CC BY
61Л.С. Лыкошина
НАЦИОНАЛЬНЫЕ И ЭТНИЧЕСКИЕ МЕНЬШИНСТВА В СОВРЕМЕННОЙ ПОЛЬШЕ
В 2002 г. в Польше была проведена всеобщая перепись населения. Впервые после 1931 г. среди прочих фигурировал вопрос о национальной принадлежности. Результаты переписи показали, что Польша - страна однородная в национальном отношении. Почти 97% жителей (около 37 млн.) декларируют себя как поляки, и только 1,25% (около 471,5 тыс.) заявили о своей принадлежности к другой национальности. Довольно значительное число респондентов -2,05% (774,9 тыс.) не смогло или не пожелало определиться в национальном отношении. Перепись показала, что наиболее многочисленным национальным меньшинством являются силезцы (173,2 тыс.), за ними следуют немцы (152,9 тыс.), белорусы (48,7 тыс.), украинцы (31,0 тыс.), цыгане (12,9 тыс.), русские (6,1 тыс.), лемки (5,9 тыс.), литовцы (5,8 тыс.), кашубы (5,1 тыс.), словаки (2,0 тыс.), евреи (1,1 тыс.), армяне (1,1 тыс.), чехи (0,8 тыс.) татары (0,5 тыс.), караимы (0,05 тыс.) (7).
Степень национальной однородности оказалась в известной мере неожиданностью: специалисты полагали, что неполяков в стране значительно больше. По данным департамента религиозных проблем и национальных меньшинств Министерства внутренних дел и администрации немецкое меньшинство составляет в Польше 200-300 тыс., примерно столько же украинское и белорусское, татарское - 5 тыс., да и все остальные меньшинства, как считали до переписи, гораздо более многочисленны (7).
Строго говоря, не все перечисленные национальные меньшинства могут считаться таковыми: в соответствии с нормами международного права национальное меньшинство или этническая
группа - это граждане, отличающиеся своим происхождением от основной массы населения, традиционно проживающие на территории данного государства, являющиеся меньшинством по отношению к остальному населению и характеризующиеся стремлением к сохранению своего языка, обычаев, традиций, культуры, религии, национального либо этнического самосознания. Понятия «национальное меньшинство» и «этническое меньшинство» различаются между собой. Первое предполагает наличие собственного государства, второе - нет. Соответственно, немцев или украинцев можно считать национальными меньшинствами, а силезцев или цыган - нет.
Перепись в качестве критерия национальной принадлежности признавала принцип самоидентификации. Объективно же в соответствии с Законом о национальных и этнических меньшинствах, принятом в январе 2005 г., в Польше проживают следующие национальные меньшинства: белорусское, чешское, литовское, немецкое, армянское, российское, словацкое, украинское, еврейское. К этническим меньшинствам относятся: караимское, лемкитское (лемки), ромское (цыгане), татарское.
Обращаясь к проблеме правового статуса и институцио-нализации национальных меньшинств в Польше, следует заметить, что в период с 1945 до 1989 г. польские власти исходили из концепции этнически однородного государства (в принципе таковым принято считать государство, в котором национальные меньшинства составляют не более 5% жителей). До 1956 г. термин «национальные меньшинства» вообще не использовался в политическом дискурсе. Известный перелом произошел на рубеже 40-50-х годов. Тогда был подписан договор с Восточной Германией, завершена акция «Висла»1, было создано государство Израиль, поддерживаемое в то время социалистическими странами. С 1956 г. о национальных меньшинствах стали говорить официально, возникли культурные организации национальных меньшинств, периодика на языках меньшинств.
Однако с конца 60-х годов (после событий 1968 г.) политика в отношении национальных меньшинств изменилась в очередной раз, вновь был взят на вооружение тезис об этнической однородности польского государства.
1 Подробнее об акции «Висла» см. с.31 данного обзора.
Решение II пленума ЦК ПОРП (1976) «О морально-политическом единстве польского народа» привело к ряду дискриминационных мер, в частности, к полонизации топографических названий. Общественные и культурные объединения были переданы из Министерства культуры в ведение МВД.
Как заметила в свое время В. Бердыховская (директор Бюро по делам национальных меньшинств при Министерстве культуры), положение национальных меньшинств «напоминало положение рыбы в аквариуме. Люди кричали, кто-то даже видел их, но никто не слышал. Это касалось всех национальных меньшинств, хотя степень драматизма их положения была различной» (цит. по 5, с. 259).
После 1980 г. наметился рост интереса ко всему, связанному с национальными меньшинствами, возникла своеобразная мода на эту проблематику.
Создание «Солидарности» было встречено национальными меньшинствами достаточно настороженно из-за акцентирования в программе движения католических и национальных ценностей. Но сам пример «Солидарности» способствовал росту политической и социальной активности национальных меньшинств, хотя эта активность далеко не всегда поощрялась властями. Со второй половины 80-х годов наметилась тенденция более внимательного отношения к проблеме национальных меньшинств, а после 1989 г. меньшинства проявляют себя как политическая и общественная сила.
В целом в период социализма можно констатировать отсутствие единой, последовательной политики по отношению к национальным меньшинствам. Последняя во многом определялась колебаниями политического курса. Пожалуй, наиболее проблемным было положение немецкого меньшинства, которое только в 90-е годы обрело статус, равный с прочими меньшинствами.
Главная правовая проблема национальных и этнических меньшинств в первом десятилетии демократических перемен касалась правового статуса меньшинств. Проблема тем более сложная, что единой, доминирующей правовой нормы не существует.
В Польше основным документом, определяющим положение национальных меньшинств, является Конституция 1997 г. Непосредственно национальных меньшинств касаются не так уж много положений Конституции. В преамбуле содержится апелляция к народу, понимаемому как сообщество граждан: «Мы, польский на-
род, все граждане Речи Посполитой» (1, с.3 ). Две статьи Конституции касаются национальных меньшинств непосредственно, а несколько статей опосредованно: так, ст. 32 гарантирует всем равенство перед законом и запрещает любую дискриминацию, ст. 58 декларирует свободу объединений и т.д.
