CC BY
80DOI: 10.24411/2218-1229-2019-13202 ВОПРОСЫ НАЦИОНАЛИЗМА 2019 № 1 (3 2)
Модест Алексеевич КолЕров
кандидат исторических наук, главный редактор информационного агентства Regnum
Национализм и социализм из перспективы освободительного движения в России
Тезисы
Аннотация. Материал представляет собой тезисы известного русского историка общественной мысли по поводу взаимоотношений националистического и социалистического элементов в политическом дискурсе модернизации в России конца XIX — начала XX века. Показаны структурные истоки и дискурсивные источники национализации эмансипаторной оптики марксистских революционеров и прежде всего В.И. Ленина в 1910-е годы. Утверждается, что именно этнический национализм — в качестве этапа (национального) социализма — структурно выступил основой большевистского плана построения интернационального коммунизма.
Ключевые слова: национализм, социализм, Россия, освободительное движение, революция, национальные государства.
Abstract. This article presents the theses of a renowned Russian historian of social thought regarding the relationship between nationalist and socialist elements in the political discourse pertaining to the modernization in Russia at the turn of the 20th century. It demonstrates the structural origins and discursive sources of 'nationalization' of the emancipatory conceptual framework proposed by Marxist revolutionaries together with Vladimir Lenin in 1910's. It is the ethnic nationalism that — as a necessary stage of (national) socialism — has structurally formed the basis of Bolsheviks' plan to build an international communist society.
Keywords: nationalism, socialism, Russia, liberation movement, revolution, nation-states.
1. Историческая Россия была счастливо лишена искушений правящего этнического национализма, строя свою идентичность вокруг конфессионального и языкового стержня. Просвещение дало ей два импульса национализма, которые легко легли в эти русла: французский и немецкий.
2. Национализм политический в России восходит к образу (общенаци-
онального) Отечества, введённому в центральный военно-государственный и идеологический лексикон Петром Великим и потому тесно переплетённому им с монархической лояльно-стью1. И стал основой для имперской
1 О развитии образа Отечества в русской и советской исторической политике см. подробно: Колеров М.А. Историческая
идеологии, свободной от этнического сужения и эксплуатации.
3. Новый, общественный, общегражданский, политический, не монархический импульс для формулирования русского имперского национализма дала Французская революция и увенчавший её император Наполеон Бонапарт. В перспективе Французской революции и её императорской эволюции просуществовала вся история русского антисамодержавного освободительного движения вплоть до большевистской революции 1917 года и установления диктатуры Сталина.
4. Буквально из-под оккупации французского революционного империализма вырос столь же яркий и мировой образец национализма культурно-языкового (поначалу вполне антиимпериалистического) — немецкий национализм Фихте. Он стал философией и нормой европейского национального освобождения и государственного объединения, практически (почти) не замечая национальных меньшинств, неизбежно попадающих в поле национального объединения (в германском случае это были поляки и евреи, обречённые на ассимиляцию). Вослед ему поднялось национальное восстание и объединение Италии. Возрождающиеся и борющиеся за объединение Германия и Италия стали в центр революционного и либерального пафоса в России. При этом Германия стала образцом и массового успешного социал-демократического движения2, чей германский патрио-
семантика «Отечественной войны»: между общенациональным и этническим / партийным (1812-1914-1918-1941) // Колеров М.А. Сталин: от Фихте к Берия. Очерки по истории языка сталинского коммунизма. М., 2017. Я ссылаюсь здесь лишь на свои исследования, содержащие детализацию, доказательства тезисов и иллюстрации к ним. Эти исследования, конечно, ни в коем случае не дают исто-76 риографической картины вопроса.
_ 2 Колеров М.А, Плотников Н.С. Русский
тизм и даже сама Германская империя как объединённое национальное государство, однако, воспринимались в России как патриотизм прогресса, национализм передовой нормы, борющейся против государственного национализма русского самодержавия, создавшего «тюрьму народов», то есть многонациональную империю на пути стремлений народов к независимости, в первую очередь на пути националистической Польши. Нет сомнений в том, что эти образцы изначально содержали в себе идеалистические, религиозные, социальные и социалистические принципы общенационального и политического строительства3.
5. При этом именно германский объединительный и протекционистский социал-консервативный национализм4 противостоял либеральной фритредер-ской риторике британского империализма. Германский образец воспитывал в России последователей немецкого национал-либерализма (а затем — и национал-большевизма, не доросшего до национал-социализма)5, идущего на конкурентную имперскую борьбу против Германии или революционную с ней солидарность. А собственная (вполне маргинальная)6 попытка строительства
образ Германии: социал-либеральный аспект // Исследования по истории русской мысли. [3] Ежегодник за 1999 год. М., 1999.
