CC BY
0DOI: 10.54967/978-5-6046932-9-2_2023_6_12
А. П. Шевырев, С. А. Лиманова
«Настоящим историком может быть только честный человек»:
интервью А. П. Шевырева о научной школе П. А. Зайончковского
Аннотация. В интервью А. П. Шевырева, преподавателя кафедры истории России XIX — начала XX вв. Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, раскрываются основные этапы жизненного пути историка, археографа, библиографа П. А. Зайончковского. Показан процесс формирования научной школы по изучению политической истории России второй половины XIX — начала XX вв. Беседа содержит интересные подробности о жизни ученого, круге его общения и учениках. Затрагиваются вопросы преемственности в исторической науке и нравственного воспитания будущих историков.
Ключевые слова: П. А. Зайончковский, историк, научная школа, МГУ им. М. В. Ломоносова, история России, археография, библиография.
Светлана Андреевна Лиманова: Дорогой Александр Павлович, я очень рада возможности побеседовать с Вами о Петре Андреевиче Зайончковском1, основоположнике научной школы по изучению политической истории России второй половины XIX — начала XX вв.
1 Зайончковский Петр Андреевич (1904-1983) — доктор исторических наук (1950), профессор Московского университета, археограф, библиограф, заслуженный деятель науки РСФСР (1980); почетный член Американской исторической ассоциации (1967), член Британской академии (1973), лауреат Гарвардской премии Масквейна (1968). Автор книг по политической истории России второй половины XIX - начала XX вв., библиографических указателей и справочников.
Вы довольно подробно рассказывали его биографию, когда начиналась наша специализация на кафедре Отечественной истории XIX — начала XX в. на Историческом факультете Московского государственного университета. Это институциональная традиция или Ваша личная дань уважения Петру Андреевичу?
Александр Павлович Шевырев: Думаю, второе. Такой традиции на кафедре, насколько я знаю, нет. Хотя вполне допускаю, что кто-то из моих коллег в той или иной форме вспоминает своих учителей.
Сейчас я точно не помню, когда именно мне пришла в голову мысль о том, чтобы рассказывать о Петре Андреевиче. Причем не просто рассказывать, а полностью посвятить этому первую лекцию курса введения в специальность. Но возникло это желание вполне закономерно. Дело в том, что с 1981 г. я работаю на кафедре и тогда же Петр Андреевич передал мне чтение этого курса. Курс был подготовлен им за многие годы до этого, поэтому у меня было чувство гордости и престижа, что я стал продолжателем его дела еще при его жизни. Он мне его, что называется, «из рук в руки» передал. С другой стороны, помню, как в свое время этот курс вызвал во мне восхищение, буквально «перевернул» меня. Эти рассказы о государственных учреждениях, о чинах и орденах, Табель о рангах и другие «тайные» знания.
За минувшие 40 лет я, конечно, кое-что поменял в этом курсе, да и его объем вырос в два раза. Тем не менее база — это то, что заложил Петр Андреевич. Где-то в 1990-е гг. пришло понимание необходимости рассказать о самом создателе спецкурса. Кроме того, я очень быстро почувствовал значимость «включения» такого материала не только для себя, но и для студентов. Когда я читаю, я вижу, с каким интересом, с каким напряженным вниманием они следят за историей жизни и творчества Петра Андреевича.
Так что это и дань памяти моему Учителю, и просвещение, воспитание каждого нового поколения студентов.
«Большеветь» или «дворянеть» — вот в чем вопрос
С.Л.: БиографияП.А.Зайончковского весьма интересна. Если кратко, то каковы были основные этапы его жизненного пути? Что можно выделить?
А.Ш.: Родиться в XX в. именно в том году2, на мой взгляд, не самый плохой вариант. Это был очень тяжелый век. И пройти через самые страшные этапы следовало в нужном возрасте. Можно сказать, что Петру Андреевичу это удалось. Во время Первой мировой войны он был подростком, учился в кадетском корпусе. Революция — переход из отрочества в юность. Революция и гражданская война в таком возрасте, как мне кажется, воспринимаются легче, нет той трагедии, как у людей постарше, тем более такого социального происхождения. Зайончковские были дворянами Смоленской губернии, отец Петра — Андрей Чеславович — военный врач, дядя — Николай Чеславович3 — сенатор, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода.
В 1920-1930-е гг. Петр Зайончковский был молодым человеком, который, видимо, еще не до конца понимал, что происходит. Тогда он принял советскую власть, поэтому ему было довольно легко адаптироваться к новой советской жизни, выражаясь словами поэта Мандельштама, «жить, дыша и большевея». Петр Андреевич сознательно идет на принятие советской власти, из-за чего у него возникает конфликт с отцом. Отец не доживет до того момента, когда сын будет «дворянеть», вспоминая свое благородное происхождение.