Статья 27 содержит положения о языковых правах национальных меньшинств, вытекающих из международных правовых соглашений, подписанных Польшей. Эти положения, а также содержание международных правовых актов не несут в себе конкретных обязательств власти в плане использования языка национальных меньшинств в деятельности администрации и в процессе обучения в школах. Так, в ратифицированной Польшей в 2001 г. Конвенции Совета Европы о защите национальных меньшинств говорится применительно к языку обучения «В регионах со значительным или традиционным присутствием лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, если эти лица просят об этом и такие просьбы отвечают реальным потребностям, Стороны будут стремиться обеспечить, насколько это возможно, условия, позволяющие использовать язык меньшинства в отношениях между этими лицами и административными властями» (цит. по 4, с. 47).
Специально меньшинствам посвящена ст. 35 Конституции, в которой говорится о праве лиц, принадлежащих к национальным и этническим меньшинствам, на сохранение своего языка, культуры, обычаев, религии, на создание собственных образовательных, культурных, религиозных институтов, права на участие в решении проблем, касающихся национальных меньшинств (1, с. 13-14).
Эта статья, как замечает М. Будыта-Будзиньска, не постулирует принятой в последнее время в международном праве так называемой «позитивной дискриминации», т.е. не гарантирует некие преимущества национальным меньшинствам (4, с. 49).
Конституция ничего не говорит и об избирательных правах для национальных меньшинств, исходя из принципа, что таковое должно быть оговорено в избирательном законе.
В январе 2005 г. Сейм принял «Закон о национальных и этнических меньшинствах, а также о региональном языке», вступивший в силу с 1 мая 2005 г. Работа над Законом длилась более десяти лет, была сложной и насыщенной спорами и конфликтами. В Законе дается определение национальных и этнических меньшинств, устанавливаются принципы географической номенклатуры (т.е. географических названий), а также статус единственного в
Польше регионального языка, каковым является, согласно Закону, кашубский.
Несмотря на очевидную немногочисленность национальных меньшинств в Польше, страна не избавлена от конфликтов, в основе которых те или иные аспекты национальной проблемы.
Национальные конфликты, которые имели место в Польше после 1989 г., полагает М. Будыта-Будзиньска, не были вызваны угрозой национальной идентичности, преднамеренной политикой дискриминации. Тем не менее это были конфликты, обусловленные стремлением защитить свою национальную идентичность.
В частности, к разряду таковых относятся конфликты, связанные с географическим названием и языком административного управления. Так в Опольской Силезии основной культурный конфликт между живущими здесь поляками и немцами касался именно этих проблем. Организации немецкого меньшинства с начала 90-х стремились к введению немецкого языка как второго административного и к двуязычию в топографических названиях, а поляки этому противостояли.
Согласно Закону о польском языке, принятом в 1999 г., не запрещены двуязычие в органах административного управления и двуязычные учреждения. Но ничего не говорится о двуязычии в топографических названиях. По сей день действует распоряжение президента Польши от 1934 г., запрещающее двуязычие в этой сфере. Польша не подписала Европейскую хартию о региональных языках и языках меньшинств, содержащую предписания, касающиеся данной проблемы, а подписанная Польшей рамочная Конвенция о защите национальных меньшинств не дает четких указаний на этот счет. В свое время польский министр иностранных дел Скубишевский в письме министру иностранных дел ФРГ Геншеру разъяснил, что польская сторона «не видит возможности допущения ... официальных топографических названий и на немецком языке» (4, с. 209).
Официально двуязычных названий нет в Опольской Силезии, но немцы помещают названия улиц и городов и на немецком языке на своих участках, что невозможно запретить. В данном контексте возникает вопрос, к каким, собственно, немецким названиям следует возвращаться? К тем, которые использовались в 30-е годы и были чисто немецкими, или к использовавшимся ранее, до прихода Гитлера к власти, и звучавшим как онемеченные славянские. Так, нынешняя Хрущчице (СИгивсше) перед Первой мировой войной
называлась Chrostit, а в 30-е годы - Rutenau; нынешний Шчеджык (Szczedrzyk) соответственно - Sczedrzik и Hitlersee (4, с. 210).
Немцы объясняют свою приверженность к названиям периода 30-х годов тем, что их еще помнят ныне живущие немцы.
Как полагает М. Будыта-Будзиньска, борьба за возвращение прежних топографических названий имеет глубокий смысл. Ведь именно названия каждый день, а не только по праздникам напоминают людям об их национальной принадлежности. «Язык и особенно топографические названия становятся и для своих, и для чужих реальными и осязаемыми символами общности. Своим они говорят: "Мы здесь, мы существуем, несмотря на неблагоприятные обстоятельства", чужим же напоминают: "Вы на нашей исторической территории, на земле, где живут люди другой национальности"» (4, с. 211).
Конфликт в связи с топографическими названиями коснулся и иных национальных и этнических меньшинств: лемков и украинцев. В 80-е годы они боролись за возвращение некоторых исторических названий в Бескидах и Бещадах, и в некоторых случаях им это удалось.
О существовании национальных меньшинств на данной территории помимо топографических названий свидетельствуют памятники, кладбища, храмы и иные объекты материальной культуры. Однако нередко одни и те же объекты вызывают совершенно различные эмоции у людей разных национальностей.
В первой половине 90-х годов немецкое меньшинство в Опольской Силезии без разрешения властей начало реконструировать или устанавливать памятники немецким солдатам, погибшим в Первой и Второй мировых войнах.
После Первой мировой войны в этом регионе было установлено около 200 памятников погибшим. После Второй мировой войны по распоряжению властей большинство было демонтировано, но жители спрятали многие памятники, а в 90-е годы вернули их на прежние места, часто дополнив таблицами и памятными знаками, связанными с погибшими во Второй мировой войне. На некоторых памятниках поместили железные кресты, каски вермахта, названия военных частей периода последней войны.
Поляки реагировали на подобного рода действия крайне отрицательно. Была создана специальная комиссия, изучившая положение дел и предписавшая заменить железные кресты христианской символикой, топографические названия использовать в ин-
терпретации, существовавшей до 1933 в., а немецкие подписи заменить на двуязычные. Далеко не везде комиссии удалось настоять на выполнении своих требований. Иногда достигали компромисса, оставляя железные кресты на памятниках периода Первой мировой войны и устраняя их на памятниках погибшим в годы Второй мировой войны.