3 Колеров М.А. Сборник «Проблемы идеализма» (1902): история и контекст. М., 2002.
4 Колеров М.А. Фихте, Лист, Витте, Сталин: изолированное государство, протекционизм, первоначальное социалистическое накопление и «социализм в одной стране» // Колеров М.А. Сталин: от Фихте к Берия.
5 Колеров М.А. «Аще не умрет, не даст плода»: власть и жертва Николая Устрялова // Колеров М.А. Археология русского политического идеализма: 1904-1927. Очерки и документы. М., 2018.
6 Ещё более маргинальной следует при-
знать попытку строительства низовой
«национал-демократической» альтернативы, блестяще исследованной в недавних трудах:
либерального русского имперского национализма была не только утверждением верховенства имперской государственности, но и почти отрицанием её этнографической сложности как несу-щественной7.
6. Впрочем, подлинная сложность национального вопроса в пределах западных образцов — расчленяемых в большинстве проектов будущего мирового устройства Австро-Венгерской и Османской империй на национальные (территориальные) доминионы, протектораты и колонии иных великих держав — оставалась в монополии социалистического и либерального консенсуса. Ради этой сложности должна была умереть и Российская империя как младший союзник победителей в мировой борьбе8. И защитников большой Исторической России вне уходящих самодержавия и монархии вообще было ничтожно мало: максимум,
Чемакин А.А. Истоки русской национал-демократии: 1896-1914 годы. СПб., 2018; Че-макин А.А. Русские национал-демократы в эпоху потрясений: 1914 — начало 1920-х годов. СПб., 2018.
7 Национализм. Полемика 1909-1917: Сб. статей / Сост. М.А. Колеров. 2-е изд.: М., 2015; Колеров М.А. «Проблемы Великой России» (Москва, 1916) // Колеров М.А. От марксизма к идеализму и церкви (1897-1927): Исследования, материалы, указатели. М., 2017.
8 «Сталинский социализм в одной стране, пришедший на смену марксово-энгельсовской и ленинско-троцкистской мировой революции, лишь развил в пользу России сложившийся западный цивилиза-ционный расизм, отводивший ей маргинальную роль, использовал богатое германское наследие строительства великой державы на основе экономического протекционизма изолированного государства, применил в пользу Советской власти индустриально-колониальную технологию "первоначального накопления"» (Колеров М.А. Социалистический консенсус в России на рубеже 1905 года: тезисы к новой истории // Колеров М.А. От марксизма к идеализму и церкви. С. 13).
что обещал ей социал-либеральный консенсус в России, было слабая федерация вскоре умершего австро-венгерского образца9, из вдохновений которого выросла расчленительная половина проекта главного большевистского специалиста по национальному вопросу — Иосифа Сталина. Второй половиной для его решения мирового национального вопроса должна была стать стержневая коммунистическая диктатура над сетью национальных социалистических государств10.
7. Британский же образец воспитывал либерал-империалистов, для которых конкуренция с Британской империей была исключена (и даже конкуренция с покровительствуемой ею Османской империей!)11 России в мире Британии была отведена судьба колониальной Индии. Поэтому германский образец стимулировал в России внеэт-нический и революционный этатизм, а британский — революционный поиск слабых мест в его колониальной систе-
9 Колеров М.А. «Национальные проблемы» (1915). Роспись содержания // Колеров М.А. От марксизма к идеализму и церкви.
10 Колеров М.А. Анти-Аншлюс: «национальные государства» СССР против Польши (1920-1940-е гг.) // Россия и славянский мир в войнах и конфликтах Х1Х-ХХ1 веков: Сб. ст. / Науч. ред. А.Ю. Полунов. М., 2017. Новейшие для русской науки данные об управляемом Сталиным в рамках и вне СССР особом великодержавном «социалистическом национализме» на примере Грузии (Украины и др.) см. в моей публикации: Новые речи Сталина о Грузии, истории и национальностях (1945): Нико Бердзенишвили. Встреча со Сталиным // Исследования по истории русской мысли [15]. Ежегодник за 2019 год. М., 2019.
11 Колеров М.А. «Великая Россия» и
«Ближний Восток» П.Б. Струве: британские вдохновения и разрушение Османской империи и Австро-Венгрии (1908-1916). Приложение: Петр Струве. Международное положение и международная реакция (1908) // Колеров М.А. Археология русского полити- 77 ческого идеализма.
