CC BY
257
Л.М. Романова
НАЦИОНАЛЬНЫЙ СУВЕРЕНИТЕТ РОССИИ: ПОНЯТИЕ И ПРИНЦИПЫ
Современная мировая политическая система характеризуется борьбой двух тенденций. С одной стороны, это тенденция «десуверенизации», а с другой - мощная тенденция укрепления национального суверенитета рядом государств. Вхождение понятия «суверенитет» в практику международно-правовых отношений и в мировую политику имеет давнюю историю.
В «Современном политологическом словаре» отмечено, что «развитие термина “суверенитет” совпадает с возникновением современного территориального государства (1250-1350 гг.) одновременно с концентрацией власти в руках суверена, который обладает монополией силы» [1, с. 862]. Понятие «суверенитет» долгое время связывалось с понятием «суверен-властитель», которое в прошлом активно использовалось для определения государства. В Х1Х веке считалось, что «над данной властью, которой принадлежит суверенитет, не должно стоять никакой другой власти, имеющей правомерное полномочие давать ей повеления или препятствовать осуществлению ее воли» [2, с. 893].
В советские времена отмечали, что суверенитет реализуется прежде всего «в порядке осуществления государством его функций; при этом наиболее непосредственно он проявляется в системе прав государства, в том числе суверенных прав» [3, с. 26]. Таким образом, особенностью суверенитета определялось верховенство государственной власти, ее доминирующее положение над иными властными отношениями (семейными, коллективными).
Под субъектом, обладающим суверенитетом, в наиболее общем смысле часто понимается прежде всего высшая власть, стоящая на вершине властной иерархии. При этом суверенитету отводится определенная роль: он «оформляет юридическую рационализацию политической власти, которая стремится
трансформировать подлинную силу в законную власть, политическую власть - в правовую» [1, с. 862].
Среди мыслителей разных народов, которые внесли существенный вклад в формирование современной концепции суверенитета, необходимо отметить Гуго Гроция, Жана Бодена, Николо Макиовелли, Мартина Лютера, Томаса Гоббса, Жан Жака Руссо, Франсуа Гизо.
Философ нового времени Жан Боден уделил вопросу о суверенитете особое внимание, его справедливо называют отцом современной теории суверенитета. Именно он дал первое классическое определение суверенитета как «высшей, абсолютной и постоянной власти над гражданами в политическом сообществе», т. е. суверенитет трактуется как концентрирование власти в личности верховного правителя [4, с. 212]. Таким образом, суверенитет в интерпретации Бодена олицетворен в личности суверена, не связанной внешними факторами юридической ответственности, границами компетенции.
Положение о суверенитете народа является одним из центральных элементов политической теории Ж.-Ж. Руссо, который считал, что суверенитетом может быть наделено только «коллективное существо». По его словам, суверенитет - это «только осуществление общей воли» [5, с. 216]. Руссо пишет: «Суверен, который есть не что иное, как коллективное существо, может быть представляем только самим собою. Передаваться может власть, но никак не воля» [5, с. 216]. Так Руссо обосновывал тезис о неотчуждаемости суверенитета. Другим принципиальным положением является его тезис о неделимости суверенитета: «В силу той же причины, по которой суверенитет неотчуждаем, он неделим, либо воля является общею, либо ею не является; она являет собою волю народа как целого, либо - только одной его части. В первом случае эта провозглашенная воля есть акт суверенитета и создает закон» [5, с. 217]. «Суверен, - говорит Руссо, -уже в силу того, что он существует, является всегда тем, чем он должен быть» [6, с. 221]. Должное внимание Руссо уделил вопросу «о границе верховной власти суверена», «все то, чем гражданин может служить Государству, он должен сделать тотчас же, как только суверен этого потребует, но суверен со своей стороны не может налагать на подданных узы, бесполезные для общины» [5, с. 221].
