CC BY
53
НАУКА ЮГА РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Юг России - обширный российский макрорегион, формирование которого заняло более двух столетий. Активное хозяйственное освоение степного Предкавказья и постепенное включение в экономические и социокультурные циклы Российского государства народов Северного Кавказа позволило к середине - второй половине ХХ в. сформировать в значительной степени интегрированный территориальный комплекс с развитой экономикой, культурой, системой образования и наукой. При этом каждый из данных крупных сегментов социальной жизни Юга России прошел длинный путь развития.
Первые спорадические «подключения» южнороссийских центров к научной работе приходятся на первую половину XIX века1. Они связаны с деятельностью отдельных любителей (преподаватели местных учебных заведений, чиновники, образованные дворяне) . Местная талантливая молодежь не имея возможностей для учебы и творческой самореализации уезжала в столицы и другие крупнейшие социокультурные центры империи - Казань, Киев, Харьков, Дерпт. Тем самым, на протяжении большей части XIX в. южнороссийские регионы не принимая прямого участие в отечественном научном процессе, являлись, условно говоря, его кадровыми «донорами».
Однако по мере быстрого демографического и экономического роста местных городов, среди которых выделялись Ростов, Екатерино-дар, Таганрог, Новочеркасск, Владикавказ, Ставрополь, появлялись условия для развития образования, культуры и науки и на самом Юге России. В отсутствие академических структур и вузов большую роль в подключении южнороссийских центров к исследовательской деятельности играли разнообразные научные общества. В последней трети ве-
1 Впрочем, в качестве объекта исследования отдельные территории Юга России «участвовали» в российском научном процессе с начала XVШ столетия. Отметим, к примеру, историко-географическое описание Астраханской губернии И.В.Кириллова, картографо-геодезические исследования Нижнего Поволжья и Каспийское моря П.И.Рычкова и М.Ф.Соймонова (30-е гг. XVIII в.). Ряд маршрутов знаменитой шестилетней экспедиции П.С.Палласа (1768-1774 гг.) пролегал по районам Нижнего Поволжья (Астрахань, соляные озера Эльтон и Баскунчак, бассейн р.Ахтубы, Царицын). В 1793 ученый совершил еще одну научную экспедицию на Юг России, пройдя от Астрахани вдоль берега Каспия до устья Кумы, и вверх по ней к Георгиевскому тракту, Кавминводам и Ставрополю.
2 В данное время академическая наука была сосредоточена в Петербурге и его окрестностях, вузовская ограничивалась десятком крупнейших центров империи. И подобный исследовательский дилетантизм был характерен российской провинции.
ка общества естествоиспытателей, а также любителей древности и археологии появляются в Астрахани, Новочеркасске, Таганроге, Ростове-на-Дону.
Среди очагов научной работы (преимущественно историко-краевеведческой направленности) можно также назвать архивную комиссию в Астрахани и ставропольский филиал Российского географического общества. Данные Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г. фиксируют в крупнейших южнороссийских городах достаточно обширные творческие прослойки, представленные в том числе и деятелями науки. Впрочем, количество ученых оставалось весьма ограниченным. По самым общим расчетам на рубеже веков число людей в той или иной степени связанных с исследовательской деятельностью на Юге России составляло 150-200 человек. Это были небольшие группы, локализованные в нескольких центрах. Научные контакты между этими группами оставались самыми незначительными.
И в целом, в силу своей кадровой, финансовой и материальнотехнической слабости местные «полупрофессиональные» научные общества, при всем желании не могли обеспечить полномасштабного включения Юга России в российскую научную систему. Требовались куда более мощные и организованные структуры. Их появление связано с организацией первых высших учебных заведений. В 1907 г. в Новочеркасске в составе 4 факультетов (механического, химического, горного и сельскохозяйственного) открывается Донской политехнический институт. На Северном Кавказе появляется первый масштабный и достаточно устойчивый очаг исследовательской работы. Профессорско-преподавательский коллектив института, помимо местных профессионалов, которых было еще недостаточно, включал квалифицированных столичных специалистов, что, безусловно, увеличивало исследовательский потенциал вуза1.
Еще более значимым событием для укоренения науки на Юге России было появление первого «классического» университета - эвакуированный в 1915 г. в Москву Варшавский университет, спустя два года (1917 г.) был переведен в Ростов-на-Дону. Хотя, университет не был связан с местной культурной средой, центральное значение имело то, что на Юг России переместилась полностью сформированная учебно-
1 Годом ранее (1906 г.) в Новочеркасске на общественных началах были открыты высшие женские курсы Донского общества содействия высшему женскому образованию (студентки получили специальность юриста). Однако их сфера деятельности ограничивались учебно-образовательным направлением.
исследовательская организация. Несмотря на определенные кадровые и материально-технические потери неизбежные в такой ситуации, университет с самого начала своего пребывания в Ростове становится центром активной научной работы. В составе профессорско-преподавательского коллектива работало немалое число математиков, химиков, биологов, медиков, имевших всероссийскую и международную известность (среди них Д.Д. Мордухай-Болтовский, Д.И. Ивановский, И.В. Новопокровский).
Исследовательские работы в университете не прекращались даже в период тяжелейшего политического и экономического кризиса, связанного с революцией и Гражданской войной. Более того, в 1917-1920 гг. положение Ростова, как одного из крупнейших российских центров добровольческого движения, способствовало концентрации в нем известных ученых, из числа тех, кто не смирившись с установлением советской власти в центре, покинул территорию контролируемую большевиками. Для многих из них Ростовский университет стал в эти годы местом преподавательской и научной работы.
Но если к концу императорского периода наука уже сумела «пустить корни» на Юге России, то превращение отдельных ее исследовательских структур, расположенных в ряде крупнейших центров в разветвленную систему, охватывающую весь макрорегион, состоялось только в советское время. Развитие науки с первых лет становятся одним из государственных приоритетов (в т.ч. и в региональной политике) новой власти. У большевиков не было бескорыстного пиетета перед научным знанием, но они отчетливо представляли огромный экономический потенциал науки, который надо было поставить на службу нарождавшемуся строю. Иными словами, подход большевиков был жестко мотивирован и функционален. Наука, как важнейшая производительная сила должна быть не только сохранена, но максимально усилена, и при этом существенно скорректирована в необходимом для советской власти направлении.
