CC BY
153
цев в гражданской войне в Испании, отличался отвагой, позднее участвовал во французском Сопротивлении).
2 Борис Савинков на Лубянке: Документы. М., 2001. С. 182.
3 Генерал Перемыкин долго жил в эмиграции во Франции, где работал на заводе. Во Вторую мировую войну служил у генерала Власова. После войны жил в Австрии. Булак-Балахович нашел себе прибежище в Польше, трудился на лесоразработках. В 1940 г. был застреляй немецким патрулем в Варшаве при неясных обстоятельствах.
4 Борис Савинков на Лубянке. С. 553.
5 Там же. С. 502.
6 Савинков Б. О крестьянских настроениях // Савинков Б. Воспоминания террориста. М., 2006. С. 494.
7 ГА РФ. Ф. 5831. Оп. 1. Д. 420.
8 Борис Савинков на Лубянке. С. 71.
9 См.: Флейшер Л. В тисках провокации. М., 2005. С. 55-56.
С.В. Карпенко
НАСТУПЛЕНИЕ ВСЮР НА МОСКВУ ЛЕТОМ 1919 г.: ПОБЕДЫ НА ФРОНТЕ И ФИНАНСОВЫЙ КРИЗИС В ТЫЛУ
Для понимания причин поражения Белого движения в Гражданской войне требуется, помимо прочего, выяснить, почему генеральским военным диктатурам не удалось обеспечить экономическую устойчивость тыла, справиться с усугубляющимся экономическим кризисом, мобилизовать финансовые ресурсы и хозяйственные средства для ведения войны против большевиков. Ключевая проблема тут - состояние их бюджета и их финансовая политика. Между тем она относятся к наименее изученным проблемам истории Белого движения. Особенно это касается юга России. В отечественной историографии за почти восемь десятков лет лишь в нескольких работах были рассмотрены отдельные моменты истории государственных финансов Белого юга, приведены отрывочные сведения на этот счет. Это объясняется как отсутствием серьезного интереса к экономической проблематике у историков Белого движения, советских и эмигрантских, так и крайней скудостью источниковой базы1. Только в конце XX в., в условиях экономического кризиса, в России началось глубокое, основанное на сохранившихся и ставших доступными документах белых правительств, изучение их богатого опыта регулирования денежного обращения. Немалый вклад в изучение этой проблематики внесли современные специалисты по бонистике2.
Один из самых важных вопросов этой проблематики - влияние положения на фронте на состояние государственных финансов, на инфляцию и регулирование денежного обращение, которое проводило правительство генерала А.И. Деникина в июне - августе 1919 г., в период успешного наступления на Москву.
С середины весны 1919 г., по мере продвижения В СЮР на север, занимаемая ими территория все более расширялась. Эго автоматически включало в денежное обращение все новые выпуски бумажных дензнаков разных времен и правительств, а также, ввиду хронического дефицита наличных денег, все суррогаты, способные играть роль средства платежа.
На советской территории, наводненной обесценившимися дензнаками разных выпусков, виду запрета (или ограничения) свободной торговли большая часть бумажной денежной массы использовалась лишь как средство накопления (рабочими и советскими служащими, получающими зарплату) или ходила в ограниченном пространстве черного рынка. А с приходом белых, объявлением свободной торговли и появлением товаров в продаже вся накопленная денежная масса выбрасывалась изголодавшимся и обнищавшим населением на рынок.
В итоге денежный оборот на территории ВСЮР оказался крайне пестрым и засоренным суррогатами. Кроме донских бумажных рублей, выпущенных Ростовской экспедицией заготовления государственных бумаг, на территории ВСЮР ходили рубли, выпущенные императорским («романовские» или «николаевские») и Временным («думские» и «керенские») правительствами, карбованцы и гривны, выпущенные украинскими властями, крымские рубли. И кроме них - различные суррогаты: разменные денежные знаки, выпущенные городскими самоуправлениями, облигации и купоны различных займов, краткосрочные обязательства государственного казначейства, гарантированные чеки отделений Госбанка и прочие банковские обязательства.
