CC BY
59
Вестник Челябинского государственного университета. 2019. № 9 (431). Экономические науки. Вып. 66. С. 72—83.
УДК 339.9 DOI 10.24411/1994-2796-2019-10908
ББК 65.448
НЕЭКВИВАЛЕНТНЫЙ ХАРАКТЕР ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ
П. Я. Дегтярев, О. В. Веселова
Челябинский государственный университет, Челябинск, Россия
Представлен проблемный анализ особенностей внешнеэкономической деятельности (ВЭД) Челябинской области за период 1991—2018 гг. На региональных материалах раскрыто содержание нового понятия «неэквивалентный характер ВЭД региона». Выявлены наиболее существенные признаки неэквивалентного характера внешнеэкономической деятельности региона: несоответствие добавленной стоимости вывозимой с данной территории и ввозимой на нее продукции; неравенство реальной ценности вывозимых из региона и получаемых им в обмен благ; нарушение равновесия экономики региона вследствие его внешнеэкономических операций. Подвергнут сомнению тезис о том, что ВЭД региона эффективна и отвечает задачам подлинного (национально-ориентированного) экономического развития. Уточнены подходы к оценке эффективности ВЭД разномасштабных территориальных образований. По мнению авторов, оценка экономической эффективности ВЭД региона (в отличие от оценки эффективности ВЭД предприятия, основывающейся на критерии максимизации прибыли) должна основываться на критериях народнохозяйственной эффективности и учитывать степень эквивалентности внешнеэкономического обмена региона. Подчеркнута необходимость перехода к новой модели внешних связей.
Ключевые слова: внешнеэкономическая деятельность, внешнеторговый оборот, экспорт, импорт, сальдо внешней торговли, внешнеторговая квота, страны-контрагенты, иностранные инвестиции, органическое строение капитала, неэквивалентный характер ВЭД, ловушка неэквивалентного обмена.
Рассмотрение региона в качестве открытой подсистемы национальной экономики, связанной потоками товаров (услуг) и факторов производства не только с другими регионами страны, но и с остальным миром, нацеливает на анализ особенностей его внешнеэкономической деятельности.
Внешнеэкономическая деятельность может выступать одним из ключевых факторов развития национальной экономики, и этот постулат не подвергается сомнению на самых высоких уровнях управления. Так, в ежегодном Послании Федеральному собранию президент Российской Федерации В. В. Путин обозначил расширение международного сотрудничества в экономике и торговле в качестве одного из приоритетов внешней политики нашей страны. Кроме того, в данном документе подчеркнута актуальность международной экономической интеграции, развитие которой позволит «формировать общие рынки и укреплять внешние связи Евразийского экономического союза» [16].
Между тем внешнеэкономическая деятельность может скрывать в себе и потенциальные угрозы национальному хозяйству. В Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 г. сформулированы несколько угроз, обусловленных внешними факторами. Среди них,
в частности, «усиление колебаний конъюнктуры мировых товарных и финансовых рынков», «исчерпание экспортно-сырьевой модели экономического развития» и «ограниченность масштабов российского несырьевого экспорта», а также «подверженность финансовой системы Российской Федерации глобальным рискам» [22].
Наиболее актуальный вопрос, связанный с организацией внешнеэкономической деятельности страны и ее регионов, заключается в следующем: каким образом избежать потенциальных угроз, исходящих из взаимодействия с зарубежными партнёрами, и превратить взаимодействие с ними в локомотив развития собственной экономики? Изменение товарной структуры экспорта и импорта через развитие импортозамещающих производств и стимулирование экспорта продукции высокой степени обработки могут выступить приоритетными направлениями такого развития.
На протяжении многих лет внешнеэкономическая деятельность является объектом научного интереса. Различные подходы к анализу и оценке внешнеэкономической деятельности представлены в работах Л. М. Бабак, О. А. Веретеннико-вой, Ю. Г. Лавриковой, В. Е. Маневич, М. И. Масленникова, Т. В. Миролюбовой, Е. Д. Обориной, О. В. Подшувейт, С. Н. Растворцевой, Е. А. Сте-
панова, С. И. Ультан и др. [1; 7; 8; 11; 13—; 20; 23]. Однако, несмотря на кажущееся многообразие научных работ, посвященных этой тематике, внешнеэкономическая деятельность трактуется авторами исключительно в качестве фактора развития экономики предприятия, региона, страны.
В 1990-х гг. принятый подход к оценке эффективности ВЭД основывался на сопоставлении показателей объемов внешнеторговых операций, валютной выручки и затрат, сопряженных с реализацией этих операций [13]. В XXI в. исследователи продвинулись в своих взглядах и устанавливают определенные (в том числе измеряемые количественно) взаимосвязи между состоянием внешнеэкономической деятельности предприятий региона и развитием региональной экономики [14; 23]. Так, Л. М. Бабак, О. А. Веретенникова, В. Е. Маневич подчеркивают факт присутствия негативных факторов, затрудняющих внешнеэкономическую деятельность. Среди них жёсткая международная конкуренция, нестабильность ситуации на валютном рынке и т. д. [1; 11]. Трудно не согласиться с позицией С. Н. Растворцевой в том, что анализ количественных показателей внешнеэкономической деятельности целесообразно дополнять характеристикой ее качественных сторон [17]. М. И. Масленников отображает проблемы ВЭД, возникающие в связи с появлением новых центров силы в мировой и региональной экономике [7]. Ю. Г. Лаврикова отмечает необходимость учета перспектив пространственного развития при формировании направлений развития внешнеэкономической деятельности [8], а О. В. Подшувейт — важность информационных деловых центров как инструментов содействия региональной ВЭД [15]. Согласно подходу Е. Д. Обориной, состояние внешнеэкономической деятельности целесообразно оценивать с учетом уровня открытости региональной экономики, уровня ее специализации и уровня развития инвестиционной деятельности [14]. Е. А. Степанов возвращает нас к необходимости анализа сравнительных преимуществ регионов — участников ВЭД [20].
