CC BY
57Комзолова А. А.
к.и.н., н.с. ИНИОН РАН
НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ В СТАТИСТИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО КРАЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ (1860-е ГОДЫ)
Ключевые слова: Российская империя, Северо-Западный край, национальная идентичность, статистика, офицеры Генерального штаба.
Вплоть до эпохи Великих реформ вопрос о том, каков этнический состав населения северо-западных губерний, не вызывал серьезных обсуждений в российских научных кругах и общественном мнении. Эти окраины - земли бывшего Великого княжества Литовского (а ныне территории современных Литвы, Белоруссии и Украины) - вошли в состав Российской империи после разделов Речи Посполитой 1772, 1793, 1795 гг. и официально именовались «губерниями, от Польши возвращенными». Северо-Западный край составляли губернии Виленская, Витебская, Гродненская, Минская, Могилевская и Ковенская. Традиционным и нередко превалировавшим в первой половине XIX в. был взгляд на Западный край, на «Литву» историческую, как на «часть Польши» и место проживания «польского народа».
Одним из первых, кто начал интересоваться этническим составом населения этого региона, был видный статистик и этнограф, впоследствии академик Санкт-Петербургской академии наук П.И. Кеппен. В специальном исследовании, посвященном обобщенному «литовскому народу», он отстаивал мнение о славянском происхождении литов-цев1. Кеппен выделял не только этнических, но других литовцев - так называемых «литовско-русских» или «литвино-руссов», предками которых были древние кривичи. Поясняя терминологию, Кеппен писал о кривичах, которых он относил к восточным славянам и называл также «белорусцами»: «Это были словене, или, как мы ныне говорим, русские, и именно предки литовско-русских, тех самых, для коих доктор Фр. Скорина в начале XVI века стал издавать духовные книги и переложенное на их язык Св. Писание. Их и теперь еще малороссияне именуют литовцами; название, которое давалось им иногда как в рукописях, так и в печатных книгах»2. В начале 1850-х годов Кеппен опубликовал первую в России карту этнического состава европейской части страны по состоянию на 1834 г., а также погуберн-ские данные о народах Российской империи, включая и сведения о населении Северо-Западного края3.
На рубеже 1850-1860-х годов благодаря началу Великих реформ и обострению польского вопроса особую актуальность приобрело изучение этноконфессионального состава населения западных окраин. В связи с подготовкой отмены крепостного права и обсуждением вопроса о проведении в Российской империи всеобщей переписи населения на государственном уровне было заявлено о необходимости собирать статистические материалы.
Осенью 1856 г. на заседаниях Императорского Русского географического общества (далее - ИРГО) по инициативе его председателя великого князя Константина Николаевича (а к нему обратился академик П.И. Кеппен) был рассмотрен вопрос об участии представителей научного сообщества в разработке программы предстоявшей в 1858 г. 10-й ревизии. Совет ИРГО избрал особую комиссию для рассмотрения предложений Кеппена, в состав которой, помимо последнего, вошли такие представители «просвещенной бюрократии», как В.П. Безобразов, К.С. Веселовский, Ю.А. Гагемейстер и Е.Н. Ламанский. По мнению комиссии, было необходимо распространить перепись на все сословия и всех инородцев империи, а также расширить формы «ревизских сказок», добавив дополнительные графы о вероисповедании и племенной принадлежности переписываемых4. При этом члены комиссии не видели никаких затруднений в том, каким образом следовало определять «народность» населения разных областей империи. «Весьма неосновательно было бы суждение тех, - говорилось в особой записке комиссии, - которые могли бы думать, что таким показанием затруднилось бы составление [ревизских] сказок. Возможно ли, чтобы человек не знал, русский ли он или татарин, тунгус или бурят?»5. Хотя предложения комиссии по ряду причин не были поддержаны, однако Совет ИРГО ходатайствовал о создании в структуре Министерства внутренних дел специальных подразделений, которые занимались бы сбором и анализом статистических данных6. В итоге, в 1863 г. при этом министерстве были учреждены Центральный статистический комитет под началом П.П. Семенова-Тян-Шанского и Статистический совет.