Вход в университет Петру Андреевичу был закрыт, поэтому он стремится «слиться» с простым народом, меняет
2 Речь идет о 1904 г.
3 Зайончковский Николай Чеславович (1859-1920) — государственный деятель Российской империи, попечитель Оренбургского учебного округа, товарищ обер-прокурора Святейшего Синода (1915-1916), сенатор; автор ряда учебных пособий (псевдоним — Николай Нахимов) и переводов богослужебных текстов.
множество профессий4, ищет себя. В 1931 г. вступает в партию, искренне веря в коммунистические идеалы. А в конце 1930-х гг. он наконец-таки получает возможность учиться в Московском институте философии, литературы и истории (МИФЛИ), чтобы получить высшее образование. К этому времени происходят и изменения в его политических воззрениях. В 1937 г. с точки зрения выживания возраст не имел значения, скорее, удача, чтобы «проскочить».
В годы Великой Отечественной войны Петр Андреевич идет на фронт добровольцем. В 1941 г. ему было 37 лет. У 40-летнего шансы выжить на войне немного выше, чем у 20-летнего, голова уже не такая «горячая» — не случайно Зайончковский никогда не пил наркомовские 100 грамм перед боем, хорошо понимая, для чего они предназначены. Он владел немецким языком, поэтому работал в управлении спецпропаганды, занимался работой по деморализации противника. После окончания войны складывается его научная карьера, причем весьма благополучно.
На пороге XX съезда Зайончковскому 50 лет, он в расцвете сил. Здесь начинается «золотой период» его творчества. 1960-1970-е гг. стали самыми плодотворными. А до 1990-х гг. с их потерями всех накоплений и другими жизненными трудностями он уже не дожил. Так сложился его XX век.
С.Л.: Что, на Ваш взгляд, оказало наибольшее влияние на формирование личности историка?
А.Ш.: В первую очередь происхождение, о чем уже упоминалось. Военная среда во многом определила его жизненный путь, тот же выбор учиться в кадетском корпусе. Историю Петр Андреевич полюбил рано. Он часто вспоминал о том, как бродил по Бородинскому полю, искал
4 Работал пожарным, служащим на железной дороге, рабочим на машиностроительном заводе и др.
Ил. 1. П.А. Зайончковский. Из личного архива А.П. Шевырева.
пули и ядра, оставшиеся со времен Бородинского сражения. Красновидовские лагеря, где проводил летние месяцы на маневрах его отец, были как раз территориально недалеко.
Военное воспитание во многом сказалось и на характере, и на творчестве Петра Андреевича. Точность, четкость, ясность и честность. Эти этические принципы ярко проявлялись во всей его деятельности.
С.Л.: Кто был учителем Петра Андреевича в научном плане?
А.Ш.: Его научным руководителем был Юрий Владимирович Готье5, академик, профессор Московского университета.
Петр Андреевич своим ученикам говорил, что они являются «научными внуками» Ю. В. Готье, соответственно, «правнуками» В.О.Ключевского6 и «праправнуками» С. М. Соловьева7. Такая преемственная линия выстраивалась. В этом, безусловно, имелась доля несерьезности. Все мы понимаем, что это были очень разные люди. Тем не менее Готье передал Зайончковскому принципы «старой школы» — научная порядочность, широкий кругозор, способность заниматься разными направлениями. Это были такого рода «универсальные» историки. Диапазон творчества самого Готье был весьма широк — от археологии Восточной Европы
5 Готье Юрий Владимирович (1873-1943) — историк, профессор Московского университета, академик АН СССР (1939). Занимался изучением истории России с древнейших времен до XIX в., особенно социально-экономическими отношениями, историей землевладения, историей государственных учреждений, а также архивоведением, историографией, археологией Восточной Европы.
6 Ключевский Василий Осипович (1841-1911) — историк, профессор Московского университета, академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук (1900), тайный советник; председатель Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, деятельный член многих других научных обществ. Автор «Курса русской истории» и основоположник «школы В. О. Ключевского», среди его учеников — П. Н. Милюков, М. К. Любавский, А. А. Кизеветтер, М. М. Богословский, М. Н. Покровский, Ю. В. Готье, А. И. Яковлев, С. В. Бахрушин и др.
7 Соловьев Сергей Михайлович (1820-1879) — историк, профессор Московского университета, ректор Московского университета (1871-1877), академик Императорской Санкт-Петербургской академии наук (1872), тайный советник. Автор многотомного издания «История России с древнейших времен» и «Курса новой истории».
