CC BY
199
АНТИБОЛЬШЕВИСТСКАЯ РОССИЯ Anti-Bolshevik Russia
М.Ю. Черниченко
КРИЗИС ДЕНЕЖНОГО ОБРАЩЕНИЯ В ТЫЛУ ВОЙСК ГЕНЕРАЛА А.И. ДЕНИКИНА В ОСВЕЩЕНИИ ПЕЧАТИ БЕЛОГО ЮГА РОССИИ (1919 г.)
М. Chernichenko
A Money Circulation Crisis in the Rear of General A.I. Denikin’s Troops as seen from the Press of Russia’s “White South” (1919)
В условиях Гражданской войны кризис денежного обращения на подконтрольной территории являлся для военной диктатуры генерала А.И. Деникина, как и для других белых генеральских диктатур, одной из самых острых экономических проблем, порождая целую цепочку кризисных явлений в экономической и социальной сферах. Пытаясь на пределе возможности мобилизовать финансовые ресурсы занимаемой территории для ведения войны против Советского государства, правительство Деникина вынуждено было прибегнуть к регулированию денежного обращения. На это его толкало понимание того очевидного факта, что именно прекращение обесценивания рубля является ключом к решению многих экономических, социальных и военно-политических задач.
Исследовательский опыт современных отечественных историков свидетельствует о том, что без анализа состояния денежного обращения невозможно полноценное изучения социально-экономической ситуации в тылу белых диктатур. Более того, судя по опубликованным за последнее десятилетие монографиям1 и статьям2 специалистов по Белой государственности на юге и востоке России, без такого анализа в принципе невозможно объективно и всесторонне раскрыть причины поражения генеральских диктатур в войне против диктатуры большевиков.
Между тем по мере накопления фактического материала
становится все более очевидно: изучение денежного обращения и мер по его регулированию, которые предпринимали белые правительства (в частности, правительство Деникина), лишь в «чисто экономическом» плане не позволяет всесторонне раскрыть механизм кризиса денежного обращения на белых территориях. Дело в том, что во времена Гражданской войны фактором исключительной силы воздействия на экономику в целом и на денежное обращение в особенности была не только финансовая политика сама по себе, но и ее восприятие населением, реакция различных социальных групп на правительственное регулирование денежного обращения. Статьи на финансово темы, опубликованные в белой печати, сочинялись талантливыми журналистами и экономистами, склонными к сотрудничеству в газетах. Те и другие использовали яркую, эмоциональную лексику, весьма образную литературную речь. В годы Гражданской войны эти статьи, несомненно, имели сильное воздействие на своих читателей, а в наше время они являются уникальным историческим источником.
Проанализируем материалы газет, выходивших на территории, подконтрольной в 1919 г. Вооруженным силам на юге России (ВСЮР) под главным командованием генерала А.И. Деникина (в нее входили как губернии, управлявшиеся Особым совещанием при главкоме ВСЮР, так и области Донского, Кубанского и Терского казачьих войск, управлявшиеся их войсковыми правительствами). Сосредоточим внимание на одной из самых острых тем, освещавшихся газетами, - состоянии денежного обращения на территории ВСЮР, в тылу войск генерала Деникина.
* * *
Белые генералы не видели иного способа наладить финансирование своих войск как создать центральный аппарат гражданского управления и доверить руководство финансовым ведомством гражданскому специалисту. В августе 1918г. при командовании Добровольческой армии было создано Особое совещание. Оно было задумано как совещательный орган, состоящий из начальников отделов, набор которых в целом соответствовал традиционному составу российских министерств (включая Отдел финансов)3. За сентябрь и октябрь удалось подобрать чиновников и заполнить штаты отделов4.
Во главе финансового ведомства Деникин хотел поставить человека, не только хорошо знающего денежное обращение в теории, но и имеющего министерский опыт руководства финансами
в масштабах всей страны. В итоге соответствующее приглашение было передано профессору М.В. Бернацкому, который с сентября по октябрь 1917 г. возглавлял Министерство финансов в последнем составе Временного правительства. Арестованный после Октябрьского переворота и спустя два с лишним месяца выпущенный из Петропавловской крепости, он жил в «совдеповском» Петрограде до мая 1918 г., а потом уехал в Киев. Осенью он переехал в Одессу, а уже оттуда, в начале января 1919 г., ему удалось перебраться в Екатеринодар, где, помимо штаба главнокомандующего только что созданных ВСЮР, располагались Особое совещание и его отделы5. Деникин сразу же назначил Бернацкого управляющим Отделом финансов6.
Создание ВСЮР в январе 1919 г. и усложнение управленческих задач привели к тому, что Особое совещание скоро превратилось в высший законосовещательный и исполнительный орган, а его отделы - в подобие дореволюционных министерств. По новому «Положению об Особом совещании при главнокомандующем ВСЮР», утвержденному Деникиным в начале февраля 1919 г. (здесь и далее события датируются старым стилем), почти все отделы были развернуты в управления, их начальники получили «министерские» права и вошли в Особое совещание. Бернацкий возглавил Управление финансов7.
За работой Управления финансов и за деятельностью его начальника пристально следили газеты всех политических направлений: как «добровольческие», так и «казачьи», как официозы, так и частные «общественно-политические», как правые «органы государственной и национальной мысли», так и либеральные с уме-ренно-демократическими (последние являлись «самыми левыми» на Белом юге). Их журналисты, редакторы и издатели хорошо понимали: Бернацкий представляет не только полувоенное правительство генерала Деникина, но также и «либеральную общественность», и «цвет» российской экономической науки.
С другой стороны, падение курса национальной валюты, нарастание хаоса в денежном обращении, рост дороговизны и разгул спекуляции с каждым днем ухудшали жизнь населения, что неизбежно порождало у «читающей публики» обостренный интерес к мерам, принимаемым правительством в финансовой области. Откликаясь на спрос, газеты освещали экономическую жизнь, и в частности денежное обращение, в тылу необычайно широко. На газетных полосах всегда находилось место для статей журналистов и ученых-экономистов с анализом состояния денежного обращения и решений финансового ведомства, с разного рода проектами преодо-
72
ления финансового кризиса. Особой популярностью - и у редакций газет, и у их читателей - пользовались интервью с Бернацким.
