CC BY
31
нистическому строю «как власти, когда фабрики и заводы переходят в руки народа, когда все приобретения будут делиться среди народа, когда работать будут по способностям, а получать по потребностям. Классового разложения не будет, все будут равны». Такое определение марксизма было расценено как клевета на учение Маркса-Ленина о равенстве [5, с. 527]. Ещё одним пунктом обвинения стала «служба в белой армии». Николай Гаврилович был приговорен к десяти годам пребывания в исправительно-трудовых лагерях, где в 1939 году он умер [6].
Супруга Н. Г. Катанова - Мария Николаевна (Айго) - осталась одна с четырьмя детьми. Следует отдать должное этой женщине: в трудных условиях она сумела достойно вырастить своих детей. Старший сын Иннокентий, к сожалению, проживший недолгую жизнь (1922-1943 гг.), окончил курсы педагогов начальных классов и до призыва в ряды Советской Армии работал учителем в Верх-Аскизской школе. В 1943 году он ушёл на фронт, в том же году погиб в Витебской области в одном из боёв1.
Дочь Ольга Николаевна (1924-1985 гг.) работала учителем в Узбекистане. Средняя дочь Елизавета Николаевна (1927-2011 гг.) получила специальное образование, стала бухгалтером, начала работать в Аскизском военкомате, затем стала начальником Аскизского финотдела. Младшая дочь Валентина Николаевна (1936-1995 гг.) проработала воспитателем в детском саду; она известна своими методическими разработками, посвящёнными обучению в игровой форме детей дошкольного возраста хакасскому языку.
Воспоминания Елизаветы Николаевны свидетельствуют о том, что благодаря отцу она и старшая сестра Ольга знали не только кириллический, но и латинизированный алфавиты, а также некоторые элементы грамматики и лексики арабского языка. Дети Николая Гавриловича унаследовали от отца музыкальные способности: Иннокентий играл на мандолине, Ольга - на гитаре, Лиза - на балалайке2.
Семье Н. Г. Катанова пришлось испытать много тягот. Его дочери сохранили воспоминания о томительных годах неизвестности и ожидания. В 1959 году военная коллегия Верховного Суда СССР отменила приговор в отношении Н. Г. Катанова за отсутствием состава преступления, он был полностью реабилитирован.
Семейный архив семьи Катановых как один из источников изучения жизни и деятельности одного из её ярких представителей - Николая Гавриловича, подчёркивает уникальность его судьбы, по-своему интересной и значимой. Благодаря семейному архиву Катановых сохранились, с одной стороны, свидетельства о взаимосвязи отдельного представителя семьи с явлениями общественной и политической жизни страны, а с другой, свидетельства о его человеческих, личных взаимоотношениях.
Библиографический список
1. Мамышева, Е. П. Национально-языковое строительство в Хакасии в 1920-1930 гг. сквозь призму биографической истории / Е. П. Мамышева // Человек и его время в истории Хакасии и сопредельных территорий; авт. Н. Н. Медведева, Т. Н. Медведева, Е. П. Мамышева, М. Ю. Арчимачева, Ю. К. Троякова. - Абакан: Хакасское книжное изд-во, 2013. - 188 с. - С. 66-96.
2. Костякова, Ю. Б. Становление медиакультурного пространства Хакасии (1920-1930-е гг.) / Ю. Б. Костякова. - Абакан: Изд-во ФГБОУ ВПО «Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова», 2013. - 192 с.
3. Заседания партфракции тюркологического съезда в г. Баку (протокол заседаний с 26 февраля по 6 марта 1926 г. // Abimperio. - 2009. -№ 4. - С. 267-318.
4. Первый Всесоюзный тюркологический съезд. 26 февраля - 5 марта 1926 г. (Стенографический отчёт). - URL: http://docplayer.ru/38135849-Pervyy-vsesoyuznyy-tyurkologicheskiy-sezd (дата обращения: 29.03.2018).