до борьбы правительственных группировок в начале правления Александра III.
Под руководством Готье Зайончковский защитил диссертацию о Кирилло-Мефодиевском обществе [4]. В дальнейшем круг интересов Петра Андреевича постоянно расширялся — проблемы военной истории, политические вопросы, экономическая и социальная история на основе количественных методов правда, с использованием арифмометра.
Тот, кто придумал справочники
и отмечал дни рождения в архиве
С.Л.: Петр Андреевич действительно занимался очень разными направлениями исторической науки — источниковедение, археография, библиография. Что он привнес в каждое из них? Каковы были его основные принципы работы?
А.Ш.: К источниковедам Петра Андреевича можно отнести в том плане, что он очень хорошо знал источники. Его работа была основана почти исключительно на источниках. От них следовало отталкиваться. Однако специальными источниковедческими «штудиями» он не занимался.
Зайончковский хорошо знал источники, в особенности архивные. Постоянно работал в московских и ленинградских архивах: ЦГАОР (ныне — ГА РФ), ЦГИА (РГИА), Военно-исторический архив (РГВИА), Отделы рукописей Ленинской библиотеки (РГБ) и библиотеки Салтыкова-Щедрина (РНБ)8. Петр Андреевич как человек, привыкший искать источники, много времени проводил в справочных отделах библиотек. В этом вопросе часто консультировал и помогал другим исследователям.
8 Речь идет о современных Государственном архиве Российской Федерации, Российском государственном историческом архиве, Российском государственном военно-историческом архиве, Отделе рукописей Российской государственной библиотеки и Отделе рукописей Российской национальной библиотеки.
Что же касается археографии, то это да, публикация источников. Прежде всего вспоминаются три дневника — Милютин9, Валуев10, Половцов11. Великолепная подготовка, замечательные комментарии по принципу — «объясняем, что значит». Сам Зайончковский на занятиях рассказывал про комментарии к томам Витте12: в пример ставил Ананьи-ча13 с Ганелиным14, которые расшифровывали непонятные термины, поясняли факты, в то же время был противником «интерпретирующего» комментирования у Бовыкина15. Комментарии Петра Андреевича всегда помогают читателю, «погружают» в эпоху создания источника.
Причем хочу особо отметить, что он умел выбирать для публикации остро-полезные источники. Сейчас трудно представить, как можно заниматься 1860-1880-ми годами без этих
9 Милютин Дмитрий Алексеевич (1816-1912) — граф, военный министр Российской империи (1861-1881), военный историк и теоретик; разработчик и проводник военной реформы 1860-х гг. Первый том дневников вышел в 1947 г. [2]. В дальнейшем издание продолжила Л. Г. Захарова, ученица П. А. Зайончковского.
10 Валуев Петр Александрович (1814-1890) — граф, государственный деятель Российской империи; курляндский губернатор (1853-1858), министр внутренних дел (1861-1868), разработчик земской реформы 1864 г., председатель Комитета министров (с 1879 г.); действительный тайный советник, почетный член Петербургской Академии наук. В 1961 г. было издано два тома его дневников [3].
11 Половцов Александр Александрович (1832-1909) — государственный и общественный деятель Российской империи; сенатор (1873), государственный секретарь (1883-1892); промышленник; меценат; один из основателей и секретарь Русского исторического общества. В 1966 г. вышли два тома его дневников [1].
12 Витте Сергей Юльевич (1849-1915) — государственный и политический деятель Российской империи; министр путей сообщения (1892), министр финансов (1892-1903), председатель Комитета министров (1903-1906), председатель Совета министров (19051906); действительный тайный советник, член Государственного совета (с 1903 г.). Речь идет о разных томах в издании воспоминаний С. Ю. Витте.
13 Ананьич Борис Васильевич (1931-2015) — доктор исторических наук, профессор, академик РАН (1994); специалист в области экономической и политической истории Российской империи и истории международных отношений.
14 Ганелин Рафаил Шоломович (1926-2014) — доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент РАН (1991); специалист в области истории России и истории международных отношений первой половины XX в.
15 Бовыкин Валерий Иванович (1927-1998) — доктор исторических наук, профессор; специалист в области экономической истории России, создатель научной школы по социально-экономической истории России.
трех названных дневников. Это огромная помощь всем исследователям. Работать с дневником в архиве очень сложно. Ведь каждый ищет в нем какой-то конкретный сюжет. И просмотреть, а не прочитать «от корки до корки» архивный дневник — это особое искусство.
