CC BY
104
РОССИЯ И МИР В XXI ВЕКЕ
В.Л. Иноземцев
НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ НА ПОСТСОВЕТСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ: В ЧЕМ ОНИ СОСТОЯТ И КАКИМИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ?
Иноземцев Владислав Леонидович - доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества.
Современная Россия - это состоявшееся суверенное государство, которое, однако, за последние 20 лет не выстроило сбалансированную стратегию отношений с новыми независимыми государствами, ранее входившими в состав СССР, и не вполне определилось в отношении своих национальных интересов на постсоветском пространстве. За годы, прошедшие со времени распада Советского Союза, российское руководство неоднократно меняло свое отношение к странам СНГ и по-разному определяло свои главные задачи в отношениях с ними.
В период становления новой российской государственности (с провозглашения суверенитета до начала второй половины 1990-х годов) основной акцент во внешней политике делался на отношения со странами Запада, а СНГ считалось формой «цивилизованного развода» постсоветских государств. В эти годы главными задачами России выступали обеспечение безопасности в регионе (прекращение гражданской войны в Таджикистане, попытки миротворчества в Абхазии, Приднестровье и вокруг Нагорного Карабаха), экономическая поддержка новых независимых государств и (в меньшей мере) поддержание своей транзитной роли в области поставки энергоресурсов. Политически российское руководство ценило скорее формальные подтверждения лояльности со стороны соседей, чем реальные выгоды от сотрудничества с ними. Относительно дружеские отношения с Украиной до 2005 г. основывались на поставках Киеву дешевых российских энергоносителей и готовности Москвы допускать транзит газа из Туркменистана; формальное создание Союзного государства с Белоруссией было оплачено гигантскими скидками на нефть и газ, общая сумма которых оценивается за
1996-2005 гг. в 20-40 млрд. долл. При этом Россия не получала существенных выгод от такой политики - как потому, что лидеры постсоветских государств не шли в отношениях с ней на сопоставимые уступки, так и потому, что экономическая роль СНГ в политике России устойчиво снижалась (если в 1992 г. на эти страны приходился 31% российского внешнеторгового оборота, то к 2000 г. их доля сократилась до 18%)1. Это формировало определенные основы для проявившихся позже противоречий, но для изменения курса России в отношении постсоветских стран требовался пересмотр российской внешней политики в целом.
Он начался в 1998 г., когда Е. Примаков начал выстраивать более жесткую линию отношений с Западом, и оформился в 2000-е, когда В. Путин стал болезненно реагировать на активизацию западного экспансионизма через расширение НАТО и ЕС. С этого момента Россия стала более четко связывать экономическое сотрудничество со странами СНГ с их политической лояльностью (в этом отношении наилучшим примером является серия поспешных уступок в отношении Украины после «победы» В. Януковича на выборах 2004 г., а затем ужесточение политики после прихода к власти В. Ющенко) и упрочивать военно-политическую составляющую своего сотрудничества с ними. К этому же периоду относится начало многостороннего сотрудничества на постсоветском пространстве в рамках более широких структур - и прежде всего созданной в 2001 г. Шанхайской организации сотрудничества, равно как и появление новых интеграционных структур, созданных без участия России - таких, как ГУУАМ. На протяжении этого времени Россия проводила относительно жесткий курс, направленный на ограничение сотрудничества со странами, ориентированными на Европу и Соединенные Штаты (вспомним торговые блокады Молдовы и Грузии, ужесточение курса в отношении Украины) или предпринимавшими попытки подорвать ее доминирование в энергетической сфере (охлаждение отношений с Азербайджаном и Туркменистаном), и на развитие политического взаимодействия с режимами-изгоями (поддержка правительства Узбекистана после событий 2005 г. в Андижане и сближение с Белоруссией). Однако в очередной раз эта политика не была конвертирована в серьезные экономические и политические достижения и не предполагала существенного прироста интеграционной составляющей в отношениях России со странами СНГ.
Заметные перемены начались в 2008 г., когда вооруженный конфликт между Грузией и Россией показал двусмысленность российского позиционирования в СНГ. Ни одна страна Содружества, включая Белоруссию, не признала новые «государства» на грузинской территории. В Кремле, судя по
1. Рассчитано по данным Госкомстата (см.: www.gks.ru/bgd/regl/b11_13/IssWWW. exe/Stg/d6/25-02.htm, сайт посещен 23 марта 2012 г.).