5. Мамышева, Е. П. Латинизация хакасского алфавита в 1930-е годы в судьбах национальной интеллигенции / Е. П. Мамышева // Исторический опыт взаимодействия народов и цивилизаций: к 350-летию присоединения Бурятии к России: сб. науч. статей / науч. ред. Б. В. Базаров; отв. ред. Л. В. Курас. - Улан-Удэ; Иркутск: Оттиск, 2011. - С. 524-528.
6. Тугужекова, В. Н. Репрессии в Хакасии / В. Н. Тугужекова, С. В. Карлов. - URL: http://www.memorial.krsk.rU/Articles/RepHak/3.htm (дата обращения: 31.03.2018).
© Мамышева Е. П., 2018
УДК 94(47).084.3.5.6
НАЦИОНАЛЬНОЕ ДВИЖЕНИЕ ХАКАСОВ В 1917-1930 ГОДЫ: ОСНОВНЫЕ ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЕ
А. П. Шекшеев
Хакасская республиканская организация «Общество "Мемориал"»
В статье актуализируется такая крайне значимая в недавнем прошлом политизированная проблема, как национальное движение одного из сибирских народов. Рассмотрение проблемы начинается с освещения участия хакасов в революционных событиях 1917 года и завершается временем их полного перехода к советскому строю. Автор статьи значительно расшириряет границы рассматриваемой проблемы, включая в её содержание как составную часть протестное движение хакасского народа в форме открытой борьбы с коммунистами. Указывается, что национальное движение на юге Приенисейской Сибири выражалось прежде всего в антирусских и антисоветских настроениях местных (коренных) жителей. В то же время отмечается, что это движение характеризовалось слабостью и одновременно способностью воздействовать на политику советской власти.
Ключевые слова: бандитизм, земельные отношения, коллективизация, коммунисты, крестьяне, налоговая и продовольственная политика, национальное движение, переселенцы, повстанчество, репрессии, саботаж, советская власть, хакасы.
1 Из семейного архива Н. П. Шоевой.
2 Из семейного архива Н. П. Шоевой.
Массовое стремление лиц разных национальностей воздействовать на окружающий мир в интересах своего этноса называется национальным движением. Целью его является освобождение, объединение людей по национальному признаку и решение народами собственных экономических, политических или языково-культурных задач [1]. Для Хакасии, к примеру, оно безусловно состояло из деятельности национального представительства по консолидации своего общества и его самоопределения в форме особого образования, а также усилий самих хакасов по улучшению социально-культурной жизни. Данная проблематика уже изучалась местными историками, например, в обобщающих трудах и отдельных публикациях [2; 3; 4; 5].
Между тем объявленное коммунистами в качестве одного из принципов существования СССР равенство народов являлось зачастую декларируемым и в первые десятилетия советской власти вынуждало национальные элиты бороться за свои права и свободу. Деятельность их в этом направлении в работах отечественных историков представлена весьма ограниченно. Так, по отношению к рассматриваемому периоду историками Хакасии по-прежнему игнорируются непростые отношения между лицами разных национальностей, коренными жителями и коммунистами [6; 7], что несомненно упрощает и фальсифицирует историю этого региона. Такое освещение прошлого заставляет нас вернуться к изучению реалиий действительной жизни хакасского общества и предпринять попытку высказать свою позицию по этому вопросу.
В изучаемый временной отрезок хакасы не имели единой территории проживания, так как были разбросаны по трём уездам двух губерний. Данное обстоятельство побуждало коренное население Хакасии к консолидации своего социума, определению его правового положения. Истоки национального движения хакасского народа восходят к временам Русско-японской войны, в результате которой произошло ослабление российского государства, а в 1917 году лидеры национального движения хакасов приветствовали падение самодержавия и заявляли себя в качестве их представителей на съездах разных уровней.
Нужно сказать, что хакасская общественность располагала слабыми возможностями для консолидации и суверенизации своего народа прежде всего в силу малочисленности интеллигенции [8, с. 263; 9 с. 106]. Этим обстоятельством, в частности, объясняется то, что независимо от политической окраски существующей власти представители коренной интеллигенции вынужденно находились у неё службе. Малочисленность хакасской интеллигенции, вследствие этого слабые её возможности для консолидации народа сказались на том, что в указанный период суверенизация Хакасии взамен создания определённой национальной территории со своим «степным» самоуправлением так и не состоялась [10, с. 215-216]. Вызванное Гражданской войной затягивание сибирскими управленцами признания этого важнейшего принципа существования народа заставило хакасов подчинить свои интересы выживанию, которое решалось путём приспособления к новым жизненным реалиям.