Особую окраску эти споры о памятниках, в принципе типичные для пограничья, приобретают в связи с тем, что многие жители Опольской Силезии лишь недавно решили для себя, что они немцы. «Эти "свежеиспеченные" немцы, неуверенные в своей немец-кости, плохо знающие немецкий язык и немецкую культуру, должны постоянно доказывать свою "извечную" немецкость. Этому служат возвращение к немецким топографическим названиям и борьба за памятники - свидетельства немецкой культуры» (4, с. 220).
Серьезный конфликт по поводу памятников коснулся и украинского меньшинства. После 1989 г. в юго-восточной части Польши украинцы принялись сооружать памятники и устанавливать памятные знаки, посвященные солдатам Украинской повстанческой армии (УПА), что вызвало неприятие поляков. Последние выступили с инициативой сооружения памятника в честь погибших от рук украинских националистов. Такой памятник после долгой борьбы установлен в Варшаве, но по настоянию властей надпись на нем упоминала и о жертвах НКВД и гестапо. После установки памятника в 1999 г. на нем периодически исчезают некоторые надписи, не касающиеся украинских националистов (4, с. 221).
Проблемы памятников не обошли стороной белорусское и литовское меньшинства, однако эти конфликты не обрели той степени накала и остроты, как вышеупомянутые. В случае с белорусами конфликты касались установки памятников 29 белорусам, расстрелянным в 1946 г. поляками из Народного объединения, а также памятника православным жителям Белостоцкого воеводства, погибшим в 1939-1956 гг. от рук как немцев, так и русских. В первом случае проблема была решена, во втором - еще ждет своего решения.
Литовское меньшинство после некоторых сложностей добилось приемлемого для себя решения в вопросе установки памятника литовскому поэту и переводчику Библии на литовскиой язык А. Баранаускасу в г. Сейне.
Нередко объектами межнациональных конфликтов становятся культовые сооружения. Несколько такого рода споров имели место в Польше после 1989 г. Один касался монастыря в Супрасле. История монастыря долгая и сложная. Он несколько раз менял владельцев, принадлежал разным церквам и разным конфессиям. Созданный в XVI в. на средства православного магната А. Ходкевича, он стал обителью монахов-базилиан, принявших унию. Декретом царя от 1839 г. Супрасль был возвращен православной церкви, а в 1924 г. передан католикам. После Второй мировой войны монастырь стал собственностью государства. В начале 90-х годов частью построек владела православная церковь, а частью - католическая, споря за право обладания всем комплексом монастыря. О своих былых владениях не забыли и базилиане. В конечном итоге владельцем монастыря стала православная церковь, что очень важно для православных, ибо Супрасль имеет особое значение в истории православия на этих землях: именно здесь были напечатаны первые книги на старобелорусском языке, именно здесь находились особо почитаемые белорусами святыни.
Достаточно серьезен был и конфликт по поводу принадлежности кармелитского костела в Пшемысле. Костел был построен в XVII в. для кармелитов, но в 80-е годы XVIII в. после запрета ордена император Франц-Иосиф передал костел униатам, которым он и принадлежал до 1945 г. В 1946 г. костел передали его первоначальным владельцам - кармелитам. После 1991 г., когда было принято решение о возвращении костела униатам, католики выступили с протестом. В 1991 г. Пшемысль посетил Иоанн Павел I, но страсти не утихали и после попыток примирить конфликтующие стороны.
Конфликт между поляками и литовцами, протекавший на протяжении нескольких лет в 90-е годы, был связан с размещением пограничной заставы. Польское правительство избрало для этой цели Пунск (небольшой городок, где проживает довольно много литовцев), но литовская сторона была против, предлагала другие варианты. Опасения литовцев были связаны с потенциальной вероятностью полонизации, при том, что подобного рода печальный для литовцев опыт уже был (в случае с городом Сейном). В конфликте были задействованы самые высокие инстанции, вплоть до президента А. Квасьневского.
«Сопротивление литовцев, - отмечает М. Будыта-Будзиньска, - связанное с маленькой пограничной заставой, кажет-
ся несколько абсурдным, но именно благодаря своему упорству, благодаря твердости и хорошей организации литовцы сохранили национальную идентичность и, несмотря на свою малочисленность, являются ярко выраженной этнической группой» (4, с. 239).
Конфликт, связанный с национальной структурой регионов, населенных белорусами, обусловлен уменьшением количества населения так называемой «восточной стены», т.е. восточных районов Польши, где плотность населения очень низкая (25 человек на 1 км2, тогда как в среднем в Польше эта цифра - 120 человек на 1 км2 - 4, с. 239).
Еще в 80-е годы планировалось переселить сюда людей из центральных регионов Польши, но акция не была реализована из-за начавшихся экономического и политического кризисов. Сейчас же белорусы опасаются переселения на эти земли репатриантов из Казахстана, что приведет к полонизации этих исконно белорусских земель. Идея о включении их в состав национального Беловежского парка также не устраивает белорусов, так как в этом случае местное население лишится работы и вынуждено будет мигрировать в город.
Этнические конфликты являются следствием не планомерной дискриминации властей, а скорее недостаточного внимания, бюрократизма и элементарного незнания сути дела (4, с. 241).
В Польше последних лет можно констатировать и конфликты, связанные с процессом формирования национальности. Речь идет о силезцах. Ощущая свою обособленность и от польского, и от немецкого народов, силезцы, однако, не сформировались как особый народ. Нет оснований, полагает М.С. Щепаньский, говорить о существовании «силезской этнической группы» (10, с. 114). Нет силезского языка, а территория Силезии разделена между Чехией и Польшей, т.е. отсутствуют два важнейших атрибута самостоятельного бытия народа.