Приоритетными становятся «практические», опытноисследовательские элементы научного процесса, связанные с геологической, геодезической, мелиоративной, почвоведческой, сельскохозяйственной и другой прикладной специализацией. Соответствующая организационная работа начала проводиться незамедлительно и масштабно. Советская власть действует в двух направлениях. Прежде всего, она форсирует организацию вузов. Уже в начале 20-х годов открываются высшие учебные заведения в Ростове, Новочеркасске, Краснодаре, Владикавказе. Параллельно организуются и первые в макрорегионе научно-исследовательские институты. Развитие, практически от-
сутствовавшей в дореволюционный период «связки» между наукой и экономическим развитием Юга России, становится одним из государственных приоритетов. Однако отраслевая наука в это время еще не имела на Юге собственного кадрового и технического ресурса развития. И потому ее структуры приходилось создавать при местных вузах.
К 1927 г. на Северном Кавказе функционировало уже 9 вузов (Донской университет и 8 институтов); 18 НИИ (8 из них входили в Северо-Кавказскую ассоциацию НИИ - своего рода прообраз СКНЦ ВШ); 19 исследовательских бюро, кабинетов, станций, лабораторий; 3 научных библиотек; 8 музеев, располагавших научными отделами; 50 научных обществ и краеведческих организаций. Издавалось в общей сложности 22 научных периодических издания. Стремительный рост демонстрировало и непосредственно само научное сообщество. В вузах и различных исследовательских структурах Северного Кавказа этого времени работало более 1100 научных работников (с учетом преподавателей, принимавших участие в исследовательской деятельности). Десятки исследовательских и научно-образовательных структур (сотни сотрудников) функционировали также в Дагестане и на Нижнем Поволжье, не входивших тогда в административный состав Северного Кавказа.
Итак, к концу 20-х гг. на Юге России складываются основные контуры будущего регионального научного комплекса, формируется его инфраструктура, создаются научные коллективы, способные к самостоятельным разработкам. Центральная роль в региональном научном процессе этого времени принадлежала вузовскому сектору. Университет и несколько институтов являлись не только учебными заведениями, но и основными очагами исследовательской деятельности. Все значительные научные структуры Северного Кавказа были в той или иной степени (но чаще - напрямую) связаны с высшей школой. Значительную часть сотрудников региональных НИИ составляли профессора и преподаватели местных вузов, совмещавших, таким образом, учебную и исследовательскую деятельность (такое положение в силу нехватки квалифицированных специалистов было характерным не только для Северного Кавказа, но и всего Советского Союза).
Дисциплинарно-отраслевая структура южнороссийских научных кадров указывала на комплексный характер формируемой научной системы, в которой были представлены все основные сегменты научного знания. Распределение ученых по отдельным областям науки иллюстрировало естественнонаучную и производственно-прикладную ориентацию советской власти (причем отраслевая структура южнороссийской науки была почти идентична союзной).
Вместе с тем, определенные дисциплинарно-отраслевые различия существовали между научными сообществами крупнейших региональных центров Юга России. Ростову принадлежали ведущие позиции в сфере общественных и гуманитарных наук, Краснодар являлся ведущим центром наук, связанных с сельским хозяйством; оба перечисленных центра концентрировали основную массу медицинских научных кадров Северного Кавказа, а Новочеркасск выделялся масштабом технических разработок. Таким образом, научная специализация различных центров уже во второй половине 20-х гг. позволила обеспечить комплексный характер региональных исследований.
Существенно расширилась и география южнороссийского научного процесса, хотя основная масса учреждений и научных работников концентрировалась в нескольких ведущих центрах Юга России (Ростов, Краснодар, Новочеркасск, Астрахань, Волгоград, Владикавказ). Своим инфраструктурным и кадровым потенциалом выделялся Ростов-на-Дону, крупнейший и наиболее экономически развитый центр Юга России, к тому же после образования Северо-Кавказского административного района, наделенный функциями региональной столицы. В Ростове располагались головные структуры Северокавказской Ассоциации НИИ. Спектр научных исследований проводимых в центре, отличался широтой, охватывая многие направления естественного, прикладного и общественно-гуманитарного знания.
Краснодар - второй по экономическому и культурному потенциалу город Северного Кавказа, превратился в заметный научный центр только при советской власти. К середине 20-х гг. в городе было открыто три вуза, при которых, в свою очередь, организовано множество исследовательских структур (на 1927 г. в городе числилось 350 научных работников). Тем самым, в считанные годы по основным параметрам научного процесса Краснодар оттеснил со второй позиции Новочеркасск, притом, что последний, как уже отмечалось, оставался крупнейшим на Северном Кавказе центром исследовательских разработок в сфере технических наук.
Итак, к середине - концу 20-х гг. на территории края существовало уже по крайне мере три центра научной работы, исследовательская инфраструктура которых, как и численность научных работников, позволяли проводить достаточно серьезные научные изыскания. В пределах нижнего Поволжья сеть исследовательских организаций формируется в Астрахани и Сталинграде. Небольшие исследовательские группы в к этому времени появляются и во многих других городах макрорегиона (Ставрополь, Пятигорск, Сочи, Грозный, Новороссийск и т.д.).
Однако диспропорции между отдельными территориями Юга России в уровне развития и укоренения научных институтов оставались самыми значительными. На 5-6 ведущих центров в конце 20-х гг. приходилось более 90% научных работников Юга России. Практически все они относились к «восточнославянской» части макрорегиона, имевшей определенные заделы в организации науки еще с дореволюционного времени. В республиках Северного Кавказа определенным научным потенциалом к этому времени располагал только Владикавказ, сохранявший позицию крупнейшего культурного и экономического центра в национальной части постепенно формируемого макрорегиона.
«Переходные» черты носила и организационная структура южнороссийского научного процесса этого времени. Если в крупных центрах исследования концентрировались в организациях вузовской или ведомственной принадлежности, то в малых южнороссийских городах формы появления науки оставались теми же, что и в дореволюционный период. На местах создавались краеведческие общества, занятые комплексным изучением своих центров и ближних окрестностей (к 1927 г. краеведческие общества функционировали в Таганроге, Армавире, Новороссийске, Пятигорске, Донецке, Майкопе, Нальчике, Сочи, Грозном).