Существенную долю оборота составляли деньги, выпущенные органами Советской власти: во-первых, «романовские», «думские» и «керенские», которые Наркомат финансов печатал по старым клише, во-вторых, советские рубли 1918и1919гг. выпуска («пятаковские») и, в-третьих, дензнаки, выпущенные правительствами советских республик, существовавших на Северном Кавказе3.
Причем дензнаки, выпущенные после 1917г., ходили преимущественно в своих «родных» краях. В Новороссии ходили рубли, напечатанные Одесской экспедицией в конце 1918-начале 1919 гг., на Украине-карбованцы и гривны, в Крыму - те же украинские, а также немецкие марки, выпущенные немцами при занятии Крыма, поскольку они не считали его частью Украины, и рубли, выпущенные крымским правительством, на Кубани - донские рубли, выпущенные Ростовской экспедицией, и суррогаты, выпущенные кубанским правительством в Екатеринодаре и Армавире, на Дону - донские рубли, в Закавказье - боны, выпущенные закавказскими правительствами4.
В итоге владелец одесских рублей, попав на Дон и Кубань, оказывался совершенно неплатежеспособен, поскольку их никто не хотел принимать. Напротив, в Новороссии, особенно в Одессе и прилегающих к ней районах, донские и кубанские рубли не принимали и они ничего не стоили. Некоторые дензнаки ходили с лажем, особенно выпущенные советскими правительствами Северного Кавказа и «пятаковские», что открывало перед спекулянтами широкие возможности для наживы и, естественно, вызвало бешеный рост спекуляции и махинаций на разнице курсов рублей различных выпусков, которые складывались в различных торговых городах. Выше других котировались «николаевские» и «керенские» рубли.
Особенно большую прибыль давали махинации с почтовыми переводами. Например, спекулянты из Ростова или Екатеринодара ездили на Терек, где скупали по дешевке местные советские деньги на рубли ВСЮР или на более дорогие донские, после чего переводили их почтой в Ростов или Екатеринодар на свое имя. В итоге они получали ту же сумму, но в более «дорогих» донских рублях5.
По подсчетам известного экономиста профессора П.П. Гензеля, на территории ВСЮР в сентябре 1919 г. обращалась денежная масса, объем которой в 75 раз превышал объем денежной массы, обращавшейся во всей стране до начала мировой войны6.
Безмерный количественный рост, качественная пестрота и разная оценка населением надежности и покупательной способности денег создавали хаос в денежном обращении, подстегивали инфляцию и спекуляцию, обесценивали наличность казны ВСЮР, разрушали нормальную торговлю, усугубляли разруху в промышленности и на транспорте, разрывали традиционные хозяйственные связи между регионами. Поэтому печать, различные финансовые совещания, съезды торгово-промышленников и предприниматели, обсуждая экономическую ситуацию в тылу, постоянно требовали от Особого совещания при главкоме ВСЮР принятия мер по упорядочению денежного обращения. Прежде всего - объединения денежной системы на всей территории, унификации денежных знаков, воссоздания единого Госбанка как эмиссионного центра и кредитного учреждения.
Деникин, его окружение и, тем более, руководство хозяйственных ведомств понимали, что установить на занятой территории единую денежную систему - дело исключительной важности. Во-первых, это дало бы возможность если не остановить, то хотя бы притормозить падение курса рубля. Во-вторых, это явилось бы ключом к решению всех прочих хозяйственных и снабженческих проблем. В-третьих, это позволило бы «собирать» Россию не только с помощью штыков и сабель, но и с помощью рубля, посредством восстановления нормального товарно-денежного обращения и хозяйственных связей меяеду обособившимися регионами7.
Начальник Управления финансов профессор М.В. Бернацкий и специалисты управления справедливо считали объем, пестроту и хаос денежного обращения одной из решающих причин инфляции и дальнейшего
разрушения промышленного производства. Исходя из принципа, что главное в действиях Управления финансов - не сделать хуже, Бернацкий считал важнейшей задачей хотя бы притормозить инфляцию путем сокращения объема денежной массы, ликвидации ее столь пагубной пестроты и относительного упорядочения денежного обращения. При этом он понимал, что диапазон возможных мер из-за полного отсутствия внешней финансовой помощи - весьма узок и сводился к затратам собственных, крайне ограниченных, финансовых ресурсов и административному регулированию. Наконец, он был человеком крайне осторожным и прекрасно знал, что все меры по сокращению объема денежной массы (поскольку в ходе их осуществления держатели дензнаков теряют часть своих накоплений) вызывают у населения, включая имущие социальные группы, острое недовольство. Поэтому Управление финансов под его началом действовало неспешно и осмотрительно8.