ме, ведущих к солидарности с Красным Востоком, разрушающим Британскую и Османскую империи.
8. Иными образцами национализма стали национально-освободительные движения в Польше и Венгрии. Они изначально стали проектами регионального империализма, либо отрицающими право иных народов на национальное самоопределение, либо использующими их инструментально как младших союзников в деле разрушения больших враждебных империй. Но, в частности, Польша получила горячую поддержку великих держав — Британии и Франции — в их межимпериалистической борьбе против самодержавной России. И потому борющаяся против России Польша и её империалистические националистические интересы стали для европейских революционеров именем «народа-революционера». Впрочем, польский национал-империалистический проект не был этническим, выдвигая в основу своего национального строительства (против литовского, малороссийского, русинского, белорусского и даже еврейского партикуляризма) конфессиональный и языковой принципы консолидации.
9. К 1872 г. в европейской научной среде сложился консенсус относительно того, что центральным этнографическим принципом определения-строительства национальности является языковое самоопределение12. Это предопределило политически центральную роль школы в строительстве этноса и, соответственно, административный произвол в школьном деле ради ассимиляции меньшинств. Школьное строительство, простейшее народное просвещение на родном языке стало не только инструментом образования, но и национального освобождения, под-
готовкой политического фундамента для соединения (обще)национальной и социальной борьбы.
10. Этнографический исследовательский консенсус, утверждая культурно-языковой, конструктивистский, просветительский фундамент под национальным самоопределением, продиктовал политикам целую программу рукотворного национального строительства как самозаконной, принудительной биополитики Просвещения и модерна, исходящей из того, что человека создаёт его социальная среда. Такое биополитическое национальное строительство получило ясную цель в рациональном достижении рукотворной государственности для каждой национальности, начиная с автономии и кончая независимостью.
11. Апогеем такой рукотворности государствообразующего национализма в России можно признать формулы одного из большевистских вождей Владимира Ленина. Они проливают достаточно света на неизбывные конфедеративные искушения советской власти в СССР, неизменно истреблявшие ресурсы России как его ядра в интересах новосозданных национальных государств внутри самого СССР и заново утверждённых — вокруг него13. Примечательно, что, приняв за ориентир австро-венгерскую практику, Ленин использовал её не для целей сохранения единства России, а для её максимального сокращения до собственно великорусских пределов.
12. Даю эти формулы в заключение. В 1915 г. в статье «О лозунге Соединённых Штатов Европы» Ленин прямо заявил принципы решения национального вопроса в масштабе мировой революции, чем-то напоминающей пафос «мирового правительства» отца либертарианства фон Мизеса. Он начал его с «победы социализма в одной
78
12 Колеров М.А. Этничность как инструмент: Литва в фокусе демографической борьбы Х1Х-ХХ вв. // Колеров М.А. Сталин: от Фихте к Берия. С. 573.
13 Об этом специально: Колеров М.А. Анти-Аншлюс: «национальные государства» СССР против Польши (1920-1940-е гг.).
стране», дающей цепную реакцию по всему миру в виде социалистических независимых государств, идущих к новому единству:
«поставленный в связь с революционным низвержением трёх реакционнейших монархий Европы, с русской во главе <...> [лозунг] СоединенныеШта-ты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, — пока полная победа коммунизма не приведет к окончательному исчезновению всякого, в том числе и демократического, государства. <...> лозунг Соединенные Штаты мира <...> сливается с социализмом»
Контекстом для такой формулы для Ленина была его предвоенная статья «О праве наций на самоопределение» (1914), в которой ядром национальности объявлялся, разумеется, язык:
«Во всем мире эпоха окончательной победы капитализма над феодализмом была связана с национальными движениями. <...> необходимо государственное сплочение территорий с населением, говорящим на одном языке, при устранении всяких препятствий развитию этого языка и закреплению его в литературе. Язык есть важнейшее средство человеческого общения; единство языка и беспрепятственное развитие есть одно из важнейших условий действительно свободного и широкого, соответствующего современному капитализму, торгового оборота <...> Образование национальных государств, наиболее удовлетворяющих этим требованиям современного капитализма, является поэтому тенденцией (стремлением) всякого национального движения. <...> под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства. <...> Неправильно было бы под правом на самоопределение понимать что-либо иное кроме права на отдельное государственное существование».