1 Кеппен П.И. О происхождении, языке и литературе литовских народов. - СПб., 1827.
2
Там же, стб. 9-11, 40.
3 Кеппен П.И. Этнографическая карта Европейской России. - СПб., 1851; также см.: Его же. Об этнографической карте Европейской России. - СПб., 1852. - С. 14, 17, 35-37; Его же. Хронологический указатель материалов для истории инородцев в Европейской России. - СПб., 1861.
4 Об участии Русского географического общества в составлении правил для 10-й народной переписи. 1856 г. // Государственный архив Российской Федерации, ф. 722, оп. 1, д. 1132, л. 14-27об.
5 Там же, л. 23об. -24.
6 Там же, л. 30-35об.
Важной вехой в работе этих учреждений был составленный по поручению ИРГО «Географическо-статисти-ческий словарь Российской империи» под редакцией П.П. Семенова-Тян-Шанского1. Словарь включал сведения о национально-конфессиональном составе населения западных губерний, рассматривавшихся в качестве части России. Составители словаря, распределив материал по губерниям, испытывали некоторые затруднения в тех случаях, когда дело касалось терминологии, и когда необходимо было классифицировать населявшие Россию «племена» и «народности». В словаре также давалось определение понятию «Белоруссия», причем не с точки зрения этнографии и статистики, а с исторической перспективы русско-польского противостояния: это «название, даваемое части России, находившейся долгое время под владычеством Литвы и только впоследствии снова возвращенной России». Примечательно также, что, согласно этому словарю, в «Белоруссию» входили губернии Витебская и Могилевская, но не «литовские» губернии Минская и Гродненская2.
Особую роль в изучении этноконфессионального состава населения Северо-Западного края сыграли офицеры Генерального штаба. Интерес военного ведомства к этому региону был вызван его стратегическим пограничным положением. Большая заслуга в этом деле принадлежала основоположнику русской военной статистики, военному министру Д. А. Милютину3. В 1857 г. был начат сбор статистических материалов по милютинской программе, на основании которой велось преподавание военной статистики в Николаевской Академии Генерального штаба. По сравнению с обследованиями, проводившимися офицерами Генерального штаба в 1837-1854 гг. и опубликованными в виде многотомного «Военно-статистического обозрения Российской империи», новым было не только обращение к широкой читательской аудитории, но и стремление собрать возможно более полные и разнообразные сведения, включая и данные об этническом составе местного населения4. Описания Виленской, Гродненской, Ковенской и Минской губерний, опубликованные Военным министерством в серии «Материалы для географии и статистики России», а также Ко-венской губернии - в серии «Материалы для военной географии и военной статистики России»5, вышли в свет накануне и в период польского восстания 1863-1864 гг., когда этот регион оказался в центре внимания правительственных кругов и общественного мнения.
Офицеры Генерального штаба также участвовали в сборе статистических данных о конфессиональном составе населения Северо-Западного края. В 1859 г. Министерство внутренних дел командировало в западные губернии чиновников для осмотра и возобновления ветхих православных храмов в помещичьих имениях. В 1863 г. П.Н. Батюшков, заведовавший делами по постройке православных церквей в Западном крае и обеспечению быта православного сельского духовенства, и подполковник Генерального штаба А.Ф. Риттих на основе этих материалов подготовили к изданию «Атлас народонаселения Западно-Русского края по вероисповеданиям»6.
К началу 1860-х годов собранные офицерами статистические материалы об этноконфессиональном составе населения позволили правительству пересмотреть пространственный взгляд на северо-западные губернии как на «литовские». В мае 1863 г. в «Военном сборнике», официальном органе военного ведомства, была помещена специальная статья о «племенном составе» населения Ковенской, Виленской и Гродненской губерний, в которой отмечалось, что «литовскими» правильно называть лишь губернии Ковенскую и часть Виленской, тогда как Гродненская «есть вполне русская (выделено в тексте. - А. К.) губерния, т.е. населенная почти исключительно русским народом». Это утверждение обосновывалось данными статистики, согласно которым основную часть населения Гродненской губернии составляли «русские»7. Ту же мысль, но уже в отношении Минской губернии, отстаивал подполковник Генерального штаба И. Зеленский в своем военно-статистическом описании этой губернии8. Составители «Атласа народонаселения Западно-Русского края по вероисповеданиям» подчеркивали, что это издание призвано было служить «лучшим опровержением лживых понятий, распространяемых недоброжелателями России о народном составе нашего Западного края, который, несмотря на отпечаток, оставленный на нем иноверным и иноплеменным владычеством, составляет в религиозном, племенном и историческом отношениях неотъемлемую, органическую часть Русского государства»9.