Первоочередной и отчасти пробной мерой по упорядочению денежного обращения и сокращения объема денежной массы была замена местных денежных знаков. Сроки и нормы обмена были установлены управлением с таким расчетом, чтобы казна потеряла много меньше частных держателей денежных знаков. Обмен был неэквивалентным (при соотношении в пользу рублей донского правительства) и ограниченным по времени, после чего не обмененные местные деньги аннулировались9.
Наиболее сложно и опасно для бюджета В СЮР складывалась ситуация с деньгами, выпускавшимися центральным большевистским правительством. «Романовские», «думские» и «керенские» рубли, напечатанные Наркоматом финансов по старым клише и на старой хорошей бумаге, в больших количествах переправлялись за линию фронта в подпольные большевистские организации для оплаты их расходов. Эти деньги, которые военные и гражданские власти ВСЮР считали «фальшивыми», быстро вливались в обращение. И не было никакой возможности установить их происхождение, отличить от выпущенных до конца 1917 г. и изъять из обращения.
Зато такая возможность существовала в отношении «пятаковских» рублей. Деникин, члены Особого совещания, специалисты Управления финансов, предприниматели и экономисты считали, что Совнарком действует, как германские оккупанты, наводняя территорию обесценивающимися денежными знаками с целью выкачать все ценности: сырье, продовольствие и промтовары10. И с каждым занятым белыми населенным пунктом в оборот вливались огромные суммы «пятаковских» рублей, которые были на руках у населения и в кассах предприятий и советских организаций.
В мае - начале июня Особое совещание подробно обсуждало вопрос о «пятаковских» дензнаках. Было очевидно, что при временном их признании, то есть назначении срока для обмена их на денежные знаки, выпускавшиеся на территории ВСЮР, у Управления финансов просто не хватит денег для такой обменной операции. А с учетом того, что при дальнейшем продвижении к Москве ВСЮР вместе с присоединением новых террито-
рий вовлекут в оборот миллиарды «пятаковских» рублей, печатным станкам Ростовской экспедиции грозила участь работать только на обмен, а не на пополнение казны ВСЮР. Получалось, что свободное допущения оборота советских дензнаков, постоянное или временное, дает в руки Совнаркому слишком сильное оружие для борьбы с ВСЮР, которое способно совершенно обесценить рубль и вызвать полное банкротство ВСЮР. В итоге Особое совещание сочло недопустимым признавать «пятаковские» рубли даже временно. Исключение в смысле временного признания было допущено только для дензнаков, выпущенных советскими республиками, существовавшими на Северном Кавказе, из опасений вызвать недовольство владеющих ими казаков и иногородних крестьян в тылу и армии. Для этих выпусков советских денег Управление финансов установило неэквивалентные нормы и короткий срок обмена11.
Сам Бернацкий возражал против аннулирования, ссылаясь на то, что в этом случае городское население окажется в очень тяжелом положении, а служащие и рабочие, единственным источником дохода которых была зарплата в «пятаковских» рублях, останутся вовсе без средств существования. Вместо этого он предложил провести их незначительный и кратковременный обмен, рассчитывая, вероятно, что такая мера уже сама по себе вызовет фактическое обесценение «пятаковских» рублей и их естественный уход из оборота. Только что был взят Харьков, предстояло занять другие крупные города и промышленные центры, где опасно было вызвать массовое недовольство рабочих, поэтому Особое совещание прислушалось к его мнению и пошло на эту уступку.