Теперь к библиографии. У меня над столом, на самой нижней книжной полке стоят незаменимые книги, и среди них библиография мемуаров — 13-томная «История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях» [8]. Над их созданием в течение десяти лет работал целый коллектив — сотрудники пяти библиотек (Ленинка, Публичка, Историчка16, Библиотека МГУ, Библиотека Академии наук). Зайончковский был организатором и координатором всего этого процесса, т.е. вырабатывал принципы, по которым отбирали и классифицировали мемуары, просматривал и редактировал аннотации.
Как говорил сам Петр Андреевич, библиографией мемуаров он гордится, но придумал это Минцлов17, а вот «справочники — придумал я». Речь идет о справочниках по истории дореволюционной России [11]. Они тоже стоят у меня на полке и к ним обращаюсь чаще всего. Действительно Зайончков-ский придумал собрать в одной книге литературу и источники по истории России, преимущественно XIX — начала XX в., а также сведения справочного характера по более раннему периоду.
Надо понимать, что в советское время не было никаких общедоступных справочников, даже нормальных телефонных книг. А тут такое «откровение» — оказывается, можно было узнать список всех генералов, чиновников, с размером окла-
16 Речь идет о Российской государственной библиотеке (с 1924 г. по 1991 г. называлась Библиотека имени В. И. Ленина), Российской национальной библиотеке (до 1917 г.— Императорская публичная библиотека, до 1925 г.—Российская публичная библиотека) и Государственной публичной исторической библиотеке России (в сокращенном варианте — Историческая библиотека).
17 Минцлов Сергей Рудольфович (1870-1933) — писатель, мемуарист, беллетрист и драматург, библиограф и коллекционер книг, участник археографических экспедиций.
дов, со сведениями об имениях и т.д. Так что «справочник справочников» — это библиографический шедевр.
С.Л.: Кстати, еще немного об архивах. Я как-то читала о П. А. Зайончковском, что он чуть ли не дни рождения там отмечал. Было такое?
А.Ш.: Это действительно так. День рождения был 18 сентября18, и Петр Андреевич любил в это время работать в ЦГАОРе (ГАРФ) или ЦГИА (РГИА) в Ленинграде. Если не ошибаюсь, свое 60-летие он отпраздновал именно там.
Культурный код историка
С.Л.: В 1950 г. Петр Андреевич стал доктором исторических наук, а в 1951 г.— профессором Московского университета. Судя по всему, преподавание являлось важной частью его жизни. Как он относился к студентам? Каким образом коммуницировал со своими учениками?
А.Ш.: Петр Андреевич очень любил своих учеников. К тем, кто писал под его руководством дипломы, диссертации, он относился очень внимательно. Работа с учениками — был его самый большой интерес. Особенно индивидуальная работа. Все остальное — это подготовка к «получению» учеников. Уже просеминар второго курса должен был увлечь студента XIX-м веком, чтобы в конечном счете найти в этой группе того, кого можно будет потом завлечь в свои «сети». Собственно, так произошло и со мной.
Лекции Зайончковского я практически не слышал, за исключением одной замены по общему курсу. Не могу сказать, что она произвела на меня впечатление. Другое дело — лекции по введению в специальность. В узком кругу легче рассказывать и слушать, когда можно задать вопрос, почувствовать аудиторию.
18 По новому стилю. По старому — 5 сентября.
Со студентами Зайончковский разговаривал «на Вы» и именовал их по имени - отчеству. С аспирантами он поднимал статус и переходил на имя. Кандидатский уровень ничего не менял. А вот с докторами он пил на односторонний брудершафт, после чего обращался к ним «на ты», а они, конечно, продолжали оставаться «на Вы» со своим учителем.
Что касается непосредственно учеников, то Петр Андреевич воспитывал их прежде всего как порядочных людей. Свои занятия он начинал с объяснения того, что настоящим историком может быть только честный человек. В естественных науках нечестным быть очень сложно, так как все можно проверить в ходе эксперимента, а историкам, нерадивым историкам, в этом отношении проще: придумал концепцию, пошел в архив, нашел документы, отобрал нужные, а не вписывающиеся в концепцию — якобы не заметил. Вот почему если историк хочет, чтобы его труд имел ценность,— а исторические труды живут долго — то он должен писать для вечности. Т.е. так, чтобы его концепция и приведенные факты не подвергались сомнениям. Такой порядочности он учил постоянно, в том числе на собственном примере.
Петр Андреевич водил нас в библиотеки, где проходили занятия по библиографии, водил в архивы, где показывал уникальные документы, и в музеи—отделы тканей (мундиры), нумизматики (ордена) и др. При этом везде он занимался обучением нас этикету. Например, всем дамам Петр Андреевич целовал руч-ки—будь то заведующая отделом или рядовая сотрудница. Помню, как обучал правилу прохода через дверь. Смешанная толпа юношей и девушек перед входом должна была разделиться: первыми шли девочки, потом Петр Андреевич, затем мальчики. Попробовал бы только какой-то незадачливый юноша проскочить не в свою очередь! Петр Андреевич этого бы не спустил.