Определенный итог статистическим исследованиям 1860-х годов был подведен в «Военно-статистическом сборнике», подготовленном Военным министерством. Один из его выпусков, опубликованный в 1871 г. под редакцией Н.Н. Обручева, был целиком посвящен России10. Как указывали его авторы, русские составляли «три главные группы» - великорусов, малороссов и белорусов11. Но в статистической таблице, представлявшей этнический состав насе-
1 Семенов П.П. Географическо-статистический словарь Российской империи. - СПб., 1863-1873, т. 1-4.
2 Там же, т. 1, с. 371.
3 Милютин Д.А. Критическое исследование значения военной географии и военной статистики. - СПб., 1846.
4 Голицын Н.С. О военно-статистических работах Генерального штаба в 1862-1863 годах // Записки ИРГО. 1864. - № 1. -С. 69-76.
5 Материалы для географии и статистики России, собранные офицерами Генерального штаба: Корево А. Виленская губерния. - СПб., 1861; Афанасьев Д. Ковенская губерния. - СПб., 1861; Бобровский П. Гродненская губерния. - СПб., 1863, ч. 1-2; Зеленский И. Минская губерния. - СПб., 1864, ч. 1-2; Материалы для военной географии и военной статистики России, собранные офицерами Генерального штаба: Уфнярский Н. Военный обзор Ковенской губернии. - СПб., 1863. См. также: Лебедкин М. О племенном составе народонаселения Западного края Российской империи // Записки ИРГО. 1861. - № 3. - С. 131-160.
6 [Риттих А.Ф.] Атлас народонаселения Западно-Русского края по вероисповеданиям. [2-е изд.: б. м.; б. г.].
7 Этнографическая заметка о племенном составе населения губерний: Ковенской, Виленской и Гродненской // Военный сборник. 1863. - № 5. - С. 319-320.
8 Зеленский И. Минская губерния, ч. 1, с. 407.
9 [Риттих А.Ф.] Атлас народонаселения Западно-Русского края по вероисповеданиям. (Без нумерации страниц.)
10 Военно-статистический сборник / Под ред. Н.Н. Обручева. Вып. 4: Россия. - СПб., 1871.
11 Там же, с. 97.
ления Европейской России по губерниям, эти группы не выделялись и были объединены в общую графу «русские»1. Вопрос о соотношении понятий «русские» и «великорусы» решался здесь не в этнолингвистических, а в территориально-административных категориях. Великорусами признавалось «сплошное население центральной России»2. Однако такой подход не был пригоден в тех случаях, когда речь шла о белорусах. Как показали собранные в 1860-х годах статистические материалы, не представлялось возможным определить расселение белорусов только в границах северо-западных губерний. В «Военно-статистическом сборнике» отмечалось, что помимо губерний Витебской, Могилев-ской, Минской и Гродненской, белорусы также проживали в различных местностях в губерниях Виленской, Ковен-ской, Волынской, Подольской, Черниговской, Смоленской и Орловской, а также встречались «в небольшом числе» в губерниях Херсонской и Пензенской3.