Тем не менее мнения авторов по-прежнему сводятся к позиции, сформулированной С. И. Ультан: «В современных условиях интернационализации и глобализации экономики активное втягивание национальной экономики во внешнеэкономические связи способствует ее качественному преобразованию. Под давлением иностранной конкуренции в ней происходит структурная перестройка: свертываются нежизнеспособные или приходящие в упадок производства, внедряются новые фор-
мы организации хозяйственной деятельности, совершенствуются методы управления... Внешняя торговля, промышленно-инвестиционное и кредитное сотрудничество с зарубежными странами дают, таким образом, мощный дополнительный импульс развития» [23]. Такая точка зрения, возможно, оправданная двадцать лет назад, в настоящее время представляется нам весьма наивной. Слишком много за эти годы было примеров того, как внешнеэкономическая деятельность, безусловно, способная дать импульс к развитию экономики, служила инструментом ее деградации.
Цель работы состоит в следующем: раскрыть взаимосвязь между характером ВЭД региона и состоянием его производительных сил и сформулировать представление о ловушке неэквивалентного обмена на примере Челябинской области.
В структуре внешнеторгового оборота России на долю Челябинской области приходится около 1,5 %% [2].
Сфера экономических интересов области выходит далеко за рамки ее границ и формируется в настоящее время посредством внешнеэкономических связей с более чем 120 странами мира (более 2/3 их общего числа)1. Однако среди важнейших контрагентов региона насчитывается всего полтора десятка стран ближнего (соседи первого порядка) и дальнего зарубежья [4].
С некоторой долей условности за начальную точку становления внешнеэкономических связей региона можно принять 1749 г., когда был издан Указ Сената об открытии ярмарочной торговли в пограничной крепости Троицк и организации таможенной службы в Оренбургской губернии. На Меновом дворе Троицка продавались товары из Персии, Средней Азии, Индии, Китая, Турции и заключались договора по продаже зерна в страны Европы. В конце XVIII — начале XIX в. Троицкая ярмарка занимала 3-е место в России после Нижегородской (Макарьевской) и Ирбитской. В 1868 г. Оренбургский таможенный округ был упразднен в связи с передачей его функций на Туркестанскую границу, а Троицкая таможня закрыта. Вновь таможня появилась в Троицке в 1992 г.: был создан Троицкий таможенный пост на границе с Казахстаном.
Важнейшим элементом внешнеторговой инфраструктуры выступают таможни, таможенные посты и пограничные переходы [18]. С географической точки зрения, территория области входит
1 По данным таможенной статистики, в 2010 г. общее число стран — контрагентов Челябинской области — 122, в 2017 г. — 129 [24; 25].
в состав Уральского таможенного управления (центр — Екатеринбург), в зоне ответственности которого насчитывается восемь таможен, в том числе Челябинская и Магнитогорская. Таможенных постов в области десять: аэропорт Баландино, ЖДПП Троицк, Златоустовский, МАПП Бугристое, Миасский, Озерский, Саткинский, Троицкий, Челябинский, ЧЭМК. Непосредственно на государственной границе функционируют пограничные пункты пропуска — пограничные переходы: автомобильные (Бугристое), железнодорожные (Карталы — Бускуль, Троицк — Кайраки Магнай) и авиационные (Челябинск — Баландино и Магнитогорск).
С 2015 г. функционирует Евразийский экономический союз (ЕАЭС), в составе единого таможенного пространства которого пять государств: Россия, Армения, Белоруссия, Казахстан и Кыргызстан [6]. С началом его функционирования Челябинская область получила выход к дополнительному (кроме России) рынку с общей численностью населения в 35 млн человек (доля Челябинской области от численности населения всех стран ЕАЭС — 1,9 %).
Сегодня ВЭД включает не только международную торговлю товарами и услугами, но и инвестиционное сотрудничество, производственную кооперацию, валютные и денежно-кредитные операции. Оценка качественной стороны данных процессов, с точки зрения их воздействия на региональное развитие, представлена ниже.
Важнейшей компонентой ВЭД являются экспортно-импортные операции. Сумма стоимостей экспорта и импорта за один календарный год составляет внешнеторговый оборот региона. Отметим, что по объему внешнеторгового оборота область устойчиво занимает 3-е место в УрФО (после Свердловской области и ХМАО-Югры). Удельный вес Челябинской области в структуре
внешнеторгового оборота УрФО составляет в последние годы 15—18 % [2; 8; 24].
За последнюю четверть века внешнеторговый оборот области в целом демонстрировал положительную динамику и тесную корреляцию с мировой и национальной цикличностью (рис. 1).
Е. А. Степанов считает, что тенденция к росту номинальной величины оборота свидетельствует о наличии сравнительных конкурентных преимуществ хозяйственного комплекса региона в международной торговле [20]. Мы не можем принять данный тезис. Так называемые сравнительные конкурентные преимущества, о которых пишут большинство авторов, на самом деле мнимые. В последующем изложении мы дадим развернутое обоснование данного положения.
Многолетняя динамика внешнеторгового оборота определяется рыночной конъюнктурой (спросом и предложением на мировых рынках товаров и услуг) и в значительной степени зависит от колебаний валютных курсов (валютные пары «доллар — рубль», «евро — рубль» и др.). Размах вариации (минимум внешнеторгового оборота области пришелся на 2000 г., максимум — на 2008 г.) составил почти 480 %.
Один и тот же физический объем экспорта (или импорта) в денежном выражении может получить различную оценку. Например, в ситуации, когда контрактные цены на черные и цветные металлы (основная статья экспорта Челябинской области) падают, денежный объем экспорта, исчисленный в долларах, также сократится. Девальвация рубля по отношению к доллару означает удешевление экспорта и удорожание импорта.