всему, осознали, что реальное усиление влияния возможно лишь при жестком экономическом курсе и создании предпосылок для политической интеграции. Этот курс несет в себе существенное противоречие: с одной стороны, экономический прессинг предполагает отношение к соседям как к полностью независимым странам; с другой - политические интересы России говорят о взгляде на них как на «естественную» зону влияния. Некое разрешение его заключается в новой парадигме, к которой Кремль подталкивает правительства сопредельных государств: хотите экономических преференций - будьте готовы к политическим уступкам. Этот курс сейчас кристаллизуется на наших глазах: в октябре 2011 г. руководители России, Казахстана и Белоруссии выступили со статьями о важности Евразийского союза, с середины 2011 г. заработал Таможенный союз этих трех стран; на 2015 г. запланировано создание Евразийского экономического союза. Видные российские официальные лица недвусмысленно дают понять, что они хотели бы видеть в этих интеграционных объединениях также и Украину. При этом не делается секрета, что основой подобного объединения является воссоздание прежних политических и социальных структур. В. Путин заявил, что «Советский Союз был той же Россией, которая только называлась по-другому»2, что косвенно предполагает его отношение к распаду СССР как к расчленению России; патриарх Кирилл начинает рассуждать о постсоветской интеграции как о процессе, ведущем к оформлению «русского мира»3; видные деятели партии «Единая Россия» говорят о будущей конфедерации и предостерегают, что «если постсоветские государства не найдут свою форму объединения, они будут включены в иные, возможно, не столь толерантные и нравственные объединения, какими некогда были Российская империя и, в дальнейшем, Советский Союз»4. Таким образом, можно констатировать, что курс нынешней российской власти направлен на консолидацию под эгидой России той части постсоветского пространства, которая пока не инкорпорирована в иные интеграционные объединения. Речь идет о последовательном восстановлении российской зоны влияния.
2. Цит. по: http://www.ltv.ru/news/polit/189002 (сайт посещен 23 октября 2011 г.), мысль повторена на встрече В. Путина с представителями российского экспертного сообщества в Ново-Огарево 6 февраля 2012 г.
3. Подробный анализ этой концепции см., например: Ищенко, Ростислав. «Постсоветская интеграция несет спасение Украине» в: Русский мир (Киев), 2011, № 46 (105), с. 4-5.
4. Из выступлений заместителя секретаря президиума Генерального Совета «Единой России» Ю. Шувалова и главы комитета Госдумы по конституционному законодательству и госстроительству В. Плигина на конференции «Исторический опыт и новые возможности» в Москве 17.03.2012 г. (цит. по: www.newsru.com/russia/ 17таг2012/ег20.Ыт1, сайт посещен 20 марта 2012 г.).
Российское руководство предполагает, что укрепление позиций в «ближнем зарубежье» и переориентация стран СНГ на Российскую Федерацию и является реализацией национальных интересов России на постсоветском пространстве. Следует, однако, отметить, что вплоть до сегодняшнего дня еще не предложено четкой формулировки этих национальных интересов. В 2000 г. в Концепцию национальной безопасности Российской Федерации была включена обтекаемая формула, согласно которой «национальные интересы России в международной сфере заключаются в обеспечении суверенитета, упрочении позиций России как великой державы - одного из влиятельных центров многополярного мира, в развитии равноправных и взаимовыгодных отношений со всеми странами и интеграционными объединениями, прежде всего с государствами - участниками Содружества Независимых Государств и традиционными партнерами России и недопустимости применения при этом двойных стандартов»5, что косвенно указывает на приоритетные отношения России и постсоветских стран. В Стратегии национальной безопасности 2009 г. формулировка становится более расплывчатой. («Национальные интересы Российской Федерации на долгосрочную перспективу заключаются: в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики; в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета Российской Федерации; в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного ми-ра»6.) В другом важном документе - Концепции внешней политики Российской Федерации 2008 г. - понятие «национальные интересы» используется около 10 раз, но ни разу не расшифровывается, а «развитие двустороннего и многостороннего сотрудничества с государствами - участниками СНГ» обозначено как «приоритетное направление внешней политики России». При этом в той же Концепции подчеркивается, что Содружество Независимых Государств не воспринимается Россией как нечто единое: отношения с его членами строятся «с учетом достигнутого уровня сотрудничества», стратегические партнерство и сотрудничество развиваются лишь «с государствами, которые проявляют к этому готовность», а «отношение России к субрегиональным образованиям и иным структурам без российского участия на пространстве СНГ определяется исходя из их готовности на деле учитывать
5. Цит. по: «Концепция национальной безопасности Российской Федерации» (цит. по: www.armscontrol.ru/start/rus/docs/sncon00.htm, сайт посещен 1 марта 2012 г.).