Для определения национальной идентичности населения Северо-Западного края, как правило, выделялся какой-либо один ключевой критерий. Чаще в качестве такого признака использовалась конфессиональная принадлежность, реже - родной язык. Например, в работе полковника Р.Ф. Эркерта «Взгляд на историю и этнографию западных губерний России» были рассмотрены различные критерии «разграничения русской и польской народностей» в западных губерниях, причем «самым правильным» автор признал подход, основанный «на теперешнем вероисповедании жите-лей»4. На основании этого одного признака - конфессиональной принадлежности - Эркерт предлагал считать русскими все восточнославянское население западных губерний, исповедовавшее православие, а поляками - соответственно всех католиков5. По его мнению, какие-либо другие варианты представляли собой аномалию, которую не следовало принимать в расчет. «Католик, говорящий на белорусском или малорусском языке, - утверждал Эркерт, - не только в глазах всех жителей православного и католического вероисповедания - поляк, но и сам считает себя, да и хочет, чтобы другие его считали поляком. Выражение "католический белорус" встречается, правда, довольно часто в научных статьях, но в действительности его нет и не может быть, потому что, за исключением исповедующих православную религию в Витебской, Могилевской и восточной части Минской губернии, выражение "белорус", для означения народности, и "белорусский", для означения языка, никому в народе не известны. Язык свой простолюдин называет простым (выделено автором. - А. К.)»6.
Напротив, подполковник Генерального штаба П.О. Бобровский (православный уроженец Гродненской губернии) родной язык считал главным признаком, определявшим национальную идентичность7. Он предлагал проводить четкое различие между вопросами о конфессиональной принадлежности местного населения и его этническом происхождении. «Исповедующий римско-католическую веру здесь, - писал он, - не знает и не хочет знать, что предки его могли быть православными; русский по происхождению, католик ставит себя в иную среду; он тот же славянин, но сердце его не принадлежит России»8. Для Бобровского белорусские крестьяне, в отличие от ополяченного дворянства, являлись хранителями национальной исторической памяти - «заветной старины». Несмотря на всевозможные исторические катаклизмы, они сохранили свой язык «в своей первоначальной чистоте и форме». Этот язык он называл «первобытным» - «языком дреговичей, древлян, бужан и наревьян». Сохранение белорусскими крестьянами своего родного языка, по мнению Бобровского, доказывало ошибочность представлений о них поляков, поскольку польские «правители и землевладельцы смотрели [на местных крестьян] как на рабов, как на массу, убеждения которой легко пере-
9
делать и перекроить по-своему» .
Вместе с тем при национальном самоопределении «высших сословий» Северо-Западного края большую роль играли политические взгляды и привязанности, и в целом вопрос о национальной идентичности местных дворян и шляхты был значительно политизирован. Так, согласно наблюдениям подполковника Генерального штаба Н. Уфняр-ского, «название поляка в Литве дается лишь тому, кто говорит и действует против русского правительства; тот же, который при благоразумии не принимает участия в манифестациях против правительства, а тем более осуждает их, тот получает прозвание "москаль"»10. По его мнению, результатом полонизации литовского дворянства и утраты им своей подлинной идентичности был разрыв с политическими интересами литовского народа. «Дворяне литовские, -писал Уфнярский, - приняв обычаи и язык от поляков и сравненные в правах с польским дворянством, заботясь только о своих выгодах, сделались настоящими поляками и пренебрегли литовской народностью <...> Даже в настоящее время, при пробуждении вопроса о национальностях, дворяне литовские, вместо того, чтобы стараться возбудить к жизни литовскую национальность, думают лишь только о прежнем порядке вещей, то есть о независимой Польше и о
1 Военно-статистический сборник / Под ред. Н.Н. Обручева. Вып. 4: Россия. - СПб., 1871. - С. 94-96.
2 Там же, с. 97.
3 Там же, с. 97.
4 Эркерт Р.Ф. Взгляд на историю и этнографию западных губерний России. - СПб., 1864. - С. 6-8, 57-58. См. также отклики на это сочинение: Бобровский П.О. Можно ли одно вероисповедание принять в основание племенного разграничения славян Западной России? // Русский инвалид. 1864. - № 75; Коялович М.О. Взгляд Эркерта на Западную Россию // Там же, № 174; [Передовая] // Голос. 1864. - № 139, 21 мая.
5 Эркерт Р.Ф. Взгляд на историю и этнографию.., с. 6.
6 Там же, с. 8.
7
Бобровский П. Гродненская губерния, ч. 1, с. 614, 619-621.
