CC BY
100
Литературоведение
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2015, № 2 (2), с. 61-67
УДК 821.161.1 + 811.133.1
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР И СПОСОБЫ ЕГО ПРЕЗЕНТАЦИИ В ПЕРЕВОДЧЕСКИХ КОММЕНТАРИЯХ (НА МАТЕРИАЛЕ ФРАНЦУЗСКИХ ПЕРЕВОДОВ «ЗАПИСОК ОХОТНИКА» И. ТУРГЕНЕВА)
© 2015 г. Н.А. Воскресенская
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
Повтунвла в ркдакцвю 03.02.2015
В статье рассматриваются проблемы переводческой рецепции русского национального характера на материале французских переводов цикла И. Тургенева «Записки охотника» Х1Х-ХХ веков. Исследуется роль комментариев в раскрытии авторской концепции русского национального характера, анализируются их типы. Сравнительно-сопоставительный анализ текстов показал, что сложность объяснения русского характера французскими авторами заключалась в том, что стремление постичь его «тайну» потребовало введения значительных сведений об особенностях русской действительности, которая формировала национальное самосознание русского человека. Анализ переводческих комментариев XIX века показал, что в них преобладает пояснение реалий русского быта, а в комментариях XX столетия, сохранивших эту тенденцию, большое внимание уделено лингвистическим реалиям, отражающим специфику рецепции русского национального характера.
Ключквык улова: Тургенев, «Записки охотника», французские переводы, национальный характер, комментарии текста, рецепция, интерпретация.
Проблема русского национального характера, центральная в творчестве Тургенева, к которой он обращался впоследствии во всех своих произведениях, была поставлена в первой большой работе писателя - цикле «Записки охотника».
«Записки охотника» были первым произведением И. С. Тургенева, переведенным на французский язык, поэтому в сознании французского читателя писатель долгое время ассоциируется именно с этой книгой. Всего во Франции было сделано 8 переводов цикла (с 1852 г. по 1969 г.)1. Интенсивность переводов «Записок охотника» объясняется многими причинами, важнейшая из которых - неослабевающий интерес к русской культуре, к ее национальным основам, во многом обусловленный тем, что именно Тургенев был для французских писателей, критиков и читателей одним из наиболее авторитетных источников знаний о России. Другая не менее важная причина множественности переводов заключается в том, что, «расшифровывая» «чужой» национальный код, раскрывая для французского читателя русский характер, переводчик, выступая в роли интерпретатора, принимает участие в формировании самосознания собственной нации.
Такие метатекстуальные компоненты текста оригинала, как авторские комментарии, выполняют важную роль в формировании представления о русском национальном характере, по-
этому модификация их в переводах играет определяющую роль в осуществлении коммуникации и расшифровке инокультурных кодов, формирующих представление французского читателя о русском характере. В первую очередь, необходимо определить метатекстуаль-ную роль таких понятий, как «примечание» и «комментарий». Оба относятся к справочно-пояснительной части книги, но «если примечание ограничивается только справкой, то комментарий обязательно добавляет к любой справке толкование сообщаемых сведений под углом зрения раскрытия авторского замысла, авторской концепции произведения» [1, с. 486]. Таким образом, комментарии являются разновидностями примечаний и в данной работе будут рассматриваться в качестве пояснительной информации комментирующего характера и использоваться как синонимы.
Комментарии в тексте Тургенева можно объединить в несколько групп. Причем у Тургенева основной тип расположения комментариев по отношению к тексту - это подстрочные комментарии, которые подразумевают необходимость прочтения этих комментариев по мере чтения текста. Это также выражение авторской точки зрения, в которой проявляется отношение к изображаемому.
Обратимся к анализу авторских комментариев, которые так или иначе связаны с проблемой
русского национального характера. Во-первых, Тургенев объясняет диалектные слова и выражения, во-вторых, комментирует охотничьи термины, в-третьих, дает пояснения к употреблению имен собственных.