Исследования эти неизбежно имели отчасти дилетантский характер. Однако, начинаясь, таким образом, наука зачастую пускала корни там, где для ее появления в это время не было социокультурных предпосылок. Краеведческие общества небольших городов становятся в них первыми очагами исследовательской деятельности. А в республиканских центрах они уже спустя несколько лет приобретают профессиональный статус, преобразуется в научно-исследовательские институты, изучающих широкий спектр проблем материальной и духовной культуры местных народов, возможности их экономического и социального развития (показательно, что из 7 кавказоведов, числившихся в это время на Северном Кавказе, трое работало во Владикавказе). Эти институты долгое время оставались едва ли не единственными в республиках исследовательскими очагами, в которых концентрировались первые национальные научные кадры. И в целом, проблема формирования местной научной интеллигенции оставалась актуальной до 50-х годов.
Известной спецификой обладала и возрастная структура местных научных кадров. Притом, что число исследователей на Юге России в 20-е гг. росло быстрыми темпами, основу местного научного сообщества составляли ученые среднего возраста. Удельный вес молодых (до
30 лет) ученых был в макрорегионе в 2,5 раза ниже, чем в среднем по СССР. Иными словами, количественный рост местной науки в значительной степени происходил за счет приезда на Юг России уже сложившихся исследователей из крупных научных центров страны. Свою роль играл и переход в науку представителей других, смежных с ней сфер деятельности.
Формирование научных структур в различных регионах Юга России в 20-е гг. происходило в значительной мере независимо друг от друга и научные связи между ними оставались минимальными. Более интенсивными были «вертикальные» контакты, соединявшие местные научные центры со столичной (московской и ленинградской) наукой. Кадровая, материально-техническая, информационная помощь столичных исследовательских центров являлась в это время одним из основных условий создания на Юге России научного потенциала. К концу 20-х гг. ситуация постепенно меняется. Насущной необходимостью становится кооперация научных исследований в пределах всего макрорегиона. Складываются и постепенно активизируются контакты между отдельными учеными, исследовательскими группами и крупными научными коллективами из различных центров. Значительной вехой в организационном плане стало создание Северокавказской ассоциации НИИ, в которую помимо ростовских, входили новочеркасские, краснодарские и владикавказские исследовательские структуры. Ассоциация располагала собственными периодическими изданиями и через общее руководство, определенным образом направляло исследовательские работы, осуществляемые в ее научных структурах.
Фактором укреплявшим межтерриториальные научные связи стало и выделение Северного Кавказа в качестве крупного административно-экономического района. Формируемая таким образом социально-экономическая общность, закономерно становилась единым объектом исследований для многих местных научных структур. Ростовские университетские геологи, геоморфологи, почвоведы, зоологи работают в 20-30-е гг. в Краснодарском крае, Дагестане, Чечено-Ингушетии и Кабардино-Балкарии. Библиография научных трудов северокавказских институтов свидетельствует о том, что макрорегиональная проблематика является одной из основных составляющих их исследовательской деятельности.
Несмотря на недостаток квалифицированных специалистов и весьма ограниченное материально-техническое оснащение прикладной науки в регионе, уже к концу 20-х гг. были осуществлено общее геологические и геоморфологическое районирование Северного Кавказа; открыты месторождения полезных ископаемых, разработка которых
стала впоследствии одной из основных экономических специализаций региона. Были собраны материалы, позволившие реализовать масштабные мелиоративные, гидрологические, зоотехнические и другие хозяйственные проекты.
Повышенное внимание новой власти к развитию науки не ограничивалось естествознанием. В полной мере оно распространялось и на область общественных наук. Несмотря на все более ощутимый идеологический пресс, многие исследования в сфере общественногуманитарного знания носили вполне объективный характер. В частности, активизируются изучение различных аспектов истории Донского края, Кубани, горного Северного Кавказа. Прошлое казачества и горских народов, особенности их материальной и духовной культуры становится одним из приоритетных исследовательских направлений региональных историков, филологов, фольклористов. Начинают формироваться научные школы, расцвет которых приходится на следующие десятилетия.
Основные направления развития ведущих элементов региональной науки, заданные в 20-е гг., были характерны и для следующего десятилетия. Наука Юга России принимала все более комплексный вид, наращивая свои количественные параметры. Уже в начале 30-х гг. на Северном Кавказе числится порядка 150 крупных и средних научных учреждения (из них 39 НИИ, 56 научных обществ, 34 лаборатории), а к середине десятилетие это число возрастает еще больше1.
Усиливается и производственная ориентация местной науки - в различных южнороссийских регионах создается множество новых структур обслуживающих сельское хозяйство региона (специализированные НИИ, опытные и селекционные станции и т.п.). Как результат, отраслевая наука макрорегиона все более приобретает специфические черты, отличавшие ее от производственной науки других крупных районов Советского Союза.
Но, несмотря на быстрый рост отраслевой науки существенной особенностью формируемого макрорегионального научного комплекса оставалось значительное преобладание в его структуре вузовского сектора. Способствовал этому и поворот государственной политики к интенсивному количественному наращению вузовской системы. Положительные и негативные моменты, связанные с этим поворотом хорошо известны. С одной стороны, страна нуждалась в огромном числе квалифицированных специалистов. И подготовить их надо было в кратчайшие по историческим меркам строки. С другой, количествен-
1 Только количество НИИ к этому времени на Северном Кавказе достигает 67.
145
ные показатели, которым в эти годы отдавалось предпочтение, отрицательно сказались на качестве учебной и исследовательской деятельности.
Неоптимальными в значительной степени были и способы создания новых вузов (перевод в ранг вузов учебных заведений «технику-мовского» уровня, дробление крупных «классических» университетов на несколько учебных институтов)1. В результате таких изменений вузовский комплекс Юга России увеличился в за десятилетие в несколько раз. К концу 30-х гг. вузы имелись во всех крупных городах макрорегиона, а в крупнейших центрах их количество достигало 5-10 единиц.