Силезия в представлении польских исследователей - регион культурного пограничья с чрезвычайно сложной исторической судьбой. Не более чем миф, пишет Д. Симонидес, утверждение, согласно которому силезцы - это немцы. С точки зрения географического положения Силезия - типично пограничный регион, где пересекается множество культур. С давних пор тут жили поляки, немцы, чехи, евреи. Определение идентичности в таком регионе -дело непростое. Чувство идентичности не дается от рождения, оно мучительно формируется в ходе сознательного выбора и самопо-
знания. Лишь в XIX в. в Силезии приобрело некое значение понятие национальность, и то оно касалось людей образованных. Другим скорее всего свойственно было чувство этнической принадлежности (9, с. 159).
По мнению известного польского социолога Ст. Оссовского, этничность следует отнести к сфере культурного сознания, а национальность - к сфере сознания политического. Этничность - это больше, чем рациональность, и меньше, чем национальность. Это нечто свое, родное, то, что передается по наследству. В условиях постоянных политических перемен этничность была чем-то стабильным, своим (10, с. 96).
В начале Х в. Силезия находилась в сфере влияния Великой Моравии, а в конце этого столетия - польских Пястов. С Польшей Силезия была связана три столетия, затем снова стала входить в состав Чехии. В XVI-XVII вв. Силезия - часть империи Габсбургов, со второй половины XVIII в. часть Силезии входит в состав Пруссии. После Первой мировой войны, согласно условиям Версальского договора, судьба Силезии должна была решаться на основе результатов плебисцита. В итоге Силезия была разделена между Польшей, Германией и Чехословакией. Результаты плебисцита оказались неприемлемыми для населения, что привело к восстаниям. Три силезских восстания способствовали дезинтеграции населения, обострению проблемы национальной идентификации. М.С. Щепаньский называет раздел Силезии «социальной вивисекций» (10, с. 98). И до плебисцита Силезия не была единым организмом, но после него процессы дезинтеграции и одновременно изоляционализма несомненно усилились.
Национальная идентификация для типичного человека по-граничья весьма сложна и неоднозначна. В данном случае вполне применима концепция маргинального человека (marginal man), предложенная американским социологом Р. Парком. Такой человек принадлежит одновременно к нескольким культурным мирам. В случае Силезии - к польскому, немецкому, чешскому и моравскому. Ему свойствен тип сознания, который можно определить как «крессовое сознание» (крессы - принятое в польской литературе название окраины, приграничных регионов. - Авт.). Национальная идентификация человека пограничья может измениться в течение жизни. Его душа - своеобразная мозаика чувств и переживаний, он как бы сидит на двух стульях, постоянно ощущая неполноту своего национального бытия.
«Родина, - писала известный польский социолог А. Клосковска, - является воплощением символического единства, объединяющего народ узами культуры, превращающего его в сообщество. Это определение относится прежде всего к идеологической родине. Малая родина в меньшей степени является фактором объединения, но она связана с непосредственным, физическим укоренением в определенном месте и определенном окружении» (цит. по: 10, с. 109).
В случае Силезии совершенно определенно можно говорить именно о малой родине. Силезец оставался силезцем, хотя менялись политическая ситуация и государственная принадлежность Силезии. Очевидно, что процесс национальной идентификации в Силезии не завершен.
После 1989 г. в Силезии стали возникать различные региональные организации, однако до середины 90-х годов ни одна из них не вела речь о силезцах как национальном меньшинстве, а скорее как о региональной группе. В 1996 г. был создан Союз населения силезской национальности (СНСН), поставивший вопрос о необходимости признания силезцев национальным меньшинством. Лидеры организации выступают даже не за автономию, а за суверенитет Силезии в рамках «Европы 100 флагов». В период празднования 75 годовщины присоединения Силезии к Польше организация выступила с транспарантом «Долой варшавский колониализм» (4, с. 247).
В 1997 г. СНСН было отказано в регистрации со стороны польских властей. Не помогло и обращение в международные инстанции. Конфликт, связанный с СНСН вызвал в Польше оживленную дискуссию и обнаружил различное отношение к проблеме. Далеко не все в стране верили в бескорыстие лидеров организации, в их стремление только к развитию культуры силезцев. Регистрация СНСН как организации национального меньшинства давала бы этой организации преимущества на выборах, позволила бы требовать финансирование от государства, эфирного времени и т.д.
Публицист Л. Майхерек считал, что «шустрые ребята придумали силезский народ, основываясь на нескольких цитатах и мифах для того, чтобы оживить интерес к региону (цит. по: 4, с. 253). Но чаще деятельность Союза рассматривалась как способ удовлетворения интересов определенных социальных и политических групп, имеющих серьезные политические амбиции.
В Польше, в отличие от многих других европейских стран, национальные проблемы не были доминирующими после отказа от коммунизма. Но демократические перемены, происшедшие в Польше в конце 80-х - начале 90-х годов, сделали возможным обсуждение многих проблем, которые до сего времени были закрыты.
В частности, это проявилось в дискуссии по поводу акции «Висла». Украинцы с начала 90-х годов начали борьбу за то, чтобы власти публично осудили эту акцию, приведшую к выселению в 1947 г. 150 тыс. украинцев с восточных территорий, расселению их на западных и северных землях Польши и запрещению культурной и религиозной самоорганизации. В 50-е годы, когда украинцам было разрешено вернуться в родные места, реализация этого оказалась весьма затруднительной, и вплоть до настоящего времени многие не могут обрести утраченное в 1947 г. имущество.
Заметим, что у поляков тоже есть свой счет к украинцам, которые в 1942-1943 гг. преследовали и убивали поляков на Волыни. Правда, в 2001 г. глава униатской церкви Л. Хусар во время визита папы на Украину принес свои извинения «братьям полякам за тяжкие грехи украинцев» (4, с. 269).
Как полагает М. Будыта-Будзиньска не так важны взаимная декларация и извинения с обеих сторон, как искреннее стремление к изменению существующих стереотипов и открытость к исторической правде, какой бы она ни была (4, с. 270).
Акция «Висла» затронула не только украинцев, но и лемков, отнюдь не считавших себя украинцами и никогда не поддерживавших УНА. В начале 2000-х годов в Польше насчитывалось около 80 тыс. лемков, проживающих на территории Новосондецкого воеводства. Пострадавшие во время проведения акции «Висла» лемки требуют возвращения своего имущества и некогда принадлежавших им лесов, а также территорий старых лемковских кладбищ, которые были проданы как сельскохозяйственные угодья.