В контексте «бургерномики» по состоянию на январь 2019 г. цена 1 долл. США должна была составлять 20 р. [12]. В то же время официальный курс ЦБ
1995 2000 2005 2008 2011 2012 2013 2014 2015 2016 2017 2018
Рис. 1. Динамика внешнеторгового оборота Челябинской области, млн долл. США [5; 21; 24]
РФ с 17.01.2019 составил 66,76 р. за 1 долл. США. Заниженный в 3,3 раза (по отношению к паритету покупательной способности — ППС) курс рубля означает продажу товаров другим странам (экспорт) по ценам ниже национальной себестоимости и, наоборот, покупку товаров (импорт) по ценам выше их стоимости. При подобном неэквивалентном «размене»происходит перераспределение национального богатства России в пользу привилегированных стран — хозяев мировых денег, курс национальной валюты которых завышен. Если обменный курс доллара в рублях оказывается существенно завышенным, то это означает, что Россия (и Челябинская область) платят за импорт больше, чем это вытекает из ППС.
Разве был бы эффективен сырьевой и полупродуктовый экспорт из России, если бы за один доллар давали, к примеру, один рубль? конкурентоспособность нашего экспорта — это миф, в том смысле, что она (конкурентоспособность экспорта) поддерживается за счет политики Центрального банка РФ, направленной на все большую девальвацию рубля. Ослабление рубля повышает рентабельность экспорта, но ничего не прибавляет к цене экспортируемых товаров. Как отмечает В. Е. Маневич, дополнительный доход (экспортная премия), возникающий в результате удорожания доллара на внутреннем валютном рынке России, выплачивается экспортеру не внешними, а внутренними игроками, которые вынуждены приобретать доллары по возросшей цене в рублях [11]. Таким образом, разность между экспортной ценой, переведенной в рубли по валютному курсу, и ценой, переведенной в рубли по ППС, представляет ренту, уплачиваемою не внешними игроками, а самой российской экономикой.
Отсюда приходим к важному выводу: вся существующая методика оценки эффективности ВЭД нуждается, как минимум, в существенной корректировке, поскольку ее общепринятый вариант отвечает интересам компрадорской буржуазии и игнорирует национальные экономические интересы.
В контексте неэквивалентных отношений особый интерес представляет сопоставление динамики стоимостного и весового объемов экспорта. По УрФО в целом в 2015 г. (по сравнению с 2014 г.) экспорт в стоимостном выражении упал на 38,8 %, а в натуральном (весовом) — вырос на 18 %; в 2016 г. стоимостной объем экспорта уменьшился на 16,7 %, а весовой увеличился на 13,7 % [24]. Иными словами, мы стали продавать больше, а зарабатывать
1В 1986 г. при прямой котировке официальный курс доллара США составлял 75 советских копеек.
меньше, официальная статистика не акцентирует на этом внимания. Акцент делается на количестве — росте объемов продаж. Но простое наращивание продаж не ведет к адекватному увеличению доходности экспорта, и, значит, при формальном росте абсолютных объемов экспорта его эффективность снижается.
Низкий уровень реального обменного курса («слабый рубль»), отвечающий интересам компаний — экспортеров сырья и полуфабрикатов, ослабляет стимулы к модернизации экономики, консервирует неэффективную отраслевую структуру хозяйства, не создает предпосылок для роста инвестиций в реальный сектор экономики и усиливает отток капитала из страны. Только политика «сильного рубля» способна переломить сложившиеся негативные тенденции в ВЭД России и ее регионов.
Как справедливо отмечает О. В. Веселова — эксперт в сфере ВЭД Челябинской области, «складывается ситуация, при которой стратегические позиции региона определяются не эффективностью регионального хозяйства, а влиянием внешних факторов» [2].
Обращает на себя внимание высокая зависимость доходов регионального бюджета от экспортных цен на металлы и их сплавы. Волатильность цен ставит экономическое благополучие региона в критическую зависимость от совокупного спроса и предложения на внешнем рынке. Это наглядно показал финансовый кризис 2007—2008 гг. Область в связи с неблагоприятной конъюнктурой в первом квартале 2009 г. недополучила 90 % налога на прибыль [5].
Благополучие территорий — центров базирования экспортно-ориентированных производств во многом стало определяться внешними ценовыми факторами. Например, если в 2010 г. на Лондонской бирже металлов средняя цена (спот2) на рафинированную медь достигла максимума — 7534 долл. США за тонну, то к маю 2016 г. она опустилась до 4960 долл./т. Соответственно, это повлияло на финансовые показатели предприятий медеплавильной отрасли региона (Карабаш, Кыштым). Если бы в России и ее регионах развивались высокотехнологичные отрасли и производства, предъявляющие спрос на медный прокат, подобной зависимости от внешней конъюнктуры можно было бы избежать.
Традиционно в структуре внешнеторгового оборота доминируют экспортные поставки. Так, в 2018 г. на долю экспорта пришлось 65,5 % оборота, на долю импорта — 34,5 %.
2Spot (англ.) — наличный товар; цена за товар с немедленной оплатой.
Разница между стоимостью экспорта и импорта составляет сальдо внешнеторгового оборота. По отношению к 2005 г. в 2016 г. сальдо внешней торговли региона сократилось в 1,6 раза (рис. 2), что связано с ухудшением условий осуществления ВЭД (индекс экспортных цен и др.). Если экспортные цены падают, а импортные растут, складываются наиболее неблагоприятные условия для осуществления ВЭД и, как результат, ухудшается платежный баланс.
Как видно из рис. 2, для области характерно устойчивое положительное сальдо внешней торговли (объема экспорта превышает объем импорта) — табл. 1. И этот факт исследователи преподносят в качестве несомненного плюса ВЭД региона [3; 7; 20]. Однако активный торговый баланс содержит не только плюсы для развития экономики региона и страны в целом. Данные табл. 1 фактически означают, что из года в год в условиях торгового профицита часть экспортируемой из Челябинской области продукции разменивается не на реальные экономические блага — какие-либо товары, а «превращается» в «фантики» — доллары США. В работе М. В. Леденевой [10] подобная ситуация называется абсолютно неэквивалентным обменом, поскольку реальная потребительная стоимость обменивается на фиктивную стоимость.