У суверенитета выделяют два измерения - внутреннее и внешнее. И. Валлерстайн отмечает, что суверенитет, как его определяют начиная с ХУ1 века, - это требование, порождаемое не столько самим государством, сколько межгосударственной системой. Далее он пишет, что «в рамках своих границ (которые, однако, должны быть четко определены и легитимизированы на уровне межгосударственной системы) государство имеет право проводить любую политику, которую полагает разумной, принимать любые законы, которые считает необходимыми, и при этом никто - ни отдельные индивиды, ни группы, ни внутригосударственные структуры - не вправе отказаться от их исполнения». При этом суверенитет в международной сфере, по его оценке, «предполагает, что никакое иное государство не имеет права претендовать - ни прямо, ни опосредованно - на полномочия данного государства, осуществляемые им в
пределах собственных границ, поскольку такая попытка означала бы покушение на его суверенитет. Разумеется, и прежние государственные образования стремились к обретению всей полноты власти в своих пределах, но “суверенитет” предполагает еще и признание правомочности таких требований каждого из входящих в межгосударственную систему государств со стороны остальных». На основе этого Валлерстайн делает обоснованное заключение о том, что «суверенитет в современном мире предполагает взаимность» [7,
с. 83]. Современный политологический словарь указывает на то, что в Средневековье прилагательное «суверенный» более обобщенно используется для определения положения превосходства внутри любой иерархической системы. С созданием же государства в том виде, который оно имеет и сейчас, «суверен берет на себя все более специфические политические задачи, среди которых выделяется задача гарантирования как мира между подданными королевства, так и объединения не только для обороны, но для наступления против внешнего врага» [1, с. 862].
С ХУІІ века суверенитет обладателя государственной власти связывался прежде всего с обязанностью поддерживать гражданский мир в стране и с правом вести войны вне ее: «Если внутри политической системы основная цель суверенитета заключается в запрещении частных войн и в мирном урегулировании противоречий между подданными, то во внешнем аспекте суверен ответственен за военные действия с другими государствами. Суверен, таким образом, становится также тем, кто решает, кому быть врагом и кому быть другом» [1, с. 862]. Перечисленные обязанности и права актуальны и в условиях ХХІ века, особенно важны последние из них, если учитывать возрастающую роль военного фактора в системе мировой политики. Для реализации этих суверенных прав государствам необходимо иметь собственные вооруженные силы и обладать правом их независимого применения.
Триумфом разработки идеи государственного суверенитета, оформленного на договорно-правовой основе, считается Вестфальский мир 1648 года, которым завершилась Тридцатилетняя война. По Вестфальскому миру, германские князья-суверены получили полные и неотчуждаемые права над контролируемыми ими территориями, независимость как от светской имперской, так окончательно и от церковной власти. В результате этого мира суверенными государствами в Германии, практически свободными от власти императора, стали около 300 различных субъектов международных отношений (эти субъекты получили право заключать союзы между собой и между иностранными державами при условии, что такие союзы не были направлены против императора и империи).
Определив границы государств Европы, Вестфальский мир стал исходным документом для всех последующих международных договоров, вплоть до Французской революции конца ХУІІІ века. А нормы права, заложенные в нем, актуальны и в наше время.
В конце ХІХ - начале ХХ веков в международном праве суверенитет трактовался как «абсолютное право государства решать все внутренние вопросы, независимо от воли других, и вступать с другими государствами во всевозможные соглашения». Отмечалось, что «международное общение возможно только при взаимном признании государственного суверенитета» [1, с. 893].
К 1970-м годам ХХ века трактовка суверенитета в международном измерении, подобная той, что имела место в конце ХІХ - начале ХХ веков, установилась и в советской традиции: «Суверенитет государства делает его независимым в международных отношениях, где оно выступает как самостоятельный субъект международного права» [3, с. 25-26].
Несмотря на то, что после «холодной войны» быстро усугубляется раскол правовых основ миропорядка, никто не отменял традиционный принцип суверенитета государств, на котором строились системы международных отношений в течение столетий. Они были и остаются отношениями взаимопризнанных государств-суверенов, обладающих всей полнотой прав и полномочий внутри установленных границ. Фундаментальная категория государственного суверенитета положена в основу Устава ООН - важнейшего источника современного международного права [8, с. 87].