Лемки, так же как и украинцы, требуют компенсации за заключение их (в ходе операции «Висла») в концентрационных лагерях в Пвожене (Катовицкое воеводство).
С подобными же требованиями выступают и немцы, пережившие в 40-е годы заключение в лагерях в Ламбриновичах и Свентохловицах в Силезии. Однако перечисленные лагеря не отнесены к разделу концентрационных лагерей, где совершались пре-
ступления против человечности, а потому их узники не имеют права на компенсацию.
Проблемы с компенсацией касаются и тех немцев, которые жили в Польше до войны, остались в ней после войны, но тем не менее лишились имущества в силу декретов 40-х годов.
Демократизация общественной жизни выявила еще одну проблему: наличие в Польше довольно многочисленной группы бывших солдат вермахта. Это главным образом силезцы и кашубы, завербованные насильно. Эта проблема обозначилась с начала 90-х годов, и сейчас солдаты вермахта требуют пенсионных и иных выплат. К названной категории населения относятся порядка 50 тыс. человек. Их требования без особого энтузиазма воспринимаются общественностью страны, а многие поляки считают их совершенно неправомерными (4, с. 278).
Одним из наиболее многочисленных национальных меньшинств в Польше является белорусское. Как полагает Э. Чиквин, более корректно говорить не о белорусском, а о православно-белорусском меньшинстве, акцентируя тем самым не национальный, а религиозный момент. Белорусами декларируют себя около 30% жителей Белостоцкого воеводства, исповедующих православие. Вместе с тем около 60% православных жителей этого воеводства декларируют себя как поляков (5, с. 53-54). Использование термина православно-белорусское меньшинство соответствует переменам, происходящим в сознании жителей Белостоцкого воеводства, и имеет совершенно конкретное соответствие в общественной жизни: существует общность, ставящая во главу угла религиозный фактор и группирующаяся вокруг православной церкви, церковных братств, журнала «Православного обозрения». Вместе с тем в Белостоцком воеводстве есть общность, акцентирующая свою национальную, белорусскую принадлежность и группирующаяся вокруг Белорусского общественно-культурного товарищества, Белорусского союза, а также журналов «Нива» и «Часопис». Оба центра работают во имя сохранения национально-религиозной идентичности проживающих в Польше национальных меньшинств, но белорусские организации работают с белорусскими, а православные включают в сферу своего внимания помимо белорусов также украинцев, лемков, православных поляков (5, с. 54).
Православная общность рассматривает религиозный фактор как главенствующий по сравнению с фактором национальным, сотрудничает с минской интеллигенцией, издавая на белорусском
языке ежеквартальник «Православие», выступает решительным противником вмешательства во внутренние дела Белоруссии.
Национальная же общность делает акцент на сохранение национального самосознания белорусов, одной из ключевых проблем свой деятельности считает поддержку суверенитета Белоруссии, независимость ее от России. Соответственно, центр достаточно неприязненно относится к президенту Лукашенко.
В политической жизни Польши православный белорусский центр добился значительно больших успехов, чем национальный, получая явное преимущество на выборах. Одна из причин - невыраженная «белорускость» сторонников этого центра. Они осознают себя скорее православными поляками, чем белорусами.
Белорусское национальное меньшинство в Польше более всех других национальных меньшинств склонно к ассимиляции. Именно белорусское меньшинство в минимальной степени воспользовалось возможностями национального развития, открывшимися в связи с демократизацией общественной жизни. По мнению Э. Чиквин, причины этого следует искать в слабо выраженном национальном этосе белорусов, а также в «лучшем случае равнодушном отношении польско-католического большинства к белорусско-православному меньшинству» (5, с. 55).
Высокий уровень национальной однородности польского общества обусловливает отсутствие у большинства поляков опыта общения с людьми другой национальности. Проблематике национальных меньшинств не уделялось достаточно внимания в стране, знаний в обществе явно недостаточно, и этот недостаток восполняется предубеждениями и стереотипами.
Белорусско-православное население не идентифицирует себя с белорусским государством, свою культуру не артикулирует достаточно четко, а язык рассматривает как местное наречие. Только православие позволяет этой группе населения приобщиться к «высокой культуре». Поляки же гордятся своими особыми выдающимися чертами. В польском сознании достаточно четко живуч миф о Польше как об оплоте католицизма и вместе с тем стране, отличающейся необыкновенной веротерпимостью. Победа «Солидарности», избрание К. Войтылы Папой римским, вступление Польши в НАТО и ЕС утверждают в сознании поляков это представление об особой роли Польши.
Польский католицизм, этот непременный атрибут каждого поляка, носит, как это неоднократно отмечалось исследователями,
в значительной степени обрядовый характер, отличается склонностью к смешению светских символов, в том числе политических, с религиозными (5, с. 52).
Православие же в представлении белорусов - религия, подчеркивающая прежде всего не profanum, а sacrum, мистическую трансцендентную сторону веры. Православие рассматривается как образ жизни, как некий шанс спасения мира, гибнущего под давлением пустой и поверхностной западной культуры. Польское большинство в представлении белорусского меньшинства, это люди, с трудом понимаемые, непредсказуемые, легко поддающиеся манипулированию со стороны власти. Поляки - это паны, не умеющие и не желающие заниматься тяжелым крестьянским трудом, гордые и легкомысленные. Но это не обуславливает безусловного отторжения статуса «пана». Напротив, имеет место стремление быть такими, как «польский пан». Альтернативное стремление - замкнуться в своем культурном анклаве, изолироваться от мира.
Белорусы склонны к своеобразной минимизации жизненных запросов и устремлений. Не требуя от жизни многого, они концентрируются на «малых делах», следуя принципам «как бы не было хуже», «лишь бы быть здоровым», «лишь бы был покой». Эта группа характеризуется «консерватизмом, пассивностью, большей привязанностью к прошлому, чем к будущему...» (5, с. 63).
Польское большинство по своему этосу скорее западное, склонное к переменам, развитию. Белорусское меньшинство больше тяготеет к восточному пониманию развития, усматривая в нем «совершенствование канона» (5, с. 65). Поэтому, полагает Э. Чиквин, большинство скорее активно и революционно, а меньшинство - пассивно и консервативно.