Парадокс: в условиях профицита внешней торговли (почти 2,5 млрд долл. США в 2018 г.) экономика региона испытывает острый финансовый голод и «ждет» иностранных инвесторов! Поскольку практически все крупные компании-экспортеры — это
холдинговые структуры, «сидящие» в офшорных юрисдикциях, положительное сальдо торгового баланса предлагаем трактовать в качестве добавленной стоимости, ушедшей из страны1 и служащей источником олигархической ренты. Данную точку зрения можно подтвердить расчетами В. Е. Маневича, согласно которым в первом квартале 2017 г. 60 % нефтегазового экспорта России использовалось не для оплаты импорта, а для чистого вывоза капитала [11]. По нашему мнению, более желательным и справедливым (эквивалентным), отвечающим национальным интересам, был бы близкий к нулю торговый баланс.
Индикатором интегрированности региона в мировое хозяйство выступает показатель внешнеторговой квоты (ВТК). Он рассчитывается как отношение величины внешнеторгового оборота региона к объему его валового регионального продукта (ВРП). Записать этот показатель можно следующим образом:
ВТК =
Экспорт + Им порт
Валовой региональный продукт
* 100 %. (1)
При исчислении ВТК возникают определенные трудности, поскольку внешнеторговый оборот оценивается в долларах — мировой резервной валюте, а валовой региональный продукт в рублях — национальной денежной единице.
Внешнеторговая квота Челябинской области превышает 40 %, что свидетельствует о высокой степени
1В ситуации отмены в России (с 2007 г.) обязательной продажи валютной выручки этому ничто не препятствует.
Рис. 2. Сальдо внешней торговли Челябинской области, млн долл. США [5; 21]
Показатели внешней торговли Челябинской области (в фактически действовавших ценах, млн долл. США) [24]
Таблица 1
Показатель 1995 2005 2010 2015 2018
Экспорт 1974,9 4756,8 5116,5 4123,8 5253,1
Импорт 1040,2 1529 2667,4 1439,2 2772,3
Сальдо + 934,7 + 3227,8 + 2449,1 + 2684,6 + 2480,8
открытости региональной экономики. Вопрос надо ставить следующим образом: каково качество «открытости» региональной экономики? У Японии ВТК почти в 2 раза меньше [19], а уровень экономического развития и качества жизни населения выше! В условиях избыточной открытости мировому рынку развитие приобретает конъюнктурный (обусловленный спросом и ценовыми условиями на глобальных товарных рынках) характер, а «размен» сырья и полуфабрикатов на импортную высокотехнологичную продукцию консервирует нашу отсталость. Развитие ВЭД по такому сценарию развивает нашу недоразвитость!
По итогам 2018 г. почти 60 % внешнеторгового оборота Челябинской области приходилось на страны дальнего зарубежья. Поскольку регион занимает глубинное, ультраконтинентальное транспортно-географическое положение, преимущественная ориентация экспортно-импортных операций на рынки стран дальнего зарубежья снижает эффективность ВЭД.
Представление о важнейших торговых партнерах Челябинской области дают цифры табл. 2.
Таблица 2 Ведущие страны — контрагенты Челябинской области [3; 24]
Экспорт |Доля, %о| Импорт |Доля, %
2011 г.
Иран 21,1 Италия 20,1
Бельгия 13,5 Китай 19,5
Турция 8,4 Г ермания 14,9
Нидерланды 7,7 Украина 9,0
Украина 7,1 Франция 3,8
Италия 5,5 Корея 3,0
Узбекистан 3,8 Япония 2,8
Итого 67,1 73,1
2016 г.
Казахстан 16,41 Казахстан 42,21
Кувейт 9,96 Китай 15,7
Турция 7,99 Италия 6,99
Нидерланды 6,05 Г ермания 6,06
Иран 5,88 США 3,14
Египет 5,86 Беларусь 3,02
Италия 4,49 Украина 2,28
Итого 56,64 79,4
Из табл. 2 следует, что географическая структура импорта менее диверсифицирована, чем географическая структура экспорта. На долю первой семерки стран приходится 55—65 % экспорта и 70—80 % импорта области.
Товарная структура экспорта Челябинской области носит монотоварный характер: на долю металлов и изделий из них (сплавы, различные виды проката) приходится более 80 % объема (рис. 3).
Преобладание металлопродукции в экспорте области, по мнению И. А. Степанова, является объективным отражением реальных и наиболее значимых преимуществ Челябинской области в международном разделении труда [20]. Но эти преимущества мнимые, поскольку проистекают из экологической антиренты (экономии компаний-экспортеров на природоохранных затратах) и более низкой цене труда на внутреннем рынке. Цена труда в России (средняя ставка часовой заработной платы) по отношению к наиболее развитым государствам занижена в 3—4 раза; доля природоохранных затрат также отстает в разы. Если бы по этим показателям мы «догнали Запад», то ни о каких преимуществах говорить бы не пришлось. Формально преимущества в торговле, конечно, есть, но они покоятся на гнилом фундаменте: низкая цена труда не создает предпосылок к переходу на высокие технологии пятого и шестого укладов, а экономия на экологии оборачивается подрывом здоровья нации. Мы по-прежнему боимся созидательного разрушения, предпочитаем поддерживать то, что себя давно изжило (отрасли, базирующиеся на технологиях третьего и четвертого укладов).
В конце 1980-х гг. менее 10 % металлов, производимых в Челябинской области, шло на экспорт, продукция металлургического комплекса была востребована на внутреннем рынке достаточно развитым машиностроением, то есть в условиях «плана» развитие носило более сбалансированный характер. В условиях «рынка» региональное хозяйство фактически превратилось в полупродуктовый придаток стран — импортеров металлургической продукции.
Доля продукции машиностроения в региональном экспорте составляла, за период января — ноября 2016 г. ничтожную величину — только 5,1 %. Деградация предприятий гражданского машиностроения и их незначительное участие в ВЭД региона свидетельствуют о деградации всего регионального
2018
2016
2005
1995
1 82,7
-
-
78 80 82 84 86 88 90
Рис. 3. Доля металлов и изделий из них в товарной структуре экспорта Челябинской области, % [5; 21]
хозяйственного комплекса. Экспорт продукции машиностроения многократно перекрывается ее импортом, причем за период с 1995 по 2016 гг. доля продукции машиностроения в импорте возросла в 2,5 раза (рис. 4). Это, безусловно, подорвало возможности развития отечественного машиностроения.