6. «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года», утвержденная Указом Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. (цит. по: www.scrf.gov.ru/documents/99.html, посещен 24 марта 2012 г.).
законные российские интересы»7. Все это подтверждает выводы, к которым мы пришли ранее: для России постсоветское пространство - это жизненно важный регион, традиционно считающийся приоритетным, но в то же время территория, где ее влияние, хотя и является доминирующим, выглядит уже не бесспорным. Соответственно, национальным интересом России, как его понимает современная российская элита, является максимальное укрепление позиций Российской Федерации на постсоветском пространстве и консолидация этого пространства как зависимого от «региональной сверхдержавы». При этом можно отметить, что в России понимают ограниченный экономический эффект такой политики: в только что обновленной экономической «Стратегии 2020» экономической интеграции в СНГ отведена последняя глава, а предшествует ей описание торгово-экономических связей России с другими странами8. Во Внешнеэкономической стратегии России до 2020 г. государствам СНГ формально уделено приоритетное место, но никаких четких планов экономического сотрудничества с ними детально не прописано9. Это подтверждает, что в представлении нынешней российской элиты национальные интересы России на постсоветском пространстве состоят в политической реинтеграции разрозненной сегодня территории для последующего превращения ее (и, соответственно, доминирующей на ней России) в один из главных центров формирующегося в XXI в. многополярного мира.
Насколько заинтересована Россия в такой интеграции - особый вопрос, который нуждается в осмыслении. На мой взгляд, интеграция, чтобы быть оправданной, должна приводить, во-первых, к позитивному экономическому эффекту и хозяйственной синергии; во-вторых, к повышению безопасности на всей интегрируемой территории; в-третьих, к развитию гражданских свобод и перенятию прогрессивного опыта как успешных в глобальном масштабе стран-лидеров, так и своих соседей. Национальным интересам России безусловно отвечает сплочение вокруг нее дружественных государств, но вряд ли - ускоренная экспансия с целью жесткой консолидации постсоветского пространства. Звучная идея Владимира Путина о том, что Советский Союз -это несколько иначе называющаяся Россия, исторически ошибочна. Сегодня Российская Федерация существует в границах, близких к ее границам сере-
7. «Концепция внешней политики Российской Федерации», утвержденная Указом Президента Российской Федерации от 12 июля 2008 г. (цит. по: www.kremlin.ru/acts/ 785, посещен 24 марта 2012 г.).
8. См.: «Внешнеэкономическая стратегия Российской Федерации до 2020 года» (см.: www.economy.gov.ru/minec/activity/sections/foreigneconomicactivity/vec2020, посещен 24 марта 2012 г.).
9. См.: Стратегия 2020: Новая модель роста — новая социальная политика, Москва: Министерство экономического развития РФ, 2012, с. 835—849.
дины XVII в. - периоду, предшествовавшему объединению с Украиной и завоеваниям Петра I. Учитывая, что эти рубежи практически совпадают с территорией, которая осталась за Россией после распада Российской империи в 1917-1918 гг., логично предположить, что именно такой и является историческая Россия, в то время как и Российская империя второй половины XIX в., и Советский Союз были относительно искусственными политическими конструкциями в конечном счете обреченными на распад. Оценивая очередную волну интеграции, следует учитывать эти обстоятельства и отдавать себе отчет в том, что политическое объединение постсоветских республик, если оно начнет угрожать национальному суверенитету этих стран, вряд ли может быть устойчивым и стремление к нему не отвечает интересам стабильного и предсказуемого развития самой России.
Попытаемся оценить перспективы постсоветской интеграции по трем аспектам.