Деление на «мы» и «они» применительно к рассматриваемым группам населения основано на ряде психологических и социальных механизмов, однако, как полагает Э. Чиквин, имеющихся данных все же недостаточно для построения теории. Более адекватной представляется автору теория стигматизации, основанная на приоритете чувства обиды, испытываемой меньшинством. Сам термин «стигмат» ввел в социологическую литературу Э. Гоффман в 60-е годы. И термин, и теория получили признание и широко применяются на Западе (в отличие от Польши, где теория стигматизации не слишком популярна).
В представлении Э. Чиквин понятие «стигмат» в социологическом контексте означает акцентирование социального неодобре-
ния, неприятия. (Например, стигмат пребывания в тюрьме.) Стигмат выполняет некую «слепящую» роль, отодвигая на второй план все иные характеристики.
Часто носители стигмата стараются скрыть его по мере возможности. Так, белорусы в Польше меняют свои имена на польские: например, Зина на Зося, Вера на Ванда и т.д. Иногда белорусы скрывают знание белорусского языка, всячески подчеркивая свое знание польского языка, культуры и обычаев.
Стратегия адаптации, основанная на скрывании стигмата, является одной из наиболее часто применяемых. Адаптация, приводящая к ассимиляции, означает разрыв с традициями отцов и дедов, трудности с социальной идентификацией, закрытость, неуверенность в себе.
Ощущение стигматизации часто бывает обусловлено опытом прошлого. В частности, в памяти белорусского меньшинства живы воспоминания о преследованиях православных белорусов в межвоенный период и в первые послевоенные годы.
Осознание своей принадлежности к «иным», «неполякам» выражается помимо прочего и в политических предпочтениях белорусов. Подлесское воеводство, где проживает много белорусов, в основном склонно к поддержке правых политических сил. Православные же жители его в принципе декларируют левую политическую ориентацию. Это обстоятельство обостряет проблему деления на «мы» и «они». Особенно явно разница политических преференций чувствуется в отношении к «Солидарности» и Л. Валенсе. «Солидарность» рассматривалась белорусами не как шанс и надежда на лучшее будущее, а, напротив, как угроза и опасность, главным образом из-за акцентирования католического характера движения.
Демократические процессы не были восприняты как безусловное, безоговорочное благо. Тем более, что на заре демократических перемен имели место случаи дискриминации в связи с принадлежностью к православию. Так, в Белостоке и некоторых городах воеводства немало людей потеряли работу из-за своей «не-польскости». Один из чиновников объяснил, что мотивом увольнения белорусов стало то обстоятельство, что их процент среди работников слишком высок (5, с. 197).
Социализм, существование СССР в представлении белорусов не такие уж однозначно негативные феномены, как в представлении поляков. Во всяком случае белорусы во времена ПНР имели
равные права с поляками, а СССР был гарантом этих прав (5, с. 200).
Конфессиональная сфера стигматизации проявляется в делении на «мы» и «они» в ипостасях православных и католиков. Православные прекрасно осознают, что их особый статус замечается и в основном не одобряется большинством. Но они нисколько не склонны считать свое вероисповедание худшим, а, напротив, скорее гордятся им. Православные часто отмечают большую духовность своей веры, не одобряют слишком явную ангажированность ксендзов, считают православных священников более добрыми, отрешенными от земных дел.
Исследования показывают, что школа также является сферой стигматизации. Респонденты-белорусы, вспоминая свои школьные годы, отмечают дискриминацию со стороны учителей, их предвзятое и недоброжелательное отношение. Высказывались даже мнения о националистическом характере польской школы, полонизации детей и т.д. Респонденты мечтают лишь о том, чтобы меньшинство трактовалось так же, как большинство, чтобы белорусов не выделяли. Идея о том, что культура меньшинства могла бы стать предметом школьных занятий, чтобы она способствовала сближению учеников, обогащению их знаний, «представляется революционной, нереальной» (5, с. 251).
На вступительных экзаменах белорусы всячески стараются скрыть свое происхождение, декларируют себя как поляков, указывая польскую национальность, и весьма опасаются, что непольские фамилии могут их выдать.
Директора школ стараются принимать на работу в первую очередь польских учителей. «Убежденность в том, что в польской школе должны быть исключительно или прежде всего учителя поляки и католики, а не белорусы и православные, вписывается в рамки стереотипа "поляк - это католик", эта убежденность укоренилась в патриотической традиции польской школы, где польский учитель - это борец за польский суверенитет, независимость от захватчиков...» (5, с. 253). В качестве врагов Польши фигурируют русские, немцы, а также коммунисты.
Белорусские дети стараются в школе говорить по-польски, учителя очень часто порицают детей за то, что они разговаривают «по-простому», т.е. по-белорусски. Дети испытывают дискриминацию в связи с тем, что православные праздники отмечаются не в те дни, что католические, и нередко слышат от учителей, что, «живя в
Польше, надо отмечать праздники в те дни, что и все поляки, а не придумывать себе какие-то иные праздники» (5, с. 258).
Этнические белорусы все более утрачивают язык отцов и дедов. Это связано прежде всего с массовой миграцией в города в связи с отсутствием жизненных перспектив в деревне. Даже живущие в деревне белорусы, говоря на родном языке, читают и пишут, как правило, по-польски. Белорусский язык ассоциируется с домом, природой, молитвой; польский - с городом, карьерой. «Бог создал деревню, а человек - город», - гласит белорусское присловье. Первое поколение мигрантов еще помнит свой язык, а второе обычно забывает. Препятствием для полной ассимиляции является православная церковь. Польская автокефальная православная церковь признает примат веры по отношению к национальности. Языком богослужения является церковно-славянский, проповеди читаются в основном по-русски. Это обусловлено тем обстоятельством, что русский понимают все православные, он традиционно использовался для проповедей, он един, тогда как белорусский имеет множество диалектов и подчас жители соседних деревень говорят по-разному.
Дискриминация, связанная с белорусским языком, непольскими именами, неумением говорить по-польски, тяжело переживается детьми, которые с трудом приспосабливаются к своеобразной языковой шизофрении и долгие годы помнят обиды, пережитые в детстве.