В отличие от других крупных административно-экономических районов СССР, академическая наука и в 30-е гг. на Юге России не получила развития, несмотря на возникавшие время от времени планы такого рода2. Отсутствие в макрорегионе академического центра безусловно тормозило рост научного потенциала, в первую очередь, сказываясь на развитии и масштабах фундаментальной науки. В 30-е гг. компенсировать такую организационную «недостачу» усилиями местной вузовской и отраслевой науки было уже невозможно.
С другой стороны на фоне ускоренного роста вузовских и ведомственных научных структур не было столь заметным становление заводской науки. Притом, что организация новых КБ, производственных лабораторий и других производственно-исследовательских структур в 30-е гг. заметно увеличилось. Строительство множества индустриальных гигантов первых пятилеток требовало разработки значительного количества новых образцов промышленной продукции. Эта насущная необходимость являлась основным катализатором развития на Юге России заводской и отраслевой науки, соответствующим образом формируя их ведущие исследовательские направления (сельхозмашиностроение, металлургия, мелиорация, почвоведение, проблемы растениеводства и животноводства, добыча и переработка полезных ископае-
1 К примеру, на рубеже 30-х гг. из состава Донского университета были выведены факультеты, преобразованные в самостоятельные вузы - медицинский, педагогический, строительный институты. При этом, кадровый и материально-технический потенциал самого университета сократился самым существенным образом.
2 Так, на чрезвычайной сессии Академии наук в июне 1931 г. было принято постановление о признании необходимым организовать крупные базы Академии в таких городах как Хабаровск, Иркутск, Новосибирск, Свердловск, Алма-Ата, Ташкент, Ашхабад, Ростов-на-Дону, Сталинград. Из 9 перечисленных центров академические структуры были созданы во всех кроме двух последних, относящихся к Южному макрорегиону.
мых - прежде всего нефти, угля и цветных металлов). Вместе с тем прикладные разработки по-прежнему в значительной степени продолжали концентрироваться не в отраслевых институтах, заводских лабораториях и конструкторских бюро, а в технических вузах Юга России и созданных при них исследовательских структурах.
Итак, при всей противоречивости процессов регионального научного строительства 30-х гг., потенциал южнороссийской науки продолжал расти почти по всем направлениям, хотя количественное его наращение опережало качественный (содержательный) рост.
К 1940 г. численность научных работников на Северном Кавказе выросла примерно в четыре раза по сравнению с концом 20-х годов. К профессиональной деятельности приступила новая многочисленная генерация научных работников (в середине 30-х гг. около 70% штатных специалистов в исследовательских структурах Ростовской области имело стаж научной работы не более 5 лет). Власть добилась поставленной задачи - кадровая проблема, если и не была решена полностью, то в значительной степени утратила свою остроту. Приобрела к этому времени более комплексный и законченный вид и система исследовательских учреждений. В 1931 г. пленум крайисполкома постановил преобразовать СКАНИИИ в специальный орган (научный комитет) при президиуме крайисполкома по планированию и руководству научной работы в масштабах всего Северного Кавказа.
Однако, несмотря на очевидные успехи, процесс укоренения науки как социального института на Юге России к началу 40-х гг. не был завершен. Между различными частями макрорегиона по-прежнему сохранялись слишком значительные диспропорции. Если наука Ростовской и Сталинградской областей (отчасти, и Краснодарского края) отличалась достаточно высоким уровнем развития исследовательской инфраструктуры, то в республиках научные структуры все еще были слишком немногочисленны, хотя наряду с Владикавказом, определенным научным потенциалом обладали уже Нальчик, Грозный, Махачкала.
Великая Отечественная война нанесла значительные потери науке южнороссийских регионов. Большая часть территории Юга России оказалась во временной оккупации. Вузы и научные учреждения были частично эвакуированы, частично прекратили существование. Тысячи научных сотрудников оказались на фронте. Многие сотни из них погибли. На восстановление утраченного кадрового и материально-технического потенциала, воссоздание существовавших ранее структур и научных производственных циклов потребовалось несколько лет. Однако данный процесс едва ли можно назвать простым воссо-
зданием довоенных тенденций. Речь шла не только о разрыве постепенности, обусловленном военными действиями. В изменившейся социально-экономической и политической ситуации, развитие региональной науки приобретало новые черты, и было в большей степени сориентировано на содержательные аспекты исследовательской деятельности.
Впрочем, сохранился и количественный рост научной системы. Довоенные параметры макрорегионального научного процесса (число научных работников, количество исследовательских учреждений, масштабы разработок и т.п.) были превзойдены уже к 1950 году. Быстрый кадровый и инфраструктурный рост науки южнороссийских регионов продолжался и в следующие десятилетия1 . При этом рост научного потенциала отдельных региональных центров сопровождался расширением исследовательских контактов между ними (с другого ракурса данный процесс представлял наращение системности, формируемого в пределах Северного Кавказа обширного научного комплекса).
Существенным образом расширяет география исследовательских разработок, которая к этому времени включает большую часть городов, ряд станиц и других населенных пунктов2. Пространственная сеть научных учреждений Юга России в общей сложности заключает уже сотни больших и малых центров. При этом ростовская научная агломерация (заключавшая помимо самого Ростова-на-Дону такие крупные центры как Новочеркасск и Таганрог) сохраняла свою позицию в качестве крупнейшего исследовательского центра макрорегиона. Но к 1960 г. значительным научным потенциалом располагают уже практически все региональные столицы (в т.ч. и республиканские). Ускоренные темпы социокультурного развития национальных территорий и значительные усилия, предпринимаемые центральными и местными властями по развитию республиканской научной сети, дают свои результаты. Орджоникидзе, Грозный, Махачкала, Нальчик превращаются в заметные исследовательские центры, ощутимо возрастает научный потенциал Элисты, Майкопа, Черкесска.
Но, несмотря на значительный количественный рост и пространственные расширение, южнороссийская наука сохраняет свои основ-
1 К примеру, число научных работников в Краснодарском крае возросло с 450 в 1940 г. до 520 в 1950 г., 800 в 1958 г. и 1830 человек в 1964 году.
2 Так в пределах Краснодарского края научно-исследовательские структуры к середине 50-х гг. помимо Краснодара, Майкопа, Сочи и Новороссийска функционируют в Армавире, Анапе, Геленджике, Приморско-Ахтарске; станицах Вознесенская, Гуль-кевичская, Отрадо-Кубанская, Крымская, Славянская, Васюринская, Кореневская, Советская и др.