Для раскрытия характера русского крестьянина Тургенев сознательно вводит в язык своих рассказов диалектизмы, разговорные выражения, которые он комментирует, причем вкладывает их преимущественно в речь крестьян. Интересно, что большая часть принадлежит крестьянским мальчикам из рассказа «Бежин луг» (9 из 14 диалектных выражений встречаются в этом рассказе): в их разговоре встречаются рольни, лисовщики, казюли, сугибель, бучило; они называют солнечное затмение предвиденьем небесным [2, с. 92, 99], вспоминают поверье о Тришке, в основе которого, по мнению Тургенева, лежит сказание об антихристе. По-видимому, писатель намеренно подчеркивает народное начало именно в этом рассказе, «одном из принципиально важных для Тургенева произведений» [3, с. 180].
В речи самого рассказчика Тургенев поясняет в первую очередь охотничьи термины: соловьи с лешевой дудкой, кукушкиным перелетом; объясняет, что такое битюк, площади, поршок. Однако таких комментариев крайне мало и можно предположить, что Тургенев использует их, чтобы «напомнить» читателю, что рассказчик - охотник, поскольку на самом деле охота выполняет лишь функцию «рамки» [4, с. 4], охотничий костюм позволяет рассказчику знакомиться с помещиками, крестьянами, дворовыми людьми, рассказчик путешествует и «как будто вписывает себя в природу» [5, с. 41].
Тургенев редко комментирует имена собственные, используемые им в рассказах, поскольку в большинстве случаев они общепонятны русскому читателю, либо сохраняют прозрачную внутреннюю форму. Однако если он дает примечания к топониму или антропониму, то идет дальше простого объяснения имени и поясняет особенности характера жителей упоминаемой местности или черты, присущие человеку с объясняемым прозвищем. К примеру, в рассказе «Татьяна Борисовна и ее племянник» внук дворового Поликарпа родом из Амченска. Это мальчик быстроглазый, бойко разговаривающий с дедом, грозящий дать в пузо кулаком какому-нибудь мусье, не соглашаюшийся повторять за Поликарпом разбойник Бонапар-тишка, пока дед ему что-нибудь не даст. Такой портрет естественно дополняется комментарием Тургенева, что жители Амченска - в простонародье город Мценск - ребята бойкие, и приве-
денное выражение «амчанина на двор», которое сулят недругу [2, с. 130].
Переводческие комментарии являются одним из способов преодоления как межъязыковой, так и межкультурной ассиметрии: «комментарий - это перевод, перевод чужой культуры на язык наших мыслей и чувств» [6, с. 72]. Основная задача комментария переводчика -элиминация лакун в переводном тексте, вызванных наличием лингвистических и культурных реалий оригинального текста.
Одна из проблем комментирования текста в примечаниях заключается в том, что, поясняя смысл отдельных слов и выражений, они могут разрушить «миметический эффект», т.е. помешать созданию «иллюзии переживания читателем описываемых событий» [7, с. 93]. Между тем, комментарии позволяют сохранить в переводном тексте элементы чужой лингвокультуры и являются дополнительной информацией для читателя. Поэтому при адаптации произведения в принимающей лингвокультуре наличие или отсутствие (как и характер) переводческих комментариев объясняется общей переводческой стратегией.
Переводчик ориентируется как на исходную, так и на принимающую лингвокультуру и, комментируя текст, стремится сохранить характер коммуникативной ситуации, созданной автором, а также эквивалентно передать референтную ситуацию с учетом фоновых знаний читателей, на язык которых он переводится. Вербальный или культурный код текста оригинала нуждается в пояснении при наличии лингвистических и культурологических лакун в когнитивных знаниях читателей. Основная функция примечаний - пояснительная. В случае включения в комментарий сведений об авторе оригинального произведения, об истории создания произведения, а также его анализа нам представляется возможным говорить о его вводной и аналитической функциях. Прибегая к комментированию, переводчик часто корректирует авторские смыслы оригинального текста в соответствии со своими прагматическими установками, поэтому выделяют еще волюнтативную и оценочную функции примечаний.