8 Там же, с. 614.
9 Там же, с. 619-620, 622.
10 Уфнярский Н. Военный обзор Ковенской губернии, с. 262.
соединении с нею, между тем как соединение это было пагубным для литовской национальности и не обещает в настоящем стремлении ничего хорошего и спасительного для Литвы»1.
На практике проблемой статистических исследований населения Северо-Западного края была неопределенность, возникавшая в тех случаях, когда конфессиональная принадлежность и язык изучаемого населения не совпадали с идентифицирующими парами «православный - русский», «католик - поляк», «католик - литовец» и т.п.
Как показали авторы военно-статистических обозрений, зачастую было весьма затруднительно определить этнический облик населения отдельных районов Северо-Западного края. В частности, обозревавший Виленскую губернию капитан Генерального штаба А. Корево отмечал, что на территории этой губернии, «в пределах неоспоримо всегда принадлежавших Литве, встречаются целые католические приходы, населенные русинами». Он указывал на неопределенность идентификации сельского населения Виленского, Трокского, Ошмянского и Лидского уездов: местные крестьяне говорили по-белорусски, но были католиками и сохраняли обычаи и традиции литовцев2. В итоге, сведения о численности литовцев в Северо-Западном крае, представленные в статистических работах 1860-х годов, были различны. Д. Афанасьев, составивший обзор Ковенской губернии, например, указывал на то, что местное католическое духовенство представляло светским властям неточные сведения о численности своих прихожан, включая в число литовцев католиков-белорусов. В целом, полагал он, «сведения о русских скрываются католическим духовенством»3. В «Географическо-статистическом словаре Российской империи» констатировалось: «Определить в точности численность литовского племени весьма затруднительно, т.к. наша этнографическая статистика представляет еще весьма мало твердых данных. Для подобного определения приходится складывать цифры, относящиеся к весьма различным годам и имеющие весьма различное достоинство»4.
Наиболее спорным оказался вопрос об определении численности этнического состава населения двух губерний -Виленской и Гродненской. По сведениям М. Лебедкина, в Виленской губернии проживало 418 880 литовцев и 146 041 белоруса, а в Гродненской - 201 897 литовцев и 25 879 белорусов. В «Атласе народонаселения ЗападноРусского края по вероисповеданиям» Батюшкова и Риттиха численность литовцев в Виленской губернии составила 210 273 человека, в Гродненской - 2 800 человек, тогда как численность белорусов в этих губерниях была указана значительно больше: соответственно 418 289 и 503 283 человека (к белорусам здесь была причислена значительная часть католиков Виленской губернии, а также большинство католиков и православных Гродненской губернии). Авторы «Географическо-статистического словаря Российской империи», первоначально использовавшие данные Лебедки-на5, затем от них отказались, указывая на то, что «приходские священники (на показаниях коих основаны цифры Лебедкина) <...> под литовцами разумели белорусов»6. Из-за отсутствия достоверных данных в «Географическо-статистическом словаре Российской империи» в качестве мест расселения литовцев назывались только Ковенская губерния, северо-западная часть Виленской губернии и северная часть Августовской губернии (в Царстве Польском). Однако авторы этого словаря ставили под сомнение незначительную численность литовского населения в Гродненской губернии и его полное отсутствие - в Минской, поскольку эти земли в прошлом входили в состав бывшего Польско-Литовского государства7. «Между тем в пользу присутствия литовцев в крае, - отмечалось в словаре, - говорит не только то обстоятельство, что Минская губерния входила в состав Литовского Великого княжества, но и то, что, по имеющимся сведениям, численность католиков превосходит цифру поляков именно на число, показываемое Лебедки-ным литовцами. Во всяком случае показание о присутствии в значительном количестве литовцев в Минской губернии требует еще подтверждения, вследствие чего литовцы Минской губернии не были включены нами в исчисление литовского племени»8.