ные свои структурные особенности - вузовский сектор остается ведущим в региональном научном комплексе и в послевоенные десятилетия. И данное обстоятельство постепенно становится существенной особенностью, отличающей в организационном плане данный комплекс от большинства других периферийных научных систем Советского Союза.
Академическая наука, как уже отмечалось, не получила в довоенное время на Юге России развития. Но уже в середине - второй половине 40-х гг. на высшем государственном уровне неоднократно поднимается вопрос об организации здесь академического центра1. И в 1945 г. в Махачкале была открыта Дагестанская научноисследовательская база АН СССР, в конце 40-х преобразованная в Дагестанский филиал АН СССР. К 1961 г. в него входило три НИИ (физики; геологии; истории, языка и литературы) и 4 отдела (почвоведения, растительных ресурсов, энергетики и экономики).
Но Дагестанский филиал, по сути, оставался, средоточием своей республиканской науки и был сориентирован на решение внутренней проблематики. Во всех остальных регионах Юга России инфраструктурное присутствие академической науки было минимальным, либо академические структуры отсутствовали полностью. И потому роль вузовского исследовательского сегмента оставалась самой высокой. Количество самих вузов на Юге России к середине 50-х гг. достигло своего оптимума, на котором и сохранялось до конца советского периода (в 1960 г. в макрорегионе было 49 вузов; в 1970 г. - 50; а в 1990 -58). Но при этом существенно увеличилось число научных структур, создаваемых при высших учебных заведениях, вырос их кадровый и материально-технический потенциал, быстрыми темпами возрастали объемы исследовательских разработок. Это позволило южнороссийскому вузовскому сектору как и ранее выполнять значительную часть разработок, которые в других макрорегионах СССР осуществлялись в рамках академической науки.
Однако, быстрый экономический рост послевоенных пятилеток, со своей стороны, требовал все более весомой инновационнотехнологической поддержки. В таких условиях развитие самостоятель-
1 Из неудачных попыток укажем на обсуждение в начале 1944 г. вопроса об образовании Северо-Кавказского филиала АН СССР с центром в Орджоникидзе. В 19451949 гг. различными представителями краснодарского научного сообщества (при содействии краевых властей), как минимум трижды инициировался вопрос о создании филиала в столице Кубани академического филиала [А.Н.Еремеева. Научная жизнь и научное сообщество Кубани в ХХ веке: очерки истории. Краснодар, 2008, С. 47-57].
ного производственного сектора приобретало особую актуальность. Со второй половины 40-х гг. на Юге России возобновляется ускоренный рост отраслевой и заводской науки (НИИ, проектных учреждений, конструкторских бюро, научно-производственных объединений), создаются многие десятки крупных и средних структур. По своему совокупному кадровому и инфраструктурному потенциалу, комплексности и масштабам выполняемых разработок, они вскоре существенно превзошли довоенный уровень.
Однако в процессе формирования отраслевой и заводской науки доминировали не территориальные, а ведомственные связи. Созданные на Юге России отраслевые организации были, прежде всего, сориентированы на контакты с центром или с другими своими ведомственными подразделениями, в других макрорегионах страны. Это существенно затрудняло их внутрирегиональную кооперацию, приводило к дублированию проводимых исследований, сокращало творческий потенциал отраслевой и заводской науки. Требовались организационные структуры, способные брать на себя интегрирующие функции.
Но проблема интеграции к этому времени вышла за пределы отдельного научного сегмента южнороссийской науки. Параллельно росту ее кадрового, инфраструктурного, материально-технического потенциала расширялось и взаимодействие между исследовательскими структурами различных регионов. Большинство из них уже с 20-х гг. ХХ в. входили в состав Северокавказского административного макрорегиона, и спустя полвека в экономическом отношении представляли уже достаточно цельное образование. Более сложным был процесс их научно-технической и социокультурной интеграции. К концу 50-х гг. межрегиональные научные связи в пределах Северного Кавказа (а отчасти и всего Юга России) были уже достаточно тесными. Но быстрый рост масштабов и сложности решаемых фундаментальных и прикладных задач, делали проблему плотной кооперации усилий множества региональных научных подразделений все более насущной.
Данными причинами и объяснялось создание в конце 60-х гг. такой координационно-интегрирующей структуры, как Северокавказский научный Центр высшей школы (СКНЦ ВШ), ставшей первой серьезной попыткой реализации региональной формы организации вузовской науки в стране1. С момента его основания, на Центр были воз-
1 До этого в середине 60-х годов Министерством образования Российской Федерации были созданы в 10 экономических регионах межвузовские научно-методические советы, действовавшие фактически на общественных началах и имевшие функции координации научных исследований. Однако только в пределах Северного Кавказа создание такой структуры оказалось в полной мере успешным, решив большую часть
ложены задачи, связанные с координацией деятельности научных учреждений, независимо от их ведомственной подчиненности.
Научно-организационная деятельность СКНЦ ВШ осуществлялась в рамках всей сети вузов и научных учреждений Северного Кавказа, которая включала 44 вуза, 14 филиалов факультетов и отделений вузов, 63 НИИ, 32 филиала и отделения НИИ, 42 научные станции и опытных поля отраслевых министерств и ведомств, союзного и республиканского подчинения. Создание такого комплексного и достаточно эффективного органа, существенно усилило межрегиональные связи, укрепило системность северокавказского научного комплекса.
Среди основных направлений деятельности СКНЦ ВШ в 70-80-е гг. можно выделить:
формирование развернутого фронта фундаментальных разработок (в Ростове, Таганроге, Новороссийске было создано более десятка НИИ, исследования которых в области механики, математической экологии, астрофизики, теории органической химии, нейрокибернетики, геофизики получили международное признание);
решение комплекса масштабных задач практического назначения (скоординированные усилия вузовских исследовательских групп и отраслевых НИИ Северного Кавказа, воплощенные в 20 научнотехнических программах, позволили реализовать крупные экономические и инфраструктурные проекты в сфере здравоохранения, транспорта, атомной энергетики, сельского строительства, экологии, орошаемого земледелия и др.);
создание сети классических университетов (по инициативе СКНЦ ВШ были созданы Кубанский, Чечено-Ингушский, Северо-Осетинский университеты; при непосредственном участии Центра формировались научные структуры и основные направления исследовательской деятельности данных вузов);
совершенствование организационной структуры управления научным комплексом Северного Кавказа (создание системы отделений по отраслям наук и ряда республиканских проблемных советов Минвуза РСФСР, организация порядка 20 научных подразделений двойного подчинения Минвузу и АН СССР).