Все переводчики «Записок охотника» используют подстрочные примечания, определяя таким образом их необходимость при понимании смысла произведения. Только А. Монго выносит свои комментарии после текста: он считает, что читателям, заинтересованным в пояснениях, такие комментарии будут полезны, в то время как другие смогут не отвлекаться от текста [8, с. 32]. Однако Монго оставляет под-
строчные комментарии самого Тургенева, признавая тем самым важность авторских примечаний для понимания русской действительности.
С точки зрения информации мы выделили в переводах на французский язык следующие группы переводческих комментариев: культурологические комментарии, восполняющие фоновые знания бытового, социального, исторического характера, и лингвистические примечания, поясняющих факты чужого языка (в том числе, устойчивые выражения, пословицы, диалектные употребления, особенности произношения, грамматических и синтаксических конструкций, значения имен собственных).
Для переводов XIX века характерно преобладание комментариев, объясняющих реалии русского быта и социального устройства.
Э. Шаррьер дает в основном краткие примечания и лишь иногда объясняет явления, связанные с тем или иным понятием. Так, например, он приводит обширное пояснение, кто такие «однодворцы» [9, с. 69-70], акцентируя внимание читателя на их практически бесправном положении в обществе. Однако в Овсянникове автора-рассказчика привлекает в первую очередь русское начало, его самобытность, но не социальное положение. К тому же Шаррьер изменяет таким образом идею, волновавшую Тургенева в 40-50-х годах, и развиваемую им в последующих произведениях - мысль о постепенной гибели дворянского сословия. Овсянников выражает мысль автора о том, что втарок вымкрло, а молодок ик иарождактвя: ему вта-рого вркмкив овобкиио хвалвть ик вз чкго [2, с. 39], да и молодык говнода больио мудрят [2, с. 44]. Комментируя рассказ «Бежин луг», Шаррь-ер обращает внимание читателя на то, что у Феди былв точио кго ваногв - ик отцоввквк [2, с. 61] и приводит подробный комментарий о том, что крестьяне в России часто имеют только одну пару обуви на всю семью, которую могут надеть только по решению главы семьи и которую никогда не носят в плохую погоду, чтобы не испортить [9, с. 111]. Тем самым переводчик идет вразрез с замыслом Тургенева, который не только не стремится показать социальное неравенство мальчиков, но, напротив, утверждает, что дети являются частью природы, и природа их всех уравнивает, лишает «нравственной уродливости» [5, с. 49].
И. Делаво чаще дает подробные пояснения традиций, обычаев и нравов русской действительности. К примеру, перевод фразы г. Пеноч-кина ... вашк дкло нвть да иа нкчв лкжать [2, с. 94] он сопровождает объяснением, что «зимой русские крестьяне спят на небольшом помосте,
сооруженном над печкой в нескольких футах от потолка» [10, с. 24]. На рассказ Сучка из «Льгова» о том, что он был при барыне казачком, Делаво приводит комментарий, в котором рассказывает читателю о традиции помещиков одевать казачком кого-либо из дворовых [10, с. 126]. Благодаря скрупулезной работе переводчика с текстом и помощи Тургенева [8, с. 31] французский автор дает развернутые комментарии, призванные пояснить особенности чужой для читателя культуры, максимально приблизить его к описываемой действительности, показать, как тяжелые условия, в которых живет крепостной, влияют на особенности русского характера.
В переводах И. Гальперина-Каминского примечаний немного и, как правило, он лишь кратко объясняет основные бытовые и социальные реалии, такие, как pomiéstchik, telejka, kvass, laptis, baba, dvorovi, mechtchanine, grivennik, balalaika, pristiajnaia, yamtschik.