Заявляя такой сценарий бесконечного национального дробления перед перспективой финального мирового коммунистического объединения, Ленин приветствовал «точное заключительное замечание Каутского, что пестрые в национальном отношении государства (так называемые государства национальностей в отличие от национальных государств [то есть Австро-Венгрия и Россия против Германии, например. — М.К.]) являются "всегда государствами, внутреннее сложение которых по тем или другим причинам осталось ненормальным или недоразвитым" (отсталым)». И утверждает «безусловную правильность положения Каутского: национальное государство есть правило и "норма" капитализма, пестрое в национальном отношении государство — отсталость или исключение».
здесь же Ленин делает важную оговорку, позволяющую ему сфокусировать свою формулу беспредельного национального раздробления вплоть до мозаики именно на «отсталых» империях, то есть прежде всего — на России. Он особо выводит гораздо более готовый для коммунизма, социализированный запад из-под дробящего молота освободительного национализма, чтобы остановить общее разрушение на его пороге:
«В западной, континентальной, Европе эпоха буржуазно-демократических революций охватывает довольно определенный промежуток времени, примерно, с 1789 по 1871 год. Как раз эта эпоха была эпохой национальных движений и создания национальных государств. По окончании этой эпохи западная Европа превратилась в сложившуюся систему буржуазных государств, по общему правилу при этом национально-единых государств. Поэтому теперь искать права самоопределения в программах западноевропейских социалистов значит не понимать азбуки марксизма.
В Восточной Европе и в Азии эпоха
79
80
буржуазно-демократических революций только началась в 1905 году. Революции в России, Персии, Турции, Китае, войны на Балканах — вот цепь мировых событий нашей эпохи нашего "востока". <...> Именно потому и только потому, что Россия вместе с соседними странами переживает эту эпоху, нам нужен пункт о праве наций на самоопределение в нашей программе. <...>
Своеобразные условия России, в отношении национального вопроса, как раз противоположны тому, что мы видели в Австрии. Россия — государство с единым национальным центром, великорусским. <...> что "инородцы" (составляющие в целом большинство населения — 57%) населяют как раз окраины <...> что в целом ряде случаев живущие по окраинам угнетенные народности имеют своих сородичей по ту сторону границы, пользующихся большей национальной независимостью (достаточно вспомнить хотя бы по западной и южной границе государства — финнов, шведов, поляков, украинцев, румын) <...> Таким образом, именно исторические конкретные особенности национального вопроса в России придают у нас особую насущность признанию права наций на самоопределение в переживаемую эпоху».
И, наконец, уже в 1915 г. в брошюре «Социализм и война (отношение РСДРП к войне)» Ленин суммирует свои исторические экскурсы в прямой лозунг, в котором соединяет уничтожаемый имперский феодализм, победный буржуазный этнический национализм, необходимые многочисленные социалистические национальные государства, максимально дробные и очищенные от инонациональных сложностей, и ждущий их в будущем объединительный мировой интернационал:
«Социалисты <...> безусловно должны требовать, чтобы с.-д. партии угнетающих стран (так называемых "великих" держав особенно) признавали и отстаивали право угнетенных наций на самоопределение, и именно в
политическом смысле слова, т.е. право на политическое отделение. <...> Отстаивание этого права не только не поощряет образование мелких государств, а, напротив, ведет к более свободному, безбоязненному и потому более широкому и повсеместному образованию более выгодных для массы и более соответствующих экономическому развитию крупнейших государств и союзов между государствами. <...> борьба за социалистическую интернациональную революцию против империализма невозможна без признания права наций на самоопределение».
13. Здесь мы видим предельно ясную для Ленина — как наиболее успешного вождя радикальной социалистической партии в России и в мире — (1) апологию современной Ленину передовой (социализованной, демократической) капиталистической государственности, построенной на основе этнического национализма, (2) требование такового этнического национализма на пути к (национальному) социализму — как первой стадии (3) мирового интернационального коммунизма, который, разрастаясь из одного социалистического государства — вырастает в Соединённые Штаты мира.
Отдавая себе отчёт в бесконечности исторической перспективы этих Соединённых Штатов мира, мы должны признать, что в обозримой им самим актуальной перспективе Ленин видел только социалистические государства, построенные на основе этнического национализма. Стоит ли называть их «национал-социалистическими» или «национал-большевистскими» — дело не столько вкуса, сколько терминологического бесчувствия. Ибо и национал-социализм, и национал-большевизм — явления исторически конкретные, и игра их смыслами — только игра: в части национал-социализма — морально преступная, в части национал-большевизма — скорее анекдотическая.