В середине июня было издано распоряжение Управления финансов о непризнании «пятаковских» рублей. Населению объявлялось, что пока судьба их не решена, и предлагалось сдавать их на текущий счет. Оттуда каждый мог получить не более 500 руб. дензнаками, признаваемыми на территории ВСЮР, независимо от сданной суммы (то есть обмен свыше 500 руб. был неэквивалентным: чем крупнее выла сданная сумма, тем больше при обмене терял ее владелец). Проведение обмена было ограничено по времени и удостоверялось отметкой в виде на жительство12.
С точки зрения технической это распоряжение Управления финансов был мерой грамотной, но оно имело как ожидавшиеся, так и совершенно непредвиденные отрицательные последствия.
Во-первых, оно все же вызвало сильное недовольство неимущих слоев населения (рабочих и служащих), основных держателей «пятаковских» рублей, которыми они получали зарплату при большевиках.
Во-вторых, оно вызвало недовольство в войсках. Командующий Добровольческой армией генерал В .3. Май-Маевский действие распоряжения приостановил, сославшись как на недовольство населения, так и на то, что сочувствующие слои населения жертвуют на армию больше всего именно советских денег. Деникин, узнав об этом при объезде фронта, телеграммой от 23 июня запросил по этому поводу объяснений генерала A.C. Лукомско-
ш, начальника Военного управления и заместителя председателя Особого совещания. Лукомский в ответной телеграмме изложил решение Особого совещания и его мотивы, объяснив установленный порядок обмена. При этом он сослался на то, что население, имеющее «романовские», «керенки» и украинские деньги, придерживает их, а на рынок выбрасывает именно «пятаковские», что, на его взгляд, указывало прежде всего на то, что население само сознает непрочность этих денег. В итоге Лукомский счел возможным лишь несколько увеличить выдачу, но высказался в том смысле, что вряд ли возможно признавать «пятаковские». Деникин вполне удовлетворился этими объяснениями и приказал Май-Маевскому не препятствовать выполнению распоряжения Управления финансов13.
В-третьих, распоряжение породило невиданные злоупотребления чиновников и махинации спекулянтов. Используя опасения населения, что советские дензнаки скоро будут аннулированы, они по дешевке скупали их в большом количестве, а потом из ранее занятых районов, где обмена не было или он уже закончился, возили целыми возами за наступающей армией и обменивали в только что освобожденных населенных пунктах.
В итоге Управление финансов вынуждено было прекратить обменную операцию14.
Из неудачного опыта обмена Особое совещание и Управление финансов сделали вывод, что только аннулирование «пятаковских» рублей является наиболее простым, не требующим расходов и эффективным средством сократить объем денежной массы. Помимо соображений чисто экономических здесь присутствовали и политические: аннулирование рублей Совнаркома должно было подорвать на занимаемых территориях одну из экономических основ Советской власти и лишить большевиков возможности использовать свои финансовые ресурсы для организации рабочих забастовок и финансирования подпольных групп в белом тылу15. В августе 1919 г. приказом Деникина все рубли центрального и местного советских правительств были объявлены недействительными на территории ВСЮР16.
Однако реализация этого приказа на практике вызвала непреодолимые трудности и сопровождалась обострением экономических и социальных проблем.
Основными держателями советских денег были рабочие и служащих городов, которые получали заработную плату советскими рублями, а также крестьяне, которые получали их в оплату за продовольствие, продававшееся мешочникам на месте или на городских рынках, легальных и черных, рабочим и средним слоям городского населения. Аннулирование больно ударило именно по этим группам населения. Поэтому недовольство среди этих групп, особенно среди рабочих, было массовым, даже независимо от того, как различные социальные группы или даже отдельные люди относились к большевикам и с какими чувствами ждали их возвращения. Пользуясь фактической свободой местного товарно-денежного обращения, население, особенно крестьяне, не спешило избавляться от советских денег,
несмотря на падение их курса, а надежно припрятывало их или продолжало использовать как средство платежа, тем более что торговцы принимали их, хотя и по более низкому курсу по сравнению с бумажными рублями других выпусков17.