Преводчики XX века используют больше комментирующих элементов, поскольку их переводы во временном плане дальше от текста Тургенева и им приходится подробно пояснять все виды реалий: бытовых, культурных, социальных, исторических. Так, они используют дополняющий метатекст при реноминации реалий-топонимов. Например, в рассказе «Петр Петрович Каратаев» А. Монго сопровождает перевод шитые руковицы торжсковские пояснением, что Торжок - главный уездный город Тверской области, прославившийся своим кожевенным заводом, на котором изготавливают кожу, известную во Франции как «кожа из России» (Chief-lieu de district dans la province de Tver, dont les tanneries sont renommés. On y fabrique notamment le cuir connu en France sous le nom de « cuir de Russie») [8, c. 609]. Тем самым переводчик помогает читателю лучше представить, каким вниманием окружил Петр Петрович свою возлюбленную Матрену.
В отличие от авторов XIX века переводчики XX столетия обращают большое внимание на объяснение лингвистических реалий. Они поясняют устойчивые выражения, архаизмы, диалектизмы, присутствующие в русском тексте, которые, по замыслу Тургенева, должны передать национальную специфику. Л. Жуссерандо преимущественно переводит реалию на французский, а в примечании транслитерирует слово или выражение, затем объясняя их. Так, в тексте рассказа «Гамлет Щигровского уезда» он переводит выражение «эка невидаль» - en voilà une rareté (rareté - редкость), но дает сноску: Névidal': un prodige, une chose qu 'on n 'a jamais
vue. Dans le même sens: névidalchina » 'Невидаль: чудо, нечто, что никто никогда не видел. В таком же значении: невидальщина' [11, c. 347]. При передаче поговорок и пословиц Жуссерандо также дает дословный перевод в тексте и подробное объяснение в примечании, которые, однако, не всегда отражают тургеневский смысл. Например, пословицу «знай сверчок свой шесток», произнесенную Василием Васильевичем в «Гамлете Щигровского уезда» [2, c. 191], он передает как au grillon, le coin de l'âtre 'место сверчка - за очагом ' и в объяснении добавляет: Proverbe pour dire : A chacun son métier. Variante: Au chat, sa corbeille pour dormir 'Пословица со значением: Пусть каждый делает свое дело. Вариант: Каждому коту своя корзина для сна' [11, c. 37S]. При такой интерпретации Жуссерандо теряет идею Тургенева о собственной ничтожности, которую ощущает герой в описанной им ситуации. В переводе А. Монго таких комментариев гораздо меньше, поскольку переводчик предпочитает заменить русские выражения французскими в тех случаях, когда ему не представляется возможным «перекодировать» для французского читателя русскую реалию или французское выражение несет в себе близкое значение.
Имена собственные в тексте Тургенева часто получают дополнительные коннотации. Например, в рассказе «Два помещика» солидные мужики носят имена «Мишка» и «Юшка». Монго обращает на это внимание читателей, комментируя следующим образом: Iouchka est un diminutif familier de Iourii (Georges); appliqué à un vieillard de SO ans, il fait sourire; Stiégounov traite toujours ses gens en gamins : Michka (dim. fam de Mikhail, Michel) doit être, lui aussi, d'âge respectable » 'Юшка - сокращенный разговорный вариант Юрия (Georges); примененное к восьмидесятилетнему старику, оно вызывает улыбку; Стегунов всегда обращался со своими людьми как с мальчишками; Мишка (сокр. разг. от Михаила (Michel) также, должно быть, имеет почтенный возраст ' [S, c. 596]. А. Мон-го по мере возможности дает русскому имени французский эквивалент, но сразу оговаривается, что в силу значительных различий русских и французских имен и иногда в силу местных особенностей сохраняет именам их русскую форму: Akim est une forme familière de Iakinf (Hyacinthe) 'Аким - разговорный вариант имени Иакинф [S, c. 567], Stiopa, Stiopouchka, diminutif de Stépane (Etienne) 'Степа, Степуш-ка - сокращенное от Степан ' [S, c. 574], оставляя без внимания, например, смысловой анализ уменьшительно-ласкательного суффикса в при-
менении к имени Степан. Переводчики XIX века редко поясняют имена собственные, лишь иногда давая краткие пояснения к говрящим именам: Soutchok - bois sec 'сухая деревяшка ' [12, с. 128], Striganikha - la tondue 'коротко остриженный человек' [13, c. 57], Diki-Barine -le maître sauvage 'дикий хозяин' [10, c. 336]. Такие неполные комментарии не только не передают особенности употребления имен, но зачастую не соответствуют действительности. Например, прозвище «Моргач» в «Певцах» объясняется как M. Cligneur 'Г. Моргающий' [10, с. 345], что никак не помогает в понимании характера этого расчетливого человека с крошечными, лукавыми „гляделками", которые никогда не смотрят просто - все высматривают, да подсматривают [2, c. 152].