И каждый ученик, конечно, очень хорошо помнил свой первый приход к Петру Андреевичу в его дом для консультации. В конце такой встречи ученик выходил в коридор, где Петр Андреевич снимал и подавал пальто или плащ
своего ученика. Я сам помню, как вцепился в плащ со словами: «Да нет, что Вы — что Вы, не надо», но Петр Андреевич крепко держал его, говоря, что хозяин должен ухаживать за своим гостем. И даже употреблял такую фразу «только лакеи стесняются подавать пальто».
Зайончковский обычно интересовался жизнью учеников: расспрашивал о родителях, женах, мужьях, детях. В зрелом возрасте я уже бывал у Петра Андреевича с женой, один раз с дочерью.
Однажды случился забавный эпизод, вызвавший гнев Петра Андреевича. И связан он был с его супругой Ираидой Павловной. Я сидел сбоку от письменного стола Зайончковского, когда вошла его жена. Я встал, поцеловал руку, после чего она села за стол в центре кабинета. Я снова сел на свое место, повернувшись лицом к Петру Андреевичу. Вдруг он сделал страшные глаза. И в ответ на мое беспокойство ужасным шепотом произнес: «Вы сидите спиной к Ираиде Павловне!» В результате мне пришлось вертеть свой стул в поисках равных углов по отношению к Петру Андреевичу и Ираиде Павловне.
На таких примерах происходило воспитание — что можно, а что нельзя. Через этикет формировались и определенные этические правила, и принципы научной деятельности.
С.Л.: Что еще входило в процесс воспитания будущего историка? И когда все-таки сложилась историческая школа П. А. Зайончковского?
А.Ш.: Петр Андреевич рекомендовал книги к прочтению, зачастую давал экземпляры из собственной библиотеки. За его спиной, на нижней полке у него стояли запрещенные белоэмигрантские книги или другой «тамиздат». Таким образом я прочитал книгу Соколова о гибели царской семьи19, воспоминания генерала Геруа20 и др. Это тоже была важная часть обучения.
19 Имеется в виду издание: Соколов Н. А. Убийство царской семьи. Берлин, 1925. 297 с.
20 Речь идет об издании: Геруа Б. В. Воспоминания о моей жизни. В 2-х тт. Париж, 1969-1970.
Политическим воспитанием Петр Андреевич не занимался, опасаясь поставить студента в трудное положение. Впервые мы заговорили на такие темы, когда я стал аспирантом. Ранее я даже предполагал, что он будто «не понимает», что происходит в современное ему время, живет прошлым. Но после обсуждения статьи Плеханова «Централизм или бонапартизм?»21 все встало на свои места. Очевидные политические пороки он видел не только у Сталина, но и у Ленина, что в то время считалось чистой крамолой. Тем не менее было очевидным, что исторические факты не укладывались в навязываемую тогда парадигму «плохой Сталин, хороший Ленин».
Зайончковский был позитивистом, и в этом, можно сказать, заключалась его методология. Получается, он нашел свою нишу в том, чтобы не касаться методологических вопросов или теоретических построений. Есть факты, на основе которых рисуется картина, делаются обобщения, а в перспективе — обобщение на более высоком уровне. Для него поиск, собрание и обработка фактов и составляли ту главную задачу, которую может выполнять честный историк. Соответственно, эти же принципы он преподавал своим ученикам. Так формировалась школа Зайончковского.
Научного семинара как такового (когда одновременно собираются все ученики) не было. Петр Андреевич предпочитал индивидуальное общение, при этом всегда знакомил хороших людей друг с другом, если считал это нужным. Общие встречи могли происходить по случаю каких-то праздников. Понятие «научная школа П. А. Зайончковско-го» сформировалось гораздо позднее и не являлось определением самого Петра Андреевича. Для него это, скорее, была большая, состоящая из нескольких поколений и боковых ветвей семья.
21 Имеется в виду статья: Плеханов Г. В. Централизм или бонапартизм? // Плеха-новГ. В. Сочинения. Т. XIII. М.; Л., 1926. С. 81-93.
С.Л.: Как происходил выбор научно-исследовательских тем для учеников? Каким образом Вы обратились к своей теме?
А.Ш.: Петр Андреевич сам давал темы. На моем курсе они были по второй половине 50-60-х годов XIX столетия, хотя и довольно разнообразные — от изучения газет «Московские ведомости» или «Голос» до Петербургских пожаров 1862 г. и др. Все темы были хорошо обеспечены источниками.