В целом, к началу 70-х наука Юга России представляла развитую разветвленную систему, заключающую сотни структур различной институциональной принадлежности и десятки тысяч исследователей. С
поставленных перед нею организационных и непосредственно творческих задач. В короткие сроки СКНЦ ВШ в реально работающий орган, кооперирующий научную деятельность в масштабах всего региона.
этого времени ее развитие из плоскости активного количественного наращения и пространственного расширения преимущественно перешло в плоскость содержательного роста, расширения и более глубокого освоения исследовательской тематики.
Анализ основных тематических исследовательских блоков, в реализации которых были задействованы научные структуры Юга России, обнаруживает синтез фундаментальной, прикладной и региональной проблематики. В сфере естественных и технических наук приоритетными направлениями являлись математическое моделирование и оптимальное проектирование машин их элементов, математическое обеспечение ЭВМ и АСУ; исследование методов синтеза, строения и свойств органических природных и координационных соединений, моделирующих природные процессы и объекты; охрана окружающей среды и рациональное использование производственных отходов, поиск новых источников сырья; физика твердого тела, радиофизика и астрофизика; механика твердого деформируемого тела, механика жидкости и газа; поиск параметров рационального использования и повышения производительности ресурсов биосферы региона и прогноз изменений природной среды под воздействием хозяйственной деятельности человека.
В области общественных и гуманитарных наук было выполнено значительное число исследований по истории, этнографии, лингвистике, материальной и духовной культуре народов Северного Кавказа, Степного Предкавказья и нижнего Поволжья, созданы фундаментальные труды, освещающие основные сферы их жизнедеятельности. Активно исследуются различные аспекты исторической эволюции и жизнедеятельности южнороссийских (донского, кубанского, терского, черноморского) казачьих сообществ. В крупнейших центрах макрорегиона (и, прежде всего, в Ростове) формируются мощные гуманитарные школы, исследующие различные аспекты философской и культурологической проблематики.
Для этого периода характерно постепенное смягчение жесткости прямого партийного диктата над сферой научных разработок. Даже в сфере общественных и гуманитарных наук, где идеологическая платформа в 30-40-е гг. существенно тормозила исследовательскую мысль по целому ряду инновационных направлений, значительная часть проблемной тематики в последние советские десятилетия уже была освобождена от необходимости прямолинейного соответствия господству-
ющей теоретической схеме1. В 70-80-е гг. на Юге России разворачиваются масштабные исследования по теории культуры, социальным проблемам науки и образования, региональной экономике, этнической и педагогической психологии. В рамках философии проводятся новаторские для советской науки социологические и политологические исследования.
Существенно выросли объемы прикладных разработок. Наряду с работами, выполняемыми отдельными коллективами, были осуществлены десятки комплексных программ, требовавших участия множества научных структур вне зависимости от их ведомственной и региональной принадлежности. Характерным примером является создание исследовательскими группами Ростовского университета и СКНЦ ВШ интегральной модели Азовского бассейна, включившей шесть подмоделей (гидрологии, экологии, сельского хозяйства, промышленности, транспорта, экономики). Комплексное моделирование столь сложного природно-общественного объекта во многих отношениях являлось для своего времени уникальным, не имеющим аналогов в отечественной научной практике.
Учитывая этот и множество других столь же масштабных исследовательских проектов, реализованных в течение 70-80-х гг., можно говорить о безусловном функционировании в этот период науки Северного Кавказа в качестве единого комплекса. Причем наряду с научными учреждениями из различных институциональных блоков научного процесса, при необходимости кооперировавших свои усилия, была создана сеть новых структур двойного подчинения. К концу 70-х гг. в составе вузовского сектора подведомственного СКНЦ ВШ имелось порядка 40 опытных научно-исследовательских лабораторий (ОНИЛ), которые относились к 24 министерствам союзного и республиканского значения, соединяя в своей деятельности вузовскую и отраслевую науку.
Выросла и система межрегиональных взаимосвязей. В частности, приобрела широкие масштабы практика командирования ведущих профессоров и преподавателей в другие вузы для чтения инновационных лекционных курсов. Только за 1972-1975 гг. более 400 ученых СКНЦ ВШ выезжали с такой целью во вновь организованные вузы
1 Заметим, что ограничения, накладываемые теоретическим марксизмом на дискуссионное поле науки, не всегда являлись однозначным негативом. В некоторых случаях они служило защитой против откровенной фальсификации и субъективизма. На многонациональном Северном Кавказе данное обстоятельство стало очевидным в 90е гг., когда были устранены все формальные преграды на пути этнорадикальной «научной» литературы.
макрорегиона. С другой стороны научно-учебный персонал молодых вузов получал все более широкие возможности для стажировки в крупнейших центрах Юга России.
Способствовало росту контактов между учеными различных центров и резко выросшее количество съездов, конференций, совещаний. Причем, помимо разовых мероприятий такого рода в рамках системы СКНЦ ВШ на регулярной основе функционировало около 40 семинаров по актуальным проблемам естествознания (физики, механики, нейрокибернетики, химии, биологии), многих тенических и общественных наук. Была апробирована и получила широкое распространение практика двухсторонних долговременных договоров о научном сотрудничестве между вузами1. Самостоятельным аспектом таких контактов являлось материально- техническое и информационное сотрудничество. Такие структуры как ВЦ РГУ, лаборатория ядерного магнитного резонанса НИИ ФиОХ и др. стали, по сути, межвузовскими научно-производственными базами, обеспечивавшими проведение аналитических, измерительных и вычислительных работ.