Местная интеллигенция, сосредоточившись в основном на просветительстве неграмотных скотоводов, была не в состоянии в полной мере отстаивать экономические и культурно-национальные интересы своего народа [11, с. 129]. Распространение же и установление на территории Хакасии советской власти сдерживалось прежде всего отсутствием соответствующих работников из числа коренного населения. Внешне, на официальном уровне, национальные отношения в Хакасии, а также отношения между хакасами и коммунистами были весьма неплохими. В частности, советское государство с самого начала своего существования декларировало защиту земельных интересов инородческого населения [12, с. 30], затем решало его социально-культурные запросы.
Первые протесты инородцев, направленные против новой власти и обусловленные издержками русской колонизации, появлением красных партизанских отрядов и лишь затем политикой военного коммунизма, были инициированы отдельными представителями коренного этноса. Они были порождены знакомством хакасских интеллигентов с идеями сибирских просветителей, что вело к пробуждению их национального самосознания. В целом же мотивы поведения хакасов определялись внешними факторами, как то: политикой государства, деятельностью его представителей и просто лиц, пытавшихся решить свои проблемы за счёт местного населения. Положение усугублялось и тем, что в начале 1920 годов в Хакасию устремились переселенцы из голодных регионов. Этот процесс принял стихийный характер, форму «повального бегства» людей целыми деревнями. Проникновение русского населения в глубь территории, заселённой хакасами, сопровождалось захватами их земель, это затрудняло развитие традиционного хозяйствования местных скотоводов, вызывало у них недовольство властями и переселенцами, переходящее в откровенную вражду. Воспринимая землю как свою собственность и отстаивая право на неё, наследуемое от предков, определённые лица и целые сообщества хакасов отказывали русским переселенцам в предоставлении земли, пытались организовать выселение последних за пределы инородческой территории. Но предпринимаемые ими усилия, натолкнувшись на апатию бедноты, быстро угасали1.
В то же время, осуществляя зачистку территории от остатков колчаковцев, советские воинские отряды, случалось, изымали у местного населения продукты и имущество, а по подозрению в контрреволюционности прибегали к уничтожению не только отдельных жителей, но и целого селения. Несмотря на то, что ощущение враждебности не было для хакасов постоянным и охватывающим всё их общество, появление вслед за повстанцами воинских частей, отрядов милиции и коммунистических ячеек встречалось населением настороженно и со страхом.
1 Государственное казённое учреждение Республики Хакасия «Национальный архив» (ГКУ РХ НА). Ф. 1. Оп. 2. Д. 73. Л. 171, 207; Д. Обзор политического состояния Хакасского округа за август, сентябрь 1926 г. Л. 59, 82, 91, 134; Оп. 4. Д. 12. Л. 134.
Протестные настроения инородцев вылились в своеобразную форму поведения, почти лишённого политического облика. Инородческое повстанчество представляло множество мелких групп, успешно грабивших население, кооперативные и советские учреждения и исчезавших при появлении вооружённых представителей новой власти. К весне 1921 года выдвинутые против восставших крестьян воинские силы уничтожили очаги их сопротивления, но разгромить инородческое повстанчество, которое поддерживалось населением, оказались не в силах. Требуя в кратчайшие сроки выдать повстанцев, вооружённые лица распространяли слухи о нахождении в каком-либо селении «банды», врывались в него, подвергая жителей арестам и расстрелам, а затем мародёрствовали. Бесчинства осложнили обстановку настолько, что инородцы стали собираться на сходы, которые выносили постановления о создании для их проживания новой административно оформленной территории. Случалось, что хакасы мстили своим обидчикам, наказывая крестьян целых переселенческих селений.1
К этому времени обозначились и отрицательные последствия принятия чрезвычайных мер в проводимой советской властью продовольственной и налоговой политике. Взимание продразвёрстки, а затем и продналога привело к тому, что из-за постоянного недоедания среди хакасов стали распространяться тифозные и другие
заболевания. Заготовки скота сопровождались его гибелью и резким ухудшением отношения населения к ком-
2
мунистическому режиму .