В конце августа ростовская газета «Жизнь» опубликовала «Беседу с управляющим отделом финансов Особого Совещания М.В. Бернацким» (беседу провел и записал заведующий экономическим отделом газеты, скрывшийся под инициалами «С.Ч.»):
«Заведующий экономическим отделом нашей газеты был принят министром финансов Добрармии М.В. Бернацким.
Молодой, уверенный в себе и в своей программе, министр с большой готовностью пошел навстречу нашему желанию ознакомить широкие круги русского общества с деятельностью отдела финансов Особого Совещания...
- В настоящее время, - заявил министр, - заканчивается коренная реорганизация нашего управления. Из скромного отдела финансов Особого Совещания при штабе Верховного Главнокомандующего вооруженных сил юга России, мы в связи с последними событиями на фронте развертываемся в министерство финансов Великой России.
У нас уже сформированы общая канцелярия, кредитная часть, департамент государственного казначейства, акцизно-моно-польная часть (департамент неокладных сборов), железнодорожный департамент; выделяются в самостоятельные отделы департамент окладных сборов»8.
* * *
Управление финансов призвано было играть ключевую роль в регулировании денежного обращения, пораженного тяжелым кризисом.
К лету 1919 г. денежный оборот на территории ВСЮР оказался крайне пестрым и перенасыщенным бумажными денежными знаками и их суррогатами. Наступая вглубь страны, три армии ВСЮР «втягивали в обращение» миллиарды рублей разных правительств, включая советские рубли 1918и1919г. выпуска: как суммы, захваченные в советских учреждениях и штабах Красной армии, так и те накопления, что были на руках у населения. Это явление, присущее Гражданской войне, С.В. Карпенко назвал «фронтовой эмиссией»9, благодаря которой происходил безмерный и беспримерный за всю историю России количественный рост денежной массы на ограниченной территории нескольких южных губерний и казачьих областей бывшей Российской империи. В такой ситуации, при столь небывалой качественной пестроте денежной массы, неиз-
73
бежно возникла и разная оценка городским и сельским населением надежности и покупательной способности рублей разных выпусков. Все это вместе создало хаос в денежном обращении, подстегивало дороговизну (инфляцию) и спекуляцию, опустошало и без того скудную казну ВСЮР, срывало финансирование и снабжение наступающих войск.
Бернацкий обоснованно считал - и в этом он был прав как знаток финансового дела, - что до «освобождения Москвы» нет смысла проводить радикальную денежную реформу, ибо действенной она будет лишь в масштабах всей России. А потому, исходя из принципа «главное - не навредить», он ограничился тем, что пытался затормозить инфляцию путем сокращения объема денежной массы и ликвидации ее пестроты. С другой стороны, возглавляемое им Управление финансов сделало ставку на форсированную эмиссию. В этом с ним были целиком согласны казачьи правительства Кубанского края и Всевеликого войска Донского. Последнее, однако, имело перед Кубанью и территорией, занимаемой Добровольческой армией и управляемой Особым совещанием при главкоме ВСЮР, то преимущество, что в его руках находилась единственная на Белом юге экспедиция заготовления государственных бумаг - Ростовская.
Денежную экспедицию при Ростовской конторе Государственного банка казачье правительство Области войска Донского оборудовало и запустило в январе 1918 г. Организация ее тормозилась трудностями доставки литографских машин, покупки бумаги и красок. На полную мощность экспедиция заработала в мае 1918 г., после «очищения» области от Красной армии. В течение лета
1918 - осени 1919 гг. в распоряжение экспедиции поступали новые машины, ей предоставлялись дополнительные помещения, и количество выпускаемых денег постоянно росло. Если за 1918 г. было напечатано донских денежных знаков на 872,6 млн руб., то всего за первые шесть месяцев 1919 г. - 2,8 млрд руб.10 По данным Деникина, с 1 января 1918 г. по 15 октября 1919г. было напечатано донских денежных знаков на 9,202 млрд руб., из которых Донское правительство передало главному командованию Добровольческой армии, а затем ВСЮР 3,982 млрд руб.11
Таким образом, с 1 июля по 15 октября 1919 г. было напечатано 5,53 млрд руб., что свидетельствует, во-первых, о стремительно растущих темпах денежной эмиссии в течение 1919 г., а во-вторых,
о полном отсутствии каких-либо ограничений на выпуск денежных знаков. Донское правительство всячески форсировало эмиссию, поскольку в условиях стремительного падения курса рубля и роста дороговизны как оно само, так и кубанские власти, и Особое совеща-
74
ние, которым оно передавало часть свежеотпечатанных денежных знаков, - все они остро нуждались в деньгах для оплаты расходов на содержание армий и войну против «Совдепии». Чтобы Ростовская экспедиция могла сосредоточиться исключительно на выпуске денежных знаков, донскими властями была создана в Новочеркасске подсобная экспедиция - по изготовлению обязательств казначейств, вексельной бумаги, гербовых марок и акций частных предприятий12.
Всевеликое войско Донское всемерно оберегало свой «финансовый суверенитет» и свою монополию на «эмиссионный центр», обретенные благодаря наличию в его руках Ростовской экспедиции. Однако такое положение дел категорически не устраивало Особое совещание: оно рассчитывало на куда большие суммы, нежели те, что удавалось получить «от казачьих щедрот», причем о выдаче и увеличении этих сумм постоянно приходилось напоминать и просить. Генералами и высшими гражданскими должностными лицами ВСЮР это воспринималось как унижение: дескать, «центральная», «всероссийская» власть вынуждена «идти на поклон» к власти «областной». Поэтому Бернацкому изначально была поставлена задача обеспечить «денежную независимость» от Всевеликого войска Донского и наладить выпуск собственных денежных знаков. Результатом немалых усилий Управления финансов стало создание в августе 1919 г. в Новороссийске экспедиции заготовления государственных бумаг, которая начала печатать денежные знаки главного командования ВСЮР13.