Более интенсивными стали контакты с научными организациями из других макрорегионов РСФСР и союзных республик. Активизировалось сотрудничество южнороссийских исслдевательских структур с академическими учреждениями. В этот период времени на базе вузов Северного Кавказа было создано более 20 совместных (двойного подчинения) АН СССР и Минвуза РСФСР научных лабораторий, осуществлялось сотрудничество более чем со 100 научными учреждениями Академии наук, велась работа по 230 совместным научным проектам координационного плана двух ведомств2. Заметно выросли связи и с международным научным сообществом3. Формы контактов были теми же, что и в пределах Юга России. Была распространена практика двухсторонних соглашений о научно-техническом сотрудничестве отдельных вузов с учебными заведениями стран СЭВ (активными участ-
1 Такие соглашения, к примеру, были заключены между Ростовским и СевероОсетинским, Ростовским и Чечено-Ингушским, Ростовским и Кубанским госунивер-ситетами, Новочеркасским и Ставропольским политехническими институтами, Ростовским инженерно-строительным институтом и Кабардино-Балкарским университетом, Ростовским инженерно-строительным и Дагестанским политехническим институтами.
2 Собственно академические структуры на Юге России и в этот период были немногочисленными. Наряду с упоминавшимся Дагестанским филиалом АН СССР отметим, астрофизическую обсерваторию в Карачаево-Черкессии и Южное отделение института океанологии им. П.П.Ширшова.
3 В этот период они ограничивались преимущественно социалистическими государствами
никами таких контактов с одной стороны были РГУ, КГУ; а с другой -Лейпцигский, Варшавский, Белградский университеты). Среди других форм международного сотрудничества можно назвать лекционную деятельность, научные стажировки, издательские проекты и взаимное участие в конференциях, съездах и конгрессах. В каждом из этих коммуникационных направлений активность южнороссийской науки в 7080-е гг. существенно возросла по сравнению с предыдущим периодом.
Итак, в последние десятилетия советского периода наука Юга России представляла достаточно устойчивую систему, заключавшую более 450 учреждений (НИИ, лабораторий, научных и опытных станций, различных исследовательских филиалов, научно-производственных объединений и т.п.). Только в научных структурах интегрированных СКНЦ ВШ на рубеже 90-х годов работало около 40 тысяч сотрудников, в том числе около 14 тысяч кандидатов и более тысячи докторов наук. Самая значительная доля научных кадров и основные объемы исследовательских разработок концентрировались в секторах вузовской и отраслевой науки, которые занимали ведущее положение в науке Юга России.
Максимума в этот период достигла и степень социальноэкономической влиятельности науки Юга России. Реализуя свою планово-организационную, прогностическую, инновационно-
технологическую, информационно-коммуникационную функции, наука более или менее ощутимо воздействовала на все основные сферы жизни Южного макрорегиона. При этом научный комплекс обладал качественными и количественными параметрами, обеспечивавшими ему устойчивую положительную динамику, позволявшими не только успешно справляться с задачами, для решения которых он была сформирован, но и самостоятельно определять новые исследовательские ориентиры прикладного и фундаментального характера.
В этот период времени на передовые позиции в отечественной и мировой науке выдвинулась целая группа выдающихся ученых, среди которых можно назвать члена-корреспондента АН СССР Ю.А.Жданова (химия углеводородов и теоретическая органическая химия, философия культуры); академиков - И.И.Воровича (математические проблемы механики сплошной среды, математическая экология), В.А.Бабешко (механика сплошной среды, теория систем интегральных уравнений), Г.Г.Гамзатова (взаимодействие национальных культур, региональная типология литературы), М.Ч.Залиханова (гляциология, гидрология, геофизика, экология), А.В.Каляева (архитектура супер-ЭВМ, нейрокомпьютеры, система управления адаптивными ро-
ботами), В.И.Минкина (квантовая химия органических соединений, органическая фотохимия).
Значительная трансформация основных параметров южнороссийской научной системы связана с постсоветским периодом. Численность научных работников на Юге России (как и во всей в Российской Федерации) только за период 1990-1995 гг. сократилась в полтора раза. Количество исследовательских организаций в это же время сократилось в макрорегионе на 15%. Период определенной количественной стабилизации наступает только в конце 90-х гг. К этому времени, численность ученых, технического и вспомогательного персонала на Юге России сокращается вдвое от уровня 1990 года.
Региональная наука потеряла заметную долю высококлассных профессионалов, переехавших в зарубежные научные центры, и обслуживающего персонала, в новых условиях практически лишенного возможности существовать на свою зарплату. В общей массе кадровых потерь науки, первое место, безусловно, занял отток ученых в другие сферы общественной жизнедеятельности. Существенно сократилась инфраструктурная и материально-техническая база южнороссийского научного процесса. Организационные, кадровые и инфраструктурные потери в полной мере сказались на его творческой отдаче. Однако ситуация различалась по отдельным сегментам научного комплекса.
Наиболее масштабными в 90-е гг. оказались потери отраслевой и производственной науки Юга России. Плотно увязанная с производственным сектором, ведомственная наука, оказалась в тяжелейшем положении вместе со всей российской экономикой. Невостребованный в новых условиях инновационно-технологический потенциал региональных научно-производственных организаций агропрома, рыбхоза, нефтепрома, чермета, сельхозмашиностроения, угольной и химической промышленности стремительно сокращался. Инновационная отдача большинства ведомственных научных структур к рубежу ХХ в. была близка к нулю, до минимума сократились конструкторско-проектные разработки. Экономический подъем последних лет несколько выправил ситуацию. Способствовала сохранению и определенному росту потенциала прикладной науки необходимость получения информации важной для функционирования основных сфер социальноэкономической жизнедеятельности (Гидрометслужба, сеть опытных сельскохозяйственных станций и др.)
Иной была динамика в вузовском секторе южнороссийской науки, ведущем по концентрации научных школ, квалифицированных специалистов, объему и фронтальности проводимых исследований. Наибольшие потери здесь понесли естественные и прикладные науки.
Пострадали как элитные направления физики, химии, биологии, концентрировавшие профессиональные коллективы конкурентоспособные не только на российском, но и мировом рынке научной продукции; так и огромное множество исследовательских групп, разработки которых имели «местное» значение. В 90-е гг. большинство из них в своем функционировании перешло на режим «выживания». Резкому сокращению экспериментальных исследований и разработок способствовало хроническое недофинансирование науки. Оно же стало причиной старения значительной части научного оборудования, от новизны и качества которого в современном естествознании в значительной степени зависит уровень получаемых результатов.
