском хозяйстве (%) 6
Доля занятых в сфере услуг (%) 67,5
Доля занятых в промышленности (%) 26,5
Доля оплаты труда наемных работников в ВВП (%) 49,2
Источник: [23].
ленности, строительстве, розничной торговле, индустрии гостеприимства был связан не только с введением ограничительных мер, но и из-за невозможности перевода этих видов деятельности на удаленный режим [4]. Но наряду с ростом безработицы в официальном секторе пандемия затронула и сферу услуг, где доля неформальной занятости весьма значительна. Из-за ограничений люди не ездили в отпуска, не посещали кафе, фитнес, салоны красоты. Многие неформально занятые, к примеру работники на стройках или сельскохозяйственных работах, из-за пандемии были ограничены в возможностях приехать на заработки [1]. По данным РАНХиГС, расходы населения на оплату неформальных услуг в 2020 году сократились, доля работающих неофициально в России снизилась до 20,5%, а тех, кто получает от этого основной доход, - до 11,3% [7, с. 2] (ЫапиуЬуа, 2020, р. 2).
Природа неформальности в России отличается от таковой в большинстве других стран. Это связано с высоким уровнем образования в России, несельскохозяйственной структурой экономики и ее зависимостью от наемного труда (табл. 1).
Неформальная деятельность в нашей стране присутствовала в период централизованно планируемой экономики в форме скрытых операций с товарами или услугами, которые производились или продавались частными лицами в частном порядке, а также в форме скрытой деятельности на крупных предприятиях. При переходе российской экономики на рыночные отношения многие неформальные виды деятельности были легализованы. Тем не менее неформальная деятельность по-прежнему продолжает осуществляться как на средних и крупных предприятиях, так и на уровне малого предпринимательства. Наряду с традиционными мотивами неформальности (высокая налоговая и регулирующая нагрузка, слабое верховенство закона, неэффективное правоприменение, малые масштабы производства и т.д.) существуют причины, связанные с общим недоверием к государственным органам и институциональной неопределенностью. В России многие люди вынуждены заниматься неформальной деятельностью, чтобы обеспечить себе средства к существованию, из-за роста безработицы и отсутствия возможностей для работы [21] (ЬыЫуапвуа, 2015).
Неравенство в неформальном секторе российской экономики
Неравенство в экономике, отражающее различия в экономическом благосостоянии между индивидуумами, между отдельными группами населения внутри страны или между странами, затрагивает проблему справедливости, равенства результатов и равенства возможностей.
Неформальность рынка труда в России нашла отражение в региональном неравенстве. Среди лидеров по уровню неформальной занятости оказалась Ингушетия, где, по данным исследований международной аудиторско-консалтинговой сети ИпЕхрегИга, 55,1% всех работников региона работают без официального оформления трудовых отношений, далее следуют Чечня (55%), Дагестан (45,5%), Республика Алтай (41%), Кабардино-Балкария (39,4%), Северная Осетия (36,7%), Крым (34,1%), Краснодарский край (33,5%), Астраханская область (32,1%), Карачаево-Черкесия (31%) [3]. Это регионы с уровнем бедности выше среднероссийского уровня. Кроме того, в большинстве из них уровень безработицы также выше, чем в целом по стране. В российском Причерноморье и на Алтае неформальная занятость особенно популярна еще в силу развитой туристической сферы.
Напротив, минимальная неформальная занятость наблюдалась по итогам 2020 года в Москве (3,8%), Чукотском (3,9%), Ямало-Ненецком (4,4%) и Ханты-Мансийском (7,3%) автономных округах, Санкт-Петербурге (8,4%), Мурманской области (9,8%), Московской области (10,7%), Свердловской области (11,2%), Ненецком автономном округе (11,3%) и Хабаровском крае (12,1%). Это обеспеченные регионы, где в целом выше уровень доходов населения и уровень «белых» зарплат.
Причины, по которым неформальная занятость в контексте проблемы неравенства вызывает озабоченность в России, можно охарактеризовать следующим образом.