Офицер Генерального штаба М. Лебедкин, затрудняясь с национальной идентификацией, отдельно выделял среди православного населения Западного края славянские «племена» «полян», «древлян», «бужан», «дулебов», «тиверцев», «угличей» и др. А среди католического населения Виленской губернии он указывал на компактную группу «кривичей» (около 23 тыс. человек). Также Лебедкин выделял группу «ятвягов» (около 31 тыс. человек), которых он не смешивал ни с литовскими, ни со славянскими «племенами». По его мнению, «ятвяги», являвшиеся православными и жившие в Гродненской губернии (Бельский, Брест-Литовский, Волковыский, Кобринский уезды), хотя и говорили «белорусским наречием с литовским произношением», резко отличались от литовцев и белорусов «грубыми нравами и свирепой наружностью»9. О «кривичах» вспоминал также Д. Афанасьев, изучавший Ковенскую губернию. Описывая католическое население юго-восточной части Новоалександровского уезда, он определял его как «смесь белорусов, литовцев и кривичей», причем эти католики говорили «только белорусским наречием»10.
1 Уфнярский Н. Военный обзор Ковенской губернии, с. 256.
2 Корево А. Виленская губерния, с. 287, 320-321.
3 Афанасьев Д. Число жителей в Ковенской губернии в 1857 г. по вероисповеданиям и по племенам // Вестник ИРГО. 1860. -№ 7. - С. 164, прим. 2.
4 Семенов П.П. Географическо-статистический словарь Российской империи. - СПб., 1866. - Т. 3, вып. 1. - С. 63.
5 См., например, статьи о Виленской и Гродненской губерниях: Семенов П.П. Географическо-статистический словарь Российской империи, т. 1, с. 455, 695.
6 Там же, т. 3, вып. 1, с. 63, прим.
7 Там же, т. 3, вып. 1, с. 63, 242.
8 Там же, т. 3, вып. 1, с. 242.
9 Лебедкин М. О племенном составе народонаселения Западного края Российской империи // Записки ИРГО. 1861. - № 3. -С. 132-133, 140-144, 153.
10 Афанасьев Д. Ковенская губерния, с. 590.
Исследовавший Гродненскую губернию П.О. Бобровский причислял «ятвягов» к литовскому «племени» и, напротив, отмечал, что они являлись уже вымершей народностью1. При этом сам Бобровский находил на территории Гродненской губернии представителей другого исчезнувшего народа - пруссов, которых он отличал от собственно литовцев. По его мнению, проживавшие в Слонимском уезде католики, говорившие на литовском языке, являлись «потомками тех пруссов, которые ушли от притеснения крестоносцев под защиту литовского великого князя». В других же местностях Гродненской губернии потомки этих переселенцев из Пруссии «слились с туземцами»2.
Использование терминологии, заимствованной из древнерусского летописания, следует считать, тем не менее, не историческим курьезом, а скорее показателем своеобразной «этнографичности» мышления русского образованного общества XIX в. Современные исследователи зачастую признают «Повесть временных лет» в качестве восточнославянского варианта origo gentis - средневековой истории происхождения народа, имевшей собственные политические задачи и идеологическую структуру, во многом опиравшейся на греческо-византийскую традицию исторических хроник и переводов библейских текстов. Однако в середине XIX в., в эпоху формирования в рамках академических дисциплин антропологии и национальных историй, летописное повествование о древнерусских «племенах» было воспринято почти буквально как настоящая «этнографическая карта»3. Также, видимо, это повествование было прочитано и как подобие «диалектологической карты», отразившей некоторые этнолингвистические реалии, которые могли частично сохраниться и через тысячу лет.