Поток выпускаемой денежной массы резко увеличился, так как объемы производства Ростовской экспедиции в связи с «постановкой в строй» Новороссийской не сократились. Осенью Управлением финансов ВСЮР были оборудованы и запущены еще две экспедиции - Киевская и Одесская, печатные станки которых сразу же заработали на полную мощность14.
В итоге главной особенностью денежного обращения в тылу армий Деникина стало одновременное хождение огромного количества денежных знаков, выпущенных разными правительствами. Помимо напечатанных Ростовской экспедицией «донских» денег15, с осени в обращение стали поступать денежные знаки главного командования ВСЮР, которые в газетах чаще всего называли «билетами главнокомандования»16, а в обиходе - «добровольческими» (от названия Добровольческой армии). Вместе с ними обращались гривны и карбованцы, выпущенные украинскими антибольшевистскими властями, причем они не просто были на руках у населения, а еще и намеренно завозились правительственными учреждениями ВСЮР на вновь занятые территории17. Помимо этих денежных
75
знаков в обращении имелись выпущенные Временным правительством «керенки» (можно говорить о том, что в 1918-1919 гг. их обиходное название превратилось в официальное, так как оно стало фигурировать не только в обиходной речи населения, но и на сводках биржевых новостей18, а также в правительственных документах и обращениях к населению) и «думские». На территории ВСЮР ходили также деньги, выпущенные императорским правительством, которые называли «романовскими», «николаевскими» или «царскими». «Керенки», «романовские» и «думские», в свою очередь, по старым клише продолжал выпускать большевистский Совнарком, одновременно печатая и собственные деньги, которые после занятия белыми новых территорий автоматически поступали в обращение. Помимо этого на денежном рынке ходили разменные денежные знаки, выпущенные городскими самоуправлениями (например, в Одессе и Житомире печатались боны19), гарантированные чеки отделений Госбанка, а также облигации, обязательства, билеты и купоны государственного казначейства.
Хаос в денежном обращении усугублялся подделкой денежных знаков, широко распространившейся в условиях Гражданской войны и экономического кризиса.
Так, в марте 1919 г. в Ростове-на-Дону была задержана группа фальшивомонетчиков, печатавших «керенки»20.
В октябре 1919 г. в Севастополе сложилась чрезвычайно тяжелое положение с карбованцами: в обращении появилось большое количество поддельных купюр достоинством в 50 карбованцев. В газетах эту ситуацию называли «денежным кризисом». Этой проблеме было посвящено закрытое заседание, в котором принимали участие представители городского самоуправления, члены правления Государственного и Общественного банков, члены Торгово-промышленного комитета и других правительственных и общественных организаций. Судя по составу присутствующих на заседании лиц, ситуация была крайне тяжелой. Так как заседание проходило за закрытыми дверями, о мерах, выработанных собравшимися, в печати не сообщалось. Однако во все местные отделения Государственного банка были разосланы уведомления о необходимости тщательной проверки карбованцев21.
Чтобы затруднить подделку «добровольческих» денег, их стали выпускать с большим, для того времени, количеством степеней защиты, с мелкими водяными знаками и выгравированными изображениями Царя-колокола и герба Москвы. Перед вводом в обращение «добровольческих» денег в газетах помещались статьи с подробным описанием их внешнего вида, чтобы население могло
76
отличить новые деньги от подделок22.
Бернацкий одну из главных задач Управления финансов видел в ограждении «юга России от наплыва советских и прочих фальшивых денег». Штемпелевание купюр он считал неэффективным, поэтому предлагал обратиться к опыту Чехословакии, где проводили «регистрацию наличных знаков посредством наклейки особых марок»23. О проведении в жизнь этой меры никаких сведений обнаружить пока не удалось.
Другим фактором, усугубляющим кризис денежного обращения, была острая нехватка разменных денежных знаков. Она возникла из-за стремления Управления финансов ВСЮР и донского финансового ведомства порыть дефициты своих бюджетов за счет выпуска как можно больших сумм в короткие сроки, для чего постоянно разрабатывались и выпускались все более крупные денежные знаки. Это стремление вполне понятно, поскольку себестоимость купюр любого достоинства была одинаковой (на июнь 1919 г. она составляла 15 коп.). С января 1918 по 20 июня 1919 гг. Ростовской экспедицией было напечатано всего 9 % купюр от общей суммы (которая составляла на тот момент 3 630 млн. руб.) достоинством ниже 100 руб., всего 0,7 % купюр достоинством в 5 руб. и 0,3 % купюр достоинством в 3 руб.24 Что касается дензнаков главного командования ВСЮР денег, выпускаемых Новороссийской экспедицией, то здесь наблюдалась та же самая картина: несмотря на то что, согласно приказу Деникина, «добровольческие» деньги должны были печататься достоинством от 5 000 до 1 руб., на практике основную часть составляли купюры достоинством в 1 000 руб.25
В результате в качестве разменных денежных знаков выступали, в основном, советские деньги (например, в Киеве местной Советской властью были выпущены украинские казначейские знаки достоинством в 10 карбованцев, которые имели хождение и после занятия города частями Добровольческой армии ВСЮР26), а также различные суррогаты.
* * *
Хаос в денежном обращении правомерно оценивался Бернацким и Управлением финансов как едва ли не главная причина падения покупательной силы рубля и роста инфляции. С целью хотя бы притормозить эти процессы и упорядочить денежное обращение, решено было сократить денежную массу. Самым действенным средством для достижения этих целей правительство Деникина сочло вывод из обращения советских («пятаковских») денежных знаков
77
посредством их аннулирования27.