Первая причина затрагивает проблему неравенства в связи с тем, что благосостояние неформальных работников может пострадать, так как они находятся вне официальной системы социальной защиты и не имеют гарантий на рынке труда, что может иметь следствием рост уровня бедности и усиление поляризации. Усилия по смягчению экономических последствий распространения коронавируса в России не будут приносить результатов, если правительственные программы не смогут охватить неформальных работников. Столкнувшись с потерей дохода, неформальные работники будут вынуждены продолжать работать без надлежащей защиты и, следовательно, подвергать себя дальнейшим рискам и оставаться уязвимой категорией населения.
Вторая причина, связывающая проблему неформальности и неравенства, заключается в том, что поскольку функционирование неформального сектора происходит вне государственного регулирования, уклонение от уплаты налогов становится нормой как для фирм, так и для работников, что ставит под сомнение устойчивость фискальной системы. В этой связи государственный бюджет может регулярно недополучать средства, которые правительство могло бы использовать для финансирования
программ, направленных на выравнивание доходов и снижение бедности. Более низкие налоговые поступления препятствуют адекватным государственным инвестициям в физический капитал (развитие инфраструктуры), человеческий капитал (образование, научные исследования) и социальный капитал (программы социального обеспечения, судебная система) [15] (ВгИ'Апно, 20Р0).
Данную проблему в России пытаются решить с помощью введения специального налогового режима «Налог на профессиональный доход» (НПД), целью которого было создани е простого и удобного способна зако нно вести бизнес и получать доход от фриланс-услуг, подработок и деятельности, приносящей нерегулярные заработки. Так, по состоянию на 31.07.2021 количество самозанятых граждан, зафиксировавших свой статос и применяющих данный налоговый режим, составиоо в отране 2 778 553 человека, это более чем в 3,5 раза больше, чем в прошлом году (на 30.06.2021) (рис. 3).
Однако из всего числа получателей поддержки (финансовой, информационной, консультационной, образов ательной и прочей!) в рамоах национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской и нициативы» самозанятыс составляют всего лишь 1% (рис. 4). Таким о брп-зом, данная статистика может свидетельствовать о недостаточном внимании к сфере неформальной занятости.
Третья п°ичина, вызывающая опасения, заключается в том, что неформальная занятость может подорвать производительность и экономический рост, если работ-
Рисунок 3. Динамика показателя «Количество самозанятых граждан, зафиксировавших свой птатуа и применяющих специальный налоговый режим «Налог нн профессиональный доход»
(НПД)» Источник: [12].
1 304 962,00 Индивидуальные предприниматели
11%
Самозаняты
1%
13102,00
521 087,00 Юридические лица 28%
Рисунок 4. Численность получателей поддержки в рамках национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы» (по состоянию на 15.08.2021) Источник: [6].
ники или фирмы предпочтут использовать организационные и технологические параметры малого размера или низкой производительности главным образом для того, чтобы избежеть налоговых платежей и норм, регулирующих рынок; труда [19] (Шт, Matytsm, Freije, 22019). Неформальный сектор характеризуется более низкей производительностью, чем формальный сектор, поскольку в нем, как правило, работают менее квалифицированлые работники; используется меньше капитала; огранлчен доступ к финансированию, услугам и рынлам; отсутствует экономия за счет масштаба [20] (Loayza, 2016). Таким образом, положение работников и фирм, оказавшихся за чертой формаолной экономики, обостряет п°облемн неравтоства возможностей!. По мнению Дж. Стиглица, экономика расплачивается не только снижением спроса в настоящее время, но и снижением темпов роста в будущем, в случае, когда находящиеся в самом «хвосте» распределения доходов подвергаются большому риску не реализовать свой потенциал [25, с; Т45] (Stiglitz, 20)15, р. 145).
