CC BY
80
М.В. Хорольская
Нацистская пропагандистская работа среди населения Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны
В статье рассматривается нацистская пропаганда, направленная на мирное население Северного Кавказа в годы Великой Отечественной войны. Изучение пропаганды приобретает особую актуальность в настоящее время в связи с ведущимися в общественном пространстве дискуссиями об «информационных войнах» и «манипуляции сознанием». Отдельный интерес представляет исследование пропаганды на Северном Кавказе. Это дает возможность изучить еще один аспект Битвы за Кавказ, оказавшей влияние на ход Великой Отечественной войны, а также понять особенности немецкой оккупационной политики в данном регионе. На основании материалов федеральных и региональных архивов, коллаборационистской прессы и воспоминаний современников в статье анализируются формы немецкой пропаганды, методы, с помощью которых она пыталась усилить влияние на местное население, конструируемые образы и мифы, а также взаимосвязь пропаганды и оккупационной политики. Ключевые слова: нацистская пропаганда, Битва за Кавказ, немецкая оккупация, религиозная политика фашистской Германии, нацистская культурная политика на оккупированной территории, нацистский «кавказский эксперимент», Великая Отечественная война.
Одним из важных аспектов истории Великой Отечественной войны являлась пропаганда, что объясняется высоким развитием идеологического компонента у противоборствующих сил. Особый интерес представляет исследование нацистской пропаганды, направленной на мирных жителей Северного Кавказа: пропаганда являлась одним из ключевых моментов проводимого немцами так называемого «кавказского эксперимента», т.е. привлечения на свою сторону населения региона. В данной статье рассмотрены особенности немецкой пропаганды на Северном Кавказе и методы ее воздействия на мирное население.
Различным аспектам немецкой политики и пропаганды в годы войны посвящены работы таких исследователей, как И.В. Грибков, П.Н. Крикунов, Б.Н. Ковалев, А.А. Маринченко, М.И. Семиряга, Ф.Л. Синицин, М.В. Шкаровский и др. Об оккупационной политике на Северном Кавказе писали З.В. Бочкарева, Е.И. Журавлев, Е.Ф. Кринко, Т.Т. Худалов, А.Д. Койчуев и др. Несмотря на то, что в этих работах освещен широкий
■О ^ ^
m ^ о:
к и Z
и з
3 и ^
VO О
О -о ^N - О.
И
^ ж
о * >
о
о. круг проблем, в них отсутствуют комплексное исследование пропаган-£ ды на Северном Кавказе.
к Для анализа пропаганды в указанном регионе были проработа-
ны фонды федеральных и региональных архивов: Российского госу-¡2 дарственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), ^ Российского государственного военного архива (РГВА), Государ-^ ственного архива Ставропольского края (ГАСК), Управления Центра документации новейшей истории Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики (УЦДНИ АС КБР). Особый исследовательский интерес представляют коллаборационистские газеты, выходившие на оккупированной территории («Кавказский вестник», «Ставропольское слово», «Утро Кавказа»), а также издаваемые немцами брошюры и листовки, хранящиеся в фондах архивов. Для написания статьи также были использованы опубликованные источники: воспоминания перешедшего на сторону нацистов журналиста Б.Н. Ширяева, сборники документов.
Завоевание Кавказа играло важную роль в планах Рейха как в связи со стремлением к экономической эксплуатации этого нефтяного и аграрного региона, так и из-за географического расположения Кавказа, через который планировалось в дальнейшем осуществить наступление на Средний и Ближний Восток и Индию. В разработке стратегии завоевания этой области некоторыми представителями оккупационных сил учитывалось значение взаимоотношений с местными жителями. Уполномоченный от Восточного министерства при группе армий «А» Отто Бройтигайм писал: «При завоевании Кавказа успехи нашей армии в огромной степени зависят от того, как к нам отнесется население. Нападения на базы, устройство завалов на горных дорогах и т.п. -все это может поставить воинские части в труднейшее положение» [15, с. 217]. В связи с этим большое внимание уделялось пропаганде.