Иная ситуация складывается в секторе общественных и гуманитарных наук. Отмена марксистского «монизма» и ликвидация жесткого идеологического пресса, существенно расширили возможности творческого поиска. Свою роль сыграло и возвращение обширного культурного наследия русского Зарубежья, «встреча» с ранее закрытыми от отечественного научного сообщества направлениями современного западного обществознания и гуманитарной мысли. Новые возможности позволили южнороссийским исследователям активно включиться в разработку многих значимых аспектов современной мировой общественной и гуманистической проблематики (в т.ч. по таким значимым для Юга России направлениям как этнокультурология, региональная конфликтология, этнопсихология, регионоведение и др.)
Сокращение системного потенциала естественнонаучного сектора на фоне роста возможностей общественных и гуманитарных наук указывает на то, что в постсоветский период на Юге России начала формироваться новая структура научного процесса, гораздо менее финансово, материало- и энергоемкого. А так как наиболее затратными в этом отношении являются естествознание и сфера прикладных разработок, становится очевидным, что научный комплекс макрорегиона, повторяя динамическую траекторию всей российской науки, приобретал все более общественно-гуманитарный «уклон»1.
В академическом сегменте можно говорить об определенных приобретениях науки Юга России в постсоветский период. В начале 90-х гг. Дагестанский филиал реорганизуется в самостоятельный научный центр РАН. В 1993 г. аналогичный научный центр открывается в Нальчике, а в 2000 г. во Владикавказе. В этом же году в Грозном открыва-
1 У такого структурного смещения, конечно, имеются свои естественные пределы, заданные параметрами материально-технической, учебно-воспроизводственной и т.д. базы научного процесса. И тем не менее сам вектор смещения очевиден.
ется Чеченский академический НИИ, а в 2002 г. в Ростове-на-Дону организуется Южный научный центр, исследовательские подразделения которого располагаются в Краснодаре, Волгограде, Ставрополе и других крупных городах Юга России (в общей сложности в 8 центрах).
Но даже появление целого ряда академических научных центров не изменило положения, при котором самая значительная часть кадрового и инфраструктурного потенциала (а, следовательно, и научных разработок) концентрируется в пределах региональной вузовской системы. Вместе с тем существенно актуализируется проблема комплексной творческой кооперации академических и вузовских структур.
Крупнейшим инфраструктурным проектом в области южнороссийского научно-образовательного комплекса можно считать создание в 2007 г. Южного федерального университета (ЮФУ), призванного по планам федеральной власти стать одним из флагманов российской высшей школы, крупнейшим средоточием инновационных разрабо-ток1. Но мощным учебным и исследовательским потенциалом обладает и ряд других региональных вузов.
В начале XXI в. профессорско-преподавательский состав вузовской системы Юга России насчитывал 28,5 тысяч человек, в т.ч. 3,2 тысячи докторов и 13,6 тысячи кандидатов наук. Значительная часть этого контингента в той или иной степени принимала участие в исследовательских разработках. В сфере академической и отраслевой науки в Южном макрорегионе в 2006 г. на функционировало более 300 организаций выполнявших научные исследования. Их совокупный кадровый потенциал составлял 35 тысяч человек, в т.ч. 16 тысяч исследователей, из которых 900 являлись докторами, а 3,5 тысячи - кандидатами наук.
Ведущими научными регионами Юга России являются Ростовская область - более 8 тысяч вузовских профессоров и преподавателей (в т.ч. почти 900 докторов и 3,6 кандидатов наук), почти 100 академических и отраслевых структур (7,3 тысячи исследователей); Краснодарский край - более 4 тысяч ППС (530 докторов и 2 тысячи кандидатов), 59 исследовательских организаций (почти 3 тысячи исследователей); Волгоградская область - 3,5 тысячи ППС (400 докторов; 1,7 тысяча кандидатов), более 40 научных организаций (2 тысячи ученых) и Дагестан - 3,2 тысячи ППС (более 400 докторов, 1,5 тысячи кандида-
1 По количественным параметрам (49 тысяч студентов, около 9 тысяч сотрудников, почти две тысячи профессоров и доцентов) ЮФУ не только сопоставим с «грандами» российской высшей школы - МГУ и СПбГУ, но и заметно их превосходит.
тов), 25 научных организаций (более тысячи исследователей). Однако и все другие регионы Юга России в настоящее время располагают многочисленными исследовательскими кадрами, значительным числом квалифицированных специалистов; сложившимися научными коллективами, способными решать крупные исследовательские задачи.
Таким образом, кадровый и инфраструктурный потенциал южнороссийской науки в начале XXI в. оставался самым значительным. При этом значительная часть работы по комплексной адаптации регионального научного процесса к рыночным условиям функционирования уже была осуществлена. Несмотря на наличие ряда достаточно серьезных проблем структурно-функционального, финансового и материальнотехнического характера южнороссийская наука в настоящее время лучше, чем в начале 90-х гг. подготовлена к трудностям, связанным с изменчивой социально-экономической динамикой современного рыночного общества (в т.ч., связанным с мировым финансовым кризисом).
Есть все основания полагать, что роль науки в комплексном развитии Юга России в обозримой перспективе должна еще более возрасти. При анализе структуры южнороссийского научного комплекса, его места в ряду других значимых социальных институтов макрорегиона и отправляемых ими функций следует обязательно учитывать социокультурную и конфессиональную специфику Юга России, сложный этнокультурный состав его населения. Совокупность данных обстоятельств, безусловно, накладывала свой отпечаток на функционирование регионального научного процесса в прошлом, оказывает свое весомое воздействие и в настоящее время.
Однако и наука существенным образом влияла и влияет на жизнедеятельность региональных национальных социумов, является одним из важных факторов социально-экономического развития. Весьма значима ее роль в качестве интегрирующей «стяжки» на Юге России. Сохранение потенциала науки, более плотное включение ее в жизнедеятельные циклы российского научного процесса, является для властных органов федерального и республиканского уровня значимым приоритетом в работе по сохранению целостности страны.