Первым выступает экономическая проблематика. С нее начинается обсуждение всех интеграционных проектов на постсоветском пространстве, и это вполне логично. В своих статьях, посвященных планам создания Евразийского союза, В. Путин, Н. Назарбаев и А. Лукашенко каждый по-своему, но говорят о создании единой экономики с суммарным ВВП в 2,0 трлн. долл.; рынка со 165 млн. потребителей; мощной современной промышленности, производящей товаров более чем на 600 млрд. долл. в год10. При этом большинство экспертов пишут о некоем «синергетическом эффекте», который позволит ускорить технологический прогресс в этой единой зоне, активнее внедрять инновации, заметно повысить конкурентоспособность местных производителей. Мне кажется, что между размерами экономики и ее успешностью давно уже не существует прямой связи. В современном мире размер экономики не определяет ее успешности. Маленькие Голландия или Южная Корея, не имеющие собственных природных ресурсов, обеспечивают гораздо больший объем экспорта, чем Россия. Относительно малонаселенные страны занимают первые строки в мировом табели о рангах по показателям подушевого ВВП и успехах в создании высокотехнологичной экономики. При этом совершенно ясно, что интеграция трех постсоветских стран не может дать никакой экономической синергии - по крайней мере для главных игроков. И Россия, и Казахстан на десятилетия отстали в технологической сфере, они экспортируют в основном природные ресурсы и покупают готовые промышленные изделия у остального мира. Доля нефти, газа и нефтепродуктов в российском экспорте в 2011 г. достигла 62,3%, в казахстанском - 78,4%. Каким
10. См.: Назарбаев, Нурсултан. «Евразийский союз: От идеи к истории будущего» в: Известия, 2011, 26 октября (см.: http://www.izvestia.ru/news/504908, сайт посещен
11 марта 2012 г.).
образом объединение этих сырьевых стран подтолкнет технологический прогресс, совершенно неясно.
Относительная бесполезность экономик СНГ друг для друга подчеркивается, в частности, устойчивым сокращением доли торговли между ними в торговом балансе всех этих стран: если в 1993 г. на долю торговли друг с другом приходилось 53% внешнеторгового оборота стран Содружества, то к 2000 г. эта цифра упала до 19% и с тех пор не меняется вот уже целое десятилетие11. Для сравнения можно привести данные о взаимной торговле стран, входящих в Европейский союз, которая в 1957 г. составляла 46% и достигла 65% в начале XXI в. Российские политики в последнее время говорят о том, что Таможенный союз, созданный 1 июля 2011 г., обеспечивает сверхвысокие темпы роста торгового оборота между его участниками: по итогам 2011 г. товарооборот между Россией и Казахстаном вырос на 30,6%, между Россией и Белоруссией - на 37,7%, а между Белоруссией и Казахстаном - на 29,7%12. Это действительно так, но не следует забывать, что в целом оборот внешней торговли России в прошлом году вырос на 31,2%, а масштабы торговли внутри стран СНГ - более чем на 36,2%13. С учетом этого обстоятельства успехи не слишком впечатляют.
Часто отмечается, что развитие торговли способно существенно ускорить темпы роста ВВП стран - участниц Таможенного союза, что, на мой взгляд, также неправильно - по крайней мере, в отношении Российской Федерации. Экспорт из России в Казахстан и Белоруссию составил в 2011 г. 58,3 млрд. долл., или менее 1,4% российского ВВП, при этом более 60% его представлено сырьевыми товарами14 и без того имеющими хороший сбыт. Если Таможенный союз и экономическая интеграция в целом и приведут к экономическому росту, то прежде всего в Белоруссии, где низки производственные издержки, а ориентированная на потребительский рынок промышленность
11. Данные Статистического комитета СНГ (см.: www.cisstat.com/, сайт посещен 17 марта 2012 г.).
12. Данные Таможенной службы России (см.: www.customs.ru/index2.php?option =
com_content&view=article&id=15604:----------2011--&catid=125:2011-02-04-16-01-54&
Itemid=1976, сайт посещен 22 марта 2012 г.) и Статистического комитета Республики Беларусь (см.: www.belstat.gov.by/homep/ru/indicators/ftrade1.php, сайт посещен 25 марта 2012 г.).
13. Данные Таможенной службы России: www.customs.ru/index2.php?option=
com_content&view=article&id=15604:----------2011--&catid=125:2011-02-04-16-01-54&
Itemid=1976, сайт посещен 22 марта 2012 г. и Статистического комитета СНГ (см.: www.cisstat.com/, сайт посещен 17марта 2012 г.).
14. Рассчитано по: www.customs.ru/index2.php?option=com_content&view=article&
id=15604:----------2011--&catid=125:2011-02-04-16-01-54&Itemid=1976, сайт посещен
22 марта 2012 г.