Обращает на себя внимание 11-кратный (по отношению к 1991 г.) рост доли импорта во внешнеторговом обороте Челябинской области (рис. 5).
Подчеркнем: избыточная зависимость области от импорта не создает достаточных предпосылок к самоподдерживающемуся, комплексному и сбалансированному развитию региона. Кроме того, рост цен импорта приводит к так называемому эффекту переноса — импортируемой из-за рубежа инфляции.
Кроме продукции машиностроения, область импортирует большой объем продовольствия и сельскохозяйственного сырья, товаров легкой промышленности и промышленности строительных материалов, тем самым работая на промышленность других стран, развившуюся до уровня отраслей международной специализации, в ущерб интересам региональной экономики. В импорте области традиционно присутствуют руды и концентраты железа, хрома и цинка (35 %), что связано с истощением собственной минерально-сырьевой базы металлургии.
Иностранные инвестиции не стимулируют положительные структурные преобразования в экономике региона, а наоборот, закрепляют и усиливают ее неэффективное участие в международном разделении труда. Львиная доля поступающих в Челябинскую область иностранных инвестиций направляется в низкие переделы, связанные с металлургией (рис. 6).
По основным видам международных услуг в структуре экспорта области преобладают транспортные (30 %), а в структуре импорта — также транспортные (более 30 %) и услуги в области туризма (13,4 %). Общий объем международных услуг в 2018 г. составил почти 250 млн долл. США, причем сальдо по международным услугам сложилось отрицательное [25].
Обобщая сказанное выше, следует констатировать неэквивалентный характер ВЭД региона. Неэквивалентность обмена связана с доминированием в экспорте продукции металлургии (более 80 %), а в импорте — машиностроения (более 50 %).
Развитие России и Челябинской области в контексте интересов наднациональных структур, с одной стороны, связано с поддержанием неэквивалентного обмена с мировым рынком, который способствует развитию недоразвитости (development of underdevelopment), а с другой — нацелено на втягивание национальной экономики в зону нулево-
го/отрицательного роста. И то и другое ввергает страну и отдельные регионы в ее составе в своеобразную отраслевую ловушку (рис. 7).
Комментируя рис. 7, обратим внимание на принципиальные отличия в органическом строении капитала (термин К. Маркса) стран «центра» и стран «периферии». Если для первых характерно высокое органическое строение капитала, то для вторых — низкое. Их взаимоотношения — это игра с нулевой суммой, когда проигрыш одного игрока (периферийных стран) равнозначен выигрышу другого.
Для Челябинской области характерно низкое органическое строение капитала, поскольку в ее экспорте преобладают товары, на производство которых затрачивается менее квалифицированный и более дешевый труд, и, значит, ее экономика ввергнута в отраслевую ловушку неэквивалентного обмена.
В условиях перехода к рынку деиндустриализация экономики негативного типа привела к встраиванию хозяйства Челябинской области в воспроизводственный контур глобальной ТНК-экономики: преимущественно внутреннее разделение труда было замещено преимущественно международным разделением труда. Преимущественно полупродуктовая специализация Челябинской области в международном разделении труда не позволяет динамично развиваться внутреннему рынку. Полупродуктовые отрасли сравнительно нетрудоемкие и не создают оптимального количества рабочих мест. Сложившаяся модель ВЭД ущербна хотя бы потому, что не создает в экономике региона положительного мультипликативного (умножающего) эффекта: рабочие места ^ налогооблагаемая база ^ доходы бюджетов.
Откуда появится, к примеру, спрос на инженерные и научные кадры, развитие системы профессионального технического образования и др., если сохранится огромная зависимость национальной экономики от высокотехнологичного импорта?
И еще одно немаловажное обстоятельство: экстерриториальный характер крупного российского бизнеса, при котором налоги платятся по месту регистрации компаний, а не по месту их базирования, выступает еще одним фактором, снижающим эффективность ВЭД региона. При подобной практике налогообложения явно нарушаются интересы территорий и проживающего на них населения, поскольку муниципальный и региональный бюджеты теряют значительную часть налогооблагаемой базы. Это дает основания говорить о неэквивалентности экономических отношений уже внутри страны, на межрегиональном уровне, а не только между странами или экономическими блоками стран.
2018 2016 2010 2005 1995
-
-
23,2
20,8
0 10 20 30 40 50 60
Рис. 4. Доля продукции машиностроения в товарной структуре импорта Челябинской области, % [5; 21]
Рис. 5. Доля импорта во внешнеторговом обороте Челябинской области, % [5; 21]
120 100 80 60 40 20
99,4 91,9
80,2 84,3
59,7
1
1994
2010
2011
2012
2013
Рис. 6. Доля инвестиций в металлургическое производство от общего объема иностранных инвестиций в экономику региона, % [5]
Рис. 7. Сущность отраслевой ловушки неэквивалентного обмена
Все сказанное выше позволяет прийти к парадоксальному выводу: из фактора развития региона ВЭД превращается в фактор ускоренной деградации его хозяйственного комплекса.
Отсюда задача на ближайшие десятилетия: уйти от экспорта продукции низких переделов с незначительной добавленной стоимостью и стать экспортером продукции высоких переделов с максимальной добавленной стоимостью. Можно предложить несколько вариантов преодоления периферийной зависимости:
1. Успешное догоняющее развитие (догоняющая модернизация).
2. Успешное опережающее развитие на базе прорывных инноваций.
3. Умеренная автаркия (индустриальный протекционизм, импортозамещение максимально полного цикла).
4. Контрглобализм — создание альтернативного центра.
5. Смешанный вариант.
Вполне очевидно, что наиболее предпочтительной является реализация на практике смешанного варианта преодоления отраслевой ловушки неэквивалентного обмена с мировым рынком.