Сколько-нибудь точное определение численности литовского национального меньшинства - дело довольно сложное, и цифры приводятся самые разные (самая значительная 30 тыс. - 2, с. 193). Литовцы проживают компактно в северо-восточной части Сувалкского воеводства. Это автохтонное население данного региона, в большинстве своем сельское. Число польских граждан, причисляющих себя к литовцам, год от года неуклонно снижается вследствие процессов ассимиляции.
Немало усилий для приостановки этого процесса предприняло Литовское общественно-культурное сообщество (действующее в Польше уже более 40 лет). В 90-е годы возникли и новые организации: Товарищество св. Казимира, апеллирующее к традициям одноименной организации, действовавшей еще в межвоенный период, Содружество литовцев в Польше (с 1993 г.), Товарищество литовской молодежи в Польше (с 1994 г.), Товарищество литовцев в Польше (с 1995 г.).
Литовцы, живущие в Польше, так же, как и польское правительство, с энтузиазмом поддерживали создание независимого литовского государства после распада СССР. Однако со временем отношения Варшавы и Вильнюса становятся весьма напряженными, и проблема национальных меньшинств трактуется инструментально, как аргумент в политической игре: как только Варшава выступала с требованиями уважения прав поляков в Литве, Вильнюс сразу поднимал проблему дискриминации литовцев в Польше. Литовские власти, радея о судьбе соотечественников в Польше, просили о решении таких проблем, как применение литовского языка в районах компактного проживания литовцев, введение телепрограмм на литовском языке, создание литовских школ, прессы, адекватного представительства в органах власти.
Наиболее значимым фактором национальной идентичности является язык. В местах компактного проживания литовцев, в частности в Пунске, литовская речь слышна всюду: и в магазинах, и в школах, и в церквах. В середине 90-х годов 98% литовцев декларировало хорошее знание устной литовской речи, а 90% - письменного языка. (Примерно таков же порядок цифр и применительно к знанию польского языка. - 11, с. 227).
Основным изданием на литовском языке является газета «Аушра». На страницах ее публикуются главным образом материалы по социально-политической, культурной, исторической проблематике. Есть еще ряд периодических изданий, правда, менее популярных, выходят книги на литовском языке, ведется радио- и телевещание.
В местах компактного проживания литовцев действуют начальные и основные школы с преподаванием на литовском языке, разработаны учебники и программы по истории и географии Литвы. В конце 90-х годов в 12 начальных школах велось преподавание литовского языка, а в четырех школах этот язык был языком преподавания, есть литовский лицей, профессиональное училище. В ряде школ преподавание ведется на польском и литовском языках. Выпускники литовского лицея имеют возможность продолжить образование на родном языке в вузах Литвы.
Как полагает К. Тарка, положение с литовскими школами выгодно отличается от аналогичного применительно к другим национальным меньшинствам, проживающим в Польше. Соответственно литовская молодежь отличается более высоким уровнем на-
ционального самосознания и стремлением к сохранению национальной самоидентификации (11, с. 241).
Литовское меньшинство, не очень значительное в количественном отношении, характеризуется высоким уровнем организованности, упорством в достижении поставленных целей. Так же проявляли себя и литовцы, жившие в межвоенной Польше.
Интересно, что литовцы отличаются более высоким уровнем жизни, чем их польские соседи: в литовских деревнях и поселках хозяйство находится на более высоком уровне, а коммунальная инфраструктура развита лучше (4, с. 164).
Немецкое национальное меньшинство, как считалось до переписи 2002 г., составляло в Польше от 300 тыс. до 500 тыс. человек. Немцы компактно проживают на территории Опольского, Силезского, Нижнесилезского, Варминско-Мазурского и Куявско-го-Поморского воеводств. Немцы достаточно широко представлены в органах местного самоуправления, с 1990 г. представители немецкого меньшинства заседают в Сейме. По числу детских воспитательно-образовательных учреждений с немецким языком (детские сады, школы, гимназии, лицеи) немцы превосходят все другие национальные меньшинства. Немцы в большинстве своем исповедуют католицизм и лишь немногие - протестантизм. В Польше существует периодика на немецком языке.
Как отмечалось, вплоть до конца 80-х годов польские власти официально не признавали факт существования немецкого меньшинства в Польше. Примас Глемп в свое время отказался удовлетворить просьбу о введении богослужения на немецком языке, мотивируя отказ отсутствием немцев в стране. Еще в 1989 г. в Ополе не зарегистрировали организацию немецкого меньшинства под тем же предлогом.
С начала же 2000-х годов действует от 50 до 60 различного рода немецких организаций (их число постоянно меняется). В 220 приходах проводятся протестантские богослужения на немецком либо на польском языках (4, с. 178).
Отношения между немцами и поляками не всегда идиллические. В 90-е годы было несколько случаев вандализма со стороны поляков: поджоги помещений организаций немецкого меньшинства, подбрасывание бомб, нападение скинхедов.
О польско-немецкой напряженности говорить нет оснований, хотя в некоторых гминах Опольщины поляки заявляют, что чувствуют себя меньшинством среди немцев.
К числу наиболее многочисленных относится украинское национальное меньшинство, - по данным до переписи 2002 г. оно насчитывало 200-300 тыс. человек, проживавших до операции «Висла» в юго-восточных регионах Польши, а после этой операции заселивших северные и западные регионы, т.е. Варминско-Мазурское, Западнопоморское и Нижнесилезское воеводства. Украинцы представлены в органах самоуправления и в высших органах власти.
В 113 учебных заведениях ведется преподавание на украинском языке, украинцы имеют несколько периодических изданий, целый ряд организаций. Заметим, что еще в межвоенный период, когда украинцев было в Польше несколько миллионов, они создали разветвленную сеть различного рода организаций и сейчас апеллируют к их опыту.
Ситуация с украинским меньшинством не соответствует, как отмечается в работе М. Будыты-Будзиньской, закону этнической ассимиляции. Согласно этому закону, чем более социальная структура меньшинства становится подобной социальной структуре большинства, тем быстрее происходит процесс культурной ассимиляции и соответственно исчезновение меньшинства.