является самой конкурентоспособной на постсоветском пространстве. Это подтверждается и статистикой: экспорт из Белоруссии в Россию в 2011 г. вырос на 39%, а согласно прогнозам экспертов, процитированным президентом Казахстана Н. Назарбаевым, прирост ВВП стран - участниц Таможенного союза за счет наращивания торговли между ними составит не менее 15% к 2015 г.15 Поэтому ожидания экономических выгод для России, на мой взгляд, существенно преждевременны - и это вполне понятно: в случае интеграции крупные экономики «центра» разделяют трудности роста с мелкими странами «периферии», которые получают от объединения гораздо больше, чем его инициаторы.
Кроме того, в СНГ существует еще одна проблема, которая всегда сопутствует интеграционным процессам - я имею в виду миграцию из бывших советских республик в Россию. Интеграция в рамках СНГ неизбежно приведет к образованию единого рынка рабочей силы - и экономическим аспектом этого процесса станет дальнейшее снижение в России спроса на новые технологии под влиянием дешевизны рабочей силы. И сегодня не слишком значимое давление в сторону инноваций окончательно исчезнет, что, на мой взгляд, крайне опасно. Таким образом, экономически интеграция со странами СНГ не отвечает российским национальным интересам: никакой синергии от такого союза не предвидится; развитие торговли скорее будет способствовать развитию соседних республик, чем России; и, наконец, неконтролируемое движение рабочей силы сделает более выгодным прием на работу низкоквалифицированных граждан сопредельных государств, чем трату денег на технологические новации. Интеграция со странами постсоветского пространства означает для России лишь поддержание status-quo.
Второй аспект интеграции - политический, связанный с проблемами геополитики и безопасности. Сегодня в России принято считать, что расширение влияния Москвы на территории бывшего СССР способно породить новую великую державу, одного из главных глобальных игроков. Эта перспектива кажется мне иллюзорной хотя бы потому, что совокупная экономика в 2 трлн. долл. может стать основой для мощного регионального игрока, например в Латинской Америке, где у нее, как в сегодня у Бразилии, нет локальных конкурентов, но не в Евразии, где расположены ЕС и Китай, ВВП которых составляет 16 трлн. долл. и 8 трлн. долл. соответственно. Борьба с Китаем за Среднюю Азию потребует от России огромного экономического напряжения, так как уже сейчас китайские инвесторы вкладывают в регион в среднем в 7 раз больше средств, чем российские. Попытка установить
15. Cм.: www.belstat.gov.by/homep/ru/indicators/ftrade1.php, сайт посещен 25 марта 2012 г.; оценки Н. Назарбаева цит. по: www.annews.ru/news/detail.php?ID=202112, сайт посещен 21 марта 2012 г.
контроль за энергетическими ресурсами всего постсоветского пространства могла бы поспособствовать укреплению позиций России как глобальной энергетической сверхдержавы, но сейчас становится все яснее, что России придется бороться за рынки и для собственного сырья, а в такой ситуации обеспечивать контроль над дополнительными ресурсами было бы бессмысленно. Кроме того, политика европейцев в последнее время указывает на то, что чем сильнее Россия будет монополизировать энергетический рынок в СНГ, тем активнее в Европе будут искать новых поставщиков сырья и / или разрабатывать альтернативные источники энергии. Поэтому перспектива обрести доминирующий статус на основе интеграции с постсоветскими республиками выглядит неочевидной.
Еще менее ясной кажется польза от усиления российского военно-политического присутствия в Центральной Азии или в Закавказье. Эти регионы - зоны потенциальной нестабильности и конфликтов, и России по необходимости придется стать в них активным игроком, что сложно и дорого. Открытие границ, неизбежное в условиях интеграции, может к тому же быть и очень опасным. Если относиться всерьез к словам В. Путина о том, что в
случае создания Евразийского союза «не потребуется техническое обустрой--7 - „16 ство 7 тыс. км российско-казахстанской границы» , то возникает вопрос: неужели интересам России соответствует открытие границ и развертывание комплекса мероприятий по контролю над таджикско-афганской границей, «прикрыть» которую будет куда сложнее? Уже сейчас Россия является главным рынком сбыта афганского героина, и нет сомнений в том, что чем более «интегрированной» окажется с Россией Средняя Азия, тем больше наркотиков будет поступать на российский рынок. Примеры потенциальных проблем можно продолжать, но общая картина от этого не изменится: в случае успешной интеграции со странами СНГ Россия не получит зримых геополитических преимуществ, станет в еще большей степени полагаться на эксплуатацию собственных и соседских природных ресурсов, вынуждена будет тратить значительные средства на военное сотрудничество с союзниками и во многом станет уязвимее перед потоком наркотиков и инфильтрацией исламских экстремистов. Причина геополитической слабости России - не в недостатке территории, а в устаревании военных технологий, недостаточности техники и личного состава, в тотальной коррупции в армии и органах безопасности. Сегодня российские военные группировки на границах с Китаем уступают китайским более чем в 10 раз по всем видам оснащения, и никакое объединение
16. См.: Путин, Владимир. «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня» в: Известия, 2011, 4 октября (см.: http://www.izvestia. ru/news/502761, сайт посещен 23 марта 2012 г.).