Суверенитет определялся как независимость государства во внешних и верховенство - во внутренних делах. Уважение суверенитета - основной принцип современного международного права и международных отношений - закреплен в Уставе ООН и других международных документах [9, с. 1160].
С таким пониманием суверенитета перекликается его трактовка в последних изданиях. Так, в Новой философской энциклопедии 2003 года отмечается, что «государственный суверенитет предполагает полную независимость во внутренних и внешних сношениях, т.е. над властью государства, признаваемой суверенной, не стоит никакая иная власть, способная подчинить его себе или воспрепятствовать ему в проявлении его воли; в международной сфере суверенитет государства выражается в его праве самостоятельно, независимо от других государств, решать свои внутренние вопросы и вступать в международные соглашения» [10, с. 546].
Сейчас, в отличие от прошлого, суверенитет не рассматривается как неограниченный и абсолютный: он находится в определенных отношениях с основополагающими, общепризнанными принципами международного и конституционного права [11, с. 203].
В сфере внутренних отношений суверенитет не должен вступать в противоречие с конституционно закрепленными гражданскими и политическими правами человека, которые были достигнуты с развитием международного права.
Конституция Российской Федерации называет человека, его права и свободы высшей ценностью, и, следовательно, все конституционные принципы должны согласовываться с этим. Положения Конституции РФ определяют, что права и свободы человека являются для современной России высшей ценностью, нашли отражение во многих официальных документах руководства страны. В частности, они весьма четко обозначены в Послании Президента России Федеральному собранию: «Главный конкурентный капитал, главный источник развития страны - это ее граждане. Для того, чтобы страна стала сильной и богатой, необходимо сделать все для нормальной жизни каждого человека, человека, создающего качественные товары и услуги, создающего культурное достояние державы, создающего новую страну»*.
Во внешних отношениях, как уже отмечалось, суверенитет России ограничен рядом общепризнанных принципов международного права, среди них - запрет на развязывание войны, обязательства, взятые на себя государством как членом международных организаций (ООН) или региональных (Совет Европы). В соответствии со статей 79 Конституции РФ Российская Федерация может участвовать в межгосударственных объединениях и передавать им часть своих полномочий согласно международным договорам, если это не влечет ограничения прав и свобод человека и гражданина и не противоречит основам конституционного строя РФ.
Система добровольных обязательств государства в соответствии с нормами международного права ограничивает его свободу действий, снижает степень независимости от внешней среды в решении своих внутренних проблем. Безусловно, правильным является замечание о том, что «сохранять суверенитет означает умение преследовать свои собственные цели, несмотря на давление взаимозависимости или используя его» [12, с. 313].
В связи с этим обеспечение суверенитета в современных условиях требует осознанной, глубоко продуманной внутренней и внешней политики страны, опирающейся как на развитое понимание национального интереса, так и на реалистическое представление о современной «международной среде», в которой приходится действовать государству [13, с. 58-59]. Следует исходить из того, что сегодня масштабы деятельности государства многократно возросли по сравнению с предыдущими историческими периодами.
Однако в последнее время все чаще многие политологи предсказывают национальному государству и принципу суверенитета не только неизбежную, но и скорую кончину. Об этом пишут не только западные авторы, но и российские исследователи. Так, Д. Сорос в своей книге «О глобализации» [14] описывает контуры и конкретные детали формирующегося общества без границ и государственных суверенитетов. Ему вторит российский политолог и экономист Ю. Шишков, утверждающий, что понятие суверенитета выросло из инстинкта хищников, ограждавших свой ареал проживания и пропитания от посягательств других хищников. В современном глобализирующемся человеческом сообществе он (т.е. суверенитет) выглядит как архаизм и бессмыслица. На смену уходящей в прошлое системе конкретной борьбы враждующих между собой отдельных национальных государств и их блоков приходит, дескать, новая многоярусная глобальная система регулирования общественных процессов, где доминируют не столько мощные государства, сколько транснациональные корпорации, международные правительственные и неправительственные центры и даже международные средства массовой информации... государственный суверенитет объективно и закономерно размывается со своего экономического фундамента [15, с. 30-31].