Следует отметить, что понятия «эквивалентный обмен» и «неэквивалентный обмен» не являются новыми в экономической науке. Так, М. В. Леденёва предлагает рассматривать эквивалентный обмен как «обмен товаров, при котором понимается равенство добавленной стоимости, созданной каждым из участников обмена, при условии равенства оплаты труда равной квалификации и равенства нормы прибыли при равном уровне риска» и выделяет в качестве важнейшего условия эквивалентности «равенство рыночного положения участников обмена» [9]. Соответственно, товарный обмен, не обладающий перечисленными признаками, может считаться неэквивалентным. Изложенное выше подтверждает, что внешняя торговля Челябинской области на современном этапе обладает характеристиками, присущими неэквивалентному обмену.
В связи с этим предлагаем ввести в научный оборот понятие «неэквивалентный характер внешнеэкономической деятельности региона». Под неэквивалентным характером ВЭД региона следует понимать состояние внешнеэкономической деятельности региона, которое характеризуется несоответствием добавленной стоимости экспортируемой и импортируемой продукции, неравенством реальной ценности вывозимых и ввозимых благ и нарушением структурных пропорций региональной экономики вследствие внешнеэкономических операций.
Таким образом, выделим признаки неэквивалентного характера внешнеэкономической деятельности региона:
1. Несоответствие добавленной стоимости вывозимой с данной территории и ввозимой на нее продукции. Если регион экспортирует сырьевые товары и импортирует продукцию высокой степени обработки — его внешняя торговля носит неэквивалентный характер, так как складывается ситуация, при которой снижение экономического роста неизбежно, а экономическое развитие невозможно («ловушка неэквивалентного обмена»).
2. Неравенство реальной ценности вывозимых из региона и получаемых им в обмен благ. Если региональная ВЭД основана на вывозе продукции местных производителей, обладающей реальной ценностью, в обмен на фиатные деньги — такую внешнеэкономическую деятельность тоже нельзя назвать эквивалентной.
3. Нарушение равновесия экономики региона вследствие его внешнеэкономических операций. Если регион принимает иностранные инвестиции, которые усугубляют структурные диспропорции его экономики, — его внешнеэкономическая деятельность тоже носит неэквивалентный характер, поскольку ухудшает стратегические позиции территории.
Исходя из вышесказанного, мы можем сделать следующие основные выводы:
1. Теория сравнительных преимуществ, которая утверждает, что в результате развития внешнеторговых отношений все участвующие в них страны получают выигрыш в виде прироста общего благосостояния, — это не более чем умозрительная конструкция, игнорирующая неэквивалентный характер ВЭД.
2. Внешнеэкономическая деятельность Челябинской области на протяжении всего постсоветского периода носит неэквивалентный характер и обладает всеми признаками неэквивалентного обмена. Сохранение текущих внешнеэкономических приоритетов не будет способствовать развитию экономики региона.
3. Ловушка неэквивалентного обмена — это ориентированное на экспорт гипертрофированное развитие в стране и ее регионах отраслей с низким органическим строением капитала (при одновременном сжатии производств с высоким органическим строением капитала, по причине замещения их продукции импортом) и прогрессирующее перераспределение добавленной стоимости и национального дохода в пользу транснациональных структур.
4. Необходимо пересмотреть существующие подходы к оценке состояния и эффективности региональной внешнеэкономической деятельности. Оценка экономической эффективности ВЭД региона (в отличие от оценки эффективности ВЭД предприятия, основывающейся на критерии максимизации
прибыли) должна основываться на критериях на- степень эквивалентности внешнеэкономического роднохозяйственной эффективности и учитывать обмена страны (региона).
Список литературы
1. Бабак, Л. М. Оценка эффективности внешнеэкономической деятельности предприятия [Электронный ресурс] / Л. М. Бабак, О. А. Веретенникова, В. А. Оспипова // Междунар. журн. приклад. и фундамент. исслед. — 2016. — № 7-6. — С. 1011—1015. — URL: https://applied-research.ru/ru/article/view?id=10085 (дата обращения 08.06.2019).
2. Веселова, О. В. Устойчивая внешнеэкономическая деятельность как точка роста экономики Челябинской области / О. В. Веселова // Вестн. ЧелГУ. — 2016. № 6 (388). Экон. науки. Вып. 53. — С. 36—43.
3. Анализ тенденций внешней торговли Челябинской области / И. А. Данилова, Е. А. Степанов [и др.] // Вестн. ЮУрГУ. Сер.: Экономика и менеджмент. — 2017. — Т. 11, № 4. — С. 27—37.
4. Дегтярев, П. Я. Социально-экономическая география Челябинской области / П. Я. Дегтярев. — Челябинск : Абрис, 2010. — 240 с.
5. Дегтярев, П. Я. Экономика деградации / П. Я. Дегтярев. — Челябинск : Край-РА, 2017. — 320 с.
6. Евразийская экономическая интеграция: между абсолютными и относительными выгодами. — М. : Дискуссион. клуб «Валдай», 2019. 23 с.
7. Масленников, М. И. Пути наращивания экспортного потенциала и внешнеэкономической экспансии России и регионов Урала / М. И. Масленников. — Екатеринбург : ИЭ УрО РАН, 2008. — 218 с.
8. Лаврикова Ю. Г. и др. Развитие внешнеэкономических связей УрФО с учетом перспектив пространственного развития / Ю. Г. Лаврикова // Российский внешнеэкономический вестник. 2017. № 9. С. 73—84.
9. Леденёва, М. В. Накопление и перераспределение национальных богатств в условиях глобализации : дис. ... д-ра экон. наук / М. В. Ледёнева. — Волгоград, 2013. — 463 с.
10. Леденева, М. В. Сущность и факторы неосязаемого капитала / М. В. Ледёнева // Финансы и кредит. — 2010. — № 25 (409). — С. 42—53.
11. Маневич, В. Е. Альтернативные стратегии преодоления стагнации и «новая модель» роста российской экономики / В. Е. Маневич // Вопр. экономики. — 2017. — № 8. — С. 121—137.