с постсоветскими государствами не изменит этого баланса сил. Национальные интересы России не будут в этом случае защищены более надежно.
Третьим и, на мой взгляд, важнейшим обстоятельством является социальное и внутриполитическое «качество» интеграции. Национальным интересам России отвечают экономическая модернизация, политическая демократизация и установление власти закона, максимальная мобилизация интеллектуального и человеческого потенциала. Иначе говоря, национальные интересы страны обеспечиваются расширением свободы ее граждан. В этом случае России следует обращать наибольшее внимание на опыт тех постсоветских государств, которые дальше других продвинулись в этом направлении, а это прежде всего страны Балтии, Грузия, Украина и отчасти Молдова. В проекте Евразийского союза, напротив, акцент делается на государствах, менее всего склонных развиваться по демократическому пути. По сути, и геополитически и ментально Россия вследствие такой интеграции становится все более азиатской, а не европейской страной. Последнее совершенно не соответствует ее национальным интересам, так как замедляет ее развитие, способствует оттоку капитала, продолжению эмиграции квалифицированных кадров. Интегрируясь с авторитарными постсоветскими государствами, Россия тем самым становится менее демократической, менее европейской страной. В. Путин, на мой взгляд, не случайно написал статью о Евразийском союзе сразу же после того, как было объявлено о его возвращении на пост президента России: вознамерившись управлять Россией не менее 19 лет, он ориентируется на близких ему по духу и «стажу» коллег - Н. Назарбаева, правящего Казахстаном 23 года, Э. Рахмона, находящегося во главе Таджикистана 20 лет и А. Лукашенко, царствующего в Минске уже 18. Нужно ли России копировать эти режимы? Категорически нет. Вместо того чтобы ин-корпирировать в свои законы и нормы прогрессивные европейские установления, Россия готовится стать еще более авторитарной. Этого можно было отчасти избежать, если бы Евразийский союз предполагал интеграцию Украины - главного на сегодняшний день связующего звена между Россией и Европой, но сейчас такая перспектива - иллюзорна. Пока интеграция выглядит союзом авторитарных режимов, не стремящихся изменяться.
В такой ситуации главной задачей становится переосмысление как российской повестки дня на пространстве СНГ, так и методов достижения желаемых целей. На мой взгляд, в основе российских национальных интересов лежат обеспечение безопасности страны и ее граждан и стабильное экономическое развитие, причем и то, и другое здесь следует трактовать в самом широком смысле.
Безопасность включает в себя готовность отразить военную угрозу со стороны других стран; успешное противостояние террористическим и экстремистским вызовам; борьбу с импортом наркотиков и оружия; обеспе-
чение соблюдения прав и свобод граждан на территории страны. Сегодня Россия не способна обеспечить свою военную безопасность в одиночку. Масштабы ее ресурсов вкупе с ограниченностью населения и устареванием оборонного потенциала требуют вхождения в мощный военный союз - предпочтительнее всего, в военный союз демократических стран с предсказуемой внешней политикой. Противостояние терроризму и исламскому экстремизму предполагает скорее обособление от очагов нестабильности, чем интеграцию с ними. Угрозы, исходящие от распространения наркомании, которая приняла масштаб национального бедствия, требуют усиления контроля на южных границах и модернизации силовых структур с учетом опыта развитых стран. И, наконец, безопасность собственных граждан все более очевидно требует прозрачности правоохранительной системы, усиления роли независимых судов, перехода к стабильным демократическим порядкам. К сожалению, интеграция с постсоветскими государствами Центральной Азии и Белоруссией, как она видится сейчас из Москвы, не служит решению ни одной из поставленных задач.