Аннулирование советских дензнаков подорвало кооперативные организации, поскольку они в качестве центров денежного накопления использовали те рубли, которые были у средних слоев сельского и городского населения, то есть те же «пятаковские». А кроме того, они получали от большевистских властей деньги для разного рода закупок. Понесенные кооперативными организациями Украины и юга России потери были «несоразмерными» по сравнению с их как основными капиталами, так и оборотными средствами. В итоге они оказались на грани разорения. Такой финансовый удар по кооперативам привел к свертыванию их деятельности и, соответственно, обострению проблем наполнения рынка продовольствием и промтоварами18.
Аннулирование подорвало финансовую обеспеченность армии и вызвало недовольство в войсках, поскольку кассы частей и карманы военнослужащих были полны именно «пятаковскими». Армейские финансовые органы, интендантства и военнослужащие при захвате советских учреждений, штабов Красной армии и пленных, забирали себе все деньги. Кроме того, состоятельной частью населения жертвовались на армию прежде всего советские дензнаки. Такими путями войсковые части и военнослужащие накапливали советские дензнаки и, мирясь с их ненавистной символикой, широко использовали в расчетах с населением за реквизированные продукты, фураж, имущество, лошадей, повозки и т.д. С одной стороны, к этому их вынуждали хронические перебои с финансированием и выплатой денежного довольствия, а с другой - они предпочитали придерживать более дорогостоящие дензнаки, пользуясь тем, что крестьяне охотно принимают и «пятаковские» рубли19.
Аннулирование советских денег затронуло и интересы промышленников, вступавших в права собственности на свои предприятия по мере продвижения ВСЮР к Москве. В кассах бывших национализированных предприятиях хранились значительные суммы в «пятаковских» рублях, полученных по различным платежам от советских органов управления народным хозяйством. И хотя Управление финансов пыталось компенсировать эти потери промышленников выдачей им ссуд и дотаций, хозяева денационализированных предприятий вкладывали их в торговые спекуляции, а не в восстановление производства20. При том, что оборотных средств в связи с постоянным ростом цен хронически не хватало, большое количество полученных в виде столь своеобразного «наследства» советских рублей, которые нельзя было использовать для спекулятивных махинаций, естественно, вызывало раздражение промышленников. Они стремились использовать все возможности для компенсации понесенных потерь.
Торговцы хотя и скупали «романовские», считая их самыми надежными, возмущались аннулированием «пятаковских», поскольку крестья-
нам и малоимущим жителям городов оказалось нечем платить за товары. При этом многие торговцы сами не спешили расстаться с «пятаковскими», хранили их «на всякий случай»21.
В районах, контролировавшихся повстанческими формированиями, распоряжение Управления финансов осталось пустым звуком. Так, Н.И. Махно, отражая интересы крестьян, когда объявлял в занятых городах и селах свободу торговли и приказывал крестьянам, «чтоб хлеб и продукты в городе были», объявлял и о том, что все денежные знаки - и царские, и советские, и деникинские - имеют хождение22.
Однако самым негативным последствием аннулирования советских рублей был подрыв доверия населения к бумажным денежным знакам (кредитным билетам) вообще. Профессор Гензель неоднократно обращался в Управление финансов, предлагая отказаться от этой меры ввиду того, что падение доверия к бумажным деньгам, которые в любой момент могут быть «отменены» властью, приведет к еще большему хаосу в денежном обороте и ускорению падения курса рубля. По его наблюдениям, в широких массах населения возникли опасения такого рода: «Сегодня аннулировали советские деньги и не дали никакого во з н а гр а жд с н и я. завтра аннулируют «керенки», потом карбованцы и т.д.»23.
В итоге аннулирование советских денег не оказало того оздоровляющего влияния на денежное обращение и даже не притормозило инфляцию. Более того, оно привело к результатам, совершенно противоположным тем, на которые рассчитывали главное командование, Особое совещание и Управление финансов.
Гензель предлагал Управлению финансов другой порядок аннулирования советских денег: обменять по 500 руб. на деньги главного командования ВСЮР каждому владельцу паспорта, разрешить хождение самых мелких советских купюр достоинством до 10 руб., предварительно их проштемпелевав и ограничив район хождения определенной губернией. По его мнению, это избавило бы Управление финансов от необходимости печатать мелкие деньги, а накопление их в больших количествах потеряло бы для спекулянтов всякий смысл, как и подделка для фальшивомонетчиков. Однако это разумное предложение было отвергнуто по чисто политическим и идеологическим соображениям: все атрибуты и символика «Совдепии» подлежали полному уничтожению24.