Мне достался великий князь Константин Николаевич22, что мне очень понравилось. Это был член императорской фамилии, но в то же время человек неординарных взглядов. Одновременно это была привлекательная для меня тема истории флота и Великих реформ [12]. Флот был мне интересен по семейным традициям, а любовь к Великим реформам привил мне сам Петр Андреевич — в семинаре на втором курсе я писал курсовую по суду присяжных.
Первопроходец позднеимперских тем
С.Л.: Каким образом для П. А. Зайончковского соотносились университетская деятельность и академическая наука?
А.Ш.: Для Петра Андреевича это было неразрывно слито. Университет был продолжением его академической работы. Иными словами, исследовательская деятельность находила продолжение в работе с учениками. Он воспитывал людей, которые становились его помощниками. Например, несколько диссертаций было написано на основе анализа уставных грамот по разным губерниям. Благодаря
22 Константин Николаевич (1827-1892), великий князь — военный и государственный деятель, младший брат императора Александра II; генерал-адмирал, управляющий флотом и морским ведомством на правах министра; наместник Царства Польского (1862-1863), председатель Государственного совета (1865-1881); глава группировки либеральных бюрократов, прозванных «константиновцами».
этому методу разрабатывались целые направления в исторической науке. Их формировал сам Зайончковский, а затем «подхватывали» ученики.
Одна из главных заслуг Петра Андреевича состояла как раз в том, что он открывал темы — то, что ранее не приходило в голову, либо не решались трогать. Например, дневник Милютина. Придумать публикацию дневника министра в 1947 г., в сталинское время, когда шли идеологические проработки, да еще и суметь издать. А все потому, что это был не просто министр, а военный министр; во-вторых, министр-германофоб; в-третьих, это был прогрессивный министр. Я все это домысливаю, но такая логика у Зайонч-ковского, безусловно, была, и это сработало.
Затем — смелость подготовить книгу «Кризис самодержавия на рубеже 1870-х — 1880-х гг.» [5]. Работа, которую он считал своей лучшей. Смелость заявить, что не было подъема ни крестьянского, ни тем более рабочего движения в период революционной ситуации и доказать это с помощью цифр. Более того, обработав множество документов (делопроизводственные документы, мемуары, эпистолярные источники), сформулировать, что весь этот кризис устроила «Народная воля».
Еще одна тема, которую он открыл,— Россия при Александре III. Это вариант названия на английском. В Советском Союзе такое, конечно, не пропустили бы, поэтому получилось «Самодержавие в конце XIX столетия» [6]. Но это об Александре III и его политике. Книга о реакционном монархе.
Зайончковский будто замечал такие «щелочки» и в них «пролезал». А уж в «Самодержавии и русской армии на рубеже XIX-XX столетий» [7] он позволил себе дать характеристики и Николаю II, и великим князьям, и военным министрам. За ним, соответственно, пошли его ученики и другие исследователи. Так открывались новые возможности.
О чувстве сопричастности и взаимной поддержке
С.Л.: Каков был круг общения Петра Андреевича? Что можно сказать о его научных связях?
А.Ш.: Петр Андреевич полагал, что нужно поддерживать связи между порядочными людьми. По такому принципу и выстраивал общение.
В круг его непосредственных контактов входили Семен Бенцианович Окунь23 (Ленинградский государственный университет), Владислав Михайлович Глинка24 (Эрмитаж), Натан Яковлевич Эйдельман25 (хоть он и не был учеником Зайонч-ковского, но считал себя таковым). Петр Андреевич вообще любил ленинградцев. Дружил с Борисом Васильевичем Ана-ньичем и Рафаилом Шоломовичем Ганелиным. Можно вспомнить также Юрия Борисовича Соловьева26. Да и вообще все Ленинградское отделение Института истории.
Меня он представил Владиславу Михайловичу Глинке и далее уже через него я познакомился с Георгием Вадимовичем Ви-линбаховым27. Затем произошло знакомство с Ганелиным, Ана-ньичем, Чернухой28, а через них с Владимиром Викентьевичем Лапиным29 и другими ленинградцами уже моего поколения.
23 Окунь Семен Бенцианович (1908-1972) — доктор исторических наук, профессор.
24 Глинка Владислав Михайлович (1903-1983) — историк и писатель, заслуженный работник культуры РСФСР (1964).
25 Эйдельман Натан Яковлевич (1930-1989) — кандидат исторических наук, писатель.
26 Соловьев Юрий Борисович (1929-1995) — доктор исторических наук; специалист в области политической, социально-экономической истории России второй половины XIX — начала ХХ вв. и русско-французских экономических отношений конца XIX — начала XX вв.