Однако опыт показывает, что даже в условиях наиболее успешной, европейской, модели интеграции многие важнейшие функции регулирования общественной жизни способен осуществлять только такой институт, как национальное государство. Тот же исторический опыт, особенно на примере России, показал, насколько пагубно разрушать действующие структуры социального управления, прежде чем возникли или созданы новые, устойчивые и проверенные опытом. Это опасно, прежде всего, с точки зрения сохранения стратегической стабильности в мире и устойчивости сложившегося ритма общественного прогресса. Борьба между сторонниками и противниками демонтажа национальной государственности отражает противостояние и взаимодействие тенденций глобализации, с одной стороны, и сохранения национальной самобытности народов - с другой. Это существенная черта современной эпохи, ее политического облика. И решение данной проблемы лежит в русле поиска таких способов регулирования процессов глобализации, при которых обеспечивалось бы сохранение и обогащение
культурного достояния всех народов и цивилизаций, а не на пути насильственной экспансии одного государства за счет других, давления одной цивилизации, провозгласившей себя эталоном, над другими. Рассматриваемую проблему нужно решать не методами разрушения веками создававшихся социальных и политических структур, традиций и ценностей, а, как это убедительно обосновала в своем исследовании И. Василенко: «методами свободного диалога цивилизаций, равноправного взаимообогащения материальных и культурных ценностей народов, их постепенной интеграции на началах добровольности, демократии, гарантий свободы и справедливости для всех политических участников этого цивилизационного диалога» [16].
Признание необходимости обеспечения национального суверенитета нашей страны, глубокое и устойчивое понимание российских национальных интересов и придание национальному суверенитету операционного значения должны стать одними из важнейших элементов самосознания не только отечественного политического класса, но и простых россиян*. Национальный суверенитет ценен сам по себе и как важнейшее условие достижения российской конкурентоспособности во все более жестких условиях глобализирующейся экономики. Обеспечение достойного места в мире для нашей страны, возвращение статуса великой державы невозможно без отстаивания национального суверенитета.
Литература
1. Современный политологический словарь. М.: Издательский дом Nota Bene, 2000.
2. Брокгауз Ф.Я., Ефрон И.А. Энциклопедический словарь. СПб.: Акционерное общество «Издательское дело»; Брокгауз-Ефрон, 1901. Т. ХХХ1 А (62).
3. Большая советская энциклопедия. М.: Советская энциклопедия, 1976. Т. 25.
4. Боден Ж. Сочинение о государственной власти. М., 2001.
5. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре // Руссо Ж.Ж. Трактаты / Пер. с фр. А. Хаютина, В. Алексеева-Попова. М.: ТЕРРА - Книжный клуб; КАНОН-Пресс-Ц., 2000.
6. Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре. М., 1998. Кн 1.
7. Валлерстайн И. Конец знакомого мира. Социология ХХ1 века / Пер. с англ. / Под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Логос, 2003.
8. Горбачев М.С. Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М.: Альпина Паблишер, 2003.
9. Большой энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия; СПб.: Норинт, 1998.
10. Новая философская энциклопедия. М., 2003.
11. Популярный юридический энциклопедический словарь / Ред. колл. О.Е. Кутафин, В. А. Туманов, И.В. Шмаров. М.: Большая российская энциклопедия, 2000.
12. Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарика, 2004.
13. Кокошин А. А. Реальный суверенитет в современной мирополитической системе. М.: Европа, 2006.
14. Сорос Д. О глобализации / Пер. с англ. М.: Эксмо-Пресс. 2004.
15. Россия в глобальном мире: ответы на вызовы нового века. М., 2001.
16. Василенко И. Политическая глобалистика. М., 2000.