Анализ предложений по снижению неравенства в неформальном секторе экономики
В высокоразвитых и развитых странах, которые обладают адекватным фондом человеческого и физического капитала, хорошими институтами и соответствующей налоговой базой, экономика вне официального сектора в основном принимает форму «теневого» производства. Она подразумевает деятельность, осуществляемую с намерением уклониться от уплаты налогов или взносов на социальное страхование, нарушить трудовое законодательство или другие регулирующие нормы, в отличие от производства в неформальном секторе (т.е. совокупности экономических единиц, работающих
в небольших масштабах и не разделяющих труд и капитал в качестве факторов производства). Специалисты IZA World of Labor, организации, проводящей научно обоснованные исследования проблемы неравенства на рынка труда, отмечают, что для таких стран негативные внешние эффекты неформальности от недобросовестной конкуренции и уклонения от официальных норм больше, чем положительные эффекты, связанные с идеей неформальности как источника дохода и накопления человеческого капитала для исключенных из рынка труда работников и бедных слоев населения, как это характерно для неформального производства. Отсюда следует вывод, что правительства развитых стран могут эффективно сокращать неформальность без значительного увеличения неравенства за счет устранения неэффективности государственного управления, слабого налогового правоприменения и снижения чрезмерного налогового бремени и регулирования [15] (Dell'Anno, 2021).
В развивающихся странах, где более низкий уровень капитала и качество институциональной среды, неформальная экономика выступает своего рода естественным «социальным буфером» для низкоквалифицированных работников и маргинализи-рованных лиц (например, нелегальных иммигрантов, вынужденных безработных). Производство в неформальном секторе генерирует и распределяет источник дохода, который не будет создан в формальной экономике, поскольку неформальные фирмы не могут конкурировать с гораздо более производительными формальными фирмами. Следовательно, неформальное производство оказывает положительное влияние на распределение доходов и создает позитивные внешние эффекты для формальной деятельности как за счет более высокого спроса на товары и услуги, приобретаемые у участников неформального сектора, так и за счет большего накопления человеческого капитала.
В отличие от высокоразвитых стран, для менее развитых стран (например, с переходной экономикой и стран с формирующейся рыночной экономикой) усиление налогового правоприменения может быть контрэффективным, поскольку последующее сокращение неформального производства не будет компенсироваться соответствующим увеличением налоговой базы. Экономическое обоснование заключается в том, что неформальные виды деятельности не имеют достаточного материального и физического капитала или адекватного доступа к финансовым системам для выживания на конкурентном формальном рынке. Следует вывод, что в менее развитых странах сокращение неформальной деятельности путем ужесточения правил ведения бизнеса и налогового контроля, вероятнее всего, увеличит неравенство, уменьшит накопление капитала и снизит спрос на формальные товары.
Заключение
Оценивая деятельность государства по снижению неравенства и регулированию неформальной занятости в России в период пандемии, можно отметить, что новые кризисные явления обострили значимость гарантий занятости для россиян, проде-
монстрировав, что наиболее уязвимой категорией оказались граждане, работающие вне формальной экономики. Они не только лишились возможности работать и получать доход в период ограничений и самоизоляции, но и не смогли претендовать на те меры социальной поддержки, которые предпринимало государство для работающих в официальной экономике.
С другой стороны, современные попытки государства в России увеличить формальную занятость на микропредприятиях могут также оказаться ошибочными. Повышение уровня формальности экономики (относительно и занятости, и производства) должно быть связано с новыми, средними и крупными фирмами, поскольку именно с ними связаны более высокие темпы роста производительности труда и более эффективная диверсификация рисков. Динамично развивающиеся фирмы при благоприятных условиях могут обеспечить рынок труда высокопроизводительными рабочими местами в формальной экономике.
ИСТОЧНИКИ:
1. Алексеев Д. Какая серость: многие россияне получают зарплаты «в конверте». [Электронный ресурс]. URL: https://iz.ru/1140589/dmitrii-alekseev/kakaia-serost-mnogie-rossiiane-poluchaiut-zarplaty-v-konverte (дата обращения: 10.09.2021).
2. Выжутович В. Неформальная занятость отступает // Российская газета -Федеральный выпуск. - 2021. - № 144(8495).
3. Выход из тени: неформальная занятость в период пандемии сократилась почти на миллион человек. [Электронный ресурс]. URL: https://finexpertiza.ru/press-service/ researches/2020/vykhod-iz-teni-zanyatost/ (дата обращения: 10.09.2021).