Немецкая пропаганда обращалась к различным способам идеологической работы с населением. В преддверии наступления на Кавказ основной формой печатной пропаганды были написанные на русском и кавказских языках листовки, за изготовление которых отвечал первый отдел ведомства пропаганды вермахта. Сначала эти листовки не носили дифференцированного характера и были весьма низкого качества. Но к середине 1942 г., как отмечал немецкий историк Й. Хоффманн, под влиянием специалиста по Кавказу и командира батальона «Бергманн» Т. Оберлендера стали выпускаться материалы, в которых внимание обращалось на национальную самобытность [29, S. 118].
В период оккупации листовки сменяются воззваниями, приказами, объявлениями, полиграфической продукцией, большую роль играет
пресса. Формально общее руководство прессой находилась в ведении
■О -о ^
т ^ о:
к и 2
и
Имперского министерства народного просвещения и пропаганды. Оно ^ § 2 осуществляло общий контроль, обеспечивало прессу информацион- оз ° ными бюллетенями, на основе которых писались статьи, дополнен- § ^
о
ные местными материалами. Был задействован и ряд других структур. ^ ^
На местах официальным издателем выступали созданные немцами
органы власти. Небольшие газеты и журналы также издавались само- о стоятельными объединениями. Масштабы издания прессы были весьма велики, она охватывала практически все занятые немцами регионы. Оккупационные силы поддерживали коллаборационистскую прессу и привлекали редакционные кадры, отдавая преимущество бывшим советским журналистам перед эмигрантами, т.к. последние не обладали ни информацией, ни авторитетом. За цензуру газет отвечали местные коменданты, но, как отмечал Грибков, цензура не была серьезной, цензор лишь контролировал размещение объявлений немецких властей, лозунга дня, обязательных статей [3, с. 19].
В немецкой пропаганде использовались и визуальные средства. «При занятии того или иного города и села немцы сейчас же и всюду вывешивали свои воззвания, плакаты», организовывали «всякого рода антисоветские выставки, музеи» [14, л. 9].
Для устной пропаганды использовались агитаторы, в роли которых выступали диверсанты, а после оккупации - представители новой власти, например, эмигрант Султан-Гирей Клыч, входивший в «Национальный комитет горцев Северного Кавказа».
Другой формой устной пропаганды было радиовещание. С самого начала войны немецкая пропагандистская организации Винета стала готовить передачи для восточных земель, при этом вещание велось на различных языках, в т.ч. и на кавказских (грузинском, азербайджанском и армянском).
Одним из методов ведения пропаганды является ее дифференциация, позволяющая затронуть значимые для каждой выделенной группы вопросы. Например, различной была пропаганда, обращенная к мирному населению и к партизанам. Мирное население, в свою очередь, делилось на жителей городов и сельской местности, а также по возрастному, гендерному и национальному признаку.
В отличие от советской пропаганды, немецкая не уделяла большого внимания гендерной специфике, что объяснялось различной политикой по отношению к женщинам в Третьем рейхе и в СССР. В период оккупации для женщин были выпущены лишь некоторые брошюры, в которых говорилось, что в Германии «женщины остаются женственными, создают семейный уют и воспитывают своих детей для счастливой
j
fz
о. жизни» [1]. Выходили статьи на «женские темы», например, информа-t ция о модах в Германии.
к Одним из основных принципов разделения населения был нацио-
нальный признак. Пропаганда, направленная на отдельные народности, ¡2 должна была способствовать усилению немецкого влияния на местное ^ население, а также разобщению граждан СССР. Для лучшего понима-^ ния кавказских народов в 1942 г. в Германии для служебного пользования была издана книга «Кавказ», в которой большое место занимало описание народностей Кавказа и давались советы, как использовать те или иные национальные черты в интересах Рейха [23, с. 383]. Немецкий институт внешних отношений издал ряд брошюрок, посвященных военному и хозяйственному положению Кавказа, в том числе в них описывались народы, населяющие эту территорию [18]. Казакам была посвящена опубликованная в 1942 г. книга «Das Kosakentum» [28].