Наблюдаемое среди хакасов сопротивление государственной продовольственной политике часто являлось более успешным по сравнению с противодействием со стороны русских крестьян. Используя знание местности, коренные жители, когда начиналось выявление объектов налогового обложения, перегоняли скот из одного района в другой и тем самым затрудняли его учёт. Порой главными действующими лицами этого саботажа становились сельские власти.
Недовольные советской властью хакасы стали уходить в горы или тайгу. Вместе с мужчинами скрывались или увозились и женщины, которые являлись не только соучастниками вооружённой борьбы и ограблений, но и организаторами семейного очага. Обеспокоенные власти для выяснения причин этого явления и ознакомления с нуждами населения создали чрезвычайные полномочные комиссии. Их деятельность способствовала переходу к мирной жизни определённого числа повстанцев и показала, что мирное сосуществование инородцев с русскими и советской властью возможно лишь на платформе национального суверенитета. Осенью 1921 года Енисейский губернский комитет РКП(б) согласился с необходимостью образования самостоятельной территориальной единицы, из хакасских волостей [13, с. 78; 14, с. 246-247]. Но процесс создания нового административно-территориального образования был временно прерван начавшимся взиманием продовольственного налога, отнимавшего все силы коммунистов, а вмешавшаяся в отношения с инородцами военщина рецидивами красного бандитизма способствовала новому распространению повстанчества.
Несмотря на попытки отдельных советских служащих из представителей коренного населения и в целом национальной интеллигенции влиять на повстанчество, ощутимого успеха такое воздействие не имела. Лозунг «За самостоятельность инородцев или независимость Хакасии», вероятно, был придуман русскими повстанцами для привлечения новых сторонников. Повстанчество, называемое коренными жителями словом «хасхылар», обозначающем народных защитников и мстителей, имело антирусскую и антикоммунистическую окраску, являлось одновременно формой вооружённой борьбы с представителями советской власти, её воинскими отрядами и уголовным бандитизмом.
При этом повстанчество воспринималось инородцами в их отношениях с властью в качестве второстепенного и запугивающего фактора. Оно не только на какое-то время выступало в качестве защиты местного населения от очередного насилия и своеобразной формой сохранения его традиционного образа жизни, но и, возможно, способствовало ускорению национально-государственного строительства в Хакасии.
Событием, приветствуемым хакасами и совпавшим с ликвидацией повстанчества, стало образование, согласно постановлению ВЦИК от 14 ноября 1923 года, Хакасского уезда. Его создание позволило увеличить бюджет региона и предоставить населению льготы финансового, налогового и правового характера. Некоторые свободы, дарованные новой экономической политикой, и признание коммунистами права хакасов на суверенность лишили повстанцев народной поддержки, численность их стала сокращаться. Состоявшие из хакасов-добровольцев «истребители» уничтожили основные «банды», терроризировавшие местное население.
Вместе с тем среди хакасов наблюдались отказы от выполнения «грабительской» налоговой политики. Создание уезда в рамках губернии не удовлетворило национальную интеллигенцию, поэтому она не сразу пошла на службу советской власти и длительное время оставалась источником сепаратистских настроений. В условиях сохранения русско-хакасских противоречий всё больше сторонников приобретали планы создания единой тюркской автономии [15, с. 50]. Последующее образование по постановлению ВЦИК от 25 мая 1925 года в составе Сибирского края Хакасского округа способствовало развитию данной территории. Однако округ представлял национальную административную единицу, у которой отсутствовал такой признак автономного образования, как наличие специального закона о правовом статусе. Автономный округ не имел представительства в государственном Совете национальностей. Преобладание на партийно-советских должностях лиц русской национальности оценивалось хакасской интеллигенцией как политика, имеющая «захватнический» характер. Ме-
1 Муниципальное казённое учреждение «Архив города Минусинска» (МКУ «АГМ»). Ф. 25. Оп. 1. Д. 225. Л. 255; Д. 304 а. Л. 20.