Одновременно офицеры Генерального штаба проявили интерес к региональным идентичностям восточнославянского населения Северо-Западного края. Так, Бобровский, основываясь на различиях в местных диалектах и частично на этнографических материалах, выделил на территории Гродненской губернии несколько условных «квадратов». Это были места проживания белорусов - «потомков кривичей», чернорусов - «потомков дреговичей», малороссов - «потомков древлян и бужан», а также поляков-мазовшан (мазуров). В соответствии с региональными особенностями он подразделял гродненских малороссов на «польшуков», или «пинчуков», и «бужан (рушков)». Помимо чернорусов и малороссов, Бобровский добавлял к местным «русским народностям» также «подлясян» («полесян»), которые, по его словам, были раздроблены «по оттенкам языка на несколько групп»4. Описывая особенности диалектов проживавшего в Гродненской губернии белорусского и малорусского населения, он отмечал, что многие слова этих «наречий» были «совершенно непонятны ни на русском, ни на польском языке»5. По наблюдениям Бобровского, гродненские поляки-мазуры говорили на особом местном диалекте польского языка. Они были сконцентрированы в самой западной части этой губернии - в уездах Сокольском, Белостокском и Бельском. Католики не составляли там сплошного населения, а были разбросаны между православными6. При этом польский язык западных соседей оказывал влияние на язык восточнославянского населения. «В уездах Бельском и Белостокском, - писал Бобровский, - от близости поляков и частого с ними сообщения язык, местами белорусский, местами малороссийский, подчинился некоторым изменениям, отчего образовалось несколько оттенков того и другого языка, которыми говорят жители русского происхождения; при всем том эти подречия сохраняют свой коренной тип, по которому русское население стра-
7
ны резко отличается от польского» .
Обозревавший Минскую губернию И. Зеленский также отмечал разделение «одного коренного племени» на белорусов, чернорусов и «полесян». Но он больше концентрировал внимание на их общности и принадлежности к «русскому элементу». По его мнению, белорусы и чернорусы, представлявшие собой «родные ветви одного и того же племени славянского», к 1860-м годам «слились уже до такой степени, что теперь <...> нет уже никакой возможности указать на те характеристические черты, которые отличали бы одно население от другого». Возможно, полагал Зеленский, «во времена владычества Польши обе эти ветви отличались друг от друга и по образу жизни, и по нравам, и по одежде, и по оттенкам разговорной речи; быть может, между чернорусами и белорусами существует и в настоящее время какая-нибудь разница: но так как до сих пор никто еще, кажется, не занимался подобными этнографическими исследованиями, то мы решительно отказываемся указать на те местности Минской губернии, которые заняты тем или другим племенем»8.
Таким образом, общим для авторов военно-статистических обзоров было признание, что приводимые ими материалы, характеризовавшие этнический состав населения Северо-Западного края, в силу неполноты статистических данных и несовершенства методики определения национальности, не могли претендовать на абсолютную точность9. Но даже неполные и неточные статистические данные об этноконфессиональном составе местного населения имели важное значение для расширения знаний о Северо-Западном крае и формирования представлений о нем. Тем не менее, вопрос об определении русской идентичности местного населения, его «русскости», не был простым и однознач-
1 Бобровский П. Гродненская губерния, ч. 1, с. 616-617.
2 Там же, ч. 1, с. 652.
3 Tolochko O.P. The Primiry Chronicle's «Ethnography» revisited: Slavs and Varangians in the Middle Dnieper Region and the Origin of the Rus' State // Franks, Northmen, and Slavs: Identities and State Formation in Early Medieval Europe / Ed. by I.H. Garipzanov, P.J. Geary, P. Urbanczyk. - Brepols; Turnhout, 2008. - P. 172-173.
4 Бобровский П. Гродненская губерния, ч. 1, с. 622-623, 817-818.
5 Там же, ч. 1, с. 638.
6 Там же, ч. 1, с. 649-651, 689.
7 Там же, ч. 1, с. 622-623.
8 Зеленский И. Минская губерния, ч. 1, с. 408.
9 См., например: Бобровский П. Гродненская губерния, ч. 1, с. 462-469, 471, 651; Корево А. Виленская губерния, с. 304-306, 321; Зеленский И. Минская губерния, ч. 1, с. 437-445.
ным. Если авторы статистических исследований и задавались вопросом о классификации русских, это задача была для них второстепенной и, видимо, слишком щекотливой. Существенную роль в этом вопросе играло сознательное нежелание исследователей противопоставлять одну группу «русских» другой (белорусов - великорусам, малороссов - белорусам и т.д.). Для современников более важной виделась необходимость отделить на западных окраинах Российской империи восточных славян от литовцев, латышей и др., а внутри славянского мира провести черту между русскими и поляками.