Пропаганда акцентировала особое отношение немцев к местному населению. Кавказцы и казаки получали некое преимущество перед русскими, например, в вопросе ношения личного оружия [21, л. 3-4].
Для лучшего взаимодействия с населением использовалась «национальная стилизация». В частности, в пропаганде, направленной на горцев, немцы ссылались на имама Шамиля. Обыгрывалось сходство гербовых символов - орла Рейха и кавказского орла. Образ орла использовался и в визуальной пропаганде, например, в плакате «Кавказ будет свободным». Казак на плакате также изображался в традиционной одежде: в синих шароварах, красной рубахе и папахе со свисавшим из-под нее чубом. Коллаборационистская газета выпустила специальный казачий номер, на первой странице которого были слова песни: «Гей, Кубань, ты наша родина» [27, с. 14]. В газетах преимущественно русских регионов пропагандисты опирались на авторитет русских исторических деятелей: писатель Н.С. Лесков показывался как противник революционной борьбы и антисемит [10], поэт А.А. Фет - как германофил [11].
Любопытно сравнение двух обращений военной администрации к гражданскому населению завоеванного Ставрополя. Одно из них адресовано русскому населению, а другое - кавказскому. Часть обещаний носит общий характер: «мы восстанавливаем право собственности, отменяем колхозный порядок и стахановщину, даем возможности для свободного развития национально-культурных стремлений, несем свободу исповедания религиозных убеждений» [14, л. 65]. Однако если в обращении к русскому населению немцы названы освободителями от «лживого, преступного и обжидевшего советского строя» [Там же], то в обращении к горцам немцы - это освободители кавказских народов
£
«от ненавистного большевистского ига и от долголетнего владычества ¡2 5 &
и л
иностранцев», т.е. русских [14, л. 65]. ^ 2 со
В содержании немецкой пропаганды на Северном Кавказе, как оз ° и в других оккупированных регионах, большое внимание уделялось § ^
О
сообщениям о состоянии на фронтах, констатации непобедимости вер- ^ е^ махта. В сводках сообщалось о победах немецких войск, о том, что ^ Красная Армия голодает, раздета, разута и практически полностью о уничтожена [25, с. 72]. Одновременно опровергалась информация из советских сводок.
Типичным методом идеологической борьбы является так называемая пропаганда ужасов, создание образа врага. Немецкая пропаганда говорила не только о военных преступлениях, но и преступной сущности всего советского строя - раскулачивании, коллективизации, репрессиях. На Кубани были организованны торжественные похороны 5 неизвестных, якобы замученных в подвалах НКВД, для выявления «ужасов большевизма» организован свободный доступ в эти подвалы всех граждан [8, с. 460]. Уделялось внимание и тяжелому положению горских народов. Пропаганда сообщала, что «народы Кавказа под большевизмом прошли настоящую Голгофу и все-таки, несмотря на все гонения, сохранили свою национальность и язык» [26, л. 108]. Отступая, немцы также запугивали население, утверждая, что «раз они не уходили с Красной Армией, а оставались с немцами, то изменили советской власти и будут за это наказаны, что советская власть за это будет расстреливать и ссылать в концлагеря» [18, л. 30].
Противоположность представлял создаваемый пропагандой образ Германии. Газеты восхваляли «традиционные» немецкие качества: «строгая экономия, аккуратность и правильная производительность труда», «германская организация», «население страны... живет хорошо, свободно, богато» [20]. Пропаганда ссылалась на исторический вклад Германии в мировую цивилизацию, рассказывала о развитии немецкой музыки, лучших фильмах, всеобщей грамотности, исключительной вежливости берлинцев. Особое внимание уделялось Адольфу Гитлеру. Как декларировалось пропагандой, в Германии также «было тяжело трудовому народу, пока великий вождь Адольф Гитлер не выгнал из своей страны всех капиталистов-эксплуататоров и не ввел национал-социализм» [6, с. 76].