Развитие предполагает постепенный отход от сырьевой модели экономики и совершенствование индустриального потенциала страны; формирование современного типа работников; стремительное наращивание инфраструктуры; развитие научных исследований и внедрение инновационных технологий, как российских, так и зарубежных; становление России как экспортера индустриальных товаров и высококачественных услуг. Сегодня консолидация на постсоветском пространстве - это de facto консолидация сырьевых отсталых экономик, ни одна из которых не стала конкурентоспособной в индустриальном секторе. Открытие границ со странами СНГ предполагает также закрепление отсталой структуры рабочей силы, так как ее использование будет экономически выгоднее любых инноваций. Реальные подвижки в направлении создания современных высоких технологий и их использования возможны исключительно в сотрудничестве с передовыми государствами, в число которых постсоветские страны не входят. Объединение в рамках постсоветского пространства способно скорее затушевать важность развития, чем ему поспособствовать.
Премьер-министр России Д. Медведев совершенно справедливо указывал, что российская внешняя политика должна быть подчинена задачам модернизации страны. В случае ускорения процессов постсоветской интеграции появления новых условий для такой модернизации никоим образом не просматривается.
Кроме того, национальным интересам России отвечает повышение авторитета страны среди ее соседей, наращивание «мягкой силы». Сегодня стоит признать, что программа интеграции не вызывает роста доверия к России на постсоветском пространстве. Формы и методы управления, сформировав-118
шиеся в Москве при президенте В. Путине предполагают скорее командный, чем партнерский тон. Давление Москвы ощущают на себе даже самые близкие ее союзники - такие, например, как Южная Осетия, которой не дали провести демократические выборы, и те страны, дружбы которых Россия должна особенно активно добиваться - прежде всего Украина. Российские руководители более всего ценят статус-кво, и не намерены общаться ни с какими общественными силами в постсоветских странах, кроме ныне правящей официальной элиты. Учитывая, что сроки правления политиков-патриархов в этих государствах неминуемо подходят к концу, Москве может оказаться достаточно сложно выстраивать интеграционный процесс в будущем - и даже сейчас далеко не все готовы, чтобы с ними общались по советской традиции как с младшими братьями.
Национальные интересы России требуют, чтобы она была страной, способной вести вперед, а не назад. Сегодня в российском обществе идея интеграции в значительной степени «продается» именно потому, что навевает воспоминания о Советском Союзе - мощной глобальной державе. Однако воспоминания о советских временах в метрополии и воспоминания о них на окраинах империи - это разные воспоминания. С одной стороны, национальные республики в советский период получали значительную экономическую помощь; их жителям предлагалась вполне современная социальная модель, предполагавшая высокие стандарты образования и здравоохранения, а также социальную мобильность. Но, с другой стороны, им помнятся и диктат союзного центра, и попытка насаждения атеистической культуры, и подавление «национализма», и ущерб, нанесенный местным обычаям. Сегодня жители новых независимых государств не против того, чтобы жить богаче и свободнее, но они не слишком верят в то, что Россия сможет им это дать. Чтобы заставить их в это поверить, Россия сама должна меняться. Политики в Москве, полагающие что Россия сегодня обладает существенной притягательностью, во многом правы - но они должны осознать, что эта притягательность обусловлена тем, что Россия сегодня выглядит более европейской страной, чем азиатские постсоветские государства, а главным преимуществом советской системы было то, что она оставалась ближе к Европе, чем к Азии. Чтобы стать более привлекательной для стран СНГ, Россия должна стать еще более европейской, более свободной, более открытой и более демократичной. Собственно говоря, это нужно ей и для себя - иначе перспективы ее прогресса останутся весьма туманными.