В августе к этим соображением добавились и весьма серьезные экономические: главное командование ВСЮР выпустило в обращение свои собственные бумажные рубли, сразу прозванные «колокольчиками» (на билетах достоинством в 100 руб. был изображен Царь-колокол). Ради поддержания их курса Особое совещание и Управление финансов не только не могли отменить, хотя бы даже частично, аннулирование «пятаковских», но и стали готовить аннулирование всех «нерусских» денег.
Население, хорошо зная о враждебном отношении деникинской власти не только к большевикам, но и Временному правительству, украинс-
ким и кубанским «самостийникам» и т.д., за аннулированием «пятаковс-ких» ожидало аннулирования всех остальных «недобровольческих» денег. А выпуск в обращение «колокольчиков» в сочетании с успешным наступлением ВСЮР к Москве были восприняты как предвестие того, что случится это очень скоро. В результате крестьяне понесли миллионы «керенок» в города, где скупали на рынках все, что можно, по взвинченным ценам, ибо опасались их скорой отмены без всякого вознаграждения. И «керенки», которые до сих пор считались надежными деньгами и служили средством накопления, стали быстро падать в цене. Высоким сохранился курс только «романовских» рублей, поскольку никто не допускал мысли об их аннулировании правительством Деникина25.
В итоге в начале осени денежный оборот на территории ВСЮР оказался забит карбованцами, гривнами, грузинскими бонами, разными суррогатами и «паническими» керенками. Население спешило избавиться от всех накопленных денежных знаков, исключая «романовские», донские и рубли главного командования ВСЮР. В результате значительно подскочили цены на товары, хотя на рынок поступил хлеб урожая 1919 г. и другие сельхозпродукты, а территория ВСЮР расширилась до линии Киев - Орел - Воронеж - Камышин. Паника на финансовом рынке и вспышка спекулятивного роста цен заставили Управление финансов отказаться от планов аннулирования других «нерусских» денег. Бернацкому пришлось в нескольких заявлениях для печати дать официальные гарантии, что ни «керенки», ни другие денежные знаки аннулированы не будут26.
Бернацкий ясно осознавал, что необходимо, как он сам выразился, «спасать от краха наше денежное обращение». Но и опыт давно убедил его: частичные реформы (такой реформой он считал изъятие «керенок») только обесценивают рубль и подстегивают цены. С другой стороны, он был убеяеден, что и «коренная» денежная реформа в условиях войны и кризиса невозможна. Для успеха реформы, считал он, необходимо, чтобы ее, уже после взятия Москвы, проводила новая власть, которая, во-первых, сумеет соединить все губернии в одно политико-экономическое пространство -станет «хозяином страны», во-вторых, будет пользоваться доверием населения хотя бы ввиду ее прочности. И только тогда эта новая власть должна будет определить количество золота в руках государства, взять его за основу новых денег и затем, наконец, провести девальвацию27. Поэтому он придерживался третьей точки зрения и стойко отклонял все предлагавшиеся проекты немедленной реформы.
Бернацкий, Гензель и другие финансисты, полагали, что реформа реально может быть проведена и даст ожидаемый эффект только после вступления ВСЮР в Москву, когда большевики будут ликвидированы и в России утвердятся «порядок» и «твердая власть». Они исходили из совершенно верной посылки: только деньги, выпущенные новой центральной всероссийской властью, вызовут доверие населения. Уверенные в скором вступлении ВСЮР в Москву, они уже летом приступили к разработке пла-
нов будущей денежной реформы. Ее ключевое направление состояло в девальвации рубля и обмене старых денег на новые тогда, когда «порядок» и доверие населения станут поддерживать покупательную силу новых дензнаков28.