Образ богатой Германии дополнялся создаваемым пропагандой образом немецкого солдата. Ряд газет публиковали рассказы военнопленных о гуманизме германской армии. В газете «Утро Кавказа» был напечатан рассказ о благородном поступке немецкого офицера, спасшего от огня русскую девочку. Гуманные качества авторы статей пытались
о. дополнить тезисами о храбрости, силе бойцов вермахта, например, 5 статьей «Почему германский солдат непобедим». Пятигорская пресса к писала о том, как немецкие офицеры ценят серьезную музыку. Те же поступки оккупантов, которые на практике разрушали их положитель-¡2 ный образ, в газетах называли «недоразумениями». При этом, в отличие ^ от советской пропаганды, где героем мог стать каждый, немецким геро-^ ем можно было восхищаться, благодарить его хорошим трудом, но нельзя было с ним (представителем высшей арийской расы) сравняться. Более высокое положение немецкого солдата подкреплялось на законодательном уровне - «неповиновение и насилие по отношению к немецким солдатам, презрительные и недружелюбные выражения и выпады по адресу немецких солдат и вообще германских вооруженных сил» карались смертной казнью [14, л. 3]. Отход от образа исключительного немецкого героя в пропаганде наметился только после отступления немцев с Кавказа. В 1943 г. в прессе появились статьи о героических солдатах Русской освободительной армии (РОА) [7, с. 113], в 1943-1944 гг. в Берлине издавалась газета «Газават», рассказывающая о подвигах горцев, сражавшихся в рядах немецкой армии.
Образ солдата-освободителя и богатой Германии можно счесть составной частью мифа о необходимости контроля со стороны немецкой нации за неорганизованными славянами. Утверждалось, что «германская армия - не просто армия, но войско нового порядка, и приход ее - не оккупация, а историческое событие, несущее с собой полную перестройку всех хозяйственных, бытовых, культурных, психологических факторов» [2]. Россия - это Обломов, «морально ослабевший, потерявший способность к продуктивному труду, хотя и возвышенный по своим душевным качествам» [Там же]. Германия - «концентрирующийся, энергичный, работоспособный немец Штольц, который приходит к нему на помощь» [Там же].
Значимое место в пропаганде занимала немецкая политика на занятых территориях. В частности, большое внимание было уделено изменениям в религиозной сфере. В приказе командующего 1-й немецкой армией генерал-полковника П.-Л.-Э. фон Клейста к войскам, действующим на территории Северного Кавказа, предписывалось: «разрешить открывать церкви всех вероисповеданий. Устраивать богослужения, уважать права и обычаи» [25, с. 34]. Населению было объявлено, что с приходом немецких войск «будет восстановлена свобода вероисповедания. Открывайте церкви и мечети» [Там же]. Особая ставка делалась оккупантами на ислам. Восстанавливались должности мулл и старших мулл, строились мечети, в Нальчике отпраздновали «курбан-байрам» [22, л. 169], официально вводились исламские порядки,
о" -О ^
мужчинам предписывалось каждую пятницу посещать мечети, запре- ¡2 5 & щалось разведение свиней [9, с. 161]. В ответ на это в прессе публико- ^ 2 оо вались благодарности оккупационным силам за восстановление храмов 'о з ° [17], статьи о близости христианства Н.С. Лескова и национал-социа- § ^
О
лизма. С именем Х.К. Хотекова, который при оккупантах именовался ^ е^
«кади Кабардино-Балкарии», связывалось появление в Кабардино-Бал- ^ карии листовок с «воззваниям к мусульманам», заканчивавшимся призывом к священной войне и «окончательному разгрому большевизма» [9, с. 137]. Воззвание к Кабардино-Балкарии в ноябре 1942 г. начиналось словами: «Правоверные мусульмане! Жидо-большевики свыше 20 лет душили религию наших дедов, оскверняли веру во Всемогущего Аллаха, завещанную нам его пророком Магометом.» [4, с. 138]. Одновременно критике подвергались изменения в религиозной политике СССР: утверждалось, что глава Русской православной церкви митрополит Сергий (И.Н. Страгородский) ведет псевдорелигиозную пропаганду, а муфтий Центрального духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири Г.З. Расулев, объявивший газават германскому фашизму, «никогда муллой быть не мог» [24, с. 229].