27 Вилинбахов Георгий Вадимович (род. 1949) — доктор исторических наук; специалист по истории русской культуры, военной истории и геральдике; председатель Геральдического совета при Президенте Российской Федерации (государственный герольдмейстер), заместитель директора Государственного Эрмитажа по научной работе; почетный член Российской академии художеств (2016).
28 Чернуха Валентина Григорьевна (1930-2014) — доктор исторических наук; специалист в области политической истории Российской империи.
29 Лапин Владимир Викентьевич (род. 1954) — доктор исторических наук; специалист в области истории Российской империи.
С.Л.: А каких наиболее выдающихся учеников П.А.За-йончковского Вы могли бы назвать? Ведь, пожалуй, одним из основных критериев успеха научной школы является непрерывность ее работы уже после ухода создателя.
А.Ш.: Петр Андреевич гордился своими учениками. Ныне здравствующих не буду перечислять, чтобы никого не обидеть, а из тех, кого уже нет — это Лариса Георгиевна Захарова30; Игорь Вацлавович Оржеховский31; Борис Самуилович Итенберг32.
Я назвал лишь тех, кто регулярно собирался у него дома или которых Петр Андреевич часто упоминал в своих разговорах. Хотя, конечно, тех, кем он гордился, было гораздо больше. Петр Андреевич даже вел учет своих учеников — докторов и кандидатов. Для него важно было следить за их успехами. Однако не обходилось и без разочарований. Например, Николай Петрович Ерошкин33. Зайончковский уважал его за известный учебник о государственных учреждениях34, но его монографии, особенно «Самодержавие накануне краха»35, считал не достойными настоящего ученого.
У Зайончковского в 1960-е гг. появились иностранные ученики, в основном американцы. Любимый ученик — Терренс
30 Захарова Лариса Георгиевна (1933-2017) — доктор исторических наук, профессор Московского университета; специалист по политической истории России XIX в., истории самодержавия и его институтов.
31 Оржеховский Игорь Вацлавович (1933-2002) — доктор исторических наук, профессор.
32 Итенберг Борис Самуилович (1921-2016) — доктор исторических наук, профессор.
33 Ерошкин Николай Петрович (1920-1988) — доктор исторических наук, профессор; специалист в области истории России, историографии, документоведения, истории государственных учреждений, истории общественных организаций; основатель и заведующий кафедрой государственных учреждений и общественных организаций МГИАИ (ныне — РГГУ).
34 Имеется в виду учебное пособие: ЕрошкинН. П. История государственных учреждений России до Великой Октябрьской социалистической революции М., 1965. 417 с. Пособие неоднократно переиздавалось. На ту же тему автором написано несколько монографий.
35 Речь идет о книге: Ерошкин Н. П. Самодержавие накануне краха. М.: Просвещение, 1975. 160 с.
Эммонс36, затем Дэниел Филд37, Дэниел Орловски38, а также Дитрих Байрау39 из Германии. Ричард Уортман40 также считал себя его учеником. Иностранцы ценили Петра Андреевича. Он им очень помогал, в первую очередь с посещением архивов. Ведь зарубежным ученым в то время даже описи не выдавали. Зайончковский же знакомил их с архивистами и библиотекарями. Он не боялся контактов с иностранцами, не дистанцировался.
С.Л.: Что лично Вам дало научное руководство П. А. Зай-ончковского? Каким его заветам Вы продолжаете следовать?
А.Ш.: Зайончковский — это мощный заряд, который дает высокую самооценку. Не в том смысле, что рефлексия пропадает, а в том, что ты вошел в эту школу и принадлежность к ней делает избранным. Тебе открывались многие двери и кабинеты для научной работы. Раз ты был учеником Петра Андреевича, значит ты уже чего-то стоил.
Кроме того, ученика Зайончковского можно было узнать по тем же правилам этикета. Я никогда не пишу слово «уважаемый», либо «глубокоуважаемый», либо «многоуважаемый», либо «дорогой». Долго ручки всем целовал, аж по 2000-е годы. Лидии Васильевне Кошман41 до сих пор целую.
Позитивизм сейчас отошел на второй план. Однако любовь к фактологии осталась. Она проявляется в той радости, которую испытываешь от находки фактов. Например, при работе над статьями для энциклопедий. Особенно когда удается выявить какую-то ошибку, которая переписывалась одной статьи в другую.
36 Эммонс Терренс (род. 1937) — американский историк-русист, специалист по истории русского либерализма; доктор философии по истории; основатель собственной школы в американской русистике.
37 Филд Дэниел (род. 1938) — американский историк.