4. Доклад Всемирного банка об экономике России. Май 2021. [Электронный ресурс]. URL: https://thedocs.worldbank.org/en/doc/0acaafef8bf3c9ec88151c777bad88 6b-0080012021/original/RUS-RER-45-report-May25.pdf (дата обращения: 10.09.2021).
5. Доля неформальной занятости в несельскохозяйственном секторе в России. База данных ЕМИСС. [Электронный ресурс]. URL: https://www.fedstat.ru/indicator/58708 (дата обращения: 10.09.2021).
6. Единый реестр субъектов малого и среднего предпринимательства - получателей поддержки. [Электронный ресурс]. URL: https://rmsp-pp.nalog.ru/statistics. html#statdate=15.08.2021 (дата обращения: 10.09.2021).
7. Мануйлова А. Тень заразилась сокращением // Газета «Коммерсантъ». - 2020. -№ 229/П. - c. 2.
8. Мигунов Д. Великий уравнитель: эпидемия снизила экономическое неравенство в мире. [Электронный ресурс]. URL: https://iz.ru/1116674/dmitrii-migunov/velikii-uravnitel-epidemiia-snizila-ekonomicheskoe-neravenstvo-v-mire (дата обращения: 10.09.2021).
9. Монич И.П. Неформальная занятость в России в условиях пандемии // Теневая экономика. - 2020. - № 4. - c. 205-212. - doi: 10.18334/tek.4.4.111848.
10. Нуреев Р. М., Ахмадеев Д. Р. Современный кризис и его влияние на неформальную занятость в России // Journal of Economic Regulation. - 2021. - № 1. - c. 6-22. - doi: 10.17835/2078-5429.2021.12.1.006-022.
11. Одинцова Е. В. Легализация неформальной занятости в России: основные итоги и нерешенные проблемы // Уровень жизни населения регионов России. - 2020. -№ 1. - с. 33-42. - doi: 10.19181/lsprr.2020.16.1.3.
12. Статистика для национального проекта «Малое и среднее предпринимательство и поддержка индивидуальной предпринимательской инициативы». [Электронный ресурс]. URL: https://rmsp.nalog.ru/statistics2.html (дата обращения: 10.09.2021).
13. Углубленный обзор новых форм занятости и качества занятости: последствия для официальной статистики (2021). Бюро Конференции европейских статистиков. [Электронный ресурс]. URL: 09_New forms of employment_full_version_RUS.pdf (дата обращения: 10.09.2021).
14. Рабочая сила, занятость и безработица в России - 2020 г. Федеральная служба государственной статистики. [Электронный ресурс]. URL: https://gks.ru/bgd/regl/ В20_61/ (дата обращения: 10.09.2021).
15. Dell\'Anno R. Inequality and informality in transition and emerging countries // IZA World of Labor. - 2021. - № 325. - doi: 10.15185/izawol.325.v2.
16. ILO Monitor: COVID-19 and the world of work. Third edition. Updated estimates and analysis. [Электронный ресурс]. URL: https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/public/® dgreports/@dcomm/documents/briefingnote/wcms_743146.pdf (дата обращения: 10.09.2021).
17. Informality and COVID-19 in Eurasia: The Sudden Loss of a Social Buffer. Oecd, 2021. [Электронный ресурс]. URL: https://www.oecd.org/eurasia/COVID-19-informality-Eurasia.pdf (дата обращения: 10.09.2021).
18. Karunathilake K. Positive and negative impacts of COVID-19, an analysis with special reference to challenges on the supply chain in South Asian countries // Journal of Social and Economic Development. - 2020. - doi: 10.1007/s40847-020-00107-z.
19. Kim Y., Matytsin M., Freije S. Informal Employment and Worker's Well-Being in the Russian Federation. / Policy Research Working Paper; No. 8989. - World Bank, Washington, DC, 2019.
20. Loayza N. Informality in the Process of Development and Growth // The World Economy. - 2016. - № 39 (12). - p. 1856-1916. - doi: 10.1111/twec. 12480.
21. Lukiyanova A. Earnings Inequality and Informal Employment in Russia // Economics of Transition. - 2015. - № 23(2). - p. 469-516. - doi: 10.1111/ecot.12069.