Использовалась оккупантами и сфера культуры. В указаниях уполномоченному имперского министра указывалось, что необходимо способствовать развитию различных культур народов Кавказа. «Большевистский принцип национальной по форме и большевистской по содержанию культуры должен быть заменен принципом национальной по форме и по содержанию культуры» [15, с. 220]. В связи с этим, пропаганда обещала, что в будущем произойдет восстановление былых традиций. Газета «Ставропольское слово» писала: «Казаки Дона, Кубани, Терека и Урала. Славная непобедимая Германская Армия, уничтожив жидов и коммунистов, вернет вам коня, земли, казачий быт и лихие казачьи песни» [19]. Горцам же давались обещания возродить национальный быт и освященные веками традиции. В культурной политике также делался акцент на формирование образа высококультурной германской нации, покровительствующей искусству.
Пропагандой также восхвалялась деятельность немцев в вопросах образования. Несмотря на первоначально негативное отношение к восстановлению системы образования на оккупированных территориях, в период оккупации в Ставропольском крае открываются начальные школы, 15 гимназий, Ставропольский сельскохозяйственный институт, Ставропольский медицинский институт и Пятигорский фармакологический институт, среднее сельскохозяйственное училище [12]. Особое внимание в газетах уделялось сравнению советской системы, которая «лишает способности свободно мыслить, формирует шаблонное
о. мировоззрение» и нового свободного вуза, который появился благодаря 5 немецкой помощи [16].
к Не так охотно немецкое руководство шло на преобразования в поли-
тической и экономической сферах. Несмотря на декларации об освобо-¡2 дительной миссии немецких войск, в занятых регионах не было создано ^ независимое правительство. Только незадолго до отступления в шести ^ районах севернее нижней Кубани было решено создать в виде эксперимента «Казачий округ». Ранее были созданы зависимые от немцев Штаб Войска Донского (позже Штаб походного атамана), Казачье управление Дона, Кубани и Терека при Восточном министерстве [5, с. 246], Карачаевский национальный комитет и Представительство интересов Кабардино-Балкарии. В связи с тем, что у немецкого руководства не было единого взгляда на будущее Кавказа, пропаганда не давала ясной картины политического устройства, в некоторых листовках говорилось, что дальнейшее положение народа будет определяться степенью его участия в антисоветской борьбе [13, л. 66].
Отдельную проблема представляла аграрная реформа. Обещание вернуть частную собственность было важной составляющей немецкой пропаганды, в частности, на занятой территории вывешивались плакаты с лозунгом «Каждому крестьянину - своя земля» [25, с. 73]. Однако сразу после вторжения пропаганда призывала мирное население восстановить старый хозяйственный уклад [14, л. 68-69]. На Ставрополье было обещано начать постепенную передачу колхозной земли в частные руки 6 декабря 1942 г., но на торжественных мероприятиях говорилось, что на подготовку реформы требуется время, поэтому крестьянам предписывалось продолжать сельскохозяйственные работы на прежних колхозных условиях [12].
Наряду с призывами к восстановлению экономики и усиленному труду, оккупационные силы агитировали жителей Северного Кавказа и военнопленных вступать в коллаборационистские военные формирования. В листовках, обращенных к кавказцам, говорилось: «Помогайте нам в этой священной борьбе за освобождение вашей родины!.. Чем больше вас перейдет к нам, тем скорее кончится война, тем быстрее вы добьетесь свободы» [24, с. 501]. На Дону формированием коллаборационистских частей занимался Штаб Войска Донского во главе с полковником казачьих войск и генерал-майором вермахта атаманом С.В. Павловым [6, с. 145].