Важным средством создания образов помещиков в рассказах Тургенева служит употребление ими иностранных (в основном, французских) слов и выражений. Французская речь, которая звучит среди провинциального дворянства, - это тоже существенный показатель состояния культуры: использование иностранных слов демонстрирует дистанцию, разделяющую помещиков и крепостных. Такая отстраненность подчеркивается копированием дворовыми людьми иностранной речи. В речи крестьян иностранные слова транскрибируются русскими буквами, причем в большинстве случаев они употребляются с ошибками. Например, в рассказе «Татьяна Борисовна и ее племянник» слуга Поликарп воспитывает своего внука Васю и поясняет, что, если бы не победа князя Кутузова над Бонапартишкой, то его бы теперь какой-нибудь мусье палкой по маковке колотил, подошел бы этак ..., сказал бы: коман ву порте ву? - да и стук, стук [2, с. 131]. На фоне разговорной речи крестьян французские слова выглядят еще более комично, переданные на русском языке: А я бы его в пузо кулаком. - А он бы тебе: бонжур, бонжур, вене иси, - да за хохол, за хохол - А я бы его по ногам, по ногам, по цибу-лястым-то <...> А он бы пардон закричал: пардон, пардон, севуплей! - А мы бы ему: нет тебе севуплея, француз ты этакой [2, с. 131]. Все французские переводчики, кроме Гальперина-Каминского, стараются донести до читателя тургеневскую иронию и передают выражения на французском с ошибками. При этом некоторые отмечают в комментариях, что в тексте Тургенева такие обороты передаются на русском языке.
Способом создания портрета помещиков служит также неправильное употребление ими французских выражений. К примеру, в кульми-
национной сцене разговора г. Пеночкина с притесняемыми крестьянами в рассказе «Бурмистр» помещик произносит C'est le mauvais côté de la médaille... / Это оборотная сторона медали... [2, с. 94]. Тургенев намеренно заставляет Пеночкина использовать русизм le mauvais côté вместо французского le revers de la médaille [8, c. 590], следуя таким образом замыслу создания портрета Пеночкина в сатирических тонах. На это указывает в примечаниях А. Монго, поясняя французскому читателю мысль Тургенева. Однако остальные переводчики не акцентируют внимание на неверном употреблении французского устойчивого выражения, а некоторые совсем опускают важную для понимания образа помещика деталь и используют в переводе правильный вариант.
В целом, Тургенев достаточно часто использует иностранные вставки для привлечения внимания читателя к тем или иным характерным деталям в портретах героев. Важный образ для понимания характера русского крестьянина - охотник Владимир из рассказа «Льгов». Представляя его, рассказчик в первую очередь описывает его одежду, причем авторское отношение проявляется в употреблении французских слов при описании цвета панталонов: гри-де-лень и блё-д-амур. Такие изысканные цвета -оттенок бледно-фиолетового, отливающий голубым и голубовато-серый - выглядят неуместными на фоне остального портрета: синий сильно потертый сюртук, панталоны, наскоро засунутые в дырявые сапоги [2, с. 50], и подчеркивают «ненастоящесть» дворового вольноотпущенного человека, указывают на оторванность его от своей среды [14, с. 38-39]. Из всех переводчиков только А. Монго и Л. Жуссерандо отмечают в примечаниях, что Тургенев намеренно использует французские слова. Остальные не только не дают пояснений, но даже сокращают описание цвета до «серый», что, несомненно, обедняет созданный Тургеневым портрет.