В июне Управление финансов предложило населению вносить «пятаковские» деньги в банк и получать взамен «донские» рубли. Обмен проводился один к одному, но более 500 «донских» рублей на человека не выдавалось. Сроки обмена были ограничены. В том случае, если человек приносил более 500 «пятаковских» рублей, он получал квитанцию на сумму, которая осталась не обмененной. Деньги по этим квитанциям планировалось выдавать после «полной победы» над большевиками и созыва Учредительного собрания28.
Осуществлять обмен начали в Харькове. Более 500 «пятаковских» рублей в банк никто сдавать не стал. Люди либо оставляли не обмененные «пятаковские» дома на хранение (на случай возвращения большевиков или отмены решения правительства), либо продавали спекулянтам, которые в больших количествах скупали эти деньги. Когда истек срок обмена в Харькове, спекулянты поехали в Полтаву, где были установлены более поздние сроки обмена, и разменивали деньги там. Часто это происходило через подставных лиц. О размерах вывезенной из Харькова в Полтаву суммы денег можно судить по тому, как осуществлялся перевоз денег: спекулянтам потребовались для этих целей автомобили. Масштабы этой аферы превзошли все ожидания правительства. Уполномоченный по делам финансов киевской и черниговской губернии Б.В. Матусе-вич справедливо заметил: «Если бы стали на путь этого частичного обмена, нам пришлось бы выменять в конце концов все советские деньги»29. Управление финансов израсходовало на обмен «пятаковских» в общей сложности 100 млн. «донских» руб.30
Скачок денежной спекуляции и отсутствие денег для продолжения обмена заставили правительство Деникина перейти к полному аннулированию денежных знаков Совнаркома. В августе было решено прекратить обмен денег и объявить «пятаковские» рубли недействительными на территории ВСЮР31.
Эта мера сразу повлекла за собой ряд тяжелых последствий.
Во-первых, люди стали подавать заявления в правительственные и финансовые учреждения с просьбой разрешить им в порядке исключения обменять «пятаковские» деньги32. Положение большей части населения тыла было крайне тяжелым, многим не хватало средств даже на самые необходимые вещи. После отмены «пятаковских» рублей оно еще более усугубилось. И если чиновникам было обещано выплатить «вторично жалование “донскими” деньгами», общественным учреждениям и частным предприятиям предлагали обращаться за кредитами на выгодных условиях для
78
выплаты заработной платы рабочим, то оставшейся части населения правительству предложить было нечего. Матусевичу ничего не оставалось, как признать в печати, что «частные лица» от аннулирования «пятаковских» денег «могут пострадать»33, что, собственно, и произошло.
Безусловно, такие действия и заявления не прибавляли популярности Деникину и его правительству. Газеты обращали внимание на тяжелое положение населения: «Аннулирование советских денег явилось для населения неожиданностью, и обыватель очутился перед безденежьем. Многие лица выходили вчера на базар со своими вещами, обменивая последние на продукты». Сообщалось и об инцидентах на рынке, происходивших из-за отказа продавцов принимать «пятаковские» рубли34.
Во-вторых, не только население, но и многие организации и учреждения были недовольны аннулированием «пятаковских» рублей. В частности, 26 августа главноуполномоченному Особого совещания по финансовым делам по Екатеринославской, Харьковской и Полтавской губерниям сенатору Д.П. Никифорову пришлось приехать в Киев и лично присутствовать на заседании представителей банков и кредитных учреждений, для того чтобы убедить собравшихся в необходимости аннулирования «пятаковских» рублей и невозможности восстановления эквивалентного обмена. В Центральном бюро союзных кооперативов Киева тоже состоялось заседание, посвященное вопросу отмены «пятаковских» денег. У кооперативных организаций вообще не было другого выхода, кроме как прекратить прием аннулированных денег, так как если бы они этого не сделали, то население стало бы покупать их продукцию исключительно за «пятаковские» рубли. Несмотря на это очевидное обстоятельство, вопрос аннулирования обсуждался всесторонне35.
В-третьих, даже после окончательного аннулирования спекулянты скупали «пятаковские» рубли по курсу 1 к 10. Это означало одно: они находили возможности сбыта этих денег. То есть, несмотря на то, что курс «пятаковских» рублей сильно упал, они еще продолжали оставаться в обращении36.
В-четвертых, магазины терпели убытки после аннулирования по причине резкого падения числа покупателей. Сразу после отмены советских денег многим людям просто нечем было расплачиваться в магазинах, в то время как на рынке они могли прибегнуть к бартеру37.
В-пятых, отмена «пятаковских» рублей подорвала доверие к бумажным деньгам вообще. Об этом много и подробно писал известный специалист по финансам профессор П.П. Гензель: «Однако,
как и можно было предвидеть, аннулирование советских денег неизбежно должно было психологически тяжело отозваться на самой идее бумажноденежного обращения, ибо в широкой массе сейчас же родились опасения: “Сегодня аннулировали советские деньги и не дали никакого вознаграждения, завтра аннулируют керенки, потом карбованцы и. т.д.”»38. И это явление было действительно одним из самых негативных последствий аннулирования. Именно после отмены советских денег в газетах стали появляться предложения об отмене тех или иных денежных знаков. Благодаря таким публикациям, среди населения стали распространяться панические слухи о якобы предстоящем аннулировании уже других денежных знаков.
Что же касается положительного эффекта, на который прежде всего и рассчитывало Управление финансов, то он оказался гораздо слабее отрицательных последствий. Можно говорить лишь
об относительном сокращении пестроты денежного обращения и о незначительном падении цен на рынке. Однако это падение цен, зафиксированное газетой «Киевская жизнь», по всей видимости, было кратковременной реакцией на аннулирование39.