Таким образом, пропаганда была важной частью немецкого плана завоевания Северного Кавказа. Были задействованы различные формы идеологического воздействия, для наилучшего взаимодействия с народами Кавказа использовался национальный колорит, подчеркивалось
о" -О ^
особое отношение вермахта к местным народам, его освободительная у ^ функция. Наряду с традиционными темами, пропаганда уделяла повы- ^ 2 оо шенное внимание восстановлению религии, древней культуры, частной 'о з ° собственности на землю. Население призывалось к усердному труду § ^
О
во имя победы Германии и к вступлению в коллаборационистские фор- ^ е^ мирования. Однако противостояние различных ведомств и точек зре- ^ ния не позволяло представить четкую картину будущего Кавказа. При- о зывы к вступлению в войну на стороне Германии не были подкреплены образом героя, с которым могли себя отождествить местные жители.
Одной из важнейших причин провала немецкой пропаганды являлось ее расхождение с реальной оккупационной политикой. Не были выполнены обещания создать в республиках независимые правительства, раздать крестьянам землю. Напротив, началась экономическая эксплуатация региона. Несмотря на декларируемое особое отношение к населению Северного Кавказа, в одном Ставропольском крае за 5,5 месяцев оккупации, по данным ГАСК, погибли 32 тыс. человек. Образ «культурного немца» вступал в противоречие с расстрелами деятелей культуры: в Кабардино-Балкарии были расстреляны актеры Театра русской драмы И.Л. Посадов, В.А. Све-тозарова со своим 10-летним сыном, главный художник Т.П. Рябчиков, начальник управления по делам искусств Кабардино-Балкарской автономной республики X. Темирканов и др. Создаваемый немецкой пропагандой образ врага не соответствовал опыту взаимодействия большинства населения Северного Кавказа с советской властью.
Библиографический список
1. Всем женщинам и девушкам СССР. Б.м., б.г. // Управление Центра документации новейшей истории Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики. Ф. 45 (Штаб Кабардино-Балкарского партизанского отряда). Оп. 1. Д. 15.
2. Германская армия // Ставропольское слово. 1942. 21 октября. № 38. С. 1.
3. Грибков И. Периодическая печать на временно оккупированных территориях // Эхо войны. 2008. № 3. С. 60-71.
4. Журавлев Е.И. Немецкий оккупационный режим, коллаборационизм и религиозный вопрос на юге России в годы Великой Отечественной войны // Научные проблемы гуманитарных исследований. Пятигорск, 2009. С. 135-141.
5. Крикунов П. Казаки. Между Гитлером и Сталиным. М., 2005.
6. Кринко Е.Ф. Жизнь за линией фронта: Кубань в оккупации (1942-1943). Майкоп, 2000.
7. Ковалев Б.Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М., 2011.
8. Коллаборационизм на территории Краснодарского края в период немецкой оккупации (1942-1943): малоизвестные страницы. Сочи, 2003.
j
^
о. 9. Лики войны. Нальчик, 1995.
R 10. Лютый Ф. О христианстве Лескова // Утро Кавказа. 1942. 29 ноября. № 1. ^ С. 3.
го 11. Лютый Ф. Опальный поэт // Утро Кавказа. 1942. 4 декабря. С. 3. J 12. Мы снова находим свою землю // Кавказский вестник. 1942. 11 декабря. g С. 2.
^ 13. Наставление о поведении по отношению к добровольцам // Российский
государственный архив социально-политической истории. Ф. 17 (Цен-0 тральный Комитет КПСС (ЦК КПСС)). Оп. 125. Д. 165. Л. 66-67.
14. Немецкая агитация и пропаганда // Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 125. Д. 167. Л. 84.
15. Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками: В 3 т. М., 1966. Т. 2.