Показательно, что переводчики XX века не только дают культурологические и лингвистические примечания, направляя читательское понимание русской действительности, но и прямо говорят о тургеневском видении русского национального характера. В комментарии к очерку «Хорь и Калиныч» Л. Жуссерандо поясняет, что Калиныч первым представляет тип русского мужика, которому Тургенев симпатизирует и даже идеализирует: мягкий, мечтательный, бескорыстный идеалист, живущий в гармонии с природой [11, с. 27]. Что касается Хоря, то его Жуссерандо считает практически
исключением в ряду крестьянских образов «сентиментальных и безропотных мечтателей, художников» [11, с. 37]. В образе Калиныча переводчик верно отмечает природный ум крестьян и противопоставляет его «холодному уму» рационального Хоря. Но если черты, присущие Калинычу, будут уточняться, по мнению переводчика, в образе Касьяна и Лукерьи [11, с. 27], то Хоря Жуссерандо ставит обособленно, так как все остальные «умные» герои Тургенева являются, по его убеждению, негодяями и жуликами [11, с. 37].
Проведенный анализ показал, что авторские комментарии в тексте «Записок охотника» дают основание говорить о ведущей роли автора-рассказчика в создании русского национального характера. Его точка зрения организует весь цикл, соединяя воедино написанные в разные время части произведения. Цель переводческих комментариев - раскрыть читателю образ русской действительности и объяснить свое видение русского характера. Сложность объяснения русского характера французской литературной критикой заключалась в том, что стремление постичь его «тайну» потребовало введения значительных сведений об особенностях русской действительности, которая формировала национальное самосознание русского человека. Можно отметить, что в предисловиях переводчиков содержится мотивация комментариев, расширяющих и углубляющих представление французского читателя о России. Для переводов XIX века характерно преобладание комментариев, поясняющих реалии русского быта и социального устройства. Что касается XX столетия, то здесь дан более развернутый комментарий, необходимость которого объясняется значительным временным отстоянием текста оригинала и его представления французскому читателю. При этом переводы XX века Л. Жуссерандо и А. Монго являются серьезными исследованиями, в которых переводчики дают помимо подробных культурологических комментариев лингвистические примечания, облегчая читателю вхождение не только в мир другой культуры, но и в художественный мир Тургенева и прямо обозначают особенности национального характера.
Примечания
1. Charrière E. Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle dеs nobles et dеs paysans dans les provinces russes. Paris, Bibliothèque des Chemins de fer, 1854. 405 p.; Récits d'un chasseur, par Ivan Tourguénef. Traduits par H. Delaveau. Seule édition autorisée par l'auteur. Paris: E. Dentu, 1858. 559
p.; Tu^nev, Ivan Sergeevic. Récits d'un chasseur. Traduit par Ernest Jaubert. Paris, 1891. 159 p.; Récits d'un chasseur. I .Tourguéneff ; trad. de E. Halpérine-Kaminsky. 2-ième éd. Paris : P. Laffitte, 1913. 126 p.; Tourgueneff I. Nouveaux récits d'un chasseur. Traduction et introduction de E. Halperine-Kaminsky. 2-ième éd. Paris: A. Michel, 1927. 287 р.; Ivan Tourgéniev. Récits d'un chasseur. Traduction nouvelle et intégrale avec commentaire, par Louis Jousserandot. Paris, Payot, 1929. 649 p.; Ivan Tourguéniev. Mémoires d'un chasseur (Zapiski Okhotnika), 1852. Traduit du russe, avec une introduction et des notes, par Henri Mongault. Paris : Bossard, 1929. 635 p.; Tourguenev. Récits d'un chasseur. Traduit du russe par M. Vimay. Paris : Gründ, 1939. 219 p.; Récits d'un chasseur ; Premier amour. Ivan Tourgeniev ; traduction nouvelle et préface par Michel-Rostislav Hofmann. Genève, 1969. 384 p.