12. Мельников, М. Новый «индекс Бигмака» показал, что цена доллара — 20 рублей [Электронный ресурс] / М. Мельников // Царь-град. — URL: https://tsargrad.tv/articles/novyj-indeks-bigmaka-pokazal-chto-cena-dollara-20-rublej_178095 (дата обращения 08.06.2019).
13. Миролюбова, Т. В. Совершенствование внешнеэкономической деятельности предприятий в условиях рыночной экономики : дис. ... канд. экон.наук. — Екатеринбург, 1992. — 164 с.
14. Оборина, Е. Д. Формирование стратегии развития внешнеэкономической деятельности региона : дис. ... канд. экон. наук. — Екатеринбург, 2011. — 182 с.
15. Подшувейт, О. В. Внешнеэкономический потенциал региона как фактор конкурентного развития территории : дис. ... канд. геогр. наук. — СПб., 2017. — 170 с.
16. Послание Президента Федеральному Собранию. Москва, Кремль, 20 февраля 2019 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт Президента России. — URL: http://www.kremlin.ru/events/president/ transcripts/messages/59863 (дата обращения 08.06.2019).
17. Внешнеэкономическая деятельность российских предприятий в условиях глобализации / С. Н. Рас-творцева [и др.]. — СПб., 2011. — 112 с.
18. Салийчук, В. Ф. Инфраструктура внешней торговли приграничного региона / В. Ф. Салийчук // Экономика региона. — 2011. — № 3. — С. 124—135.
19. Социально-экономическая география Японии / под ред. И. С. Тихоцкой. — М. : Аспект Пресс, 2016. — 528 с.
20. Степанов, Е. А. Сравнительные преимущества УрФО в мировой экономике / Е. А. Степанов // Вестн. ЧелГУ. — 2017. — № 14 (410). Экон. науки. Вып. 59. — С. 53—62.
21. Челябинская область в цифрах : стат. сб. Ежегод. изд. Челябинск, 2018. — 212 с.
22. Указ Президента Российской Федерации от 13.05.2017 № 208 «О Стратегии экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года» [Электронный ресурс] // Официальный сайт Президента России. — URL: http://kremlin.ru/acts/bank/41921.
23. Ультан, С. И. Анализ показателей и методов оценки внешнеэкономической деятельности региона / С. И. Ультан // Вестн. Омс. ун-та. Сер.: Экономика. — 2012. — № 3. — С. 38—49.
24. Уральское таможенное управление [Электронный ресурс]. — URL: http://utu.customs.ru.
25. Федеральная таможенная служба России [Электронный ресурс]. — URL: http://www.customs.ru.
Сведения об авторах
Дегтярев Павел Яковлевич — кандидат географических наук, доцент кафедры экономической теории и регионального развития Челябинского государственного университета, Челябинск, Россия. [email protected] Веселова Ольга Владимировна — кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории и регионального развития Челябинского государственного университета, Челябинск, Россия. [email protected]
Bulletin of Chelyabinsk State University.
2019. No. 9 (431). Economic Sciences. Iss. 66. Pp. 72—83.
NONEQUIVALENT CHARACTER OF FOREIGN ECONOMIC ACTIVITY
OF CHELYABINSK REGION
P.Ya. Degtyarev
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. [email protected]
O.V. Veselova
Chelyabinsk State University, Chelyabinsk, Russia. [email protected]
The article presents a problem analysis of the characteristics of foreign economic activity of Chelyabinsk region for the period 1991-2018. The content of the new concept of "nonequivalent character of foreign economic activity of a region" is disclosed on regional materials. The most significant signs of the nonequivalent nature of the region's foreign economic activity were identified: the discrepancy between the value added of goods exported from this territory and products imported to it; inequality of real value exported from the region and received in exchange for goods; imbalance of the region's economy as a result of its foreign economic operations. The thesis that the region's foreign economic activity is effective and meets the challenges of genuine (nationally-oriented) economic development has been challenged. The approaches to the evaluation of the effectiveness of foreign economic activity of different-scale territorial entities are clarified. According to the authors, an assessment of the economic efficiency of a foreign economic activity of a region (as opposed to an assessment of the effectiveness of a foreign economic activity of an enterprise based on criteria for maximizing profit) should be based on criteria of economic efficiency and take into account the degree of equivalence of the region's foreign economic exchange. The need to move to a new model of external relations was underlined.
Keywords: foreign economic activity, foreign trade turnover, export, import, balance of foreign trade, foreign trade quota, Contracting countries, foreign investment, organic structure of capital, non-equivalent nature of foreign trade, trap of non-equivalent exchange.
References
1. Babak L.M., Veretennikova O.A., Osipov V.A. Otsenka effektivnosti vneshneekonomicheskoy deyatel'nosti predpri-yatiya [Evaluation of the effectiveness of foreign economic activity of the enterprise]. Mezhdunarodnyy zhurnal prikladnykh i fundamental 'nykh issledovaniy [International Journal of Applied and Basic Research], 2016, no. 7-6, pp. 1011-1015. (In Russ.).
2. Veselova O.V. Ustoychivaya vneshneekonomicheskaya deyatel'nost' kak tochka rosta ekonomiki Chelyabinskoy oblasti [Sustainable foreign economic activity as a point of economic growth of the Chelyabinsk region]. Vestnik Chel-GU. Ekonomicheskiye nauki. [Bulletin of CSU. Economic sciences], 2016, no. 6 (388), iss. 53, pp. 36-43. (In Russ.).
3. Danilova I.A., Stepanov Ye.A. Analiz tendentsiy vneshney torgovli Chelyabinskoy oblasti [Analysis of trends in foreign trade of the Chelyabinsk region]. Vestnik YUUrGU. Seriya Ekonomika i menedzhment [Bulletin of SUSU. Series "Economics and Management"], 2016, no. 4, pp. 27-37. (In Russ.).
4. Degtyarev P.Ya. Sotsial 'no-ekonomicheskaya geografiya Chelyabinskoy oblasti [Socio-economic geography of Chelyabinsk region]. Chelyabinsk, Abris, 2010. 240 p. (In Russ.).