Таким образом, быстрое расширение территории ВСЮР летом 1919г. вело к постоянному и значительному увеличению объема и росту разнообразия денежной массы, став своеобразным, «фронтовым», видом эмиссии. «Фронтовая» эмиссия ускоряла обесценение рубля, вела к обострению финансового кризиса. Продвижение к Москве, внешне выглядевшее как увеличение о с вобождс иной от «большевистского ига» территории, по сути, обостряло экономический кризис: подстегивало инфляцию, разрушало денежное обращение. В этой ситуации правительство Деникина не могло найти на подконтрольной территории финансовые ресурсы, достаточные, чтобы содержать и снабжать растущие количественно армию, население, восстанавливать транспорт и промышленность. А отказ от финансовой реформы «до Москвы» не позволил затормозить инфляцию и предотвратить кризис государственных финансов ВСЮР.
Примечания
1 Шафир Я. Экономическая политика белых // Антанта и Врангель. Вып. 1. М.; Пг., 1923; Покровский Г. Деникинщина: Год политики и экономики на Кубани (1918 1919 гг.). Берлин, 1923; Кин Д. Деникинщина. JL, 1927; Росс Н. Врангель в Крыму. Фр.-н/М., 1982; Карпенко С.В. Крах последнего белого диктатора. М., 1990; Карпенко С.В. Белое дело: Врангель в Таврии. М., 1990.
2 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917-1920 гг.).
М., 2002; Владимирский М.В. М.В. Бернацкий - министр финансов в правительствах
Керенского, Деникина, Врангеля // Отечественная история. 2007. № 1; Ходякое М. Орел
с опущенными крыльями: Денежное обращение белого Юга // Родина. 2008. № 3; и др.
3 ГА РФ. Ф. 3426. On. 1. Д. 17. JI. 4, 6, 9; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 4. Берлин, 1925. С. 94, 225; Т. 5. Берлин, 1926. С. 128; Скобцов Д.Е. Три года революции и гражданской войны на Кубани. Т. 1. Париж, 1962. С. 157.
4 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 225; Покровский Г. Деникинщина: Год политики и экономики на Кубани (1918-1919 гг.). Берлин, 1923. С. 195-196.
5 Приазовский край. 1919. 6(19) авг.; Покровский Г. Указ. соч. С. 196.
6 Гензелъ П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. Симферополь, 1919.
С.3-4.
7 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 226; Покровский Г. Указ. соч. С. 195-196.
8 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 227.
9 Там же. С. 226.
10 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 225; Т. 5. С. 128; Скобцов Д.Е. Указ. соч. С. 157.
11 Лукомский A.C. Воспоминания. T. II. Берлин, 1922. С. 199; Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 226.
12 Лукомский A.C. Указ. соч. С. 199-200; Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 226.
13 Лукомский A.C. Указ. соч. С. 199-200.
14 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 226.
15 Приазовский край. 1919. 3(16) сент.
16 ГА РФ. Ф. 356. Он. 1. Д. 2. Л. 78.
17 Великая Россия. 1919. 16(29) окт.; Приазовский край. 1919. 5(18) нояб.; Лукомский A.C. Указ. соч. С. 198; Кин Д. Деникинщина. JL, 1927. С. 202.
18 Покровский Г. Указ. соч. С.185-187.
19 Лукомский A.C. Указ. соч. С. 199-200; Врангель П.Н. Записки. Ч. I // Белое дело. Кн. V. Берлин, 1928. С. 212.
20 Приазовский край. 1919. 7(20) окт.
21 Калинин И. Русская Вандея. М.; Л., 1926. С. 193-194.
22 Кин Д. Указ. соч. С. 196.
23 Гензель П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. С. 7.
24 Там же.
25 Гензель П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. С. 7-8; Он же. О финансовой политике и денежной реформе. Симферополь, 1919. С. 7.
26 Приазовский край. 1919. 21 авг.(3 сент.); Гензель П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. С. 8.
27 ГА РФ. Ф. 3426. Оп. 1. Д. 2. Л. 1об.; «Совершенно лично и доверительно!»: Б.А. Бахметев - В.А. Маклаков. Переписка, 1919-1951. Т. 1. М.; Стэнфорд, 2001. С. 137-138.
28 Гензель П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. С. 12-13; Кин Д. Указ. соч. С. 141.