2 Муниципальное казённое учреждение «Архив города Минусинска» (МКУ «АГМ»). Ф. 8. Оп. 1. Д. 119. Л. 31; Ф. 25. Оп. 1. Д. 334. Л. 76.
стная организация ВКП(б) переживала резкое проявление в своих рядах русского шовинизма и хакасского национализма [15, с. 51-52].
Наряду с этим, действовавшие в середине 1920 годов специальные комиссии показали середняка как главную фигуру на селе. Сохранившаяся родовая знать пользовалась, наряду с шаманами, большим влиянием на сородичей и местные органы власти. Попытки государства путём защиты хозяйственных интересов коренного населения и землеустройства решить здесь земельный вопрос не увенчались успехом. Основной массив хакасских земель по-прежнему оставался у зажиточного населения, сохранялись и прежние порядки землепользования, потворствующие его земельным захватам1. Сильными оставались среди коренного населения и отношения к религии. Многие хакасы проявляли свои религиозные воззрения даже в массовом порядке2 [16, с. 43].
Напряжённой оставалась криминогенная обстановка. В советское время в регионе выросли конокрадство и скотокрадство, которые всегда являлись своеобразным протестом против нищеты, промыслом и способом жизнедеятельности определённых лиц. Распространение этих негативных явлений было вызвано голодом, слабостью правоохранительных органов и незначительностью наказания, а также особенностями жизни коренных жителей. Объявив несколько раз Сибирь, начиная с 1925 года, неблагополучной по бандитизму территорией, расстреляв и выслав несколько десятков хакасов, обвиняемых в рецидивизме, государство толкнуло население к новым побегам в тайгу. Элементы политической борьбы в деятельности появившихся и ликвидированных «банд» всё больше заменялись уголовщиной [17, с. 99-102].
Начавшийся с середины 1920 годов хлебозаготовительный кризис, осложнение международного положения и ухудшение снабжения деревни промышленными товарами привели к паническим настроениям среди населения. Возвращение государства к жёсткой политике сбора налогов и изъятия продовольствия уже летом 1928 года поставило хакасов на грань голода3. Ещё в большей степени раскалывая местное общество, «чрезвычайщина» вызвала ответное сопротивление со стороны отдельных его представителей и целых селений. Местное население использовало преувеличение реального количества членов семей, переписывание посевных участков или части хозяйства на родственников из числа бедных и пр. Случалось, что хакасское население активно защищало своих зажиточных сородичей, ещё пользующихся среди них авторитетом как кормильцы их семей. Кое-где хакасы пытались из-за непосильных налогов дробить свои хозяйства. Налоговые изъятия сопровождались вспышками прямого и яростного воздействия так называемого кулачества на представителей местной власти и активистов.
В апреле-июне 1929 года вся территория округа была охвачена хлебным кризисом, который привёл к полному отсутствию хлеба на рынке и соответственно к голоду среди бедноты. Осенью того же года началась новая заготовительная кампания с использованием так называемого «урало-сибирского» метода - поселенного и подворного наделения крестьян «твёрдыми» заготовительными заданиями. Обходя дворы, коммунисты и комсомольцы запугивали население кратным обложением так, что оно сдавало весь имевшийся хлеб, не оставляя его на семена и пропитание. Некоторые хакасы как могли сопротивлялись хлебозаготовкам, затягивая её сроки, избивая представителей советской власти, что вело к ужесточению репрессиий по отношению к ним репрессиям [18, с. 51-54].
Проводившаяся в 1927-1929 годах продовольственная и налоговая политики вызвала в Хакасии сопротивление со стороны даже советских функционеров - лиц, руководивших сельским хозяйством. Это позволило руководству Сибирского края втянуть местных коммунистов во внутрипартийную борьбу и переложить на них вину за объективные трудности, возникшие в этой сфере [19]. В сложившихся условиях наблюдались лихорадочные поиски хакасами духовного равновесия; коренному населению было присуще сложное мироощущение, состоявшее из элементов разных религий [20, с. 281-283].