5. Degtyarev P.YA. Ekonomika degradatsii [Economics of degradation]. Chelyabinsk, Kray-RA, 2017. 320 p. (In Russ.).
6. Yevraziyskaya ekonomicheskaya integratsiya: mezhdu absolyutnymi i otnositel 'nymi vygodami [Eurasian Economic Integration: Between Absolute and Relative Benefits]. Moscow, Valday, 2019. 23 p. (In Russ.).
7. Maslennikov M.I. Puti narashchivaniya eksportnogo potentsiala i vneshneekonomicheskoy ekspansii Rossii i regionov Urala [Ways of increasing export potential and foreign economic expansion of Russia and the Urals regions]. Yekaterinburg, IE UrO RAN, 2008. 218 p. (In Russ.).
8. Lavrikova Yu.G. Razvitiye vneshneekonomicheskikh svyazey UrFO s uchetom perspektiv prostranstven-nogo razvitiya [Development of foreign economic relations of the Ural Federal District taking into account
the prospects for spatial development]. Rossiyskiy vneshneekonomicheskiy vestnik [Russian Foreign Economic Journal], 2017, no. 9, pp. 73 - 84. (In Russ.).
9. Ledeneva M.V. Nakopleniye i pereraspredeleniye natsional'nykh bogatstv v usloviyakh globalizatsii [The accumulation and redistribution of national wealth in the context of globalization. Thesis].V olgograd, 2013. (In Russ.).
10. Ledeneva M.V. Sushchnost' i factory neosyazayemogo kapitala [Essence and factors of intangible capital]. Finansy i kredit [Finance and credit], 2010, no. 25 (409), pp. 42-53. (In Russ.).
11. Manevich V.Ye. Al'ternativnyye strategii preodoleniya stagnatsii i "novaya model' " rosta rossiyskoy ekonomiki [Alternative Strategies to Overcome Stagnation and the "New Model" of the Growth of the Russian Economy]. Voprosy ekonomiki [Economic questions], 2017, no. 8, pp. 121-137. (In Russ.).
12. Mel'nikov M. Novyy «indeks Bigmaka» pokazal, chto tsena dollara — 20 rubley [The new Bigmak index showed that the dollar price is 20 rubles]. Tsar'-grad [Tsar-Grad]. Available at: https://tsargrad.tv/articles/ novyj-indeks-bigmaka-pokazal-chto-cena-dollara-20-rublej_178095, accessed 08.06.2019. (In Russ.).
13. Mirolyubova T.V. Sovershenstvovaniye vneshneekonomicheskoy deyatel 'nosti predpriyatiy v usloviyakh rynochnoy ekonomiki [Improving the foreign economic activity of enterprises in a market economy. Thesis]. Yekaterinburg, 1992. (In Russ.).
14. Oborina Ye.D. Formirovaniye strategii razvitiya vneshneekonomicheskoy deyatel'nosti regiona [Formation of the development strategy of the region's foreign economic activity. Thesis]. Yekaterinburg, 2011. (In Russ.).
15. Podshuveyt O.V. Vneshneekonomicheskiy potentsial regiona kak factor konkurentnogo razvitiya terri-torii [The external economic potential of the region as a factor in the competitive development of the territory. Thesis]. St. Petersburg, 2017. (In Russ.).
16. Poslaniye Prezidenta Federal'nomu Sobraniyu. Moskva, Kreml', 20 fevralya 2019 goda [Message from the President to the Federal Assembly] Ofitsial'nyy sayt Prezidenta Rossii [Official site of the President of Russia]. Available at: http://www.kremlin.ru/events/president/transcripts/messages/59863, accessed 08.06.2019. (In Russ.).
17. Rastvortseva S.N. i dr. Vneshneekonomicheskaya deyatel'nost' rossiyskikh predpriyatiy v usloviyakh globalizatsii [Foreign economic activity of Russian enterprises in the context of globalization]. St. Peterburg, 2011. 112 p. (In Russ.).
18. Saliychuk V.F. Infrastruktura vneshney torgovli prigranichnogo regiona [Infrastructure of foreign trade of the border region]. Ekonomika regiona [Economy of the region], 2011, no. 3, pp. 124-135. (In Russ.).
19. Sotsial'no-ekonomicheskaya geografiya Yaponii [Socio-Economic Geography of Japan]. Moscow, Aspekt Press, 2016. 528 p. (In Russ.).
20. Stepanov Ye.A. Sravnitel'nyye preimushchestva UrFO v mirovoy ekonomike [Comparative advantages of UrFO in the global economy]. Vestnik ChelGU. Ekonomicheskiye nauki [Bulletin of CSU. Economic sciences], 2017, no. 14 (410), iss. 53, pp. 53-62. (In Russ.).
21. Chelyabinskaya oblast' v tsifrakh [Chelyabinsk region in numbers]. Chelyabinsk, 2018. 212 p. (In Russ.).
22. Decree of the President of the Russian Federation No. 208 of May 13, 2017, on the Strategy for the Economic Security of the Russian Federation for the Period up to 2030. Ofitsial 'nyy sayt Prezidenta Rossii [Official site of the President of Russia]. Available at: http://kremlin.ru/acts/bank/41921, accessed 25.08.2019. (In Russ.).
23. Ul'tan S.I. Analiz pokazateley i metodov otsenki vneshneekonomicheskoy deyatel'nosti regiona [Analysis of indicators and methods for assessing the foreign economic activity of the region ]. Vestnik Omskogo uni-versiteta. Seriya Ekonomika [Bulletin of Omsk University. Economics series], 2012, no. 3, pp. 38-49. (In Russ.).
24. Ural'skoye tamozhennoye upravleniye [Ural Customs Administration]. Available at: http://utu.customs. ru , accessed 25.08.2019. (In Russ.).
25. Federal'naya tamozhennaya sluzhba Rossii [Federal Customs Service of Russia]. Available at: http:// www.customs.ru, accessed 08.06.2019. (In Russ.).