2. Так, например, Л. Жуссерандо полагает, что в «ближайшее время изучению России во Франции будут уделять огромное внимание, но переводов произведений великих русских писателей с комментариями и объяснениями практически нет» (Jousserandot P. 16). В связи с этим он сопровождает свой перевод «Записок» многочисленными развернутыми комментариями. В процессе анализа нами было отмечено 1245 комментариев в переводе Л. Жуссерандо. Для сравнения: у А. Монго - 326 комментариев; количесто примечаний и комментариев других переводчиков гораздо меньше: Э. Шаррьер: 146; И. Делаво: 163; И. Гальперин-Каминский: 78 (42 - в первой части и 36 - во второй); М.-Р. Гофман: 18. Именно два серьезных исследователя XX века А. Монго и Л. Жуссерандо отдельно отмечают в предисловиях, что их переводы снабжены «обширными комментариями».
Список литературы
1. Справочник издателя и автора: редакционно-изд. оформление издания / А.Э. Мильчин,
Л.К. Чельцова. 2-е изд., испр. и доп. М.: ОЛМА-пресс, 2003. 800 с.
2. Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30 т. Сочинения в 12 т. Изд. 2-е, испр. и допол. М.: Наука. Т. 3. Записки охотника 1847-1874. 1979. 526 с.
3. Муратов А.Б. Автор-рассказчик в рассказе Тургенева «Бежин луг» // Автор и текст. Сб. статей / под ред. В.М. Марковича и Вольфа Шмидта. СПб, 1996. С. 179-192.
4. Эйхенбаум Б. М. Вступительный очерк // Тургенев И.С. Записки охотника. Пг., Лит.-изд. отд. Нарком-проса, 1918. С. 3-8.
5. Скокова Л.И. Памятник двух эпох. («Записки охотника» И.С. Тургенева). М.: Таус, 2013. 120 с.
6. Гаспаров М.Л. Ю.М. Лотман и проблемы комментирования // Новое литературное обозрение. 2004. № 66. С. 70-74.
7. Landers C. Literary Translation. A Practical Guide. Clevedon: Multilingual Matters, 2001. 214 p.
8. Tourguéniev I. Mémoires d'un chasseur (Zapiski Okhotnika), 1852. Traduit du russe, avec une introduction et des notes, par Henri Mongault. Paris : Bossard, 1929. 635 p.
9. Charrière E. Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle dеs nobles et dеs paysans dans les provinces russes. Paris, Bibliothèque des Chemins de fer, 1854. 405 p.
10. Récits d'un chasseur, par Ivan Tourguénef. Traduits par H. Delaveau. Seule édition autorisée par l'auteur . Paris: E. Dentu, 1858. 559 p.
11. Tourgéniev I. Récits d'un chasseur. Traduction nouvelle et intégrale avec commentaire, par Louis Jousserandot. Paris, Payot, 1929. 649 p.
12. Récits d'un chasseur par Ivan Tourguéneff. Traduction et introduction de E. Halpérine-Kaminsky. Paris. Ed. Albain Michel, 1926. 267 p.
13. Tourgueneff I. Nouveaux récits d'un chasseur. Traduction et introduction de E. Halperine-Kaminsky. 2-ième éd. Paris: A. Michel, 1927. 287 р.
14. Уртминцева М.Г. Говорящая живопись (Очерки истории литературного портрета): Монография. Нижний Новгород: Изд-во Нижегородского университета, 2000. С. 38-39.