Начавшаяся в стране массовая и насильственная коллективизация сопровождалась принятием превентивных мер, направленных против возможного саботирования её со стороны национального чиновничества, и внутрипартийной борьбой. Происходившие из зажиточной среды служащие районных аппаратов снимались с работы, исключались из ВКП(б). Наряду с русскими крестьянами, часть хакасского населения подверглась сначала индивидуальному налогообложению, лишению избирательных прав, а затем и раскулачиванию с передачей имущества в создаваемые колхозы, а также выселению, подверглась и часть хакасского населения. Масштабы и методы раскулачивания не поддерживались даже в партийной организации округа. Так называемые «правые» коммунисты сопротивлялись проявлениям крайностей в политике, проводимой государством в деревне, но к лету 1930 года они были разгромлены. Изгнанные из партии, они вернулись вновь к идее создания Тюркской республики. В хакасском обществе набирали силу националистические и антисоветские настроения4 [21, с. 1012]. Некоторые хакасы, как и русские, скрываясь от раскулачивания, начали вновь собираться в «банды». Наряду с ними, существовали протестные группы, стихийно возникающие непосредственно в селениях. Однако вскоре они были ликвидированы [22, с. 95-100].
1 ГКУ РХ НА. Ф. 1. Оп. 4. Д. 51. Л. 82; Ф. 14. Оп. 1. Д. 5. Л. 158; Ф. 16. Оп. 1. Д. 34. Л. 45; Государственный архив Новосибирской области (ГА НО). Ф. Р.-47. Оп. 1. Д. 669. Л. 94; Д. 2123. Л. 110; Д. 1154. Л. 37.
2 Государственный архив Красноярского края (ГА КК). Ф. Р.-49. Оп. 2 с. Д. 139. Л. 90; ГА НО. Р.-20. Оп. 2. Д. 94. Л. 1.
3 ГКУ РХ НА. Ф. 16. Оп. 3 с. Д. 1. Л. 88; Д. 5. Л. 126, 176.
4 ГА НО. Ф. Р.-47. Оп.5. Д. 104. Л. 105, 111; Д. 114. Л. 38; ГКУ РХ НА. Ф. 1. Оп. 6. Д. 1. Л. 10; Ф. 2. Оп. 1. Д. 3. Л. 99; Д. 14. Л. 9-10; Д. 53. Л. 3.
Процессы преобразования мелких единоличных крестьянских хозяйств в крупные общественные, то есть коллективизация, сопровождались на территори Хакасии созданием автономной области. Этот акт был обусловлен не только необходимостью ускорения темпов «социалистического преобразования» хакасского общества. Он стал насущным для решения конкретных проблем, возникших в отношениях между определёнными слоями населения и властью и потребовавших усиления государственного контроля за становлением хакасского этноса на «рельсы социализма»1 [23, с. 53; 13, с. 90].
Продолжавшееся в рамках коллективизации раскулачивание привело к ликвидации «старой» верхушки хакасских родов. Коллективизация наконец упразднила земельные противоречия. Передача сельскохозяйственных угодий в колхозное коллективное пользование, обезземелило всё население, независимо от его национальной принадлежности. Опасность для жизни, исходившая от советского правосудия, сурово каравшего расхитителей социалистической собственности, в конечном итоге привела к сокращению и преступности.
В условиях коллективизации, требовавшей быстрого реагирования и оперативного руководства со стороны местных властей, округа как промежуточные звенья между краями и районами начали превращаться в административную надстройку, тормозившую процессы дальнейшего развития территорий. Создание Хакасской автономной области, происшедшее в соответствии с постановлением Президиума ВЦИК РСФСР от 20 октября 1930 года, расширило полномочия местных властей и сопровождалось укреплением их финансового положения. Но часть управленческих функций оказалась переданной сначала Западно-Сибирскому, а затем Красноярскому краевым исполкомам.