16. О старой и новой высшей школе // Кавказский вестник. 1942. 13 декабря. С. 3.
17. Об истории церкви // Кавказский вестник. 1943. 3 января. С. 3.
18. Обзоры военного и хозяйственного положения Кавказа, изданные верховным командованием вооруженных сил Германии // Российский государственный военный архив. Ф. 1323к (Полицейские и административные учреждения Германии и временно оккупированных ею территорий). Оп. 1. Д. 54.
19. Обращение к казакам // Ставропольское слово. 1942. 30 августа. С. 1.
20. По городам и селам Германии // Кавказский вестник. 1942. 20 декабря. С. 2.
21. Предписание от 20 сентября 1942 г. // Государственный архив Ставропольского края. Ф. Р-1059 (Коллекция документальных материалов, отражающих период немецко-фашистской оккупации Орджоникидзевского края, с 12.01.1943 г. - Ставропольского края 1942-1943 гг.). Оп. 2. Д. 14. Л. 3-4.
22. Протокол XVIII областной партийной конференции. Выступление тов. Бежанова - министра Государственной Безопасности Кабардинской АССР. 1946 г. // Управление Центра документации новейшей истории Архивной службы Кабардино-Балкарской Республики. Ф. 1 (Кабардино-Балкарский Республиканский Комитет Коммунистической партии РСФСР (Реском КП РСФСР)). Оп. 1. Д. 1381. Л. 65-71.
23. Семиряга М.И. Коллаборационизм: природа, типология и проявление в годы Второй мировой войны. М, 2000.
24. Синицын Ф.Л. Национальный вопрос на оккупированной территории СССР, 1941-1944. Пермь, 2013.
25. Ставрополье в период немецко-фашистской оккупации. Ставрополь, 2000.
26. Фельдцайтунг № 265 от 19.10.1941 г. (обзор и перевод немецкой газеты) // Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 125. Д. 38. Л. 107-108.
27. Ширяев Б.[Н.] Я - человек русский! Буэнос-Айрес, 1953.
28. Das Kosakentum. 1942 // Российский государственный военный архив. Ф. 500к. (Главное управление имперской безопасности). Оп. 1. Д. 786. 113 л.
29. Hoffmann J. Kaukasien 1942/43. Das deutsche Heer und die Orientvölker der Sowjetunion. Freiburg, 1991.
Хорольская Мария Витальевна - аспирант кафедры новейшей отечествен-
О ™
m ^ oi
к у Z
ной истории Института истории и политики, Московский педагогический госу- ф ^ со
_ з и ^
дарственный университет; младший научный сотрудник сектора политических о о
проблем европейской интеграции, Национальный исследовательский институт ^
мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова РАН, q ^
г. Москва ^
>
E-mail: Khorolskaja.marya@yandex.ru О
M. Khorolskaya
German propaganda among the population of the Northern Caucasus during the Great patriotic war
The article deals with German propaganda aimed at the peaceful population of the North Caucasus during the Great Patriotic War. The study of propaganda is becoming particularly relevant at the present time because of discussions in the public space about "information wars" and "manipulation of consciousness". The study of propaganda in the North Caucasus is of interest, because it makes it possible to study one more aspect of the Battle of the Caucasus, which was the important part of the Great Patriotic War, and also to understand the features of the German occupation policy in this region. Based on the materials from federal and regional archives, collaborationist press and memoirs of the contemporaries, the article analyzes the forms of German propaganda, the methods by which it tried to influence the local population, the images and myths, as well as the relationship between propaganda and occupation policy.
Key words: German propaganda, Battle of the Caucasus, German occupation, German religious policy, German cultural policy on the occupied land, "Caucasian experiment", Great Patriotic war.
Khorolskaya Maria V. - post-graduate student at the Department of Contemporary National History of the Institute of History and Politics, Moscow Pedagogical State University; researcher at the Sector of Political Problems of European Integration, Primakov National Research Institute of World Economy and International Relations