Несмотря на все негативные последствия отмены «пятаковских» рублей, если рассматривать эту меру как одно из звеньев цепи последующих мероприятий по урегулированию денежного обращения в тылу ВСЮР, то можно говорить о том, что эта мера была необходимой. Вполне закономерно, что она повлекла за собой негативные последствия. Если бы ВСЮР более длительное время удавалось контролировать большую территорию страны и успешно вести наступательные операции на московском направлении, то постепенно эта мера начала бы давать положительные результаты. К тому же за ней должны были бы последовать другие меры по упорядочению денежного обращения. Однако Бернацкий все последующие реформы планировал проводить только после полной победы белых армий над большевиками. И разрабатываемую им финансовую реформу, как он предполагал, должно было осуществить новое общероссийское правительство40. На тот период времени ни Деникин, ни генералы из его ближайшего окружения, ни либералы, входившие в состав Особого совещания при главкоме ВСЮР, включая самого Бернацкого, - никто не осознавал, что без «оздоровления» денежного обращения невозможно было решить экономические проблемы. Более того, без этого невозможно было одержать военную победу над большевиками.
После аннулирования «пятаковских» особенно обострилась ситуации с «керенками». Их курс по отношению к другим денежным знакам, признаваемым на территории ВСЮР, сильно упал. 80
Люди стремились избавиться от «керенок» и поэтому стали скупать товары, рассчитываясь этими деньгами. В данном случае начинал действовать так называемый «закон Томаса Грехэма», который разработал английский банкир XVI в. Согласно этому закону, «плохие» деньги вытесняют «хорошие»: то есть «хорошие» деньги, обладающие более высокой стоимостью, естественно уходят из обращения, становятся объектом накопления, заменяются «плохими». С осени 1919 г. на территории ВСЮР «керенки» стали выступать в роли «плохих» денег. Гензель напрямую связывал этот факт с потерей доверия населения к бумажным деньгам после аннулирования «пя-таковских» рублей41.
Однако дело с «керенками» обстояло гораздо сложнее.
Во-первых, в печать просочилась информация о том, что правительство А.В. Колчака проводит денежную реформу. Ростовская газета «Приазовский край» сообщала, что в Сибири 50 % «керенок» в скором времени будут подлежать девальвации, а остальные 50 % станут беспроцентным займом, погашаться который будет в течение 12-ти лет42. По версии севастопольской газеты «Юг», в Сибири вышло постановление Колчака о замене «керенок» другими денежными знаками43. Население было склонно связывать действия Омского правительства с действиями деникинского, донского и кубанского правительств, хотя для этого не было никаких оснований. Среди населения сразу же распространились панические слухи о том, что Особое совещание тоже что-нибудь предпримет в этом направлении.
Во-вторых, в августе в Ростове-на-Дону было созвано совещание глав финансовых ведомств ВСЮР и казачьих областей с участием специалистов по финансам для обсуждения «громадного количества казначейских знаков 40 и 20 рублевого достоинства (керенки), появившихся на юге России в связи с продвижением армии в глубь Совдепии». В газете «Юг» сообщалось, что на совещании шла речь о необходимости принятия мер по отношению к «керенкам», так как эти деньги печатаются большевиками «вне всяких эмиссионных законов» и «крайне обесценивают русский рубль». В этой же статье говорилось, что совещание признало необходимым в целях «предотвращения грядущей денежной катастрофы» по истечении 2-3-х месяцев провести денежную реформу44.
В-третьих, по сообщению «Приазовского края», «первые сведения об аннулировании керенок появились в советской печати»41. Вполне возможно, что большевистские власти, помимо прочего, намеренно пытались посеять панику в тылу противника с целью усугубить финансовый кризис в тылу деникинских войск.
В-четвертых, своего рода противовесом всей информации о предстоящем аннулировании «керенок» стали заявления высокопоставленных правительственных чиновников о том, что «керенки», выпущенные и Временным правительством, и Совнаркомом, признаются правительством ВСЮР и имеют законное хождение. В интервью с журналистом газеты «Жизнь» Бернацкий заявил: «Я категорически утверждаю, что все слухи об изъятии керенок из обращения ложны. В этой области пока никаких предложений в министерстве нет»46 (он упорно называл руководимое им Управление финансов «министерством»), А начальнику 7-й пехотной дивизии генералу Н.Э. Бредову после взятия Киева в приказе от 27 августа
1919 г. об аннулировании советских денег в Киеве помимо помещения «керенок» в список денежных знаков, «имеющих обязательное хождение среди населения и обязательных к приему во все кассы правительственных учреждений», пришлось сделать специальную оговорку о действительности «керенок бледной окраски», которая считалась признаком «совдеповской» эмиссии 1919 г.47 По всей видимости, население сильно опасалось отмены «керенок», выпущенных большевистским правительством и пыталось сбывать их еще активней, чем «керенки» яркой окраски.
Судя по газетам Белого юга, сведения о том, что «керенки» будут аннулированы, постоянно поступали в редакции. Причиной резкого падения ликвидности этих денег было не только аннулирование «пятаковских», которое повлекло за собой недоверие населения к бумажным денежным знакам вообще, но и непродуманная, непоследовательная и плохо контролируемая информационная политика правительства ВСЮР. О будущих реформах население могло узнавать только из газет. Печатному слову доверяли. Именно поэтому после сообщений о готовящейся отмене «керенок» и о реформе правительства Колчака население старалось избавляться от денежных знаков, которые оно сочло ненадежными, путем скупки товаров вне зависимости от того, нужны они или нет. В глазах населения почти все товары приобрели большую ликвидность, чем «плохие» деньги.
От общественных паник, вызванных газетными сообщениями, падал курс не только «керенских», но и «романовских» рублей. Например, заведующий экономическим отделом газеты «Приазовский край» И. Абельсон внес предложение об отмене «романовских» рублей «с возмещением владельцам рубль за рубль наличными»48. Несмотря на то, что в статье фигурировал эквивалентный обмен денег, внимание читателя фокусировалось прежде всего на самом факте отмены «романовских» рублей. Тем более что «пятаковские» рубли тоже сначала обменивали на «донские», а потом этот обмен 82
отменили. «Романовские» рубли пользовались самым большим доверием среди населения, у них были самые высокие как внутренний, так и внешний курсы49. Однако такие статьи подрывали доверие даже к самой ликвидной валюте, имевшей хождение на территории ВСЮР.