Предоставлением автономии и финансовой поддержки советское государство расплатилось с населением Хакасии за его трансформацию в новое общество, в котором все его члены, утрачивая свою самобытность, становились подконтрольными и развивались по общему стандарту, декларируемому коммунистической идеологией. Создание автономной области способствовало переходу какой-то части коренного населения на позиции советской власти.
Выросшее при поддержке коммунистического режима поколение хакасских управленцев добилось наконец для своего народа автономии, но, упредив властные инстанции о своей, возможной, нелояльности, попало под репрессии. В 1934 году разгрому подверглась состоявшая из представителей национальной интеллигенции Ой-ротии, Хакасии и Горной Шории так называемая «контрреволюционная националистическая организация» «Союз сибирских тюрков». Во время «большого террора» репрессии охватили значительную часть руководителей области и национальной интеллигенции [24, с. 46, 48, 50, 52-53, 56]. Расправа над ними в обществе, которое консолидировалось на принципах интернационализма, являлась неизбежной.
Таким образом, национальное движение коренных жителей Хакасии после 1917 года существовало в форме съездов, деятельности местной общественности и некоторых интеллектуалов по суверенизации своего народа путём создания специальных территорий и автономии. Безусловно, составной частью национального движения было решение таких вопросов, которые способствовали улучшению социально-культурной жизни хакасского этноса. Однако в какой-то степени национальное движение хакасов заключалось в протестных действиях в форме бегства из мест проживания и участия в повстанческом движении, направленных на защиту своего существования и традиционного образа жизни. Национальное движение состояло из борьбы коренного населения за землю, проявлялось в действиях по саботажу государственной налоговой и продовольственной политики, а также в противодействии раскулачиванию и колхозному строительству.
В основном же своё недовольство и возмущение диктатом окружающего мира и советской власти местные жители выражали в рамках антирусских и антисоветских настроений, которые более действенно влияли на политику соответствующих органов. Последнее не столько свидетельствовало о слабости национального движения, сколько говорило о привычке коренных жителей Хакасии к выживанию и способности к саморазвитию. Данные настроения характеризовались длительностью существования и редким обострением, но со временем они под воздействием собственного менталитета, ценностей иной культуры и совместного переживания трудностей и проживания с лицами других национальностей приобрели тенденцию к исчезновению или их смягчению.
Библиографический список
1. Национальное движение. - URL: https://voluntary.ru>termin/nacionalnoe-dvizhenie.html (дата обращения: 11.05.2018).
2. Очерки истории Хакасии советского периода. 1917-1961 годы. - Абакан: Хак. кн. изд-во, 1963. - 420 с.
3. Очерки истории Хакасии (с древнейших времён до современности). - Абакан: Изд-во ХГУ, 2008. - 672 с.
4. Мамышева, Е. П. Национально-государственное строительство в Южной Сибири в 1917-1941 гг.: история, опыт, проблемы / Е. П. Мамышева. - Абакан: Изд-во «Бригантина», 2011. - 246 с.
5. Мамышева, Е. П. Исторический опыт национально-государственного строительства в Южной Сибири в 1917-1941 гг.: автореф. дис. ... д-ра ист. наук / Е. П. Мамышева. - Улан-Удэ, 2017. - 35 с.
6. Данькина, Н. А. Интеллигенция и национальное движение в Хакасии 1917-1930 гг.: современная историография проблемы / Н. А. Данькина // Краевед Хакасии: сб. краевед. ст. - Вып. 1. - Абакан: Изд-во «Бригантина», 2013. - С. 24-26.
7. Данькина, Н. А. Интеллигенция и национальное движение в Южной Сибири в начале XX в.: современная историография, проблемы / Н. А. Данькина // Алтай - Россия: через века в будущее: мат-лы Всерос. науч.-практ. конф. с междунар. участием, посвящённой 260-летию добровольного вхождения алтайского народа в состав Рос. гос-ва и 25-летию образования Республики Алтай (9-12 июня 2016 г.). - Т. 2. - Горно-Алтайск, 2016. - С. 3-7.
1 ГА НО. Ф. Р.-47. Оп. 1. Д. 1089. Л. 154-155, 294-295.