NATIONAL CHARACTER AND WAYS OF ITS PRESENTATION IN TRANALATOR'S COMMENTS
(ON MATERIAL OF FRENCH TRANALATIONS OF «A SPORTSMAN SKETCHES» OF I TOURGUENEV)
N.A. Voskresenskaya
The article presents problems of the translator's reception of the Russian national character on material of French translations of the Turgenev's cycle «A Sportsman Sketches» of the XIX-XX centuries. The role of comments in disclosure of the author's concept of the Russian national character is investigated, their types are analyzed. The comparative contrastive analysis of texts shows that complexity of an explanation of the Russian character by the French authors was that the aspiration to comprehend its «secret» demanded introduction of considerable data on features of the Russian reality which formed national consciousness of the Russian person. The analysis of translator's comments of the XIX century showed that the explanation of realities of the Russian life prevails in the, and in the comments of the XX century which kept this tendency, much attention is paid to the linguistic realities reflecting specifics of reception of the Russian national character.
Keywords: Turgenev, "Hunter's notes", French translations, national character, comments of the text, reception, interpretation.
HaquoHcmbHbiü xapaKmep u cnocoöu его npe3eHma^u e nepeeoönecKux KOMmeHmapunx
67
References
1. Spravochnik izdatelya i avtora: redaktsionno-izd. oformlenie izdaniya / A.E. Mil'chin, L.K. Chel'tsova. 2-e izd., ispr. i dop. M.: OLMA-press, 2003. 800 c.
2. Turgenev I.S. Poln. sobr. soch. i pisem: v 30 t. Sochineniya v 12 t. Izd. 2-e, ispr. i dopol. M.: Nauka. T. 3. Zapiski okhotnika 1847-1874. 1979. 526 s.
3. Muratov A.B. Avtor-rasskazchik v rasskaze Tur-geneva «Bezhin lug» // Avtor i tekst. Sb. statey / pod red. V.M. Markovicha i Vol'fa Shmidta. SPb, 1996. S. 179192.
4. Eykhenbaum B. M. Vstupitel'nyy ocherk // Turgenev I.S. Zapiski okhotnika. Pg., Lit.-izd. otd. Narkomprosa, 1918. S. 3-8.
5. Skokova L.I. Pamyatnik dvukh epokh. («Zapiski okhotnika» I.S. Turgeneva). M.: Taus, 2013. 120 c.
6. Gasparov M.L. Yu.M. Lotman i problemy kom-mentirovaniya // Novoe literaturnoe obozrenie. 2004. № 66. S. 70-74.
7. Landers C. Literary Translation. A Practical Guide. Clevedon: Multilingual Matters, 2001. 214 p.
8. Tourguéniev I. Mémoires d'un chasseur (Zapiski Okhotnika), 1852. Traduit du russe, avec une introduc
tion et des notes, par Henri Mongault. Paris : Bossard, 1929. 635 p.
9. Charrière E. Mémoires d'un seigneur russe ou tableau de la situation actuelle des nobles et des paysans dans les provinces russes. Paris, Bibliothèque des Chemins de fer, 1854. 405 p.
10. Récits d'un chasseur, par Ivan Tourguénef. Traduits par H. Delaveau. Seule édition autorisée par l'auteur . Paris: E. Dentu, 1858. 559 p.
11. Tourgéniev I. Récits d'un chasseur. Traduction nouvelle et intégrale avec commentaire, par Louis Jousserandot. Paris, Payot, 1929. 649 p.
12. Récits d'un chasseur par Ivan Tourguéneff. Traduction et introduction de E. Halpérine-Kaminsky. Paris. Ed. Albain Michel, 1926. 267 p.
13. Tourgueneff I. Nouveaux récits d'un chasseur. Traduction et introduction de E. Halperine-Kaminsky. 2-ième éd. Paris: A. Michel, 1927. 287 r.
14. Urtmintseva M.G. Govoryashchaya zhivopis' (Ocherki istorii literaturnogo portreta): Monografiya. Nizhniy Novgorod: Izd-vo Nizhegorodskogo universi-teta, 2000. S. 38-39.