* * *
Ситуация с денежным обращением на территории ВСЮР была чрезвычайно сложной: существование как такового внутреннего курса национальных валют в пределах одной территории являлось феноменом. Особенно если учесть, что название денежной единицы на подавляющем большинстве купюр было одинаковым - «рубль» (отличие, помимо раскраски и символики, составляли год выпуска и указание на то, каким правительством выпущен денежный знак). В обстановке Гражданской войны внутренний курс национальных валют, обращавшихся в тылу ВСЮР, зависел только от психологического фактора - большего или меньшего доверия населения к тем или иным денежным знакам. А доверие населения - не только тех групп, что сознательно поддерживали Белое движение, но и самых широких слоев - укреплялось или, наоборот, ослаблялось материалами, публикуемыми в газетах.
Анализ содержания, стилистики и лексики этих материалов позволяет сделать вывод, что у правительства Деникина в 1919 г. не было четкой «информационной политики» в области регулирования денежного обращения. А в условиях Гражданской войны «читающая публика» тем более не могла прийти к какому-то ясному мнению о реальных кризисных процессах, происходящих в сфере денежного обращения. Закономерными результатами этого стали полная дезориентация читающей, грамотной части населения в вопросах денежного обращения и самые невероятные слухи, которые циркулировали в неграмотных и полуобразованных «низах».
Эти дезориентация и слухи, в свою очередь, провоцировали массовую панику на товарно-денежном рынке, которая обрекала на стремительное обесценивание даже те выпуски рублей, которые правительство Деникина и Управление финансов считали вполне надежными. А паническое поведение населения (как продавцов, так и покупателей) на товарно-денежном рынке закономерно вело к скачкообразному росту цен, дальнейшему падению покупательной силы рубля, товарному голоду, разгулу спекуляции и, в конечном счете, к дальнейшему углублению финансового кризиса на Белом юге.
1 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917 - 1920 гг.). 3-е изд. М., 2006. С. 173-295, 347-361, 388-420; Карпенко С.В. Белые генералы и красная смута. М., 2009. С. 239-294, 360-393; Рынков В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 г.). Новосибирск, 2006; Рынков В.М. Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке России (вторая половина 1918 - 1919 г.). Новосибирск, 2008.
2 Ипполитов С.С. Финансовая интервенция в Белую Россию // Новый исторический вестник. 2000. № 1. С. 33-38; Ипполитов С.С. Российское общество Красного Креста в Сибири и на Дальнем Востоке: организация и помощь армии и населению (1919 - 1920 гг.) // Новый исторический вестник. 2013. № 1(35). С. 56-68; Ипполитов С.С., Минаев В.В. «От этого зависит вся судьба России»: к изучению демографической и экономической экспансии Китая и Японии на востоке России во время Второй русской смуты // Новый исторический вестник. 2013. № 3(37). С. 38-39; Карпенко С.В. «Поход на Москву» ВСЮР в 1919 г.: война и деньги // Экономический журнал. 2001. № 1. С. 35-76; Карпенко С.В. Первые шаги правительства генерала А.И. Деникина по регулированию внешней торговли (август 1918 - апрель 1919 г.) // Вестник РГГУ. 2009. № 17. С. 84-98; Карпенко С.В. Из истории государственной монополизации внешней торговли в России: Опыт правительства генерала А.И. Деникина (1919 -
1920 гг.) // Экономический журнал. 2011. № 1(21). С. 84-91Карпенко С.В. Из истории государственной монополизации внешней торговли в России: Опыт правительства генерала П.Н. Врангеля // Экономический журнал. 2011. № 2(22). С. 118-126; Карпенко С.В. Налоговая политика белых правительств на юге России в 1919 - 1920 гг. // Экономический журнал. 2011. №4(24). С. 111-121; Карпенко С.В. Железные дороги и «свобода торговли» в условиях экономического кризиса: Из истории тыла Вооруженных сил на юге России (1919 г.) //Вестник РГГУ. 2013. № 10. С. 58-73; Рынков В.М. Попытки унификации денежного обращения на Востоке России во второй половине 1918 - 1919 гг.: экономические и социальные аспекты финансовых реформ // Экономическая история: Ежегодник, 2009. М., 2009. С. 106-147.
3 Соколов КН. Правление генерала Деникина. София, 1921. С. 30-
34.
4 Журналы заседаний Особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России А.И. Деникине: Сентябрь 1918-го - декабрь 1919 года. М., 2008. С. 27, 29, 37, 63-66.
5 Соколов КН. Указ. соч. С. 43-44; Ананъич Б.В. Штрихи к биографии Михаила Владимировича Бернацкого // Петроградский Политехнический институт в 1917 г. СПб., 1999. С. 37-39; Владимирский М.В. М.В. Бернацкий - министр финансов в правительствах Керенского, Деникина, Врангеля // Отечественная история. 2007. № 1. С. 160-163.
6 Журналы заседаний Особого совещания... С. 107, 109, 112.
7 Там же. С. 129.
8 С. Ч. Наши финансы // Жизнь (Ростов-на-Дону). 1919. 29 авг. (11
сент.).
9 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917 - 1920 гг.). 3-е изд. М., 2006. С. 174; Карпенко С.В. Белые генералы и красная смута. М., 2009. С. 239.
10 Н-в А. Работоспособность экспедиции по изготовлению денежных знаков // Донские ведомости (Новочеркасск). 1919. 24 июня (7 июля).
11 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 4. Берлин, 1925. С. 226.
12 Н-в А. Работоспособность экспедиции по изготовлению денежных знаков.
13 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 226.
14 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917 - 1920 гг.). 3-е изд. М., 2006. С. 220-223.
15 Н-в А. Работоспособность экспедиции по изготовлению денежных знаков.
16 С. Ч. Наши финансы.