38 Орловски Дэниел — американский историк.
39 Байрау Дитрих (род. 1942) — немецкий историк.
40 Уортман Ричард (род. 1938) — американский историк, специалист по истории Российской империи.
41 Кошман Лидия Васильевна (род. 1930) — доктор исторических наук; специалист по русской культуре и урбанистике.
До недавнего времени сохранялось общение с другими учениками в его доме в день его рождения. Это чувство сопричастности и взаимной поддержки. Память о Петре Андреевиче [9; 10]. Ведь мы все прошли через то самое пальто. И стараемся хранить память о Петре Андреевиче.
С.Л.: Какой визуальный образ Учителя сохранился в вашей памяти?
А.Ш.: Самый яркий запомнившийся образ, когда мы с ним оказались на территории Военной академии бронетанковых войск им. Р. Я. Малиновского. Это были 1970-е гг. Теплый сентябрьский день. Была хорошая погода, Петр Андреевич любил гулять, и мы поехали в Лефортово. Когда мы проходили мимо ворот, они раскрылись, толпа курсантов в спортивной форме заходила внутрь, и вместе с ними Петр Андреевич затащил меня на территорию военного объекта.
Далее началось самое интересное. Он зашел во дворец с дворовой части и стал что-то искать. Спросил у проходившего курсанта: «Где здесь лестница с касками?» Оказалось, что туда можно попасть только с разрешения дежурного по части. Мы его как-то нашли, и Петр Андреевич обратился к нему так, как могут позволить себе только генералы: «Майор! Я некогда учился в стенах этого здания. Я хотел бы вместе со своим коллегой посмотреть лестницу с касками». Перед нами стоял точно белогвардейский генерал, с военной выправкой, несмотря на солидные годы. Соответствующий взгляд, голос и манера держаться.
Так мы попали на парадную лестницу бывшего дворца, на перилах которой были установлены кирасирские каски. После осмотра Петр Андреевич поблагодарил: «Благодарю Вас майор! Вы сделали очень доброе дело».
Список источников и литературы
1. Дневник государственного секретаря А. А. Половцова / Ред., биогр.
очерк и коммент. П. А. Зайончковского. В 2-х тт. М.: Наука, 1966.
2. Дневник Д. А. Милютина / Ред., биогр. очерк и примеч. П. А. Зайончковского. В 4-х тт. М., 1947-1950.
3. ДневникП. А. Валуева, министра внутренних дел / авт. вступ. статьи П. А. Зайончковский. В 2-х тт. М.: Изд-во АН СССР, 1961.
4. Зайончковский П. А. Кирилло-Мефодиевское общество (1846-1847). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1959. 172 с.
5. Зайончковский П. А. Кризис самодержавия на рубеже 1870-1880-х годов. М.; Изд-во Моск. ун-та, 1964. 511 с.
6. Зайончковский П. А. Российское самодержавие в конце XIX столетия М.: Мысль, 1970. 444 с.
7. Зайончковский П. А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-ХХ столетий. 1881-1903. М.: Мысль, 1973. 351 с.
8. История дореволюционной России в дневниках и воспоминаниях / под ред. П. А. Зайончковского. В 13-ти тт. М., 1976-1989.
9. П. А. Зайончковский, 1904-1983 гг.: статьи, публикации и воспоминания о нем. М.: РОССПЭН, 1998. 461 с.
10. Петр Андреевич Зайончковский: сборник статей и воспоминаний к столетию историка. М.: РОССПЭН, 2008. 879 с.
11. Справочники по истории дореволюционной России: библиография / Науч. рук., ред. и вступ. ст. П. А. Зайончковского. М., 1971. 514 с.; То же. М., 1978. 2-е изд., пересмотр. и доп. 638 с.
12. ШевыревА. П. Русский флот после Крымской войны: либеральная бюрократия и морские реформы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. 183 с.
ShevyrevA. P., Limanova S. A.
«Only an honest person can be a real historian»: the interview with A. P. Shevyrev about the scientific school of P. A. Zayonchkovsky
Abstract. In the interview with A. P. Shevyrev, Associate professor at the Department of the History of Russia in the 19th—early 20th centuries Faculty of History (Moscow State University), reveals the main stages of the life of P. A. Zayonchkovsky (historian, archeographer, bibliographer). The formation of a scientific school of the Russian political history in the second half of the 19th — early 20th centuries is shown. The conversation contains interesting details about the life of the prominent scientist, his social circle and students. The questions of continuity in historical science and moral education of future historians are touched upon.
Keywords: P. A. Zayonchkovsky, historian, scientific school, M. V. Lomonosov Moscow State University, history of Russia, archeography, bibliography.