В случае с белорусами именно так и произошло: те из них, кто мигрировал в города и получал образование, быстрее полонизировались. Украинцы же, переселившись в города, оставив занятие своих предков - сельское хозяйство, - тем не менее сохранили достаточно ярко выраженную национальную идентичность (4. с. 176).
Лемки - это этническое меньшинство, некогда проживавшее на Лемковщине ( Нижние Бескиды и Сондецкие Бескиды). В ходе акции «Висла» в 1947 г. значительная часть лемков была переселена в западные регионы страны. Часть лемков идентифицирует себя с украинцами, часть - настаивает на особой идентичности. Последние исповедуют православие. Лемки имеют несколько организаций и периодических изданий. Многие лемки, связанные с православием, читают православную прессу и поддерживают контакты с Православным братством им. Кирилла и Мефодия и Молодежным православным братством (8).
Чехи - немногочисленное национальное меньшинство. Предки нынешних польских чехов обосновались в Польше в период ХУ1-ХУШ вв. Как правило, они придерживаются евангелического вероисповедания, и причиной их эмиграции из Чехии были
религиозные преследования. Места компактного проживания чехов - район Люблянщины и Котлины Клудской. Основная организация чехов - Чешский клуб при Товариществе словаков в Польше (8).
Русские - национальное меньшинство, проживающее главным образом в Белостоке, в Мазурском и Сувалкском воеводствах. Русские (за исключением небольшой группы старообрядцев) придерживаются православия. Их основная организация - Российское культурное просветительское общество в Белостоке (8).
Караимы - этническое меньшинство турецкого происхождения, насчитывающее около 200 человек. Они прибыли в Польшу из Крыма в XIII в. К настоящему времени утратили родной язык, не имеют мест компактного проживания. Живут, как правило, в больших городах. Их отличительной чертой является караимская религия, истоки которой в иудаизме (8).
Армяне - немногочисленное национальное меньшинство, проживающее в Кракове и Нижней Силезии. Большинство их утратили родной язык, исповедуют католицизм. Имеют периодические издания и две организации (8).
Цыгане - этническое меньшинство. Проживают в основном в крупных городах. На территории Польши появились в XV в. Некогда кочующий народ за годы существования ПНР в основном принял оседлый образ жизни. Имеют свою периодику и более 10 различного рода организаций (8).
Словаки - немногочисленное национальное меньшинство, имеющее свое периодическое издание и организацию - Товарищество словаков в Польше (8).
Татары - этническое меньшинство, проживающее главным образом в Белостоцком воеводстве. Предки нынешних татар появились в Великом княжестве литовском в XIV в., покинув места своего прежнего обитания - Крым и Золотую Орду. Татары утратили свой язык, но сохранили верность исламу. Имеют свое периодическое издание и организацию (8).
Евреи - национальное меньшинство. Живут в основном в крупных городах. В Польше обосновались с Х в. В годы II мировой войны погибло 90% польских евреев и была прервана историко-культурная традиция их жизни в Польше. До войны численность евреев превышала 3 млн. человек. После войны значительная часть оставшихся в живых евреев покинула страну, а события 1968 г. по сути довершили процесс разрушения этой общности. Несмотря на
небольшую численность, евреи имеют несколько периодических изданий, около десяти различного рода организаций (8).
Кашубы - религиозное меньшинство, проживающее в северных и северо-западных регионах Польши. Их национальная самобытность не поощрялась в годы социализма, кашубский язык рассматривался как диалект польского. Однако с середины 90-х годов кашубский язык считается самостоятельным. Процесс признания его таковым начался раньше: еще в 80-е годы велись богослужения на кашубском языке, а в 1992 г. появился перевод Библии на кашубский.
Кашубы настаивают на своей особой национальной идентичности, но в современной науке эту идентичность скорее склонны считать региональной (2).
* * *
Таким образом можно констатировать, что, несмотря на немногочисленность национальных и этнических меньшинств в Польше, есть целый ряд проблем, связанных с их политическим и общественным бытием, их институционализацией. В стране нет серьезных национальных конфликтов, что отнюдь не означает отсутствие конфликтов вообще. Однако возникающие проблемы, как правило, успешно решаются в рамках существующих демократических общественных отношений.
Для национальных и этнических меньшинств Польши характерно два противоположно направленных процесса: часть из них явно переживает процесс ассимиляции с коренным польским населением, часть же, напротив, переживает процесс динамичного развития национального самосознания и общественной активности. К первым можно отнести отчасти белорусов, армян, татар. Ко ВТОрым - немцев, силезцев, кашубов.
Не всегда просто выделить только национальную составляющую в существующих проблемах национальных и этнических меньшинств. Как правило, присутствует и еще один компонент -политический, имеющий подчас определяющее значение.
Список литературы
1. Конституция Республики Польша. - Варшава, 1997.- 99 с.
2. Кашубы и демократия. - Режим доступа: // http://www.hro.org .
3. Babinski G. Mniejszosci narodowe i etniczne w Polsce w swiecie spisu ludnosci z roku 2002 // Studia socjol. - W-wa, 2004. - N 1. - S. 139-152.
4. Budyta-Budzynska M. Mniejszosci narodowe- bogatstwo czy problem? - W-wa, 2003. - 346 s.
5. Czykwin E. Bialoruska mniejszosc narodowa jako grupa stygmatyzowana. - Bia-lystok, 2000. - 360 s.
6. Charakterystyka mniejszosci narodowych i etnicznych w Polsce. - Mode of access: //http://sciga. Nauka.pl.
7. Kasmierczak L. Trzy procent odmiennosci. - Mode of access: //http:// www.opoka.org.pl.
8. Mniejszosci narodowe w Polsce. - Mode of access: // http: //www.wspolnota-polska.org.pl.
9. Simonides D.Sl^skie klopoty z tozsamosci^. // Nadci^gaj^. Sl^zacy. Czy istnieje narodowosc sl^ska. - W-wa, 2004. - S. 157-165.
10. Szczepanski M.S. Regionalizm görnosl^ski: los czy wybör? // Ibid. - S. 90-115.
11. Tarka K.Litwini w Polsce, 1944-1997. - Opole, 1998. - 269 s.