17 Донские деньги // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
18 Бакинская биржа // Юг (Севастополь). 1919. 23 авг. (5 сент.).
19 Аннулирование советских денег // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
20 Шайка фальшивомонетчиков // Приазовский край (Ростов-на-Дону). 1919. 16(29) марта.
21 Карбованцы // Юг. 1919. 9(22) окт.
22 Новые деньги // Киевская жизнь. 1919. 5(18) нояб.
23 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 27 авг. (9 сент.).
24 Н-в А. Работоспособность экспедиции по изготовлению денежных знаков.
25 Новые деньги // Киевская жизнь. 1919. 5(18) нояб.
26 Аннулирование советских денег // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
27 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917 - 1920 гг.). 3-е изд. М., 2006. С. 177-179.
28 Деникин А.И. Указ. соч. Т. 4. С. 325-326; Лукомский А. С. Воспоминания. Берлин, 1922. Т. 2. С. 199-200; С.Ч. Наши финансы //Жизнь. 1919. 29 авг. (11 сент.).
29 Аннулирование советских денег // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
30 С. Ч. Наши финансы.
31 Карпенко С.В. Очерки истории Белого движения на юге России (1917 - 1920 гг.). 3-е изд. М., 2006. С. 179-181.
32 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 29 авг. (11 сент.).
33 Аннулирование советских денег // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
34 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 29 авг. (11 сент.).
35 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 27 авг. (9 сент.).
36 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 29 авг. (11 сент.).
37 Там же.
38 Гензелъ П.П. Девальвация и задачи налоговой политики. Симферополь, 1919. С. 7.
39 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 29 авг. (11 сент.).
40 Денежный вопрос // Киевская жизнь. 1919. 27 авг. (9 сент.); Беседа с проф. Бернацким // Приазовский край. 1919. 20 окт. (2 нояб.).
41 Гензелъ П.П. Указ. соч. С. 8.
42 Керенки // Приазовский край. 1919.4(17) сент.
43 Судьба керенок // Юг. 1919. 30 авг. (12 сент.).
44 Судьба керенок // Юг. 1919. 30 авг. (12 сент.).
45 Керенки // Приазовский край. 1919.4(17) сент.
46 С. Ч. Наши финансы.
47 Аннулирование советских денег // Киевская жизнь. 1919. 28 авг. (10 сент.).
48 Чалхушъян С.Г. Сенсационное открытие // Жизнь. 28 авг. (10
сент.).
49 Чалхушъян С.Г. Валютная «катастрофа» // Жизнь. 1919. 27 сент. (10 окт.); Бакинская биржа // Юг. 1919. 23 авг. (5 сент.); Спекуляция деньгами // Вольная Кубань (Екатеринодар). 1919. 23 апр. (8 мая); Биржа // Юг. 1919. 8(21) нояб.
Автор, аннотация, ключевые слова
Черниченко Марина Юрьевна - директор Музея истории медицины Первого МГМУ им. И.М. Сеченова
В статье анализируются материалы на финансовую тематику, опубликованные в ведущих газетах, выходивших на территории Белого юга России в 1919г. Главное внимание уделяется тем сведениям и тем оценкам, которые журналисты и экономисты приводили в своих статьях, посвященных денежному обращению и мерам правительства генерала А.И. Деникина по его регулированию. Рассматривается взаимовоздействие этих сведений и оценок, с одной стороны, и общественных настроений, с другой. Делается вывод, что статьи о денежном обращении и правительственных мерах по его регулированию как правило подрывали доверие населения к бумажным деньгам. В условиях Гражданской войны и экономической разрухи это закономерно вело к обострению кризиса денежного обращения и падению курса рубля на территории Белого юга России.
Гражданская война в России, Белое движение, А.И. Деникин, правительство А.И. Деникина, М.В. Бернацкий, Область войска Донского,
финансовая политика, денежное обращение, бумажные деньги, периодическая печать, экономическая публицистика, публицистический образ
References (Articles from Scientific Journals)
1. Ippolitov S.S. Finansovaya interventsiya v Beluyu Rossiyu. Novyy istoricheskiy vestnik, 2000, no. 1, pp. 33-38.
2. Ippolitov S.S. Rossiyskoe obshchestvo Krasnogo Kresta v Sibiri i na Dalnem Vostoke: organizatsiya i pomoshch armii i naseleniyu (1919 - 1920 gg.). Novyy istoricheskiy vestnik, 2013, no. 1(35), pp. 56-68.
3. Ippolitov S.S., Minaev V.V. “Ot etogo zavisit vsya sudba Rossii”: k izucheniyu demograficheskoy i ekonomicheskoy ekspansii Kitaya i Yaponii na vostoke Rossii vo vremya Vtoroy russkoy smutty. Novyy istoricheskiy vestnik, 2013, no. 3(37), pp. 38-39.
4. Karpenko S.V. “Pokhod na Moskvu” VSYuR v 1919 g.: voyna i den-gi. Ekonomicheskiy zhurnal, 2001, no. 1, pp. 35-76.
5. Karpenko S.V. Pervye shagi pravitelstva generala A.I. Denikina po regulirovaniyu vneshney torgovli (avgust 1918 - aprel 1919 g.). VestnikRGGU, 2009, no. 17, pp. 84-98.
6. Karpenko S.V. Iz istorii gosudarstvennoy monopolizatsii vneshney torgovli v Rossii: Opyt pravitelstva generala A.I. Denikina (1919 - 1920 gg.). Ekonomicheskiy zhurnal, 2011, no. 1(21), pp. 84-91.
7. Karpenko S.V. Iz istorii gosudarstvennoy monopolizatsii vneshney torgovli v Rossii: Opyt pravitelstva generala P.N. Vrangelya. Ekonomicheskiy zhurnal, 2011, no. 2(22), pp. 118-126.
8. Karpenko S . V. Nalogovaya politika belykh pravitelstv na yuge Rossii v 1919 - 1920 gg. Ekonomicheskiy zhurnal, 2011, no. 4(24), pp. 111-121.