22. Ohnsorge Franziska, Shu Yu The Long Shadow of Informality: Challenges and Policies. / Advance Edition. - License: Creative Commons Attribution CC BY 3.0 IGO, 2021.
23. Russian Federation. Country-profiles. International Labour Organization. [Электронный ресурс]. URL: https://ilostat.ilo.org/data/country-profiles/ (дата обращения: 10.09.2021).
24. Shang Y., Li H., Zhang R. Effects of Pandemic Outbreak on Economies: Evidence from Business History Context // Frontiers in Public Health. - 2021. - № 9. - p. 632043. - doi: 10.3389/fpubh.2021.632043.
25. Stiglitz J. Inequality and Economic Growth // Political Quarterly. - 2015. - № 86. -p. 134-155. - doi: 10.1111/1467-923X.12237.
references:
Dell'Anno R. (2021). Inequality and informality in transition and emerging countries
IZA World of Labor. (325). doi: 10.15185/izawol.325.v2. ILO Monitor: COVID-19 and the world of work. Third edition. Updated estimates and analysis. Retrieved September 10, 2021, from https://www.ilo.org/wcmsp5/groups/ public/@dgreports/@dcomm/documents/briefingnote/wcms_743146.pdf Informality and COVID-19 in Eurasia: The Sudden Loss of a Social BufferOecd, 2021. Retrieved September 10, 2021, from https://www.oecd.org/eurasia/COVID-19-informality-Eurasia.pdf Karunathilake K. (2020). Positive and negative impacts of COVID-19, an analysis with special reference to challenges on the supply chain in South Asian countries J. Soc. Econ. Dev. doi: 10.1007/s40847-020-00107-z. Kim Y., Matytsin M., Freije S. (2019). Informal Employment and Worker's Well-Being
in the Russian Federation Loayza N. (2016). Informality in the Process of Development and Growth The World
Economy. (39 (12)). 1856-1916. doi: 10.1111/twec. 12480. Lukiyanova A. (2015). Earnings Inequality and Informal Employment in Russia
Economics of Transition. (23(2)). 469-516. doi: 10.1111/ecot.12069. Manuylova A. (2020). Ten zarazilas sokrashcheniem [The shadow has contracted a contraction]. Gazeta «Kommersant». (229/P). 2. (in Russian). Monich I.P. (2020). Neformalnaya zanyatost v Rossii v usloviyakh pandemii [Informal employment in Russia amid a pandemic]. Shadow Economy. (4). 205-212. (in Russian). doi: 10.18334/tek.4.4.111848. Nureev R. M., Akhmadeev D. R. (2021). Sovremennyy krizis i ego vliyanie na nefor-malnuyu zanyatost v Rossii [The contemporary crisis and its influence on informal employment in Russia]. Journal of economic regulation. (1). 6-22. (in Russian). doi: 10.17835/2078-5429.2021.12.1.006-022. Odintsova E. V. (2020). Legalizatsiya neformalnoy zanyatosti v Rossii: osnovnye itogi i nereshyonnye problemy [Legalizing informal employment in Russia: basic results and unsolved problems]. Living standards of the population of Russian regions. (1). 33-42. (in Russian). doi: 10.19181/lsprr.2020.16.1.3. Ohnsorge Franziska, Shu Yu (2021). The Long Shadow of Informality: Challenges and Policies
Russian Federation. Country-profilesInternational Labour Organization. Retrieved September 10, 2021, from https://ilostat.ilo.org/data/country-profiles/
Shang Y., Li H., Zhang R. (2021). Effects of Pandemic Outbreak on Economies: Evidence from Business History Context Front. Public Health. (9). 632043. doi: 10.3389/ fpubh.2021.632043.
Stiglitz J. (2015). Inequality and Economic Growth The Political Quarterly. (86). 134155. doi: 10.1111/1467-923X.12237.
Vyzhutovich V. (2021). Neformalnaya zanyatost otstupaet [Informal employment is receding]. Rossiyskaya gazeta - Federalnyy vypusk. (144(8495)). (in Russian).