8. Асочаков, В. А. Формирование советской интеллигенции в Хакасии (1917-1937 гг.) / В. А. Асочаков // Историческая наука в Сибири за 50 лет (Основные проблемы истории советской Сибири). - Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1972. - С. 262-272.
9. Данькина, Н. А. Интеллигенция Хакасии в конце XIX - 30-е годы XX века / Н. А. Данькина. - Абакан: Изд-во ХГУ, 2004. - 125 с.
10. Шекшеев, А. П. Национальное движение хакасов в 1917-1919 гг. / А. П. Шекшеев // Экономическое развитие Сибири: мат-лы Сибирского исторического форума. Красноярск, 12-13 октября 2016 г. - Красноярск: Резонанс, 2016. - С. 213-218.
11. Дацышен, В. Г. Хакасская автономия на переломном этапе (к истории национального движения в первой половине 1920-х годов) /
B. Г. Дацышен // Хакасия и Россия: 300 лет вместе (мат-лы Междунар. науч. конф., посвященной 300-летию вхождения Хакасии в состав Российского государства (12-13 дек. 2007 года). - Т. II. - Абакан, 2008. - С. 127-131.
12. Декреты Советской власти. - Т. VI. - М.: Политиздат, 1973. - 584 с.
13. Мамышева, Е. П. Хакасия: от степных дум к автономии (1822-1930 гг.) / Е. П. Мамышева. - Абакан: Изд-во ХГУ, 2008. - 123 с.
14. Сушко, А. В. Процессы суверенизации народов Сибири в годы Гражданской войны / А. В. Сушко. - Омск: Изд-во ОмГТУ, 2009. -334 с.
15. Шекшеев, А. П. Национальная политическая элита Хакасии: вхождение во власть, борьба за суверенитет и судьба (1920 -1930-е гг.) / А. П. Шекшеев // Мир Евразии: науч. журнал. История, археология, этнография. - Горно-Алтайск: Изд-во ГАГУ, 2011. - № 1 (12). -
C. 48-57.
16. Доброновская, А. П. Русская Православная церковь в Енисейском регионе в 1920-е годы / А. П. Доброновская // Возрождённая епархия: историко-публицистический и литературно-художественный альманах. - Вып. 1. - Красноярск, 2005. - С. 38-43.
17. Шекшеев, А. П. Хасхылар: протестное поведение хакасов (конец 1919 - начало 1930-х гг.) / А. П. Шекшеев // Российская история. -2009 - № 2. - С. 93-106.
18. Шекшеев, А. П. Продовольственные заготовки в Хакасии конца 1920-х гг. / А. П. Шекшеев // Научное обозрение Саяно-Алтая: рецензируемый науч. журнал. - Сер.: История. - Вып. 1. - Абакан, 2011. - С. 48-55.
19. Советская Сибирь (Новосибирск). - 1929. - 11 ноября.
20. Шекшеев, А. П. Религиозная ситуация на юге Приенисейской Сибири в 1920-е годы / А. П. Шекшеев // Православие, Россия: размышление о прошлом, взгляд в будущее: мат-лы науч. конф. с международ. участием. Красноярск, 12-14 окт. 2011 г. - Красноярск: Изд. дом «Восточная Сибирь», 2012. - С. 268-286.
21. Резолюции 5-й Хакасской окружной партконференции. - Минусинск, 1930. - 39 с.
22. Шекшеев, А. П. Политический бандитизм в Хакасии начала 1930-х годов / А. П. Шекшеев // Народы и культуры Южной Сибири и сопредельных территорий: мат-лы Международ. науч. конф., посвящённой 70-летию Хакасского научно-исследовательского института языка, литературы и истории (24-26 сент. 2014 г.). - Абакан: Хак. кн. изд-во, 2014. - С. 94-101.
23. Санжиев, Г. Л. Переход народов Сибири к социализму, минуя капитализм / Г. Л. Санжиев. - Новосибирск: Наука, Сиб. отд-ние, 1980.--368 с.
24. Тугужекова, В. Н. Репрессии в Хакасии / В. Н. Тугужекова, С. В. Карлов. - Абакан: Изд-во ХГУ, 1998. - 111 с. © Шекшеев А. П., 2018