9. Karpenko S.V. Zheleznye dorogi i “svoboda torgovli” v usloviyakh ekonomicheskogo krizisa: Iz istorii tyla Vooruzhennykh sil na yuge Rossii (1919 g.). Vestnik RGGU, 2013, no. 10, pp. 58-73.
10. Vladimirskiy M.V. M.V. Bernatskiy - ministr finansov v pravitel-stvakh Kerenskogo, Denikina, Vrangelya. Otechestvennaya istoriya, 2007, no. l,pp. 160-163.
(Articles from Proceedings and Collections of Research Papers)
11. Ananich B.V. Shtrikhi k biografii Mikhaila Vladimirovicha Ber-natskogo. Petrogradskiy Politekhnicheskiy institut v 1917 g. [The Polytechnic Institute of Petrograd in 1917]. St. Petersburg, 1999, pp. 37-39.
12. Rynkov V.M. Popytki unifikatsii denezhnogo obrashcheniya na Vostoke Rossii vo vtoroy polovine 1918 - 1919 gg.: ekonomicheskie i sotsial-nye aspekty finansovykh reform. Ekonomicheskaya istoriya: Ezhegodnik, 2009 [Economic History: Yearbook 2009]. Moscow, 2009, pp. 106-147.
13. Karpenko S.V. Belye generaly i krasnaya smuta [White generals and Red Turmoil]. Moscow, 2009, pp. 239-294, 360-393.
14. Karpenko S.V. Belye generaly i krasnaya smuta [White generals and Red Turmoil]. Moscow, 2009, p. 239.
15. Karpenko S.V. Ocherki istorii Belogo dvizheniya na yuge Rossii (1917 - 1920 gg.) [Essays on the History ofthe White Movement in the South of Russia (1917-1920)]. 3-rd ed. Moscow, 2006, pp. 173-295, 347-361, 388-420.
16. Karpenko S.V. Ocherki istorii Belogo dvizheniya na yuge Rossii (1917 - 1920 gg.) [Essays on the History of the White Movement in the South of Russia (1917-1920)]. 3-rd ed. Moscow, 2006, p. 174.
17. Karpenko S.V. Ocherki istorii Belogo dvizheniya na yuge Rossii (1917 - 1920 gg.) [Essays on the History of the White Movement in the South of Russia (1917-1920)]. 3-rd ed. Moscow, 2006, pp. 220-223.
18. Karpenko S.V. Ocherki istorii Belogo dvizheniya na yuge Rossii (1917 - 1920 gg.) [Essays on the History of the White Movement in the South of Russia (1917-1920)]. 3-rd ed. Moscow, 2006, pp. 177-179.
19. Karpenko S.V. Ocherki istorii Belogo dvizheniya na yuge Rossii (1917 - 1920 gg.) [Essays on the History of the White Movement in the South of Russia (1917-1920)]. 3-rd ed. Moscow, 2006, pp. 179-181.
20. Rynkov V.M. Finansovaya politika antibolshevistskikh pravitelstv vostoka Rossii (vtoraya polovina 1918 - nachalo 1920 g.) [Financial Policies of Anti-Bolshevik Governments in the East of Russia (the second half of 1918 -beginning of 1920)]. Novosibirsk, 2006, 212 p.
21. Rynkov V.M. Sotsialnaya politika antibolshevistskikh rezhimov na vostoke Rossii (vtoraya polovina 1918 - 1919 g.) [Social Policy of Anti-Bolshevik Regimes in the East of Russia (the second half of 1918 - 1919)]. Novosibirsk, 2008, 440 p.
Author, Abstract, Key words
Marina Yu. Chernichenko - Director, Museum of History of Medicine, First Moscow State Medical University named after I.M. Sechenov (Moscow, Russia)
The article analyses materials on economic issues published in major newspapers on the territory of Russia’s “White South” in 1919.The main attention is drawn to the information and assessments used in the articles related to money circulation and measures of A.I. Denikin’s government for its regulation. These data and opinions are studied in their interaction with public reactions and sentiments. It is concluded that the articles about money circulation and the government’s regulation efforts destroyed the population’s confidence in paper money. In the conditions of the Civil War and economic collapse this inevitably
led to the sharpening of the currency circulation crisis and to the collapse of the ruble on the territory of Russia's “White South”.
Russian Civil War, White Movement, A.I. Denikin, A.I. Denikin' government, M.V. Bernatskiy, Don Cossack Oblast, financial policy, money circulation, paper money, periodical press, economical journalism, journalistic image
A.B. Серегин
МОНАРХИСТЫ-ЛЕГИТИМИСТЫ И РУССКИЙ ОБЩЕВОИНСКИЙ СОЮЗ
A. Seregin
The Movement of Monarchists-Legitimists and the Russian All-Military Union
Отношения между военной и монархической частями эмиграции - взаимная поддержка в первые годы, идеологическое и организационное противостояние с середины 1920-х гг. стали предметом активных исследований современных российских историков.
В советской историографии господствовал тезис о фактическом организационном и идейном слиянии военной и монархической эмиграции в борьбе с большевистским режимом в Советской России. Этот изъян нельзя объяснить иначе как идеологическими установками. Так, основным тезисом монографии Г.Ф. Барих-новского стал монархизм Русской армии генерала П.Н. Врангеля в изгнании: «Ядром монархической контрреволюции за границей были врангелевские войска», «наиболее организованной монархической группой за границей были врангелевцы»1.
В современной российской историографии сложные, порой конфликтные, отношения между Врангелем («врангелевской частью» руководства РОВС), с одной стороны, и монархистами разных течений - Высшим монархическим советом и Корпусом императорской армии и флота, с другой, раскрываются и в общих чертах, и в наиболее существенных, принципиальных моментах, и в виде частных разногласий2. Для дальнейшего, более обстоятельного изучения этой важной составляющей истории Российского зарубежья