Оценка политической, экономической и социальной ситуации на постсоветском пространстве свидетельствует о том, что, затрачивая существенные ресурсы на продвижение здесь интеграционной парадигмы, Россия не сможет извлечь для себя существенных выгод. В гораздо большей степени национальным интересам России соответствует укрепление отношений с Европей-
ским союзом и НАТО; встраивание в кооперационные цепочки с европейскими компаниями; привлечение европейских инвестиций, технологий и специалистов; ограничение притока неквалифицированных рабочих и прекращение оттока собственных специалистов; гармонизация правовых систем России и ЕС и продвижение по пути демократических преобразований. Иначе говоря, подлинные развитие и модернизация возможны в условиях активного и эффективного сотрудничества с Западом, а не с Востоком. Сложно сказать, не было ли то ошибкой, но президент В. Путин в своей уже упоминавшейся статье писал, что создание Евразийского союза, «помимо прямых экономических выгод, позволит каждому из его участников быстрее и на более сильных позициях интегрироваться в Европу»17. Конечно, надежды на «быструю интеграцию в Европу» для Киргизии и Таджикистана не могут рассматриваться как родившиеся во вполне здоровом мозгу - но именно проевропейский вектор российской внешней политики несомненно мог бы стать источником веры в успешность постсоветского интеграционного проекта за пределами самой России. Государства, обретшие независимость после распада СССР, не готовы сегодня уступать ее бывшему сюзерену. В то же время, как мы видели на примере стран Балтии, Грузии и Украины, они были бы очень даже за то, чтобы присоединиться к чему-то большему, если преимущества такого присоединения выглядят ощутимыми, а правила игры в интеграционном объединении - ясными и понятными.
На мой взгляд, национальным интересам России в наибольшей степени отвечает осуществление масштабного проекта «европеизации» постсоветского пространства. Не нужно забывать, что вся история Российской империи и Советского Союза, о которых сейчас так часто вспоминают политические лидеры в Москве, во многом и была именно этим проектом. В случае Российской империи он был омрачен жесткими, а подчас и жестокими методами, применявшимися для подчинения периферийных народов и включения их в состав единого государства. В случае Советского Союза он дополнялся стремлением реализовать не имевший шансов на успех масштабный идеологический эксперимент, призванный осчастливить весь мир. Однако «прогрес-систская» направленность российской политики в обоих случаях прослеживалась довольно четко. Сегодня перед Россией открывается исторический шанс предпринять более успешную попытку консолидации со своими соседями. Консолидации, основанной на учете их интересов и признании их суверенитета и независимости. Консолидации, имеющей своей целью утверждение современных экономических, социальных и политических практик. Консоли-
17. См.: Путин, Владимир. «Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня» в: Известия, 2011, 4 октября (см.: http://www.izvestia. ru/news/ 502761, сайт посещен 23 марта 2012 г.).
дации, направленной не на реализацию утопических мечтаний, а на воссоединение с работающим и доказавшим свою эффективность европейским интеграционным объединением. Это и есть задача, отвечающая национальным интересам России на пространстве бывшего Советского Союза. Осуществление ее, с одной стороны, закрепит за Россией статус лидера постсоветских стран, а с другой - решит важнейшую для нее задачу объединения с одним из самых мощных игроков на глобальной экономической и политической арене. Только вместе с Европой Россия сможет добиться быстрого развития в XXI в.; только вместе с постсоветскими странами она сможет наладить с Европой диалог на равных.
Подобный масштабный проект отвечает российским национальным интересам еще и потому, что он способен усовершенствовать российскую политику, сделать ее более зрелой. За последние годы Россия резко снизила интенсивность своих внешнеполитических инициатив, утратив в «проблемных» регионах мира способность коммуницировать с кем бы то ни было, кроме официальных режимов. Между тем для реальной интеграции стран СНГ необходим диалог не только с правительствами этих государств, но и с их народами. Восстановить способность общаться с ними, понимать их интересы, выслушивать лидеров общественного мнения - важнейшая задача внешней политики России. А поскольку сама Россия стала гораздо более авторитарной, то задача сближения с Европейским союзом несомненно породила бы перемены и в ее внутренней политике - причем перемены не стихийные, а предсказуемые и управляемые. При этом идея движения в сторону Европы не в одиночку, а с мощной группой союзников могла бы изменить отношение к европейской ориентации нашей политики даже у тех, кто не разделяет либеральные ценности.
Национальные интересы России сегодня требуют объединения. Но не объединения вокруг нее слабых, авторитарных и неэффективных стран, а объединения ее самой с государствами, уже выработавшими эффективные интеграционные модели и обеспечившими успешное повышение уровня жизни своих граждан на основе развития современной экономики. Сегодня вопрос, который требует ответа при оценке российских национальных интересов - это не вопрос «Кто с нами?», а вопрос «С кем мы?» И хочется верить, что на него будет дан правильный ответ - и Россия пойдет вместе со своими союзниками вперед, в Европу, а не за ними назад, в Азию.
